Адское Воинство Варгас Фред

XVIII

И снова вся Контора собралась в зале церковных соборов, под вентиляторами, которые работали на полную мощность. Было воскресенье, но министр своим приказом отменил все выходные и отпуска до тех пор, пока не поймают Мохаммеда. Данглар в порядке исключения пришел на работу с раннего утра; поэтому он выглядел как несчастный человек, сломленный жизнью и даже не попытавшийся оказать ей сопротивление. Все знали, что лицо у него прояснеет только к полудню. Адамберг успел сделать вид, будто изучил рапорт о зачистке квартала Бют. Эта масштабная операция продолжалась до двух часов двадцати минут утра и не дала никаких результатов.

— Где Виолетта? — спросил Эсталер, подавая коллегам первый утренний кофе.

— В резиденции Клермон-Брассеров, она нанялась туда на работу, чтобы внедриться.

Ноэль восхищенно присвистнул.

— Но никто из нас не должен об этом говорить, не должен пытаться вступить с ней в контакт. Для всех она в Тулоне, на двухнедельных курсах по информатике.

— Как ей удалось к ним пробраться? — спросил Ноэль.

— Она поставила перед собой цель и нашла средства для ее достижения.

— Какой вдохновляющий пример, — кисло заметил Вуазне. — Вот бы и нам найти средства для достижения наших целей.

— И не мечтайте, Вуазне, — отозвался Адамберг. — Ретанкур ни для кого не может быть примером, она наделена способностями, каких не бывает у обычных людей.

— Это точно, — серьезным тоном произнес Меркаде.

— Таким образом, слежка за братьями Клермон отменяется. Переключимся на другое.

— А поиски Мо? Мы их продолжим? — спросил Морель.

— Разумеется, да, это наша основная задача, но нескольких человек я снимаю с поисков. Мы с ними поедем в Нормандию. Нам передали ордебекское дело.

Данглар встрепенулся, и лицо его помрачнело.

— Так вы это сделали, комиссар?

— Не я. Капитан Эмери попал в отчаянное положение. Он решил, что там сначала произошло самоубийство, потом несчастный случай. А оказалось, это были два преступления. Его отстранили от дела.

— А почему дело передали нам? — спросил Жюстен.

— Потому что я был в тех краях, когда нашли первую жертву и когда было совершено нападение на вторую. Потому что капитан Эмери настоял на этом. И еще потому, что там, быть может, мы найдем подземный ход, ведущий в крепость Клермон-Брассеров.

Адамберг говорил неправду. Он не верил, что граф д’Ордебек как-то связан с могущественным кланом. Эмери наверняка сочинил эту историю, чтобы у него появился повод заняться ордебекским делом. Он отправлялся туда потому, что искушение побороться с Адским Воинством становилось у него почти непреодолимым. И еще потому, что в этой глуши легко будет спрятать Мо.

— Не понимаю, при чем тут Клермоны, — сказал Мордан.

— Там живет один старый граф, который может открыть нам доступ к ним. Он вел дела с Антуаном Клермоном.

— Ну, предположим, — сказал Морель. — А что там происходит? О чем идет речь?

— Там совершено убийство мужчины и попытка убийства пожилой женщины. Говорят, она не выживет. И объявлено о трех следующих смертях.

— Объявлено?

— Да. Потому что все эти преступления прямо связаны с одной вонючей бандой, это очень давнишняя история.

— А из кого состоит банда?

— Из вооруженных покойников. Они разъезжают там уже много столетий подряд и прихватывают с собой живых людей, у которых на совести преступления.

— Замечательно, — сказал Ноэль. — Значит, они в каком-то смысле выполняют нашу работу.

— Да, но слишком усердно: они убивают тех, кого забрали. Данглар, объясните вкратце, что такое Адское Воинство.

— Я не хочу, чтобы мы ввязывались в это дело, — пробурчал Данглар. — У вас тут, очевидно, есть какой-то личный интерес. Но я этого категорически не одобряю.

Данглар протестующе замахал руками, хотя ему самому было непонятно, откуда у него такое отвращение к ордебекскому делу. После того как он, сидя за столом с Адамбергом и Кромсом, подробно и с удовольствием описал им Воинство Эллекена, грозная кавалькада дважды являлась ему во сне. И эти сновидения отнюдь не доставили ему удовольствия: в них он смутно предчувствовал свою неизбежную гибель и всеми силами старался развеять это предчувствие.

