Кольцо Гекаты Солнцева Наталья
После разговора с Дмитрием Сергеевичем Артем перекусил в кафе и вернулся в офис. Ничего существенного он не узнал. Лекарство, обнаруженное в крови Никитского, было то самое, что он принимал от бессонницы, только доза большая. На ноже, которым убили Галину Яковлеву, нашли его отпечатки пальцев. Сам он ничего толком сказать в свое оправдание не мог.
Плохи были дела Никитского. И все же… Артем сомневался в его виновности. Не было самого главного – мотива. Зачем хозяину «Альбиона» убивать свою сотрудницу? Деньги тут явно ни при чем. На шантаж тоже не похоже. Чем могла Яковлева шантажировать своего шефа? Ревность? У Дмитрия Сергеевича явно не тот темперамент, чтобы из-за этого зарезать женщину.
Но как же тогда все произошло? Как Яковлева оказалась в его машине? Как они очутились за городом? И кто, наконец, убил Галину Павловну?
Звонок телефона заставил Артема отвлечься.
– Артем Михайлович?
– Он самый, – ответил адвокат, узнавая голос Салахова. – К сожалению, ничем вас пока не порадую. Новостей никаких нет. Я тут занят по горло одним непредвиденным происшествием…
«Таким ли уж непредвиденным? – поймал себя на мысли Артем. – Яковлева приходила, просила помощи, говорила, что ее хотят убить. А я…»
– У меня поручение для вас, господин Пономарев, – помешал его самобичеванию Юрий Арсеньевич. – Очень важное. Запишите, пожалуйста, имя женщины. Клара Шазаль. Около десяти лет назад на нее было совершено нападение возле вашего дома. Может, вы помните. Тогда еще умер ваш сосед. Возможно, это было не нападение, а неудачное свидание. Теперь уже истину установить трудно. Женщина была психически нездорова и после того происшествия попала в больницу. Мне бы хотелось узнать, где она сейчас и что с ней.
– Я понял, Юрий Арсеньевич. Сделаю. Это срочно?
– Желательно, поскорее.
Артем положил трубку и глубоко задумался. События так тесно сплетались со старой историей, что о совпадениях просто смешно говорить. Клара Шазаль… Конечно, он помнит. Как он мог забыть?
Фариду нравились открытые кафе, где нет толчеи, духоты и запахов кухни. Он заказал пиво с креветками для себя и Людмилы Станиславовны. Когда она придет, то, может быть, захочет еще чего-нибудь. Здесь прекрасно готовят рыбу.
Госпожа Авдеева ушла с работы на час раньше. «Альбион» гудел и клокотал: в коридорах и курилках собирались группки сотрудников и обсуждали создавшееся положение, озабоченные своим будущим. Если Никитского посадят за убийство, фирма останется без руководства. Фактически ее владелицей станет Лена. Но какой из нее руководитель? Придется искать другую работу.
Людмила Станиславовна находилась под впечатлением гибели Галины. Какая ужасная смерть! Зарезали, как животное… Неужели это Дмитрий ее убил? Она не могла в это поверить. Да, было время, когда она сама боялась его, но все прошло. Дмитрий Сергеевич иногда ведет себя довольно странно, но на убийцу он мало похож. Настоящий преступник не дал бы упасть на себя и тени подозрения.
Как и другие сотрудники, Авдеева не могла работать: все валилось у нее из рук. Людмила Станиславовна оперлась подбородком на сложенные в замок руки и закрыла глаза…
Звонок Фарида раздался неожиданно, и скорее удивил ее, чем обрадовал. Неудачное замужество, смерть супруга, еще более неудачный роман с Никитским привели ее к мысли, что на отношениях с мужчинами пора поставить крест. Очередное разочарование не для нее. Сколько можно наступать на одни и те же грабли.
– Людмила Станиславовна, – произнес приятный баритон Гордеева. – Во сколько вы сегодня освободитесь?
– Могу уйти хоть сейчас, – ответила она. – А в чем дело?
– Хочу пригласить вас поужинать. Вы любите морскую рыбу?
– Люблю, но… Только мне не очень хочется есть. И вообще… вы получите гораздо больше удовольствия, пригласив какую-нибудь молоденькую девушку. Посмотрите, сколько их гуляет по городу, одна лучше другой.
– Простите, Людмила… Мне можно вас так называть?
– Пожалуйста, – суховато ответила Авдеева.
– Так вот, я хочу провести этот вечер с вами. Если вы не против, конечно.
