100 великих аристократов Лубченков Юрий

ЛУИЗА-ФРАНСУАЗА ДЕ ЛАВАЛЬЕР

(1644—1710)

Герцогиня, фаворитка короля Людовика XIV.

В XVII веке во Франции на престоле находился Людовик XIV, прозванный «король-Солнце». Он остался в истории не только из-за роскоши своего двора, постройки Версаля, ведения войн, но и благодаря своим многочисленным фавориткам. Их содержание обходилось государственной казне дорого, а многочисленные дети короля получали титулы герцогов и графов, воинские звания адмиралов и генералов, и все они обладали большим личным состоянием.

О роли фавориток при короле прекрасно написал кардинал Ришелье в «Мемуарах»: «Надо признать, что, коль скоро мир погубила именно женщина, ничто не может нанести государствам большего вреда, чем женский пол, который, прочно утвердившись при тех, кто ими правит, чаще всего заставляет государственных мужей поступать так, как этому полу заблагорассудиться, а это значит поступать плохо».

Большинство женщин, которые окружали Людовика XIV, активно занимались политикой, назначали и снимали с государственных постов. Большинство, но не все. Луиза де Лавальер, находившаяся рядом с королем около десяти лет, любила не короля, а Людовика, любила искренне и бескорыстно. Ее имя осталось в истории Франции наряду с именами Марии Манчини, де Монтеспан, де Ментенон, но как полная им противоположность.

Луиза-Франсуаза де Лабом Леблан, маркиза де Лавальер, герцогиня де Важур – таково полное имя той, кого мы с ранней юности привыкли считать первой и единственной любовью виконта де Бражелона, героя бессмертного романа А. Дюма. И также первой большой любовью французского короля Людовика XIV. Она родилась в 1644 году в Туренни, в небогатой аристократической семье. С детства она обожала лошадей и часто каталась верхом. Во время одной из таких прогулок Луиза неудачно упала с лошади, повредив позвоночник и ногу. Эта травма имела последствия – она осталась хромой, но не переставала любить лошадей всю дальнейшую жизнь. Рано лишившись отца, она воспитывалась в замке Блуа, принадлежавшем Гастону Орлеанскому. Вот как описывал ее современник: «Девица эта роста посредственного, но очень худощава; походка ее неровная, хромает. Она белокура, лицом бела, рябовата, глаза голубые, взгляд томный и по временам страстный, вообще же весьма выразительный. Рот довольно велик, уста румяные. Она умна, жива, имеет способность здраво судить о вещах, хорошо воспитана, знает историю и ко всем своим достоинствам одарена нежным, жалостливым сердцем».

Ее история, описанная в романах, недалека от реальных событий. Она была воспитана в старой доброй традиции, определявшей жизнь провинциального французского дворянства на протяжении веков – в любви и преданности монархии и монарху, в милосердии, кротости, почтении к старшим. Она покорно выслушала весть, что маркиз де Бражелон просил ее руки, и маркиза де Сен-Реми дала согласие на брак дочери. Свадьба должна была вскоре состояться, но вмешался рок – через несколько месяцев умирает дед Луизы, живший большую часть времени с ними – барон де Лабом, а вслед за ним и мать Луизы.

Незадолго до своей смерти маркиза, как бы предчувствуя свой скорый конец, выхлопотала дочери место фрейлины при дворе жены брата короля принцессе Генриетте Английской. Луиза, представленная двору, там не знала никого, но всем понравились ее молодость, привлекательность и скромность, которая находилась в резком противоречии с придворными нравами. Именно за это и полюбил ее в те годы еще совсем молодой, 23-летний, король Людовик. Даже легкая хромота Луизы не портила девушку – с детства привыкнув скрывать ее, она выработала особую, плавную походку, которая делала ее недостаток практически невидимым.

Еще до представления Лавальер двору там произошли значительные события: умер первый министр Людовика, человек, который от лица короля управлял долгие годы, тайный муж его матери, кардинал Мазарини. Именно он в течение многих лет вытаскивал страну из той ямы, куда ее затолкали религиозные войны, сепаратизм и претензии аристократов. Он оставил Людовику дела, в общем-то, в хорошем состоянии. И именно он научил молодого короля, ненавидевшего его, но не имевшего сил бороться с ним в открытую, многому из того, что должен был знать и уметь правитель.

Но ничто человеческое молодому королю не было чуждо. Через год после свадьбы потянулась бесконечная череда его любовниц и фавориток, в ряду которых Лавальер было суждено занять особое место. К моменту встречи с Лавальер король уже пережил любовную драму – его любовь к Марии Манчини, племяннице Мазарини, любовь взаимную, закончившуюся расставанием. Теперь же он был уже женат – на испанской инфанте, которая стала его женой по династическим и политическим соображениям, но отнюдь не по любви.

Король начинает часто бывать у жены своего брата – принцессы Генриетты, находя в этой остроумной и начитанной женщине душевное сходство с Марией Манчини. Принцесса при дворе была почитаема и любима многими, в том числе и ее новой фрейлиной Луизой де Лавальер. Познакомившись с ней, Людовик не нашел в новой фрейлине ничего особенного. Но Луиза сразу же влюбилась в короля, что не осталось незамеченным среди окружающих и послужило поводом для не всегда лестных высказываний.

Вскоре Людовик устроил в Фонтенбло праздник, в ходе которого все демонстрировали свое умение танцевать. После праздника фрейлины делились впечатлениями о танцорах. Когда же попросили высказать свое мнение Луизу, она запинаясь ответила, что не понимает, как можно было обращать на кого-то внимание, – ведь там был король. Она говорила от чистого сердца – так ее воспитывали. Не могла она знать тогда, что ее слова случайно слышал виновник разговора, и понял, что его любят искренне, любят не титул, не власть, а его самого. Он начал искать ту, кого запомнил по голосу, и вскоре узнал, что таинственной незнакомкой оказалась Луиза. На одной из прогулок в Венсенском лесу король признался молодой девушке уже в своей любви.

Но Лавальер не совсем обычная придворная той куртуазной эпохи. Любовь короля ее не столько радует, сколько страшит: она видит, что у этого чувства нет будущего – ведь король женат. И ее любовь, и любовь короля – греховные чувства. Однако король не привык отступать. Он начинает писать возлюбленной письма, умолять о свидании, дабы уверить ее в необходимости дальнейших встреч.

Луиза понимала, что ни к чему хорошему эти встречи не приведут, и все же согласилась. Вскоре она решает покинуть двор, чтобы не продолжать начавшийся роман, но затем снова возвращается к обязанностям фрейлины по просьбе короля.

А тем временем двор находил все больше и больше подтверждений тому, что Луиза любит короля, и, как вскоре стало известно, любовь эта взаимна. Мать Людовика – Анна Австрийская – любила устраивать для родни беспроигрышную лотерею. На этот раз главный приз выиграл Людовик: им оказались бриллиантовые браслеты, которые король подарил Луизе.

Принцесса Генриетта, поняв, что не она завоевала сердце короля, воспылала к Луизе ненавистью. При дворе образовались две партии: одна – за Генриетту, другая – за Лавальер. Под влиянием приехавшей графини де Темин, Луиза вдруг осознала, что все зашло слишком далеко, и уехала из королевского замка в Шальотский монастырь. Но Людовик снова попросил ее вернуться. Выполняя его желание, Луиза возвращается в услужение к ненавидящей ее Генриетте, тем самым как бы искупая свою вину за любовь.

Луиза не оставляла мысли об уходе и расставании с Людовиком. Но болезнь обожаемого короля все изменила Лавальер не только не покинула двор, но и стала официальной фавориткой.

В эти дни король дает праздник своему двору, на котором придворные – в том числе и сам Людовик – изображали средневековых рыцарей. Символом короля была полураспустившаяся роза, скрытая до половины листьями, и слава девиза: «Чем меньше показывается, тем прекраснее». Всем все было ясно.

Через положенное природой время у короля и Луизы родилась девочка. Маленькая мадемуазель де Блуа положила собой начало череде королевских детей от фавориток. Рождение дочери у Лавальер окончательно подтвердило, что при дворе Людовика XIV появилась официальная фаворитка, которая стала одной из самых необычных фавориток среди множества других женщин, находившихся в подобной ситуации.

Луиза со временем начала привыкать к своему положению. В 1663 году король перевез ее во дворец – поближе к себе. Это уже было явным подтверждением их связи и явным признаком благоволения – скрывать было нечего. На следующий год он уже открыто и демонстративно играл с ней в карты, подтверждая свою неутихающую венценосную дружбу у всех на глазах.

Затем король купил своей фаворитке дворец, в одной из комнат которого она нашла еще один подарок короля – ларец с драгоценностями. Она продает бриллианты и на вырученные деньги основывает два госпиталя: для бедных стариков и для воспитания бедных сирот. Две недели она никуда не выходила из своего дворца, привыкая к своему новому положению, а когда вышла после добровольного заточения – двор был у ее ног. Ее признали своей новой повелительницей, и весь двор считал за честь раболепно прислуживать ей. Началась официальная эпоха фаворитизма. Король пребывал в твердой уверенности, что, любя его, Лавальер должна оставить все свои мрачные думы и предаваться беспечальному счастью. Луиза молчаливо сопротивлялась.

У Луизы и Людовика было четверо детей, из которых выжили только двое. Их дочь – мадемуазель Нант, будущая принцесса Конти, была первой, кто основал традицию, согласно которой Людовик всеми силами стал сближать своих незаконных детей со знатнейшими родами Франции, с принцами по крови. В дальнейшем, любя своих незаконных детей больше, он даже уравняет их с законными родственниками, дав им право на возможность занятия французского престола. Другим ребенком был сын – граф Вермандуа, который станет адмиралом Франции.

Луиза пребывала по-прежнему в плену своих дум. Политикой она не интересовалась, гипертрофированным честолюбием не страдала, особым корыстолюбием тоже, всецело полагалась на щедрость Людовика, которая, надо сказать, ее не обманывала. Ее детьми также занимался Кольбер. Почти сразу же после рождения их отдавали ему, и он вместе с женой воспитывал их в строгости и послушании.

Сама Луиза не желала узаконения своих детей, дабы они не возгордились и им не пришлось бы в дальнейшем испытывать разочарований. Однако Людовик настоял на этом. И мадемуазель Нант, родившаяся в 1666 году, на следующий год была узаконена парламентом и получила патент на свое узаконенное происхождение.

По поручению Людовика Кольбер купил для Луизы имение Важур в Ренси, и отныне Луиза стала герцогиней Важур. Произошло это 13 мая 1667 года. Но еще за год до этого стали заметны признаки охлаждения короля к Луизе: на его любовном горизонте начала восходить новая звезда – маркиза Франсуаза Атенаис де Монтеспан.

