Пятерка Мечей Солнцева Наталья

Глава 19

Соня выздоравливала после очередной ангины. Горло у нее больше не болело, но выглядела девушка похудевшей и очень несчастной. В ее больших глазах таилось невысказанное ожидание.

Артем привез ей продукты, вино и разные хозяйственные мелочи.

– Ничего не забыл?

– Ты же давала мне список! – шутливо-обиженно возмутился сыщик. – Разве я похож на человека, который может что-то забыть?

– Не похож… – вяло согласилась Соня. – А где мы будем встречать Новый год? У меня или у тебя?

– Где захочешь.

– Допустим. А потом?

Артем Пономарев прекрасно понимал, что имела в виду Соня. Они будут вместе пить шампанское, праздновать, говорить нежности, любить друг друга… Но все рано или поздно кончается. Кончатся и эти их совместные дни. Артему надо будет идти на работу, Соне тоже. Они разъедутся каждый в свою квартиру, будут спать каждый в своей одинокой постели и отныне видеться раз от разу. Ее тяготило такое неопределенное положение.

– Сонечка… – вздохнул Артем.

– Знаю! – перебила она его. – Знаю все, что ты скажешь! Так что лучше промолчи. Это будет, по крайней мере, честно!

– Ты считаешь меня лжецом?

Соня не отвечала, глядя в окно, на густеющую синеву вечера.

– Вот ответь пожалуйста, кто я тебе? – наконец, спросила она. – Кто я тебе, Артем Пономарев?

– Ты моя любимая женщина, – ответил Артем.

Отчего-то ему стало неловко. Произнесенные слова показались фальшивыми. Он хотел поцеловать Соню и… не смог. Между ними вдруг, неожиданно, возник барьер, – выскочил, как чертик из коробочки. Хоть плачь!

Это я виноват! – подумал молодой человек. – Мне давно следовало объясниться с Соней, сделать ей предложение. Каждая женщина ждет от мужчины именно этого.

Ему не хотелось произносить этих слов, но губы вымолвили их сами, раньше, чем Артем успел сообразить, что он делает.

– Давай поженимся! Сразу после Нового года! Ты согласна?

Соня, конечно же, согласилась. Он и не сомневался, что так будет! Только вот желанной радости не было. Почему? Интересный вопрос.

Выходя из подъезда ее старого дома, гулко отражавшего шаги, Артем все еще не ответил себе, почему он не испытывает уж если не счастья, то хотя бы воодушевления и подъема. Наверное, любовь каждый чувствует по-своему. Он вот так, буднично и обыкновенно. Это его долг, жениться на Соне. Она замечательная девушка, скромная и милая!

Господин Пономарев ощущал по поводу происходящего такой внутренний протест, такое душевное смятение, что у него сдавило сердце. Чтобы не передумать, он решил зайти в ювелирный и приобрести обручальные кольца. Тогда дороги назад уже не будет. Золотые обручальные кольца казались Пономареву неким символом, подкрепляющим обещание, данное им женщине, которое теперь нельзя будет нарушить.

Что со мной? – думал Артем, шагая по скользкому тротуару. – Я люблю Соню! Она любит меня! В чем дело?

В полупустом зале магазина, отделанном под мрамор, с бархатными витринами и яркой подсветкой, скучали накрашенные продавщицы, которые охотно принялись предлагать Артему свою блестящую продукцию. На два кольца денег не хватило, и он купил только одно золотое колечко, – для Сони.

Как ни странно, ему сразу стало легче. Женитьба на Соне казалась делом решенным и перестала так остро его волновать. Сегодня по плану господин сыщик должен был поговорить с загадочной «ясновидящей Динарой», причем сделать это виртуозно, – так, чтобы и нужные сведения выудить, и себя полностью не раскрыть. Он собирался представиться сугубо официально и так же провести беседу. А то, что его больше всего интересует, спрашивать исподволь, как бы невзначай. Словом, ему предстояла тонкая операция, удачный исход которой зависел от его личного ума и смекалки.

Помня неудачу молодой сотрудницы Ларисы, господин Пономарев постарался хорошо продумать каждый свой шаг. Впрочем, он учитывал и непредсказуемость женского поведения, и фактор внезапности. Там, на месте, по ходу будет виднее!

Театральный дом, лиловый в свете одинокого фонаря, смотрел желтыми глазами-окнами сквозь кружево заиндевевших деревьев. Окна Динары на первом этаже были задернуты шторами. Но опасения сыщика, что гадалки нет дома, не оправдались. После второго звонка дверь распахнулась.