— Вы хотя бы объясните почему, — сказал Адамберг, пристально вглядываясь в его лицо: в желании майора уклониться от необычного расследования он распознал подавленный страх. Данглар был последовательным атеистом, не признавал никакой мистики, и все же суеверие могло прокрасться в его душу по тем извилистым ходам, которые проделали в ней никогда не унимавшиеся тревожные мысли.

Майор, словно бы приободрившись, пожал плечами, а затем, как обычно в таких случаях, встал, чтобы рассказать коллегам из Конторы средневековое предание.

— Только побыстрее, Данглар, — попросил Адамберг, — не надо сейчас цитировать источники.

Но Данглар не внял этой просьбе: его доклад занял сорок минут, зато старинная легенда отвлекла его товарищей от унылой действительности, то есть от дела Клермон-Брассеров. Одна только Фруасси отлучалась на несколько минут, чтобы перекусить сухариками с паштетом. Остальные понимающе переглянулись. Все знали, что у нее в продуктовом тайнике появились деликатесные паштеты, в частности паштет с вешенками: кое-кто был бы не прочь их отведать. Но когда Фруасси вернулась и снова села на свое место, все коллеги слушали Данглара затаив дыхание. Особенно их впечатлило описание Свиты Эллекена, которая, по словам очевидцев, являла собой «огромляющее», то есть, объяснил Данглар, как громом поражавшее, зрелище.

— Это Лина убила охотника? — спросил Ламар. — Она будет казнить всех, кого узнала в своем видении?

— Она как бы выполняет приказ? — подхватил Жюстен.

— Не исключено, — вмешался Адамберг. — Жители Ордебека говорят, что в семье Вандермотов одни психи. Но в Ордебеке все в той или иной мере находятся под влиянием Воинства. Слишком давно эта компания обосновалась в тамошних краях, и не в первый раз люди становятся ее жертвами. Никто из тех, кто знает легенду, не чувствует себя в безопасности, а многие всерьез боятся Эллекена с его Воинством. Если человек, которого Лина назвала вторым, тоже умрет, в городке начнется паника. Но наибольший страх связан с четвертой жертвой, чье имя не было названо.

— Ага, и многим может прийти в голову, что речь идет именно о них, — заметил Мордан, делая пометки в блокноте.

— Тем, кто чувствует за собой какую-то вину?

— Нет, тем, кто знает, что за ними есть вина, — уточнил Адамберг. — Жуликам, негодяям, убийцам, которые не вызвали подозрений и не понесли наказания и которых визит Эллекена может напугать куда сильнее, чем полицейская облава. Потому что в Ордебеке Владыка Эллекен считается всеведущим и всевидящим.

— А о полиции думают прямо противоположное, — ввернул Ноэль.

— Предположим, — сказал Жюстен, любивший разложить все по полочкам, — предположим, некто боится, что именно он окажется четвертой жертвой, указанной этим самым Эллекеном. Четвертым «схваченным», как вы это назвали. Но какой ему интерес убивать остальных «схваченных»?

— Сейчас объясню, — ответил Данглар. — Есть одна маргинальная традиция, не получившая единодушной поддержки. Это поверье гласит: тот, кто исполнит волю Эллекена, имеет шанс получить от него прощение.

— В награду за услуги, — заметил Мордан, собиратель всевозможных легенд и сказок, аккуратно занося в блокнот подробности этой прежде неизвестной ему истории.

— Коллаборационистам всегда платят, — сказал Ноэль.

— Да, логика примерно такая, — согласился Данглар. — Но этот вариант появился недавно, в начале девятнадцатого века. Впрочем, есть и другая, не менее опасная гипотеза: какой-нибудь человек, отнюдь не считая себя четвертым «схваченным», а просто веря в обвинения Эллекена, может покарать виновных «для вящего торжества правосудия».

— Что могла знать Лео?

— Об этом можно только гадать. Когда она обнаружила тело Эрбье, с ней никого не было.

— Какой у нас план? — спросил Жюстен. — Мы, наверно, разделимся на группы?

— Плана у нас нет. С некоторых пор у меня нет времени на то, чтобы составлять планы.

Раньше тоже не было, про себя добавил Данглар: отвращение к операции в Ордебеке делало его еще более раздражительным, чем обычно.

— Я поеду с Дангларом, если он согласится, и в случае необходимости вызову кого-то из вас по телефону.

