Милость богов Яновская Ольга

– Пополам, – с таким же голодным блеском в глазах ответил Марк.

Давненько он не ел нормально. Только сейчас, вырвавшись из темницы Сигурда, наёмник почувствовал насколько голоден. Там его кормили жидкими помоями, которые неохотно ели даже мыши.

Желудок удивленно заурчал и восторженно принял прекрасную еду. Но голод последних дней и мысли о том, что завтра или даже сегодня к вечеру не будет пищи вообще, приводили Марка в состояние нервной дрожи, и хотелось есть без конца.

Когда от кролика осталась лишь горка костей, наёмник и Русак, сыто огладили животы и растянулись на земле. Даже прохлада не смогли заставить Марка встать. Змей свернулся под деревом с угрожающе толстым брюхом, и было совершенно ясно, что он не сдвинется с места до тех пор, пока не переварит съеденное.

Русак проснулся с замечательным настроением, выспавшийся и отдохнувший. Марка не было. Целитель хмыкнул, вспомнив с какой жадностью хозяин уничтожал мясо, и как потом выпил всё воду из бурдюка.

Солнце клонилось к закату.

Русак нехотя поднялся, подвинулся к костру и поворошил палочкой угли. Показался робкий огонёк, вспыхнул и погас.

– Затуши костер. Некогда нам.

Русак испуганно подпрыгнул.

– Фу! Напугал, хозяин.

– Ты такой пугливый всегда был? Или только со мной стал? – спросил Марк и, не дождавшись ответа, сказал: – Надо привести себя в порядок, помыться хотя бы.

– Кто же к заходу солнца моется, да и где тут поблизости можно выкупаться?

– А ты поклоняешься огненной рыбе? Или просто боишься черной воды?

– Старые люди говорят разное, – уклончиво ответил Русак.

– Не хочешь рассказывать бабушкины сказки – не рассказывай, только я хочу помыться, а то с меня грязь кусками сыплется.

– Ладно, слушай, – торопливо заговорил Русак, – в омутах, а чаще под водяными мельницами, живёт безобразный старик с зеленой бородой и зелеными усами. Он может прикинуться бревном или рыбой, а когда выходит на сушу с левой полы у него постоянно каплет вода. Это самый страшный старик...

– Ха, я уже испугался.

– Слушай дальше, он уносит в свой подводный дворец всех, кто купается после заката или в самую полночь, хватает за ногу и стремглав тащит на дно, там он заставляет работать – перемалывать и таскать песок. Ты, хозяин, видел утопленников? Они все в синяках и царапинах. Трупы людей он возвращает иногда, а животных никогда – он их ест... – Русак замолчал, словно забыл что-то очень важное.

Марк с любопытством наблюдал за ним.

– А ещё говорят, есть накки – у них тело человечье, а вместо ног конские копыта. Женщины у них прекрасны, но есть маленькая червоточинка – огромные отвислые груди. Чтобы груди не мешали, их закидывают за плечи... Шутки с накками плохи: это души младенцев, убитых собственными родителями.

– Ладно, ладно начал пугать на ночь глядя. Про водяного я слыхивал, а про всех остальных нет. Но ты-то грамотный человек, на целителя учился, должен знать, что против такой нечисти самое верное средство – это железо, а мой меч всегда при мне. За тебя и нашу ящерку я всю водную нечисть перебью. Так что пойдем смело. – По выражению лица Марка было видно, что он не очень-то и поверил в россказни слуги.

– Ладно, – неохотно согласился Русак, – пойдем, только я на берегу посижу, вещи покараулю, а завтра с восходом солнца можно и помыться. Знаешь, хозяин, нам, может, и повезёт, если мы встретим фосергимов, они прекрасно поют, да и разными утехами балуются, славно времечко проведем.

– Пойдем, разболтался сильно. Нет там никого. Ручей, где я глину брал, с камней вниз льется, как раз человек в рост может встать, ни одна нечисть к нам не подберется.