Двор принял эту новость спокойно, ибо здесь Луизу не любили: она постоянно грустила, стало быть, никаких празднеств не хотела и не просила о них короля. И самое главное – она не слишком интенсивно протежировала своим друзьям и сторонникам. Фаворитам подобного не прощают.

Началу романа короля с Монтеспан предшествовал пролог, в ходе которого умная, честолюбивая, проницательная Франсуаза сумела подружиться с Лавальер. Луиза, истомленная отсутствием родственной души, все доверчиво рассказывала новой подруге. Королю же Луиза с восторгом рассказывала о Монтеспан, тем самым обратив внимание монарха на нее.

Объяснение Людовика и Франсуазы произошло на балу у принцессы Генриетты. Умная женщина не стала хаять свою начинающую уходить в тень соперницу. Она ее даже хвалила, хотя не упустила возможности выставить себя в лучшем свете, сравнивая себя с Луизой. Ее слова Людовик повторит Луизе перед окончательным разрывом с ней.

Но все это будет позднее. Пока же Людовик уехал на войну во Фландрию, и жена его как-то невольно сблизилась с Луизой, мучаемая тем же страхом за жизнь короля. Вскоре Франция одержала победу, и дружба соперниц кончилась.

Первая встреча Луизы с возвратившимся из похода королем прошла холоднее, чем обычно. И Луиза поняла, что любовь Людовика к ней прошла. Она опять уезжает в Шальотский монастырь, надеясь, что вновь король приедет за ней сюда. За ней приехали, но не король, а принц Конде. Она вернулась, а Людовик, встав на колени перед ней и поставив рядом дочь, сказал: «Не оставляйте нас более». Двор – чуткий барометр, к тому же раздраженный надменностью и гордыней Монтеспан, которые она пока только начала проявлять – переметнулся к Луизе.

Но король уже любил Франсуазу – Лавальер была лишь привычкой.

Тем временем Людовик завоевывает Франконию и устраивает по этому поводу праздник. Опять были рыцари и девицы. На щите короля был символ Франсуазы: на ее любимом лазоревом цвете прекрасная алмазная звезда, окруженная множеством других малых звезд, и девиз: «Блистательнейшей и прекраснейшей». Для Луизы это стало ясно, что положен конец отношениям ее и Людовика.

Жена маршала де Бельероне пригласила Луизу на постриг своей старшей дочери, решившей уйти в монастырь. И Лавальер внезапно поняла, в чем ее спасение от мук неумолкающей преступной любви и ревности. Она тоже решает стать монахиней. Последней каплей ее чаши терпения было желание короля, чтобы она стала крестной матерью младшей дочери Монтеспан. Она стала ею, а на следующий день приехала к настоятельнице строгого кармелитского монастыря на бульваре Сен-Жак. Настоятельница дала ей шесть месяцев на размышление.

Узнав об этом, король взял с Луизы слово, что она еще год пробудет при дворе, в надежде, что она одумается. Луиза смиренно согласилась, но публично объявила о своем скором пострижении. Прошел год, 2 июня 1674 года она приехала в монастырь и встала на колени перед игуменьей: «Почтенная мать. Я всегда во зло употребляла свою волю. Теперь вручаю ее в Ваши руки, чтобы никогда уже не пользоваться ей».

Перед уходом в монастырь Луиза упала на колени перед королевой и получила у нее прощение за все свои прегрешения. Детей она оставила на попечение отца. Она подводила все земные дела, дабы уйти с легким сердцем.

Сестра Людовика проведет в монастыре 36 лет. Королева, пока будет жива, часто будет навещать ее. Король, имя которого Лавальер как последнее «прости» примет при постриге, не навестит ее никогда.

ДЖОН ЧЕРЧИЛЛЬ

(1650—1722)

Герцог Мальборо (1702), генерал-фельдцейхмейстер.

В Англии всегда придавали большое значение древности рода и, если имелась хоть малейшая возможность, старались возвести свой род к потомкам тех, кто пришел на Британские острова в XI веке вместе с Вильгельмом Завоевателем. Род Мальборо ведет свою родословную от норманских соратников Вильгельма, хотя это утверждение и подвергается сомнению рядом исследователей.

Первым предком Черчилля, о котором есть достоверно установленные сведения, был Джон Черчилль, живший в Англии в графстве Дорсет в XVII веке. Он был женат на Саре Уинстон, дочери сэра Генри Уинстона из Глочестера. Их сын Уинстон в период буржуазной революции вступил в армию и воевал на стороне короля Карла I. К 1643 году он дослужился до звания капитана кавалерии и вскоре женился на леди Дрейк, которая происходила из семьи Фрэнсиса Дрейка, знаменитого пирата, приобретшего огромное состояние путем грабежа испанских владений в Вест-Индии и возведенного королевой Елизаветой I в рыцарское достоинство. Семьи Уинстона Черчилля и Елизаветы Дрейк поддерживали разные политические партии: капитан Черчилль сражался за короля, а семья Дрейков воевала на стороне войск Кромвеля. Но политические разногласия не мешали выгодному браку, и семьи оказывали взаимную поддержку друг другу. После восстановления монархии Уинстон Черчилль как верный ее приверженец был избран в парламент, а затем занимал высокий пост в Ирландии и по возвращении в Англию был назначен управляющим королевским имуществом.

За его заслуги король даровал ему право именоваться сэром и иметь собственный герб. Вероятно, Черчилль считал, что он заслуживает большего, поэтому для герба выбрал девиз: «Верный, но неудачливый».

Брак Уинстона и Елизаветы был многодетным – 12 детей, правда, только пятеро из них достигли зрелого возраста, остальные умерли в младенчестве. Все дети были весьма предприимчивыми и смогли многого добиться в жизни. Их дочь Арабелла состояла в свите брата короля Карла II герцога Йоркского, ставшего впоследствии королем Яковом II. Современники отмечали, что она не отличалась красотой – «высокое, с бледным лицом создание, ну просто кожа и кости». Несмотря на это, ей удалось стать фавориткой герцога, от связи с которым она имела четверых детей. Все они заняли видные места среди английской знати. Арабелла также помогла своему брату Джону сделать быструю военную карьеру.

Джон Черчилль имел достаточно поверхностное образование, но благодаря сестре приобрел сильное покровительство герцога. Вначале он был пажом герцога, а затем в 1667 году получил при его содействии офицерский патент в одном из лучших гвардейских пехотных полков. Первые годы службы Джона Черчилля проходили во Фландрии, где он принял свое первое боевое крещение в годы 1-й Нидерландской войны под знаменами принца Конде и маршала Тюренна. При осаде крепости Нимвенген Джон Черчилль своей энергией и сообразительностью привлек к себе внимание Тюренна, а за отличия при Маастрихте (1673) Людовик XIV публично выразил молодому офицеру благодарность в присутствии всех войск и дал о нем лучший отзыв британской королеве.

В 1675 году по возвращении из Фландрии Джон Черчилль женился на Сарре Дженнингс – женщине, сыгравшей видную роль в карьере своего супруга. Черчилль обладал многими замечательными качествами – красотой, храбростью, красноречием, скромностью и прекрасными манерами, за что получил прозвание «красавчик Джон».

В 1678 году Черчилль получил под свое командование вначале пехотный полк, а затем бригаду в корпусе, посланном во Фландрию. В 1683 году Джон Черчилль сопровождал герцога Йоркского в Гаагу и Брюссель. При своем возвращении в Англию герцог в знак благодарности сделал Черчилля генералом и бароном Сендрижем и назначил его командиром гвардейского полка. В 1685 году при своем вступлении на престол Яков II пожаловал Джону Черчиллю звание пэра с титулом лорда Сендрижа и отправил его посланником во Францию.

По возвращении Черчиллю было поручено усмирение восстания герцога Монмауса. Это поручение было исполнено с блестящим успехом и увенчано разгромом мятежников при Седисмуре. Сам Джон Черчилль был произведен в генерал-майоры.

Вскоре карьера Джона Черчилля резко оборвалась. Причиной этого стала его привязанность к протестантству, что навлекло на него немилость короля, покровительствовавшего католикам. Вскоре Черчилль перешел на сторону принца Вильгельма Оранского, занявшего британский престол под именем Вильгельма III. Новый король сделал Джона Черчилля графом Мальборо и произвел в генерал-лейтенанты, назначив командиром войска во Фландрии.

Выиграв главное сражение кампании при Волькуре, Мальборо приобрел европейскую известность.

Следующим назначением Мальборо стала Ирландия, где королевские войска сражались с якобитами. Здесь Мальборо принудил к сдаче гарнизон Корка и Кинселя и оттеснил якобитов в провинцию Ольстер. После своего возвращения в Лондон Мальборо вместе с лордом Годольфином вошел в сношения с Яковом II с целью его возвращения на престол. Это стало известно Вильгельму III, и 5 мая 1692 года по обвинению в государственной измене Мальборо был арестован и заточен в Тауэр. Но суд, составленный из членов палаты лордов, не нашел достаточных оснований для обвинения в государственной измене, и Мальборо был освобожден, а два года спустя произведен в полные генералы.

Незадолго до начала войны за испанское наследство Мальборо был назначен главнокомандующим английскими войсками в Голландии. Одновременно на него было возложено ведение переговоров по созданию коалиции против Людовика XIV, самостоятельно распорядившегося вакантным троном Испании. Это поручение Мальборо выполнил с необычайным дипломатическим искусством. Вильгельм III, окончательно примирившийся с Мальборо, завещал своей наследнице принцессе Анне во всем следовать советам графа Мальборо.

При своем вступлении на престол королева Анна произвела Мальборо в генерал-фельдцейхмейстеры и пожаловала кавалером ордена Подвязки и в будущем всегда оказывала ему свое покровительство.

Война за испанское наследство представляла обширное поле для деятельности Мальборо, однако его первые кампании 1702—1703 годов в Нидерландах были достаточно бесцветны. Стремление Мальборо к нанесению противнику поражения в открытом поле встречало сопротивление со стороны голландского правительства, довольствовавшегося успехами в крепостной войне.

В 1702 году начались решающие сражения во Фландрии, где была сосредоточена крупнейшая французская армия, построившая укрепленную линию Брабант, простиравшуюся почти на 100 километров от Антверпена до крепости Юн на реке Маас для обеспечения своего тыла при переходе в готовившееся наступление.

Опасаясь угрозы вторжения в свою страну, голландцы решили ограничиться обороной, укрывшись в крепостях, но Мальборо мыслил вести войну совершенно иначе. Когда французская армия под командованием Буффлера начала наступление к Рейну, Мальборо, оставив голландские крепости, быстро двинулся к линии Брабант на пути отхода войск Буффлера. Опасаясь окружения, французский главнокомандующий немедленно повернул назад. Мальборо был готов продолжить операцию по окружению противника, однако голландский парламент, удовлетворенный изгнанием из страны противника, выступил против уничтожения французской армии.