До этого момента Пономарев видел Динару только издалека и в зимней одежде, поэтому ее вид приятно поразил молодого человека. Ему открыла жгучая, черная до синевы, брюнетка, с нежным лицом и большими горячими глазами. Ее яркие пухлые губы дрогнули и приоткрылись, когда Артем протянул удостоверение. Она явно не понимала, чем могла бы заинтересовать уголовный розыск.

– Ладно, входите, – произнесла гадалка низким хрипловатым голосом. – Не стоять же на пороге? Холодно.

В квартире витал странный запах, – трав, духов и специй. Красноватый полумрак скрывал обстановку.

– Прошу сюда, – пригласила Динара.

Артем шел за ней по длинному просторному коридору и не мог отвести глаз от красивых, медленно изгибающихся при ходьбе линий и форм ее фигуры, облаченной в шелковые одежды. Женщина определенно производила впечатление.

– Чем могу быть полезна славной милиции? – лениво поинтересовалась прекрасная цыганка, когда они расположились в комнате: гость в кресле, а хозяйка напротив, на мягком диване. – Вас что интересует, прошлое или будущее?

– И то, и другое, – усмехнулся Артем. – Не знаю даже, чему отдать предпочтение.

– Дерзайте, спрашивайте! – с некоторым вызовом сказала гадалка, располагаясь поудобнее. Она поняла, что разговор будет долгим.

– Видите ли, – начал сыщик, – меня интересуют некоторые особенности вашей… э-э… работы.

– Вот как? И что именно?

– А вы мне ответите? – улыбнулся он.

– Во всяком случае, я постараюсь, – равнодушно ответила Динара.

Ее или действительно не волновала цель посетителя, или она отлично умела держать себя в руках. Никакого особого беспокойства Артем не уловил, ни в выражении ее лица, ни в интонациях.

– У вас как построена деятельность? Она полностью индивидуальна, или вы с кем-то объединяетесь?

– Это что-то вроде профсоюза? – фыркнула цыганка. – Нет! Если вы это имеете в виду. Я сама по себе! Как кошка, которая гуляет, где хочет, и делает только то, что ей нравится.

– То есть по чужой указке вы мышей ловить не будете?

– Ни за что!

– Хорошо вам, – вздохнул сыщик. – А я вот не могу этим похвастаться! Приходится выполнять указания начальства, никуда не денешься. Служба.

– Уважаю служивых людей, – ответила Динара.

В ее глазах загорелись бесовские огоньки, а грудь легонько вздымалась под тонким вишневым шелком. Артем почувствовал, что теряет нить разговора, напрочь забывая все домашние заготовки. Стараясь спасти положение, он торопливо задал следующий вопрос:

– Ваши предсказания всегда сбываются?

Женщина задумчиво рассматривала свои красивые, унизанные перстнями и браслетами, руки.

– Надеюсь, что да. А почему вы спрашиваете? Это что, праздный интерес обывателя или касается вашей работы?

– Скорее, первое, – уклончиво ответил сыщик. – Значит, ваши прогнозы достоверны. А как вы можете убедиться в этом? Вы следите за дальнейшей судьбой своих клиентов? Если да, то как вы это делаете?

– Я записываю расклады. Иногда я просматриваю свои записи, иногда встречаю своих клиентов, они благодарят меня, рассказывают, как все сложилось. В чем, все-таки, дело? – не выдержала она. – Какое отношение судьба моих клиентов имеет к милиции? Если кто-то из них натворил бед, то в этом виноваты не карты, а люди!

– Человек предполагает, а судьба располагает?

– Бывает и так! – напряженно улыбнулась Динара. – Но в том, что происходит с людьми, они всегда виноваты сами. Каким-то образом они привлекают в свою жизнь все то, что с ними происходит.

– Вы не могли бы привести конкретные примеры?

– И то, что говорят мне клиенты за этим столом для гадания, и то, что я говорю им, – является строго конфиденциальной информацией. Я вам ничего не скажу!

– Даже в интересах следствия?

– Никакие интересы не могут заставить меня нарушить гарантию тайны, которую я даю клиенту! – решительно отрезала гадалка.

Артем понял, что настаивать не стоит. Все доводы, которые он может привести, будут бесполезны. Он решил зайти с другой стороны.