Русак подхватил котомку и двинулся за Марком. Шёл, а сам думал: «Вот он, воин, нечисти не боится, да и никого другого, пожалуй. Что же это за сила такая, которая его в Ротов тащит, как на аркане? Тень? Так она, вроде, бесплотная. Долг наёмника? Так он, вроде, свободный сейчас. А может колдовство какое? Нет. Скорее всего, боги судьбу человеческую вершат. В своих играх людьми, как дети малые куклами, забавляются. Нужный он им, значит. За ним не пропадешь, пока он в Ротов идёт. Хотя... с чего это я взял, что и меня никто не тронет? Нет, я богам не нужен, я так, совсем незаметная для них игрушка».

– Всё, пришли.

Марк с Русаком стояли перед маленьким водопадом. С высоты человеческого роста на плоский камень падала вода. Наверное, много людишек здесь побывали, и камень для удобства притянули, чтобы на него стать можно было. Марк начал скидывать с себя обноски. Потянул драную рубаху, запутался в ней и нетерпеливо рванул. Ткань затрещала, и в руках наёмника повисли грязные лоскутки. Он брезгливо отбросил их подальше в кусты, и оттуда раздался испуганный писк. Под ногами прошмыгнуло что-то маленькое и шустрое, заставив Русака подскочить с криком. Но Марк только раскатисто хохотнул, и слуга перестал выплясывать, как пескарь на сковороде.

Со штанами Марк справился ещё быстрее. И ступил под струи воды. Обжигающе холодные, они смыли грязь и кровь и на спине проступили вначале смутные, а затем четко очерченные знаки татуировки. Они казались живыми, двигались вместе с крепкими мышцами. Особенно заинтересовал целителя рисунок птицы, раскинувшей на одном плече узкие крылья. Русак уважительно хмыкнул, разглядывая налитое силой тело наёмника.

«Был бы девкой, – влюбился бы», – с усмешкой подумал он, вспоминая вздохи Нежданы.

– Ты чего уставился? – спросил Марк.

– Да так... это на тебе что? – не удержался целитель и ткнул пальцем в спину.

– Это... это просто шрам, остался после одного испытания.

– Да нет, все эти письмена на спине...

– А, это. – Марк как-то уже и забыл, что вся его спина покрыта причудливыми росписями и что показывать эти тайные письмена чужому не следовало бы. – Это знаки нашего братства. Их нанёс глава ордена. Они оберегают и наставляют меня. Пока они на мне, я принадлежу к наёмникам, когда погибну или умру – перейдут другому.

– А птица? Она совсем бледная, явно самая старая.

– Ха, ты оказывается знаток, – отфыркиваясь, сказал Марк.

– Нет, просто в школе целителей видел у одного парня. Тогда я спросил, что она значит, но он ничего не ответил.

– Это знак того, что я сын жрицы. Брат для всех сыновей жриц.

– Вот, значит, куда деваются дети наших отшельниц! Мне как-то торговец рассказывал, да я подумал, что врёт.

Наёмник промолчал.

– А разве можно жрицам... ну, это... с мужиками-то?

Марк фыркал и отплёвывался, плескаясь в ледяной воде. И Русак не сразу разобрал то, что говорил наёмник.

– Есть такой обычай. Раз в год младшие жрицы выходят в мир. Живут среди людей, не говоря никому кто они. Не знаю, как они выбирают мужчину. Видимо, как все, по сердцу. Когда жрица понимает, что цель достигнута, она возвращается назад.

– А потом? – не унимался нетерпеливый Русак.

– Потом... Потом, если рождается девочка – младшая жрица получает статус высшей, допускается к тайнам обители. Словом, всё, о чем, наверное, можно мечтать.

– Ага, ага, – закивал Русак. – А мальчиков, значит...

– А мальчиков пяти лет отроду отдают в школы наёмников. Мать же навсегда лишается возможности попасть в высший круг жриц.

– А ты свою мать помнишь?