В кампании 1703 года Мальборо разработал план захвата Антверпена и дальнейшего прорыва к укрепленному молу. Броском от Маастрихта на запад он надеялся сковать главные силы французской армии под командованием Виллеруа на южном фланге линии Брабант. В это же время голландские войска под командованием Кохорна должны были наступать при поддержке флота на Остенде, в то время как другая голландская группировка под командованием Спаара имела задачей подойти к Антверпену с северо-запада. Все это должно было заставить французского командующего в Антверпене оттянуть часть сил с северного фланга линии Брабант. На втором этапе операции группа Олдама наносила удар по французским войскам с северо-востока. В это же время Мальборо незаметно отрывался от Виллеруа и, совершив форсированный марш на север, соединялся с другими войсками, наступающими на Антверпен по сходящимся направлениям.

Вначале операция развивалась удачно. Мальборо сумел отвлечь армию Виллеруа на юг к реке Маас. Но Кохорн отказался от глубокого обходного наступления на Остенде и во взаимодействии со Спааром совершил менее глубокий маневр вблизи Антверпена. Однако ему не только удалось отвлечь внимание французов, но и достичь взаимодействия с преждевременно выступившим Олдамом.

Когда Мальборо начал свое наступление на север, ему не удалось оторваться от Виллеруа, который выслал вперед Буффлера с тридцатью кавалерийскими эскадронами и тремя тысячами гренадеров. 1 июля Буффлер вместе с гарнизоном Антверпена атаковал Олдама, который с трудом смог оторваться от противника.

Потерпев эту неудачу, Мальборо предложил начать штурм линии Брабант на участке южнее Антверпена. Но командование голландских войск отклонило это предложение, не решаясь наносить удар по сильно укрепленной обороне противника, обороняемой силами, равными силам союзников. Мальборо повернул обратно к Маасу и начал осаду крепости Юн. Одновременно он попытался заставить голландцев перейти в наступление на линию Брабант, но его аргументы снова не возымели действия.

Кампании 1702—1703 годов принесли Мальборо герцогский титул и значительные денежные суммы, но он тяготился инертностью Нидерландских штатов и хотел перейти к более активным действиям. Весной 1704 года Мальборо оставил часть войск для обороны Нидерландов и двинулся с остальными силами по левому берегу Рейна на соединение с австрийскими войсками под командованием принца Евгения Савойского. Ему противостояли три французские армии. Одна под командованием Виллеруа находилась во Фландрии, другая под командованием Тальяра сосредотачивалась на верхнем Рейне, а третья, объединяющая в себе франко-баварские войска под командованием курфюрста Баварского Леопольда и маршала Марсе, теперь двигалась из Баварии к Вене.

Мальборо решил перебросить английские войска от Мааса к Дунаю, а затем нанести удар баварцам. Безопасность этого маневра целиком основывалась на внезапности. В свою очередь, внезапность достигалась постоянным изменением направления движения, которое на каждом этапе создавало угрозу разным объектам, заставляя противника теряться в догадках об истинной цели передвижения войск.

Вначале командование противника считало, что Мальборо, следуя вдоль реки Мозель, вторгнется во Францию. Потом уже за Кобленцем оно начало думать, что Мальборо ударит по французским войскам в Эльзасе. Тем более что сам Мальборо предпринял демонстративную подготовку к наведению переправ через Рейн в районе Филиппсбурга. Но, подойдя к окрестностям Мангейма, Мальборо вместо движения на юго-запад повернул на юго-восток и исчез в покрытых лесом горах, окружающих долину реки Неккар, затем появился на равнине и, пройдя вдоль основания треугольника, образованного реками Рейн и Дунай, двинулся к Ульму.

Весь этот марш продолжался около шести недель (со скоростью 16 километров в сутки). В Грос-Хейбахе (65 километров северо-восточнее Мангейма) Мальборо соединился с принцем Евгением и маркграфом Баденским и вместе с ними продолжал свой марш. В результате своего маневра Мальборо вышел в тыл франко-баварской армии и в то же время оставался перед ее фронтом. Это положение его войск в сочетании с другими условиями не давало Мальборо возможности полностью использовать созданные им благоприятные стратегические преимущества.

Объединенная франко-баварская армия занимала укрепленную позицию на Дунае от Дилингена (восточнее Ульма) и далее на восток до рубежа, расположенного на полпути между Дилингеном и Донаувертом. Однако сам Ульм являлся для Мальборо слишком опасным пунктом, чтобы через него пытаться вторгнуться в Баварию, ведь армию маршала Тальяра было легко перебросить с верхнего Рейна в восточном направлении. Поэтому Мальборо решил вначале захватить переправу через Дунай в районе Донауверта, поскольку именно этот пункт открывал ему проход в Баварию, что, в свою очередь, позволяло ему открыто маневрировать на обоих берегах Дуная.

Однако обходной марш вблизи позиций противника в районе Диллингена проходил так медленно, что курфюрст Баварский сумел разгадать его цель и своевременно укрепить Донауверт. Чтобы не дать противнику закончить оборонительные работы, Мальборо вечером 2 июля 1704 года перешел в наступление. Первая атака была отбита с большими потерями, составившими почти половину состава войск Мальборо. И лишь после прихода главных союзных сил, обеспечивших четырехкратное численное превосходство над французами, а самое главное – в результате обходного маневра в сторону фланга противника войск маркграфа Баденского, в ходе которого был обнаружен слабо обороняемый участок, войска Мальборо проникли в глубь обороны противника.

После сражения главные силы франко-баварской армии отступили к Аугсбургу. Мальборо, двигаясь в южном направлении, к Баварии, опустошил ближайшие районы, сжигая сотни деревень и весь урожай, для того чтобы заставить курфюрста Баварского начать переговоры или заставить принять сражение в невыгодной обстановке. Но курфюрст никак не среагировал на эти действия и в начале августа соединился с маршалом Тальяром, войска которого прибыли с Рейна в Баварию.

Одновременно к Мальборо прибыл Евгений Савойский. Оба полководца решили, что под их прикрытием маркграф Баденский, спустившись вниз по Дунаю, окружит занимаемую противником крепость Ингольштадт. Несмотря на то что почти в тот же день были получены сведения, что объединенные силы союзников двигаются на север к Дунаю, угрожая нанести удар по коммуникациям Мальборо, союзники не стали менять свои планы и решили дать французам сражение при первой благоприятной возможности.

На следующее утро (13 августа 1704 года) перед французами внезапно появились войска союзников, продвигавшиеся вдоль северного берега Дуная. Здесь разыгралось одно из самых кровопролитных сражений Войны за испанское наследство – сражение при Гохштадте (Бленгейме).

Мальборо нанес удар по правому флангу французов у Дуная, а Евгений Савойский – по их левому флангу между рекой и высотами, которые не позволяли противнику маневрировать. Несмотря на численное превосходство противника (60 тысяч французов против 56 тысяч союзников), внезапность решила исход сражения. Между обеими французскими армиями было потеряно взаимодействие, каждая из них вела бой самостоятельно. Другой причиной их поражения стало отсутствие достаточного количества французской пехоты на центральном участке сражения.

Вначале успех был не на стороне союзников, атаки которых были отражены на обоих флангах, а затем, при форсировании реки Небель, и в центре. Контратаку французской кавалерии едва удалось отразить. И все же войскам Мальборо удалось форсировать Небель. Закрепившись на противоположном берегу, Мальборо сумел создать численное превосходство на решающем – центральном направлении, сосредоточив против девяти французских батальонов 23 английских, и при поддержке артиллерийского огня прорвал центр противника. Большая часть армии Тальяра была прижата к Дунаю и сложила оружие.

Результатом сражения при Гохштадте (Бленгейме) стало развеяние мифа о непобедимости французского оружия. Союзники преследовали отступавших французов и скоро вышли к Рейну, который форсировали в районе Филиппсбурга. В награду за поход 1704 года Мальборо получил национальный дар в виде поместья, а германский император пожаловал ему титул владетельного принца Миндельсгеймского.

На 1705 год Мальборо подготовил план наступления на Францию, предусматривавший обход крепостей во Фландрии. Главный удар должны были наносить британские войска под командованием Мальборо, которые наступали вверх по реке Мозель на Тионвиль, в то время как армия маркграфа Баденского двигалась через Саар на соединение с Мальборо. Но план этот не удалось выполнить из-за нехватки транспорта и подкреплений, а также из-за выхода из войны маркграфа Баденского.

Но Мальборо продолжал настаивать на выполнении своего плана, несмотря на то что условий для его достижения не было. Он двинулся вверх по реке Мозель, надеясь спровоцировать небольшой численностью своих войск армию противника принять сражение. Но Виллар выжидал ослабления англичан из-за недостатка продовольствия, а Виллеруа начал наступление на Толланрене. Это вынудило Мальборо отказаться от задуманного плана и уйти во Фландрию на помощь голландцам.

С приближением войск Мальборо Виллеруа снял осаду Льежа и отошел к укреплениям Брабант, а затем приступил к детальной разработке плана прорыва оборонительной линии. Ложной атакой слабо укрепленного участка в районе реки Маас он отвлек французские войска на юг, а затем, совершив форсированный контрмарш в обратном направлении, прорвался через сильно укрепленный, но оборонявшийся малыми силами участок вблизи Тирлемона. Брабантская линия укреплений больше не являлась преградой для Мальборо, но развить успех ему не удалось из-за быстрого истощения его войск.

Повернув к югу от позиции, занимаемой Виллеруа вблизи Лувена, Мальборо двинулся в направлении, вводящем противника в заблуждение относительно цели его дальнейшего движения, так как создавалась одновременная угроза таким крепостям в этом районе, как Намюр, Шарлеруа, Монс и Ат. Подойдя к Женапу, Мальборо двинулся на север, через Ватерлоо на Брюссель. Виллеруа решил немедленно повернуть назад, чтобы оказать помощь Брюсселю. Однако Мальборо сумел опередить Виллеруа и, совершив ночной марш в восточном направлении, неожиданно появился перед французами. Но негативное отношение к немедленному переходу в наступление вновь высказали голландцы, ссылавшиеся на то, что позиции противника у Лувена достаточно сильны.

Уже в следующей кампании 1706 года Мальборо решил перейти Альпы и соединиться с Евгением Савойским. В планы Мальборо входило взаимодействие с морским десантом против Тулона и частями Питерборо в Испании, что в конечном итоге должно было привести к изгнанию французов из Италии и дальнейшему вторжению во Францию. Но этот план был сорван неудачными действиями маркграфа Баденского против Виллара и наступлением войск Виллеруа во Фландрии.