— Значит, мы пока будем искать Мо.

— Значит, так. Найдите мне этого типа. Постоянно поддерживайте связь с другими полицейскими подразделениями страны.

Закончив совещание, Адамберг позвал Данглара к себе в кабинет.

— Когда вы увидите, в каком состоянии Лео, — сказал он, — вам очень сильно захочется встать поперек дороги Адскому Воинству. Точнее, тому сумасшедшему, который исполняет желания Владыки Эллекена.

— Это неразумно, — покачав головой, ответил Данглар. — Чтобы Контора работала, кто-то должен остаться здесь за главного.

— Чего вы боитесь, Данглар?

— Я не боюсь.

— Неправда.

— Ну хорошо, — согласился Данглар. — У меня ощущение, что там, в Ордебеке, я сложу голову. Вот и все. Это будет мое последнее дело.

— Черт возьми, Данглар, почему?

— Мне это дважды приснилось. И чаще всего в этих снах я видел трехногого коня.

Данглара передернуло от омерзения.

— Сядьте, пожалуйста, — сказал Адамберг и тихонько потянул майора за рукав.

— На коне — черный всадник, — продолжал Данглар, — он наносит мне удар, я падаю, я убит, и это все. Я знаю, комиссар, мы с вами не верим в сны.

— Тогда в чем дело?

— В том, что я все это начал. Если бы я не рассказал вам тогда об Адском Воинстве, вы бы ничего не узнали, называли бы его «братским воинством» и эта история не имела бы продолжения. Но я открыл ящик Пандоры — для собственного удовольствия, для развлечения. Мне захотелось бросить вызов Эллекену. И теперь он, господин Ордебека, требует моей головы. Он не терпит легкомысленного отношения к своей особе.

— Ну еще бы. Надо думать, легкомыслие ему глубоко чуждо.

— Не шутите над этим, комиссар.

— Но ведь вы сейчас говорили не всерьез. Или не вполне всерьез. Верно?

Данглар вяло пожал плечами:

— Ну конечно нет. Но я встаю и ложусь с этой мыслью.

— Впервые вижу, чтобы вы боялись не самого себя, а чего-то другого. Получается, у вас теперь два врага. Это слишком много, Данглар.

— И что вы мне посоветуете?

— Давайте после обеда поедем в Ордебек. Там поужинаем в ресторане. С хорошим вином. Идет?

— А если я там сдохну?

— Значит, судьба такая.

Данглар неожиданно улыбнулся и взглянул на комиссара просветленным взглядом. «Значит, судьба такая». Эти слова мгновенно успокоили его, Адамберг как будто нажал на клавишу, которая заблокировала его страхи.

— В котором часу? — спросил он.

Адамберг взглянул на циферблаты своих часов:

— Встретимся у меня дома часа через два. Попросите у Фруасси два новых мобильника и узнайте название хорошего ресторана в Ордебеке.

Когда комиссар вернулся, в доме все блестело, клетка для голубя стояла на столе, сумки были почти собраны. Кромс укладывал в сумку Мо сигареты, книги, карандаши, журналы с кроссвордами. А Мо только наблюдал: можно было подумать, что резиновые перчатки на руках мешают ему двигаться. Адамберг знал, что человеку, объявленному в розыск, чувствующему себя загнанным зверем, уже в первые дни самые простые движения даются с трудом. Через месяц он почти перестает ходить, боясь, что его шаги могут услышать, а через три месяца боится дышать.

— Я еще купил ему новую йо-йо, — объяснил он. — Правда, не такого качества, как его старая, но у меня не было времени искать другую. Пока я ходил за покупками, на кухне вместо меня сидел Лусио со своим радио. Ты не знаешь, зачем он все время носит с собой это радио? Оно так трещит, что ни одного слова разобрать нельзя.

— Ему приятно слушать человеческие голоса, но не хочется слышать то, что они говорят.

— Где я буду жить? — робко спросил Мо.

— В лачуге, сложенной наполовину из бетонных плит, наполовину из досок. Она находится на окраине городка, и ее хозяина недавно убили. После этого жандармерия опечатала двери: лучшего укрытия ты для себя не найдешь.

— А как же печати? — удивился Кромс.

— Снимем, потом восстановим. Я тебе покажу, как это делается. В любом случае можно не бояться, что туда нагрянут жандармы: сейчас у них нет для этого никаких причин.