– Плохо. Помню, что она была высокой и русоволосой... Ты мыться будешь?

– Нет. Я утром. Прохладно что-то, – рассеяно ответил Русак.

– Врешь ведь. Боишься?

– Ну, боюсь. Я же не такой, как ты. Ты вон жрицами помеченный, а я кто? Сплошное недоразумение. Из дома выгнали, учиться – не доучился, а теперь вот таскаюсь с... – Русак понял, что чуть не сболтнул лишнего и, стараясь скрыть смущение, начал усиленно рыться в котомке. – Хозяин, а у меня мыльный камень есть...

Он выложил вещи, которые захватил в замке, и мыльный камень взятый там же.

Марк даже головой покачал: «Это ж надо! Запасливый у меня слуга. Когда все сражались, он припасы пополнял».

– Вот, хозяин, не побрезгуй, прими в дар.

– Спасибо, мыльный камень я возьму.

– Вещи тоже для тебя, хозяин.

– Вещи можешь оставить себе. Я наёмник, а не вор, – брезгливо сморщился Марк.

– Хозяин, ты что, я же не для себя старался, будь ты хоть сам царь или князь, ты не должен выглядеть оборванцем. И в город нас не пустят, и из любой корчмы выставят, как нищих. Рубаху свою ты дорвал, теперь даже молодшим в роду не пойдет. Да в большом городе и на браслет наёмника не посмотрят. Кому нужен полуголый постоялец? К тому же, – насмешливо прищурился слуга, – голышом-то только к девкам удобно, а по улице как пойдешь? Штаны с сапогами красы тебе не прибавят. Да и письмена твои...

– Это ты хватил. Ладно, возьму, – сказал Марк и отвернулся, чтобы скрыть смущение.

Когда Марк обсох на прохладном ветерке, Русак подал ему вещи.

Наёмник, вымытый и чисто одетый, и вправду чувствовал себя замечательно, но признаваться в этом слуге не хотел.

– А всё-таки я молодец, – не дождавшись похвалы от Марка, сказал Русак. – Вот какой слуга тебе попался, хозяин: заботливый, работящий. А ты не ценишь, всё бросить норовишь.

Утром следующего дня широкая тропа встретила их, как старых друзей, приветливым щебетанием птиц и легким ветерком.

Марк вдохнул полной грудью свежий воздух, казавшийся таким сладким после вони подземелья, поправил перевязь и пошёл навстречу солнцу.

Вскоре лес поредел и кончился вовсе, плавно перетекая в степь. Широкая тропа перешла в большак.

Русак легко шагал рядом с Марком.

– Хозяин, отчего невесел? – спросил он, поглядывая на шагающего наёмника. – Живы, здоровы. Чего ж ещё?

Но Марк молчал, глядя прямо перед собой. Слуга вздохнул, обронив что-то вроде: «Наёмник он и есть наёмник, тока ругаться может», и тоже замолчал.

Через три дня они увидят стены стольного города Ротов, а дальше широкая дорога тянется прямо к Проклятым землям. Давным-давно на месте Проклятых земель была всего лишь небольшая деревня. Скалы обеспечивали хорошее укрытие от холодных ветров и защиту от набегов разбойников. Узкий проход в скалах легко защитить даже малыми силами, и никто не рисковал соваться в ловушку, из которой выхода для врагов не было.

Никто не знал, что произошло в деревне, просто однажды небо потемнело, и из прохода в неприступных скалах стали появляться оборотни и навьё.

На много дней пути вокруг земли опустели, люди в страхе бежали, бросая дома и те вещи, что не смогли взять с собой. С тех пор земли назвали Проклятыми.

Никто из смельчаков, отважившихся пойти в Проклятые земли, не возвращался, а злобные твари продолжали выползать.

А потом объявились рокты. Они предложили помощь в усмирении расшалившейся нечисти. И, надо отдать им должное, справились с этой задачей хорошо. Люди вновь без боязни стали селиться на плодородных землях, ничего не боясь. Правда, взамен рокты частенько забирали умерших.