Однако это наступление оказалось для французов путем к поражению. По мнению Мальборо, французы во второй раз содействовали осуществлению его планов своим нежеланием спокойно находиться на занимаемых позициях, когда обстановка складывалась в их пользу. Мальборо атаковал французские позиции в виде вогнутой линии у Рамильи, нанеся удар по левому флангу противника, что вынудило Виллеруа перебросить туда все свои резервы. Затем Мальборо сумел вывести свои войска из боя и перебросил их против правого фланга французов, где голландская кавалерия уже прорвала фронт противника. Одновременный нажим с фронта и угроза с тыла привели французские войска к поражению, завершившемуся преследованием отступавшего противника.

Победы Мальборо в Нидерландах, особенно в сражении при Рамильи, отдали союзникам Фландрию, Брабант и целый ряд французских крепостей. Это вызвало в Англии такой же восторг, как и победа при Гохштадте. Мальборо было даже предложено звание штатгальтера Бельгии, которое он вначале принял, но затем, видя опасения Генеральных штатов, отклонил.

Отсутствие единой цели у союзников дало Франции возможность оправиться от поражения и в следующей кампании сосредоточить свои главные силы против Мальборо. Несмотря на это, он смог изменить обстановку в свою пользу и получил возможность соединиться с войсками Евгения Савойского. Но теперь союзникам противостоял маршал Вандом, который сумел опередить австрийские войска и оттеснил Мальборо к Лувену. Затем Вандом повернул на запад и захватил Гент, Брюгге и почти всю Фландрию к западу от Шельды. Вместо того чтобы двинуться прямо на Вандома, Мальборо пошел на юго-запад с целью прорваться между войсками Вандома и французской границей. В сражении при Уденарде Мальборо разгромил войска Вандома.

В новой кампании Мальборо планировал вторгнуться во Францию и, обойдя крепости и не ввязываясь в затяжной бой с французскими войсками, прорваться непосредственно к Парижу. Но даже Евгений Савойский признал этот план слишком смелым. Было решено вначале захватить фланкирующие крепости Турне и Монс и лишь тогда наступать на Францию восточнее укрепленной полосы между Дуэ и Бетюном.

Здесь Мальборо сумел ввести противника в заблуждение путем демонстрации удара по укрепленным линиям. Это заставило французов выделить главные силы гарнизона Турне на усиление этих укреплений. Мальборо быстро выдвинулся вперед и окружил Турне. Но упорное сопротивление гарнизона крепости задержало Мальборо на целых два месяца. Затем Мальборо обложил Монс, но Виллар сумел преградить ему дорогу и помешать двигаться вперед, навязав сражение у Мальплаке. Победа у Мальплаке досталась союзникам такой дорогой ценой (25–30 тысяч человек), что лишила их надежды на достижение победы в войне.

В 1710 году война стала заходить в тупик, а войска Мальборо оказались прижатыми к укрепленным линиям, сооруженным Вилларом от Валансьена до побережья. Развить успехи прошлых кампаний Мальборо так и не смог. Вместо прежних торжеств и восхвалений он стал подвергаться оскорблениям, общественное раздражение против него отразилось в печати появлением резких памфлетов в его адрес, одним из авторов которых был Дж. Свифт.

В 1711 году после ухода войск Евгения Савойского с театра военных действий Мальборо остался один против противника, обладающего численным превосходством в силах, и не мог предпринимать решительных действий. И все же он сумел ввести в заблуждение Виллара и, перейдя у Витра реку Скарлу, прорвать французскую укрепленную линию у Арле и Обиньи, проскользнув через нее без единого выстрела.

Кампания 1711 года стала последней в жизни Мальборо. На следующий год Англия покинула своих союзников и фактически вышла из войны.

В начале войны за испанское наследство герцог Мальборо играл одну из ведущих ролей во внешней политике Англии, в то время как преданный ему друг, лорд-казначей Годольфин, руководил внутренним управлением страны. В течение восьми лет оба деятеля работали с блестящим успехом, и благодаря влиянию графини Мальборо расположение королевы было на их стороне.

Слава самого герцога Мальборо росла с каждой победой и достигла своего апогея после победы при Рамильи. Но именно к этому времени относится начало интриг видных представителей партии тори (Гарлей, Сент-Джон) против герцога Мальборо и его жены. В 1709 году после очередного правительственного кризиса Годольфин получил отставку и Гарлей вместе с Сент-Джоном образовали торийское министерство. Несмотря на то что Мальборо удалось удержать главное командование над действующей армией, он все чаще стал встречать препятствия во всех своих предприятиях.

Торийское министерство вступило в тайные переговоры с Людовиком XIV, готовясь заключить сепаратный мир, и 8 октября 1711 года было заключено перемирие. Мальборо, лишь недавно овладевший после долгой и трудной осады крепостью Бушеном, выступил ярым противником заключенного соглашения. Но 1 января 1712 года по приказу королевы Анны он был отстранен от командования и смещен со всех занимаемых постов. Герцога предали суду по обвинению в растрате и приговорили к ежегодной уплате 15 тысяч фунтов стерлингов.

Глубоко оскорбленный Мальборо уехал на континент и уже там стал свидетелем заключения постыдного для Англии Утрехтского мирного договора, по которому Мальборо потерял свое Миндельсгеймское княжество.

Лишь после смерти королевы Анны Мальборо вернулся в Англию, где новый король Георг I восстановил его в утраченных званиях, однако Мальборо уже не имел прежнего влияния и, прикованный с 1716 года к постели параличом, фактически не принимал участия в государственных делах.

БОРИС ПЕТРОВИЧ ШЕРЕМЕТЕВ

(1652—1719)

Граф (1706), генерал-фельдмаршал (1701).

Род Шереметевых является одним из самых древних российских родов. Он ведет начало от Андрея Ивановича Кобылы, потомки которого дали России династию Романовых. Кроме Романовых Андрей Иванович стал родоначальником Захарьиных, Коновницыных, Колычевых, Юрьевых и многих других древних русских княжеских фамилий. В том числе и Беззубцевых, которые пошли от пятого сына Андрея Кобылы – Федора Андреевича Кошки. Прозвание «Беззубец» получил его третий сын Александр Федорович. Уже его внуки стали прозываться Шереметя, вероятно, за то, что любили жить широко, просторно, проще говоря, «ширь иметь», а от этого прозвания и пошла фамилия Шереметевых.

Многочисленные представители этого рода к XVI веку занимали высокие должности на любой царской службе. Наиболее ярким представителем рода в этот период был Федор Иванович Шереметев. Всю свою долгую жизнь он находился рядом с царем, оберегая царский престол не только от внешних врагов, но и от недостойных претендентов. В детстве ему была подарена царем Иваном IV Грозным шапка погибшего царевича Ивана Ивановича, украшенная «жемчугом с собольим околышком». Сестра Федора Ивановича – Елена – была женой царевича Ивана. Их отец погиб во время Ливонской войны, и она взяла на себя заботу о младшем брате. Федор начал царскую службу в 1591 году. Он, считаясь царским родственником, обязательно приглашался на все праздники и торжественные приемы иностранных послов. Но царь Федор Иоаннович умирает, не оставив после себя преемника. По своему происхождению представители рода могли претендовать на царский венец после Романовых – самых реальных претендентов на русский престол. Но судьба поставила царем Бориса Годунова, и для Романовых и Шереметевых начались годы опалы Поводом послужил надуманный донос, что Шереметевы собирались волшебным зельем извести царя Бориса. Их имущество было конфисковано, а сам Федор Иванович был отправлен воеводой в далекий Тобольск. Но очень скоро военный опыт Шереметева понадобился сначала самому царю Борису, а потом и Василию Шуйскому. Он был возвращен в Москву и направился на усмирение народов Среднего Поволжья. В период Смуты он занимал видное место в Боярской думе и вошел в правительство, получившее в истории название «Семибоярщина». Как и многие бояре, Шереметев склонялся к приглашению польского королевича Владислава на московский престол, которому присягнул и сохранял верность до 1612 года. Но активным сторонником поляков Шереметев никогда не был. Благодаря его усилиям большая часть царской казны была сохранена, в том числе и знаменитая шапка Мономаха.

Под его покровительством в период осады Кремля находились старица Марфа Ивановна с сыном Михаилом – будущим русским царем. В дальнейшем Федор Иванович был с честью принят организатором второго ополчения князем Пожарским и по указу «Совета всея земли» Шереметеву были возвращены родовые земли, отнятые у него Годуновым. Шереметев возглавил боярское посольство, направленное к Михаилу Романову в Ипатьевский монастырь в Костроме для приглашения занять российский престол.

Когда Михаил был провозглашен царем, Федор Шереметев стал одним из его ближайших помощников. Под его руководством юный царь делал первые шаги: потребовал государеву печать, боярские списки, сведения о сборе налогов и прекращении разбоя на дорогах. Именно Шереметеву было поручено встречать польских пленников, в том числе и Филарета – отца государя. Все последующие годы Федор Иванович занимал видное место при царе, будучи не только хорошим воеводой, но и отличным дипломатом.

После смерти царя Михаила Федоровича Шереметев пытался занять подобное место и при его сыне и преемнике царе Алексее Михайловиче, но царский воспитатель Морозов сумел оттеснить престарелого «ближнего боярина». Федор Иванович Шереметев скончался в 1650 году, приняв перед смертью постриг в Кирилло-Белозерском монастыре.

Среди Шереметевых в XVII веке отличились также и Василий Петрович и Василий Борисович – известные воеводы. Василий Петрович Шереметев участвовал в войне с Польшей и в 1634 году с 30-тысячной армией отвоевал город Полоцк, вернув в состав территории России эту древнюю землю. Василий Борисович Шереметев освобождал от поляков украинские земли вместе с Богданом Хмельницким, сражался с войсками крымского хана, был взят в плен, в котором провел около двадцати лет. Враги говорили о нем: «…не было предела проявлению его воинских доблестей, они как бы наследственны всей знаменитой фамилии… Муж, рожденный для великих подвигов».

Но самое значительное место представители рода Шереметевых стали занимать во время правления Петра I и его последователей, вплоть до царствования Павла I. В это время одна из ветвей рода получила графское достоинство. Первым, кто стал графом, был Борис Петрович Шереметев.

Он родился 25 апреля 1652 года в семье Петра Васильевича Большого и Анны Федоровны Волынской. Отец будущего фельдмаршала несколько лет был воеводой в Киеве, где проникся западным влиянием, и как бы по наследству передал это своему сыну, ставшему впоследствии верным соратником преобразователя России. Ранние годы своей молодости он провел в Киеве, где проходила служба его отца.

По некоторым сведениям, Борис Шереметев учился в Киевской коллегии (впоследствии Академии), находящейся в Киевской лавре. В доме своего отца Борис Шереметев познакомился с представителями польской аристократии. Впечатления от этих встреч не могли не отразиться на мировоззрении Шереметева, хорошо воспринимавшего как польскую культуру, так и польский язык. Уже при дворе Петра I Шереметев завоевал у посещавших царя иностранцев репутацию самого вежливого и наиболее культурного человека.