– Что ж, – засмеялась Людмила Станиславовна. – Вы мой спаситель, так что… придется согласиться. Но зачем вам мое общество?
– Мне нравится, как вы разговариваете.
– Должна вас огорчить, но сегодня у меня не лучший день, особенно для болтовни. Только не говорите, что вам нравится, как я молчу.
Фарид рассмеялся.
– Вы придете?
И Авдеева согласилась. Домой идти не хотелось, на работе тоже тошно… Она достала из сумочки зеркало, посмотрела на свое нерадостное лицо. Когда-то пятидесятилетний рубеж казался ей чем-то вроде завершающего этапа жизни. Теперь ей уже сорок шесть, а что она видела?
«Господи! Как мне не стыдно! – оборвала она тоскливые мысли. – Я живу, дышу, сейчас вот пойду в кафе, где меня ждет приятный мужчина! А Гали нет… Для нее действительно все закончилось, по-настоящему».
Она причесалась, подкрасила губы и направилась в условленное место.
Фарид поднялся ей навстречу. Ему нравилась Людмила Станиславовна, – простая прическа, лицо без толстого слоя косметики, несколько крупноватые, мягкие губы, светлые глаза. Чисто славянский тип, ничего восточного.
В свою очередь, господин Гордеев произвел благоприятное впечатление на Людмилу. Светлая футболка оттеняла его загар, плотно обтягивала крепкую фигуру; открытое лицо гладко выбрито, лишь черные усики подчеркивают красивую линию губ.
– Я рад, что вы пришли, – улыбнулся он. – Правда!
Они сделали заказ и сидели, просто глядя друг на друга.
Теплый вечер мягко опускался на город. Сильно пахли липы, в густом воздухе носилась их желтая пыльца.
– Мне сорок шесть лет, – начала Людмила Станиславовна. – Я вдова. У меня никогда не было детей, и уже не будет.
– У меня тоже, – сказал Фарид. – Какое это имеет значение сейчас?
– И с мужчинами у меня ничего не получалось.
– А у меня с женщинами.
– Почему? – удивилась Авдеева.
Официант принес заказ, и Гордеев получил возможность подумать, прежде чем отвечать.
– Наверное, они хотели любви, а я… давал им только секс.
Фарид решил, что с этой женщиной он будет предельно откровенен, честен. Только так они смогут построить свои отношения правильно с самого начала. То, что основано на лжи, рано или поздно рухнет. Им обоим надоело выбираться из-под обломков.
– Я тоже хочу любви, – вздохнула Людмила Станиславовна. – Всегда хотела. Я не любила своего мужа, и он платил мне той же монетой. Думаю, это справедливо.
Они пили и разговаривали, чувствуя, как им хорошо друг с другом, легко. Можно свободно вести себя, говорить то, что думаешь.
Кора Танг бросила взгляд на открытую террасу кафе совершенно случайно. Она заходила в магазин – купить новое платье, чтобы разбудить угасающий интерес Фарида. Потом пошла пешком вдоль улицы… Что? Фарид с какой-то женщиной?
Кровь бросилась в лицо Коры; сердце так бешено колотилось, словно она бежала стометровку. Неужели проклятая Анна Наумовна подцепила его на крючок? Они уже тайно встречаются! Сидят, воркуют, как два голубка!
Ревность и обида ослепили ее, ноги сами понесли к столику, за которым сидели Фарид с «меценаткой». Только подойдя вплотную, Кора увидела, что женщина не та. Кажется, она живет с Фаридом в одном доме, соседка с первого этажа. Все равно! Как он посмел? Мерзавец! Скрытная, лживая тварь, как все мужчины!
– Приятного аппетита, – ехидно сказала она, во все глаза разглядывая женщину.
– Здравствуй, Кора, – спокойно ответил Фарид, но внутренне весь напрягся.
Он не хотел, чтобы Кора устроила скандал, испортила настроение Людмиле Станиславовне.
– Вот, решила подойти, посмотреть, какие они вблизи, стервы, – прошипела Кора. – Оказывается, ничего особенного. На какую приманку они вас ловят? А, Фарид? Давай спросим у нее. Пусть поделится своим секретом.
– У меня его нет, к сожалению, – улыбнулась Авдеева.
– Как вам не стыдно! Вы, я вижу, женщина уже в возрасте! Пора своего мужика иметь, а не охотиться за чужими.
– А этот ваш? – спросила Людмила Станиславовна, указывая на Фарида.
– Мой!