Второй день пути приближался к концу. Путники вышли к дороге – настоящей, мощенной камнем, дороге, огибающей небольшой лесок, который можно было назвать рощей.

– Куда пойдем? Направо? Налево? – бодро спросил Русак.

– Обожди, по дороге пойдем, – неопределенно ответил наёмник, что-то привлекло его внимание.

Марк увидел на горизонте пыль приближающегося каравана. Стоило подождать, пока передовые воины, охраняющие его, наткнутся на путников.

– Глядите-ка, купец! – радостно воскликнул Русак. – Он, наверное, тоже в Ротов идёт. Столица всё-таки. Куда ж ему ещё направляться? Вот бы ты, хозяин, к нему напросился в охрану.

Целитель, против обыкновения, подал здравую мысль. С большим караваном путешествовать и легче и безопаснее. Разбойники с большой дороги на хорошо охраняемые караваны нападают реже, чем на одиноких путников. Может, купец ещё коней даст. Тогда совсем жизнь наладится.

Путники, не сговариваясь, развернулись и направились навстречу каравану.

Но странное дело. Как бы они не спешили, расстояние между ними и караваном не сокращалось. Казалось, что они спешат не навстречу друг другу, а идут в разные стороны.

– Морока какая-то. Их кони, что же, хвостами вперёд идут? – сказал запыхавшийся Русак.

– Морока? – Марк озадаченно поглядел на облако пыли, окружавшее караван. – Сейчас проверим. Стоять.

Путники замерли на месте, словно примерзли к пыльной дороге. Караван вначале продолжал удаляться, а потом словно подернулся дымкой.

– Морок... – удивленно сказал Русак, – слыхал я о таких штуках. За ним гонишься, а он все дальше и дальше.

Вдруг за холмом, с которого они только что спустились, раздался шум. Русак тревожно завертел головой. Приближался тот самый караван, который они пытались догнать.

Первыми возникли воины на хороших сытых конях.

Путники посторонились, пропуская понуро шагающих коней-тяжеловозов, по бокам свисали широкие мешки, ткань натягивалась под натиском товара, но держалась крепко. За ними громыхали крытые повозки, подпрыгивая на камнях.

Воины окинули людей на обочине подозрительным взглядом, спеша выказать рвение перед хозяином. Дескать, не даром едят хлеб, и если какой-нибудь безумец вздумает напасть, они тут же снесут ему голову!

Толстый купец гордо гарцевал на красавце-жеребце и поглядел на уступивших дорогу путников, как на пыль у ног.

– Хозяин! – Русак пихнул локтем Марка, но за того ответил змей.

– Кто ж нанимает на дороге чужаков? Так он и возьмёт оборванцев в охрану, как же! Скоро он сделает привал, вот тогда можно попробовать.

Но Марк уже сомневался в успехе. У купца охраны было достаточно, к тому же Ротов покажется через два дня пути. Подбирать на дороге бродяг умный купец не станет. Кто знает, вдруг враги подослали, чтобы убить и отнять товар?

Солнце почти скрылось за горизонтом, тени удлинились, ночь расправляла крылья, по-хозяйски укрывая землю.

Ларг был прав, говоря, что они скоро догонят караван. Марк заметил вдали мерцающие точки костров. Уже в полной темноте путники подошли к лагерю.

Повозки, как полагается, поставили кругом, а внутри разбили шатры.

Самый большой шатёр расположился в центре. Горели три костра. Воины жадно черпали из котелков похлёбку, кто-то уже растянулся на подстилке и подрёмывал, кто-то вытащил оружие и работал точильным камнем, любовно оглаживая блестящее лезвие, проверял остроту.

Русак и змей остались в стороне, позволив Марку самому выйти к лагерю. Наёмника окрикнули, блеснули клинки. Миг назад лежащие охранники были на ногах.