– Я понял. Тогда давайте проверим на мне!

– Вы хотите гадать? – удивилась хозяйка. – Но… я не делаю этого безвозмездно! Ни для кого.

– А в долг? У меня с собой нет денег. Вернее, я их потратил по дороге. Вы же не откажете мне в любезности?

– Разумеется, не откажу! Если вы оставите залог! Залогом за гадание может быть золото. У вас есть какая-нибудь золотая вещь с собой?

Динара внимательно рассмотрела собеседника и убедилась, что ни золотого кольца, ни цепочки на нем нет, и часы тоже обыкновенные, хоть и дорогие. Поэтому она полагала, что вопрос будет исчерпан. Однако…

– У меня есть кольцо! – сам того не желая, выпалил Артем, нащупывая в кармане пиджака бархатную коробочку с обручальным кольцом для Сони. – Золотое! Подойдет?

Гадалка кивнула. Она постаралась скрыть свою растерянность.

– Что ж… ладно. Кольцо, так кольцо. Давайте его сюда!

Пономарев вынул кольцо из футляра и показал цыганке. Она взяла коробочку из его рук, положила туда кольцо и отодвинула все это на край стола. Ее интерес к гостю значительно возрос. Дело было даже не столько в кольце, сколько в самом его обладателе. То, что колечко женское, Динара догадалась сразу, взглянув на его размер. Она начала раскладывать на зеленом сукне карты, внутренне ликуя. Сейчас еще одна «любовь» разобьется, как хрупкий ледяной кристалл. Этот красивый, уверенный в себе мужчина больше не вернется к своей возлюбленной! Раз он предложил в залог купленное для нее кольцо, значит, дама не владеет его сердцем так, как это должно быть.

Гадалка наклонила голову, рассматривая расклад. Он оказался тоже весьма необычным.

– Вас терзают сомнения, молодой человек, – сказала она, неопределенно улыбаясь. – Вы приняли решение… но это иллюзия, дым, который рассеется при первом же порыве ветра! Многие люди занимаются тем, что гоняются за дымом, пытаясь поймать его. Они хотят заключить это летучее создание в клетку, не понимая, что оно неуловимо… Ха-ха!

– Над чем вы смеетесь? – спросил Артем, чувствуя бегущие по спине мурашки. Ему стало жарко, а под сердцем появилась пульсирующая горячая точка, которая сбивала его дыхание.

– Над заблуждениями духа! – серьезно ответила Динара. – Впрочем, слушайте дальше. Вам выпала карта «Повешенный», но не пугайтесь. Она означает резкие перемены в вашей жизни, полную переоценку былых идеалов и принципов. Вы будете ненавидеть себя, и все же свернете с прежнего пути! Вас ожидают роковые события, столкновения с неизвестными вам враждебными силами… Хотите, я скажу, что вас занимает больше всего в данный момент?

– Разумеется, – с усилием улыбнулся Артем. – Признаться, вы меня заинтриговали.

– Вы идете по следу, который называется «шлейф смерти»… Она совсем рядом, но вы ее не видите, как слепой не видит своего поводыря.

Артем вышел от Динары в еще большей растерянности, чем пришел. Она произвела на него сильное, ни с чем не сравнимое впечатление, и прежде всего как женщина. Ее женская суть обволокла его пеленой дурмана, который он пытался и не мог с себя сбросить. Соня казалась ему бледной маргариткой. Великолепная Динара затмила ее подобно пышной благоуханной розе, безраздельно царящей на цветочной грядке в волшебном саду наслаждений. Черные локоны, смуглые щеки и чувственный изгиб ее губ стояли перед глазами Артема. Он так погрузился в таинственное сияние, исходящее от Динары, что едва не попал под колеса троллейбуса.

– Молодой, а уже алкаш, – завопила высунувшаяся из окна женщина-водитель. – Смотри, куда идешь, пьянь паршивая! Отвечай потом за тебя!