Службу при дворе царя Алексея Михайловича он начал стольником в 1661 году. Он сопровождал царя в поездках по монастырям и царским селам или стоял рындой на его торжественных приемах. В 1679 году он был назначен в Большой полк товарищем воеводы. Спустя два года получил место на должность воеводы недавно организованного Тамбовского разряда.

В 1682 году, по случаю восшествия на престол царей Петра и Иоанна, Шереметев был пожалован в бояре. Это делало его членом Боярской думы и давало возможность принимать личное участие в управление государственными делами.

В период борьбы между Петром и Софьей Борис Петрович одним из первых поддержал Петра. С тех пор он стал ближайшим сподвижником молодого государя, хотя всю жизнь между ними сохранялась определенная дистанция. Выходцу из старинного аристократического рода претило много нового, появившегося в обычаях русского царя, что шло вразрез с его представлениями о царском величии. Не импонировало ему и то, что Петр I окружал себя людьми из «подлых» фамилий, мало считаясь при этом с интересами фамилий древних. Он так и не смог до конца приспособиться к новому двору.

Но при том в нем проявилось иное качество, во многом чуждое новому окружению царя – близость к солдатской массе. Боевые действия русских войск под командованием Шереметева во многом напоминали черты военного искусства предшествующего столетия – они отличались медлительностью, осторожностью, отказом от рискованных операций.

В 1695 году Петр I поручил Шереметеву формирование 120-тысячной армии для предполагавшейся войны с Турцией. Конечной целью новой войны должен был стать Азов. Шереметев, уже имевший опыт борьбы с Крымом, пытался предупредить царя о рискованности этого предприятия. Все же он смог сформировать армию и повести ее в поход. В том же году армия Шереметева взяла хорошо укрепленный Кизы-Кермень на Днепре. Это так испугало турок, что они без боя оставили еще три укрепленных городка. И все же, не желая рисковать, Шереметев не пошел на Крым, а повернул на Украину.

В 1697—1699 годах Борис Петрович находился в Европе, выполняя дипломатические поручения.

Как полководец Шереметев приобрел широкую известность в годы Северной войны. С января 1700 года он уже назывался «генералом» и начальником «дворянской нестройной конницы». В сентябре его войско было под Нарвой, где через два месяца русские войска потерпели жестокое поражение. Однако отношение Петра к своему генералу не изменилось, и две недели спустя после Нарвского сражения он поручил ему идти в шведские земли и нанести сколько возможно вреда противнику.

В декабре 1701 года Шереметев принес России первую победу над шведами в сражении у села Эрестфер. За эту победу Шереметев был награжден орденом Св. Андрея Первозванного и был произведен в фельдмаршалы. Продолжая действовать против войск Шлиппенбаха, он одержал еще более крупную победу над ним под Гуммельсгофом в июле 1702 года. В продолжение двухмесячного похода удалось захватить крепости Мензу и Мариенбург. При взятии Мариенбурга в числе пленных оказалась и будущая жена царя Марта Скавронская (будущая императрица Екатерина I). В сентябре Шереметев с войском вернулся в Псков, ведя с собой свыше тысячи пленных солдат и офицеров, 51 орудие и 26 знамен.

Осенью, двинувшись к устью Невы, войска Шереметева овладели крепостью Нотебург. Петр переименовал Нотебург в Шлиссельбург («Ключ-город») и отпраздновал его взятие торжественным парадом войск через триумфальные ворота в Москве. А в следующем году были взяты Ниеншанц, Копорье, Ямбург и Везенбург. Таким образом, в 1703 году войска фельдмаршала Шереметева завоевали землю древней Ингрии с выходом к Балтийскому морю.

В апреле 1704 года по приказу Петра к Дерпту был направлен корпус под командованием Шереметева. Взяв город, фельдмаршал успел еще и содействовать царю в овладении Нарвой.

Уже осенью 1704 года Шереметев получил приказ Петра I отправиться во главе корпуса русской конницы против корпуса генерала Левенгаупта, находящегося в Литве. После прибытия в Витебск Шереметев обнаружил, что фураж для лошадей отсутствует, и решил не выходить в поход до тех пор, пока он не будет доставлен в войска. Раздосадованный поведением своего фельдмаршала, Петр прислал в Литву Меншикова, доставившего Шереметеву указ о переподчинении части его войска, прежде всего пехоты, фельдмаршалу Георгу Огильви, недавно нанятому на царскую службу. Конница по-прежнему оставалась под командованием Шереметева, но русский фельдмаршал был чрезвычайно недоволен создавшимся положением, ведь фактически своим указом Петр создавал в армии двоевластие.

Среди серии побед были у фельдмаршала Шереметева и военные неудачи. Так, в сражении у Мур-Мызы он потерпел поражении от корпуса Левенгаупта, но вскоре, приведя войска в порядок, Шереметев вновь перешел в наступление. Это было единственным поражением Шереметева за годы Северной войны, но оно скоро было забыто из-за новых побед, одержанных под руководством самого Петра I.

В конце 1706 года, после возвращения из Астрахани, где он руководил подавлением стрелецкого восстания, Шереметев вновь оказался в действующей армии. К этому времени он был пожалован графским титулом. Это было незадолго до вторжения шведских войск в Россию, и теперь фельдмаршал вновь оказался на главном направлении. Под его непосредственным руководством сейчас было 57, 5 тысячи человек – главные силы русской армии. Ей противостояло 25-тысячное войско во главе с самим Карлом XII.

В августе 1707 года шведское войско покинуло Саксонию и вторглось в пределы России. Несмотря на то что шведский король мечтал о генеральном сражении, Петр I не дал Карлу XII такой возможности и начал отступление с целью постепенного изматывания войск противника.

В начале марта 1708 года в местечке Бешенковичи состоялся военный совет, который обсудил план предстоящей войны с Карлом XII. Предложенный Меншиковым план кампании, Борис Петрович подверг критике. В свою очередь, он предложил иной план. Суть его сводилась к тому, чтобы отходить с боями, разрушать коммуникации противника, изнурять его силы, а потом дать шведам решительное сражение на своей территории.

Шереметев разделял идеи Меншикова об оборонительной стратегии, но резко выступал против разделения русской армии, как того требовал план Меншикова, поскольку считал, что в подобном случае войскам невозможно будет поддержать друг друга в случае опасности. Споры переросли в конфликт между главнокомандующим и командующим кавалерией. Шереметев был даже готов отказаться от своего поста, если из армии не будет отставлен Меншиков. И все же на военном совете победило мнение царского фаворита. Петр, в целом разделяя взгляды Шереметева, оставил Меншикова на прежней должности.

14 июня Карл XII перешел Березину южнее Борисова. Этого Меншиков, сосредоточивший свою кавалерию у самого городка, никак не ожидал. После поражения в Головчинском сражении русские войска отошли к Днепру.

Вскоре в армию прибыл Петр I. Новая ситуация заставила его внести коррективы в планы кампании. Царь узнал, что на соединение с войсками Карла XII из Риги движется корпус Левенгаупта, сопровождающий огромный обоз с продовольствием и боеприпасами. Военный совет решил выделить из главной армии особый корпус (корволант) во главе с самим Петром I и направить его против Левенгаупта. Шереметеву же с остальным войском предписывалось продолжать отступление.

28 сентября корпус Левенгаупта был разгромлен у деревни Лесной. После разгрома корпуса Левенгаупта Карл XII повернул свои войска на Украину, куда звал его гетман Мазепа.

Зимой 1709 года Петр отозвал Меншикова в Воронеж, а Шереметеву приказал сформировать отряд для действий в тылу противника. Этот отряд должен был одновременно быть и достаточно подвижным и сильным, чтобы его молниеносные действия наносили урон войску шведского короля. Петр I ждал от своего фельдмаршала громких побед. Шереметев, однако, не оправдал его надежд. Военные действия продолжались, впереди была Полтавская битва, ставшая переломным моментом в ходе Северной войны.

4 июня 1709 года под Полтаву прибыл Петр I, взявший на себя руководство боевыми действиями. Перед сражением царь, оставив себе общее руководство, назначил Шереметева главнокомандующим. Решающее сражение (27 июня 1709 года) было скоротечным и закончилось полной победой русских войск. За Полтаву фельдмаршал Шереметев был пожалован деревней Царская Грязь.

Сразу же после небольшого отдыха Шереметев был отправлен в Прибалтику. Его главной задачей стало овладение Ригой. Осада города началась в начале октября 1709 года. В ноябре в осадный корпус приехал с инспекцией Петр I, лично сделавший по городу три выстрела. Царь скоро отбыл в Петербург, приказав корпусу продолжать осаду. В следующем году Шереметеву пришлось не только осаждать город, но и бороться с мором, охватившим как войска, так и жителей города. Рига капитулировала 4 июля 1710 года.

Но еще до сдачи Петр I известил Шереметева о его будущем новом назначении. Назревала война с Турцией, которая готовилась оказать поддержку ставленнику Карла XII Станиславу Лещинскому, претендующему на польский престол.

В ноябре 1710 года султан объявил войну России. Русские войска выступили в поход, но Шереметев покинул Ригу лишь 11 февраля 1711 года, обеспечивая оставленные там войска продовольствием и всем необходимым.

Борис Петрович был назначен главнокомандующим, хотя фактически первым лицом в армии оставался Петр I. Войска для похода не были собраны, но царь торопил события. Шереметев пытался возражать, доказывая, что войска устали после непрестанных походов 1709—1710 годов, не имеют ни продовольствия, ни подвод и ощущают недостаток в боеприпасах. Петр не желал ничего слушать и заставлял главнокомандующего двигаться быстрее. Однако лишь 30 мая армия Шереметева перешла Днестр, а к июню подошла к Пруту.

Численными сведениями о противнике ни Петр I, ни Шереметев не располагали, кроме того, войска Шереметева еще не были соединены с другими частями, подходившими к Пруту. Русские полки остановились в долине реки, где и произошло сражение, продолжавшееся весь день 8 июля и часть следующего дня. Пользуясь численным превосходством, противник почти вплотную подошел к русскому лагерю, но был отражен артиллерийским огнем. Утром 10 июля по приказу Петра I в лагерь турок был направлен парламентер для переговоров о перемирии.

Неудача в Прутском походе сказалась и на личной жизни Бориса Петровича – по условиям мира к туркам в качестве заложника был отправлен сын главнокомандующего Михаил, который затем умер на чужбине. Сам Шереметев за участие в Прутском походе был награжден домом в Риге.

В 1712—1713 годах фельдмаршал Шереметев командовал войсками на Украине, прикрывая южные рубежи России. Потом до 1717 года он возглавлял русские войска, действовавшие против шведов в Померании и Макленбурге.