— Почему убили хозяина? — спросил Мо.

— На него набросился один вонючий амбал из местных по имени Эллекен. Не бойся, против тебя этот тип ничего не имеет. Кромс, зачем ты купил цветные карандаши?

— Ну, может, ему захочется порисовать.

— Понятно. Тебе захочется порисовать, Мо?

— Нет, не думаю.

— Понятно, — повторил Адамберг. — Итак, Мо едет со мной, в багажнике моей служебной машины. Поездка займет около двух часов, там будет очень жарко. Но я снабжу тебя водой. Выдержишь?

— Да.

— Ты услышишь голос еще одного человека, майора Данглара. Не бойся, он знает правду о твоем побеге. Я ему не говорил, он сам догадался. Данглар пока еще не в курсе, что ты едешь со мной, но это ненадолго. Он умнейший человек, мигом все схватывает, почти обо всем догадывается — даже о зловещих планах Владыки Эллекена. Я оставлю тебя в пустом доме перед тем, как въехать в Ордебек. Ты, Кромс, поедешь за нами на другой машине, с остальным багажом. Поскольку ты умеешь обращаться с фотоаппаратом, мы скажем, что ты — внештатный фотограф-стажер, а еще работаешь на одну группу фрилансеров, которая поручила тебе сделать серию снимков в окрестностях Ордебека. Для одного, предположим, шведского журнала. Надо же как-то оправдать твои отлучки. А может, ты придумаешь что-нибудь получше?

— Нет, — коротко ответил Кромс.

— Что будешь снимать?

— Пейзажи? Церкви?

— Слишком банально. Найди что-нибудь другое. Какой-нибудь сюжет, для которого необходимы прогулки в поле или в лесу — на случай, если тебя там увидят. Ты же будешь ходить к Мо.

— Цветы? — спросил Мо.

— Гниющие листья? — предложил Кромс.

Адамберг переставил сумки поближе к двери.

— Зачем тебе снимать гниющие листья?

— Ты же сам сказал: я должен что-то снимать.

— Но почему именно гниющие листья?

— Потому что это интересно. Знаешь, сколько всего происходит в куче гниющих листьев? На каких-нибудь десяти квадратных сантиметрах одного слоя? Сколько там насекомых, червей, личинок, выделяющихся газов, грибных спор, птичьего помета, корней, микроорганизмов, семян? Я готовлю фоторепортаж о жизни, которая бурлит в гниющих листьях. Для «Свенска Дагбладет».

— Свенска… чего?

— Это такая шведская газета. Ты ведь об этом говорил?

— Да, — ответил Адамберг, глядя на циферблаты своих часов. — Возьмите сумки и идите к Лусио. Я поставлю машину за его домом и, как только придет Данглар, дам сигнал к отъезду.

— А я рад, что мы туда едем, — сказал Кромс с наивностью, характерной для его манеры изъясняться.

— Обязательно скажи Данглару. Он этому совсем не рад.

Через двадцать минут Адамберг выезжал из Парижа по автостраде, ведущей на запад, справа от него, обмахиваясь картой Франции, сидел майор, а в багажнике, скрючившись, лежал Мо, которому под голову подсунули подушку.

Прошло еще сорок пять минут, и комиссар позвонил Эмери.

— Я только сейчас выезжаю, — сказал он. — Не жди меня раньше чем через два часа.

— Рад, что ты приедешь. Этот сукин сын из Лизьё корчится от злобы.

— Я собираюсь остановиться в гостинице Лео. Не возражаешь?

— Нет.

— Вот и отлично, я ее предупрежу.

— Она тебя не услышит.

— Все равно предупрежу.

Адамберг убрал телефон в карман и нажал на педаль акселератора.

— Нам необходимо ехать на такой скорости? — спросил Данглар. — Мы ведь не обещали, что прибудем минута в минуту.

— Мы едем быстро из-за жары.

— Зачем вы солгали Эмери о времени приезда?

— Вы задаете слишком много вопросов, майор.

XIX

Когда до Ордебека оставалось пять километров, они въехали в деревню Шарни-ла-Вьей, и тут Адамберг сбросил скорость.

— Знаете, Данглар, — сказал он, — перед тем как нырнуть с головой в ордебекское дело, мне надо кое-что уладить. Подождите меня здесь, через полчаса я вас заберу. Согласны?