Это происшествие отрезвило сыщика, что позволило ему несколько прийти в себя. Теперь он понимал, как гадалке удалось выманить у простодушной Ларисы все деньги. Не стоило смеяться над чужой бедой! Господин Пономарев не выдержал и расхохотался, представляя себе, какой у него был глупый и обалделый вид. Не все так просто под луной, черт возьми! – подумал он, отходя подальше от дороги. – Есть что-то в некоторых людях… странное. Нельзя с позиций физики судить о порывах души, – они бывают весьма волнующи и необъяснимы, как необъясним трепет сердца при взгляде на другое существо, при воспоминании о прошлом, которого никогда не переживал, или при гаснущих красках заката и звоне колоколов, от которых хочется плакать…

Стряхнув с себя болезненное очарование цыганки, Артем проанализировал, все ли намеченное ему удалось реализовать. То, что она ему говорила, нетрудно было на ходу придумать. Любому человеку можно сказать о грядущих переменах и не ошибиться. Про сомнения тоже! Кто из людей не сомневается и не находится в растерянности по поводу некоторых жизненных проблем? Вряд ли такие найдутся! Про «шлейф смерти» поначалу его поразило, но сейчас стало понятно, как ловко прекрасная Динара это проделала. Он же сам показал ей милицейское удостоверение! А остальное гадалка придумала и преподнесла ему соответствующим образом. У нее богатый опыт одурачивания клиентов, который состоит в особого рода приемах, которые она блестяще продемонстрировала.

И все же… господин Пономарев покривил бы душой, утверждая, что женщина оставила его равнодушным. Она заставила его думать о себе, испытывая при этом ощущение затаенного восторга, в котором он не смел себе признаться! Он был даже рад, что оставил у Динары кольцо. Будет повод еще раз встретиться!

Уходя, он рассказал ей о цели своего прихода.

– Женщина, которая воспользовалась вашими услугами, погибла при невыясненных обстоятельствах, – сказал он, показывая Динаре фотографию Вероники Лебедевой. – Это может быть связано с вашими предсказаниями? Или с чем либо еще?

– Я ее не знаю, – ответила гадалка, скользнув взглядом по лицу артистки. – Ко мне она не приходила.

– Значит, я ошибся, – неопределенно сказал сыщик, пряча фото в карман пиджака. – Но вы подумайте! Вдруг, что-то вспомните? Вот мои телефоны, домашний и рабочий. Звоните, если что!

Динара побледнела, или ему только показалось? Он надеялся, что она все-таки скажет о Веронике, но гадалка молчала. Так же молча она кивнула ему на прощание и закрыла за ним дверь.

Ничего, пусть подумает! – решил Артем. – Настаивать и давить на нее было бы глупо. Так я ничего не узнаю. Вероника к ней приходила, и Динара не могла забыть такую видную клиентку. Через несколько дней я приду за кольцом, и тогда, возможно, она расскажет мне больше, чем в этот раз.

– Почему ты все время молчишь? – обиженно спросила Эля, убирая тарелки со стола. – У тебя какие-то неприятности?

Князев был не в духе. Отношения с Анной опустошали его, он чувствовал себя высохшим родником, из которого исчезают последние капли влаги. Жизнь утекала, а он не мог задержать ее, остановить этот страшный процесс. Слова жены вызвали у него приступ раздражения.

– Что тебе нужно? – спросил он резко. – Я устал, наговорился на работе! Неужели нельзя оставить человека в покое?

– Я целый день одна, даже словом перемолвиться не с кем, – с тихим упреком сказала Эля.

Ее глаза наполнились слезами, что окончательно вывело Князева из себя.

– Прекрати, ради Бога! – взорвался он. – Откуда это у тебя? Что ты прикидываешься мученицей? Если тебе скучно, займись чем-нибудь! Найди себе дело по душе, чтобы не чувствовать одиночества. Поиск виноватых, изображение из себя жертвы не может вызвать ничего, кроме презрения! Ты же умная, интеллигентная женщина, как можно не понимать таких вещей?

– Как ты жесток! Когда рос наш сын, я была тебе нужна, а теперь…

– Послушай… – Князев потерял терпение. – Подумай о своих собственных мотивах! Может, скажешь, что умирала от любви ко мне, когда выходила за меня замуж? Нам давно пора посмотреть открытыми глазами на наши отношения!

– Что ты имеешь в виду? – испуганно спросила Эля.

За всю их совместную жизнь, она никогда не видела мужа таким, – беспощадным, готовым высказать все, что столько лет тлело на дне души, оставаясь скрытым.

– Я имею в виду то, что заставило тебя вступить в брак! Все твои подружки уже повыскакивали замуж, и тебе хотелось того же. Я вполне годился на эту роль, не так ли? Приличная семья, неплохая внешность, высшее образование, перспективы для карьеры, отсутствие вредных привычек, – вот и все, что привлекало тебя во мне. Да и старой девой оставаться не хотелось! Ты устраивала свою жизнь. Я был нужен тебе! Чтобы обеспечивать, зарабатывать деньги, дать тебе положение уважаемой замужней дамы, стать отцом ребенка, наконец! Разве не так?