В июне 1718 года фельдмаршал был вызван в Петербург для участия в суде над царевичем Алексеем. Но в Петербург Шереметев не поехал, сославшись на свою тяжелую болезнь. Царь вовсе не был склонен верить фельдмаршалу и подозревал, что Шереметев тайно сочувствовал делу царевича, но разрешил ему отправиться для лечения на воды под условием, что после возвращения Шереметев приедет в Петербург. Однако сил даже на поездку на воды у фельдмаршала уже не было. По мнению медиков, Шереметев страдал водяной болезнью, принявшей тяжелые формы. Все эти сообщения развеяли сомнения царя, и он уже не требовал прибытия к себе фельдмаршала.

Незадолго до своей кончины (17 февраля 1719 года) Шереметев составил завещание, в котором выразил желание быть погребенным в Киево-Печерской лавре, где когда-то хотел постричься. Но царь считал, что могила первого российского генерал-фельдмаршала должна находиться в Александро-Невской лавре, где будут могилы тех, кто прославил Россию. Прах Шереметева был доставлен в новую столицу России, ему были устроены торжественные похороны. За гробом Бориса Петровича Шереметева шел сам Петр I.

ФЕДОР МАТВЕЕВИЧ АПРАКСИН

(1661 или 1671—1728)

Граф, генерал-адмирал (1708).

Дворянский род Апраксиных (ранее писались Опраксины) известен в России с XIV века. Так, в 1371 году из Орды на Русь, на службу к князю Олегу Рязанскому прибыли братья Солохмир (Салхомир) и Евдуган (Едуган). Солохмир при крещении получил имя Иван и отечество по крестному отцу Мирославович. От князя Олега он получил земли и вскоре стал его родственником, взяв в жены сестру князя Анастасию.

Внук его, Андрей, прозванный Опракса, что по-татарски означает «белый», и стал родоначальником рода Апраксиных. Сыновья Андрея – Ерофей-Ярец и Прокопий – перешли из Рязани на службу к великому князю Московскому Ивану III.

Апраксины были стольниками, боярами и воеводами. Многие из них отличались храбростью и полегли на поле брани. Так, сын Прокопия Андреевича, Матвей Апраксин, павший в битве под Казанью, за мужество и подвиги был внесен в синодик московского Успенского собора для вечного поминания. В боях с врагами погибли и сыновья Матвея – Богдан и Степан, и его племянник Андрей.

Возвышение рода Апраксиных относится ко второй половине XVI века, к 1682 году, когда дочь стольника Матвея Васильевича Апраксина, Марфа Матвеевна, стала супругой овдовевшего царя Федора Алексеевича. Супругой его она была недолго: через три месяца после венчания она стала вдовой, но сохранила титул царицы и место в царской семье. И сама Марфа, и ее три брата сразу же стали поддерживать партию юного царя Петра и его матери Натальи Кирилловны Нарышкиной в борьбе с партией Милославских. Братья были при дворе стольниками и принимали участие во всех затеях молодого Петра. Став полноправным государем, Петр I относился к царице Марфе с должным уважением, а братья ее заняли при нем высокое положение.

Старший из них, Петр Матвеевич Апраксин, был назначен воеводой в Новгород Великий. В 1701 году он был вызван царем в Москву и ему было поручено набрать и возглавить два новых полка. Вместе с этими полками под его командование были переданы и другие стрелецкие полки, которые должны были прикрывать от шведов северную границу Новгородской губернии после поражения русской армии под Нарвой. Несмотря на то что особыми полководческими талантами он не обладал, Петр Матвеевич проявил себя прекрасным командиром и провел несколько успешных операций против шведов. Так, в июне 1702 года он истребил шведскую флотилию, а у реки Ижоры нанес поражение войскам шведского генерала Крониорта. Весной 1703 года Апраксин прикрывал осаду крепости Ниеншанца, а на следующий год сумел отразить атаки шведского флота, пытавшегося доставить продовольствие в осажденную русскими войсками Нарву.

Петр Матвеевич участвовал в подавлении стрелецкого бунта в Астрахани, получив назначение на пост астраханского наместника. При его непосредственном участии был заключен договор с калмыцким ханом, по которому хан обязался быть в вечном подданстве России. В декабре 1708 года при первом делении России на губернии Апраксин был назначен казанским губернатором. В это время ему было подчинено свыше тридцати городов, среди которых были Саратов, Симбирск, Уфа и другие. На этом посту Апраксин проявил себя отличным администратором, способствуя всем начинаниям Петра I. Он содействовал скорой доставке в Санкт-Петербург корабельных лесов, успешно строил суда на Волге, поставлял хороших лошадей в кавалерию и удачно воевал против крымских татар, тревоживших русские пределы.

В 1713 году Апраксин был переведен на службу в Петербург. Он стал первым в роду, кто получил графский титул после смерти сестры Марфы в 1715 году, и вскоре был назначен сенатором.

В феврале 1718 года Апраксин по подозрению в организации побега царевича Алексея был взят под стражу, отправлен в Москву и лишен имения. Но по дальнейшему ходу дела Апраксин был признан невиновным и ему было возвращено все конфискованное имущество. В том же году он принял участие в судебном процессе по делу царевича Алексея и в числе других подписал ему смертный приговор. В 1722 году Апраксин был назначен президентом Юстиц-коллегии. В день бракосочетания цесаревны Анны Петровны с голштинским герцогом Карлом-Фридрихом Апраксин был пожалован в действительные тайные советники.

Талантом военачальника обладал младший брат Петра Матвеевича Апраксина – Федор. Вся его деятельность была тесно связана с российским флотом, который он страстно любил и которому отдавал свои знания и опыт.

Родился Федор Матвеевич 27 октября 1661 года, хотя дата эта не бесспорна и некоторые исследователи считают его годом рождения 1671-й, что вполне вероятно, если учесть, что службу он начал в возрасте 10 лет в должности стольника у царя Федора Алексеевича, а после его смерти в том же звании стал служить Петру I. Юный царь определил своего стольника и друга в потешные войска, в Семеновский полк. Федор находился с молодым государем на суше и море, сопровождая его во всех поездках. И после одной из них, к Белому морю в 1693 году, он был назначен двинским воеводой и направлен в Архангельск. Этот город в то время был единственным портом России на севере, через который осуществлялась вся торговля с заграницей. Находясь в Архангельске, Апраксин осуществил постройку первого казенного купеческого корабля на верфи в Соломбале и посылал его за границу с торговой миссией. За годы управления в Архангельске Апраксин сумел заложить там основы военного и торгового судостроения.

В 1696 году Апраксин принимал участие в азовском походе. Уезжая с посольством за границу, царь Петр оставляет Апраксина осуществлять надзор за судостроением на воронежской верфи. В августе 1699 года, уже после возвращения Петра, Апраксин участвует в первых маневрах русского флота. В феврале следующего года Федор Апраксин становится главным начальником Адмиралтейского приказа, получив титул адмиралтейца. В это же время он получает назначение на должность азовского губернатора. За 6 лет он смог многое сделать для развития нового российского флота – построены новые суда, город Азов перестроен, а построенный Таганрог имел удобную гавань для военных кораблей и Троицкую крепость. В устье реки Миус была также возведена Павловская крепость. Кроме этого была перестроена воронежская верфь и заложены новые – в Таврове и Новопавловске, снабженные удобными доками и шлюзами.

В 1700 году, воспользовавшись благоприятной политической обстановкой в Европе, Петр I начал войну против Швеции, вошедшую в историю под названием Северной войны. Она продолжалась до 1721 года и закончилась победой России. В ходе Северной войны, в которой активное участие принимал военно-морской флот, с особой яркостью проявился талант Апраксина как флотоводца, внесшего существенный вклад в развитие военно-морского искусства, особенно в области совместных действий армии и флота.

С 1708 года Апраксин стал носить титул генерал-адмирала. Осенью того же года он возглавил командование войсками, оборонявшими Ингерманландию от шведов. Шведская армия летом 1708 года начала наступление в направлении Петербурга с целью захвата города. Войскам Апраксина противостоял 12-тысячный корпус под командованием генерала Либекера, расположенный в районе Выборга. Наступление шведов летом 1708 года было замедлено из-за проливных дождей, превративших дороги в непролазную грязь. В конце августа шведы перешли реку Сестру и через несколько дней появились в селе Колтуши, создав непосредственную угрозу Петербургу. В распоряжении Апраксина имелось более 23 тысяч солдат, но большая их часть была распределена по отдельным укрепленным пунктам, так что против шведов он мог выставить отряд, значительно уступающий по численности войску Либекера. Продолжая наступление, Либекер смог закрепиться на южном берегу Невы и обеспечить переправу через нее основных сил и продолжил дальнейшее движение вглубь Ингерманландии. Понимая, что остановить шведов в решающем сражении имеющимися у него силами будет крайне сложно, Апраксин решил взять шведов измором. Он нашел достаточно эффективный способ борьбы с противником. Отрезав его от баз снабжения и лишив подвоза продовольствия и боеприпасов, он держал корпус Либекера в постоянном напряжении и на голодном пайке. Апраксин стал систематически беспокоить шведов мелкими нападениями, разоряя край и уничтожая продовольствие. Голодные и измученные шведские войска, лишенные возможности вернуться к Выборгу, так как эту дорогу преграждали части Апраксина, подошли к Копорью, отказавшись от нападения на Петербург и надеясь достигнуть Выборга морем. Там, на Сойкиной мызе, стояла шведская эскадра и 29 сентября корпус Либекера начал погрузку на суда. Апраксин получил донесения о действиях шведов только 12 октября и бросился вдогонку за противником. Он успел лишь разгромить шведский арьергард, а основные силы шведов ушли на судах в Бьеркезунд. Шведская экспедиция окончилась неудачей. За проявленное воинское искусство и охрану Петербурга от вражеского нападения Петр I приказал выбить особую медаль с изображением на одной стороне портрета графа Апраксина и надписью: «Царского величества адмирал Ф.М. Апраксин», а на другой изображение флота, построившегося в линию, с надписью: «Храня сие не спит: лучше смерть, а не неверность».

Летом 1709 года в ходе Северной войны произошел перелом в пользу России. Разгромив главные силы сухопутной армии шведов на Украине, Петр I перебросил основные силы своей армии на балтийское направление, за короткий срок заняв южное побережье Финского залива. В наступлении русской армии и флота в Финляндии, которое продолжалось в течение 10 лет, Федор Апраксин принимал самое активное участие. Командуя гребным флотом, он отличился в ряде крупных операций, первой из которых стало взятие сильной крепости Выборга. Эту крепость шведы использовали в качестве основной базы для нападения на Петербург.

В марте 1710 года графу Апраксину было вверено командование над 10-тысячным корпусом, который перешел по льду Финского залива и осадил крепость. К началу мая транспортная флотилия, пройдя через ледяные поля залива, доставила Апраксину необходимые для осады артиллерию, боеприпасы и продовольствие. Получив подкрепление, Апраксин перешел к решительным действиям против гарнизона крепости, и 13 июня Выборг был взят. Он умело провел осаду и хорошо организовал взаимодействие сухопутных войск и гребной флотилии, которая штурмовала Выборг со стороны залива и не допустила в него шведскую эскадру, появившуюся перед входом в залив в середине мая. После сдачи крепости Петр собственноручно возложил на Апраксина орден Св. Андрея Первозванного и золотую шпагу, украшенную бриллиантами. После взятия Выборга Апраксин оставался в крепости, руководя исправлением поврежденных осадой укреплений.