Слуги поспешили спрятаться за повозками, справедливо полагая, что осторожность лишней не бывает, когда вокруг степь, ночь, а в тюках – богатый товар. Любой разбойник будет рад прибрать к рукам богатство. Пусть охранники отрабатывают свои деньги, защищают их от ночного гостя.

– Что нужно? – недружелюбно спросили наёмника.

– С хозяином поговорить. Может, проводите?

Охранники заржали, разглядывая Марка. Единственное, что внушало опасение и мешало прогнать взашей – это прекрасный меч за спиной. Старший с хитрым прищуром оглядел крепкую высокую фигуру воина, приметил браслет с клеймом наёмника и уважительно хмыкнул.

Такого так просто не прогонишь. Себе дороже. О наёмниках ходят разные байки, и частенько они подтверждаются.

– Зачем тебе понадобился хозяин?

– Это я скажу ему.

Из шатра, решив вмешаться, вышел толстяк, поправил высокий тюрбан на голове и направился к воинам.

Брезгливое выражение ни на миг не покидало лоснящегося лица, вся его фигура выражала довольство жизнью и удачливость. Баловень богов, не ведающий проигрышей. С таким договориться будет сложно. Но, несмотря на показную ленность, хозяин сразу приметил и браслет наёмника, и добрый меч.

– Какое дело привело тебя в мой лагерь, наёмник? Надеюсь, ты не за моей жизнью пришёл? Может, враги подослали? – Он рассмеялся, давая понять, что шутит.

Марк вежливо улыбнулся.

– Нет. Если бы мне потребовалась твоя жизнь, я не стал бы выходить на свет, а направился прямиком в твой шатёр.

– И то верно. Тогда милости прошу. – Купец поглядел на небогатую одежду Марка и добавил: – Тяжёлые времена? А где твой хозяин? Неужели он держит в черном теле свою самую дорогую игрушку?

Нехотя Марк ответил:

– У меня нет хозяина. Я нынче свободен.

Заметив его нежелание говорить на эту тему, купец решил не настаивать. Да и, сказать по правде, его мало это интересовало.

Внутри шатёр устилали роскошные ковры, по углам в металлических чашах-подставках горел огонь. Толстяк уселся на подушки и жестом пригласил наёмника. Тут же появился молодой слуга. Худой, бледный, он двигался бесшумно и молчаливо, как тень. Поставив на маленький столик фрукты и пузатый кувшин, он наполнил вином два кубка изысканной работы и, пятясь, вышел. За всё время слуга ни разу не поднял глаза.

Заметив, что Марк посмотрел вслед слуге, толстяк сказал:

– Это мой раб. Мать отдала его год назад за долги, а он никак не хочет смириться. Выкупить его теперь некому. Той же ночью его дом сгорел вместе со всей семьёй, а он вбил в голову, что это я приказал поджечь. Глупец.

– И ты не боишься держать его при себе?

– Нет! – хвастливо, как показалось Марку, ответил толстяк. Он отхлебнул вина и с улыбкой обратился к гостю: – А ты зачем пожаловал? Рассказывай. Но учти, нанимать не стану.

– Откровенно говоря, именно для этого и пришёл. Я направляюсь в Ротов и хотел бы присоединиться к твоему каравану. Дороги стали опасными.

– А мне-то какое дело?

– Твоему каравану предстоит ещё одна ночёвка. Кто знает, какие опасности поджидают в ночи? А добрый меч не бывает лишним.

Толстяк хохотнул, расплёскивая вино на дорогой халат.

– Шутник ты однако. Я давненько вожу караваны в дальние страны. Видел такие диковинки, о которых ты слыхом не слыхивал. Мне не нужен ещё один охранник за два дня пути до Ротова.

Наёмник шкурой почувствовал тяжёлый оценивающий взгляд. В углу шатра, в неосвещенной его части, Марк давно приметил что-то необычное, словно кто-то притаился и наблюдает. Так смотрит змей на жертву, обдумывая, стоит ли она того, чтобы тратить на неё силы.