– Как тебе не стыдно!

Эля заплакала. Она плакала от того, что ей нечего было возразить Князеву. Она действительно видела в нем прежде всего супруга, который даст ей положение в обществе, достаток и спокойствие. Но разве не в этом заключается семейное счастье?

– Сейчас мы уже не молоды, наш сын вырос и нам нечего стесняться друг друга, – сказал Виталий Андреевич. – Скажи честно, Эля, ты хоть раз посмотрела на меня не как на отца семейства, успешного руководителя предприятия, солидного, уважаемого человека, а как на любовника? Как на мужчину, которого ты желаешь? Ты хоть раз поцеловала меня на людях? Наши интимные отношения были больше похожи на нудную обязанность, чем на любовь, страсть, которую ничем нельзя сдержать!

– Откуда ты набрался таких слов? – возмутилась Эля. – Им тебя научили вульгарные, развратные женщины! Твои секретарши-проститарши! Думаешь, я не знаю, чем вы занимаетесь там в обеденный перерыв или после этих ваших банкетов и презентаций?! Конечно, пока жена сидит дома, готовит, стирает и воспитывает детей, вы можете себе позволить тискаться по углам и лазить под юбки сопливых девчонок! Это гораздо интереснее! Супружеская постель – это обязанность, зато продажные и доступные ласки – это удовольствие, верх совершенства!

Князев почувствовал непреодолимое желание ударить жену. Это произошло с ним первый раз в жизни. Он всегда презирал мужчин, способных поднять руку на женщину, но в этот момент он их понимал и был солидарен с ними. Ярость затопила его, стремительно и бурно, и так же стремительно отхлынула.

– Боже мой, Эля! Только сейчас ты сказала то, что всю жизнь обо мне думала! Позволь заметить, что я ни разу не захотел ни свою секретаршу, ни других женщин, которые добивались моей благосклонности. Как ни смешно, я был тебе верен, несмотря на те бедные, едва теплые ласки, которые ты соблаговоляла мне предоставить в такой священной для тебя супружеской постели. Представь себе, это правда!

– Похоже, ты решил исправить положение, – с чувством оскорбленного достоинства сказала жена. – Я права?

– Да, – спокойно ответил Князев. – Ты права. Для меня еще не все кончено в этой жизни, а свои обязательства перед тобой я выполнил. Я был тебе хорошим мужем, ты имела все, что хотела, могла покупать себе любые вещи, ездить на курорты и есть икру не только по праздникам. Наш сын вырос, и теперь я свободен. Я еще могу быть счастлив, по-настоящему! Не так, как ты придумала для меня, да и для себя тоже. Пойми, Эля! Я ни в чем не виню тебя! Я даже готов попросить у тебя прощения за нашу жизнь, и за все то, что тебе пришлось от меня выслушать сейчас. Я ведь тоже не любил тебя. Я женился, чтобы иметь семью, как это делает большинство мужчин и женщин. Я не лгал тебе, не притворялся, – я просто не знал, что бывают другие чувства и другие отношения. Просто не знал! Это моя собственная ошибка. Тот пробел в моем знании жизни, который мне посчастливилось заполнить. Я от всей души желаю тебе того же! Человек, в конечном итоге, всегда платит за свои ошибки сам.

– У тебя есть женщина? – спросила Эля.

– Твой вопрос открывает всю глубину твоего непонимания, – вздохнул Виталий Андреевич. – Есть ли у меня женщина? Не знаю! У меня есть любовь к женщине… которая мне не принадлежит, и, возможно, никогда моей не будет. Такова правда, с которой нам предстоит жить дальше. Я не хочу обманывать тебя. Если ты встретишь человека, который будет значить для тебя больше, чем я, – не жалей ни о чем и не оглядывайся, уходя.

Эля положила руки на стол, уронила на них голову и заплакала, навзрыд, как не плакала, кажется, с самого детства. Ее мир, такой надежный, уютный и привычный, – рухнул, как карточный домик! Она всегда делала ставку на основательность, на разумные и взвешенные чувства; она никогда не строила замков на песке… И что же? Это не спасло ее от полного крушения. Выходит, в жизни нет незыблемых законов? Нет ничего, в чем можно быть полностью уверенным? Мир, оказывается, шаток, как мостик через пропасть. Один неверный шаг, и… прощайте, надежды!