При перенесении боевых действий на собственную территорию Швеции, перед Апраксиным была поставлена задача завоевания южного побережья Финляндии. В 1712 году Апраксин был назначен главным начальником над Эстляндией, Ингерманландией и Карелией с подчинением ему всех сухопутных и морских сил, находящихся на этих территориях. В этом же году он был поставлен во главе особого корпуса, которому предстояло занять Гельсингфорс и Або, с взятием которых Петр I рассчитывал склонить Швецию к подписанию мира. Финская кампания началась в конце апреля 1713 года. Под командованием Апраксина находилось 200 кораблей гребного флота и 16-тысячный десантный корпус. В начале мая флот подошел к Гельсингфорсу, защищенному с моря береговой артиллерией. Русский десант, высаженный на берег под прикрытием своей корабельной артиллерии, захватил город, вынудив шведов отступить к Борго. Город был превращен в промежуточную базу для развертывания дальнейшего наступления. Затем русские войска двинулись к Або, который был занят без боя 28 августа 1713 года. Захватив военные трофеи, войска отошли на зимние квартиры в Петербург. Заслугой Апраксина в этой кампании явилось то, что он смог в короткий срок хорошо подготовить гребной флот и десант к боевым действиям, а в ходе самой кампании обеспечить войска всем необходимым для успешного проведения военных операций.

В следующем году была поставлена задача – завершить завоевание Финляндии и утвердиться на побережье Ботнического залива. Гребной флот, который снова возглавил Апраксин, направился к Гельсингфорсу, а парусный вышел под флагом Петра I к Ревелю. Парусный флот должен был прикрывать гребной на случай нападения противника. На подходе к Гельсингфорсу флот Апраксина был встречен шведской эскадрой в составе 16 линейных кораблей и 12 более мелких судов, преградивших проход русской флотилии. Вступить в бой со значительно превосходящим по численности и силе противником Апраксин не решился и, не взяв на себя ответственность за дальнейший ход событий, обратился к Петру. Изучив обстановку, Петр I принимает неординарное решение, ставшее для шведов неожиданным. Используя полный штиль и совершив диверсию в тылу шведского флота, русская гребная флотилия с боем прорвалась мимо шведской эскадры, нанеся последней значительный урон. Сам Апраксин не принимал участия в этом бою, оставаясь во главе резервного отряда кораблей. Эта победа заставила шведов полностью очистить Финский залив и позволила России выйти в Балтийское море. Хотя всей операцией руководил лично Петр I, лавры победителя достались и Апраксину как командующему гребным флотом.

В 1714 году над Апраксиным было назначено первое следствие по обвинению в злоупотреблениях в подведомственных ему частях. Несмотря на то что сам Апраксин был признан невиновным, из-за того, что он допустил злоупотребления среди подчиненных, он был «оштрафован».

Апраксин продолжал командовать гребным флотом и руководил боевыми действиями в районе Або-Оландского архипелага, где шведы продолжали оказывать сопротивление. Часто во главе отрядов гребных кораблей он проводил смелые, дерзкие набеги, и Петр писал ему, чтобы он «не вдавал себя в азарт». Обычно Апраксин отвечал на это, что «он иначе поступать не может, так как шведы, как диаволы, вертятся у Гангута…».

После овладения всей Финляндией Апраксин был поставлен фактически во главе управления занятыми землями, имея ближайшим помощником князя М.М. Голицына, а должность губернатора исполнял граф Густав Отто Дуглас. Сам Апраксин правил Финляндией из Петербурга, сохранив за собой управление краем до 1719 года. В 1716 году, командуя галерным флотом, Апраксин действовал против шведов в Финляндии, а в 1717 году, командуя корабельным флотом в Балтийском море, он произвел высадку на остров Готланд. Высадив на остров десант в количестве 900 человек и не встретив со стороны шведов никакого сопротивления, отряд продвинулся вглубь острова на 5 миль и захватил большое количество продовольствия и скота, предназначавшегося для обеспечения питанием шведских экипажей. Узнав об этой вылазке, Петр I остался весьма доволен действиями Апраксина.

В 1717 году Апраксин занял высшую должность в военно-морском флоте, став президентом Адмиралтейств-коллегий и сенатором. Это назначение положительно сказалось на всех сторонах жизни флота в целом и личного состава в частности, у которого Апраксин пользовался заслуженным уважением и авторитетом.

В 1718 году он становится вторым членом следственной комиссии по делу цесаревича Алексея Петровича. И в том же году «за злоупотребления» он вторично был подвергнут аресту и даже лишению имущества и достоинства, но затем, принимая во внимание его прежние заслуги, дело ограничилось денежным взысканием.

В мае 1719 года граф Апраксин был назначен эстляндским генерал-губернатором и отправлен в Финляндию для руководства армией и флотом. Петр вручил ему инструкцию, которой он должен был строго руководствоваться при проведении операций на побережье Швеции. Впервые за период Северной войны русскому флоту пришлось проводить такие широкомасштабные операции с использованием многотысячных десантных войск и основных сил как гребного, так и парусного флотов. Опыта подобных операций русское командование не имело, поэтому и Апраксин, и все те, кто были привлечены к военным действиям, проводили тщательную подготовку и разрабатывали детальный план операции. Но вся ответственность за действия войск легла на Апраксина. Он привлек местных жителей в качестве лоцманов и детально изучил фарватер, так как сложный рельеф побережья затруднял подходы кораблей к берегу. Проведя тщательную разведку, были разработаны маршруты следования кораблей и места высадки войск. Для зашиты фарватера и мест высадки был выделен специальный отряд судов. Всего в подчинении у Апраксина находилось около 26 тысяч десантных войск, свыше 230 гребных судов различных типов и эскадра парусного флота в составе 21 линейного корабля, 5 фрегатов, 2 бомбардирских кораблей и 12 вспомогательных судов. По плану высадка десанта проводилась на широком фронте севернее и южнее Стокгольма. Операция началась 13 июля 1719 года. Шведы, застигнутые врасплох, оказывали слабое сопротивление, но в некоторых местах, где стояли значительные гарнизоны шведских войск, произошли серьезные бои. Основной удар десанта был направлен на разгром промышленных объектов. Так, в районе между Стокгольмом и Норчепингом, где действовал гребной флот под личным командованием Апраксина, были разрушены заводы по переработке меди и железа, уничтожены рудники и шахты, захвачены или сожжены десятки торговых кораблей. Боевые действия продолжались более месяца. Швеции был нанесен огромный урон. Но, рассчитывая на помощь Англии, шведское правительство не спешило заключить мирный договор с Россией.

Всего за период с 1719 по 1721 год на побережье Швеции было проведено около пятидесяти десантных операций. Все крупномасштабные морские предприятия были проведены при непосредственном руководстве Апраксина, который в большинстве случаев выступал прекрасным исполнителем планов царя Петра. Успехи русских десантов сыграли важную роль в согласии Швеции на заключение мира.

22 октября 1721 года при заключении Ништадтского мира Апраксин получил от императора право носить кайзер-флаг, утвердив его тем самым в звании генерал-адмирала.

Окончив Северную войну, император обратил свои взоры на юг России. В 1722 году Апраксин сопровождал Петра в Персидском походе в звании главнокомандующего флотом, а войсками командовал лично император. Местом сосредоточения войск стала Астрахань, как наиболее удобный порт в устье Волги. В этом походе флот обеспечивал поддержку действиям сухопутных войск на берегу и снабжал армию всем необходимым. По окончании похода и возвращении в Петербург генерал-адмирал Апраксин принимает командование Балтийским флотом, который к тому времени насчитывал 24 линейных корабля, 5 фрегатов и большое количество других видов парусных и гребных судов.

Со смертью Петра I закончилась и морская карьера Федора Матвеевича Апраксина. Только в 1726 году он во главе эскадры выходил в море на защиту Ревеля от нападения английского флота. В том же году он был назначен членом новоучрежденного Верховного тайного совета.

В 1727 году он отправился в Москву, где 10 ноября 1728 года скончался. Он был похоронен со всеми воинскими почестями в Златоустовском монастыре.

ЕВГЕНИЙ САВОЙСКИЙ

(1663—1736)

Австрийский генералиссимус (1697), принц Кариньянский, маркграф Салуццо.

Савойская династия является одной из самых старейших династий в Европе. Ее основателем был Гумберт Белая Рука, который с 1027 года стал графом Савойским и был родоначальником 17 графов, 13 герцогов и 11 королей. В IV веке Савойю занимали бургундцы, а после распада каролингского королевства эти земли вошли в состав Бургундии, которая в 1032 году подчинилась власти германских королей. Потомки Гумберта значительно расширили свои владения, и уже при его сыне Оддоне (Одо) владели территорией по обоим склонам Альп, получив прозвание «альпийских привратников», так как контролировали перевалы, ведущие из Франции в Италию. Оддон в 1050 году женился на дочери маркграфа Туринского Адельгейде и объединил под своей властью Савойю и Пьемонт. В дальнейшем Савойский дом распался на две линии – Савойскую и Пьемонтскую.

Среди графов Савойских наиболее известным был Амедей VIII. Ему удалось объединить распавшиеся ветви династии. Он первым в 1416 году принял титул герцога, но затем отрекся от власти и стал вести жизнь отшельника. В историю он вошел как папа Феликс V (по церковной традиции антипапа), избранный на оппозиционном Базельском соборе в противовес римскому папе Евгению IV, но в 1449 году он отрекается от тиары. При его сыне Людовике был принят закон о нераздельности Савойи и Пьемонта.

Савойский дом издавна поддерживал тесные связи с королевским домом Франции. Еще в начале XII века Аделаида Савойская (правнучка Гумберта Белая Рука) стала королевой Франции, а матерью французского короля Франциска I была Савойская принцесса Луиза. Франция сочла это основанием для предъявления прав на герцогство, и в 1538 году заняла почти весь Пьемонт и Савойю. И только в 1559 году земли были возвращены сыну Карла III Эммануилу Филиберту. При его правлении столица герцогства была перенесена в Турин. Туда же была перевезена плащаница с отпечатком тела Иисуса Христа – главная родовая реликвия, приобретенная герцогом Савойским в 1453 году.

Савойские герцоги и в дальнейшем вели постоянные войны с Францией. Во время войны за испанское наследство Виктор-Амедей II первоначально поддерживал французского короля Людовика XIV, но затем перешел на сторону Австрии. В результате почти все его владения были заняты французами, и только победа при Турине восстановила его власть. В 1713 году он получил королевский титул, став королем Сицилии, которая в 1720 году была заменена на Сардинию. С этого момента Савойя, Пьемонт и Сардиния составили единое королевство, центр которого находился в Пьемонте.