Данглар покачал головой:

— Вы хотите, чтобы я ничего не знал и остался чистеньким.

— Вроде того.

— Очень мило, что вы обо мне так заботитесь. Но вы уже впутали меня в ваши махинации, когда заставили написать фальшивый рапорт. Обратного пути нет.

— Никто не просил вас совать нос в это дело.

— Но ведь это моя работа — вас подстраховывать.

— Вы мне не ответили, Данглар. Высадить вас здесь?

— Нет. Я поеду с вами.

— Вам может не понравиться то, что будет потом.

— Мне уже не нравится Ордебек.

— Вы неправы, там чудесно. Когда подъезжаешь, видишь большую церковь на вершине холма и маленький городок у его подножия, старинные домики, построенные из деревянных балок и глины: вы будете в восторге. А вокруг — поля, переливающиеся всеми возможными оттенками зеленого цвета, и на этой зелени выделяются коровы, которые стоят совершенно неподвижно. Я не видел, чтобы хоть одна корова шевельнулась. Тут какая-то загадка.

— Просто надо подольше на них смотреть.

— Да, наверное.

Ориентирами Адамбергу служили места, которые описала ему мадам Вандермот, — дом ее соседей Эбраров, роща Бигар, бывшая свалка. Он проехал не останавливаясь мимо почтового ящика Эрбье, а через сто метров свернул на ухабистую проселочную дорогу.

— Мы войдем через заднюю дверь, со стороны рощи.

— Куда?

— В дом первой жертвы, охотника Эрбье. Входим быстро и без шума.

Дальше Адамберг ехал по заросшей, едва заметной тропе, пока наконец не остановился под густыми деревьями. Выйдя, он быстро обошел машину и открыл багажник.

— Все в порядке, Мо. Теперь сможешь отдышаться. Дом в тридцати метрах отсюда, надо пройти через рощу.

Увидев, как молодой человек вылезает из багажника, Данглар молча покачал головой. Он думал, что Мо где-то на пути в Пиренеи или перебрался за границу по фальшивому паспорту — ведь Адамберг зашел слишком далеко. Но дело обстояло еще хуже. Таскать его с собой — это безумие.

Адамберг снял печати, занес вещи Мо и быстро осмотрел дом. Две комнаты — одна просторная и светлая, другая маленькая, почти чистая — и кухня, из окна которой открывался вид на зеленые луга с пятью или шестью коровами.

— А тут хорошо, — сказал Мо, до этого только раз в жизни, притом совсем недолго, видевший сельскую местность и никогда не видевший моря. — Видно деревья, небо, поля. Черт! — сказал он вдруг. — Это коровы, да? Вон там? — добавил он, ткнув пальцем в стекло.

— Отойди от окна, Мо. Да, это коровы.

— Черт!

— Ты что, никогда их не видел?

— Живых — никогда.

— У тебя будет уйма времени, чтобы смотреть на них, ты даже успеешь разглядеть, как они двигаются. Только не подходи к окнам ближе чем на метр. Зажигать свет вечером, естественно, нельзя. Курить будешь, сидя на полу, — огонек сигареты видно с очень большого расстояния. Можешь есть горячее, плита через окно не просматривается. Можешь помыться, воду в доме не перекрыли. Скоро приедет Кромс, он привезет тебе еду.

Мо прошелся по своему новому жилищу; казалось, мысль, что он будет сидеть тут взаперти, не слишком его пугала, он то и дело с интересом поглядывал в окно.

— Я еще никогда не встречал такого парня, как Кромс, — сказал Мо. — Парня, который купил бы мне цветные карандаши. Мне только мама их покупала. Но ведь это вы его воспитали, комиссар, неудивительно, что он такой.

Адамберг счел несвоевременным объяснять Мо, что узнал о существовании сына всего несколько недель назад и что долгие годы ничего не хотел знать о его матери, не потрудившись до конца прочесть письмо, которое она ему написала. Нет, не надо слишком рано разрушать иллюзии Мо.

— Да, он прекрасно воспитан, — подтвердил Данглар, который относился к отцовству с величайшей серьезностью и находил, что Адамберг — никудышный отец.

— Я восстановлю печати на дверях. Мобильником пользуйся только в крайнем случае. Даже если будешь подыхать со скуки, никому не звони, прояви волю — телефоны всех твоих знакомых прослушиваются.