– Скажи, уважаемый, – спросил Марк, – у тебя уже есть наёмник?

– Почему ты так решил?

Марк усмехнулся и неторопливо пояснил:

– Ты держишь при себе слугу, который готов тебя убить, не берешь меня, хотя про деньги я ничего не говорил, ловко водишь караван. Я и мои спутники не смогли за ним угнаться. Значит, у тебя есть что-то или кто-то.

– Ты прав, – хозяин вздохнул. – Но мой наёмник необычный. У него есть особый дар. – Купец замялся, но добавил: – С ним караван в безопасности, словно у богов в кармане.

Марк медленно кивнул. Он догадался о чем и, более того, о ком идёт речь. Дар этого наёмника уникален. Очень редко появляются такие люди. Но это означало одно: услуги Марка действительно не требуются.

– Что ж, придётся мне продолжить путь самому.

Он поднялся и направился к выходу.

– Удачи в дороге, – напутствовал его хозяин. – Если свидимся в Ротове, я буду рад. Всегда приятно выпить в компании новых знакомых. Уж такова моя слабость.

Марк почувствовал, что купец уже замыслил какую-то торговую сделку и будет уговаривать его принять участие. Воин злорадно улыбнулся: договориться явно не удастся. Себе дороже выйдет.

Марк вышел из шатра и неторопливо направился к месту, где оставил Русака и Ларга.

Они ничего не спросили, понимая всё сами. Наёмник подсел к спутникам.

– Уйдем чуть выше, там и заночуем.

Они двинулись прочь от лагеря. Тепло и остатки скудных припасов – вот, что теперь стало заботить Марка. Послезавтра к вечеру они будут в Ротове, там их дорожки разойдутся. Незачем Русака таскать с собой, неизвестно чем ещё обвернется суд жриц.

Спустя час путники удобно расположились у костра. Марк неотрывно следили за языками пламени, словно искал что-то важное в глубине огня.

Вдруг губы наёмника раздвинулись в лёгкой улыбке, он выпрямился, потянулся сладко, до хруста.

– Выходи, не морочь меня, – сказал он.

Русак подозрительно покосился на него: уж не спятил ли хозяин. Чего не бывает в жизни? Горе, тяготы пути – не всякий может выдержать. Марк не целясь, бросил через плечо камень. Шершавый обломок вдруг завис в воздухе, а из мрака возник человек. Камень он поймал и теперь держал в руке.

Русак испуганно подпрыгнул, но спокойствие наёмника, более того, его дружеская улыбка немного успокоили слугу. Ларг же вовсе не проявил эмоций, он даже головы не поднял, словно всё происходящее не касалось его. А может, так оно и было.

– Садись, – предложил Марк неожиданно возникшему человеку.

Тот усмехнулся и опустился на предложенное место.

– Не забыл старого товарища? А я думал, не узнаешь.

– Ты же знаешь, твой морок на меня всегда действовал плохо. Я всегда видел тебя или чувствовал.

– И в шатре заметил?

В ответ Марк только широко ухмыльнулся.

Русак следил за ним с жадным любопытством. Никогда прежде хмурый и замкнутый наёмник не раскрывался так, как сейчас. Он вдруг сбросил, как защитную кольчугу, настороженность и подозрительность и теперь радовался, как беззаботный мальчишка. Даже в глазах появились радостные искры. «Встретил старого друга? Такого же наёмника, как и он? Неужели такое бывает?» – терялся в мыслях слуга.

И тем больший интерес вызвал у Русака неожиданный гость. О таких говорят, что они поперёк себя шире. Коротко подстриженные волосы с чуть заметной сединой. Видать, всем наёмникам рано серебро на голову сыплют. Гость сидел, чуть сгорбившись, крепкие руки с могучими мышцами спокойно лежали на коленях. Русак представил, как тот с лёгкостью может поднять огромный валун, и поёжился. С таким лучше не ссориться – разорвёт голыми руками и не поморщится. Вот уж кого боги силушкой не обделили.