– Так не должно быть! – сказала она, поднимая залитое слезами лицо и глядя на Князева. – Так не может быть! Ты нарочно лжешь, чтобы причинить мне боль! У тебя что-то не получается! Что-то идет не так, как ты хочешь!

– Если бы я знал, как должно быть! – ответил он. – Если бы я знал!

Глава 20

Нижний Новгород встретил Юрия легким морозцем, белыми стенами и золотыми куполами храмов, над которыми кружили вороны и голуби.

Гостиница, в которой он решил остановиться, располагалась на окраине города, из ее окон была видна Волга, засыпанные снегом высокие берега. По словам Арсения Платоновича, недалеко отсюда лежало старое кладбище, на котором покоилась его мать.

– Ты что, ни разу не был на ее могиле? – удивлялся Юрий.

– Кажется, в детстве когда-то… – растерянно отвечал отец. – А потом мы переехали в Петербург, то есть тогда это еще был Ленинград. Ну и… больше на кладбище я не ездил.

Кажется, его приводил в недоумение назойливый интерес Юрия к этому вопросу. Он отвлекался от своих формул и опытов, а это всегда раздражало. Физика была куда ближе Ареснию Платоновичу, чем старая, давно забытая семейная история. К тому же, вспоминать о смерти матери было больно, хотя Арсений старался задвинуть это трагическое событие в самый дальний уголок души. Он вообще не любил всякие сложности, переживания и размышления, когда они не касались науки.

Юрию захотелось самому поехать в Нижний и сходить на кладбище. Может быть, там найдется какой-нибудь свидетель? Кто-то что-то видел или слышал? Вдруг, ему, наконец, повезет? Здесь, в Санкт-Петербурге, он постоянно натыкался на невидимую преграду, самую настоящую стену, сложенную из его страха вперемежку с сомнениями и болью. Расспрашивать посторонних о семейной драме было неловко, а близкие ничего толком рассказать не могли. Просто не знали, или не желали копаться в прошлом? Какая разница?

Нанимать частного детектива господину Салахову не хотелось, из тех же соображений, что и расспрашивать приятелей и знакомых деда. Выходит, что ему придется распутывать этот клубок самому. Он рассчитывал на помощь одного человека, но пока обращаться к нему было не время.

Юрий разложил в номере вещи, позавтракал в гостиничном кафе и теперь стоял у окна, смотрел, как по бледно-голубому небу плыли за Волгу облака… Наконец, он вызвал по телефону такси, надел теплую куртку и спустился в вестибюль. Машина уже ждала его.

– На кладбище, – сказал господин Салахов водителю.

Тот удивленно обернулся, но ничего не сказал. Уже потом, когда они выехали на шоссе, таксист предупредил, что подъехать к самым воротам они не смогут.

– Кладбище старое, там давно не хоронят. Дорогу не чистят, да и кустарник разросся… Придется вам идти пешком.

– Хорошо, я понял, – ответил Юрий. – А сторож там хоть какой-нибудь есть?

– Не знаю. По-моему, там сохранилась небольшая часовня, может, в ней кого и найдете.

Юрий поблагодарил и все время молчал, пока они ехали мимо заводских окраин, сменявшихся пустырями и небольшими частными домиками.

– Приехали, – обернулся водитель. – Что вы решили? Пойдете?

– Я не вижу кладбища. Где оно?

.. Видите, я же говорил! Вон там, где кусты и деревья… – таксист показал рукой. – Больше похоже на рощу или заброшенный сад.

– Спасибо. – Юрий протянул водителю деньги и вышел из машины. – Подождите меня здесь!

– Сколько?

Господин Салахов вынул из портмоне стодолларовую купюру и дал ее таксисту.

– Хорошо, я подожду, сколько потребуется, – улыбнулся тот.

Юрий зашагал к утонувшему в кустарнике забору. Его охватила такая гнетущая печаль при виде покосившихся крестов, выглядывающих между деревьями, что он несколько раз глубоко вздохнул. Он понятия не имел, где искать могилу Аграфены Семеновны. Такое красивое, изысканное надгробие казалось чуждым этому заброшенному, Богом забытому месту. Почему Платон Иванович похоронил жену именно здесь?