— Все будет нормально, комиссар. Тут столько увидеть можно. Даже коров. Я их насчитал как минимум двенадцать. В тюрьме нас было десять человек в камере без окон. Смотреть одному на коров и быков — это прямо чудо какое-то.

— Быков здесь нет, Мо, их содержат отдельно и подпускают к коровам только для случки. Так что здесь одни коровы.

— Понятно.

Убедившись, что в роще никого нет, Адамберг попрощался с Мо, бесшумно открыл дверь и вышел. Затем достал из сумки клеевой пистолет и аккуратно восстановил печати. Данглар с встревоженным видом оглядывался кругом.

— Ох, как мне это не нравится, — пробормотал он.

— Поговорим позже, Данглар.

Выехав на шоссе, Адамберг позвонил Эмери и сказал, что скоро будет в Ордебеке.

— Сначала заеду в больницу, — сказал он.

— Она тебя не узнает, Адамберг. Могу я пригласить вас на ужин?

Адамберг взглянул на Данглара, который отрицательно покачал головой. В трудные периоды своей жизни (а сейчас период был особенно трудный, поскольку никаких конкретных трудностей не было) Данглар спасался тем, что намечал себе на каждый день маленькие радости — выбор нового костюма, покупку старинной книги или изысканный ужин в ресторане. Обычно каждый приступ депрессии проделывал опасные дыры в его бюджете. Лишить Данглара ужина в «Бегущем кабане», ужина, меню которого он выбрал с величайшей тщательностью, было бы все равно что лишить его давно обещанного подарка.

— Я обещал сыну поужинать с ним в «Бегущем кабане». Присоединяйтесь к нам, Эмери.

— Это прекрасное заведение, но, увы, я не смогу, — сухо ответил Эмери. — Я надеялся принять вас у себя дома.

— В другой раз, Эмери.

— Кажется, я задел его за живое, — удивленно сказал Адамберг, закончив разговор. Комиссар еще не знал, что капитан страдал неврозом, который, подобно пуповине, соединял его с ампирной столовой в его доме.

Как и было предусмотрено планом, Адамберг и Кромс встретились перед входом в больницу. Молодой человек уже купил все необходимое, и Адамберг, обняв его, сунул ему в сумку клеевой пистолет, печать и план дома Эрбье.

— Как там, в доме? — спросил Кромс.

— Чисто. Жандармы убрали протухшую дичь.

— А как мне быть с малышом?

— Он уже там, ждет тебя.

— Я не о Мо, я о голубе. Он несколько часов провел в машине, и ему там не нравится.

— Возьми его с собой, — секунду подумав, распорядился Адамберг. — Пусть Мо ухаживает за голубем, ему будет не так одиноко, будет с кем поговорить. Конечно, он может смотреть на коров, но в этих краях они неподвижные.

— Майор был с тобой, когда ты выпустил Мо из багажника?

— Да.

— И как он к этому отнесся?

— Не очень хорошо. Он все еще уверен, что я затеял нечто преступное и безумное.

— Да? Но твоя затея, наоборот, очень разумная, — сказал Кромс и понес в машину сумки с покупками.

XX

— Сейчас она кажется совсем маленькой, верно? — тихо спросил Адамберг у Данглара, завороженно разглядывая изменившееся лицо Леоны. — А на самом деле она очень высокая. Если бы она не горбилась, то была бы выше меня.

Он сел на краешек кровати и положил обе ладони на щеки Лео.

— Лео, я вернулся. Я, комиссар из Парижа. Мы с вами вместе ужинали. На ужин был суп из телятины, а потом мы у камина выпили по рюмке кальвадоса и выкурили по сигаре.

— Она больше не может двигаться, — сказал вошедший врач.

— Кто ее навещает? — спросил Адамберг.

— Лина Вандермот и капитан. Но она ни на что не реагирует. Лежит как овощ. Хотя с медицинской точки зрения должна бы подавать признаки жизни. Она вышла из комы, внутренняя гематома благополучно рассосалась, сердце работает удовлетворительно, особенно если учесть, что она много лет курила сигары. Технически она в состоянии открыть глаза и говорить с нами. Но ничего этого не происходит, и, что еще хуже, у нее слишком низкая температура. Такое впечатление, что неисправная машина перешла на аварийный режим работы. Но я не могу найти неисправность.

— Она может долго оставаться в этом режиме?

— Нет. В таком возрасте без движения, без пищи она долго не протянет. Это дело нескольких дней.