Пляшущие языки костра придавали грубым чертам лица гостя отпечаток некоторой незаконченности. Казались, неумелый мастер бросил быстро надоевшую работу и позабыл о ней.

Между тем старые знакомые уже что-то оживленно обсуждали, и Русак спохватился. Он же совершенно не слушал их и пропустил много интересного.

– ...всегда был силён в наведении морока, – говорил Марк. – Я когда попытался догнать караван, понял, что кто-то прикрывает его. Вот сразу и вспомнил о тебе. Заморочил нам головы, едва не сбил с толку.

– А что? – усмехнулся гость. – В дороге такой морок просто незаменим. На наёмных убийц и разбойников действует безотказно. Знаешь какую цену за меня отвалил нынешний хозяин? Можно целых девять деревень купить вместе с людьми и их скарбом, и ещё на добрый корабль останется. Помнишь, после последнего испытания меня купил царь Морании? Так вот, после его смерти старший сын обнаружил, что казна пуста и продал меня караванщику. Вот теперь я здесь.

– Ты допустил смерть хозяина? – как-то странно спросил Марк.

– Я охранял не его. Моей хозяйкой была младшая дочь, царевна Василика. Совсем ребенок, но отец обожал её, всё боялся, что кто-то посмеет злоумышлять на девочку.

– Значит, новый царь, её брат, решил, что твоя продажа будет выгоднее?

– Да. – Он вздохнул. – Я привязался к ней. И теперь, боюсь, никто не сможет защитить царевну. Уж ты поверь мне, в том змеином гнезде никто не встанет на её защиту... Ну да ладно. Теперь у меня другой хозяин. А вот как ты здесь оказался? Мне показалось, или у тебя за спиной необычная тень?

Марк глянул на свою тень и едва заметно поёжился. Там извивалась и корчилась, как от боли, чёрная мгла. Стелилась по земле, припадала к ногам наёмника тень проклятого.

– Я всегда знал, что ты кончишь именно так, с тенью за спиной, – сказал гость и зябко повёл плечами, как от холодного ветра.

– Почему же?

Гость хохотнул, показав в улыбке острые, как у хищника, зубы.

– Помнишь последнее испытание? Твоя жизнь едва не окончилась ещё тогда. – Дождавшись кивка, он продолжал: – Ты поступил странно. Странно для наёмника. Уже тогда я понял, что рано или поздно, но сорвёшься. Не забыл, что ты сделал?

– Помню, – медленно ответил Марк. – Помню, Ларс.

Впервые он назвал ночного гостя по имени, и Русак затаил дыхание, жадно прислушиваясь к разговору. А Марк, казалось, ничего не видел вокруг. Взгляд его был пуст, он смотрел в прошлое.

– Ну да ладно! – Марк встрепенулся, отгоняя воспоминания. – Я всё равно получил руны наёмника.

– Эт верно. Хотя и был на волосок от когтей роктов.

Русак чуть не трясся от жадного любопытства: «Что же такое произошло тогда? Как проходят последнее испытание наёмники?»

Ларс вздохнул и поднялся.

– Пойду. Рад был повидаться, Марк. Может, когда и свидимся.

И исчез в ночи.

Русак покосился на своего хозяина и подумал: «Непременно когда-нибудь расспрошу его, всё узнаю. Непременно».

...Одинокая повозка подпрыгивала на ухабах, скрипела всеми четырьмя колёсами и грозилась вот-вот развалиться. Чахлый, исхудавший конь неторопливо тащил её, вскидывал голову и всхрапывал, когда бич хлестал его по худым бокам. А тот хлестал часто. Возница явно нервничал, торопил конягу и цедил ругательства сквозь зубы. Он часто оглядывал испуганными глазами пустошь, словно отовсюду ждал беды, косился на двоих спутников, едущих в повозке, и снова нахлёстывал бедную животину.