Часовня, о которой говорил таксист, вынырнула из-за густых кустов, когда Юрий уже потерял надежду отыскать ее. Темная от времени дверь была приоткрыта.

Господин Салахов заглянул внутрь. Темнота, прореженная жиденьким светом фитилька керосиновой лампы, дохнула в лицо запахом сырой штукатурки, горелого масла и ладана. Молодой человек в длинной темной одежде возился у стены, кажется, протирал иконы.

– Здравствуйте, – произнес Юрий, пытаясь привлечь внимание «монашка», как он окрестил про себя долговязого парня. – Бог в помощь!

– Спаси, Господь, – пробормотал «монашек», отрываясь от своей работы. – Сырость ужасная! Все поела… теперь вот оклады ест, – пожаловался он.

– Мне нужно кое-что узнать! – сказал Салахов. – Если это получится, могу пожертвовать на храм.

«Монашек» с готовностью повернулся и уставился на посетителя. Такие приличные, хорошо одетые люди сюда заходили очень редко. Может, и правда на храм пожертвует? У богатых свои причуды!

– Чего изволите?

– Что ж это ты, братец, разговариваешь, как лакей? Я не барин, а ты не слуга.

– Все мы слуги Господа! – смиренно опустил глаза «монашек». – Так что вас интересует?

– Ты давно здесь…служишь?

– Я-то? – «монашек» поскреб грязными пальцами небритый подбородок. – Давненько! Годков пять. Это у меня испытание такое… за грехи.

– Могилу с белым крестом знаешь? Мраморную?

– Это что на обрыве? Кто ж ее не знает?! Почитай, достопримечательность здешняя!

– Знаешь, кто в ней похоронен?

– А как же! Купчиха одна там лежит… Красивая, говорят, была, как ангел небесный! Вот Бог ее к себе и забрал.

– Купчиха?

– Ну, я точно утверждать не могу… Говорят, был здесь, на Волге, знаменитый купеческий род, – богатый и крепкий. Пароход вниз по реке плавал, «Иван Салахов» назывался. Фабрик у них было много, заводов, рудников всяких. Потом революция! Ну, вы сами знаете. Купцов не стало: кто за границу сбежал, кто тут погиб, а кто-то, наверное, выжил. А она… женщина эта, была их родня.

– Отчего она умерла? – спросил Юрий.

– Говорят, утопилась…

– Утопилась, или утонула?

«Монашек» пожал плечами, задумался.

– Я слыхал, утопилась. А утопленники никак не могут успокоиться! Вот и эта… бродит, людей пугает.

– Как это бродит? – удивился Юрий.

– Очень даже просто, – терпеливо объяснял «монашек». – Является!

– Как является? Куда?

– На могилку приходит… Мой приятель ночью видел. Летом это было! Выпили мы с ним, за встречу, он и решил храбрость свою проверить. Пойду, говорит, на могилку Аграфены, полюбуюсь на красавицу, может, даже поговорю с ней. И пошел! Я за ним. Как бы чего худого не вышло, думаю. Спьяну-то почудиться может всякое! Я вообще за эту могилку отвечаю, потому что деньги уплачены. Я там все убираю, содержу в порядке… Ну, идем мы, один за другим, на небе луна полная… светло, как днем. На обрыве крест стоит, голубой в лунном сиянии, а рядом – фигура женская. Приятель мой как заорет дурным голосом и побежал напролом через кусты! Все лицо себе ободрал, брюки испортил. Ну, это мы уже потом заметили, когда в часовенку вернулись. А тогда…

«Монашек» поежился и торопливо перекрестился.

– Вы оба пили? – спросил Юрий.

Рассказ «монашка» казался ему выдумкой.

– Оба! Вы думаете, нам это показалось? Так я утром туда ходил… гляжу, а на могилке два цветочка и свечечка потухшая. Вечером-то их точно не было. Да и кому ставить-то? Цветы я сам покупал и на все праздники ложил. Иногда из Москвы мужчина приезжал, но он всегда белые розы приносил, и помногу…

– А кто этот мужчина?

– Он не назывался. Но я думаю, это ее муж. Отца уже в живых быть не должно. Он и деньги на уход оставлял, мужчина этот. А может, брат… Врать не буду, не знаю!

– Кто раньше за могилой ухаживал, до тебя?

– Пафнутий, кладбищенский сторож. Он все об этой Аграфене рассказывал, какая она была…

– А где я могу найти Пафнутия? – спросил Юрий.