Старшая ветвь Савойского дома угасла в 1831 году. Ее место заняла младшая линия династии, образовавшаяся в начале XVII века. Это линия герцогов Кариньяно, начало которой положил младший брат Виктора-Амедея I Томас. Представитель этой ветви Савойского дома Карл-Альберт занимает сардинский престол, а его сын, Виктор-Эммануил II, с 1861 года становится королем Италии.

К этой же линии Савойского дома принадлежал и принц Евгений, один из самых знаменитых в истории полководцев. Он родился во Франции, в Париже 18 октября 1663 года, став младшим их пяти сыновей Евгения-Морица Савойского и Кариньянского, главного начальника швейцарских войск, находившихся на службе французского короля. Матерью Евгения была племянница кардинала Мазарини Олимпия Манчини.

С детства Евгений обладал слабым здоровьем и поэтому его готовили к духовному званию. В возрасте семи лет он уже имел имя аббата двух аббатств, заслужив при дворе шутливое прозвище «савойского аббата», а король величал его «маленьким аббатом». Отец Евгения умер, когда мальчику было всего 10 лет, вскоре и его мать подверглась опале и была вынуждена покинуть Париж. Мальчик остался жить в столице, имея на свое содержание набольшую пенсию, назначенную ему Людовиком XIV. Жил Евгений в доме своей бабушки, которая также хотела, чтобы он стал священником. Евгений много читал, особенно увлекался книгами по истории и жизнеописаниями великих людей. Его мечтой стало посвятить себя военной карьере, и потому, достигнув совершеннолетия, он обратился к Людовику XIV с просьбой о зачислении его во французскую армию. Однако это желание было встречено насмешками как самого короля, так и его военного министра Лувуа. Оскорбленный Евгений решил покинуть Францию и поступить на службу в какую-либо иностранную армию, поклявшись вернуться сюда не иначе как с оружием в руках. Он усилил занятия математическими и военными науками, добившись больших успехов в изучении геометрии, фортификации, осаде и обороне крепостей. Он стал еще больше уделять времени физическим упражнениям, особенно верховой езде, и до конца жизни считался превосходным наездником.

Обстоятельства благоприятствовали планам Евгения. В 1683 году Турция начала войну с Австрией и добилась значительных военных успехов. Император Леопольд был вынужден покинуть Вену, которую турки собирались осаждать, и скрылся в Пассау. Сюда в его армию стали стекаться молодые люди со всей Европы, желавшие проявить себя на ратном поприще. В Пассау прибыл и Евгений, присоединившись к ехавшим в Пассау французам. После аудиенции у австрийского императора, он был зачислен в многонациональную, говорящую на разных языках австрийскую армию.

В том же году Евгений принял боевое крещение, встретившись в первом бою с огромной, мощной армией Порты. Он стал участником битвы под Веной, где объединенные войска под командованием герцога Лоранского и польского короля Яна Собеского пробили путь с Каленбургских высот к австрийской столице, и разгромили турецкие войска. В этом сражении Евгений отличился храбростью, и император Леопольд пообещал дать ему под командование драгунский полк. Полк, командование над которым получил Евгений Савойский, назывался полком драгунов Кюфштайна.

Как командир он прославился уже во время сражений в Венгрии, проявив огромное личное мужество и блестящие качества военачальника. Его успехи не остались незамеченными и способствовали его быстрому продвижению по службе. В 1685 году Евгений получает чин генерал-майора. За два года командования драгунским полком он настолько выделился своими военными способностями, что в 1686 году при осаде Офена он в 23-летнем возрасте оказался на ответственной роли начальника обороны циркумвалационной линии против многочисленной армии верховного визиря.

В 1687 году Евгений Савойский, преследуя турок, разбитых при Герсане, проник с полком до самого их укрепленного лагеря и, спешив драгун, взял штурмом последний турецкий оплот. В начале 1688 года он был произведен в генерал-лейтенанты, взойдя первым на брешь при взятии Белграда.

С началом войн Великого союза (1689—1697) Евгений Савойский был назначен командующим имперскими войсками, посланными в Италию на помощь Виктору-Амедею II, герцогу Савойскому, с которым он находился в родстве. Здесь его главным противником стал один из лучших французских полководцев маршал Катина, которому Евгений Савойский стал достойным противником.

Но в лице герцога Виктора-Амедея, не обладавшего необходимыми способностями для лидера, Евгений нередко встречал помеху своим планам. При Стаффорде в 1690 году Виктор-Амедей, вступив в бой с французами, едва не был разбит и спасен лишь благодаря храбрости и распорядительности Евгения Савойского. Такая же ситуация повторилась и в сражении при Марсалии.

В июле 1691 года Евгений Савойский после упорного боя вынудил французов снять осаду крепости Кони и отступить за реку По. В следующем году Евгений добился разрешения начать вторжение в Дофинэ и Прованс, тем самым поставив французские войска перед угрозой поражения, что имело бы серьезные последствия и для самой Франции. Он уже овладел несколькими пограничными крепостями, как внезапно герцог Виктор-Амедей опасно заболел, и наступление союзного авангарда было остановлено. В 1693 году за победы в Италии Евгений Савойский был произведен в фельдмаршалы, что было огромным достижением для 30-летнего иностранца, не имеющего ни денег, ни могущественных покровителей. Эта война также дала Евгению ценный военный опыт. Уже в то время его раздражало постоянное применение осторожными итальянскими генералами осады, которым он стремился доказать, и небезуспешно, что только в движении и неожиданных нападениях таится ключ к победе.

Теперь военная репутация Евгения Савойского была так высока, что сам Людовик XIV начал звать его на свою службу, предлагая звание маршала, наместничество в Шампани и 20 тысяч ливров содержания. Однако Евгений твердо ответил, что обязан австрийскому императору благодарностью, а в деньгах не нуждается.

В 1697 году он вновь был послан действовать против турок в Венгрию. Он был назначен верховным главнокомандующим. Это была первая кампания, в которой Евгений действовал самостоятельно и свободно. Главной его победой в этой кампании стал разгром турецких войск под Зентой. Прибыв к войскам, он нашел их в крайне бедственном положении. За несколько недель он сумел привести армию в порядок и поднять ее боевой дух. Подойдя с войсками 11 сентября 1697 года к реке Зенте, Евгений Савойский обнаружил построенный турками мост для переброски войск в Трансильванию. К тому моменту часть турецкого войска уже сумела переправиться, а к Евгению прибыл курьер с императорской депешей, в которой ему запрещались решительные действия и предлагалось ограничиться обороной. Однако принц, догадываясь, какой приказ содержится в пакете, не вскрыл его. Понимая, что медлить нельзя, он совершенно неожиданно для турок напал на их лагерь и, применив двойной охват противника, сумел прижать его к реке. После продолжительного боя австрийские войска уничтожили 20 тысяч турок, и еще 10 тысяч в панике бежали к реке, при переправе через которую многие утонули. Потери армии Евгения Савойского составили 300 человек убитыми и 200 ранеными.

За нарушение приказа председатель гофкригсрата генерал Капрара, поддавшись внушениям завистников и личной вражде к Евгению, настаивал на предании его военному суду. Однако, учитывая общественное мнение и то, что победителя не судят, император Леопольд не только не осудил принца, но и поставил его во главе армии в Венгрии, даровав полную независимость от гофкригсрата.

После победы при Зенте Евгений Савойский повернул армию на юг, совершив набег на Боснию и отвоевав Сараево. Его дальнейшие военные успехи способствовали заключению в 1699 году выгодного для Австрии Карловицкого мира, в результате которого в состав империи вошли большая часть Венгрии, Хорватия, Трансильвания и почти вся Словакия. В Вену Евгений вернулся героем. Кроме славы он заимел еще и врагов, которые завидовали его военным удачам.

Война за испанское наследство (1701—1714) стала высшим достижением полководческого искусства Евгения Савойского. Ему пришлось воевать с самыми разными противниками, быть союзником или врагом большинства крупнейших полководцев того времени.

Начало кампании 1701 года ознаменовалось труднейшим переходом 30-тысячной армии Евгения Савойского через Тридентские (Тирольские) Альпы. Фактически армия Евгения Савойского первой открыла военные действия, в то время как армии остальных стран лишь готовились к ним. Его войска сосредоточились в Тироле, делая вид, что готовятся отсюда перейти в наступление. В ответ на это французская армия под командованием Катины заняла позицию в ущелье Риволи с целью не допустить продвижения австрийцев. Но Евгений, произведя тайную разведку труднопроходимого перевала в горах, в течение долгого времени не использовавшегося войсками, преодолел его и вышел на равнину, совершив глубокий обход к востоку. Наращивая полученное таким образом преимущество дальнейшими маневрами, которые часто вводили противника в заблуждение относительно его намерений, Евгений Савойский вовлек французов в гибельное для них наступление в районе Чиари (вблизи Брешии). Это привело к полному отступлению французов из Северной Италии, занятой австрийскими войсками.

Кампанию 1702 года Евгений Савойский начал внезапным нападением на Кремону, где в это время находился маршал Виллеруа, заменивший Катину после неудач в кампании предыдущего года. По мнению французов, осада или атака этого города зимой были невозможны. Но Евгений разработал смелый план взятия города при одновременном ударе снаружи и изнутри. С этой целью в город по бездействующему каналу проникли 4 тысячи человек из его армии и, начав действовать в самом центре города, привели французов в смятение, а маршал Виллеруа был взят в плен. Но план не удалось осуществить до конца и город захвачен не был, так как у австрийцев боеприпасы оказались на исходе. Скоро на австрийские войска обрушились превосходящие силы под командованием маршала Вандома. Однако, обладая вдвое меньшими силами, чем их имел французский главнокомандующий, Евгений Савойский все же сумел удержать завоеванные в Италии территории. Одной из главных трудностей, встретившихся ему в Италии, стало отсутствие традиционной магазинной системы снабжения войск. Принц сумел преодолеть эти затруднения, научившись извлекать все необходимое в занятых им итальянских землях.

В 1703 году Евгений Савойский вернулся в Австрию и был назначен председателем гофкригсрата, и к нему перешло высшее руководство военными делами империи. На этой должности Евгений подготовил ряд реформ, улучшающих и укрепляющих императорскую армию. Среди мероприятий, проведенных им, были: реформа об отмене продажи чинов на военной службе, создание сильной подвижной кавалерии, организация складов хранения припасов и в связи с этим постановление, запрещающее нахождение армии более чем в пяти днях пути от главного магазина. Также он уделял большое внимание жизни и службе простых солдат. В том же году под его руководством было подавлено восстание Ференца Ракоци, вспыхнувшее в Венгрии.