Марк поглядывал на молчаливого попутчика Ларса, его бледная, покрытая испариной физиономия лучше любых слов говорила, что тот крайне испуган. Решалась судьба всех, кто участвовал в последнем испытании. Они, посвященные, направлялись к назначенным хозяевам.

Марк приложил ладонь ко лбу, заслоняясь от солнца, и посмотрел вверх. Высоко в синеве неба едва заметной точкой парила птица. Она неотступно следовала за повозкой. Казалось, что она наблюдает за ними.

Возница же был рабом в школе наёмников, но ему повезло: по обычаю, такому же старинному, как и договор основателей школы наёмников и школы пауков, раб, везущий посвященных, становился свободным.

Узкая пыльная колея, по которой они ехали, извилисто приближалась к тракту, истоптанному ногами и копытами, изъезженному телегами и каретами. Оживленный тракт тянулся серой лентой до самого портового города. Марк вытер пот со лба и посмотрел вдаль, туда, где земля сходилась с небом, взволнованное воображение рисовало на горизонте белокаменные стены города...

Близился вечер, раскалённый шар солнца наполовину скрылся за горизонтом и окрашивал верхушки деревьев багряными красками. Дорога пересекала узкую речушку, через которую был переброшен мосток. На берегу с обеих сторон разрослись ивы, опуская ветви к самой воде.

Оставался день пути.

За ручьём к обочине дороги, словно бездомный пёс, жалась старая изба, обнесённая развалившимся забором. Кое-где остались врытые в землю брёвна, на одном висела створка ворот, покосившаяся, жалкая.

– А вот и место для ночлега! – обрадовано воскликнул Русак. – Если здесь не остановимся, я упаду замертво.

Ларг поднял голову, оглядел придирчивым взглядом покинутое жилище и снова безмятежно уснул.

– Когда-то здесь был постоялый двор. – Русак указал на сухой веник и засохший круглый пряник – символы того, что здесь можно найти кров и еду. – Наверное, разорился хозяин на пустынной дороге.

Марк вошёл на пустой двор и огляделся. Домик небольшой, но крепкий, сложенный добротно, с душой, до сих пор не покосилось ни одно бревно. Разве что камыш на крыше прогнил, и кое-где зияли дыры, да ещё крылечко с тремя ступеньками разрушилось.

За домом виднелись небольшие конюшня и амбар.

Русак толкнул дверь, и путники очутились в широком зале, пахнуло пылью. Старая копоть укрывали толстым ковром стены и потолочные балки. На полу валялись изломанные столы и лавки. Единственное, что сохранилось нетронутым – очаг с подвешенным котелком да стойка за которой когда-то стоял хозяин. Марку почему-то представился добрый толстячок, радостно улыбающийся гостям.

Быстро темнело, из пыльных углов выбирался ночной мрак, всё увереннее захватывая зал.

– Что ж, совсем неплохо. Крыша над головой, разведём огонь, – сказал Марк. – Здесь будет лучше, чем в лесу.

Он спустил с плеча разомлевшего ларга и обошёл зал. За стойкой среди разбитых бутылок обнаружилась одна целая. Наёмник подковырнул пробку ножом, подналёг. Пробка чпокнула и отлетела к стене.

Марк понюхал, а потом и попробовал на вкус.

– Неплохое вино.

– Оставьте мне, хозяин.

Русак и Крейн совместными усилиями разожгли очаг, в топливе недостатка не было. Сухое дерево столов и лавок легко вспыхнуло, зал осветился ярким светом, потянуло дымком и теплом. Зал приобрёл уютный вид.

Русак подтащил к очагу лавку и со вздохом облегчения уселся.

– Хорошо, – сказал он, потягивая вино.

– Хорошо, – подтвердил Марк.

Тёплый ветерок лениво гулял по залу, играл с огнём.

Вино и огонь в очаге сделали свое дело. Жизнь перестала казаться жестокой. К зиме, когда назначен срок суда жриц, Марка ждала развязка, но это будет потом.