– Так…нигде. Умер он! Четыре года назад.

– Еще кто-нибудь на могилу приходил?

– Я больше никого не видел, – ответил «монашек».

– Спасибо, братец. Проводи меня к надгробию!

Они долго пробирались между крестов и памятников, по зарослям калины, шиповника и акации, пока не вышли к обрыву. Белый крест горел и светился в солнечных лучах, на фоне небесной синевы.

– Гляди! – показал на него рукой «монашек». – Аж дух захватывает!

– Вот тебе деньги, братец, – сказал Юрий, протягивая «монашку» несколько купюр. – Теперь я буду платить за твою работу. Делай все, как и раньше! А я буду привозить белые розы… не часто. Как получится… Пошли?

Они вернулись тем же путем к часовенке, и Юрий оставил еще денег «на храм», как обещал. «Монашек» долго рассыпался в благодарностях и проводил Салахова до самого такси. Он долго смотрел вслед удаляющейся машине, щуря слезящиеся от ветра глаза.

После посещения Артема, Динара долго не могла прийти в себя. Фотография Вероники повергла гадалку в шок. Конечно, она сразу ее узнала, – красивую, экстравагантно одетую даму, которая хотела узнать, как сложится ее судьба. Кажется, красивая дама сомневалась, выходить ей замуж или нет.

Как только за Артемом закрылась дверь, Динара бросилась к секретеру, где хранились ее тетради с записью раскладов. Клиенты обычно не называли своих имен, и гадалка придумывала им «ярлыки», соответственно какой-либо запоминающейся примете. Красивую даму она назвала Виолеттой. Манеры этой молодой, прекрасной и нервной женщины, ее стиль одежды чем-то напоминали Динаре знаменитую куртизанку из оперы Верди «Травиата». Виолетта тоже умерла молодой, правда, по вполне понятным причинам, – она была неизлечимо больна модной в то время чахоткой. Но подобное совпадение гадалке не понравилось. Когда она придумывала «ярлык», обстоятельства жизни и смерти Виолетты как-то не пришли ей на ум. Теперь вся история приобретала несколько иную, зловещую окраску.

Динара с ужасом вспомнила, что мягкое и вместе с тем сильное очарование молодой посетительницы вызвало у нее зависть, а ее разговоры и предстоящем замужестве заставили Динару вновь почувствовать сердечную боль. Тогда, почти не глядя на карты, она с радостной мстительностью предсказала клиентке скорую смерть! Но это была ее обычная уловка, выдумка, которой она хотела всего лишь насолить более удачливой женщине, заставить ее страдать, как страдала когда-то она сама, Динара! Пусть попробует, каково это – когда обрушиваются мечты и впереди не остается ничего, кроме сожалений и слез…

Бегло просматривая расклад, Динара вдруг заметила, что карты показали Смерть, – не явно, а в виде полунамека. Это была угроза, которую можно предотвратить. Чаще всего такой расклад не предвещал ничего непоправимого.

Что же случилось с той женщиной? – подумала Динара. – Она говорила, что обратиться к гадалке ей порекомендовал Фаворин. Ну, конечно! Как я могла забыть? В последнее время происходит что-то непонятное! Впрочем, я же могу узнать все из первых уст. Если Егор рассказал красивой даме обо мне, то он должен ее знать! Позвоню ему и расспрошу!

Дрожащей рукой она набрала номер господина Фаворина. Отчаянно громкие, фальшивые звуки тромбона за стеной говорили о том, что к музыканту пришел ученик.

– Алло? – недовольно ответил Егор.

Он не любил, когда его отрывали от занятий.

– Егор! Извините, что помешала…

– Ничего.

С Динарой у тромбониста не было никаких конфликтов, поэтому он неплохо к ней относился и сразу смягчился, узнав ее голос.

– Я хочу вас кое о чем спросить! Только пообещайте, что никому не расскажете!

– Слово джентльмена, Диночка! Чем могу служить?

– Помните, вы посылали ко мне клиентку? Такую красивую женщину, в шубке и шляпе с полями?

– Это Вероника! – подтвердил Фаворин. – Наша солистка! А что?

– Видите ли… Вы не в курсе, как у нее дела?

– Дела? – удивился Егор. – Какие могут быть дела, если ее убили?

Дина Лазаревна почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Господи! Значит, этот милиционер не просто пугал ее, надеясь что-то выведать о клиентах?

– В-вы уверены?