– Так забирайте!
Кора Танг опешила. Она покраснела и растерянно озиралась по сторонам.
– Пошли, Фарид, – выдавила она, наконец. – Разве нам плохо вместе? Ну что ты нашел в этой старухе? Может быть, ты ее перепутал с Анной Наумовной? Так у той хоть деньги. Она будет содержать тебя, мальчик! А на эту тебе придется тратиться.
– Замолчи, – тихо сказал Фарид. – Пусть мои воспоминания о тебе не будут отравлены той гадостью, которую ты собираешься сказать. Уходи, Кора.
– Уходить? – взвизгнула Кора Танг. – Только вместе с тобой. Я не отдам тебя этой… потаскухе, сучке! Будь ты проклята! – завопила она, переключившись с Фарида на женщину. – Отпусти его! На чужой беде счастья не будет!
Фарид встал, положил на стол деньги за ужин, взял Людмилу Станиславовну за руку и повел к выходу. Кора Танг рванулась было следом, но наткнулась на холодный, презрительный взгляд Гордеева и остановилась. Рыдания душили ее. Как он мог так поступить с ней?
– Простите, что вам пришлось выслушать все это, – сказал Фарид уже в такси, сидя рядом с Авдеевой и держа ее руку в своей. – Мне очень жаль.
– А знаете, – задумчиво произнесла она, – меня первый раз приревновали к мужчине. Я всегда думала, что это ужасно. Но, оказывается, и такое может быть приятно…
– Так вы на меня не сердитесь?
– Что вы! Я вам благодарна.
Такси мягко шуршало шинами по остывающему асфальту. Повсюду загорались огни ночного города, ярко светились витрины магазинов, расцвечивая темную листву деревьев.
– Хотите немного пройтись? – предложил Гордеев.
Людмила Станиславовна согласилась. Вечер получился необычный – странное свидание, сцена ревности, ночная прогулка…
– Вы чувствуете, как дышит город? – спросил Фарид, наклоняясь к ее уху. – Как его зловещее величие обступает нас со всех сторон?
ГЛАВА 22
Владилена Карповна придирчиво осмотрела стол.
Когда Юрий позвонил ей и сказал, что придет проведать родителей вместе с женой, у нее дух захватило. Владилена Карповна не видела невестку с того дня, как они с Юрием уехали в Англию. И, если говорить честно, не хотела видеть. Женщина, которая испортила жизнь ее единственному сыну, для нее перестала существовать в день свадьбы.
– Чтоб ее ноги в моем доме не было! Ни видеть, ни слышать ее не желаю. Знать ее не хочу!
Юрий долго мучился, придумывая, как бы поделикатнее сообщить об этом Анне. Ему нелегко дался этот разговор, но Анна отнеслась к услышанному очень просто.
– Конечно, Юрочка! – согласно кивнула она. – Зачем напрасно волновать твою маму? Я не собираюсь становиться ей дочерью. Раз она не хочет общаться со мной, тем лучше.
С тех пор они больше не говорили между собой о Владилене Карповне. Господин Салахов звонил родителям и ездил к ним один, и это всех устраивало. Многократные попытки свекрови найти достойную замену неугодной невестке ни к чему не привели, и ее ненависть к Анне поугасла. Годы шли, Владилена Карповна старела, болела, и война с невесткой становилась непосильным бременем для ее нервной системы. В конце концов, раз Юра такой дурак, то пусть сам свою кашу и расхлебывает.
Известие, что сын с женой придут на обед, лишило Владилену Карповну дара речи минут на пять. Какие только мысли не пронеслось в ее голове за это время! Во-первых, ей не хотелось опозориться перед супругой сына; во-вторых, она боялась, что Анна будет выглядеть настоящей старухой по сравнению с Юрочкой; в-третьих, Сеня этого не вынесет. Впрочем, Арсений Платонович такой рассеянный, так занят своими исследованиями, так погружен в свою науку, что вряд ли заметит, какая женщина сидит рядом с его сыном.
Итак, Владилена Карповна принялась обдумывать, какие блюда лучше всего подойдут для такого случая. Она решила, что приготовит говяжий бульон с пирожками, белые грибы в сметане, утку с яблоками, а на закуску – селедочку, салат из свежих овощей и маринованные опята. Арсений и Юра это любят, а на вкусы Анны ей плевать.
Все получилось отменно; красиво сервированный стол радовал глаз, и настроение Владилены Карповны было лучше, чем она могла ожидать в преддверии столь тяжкого испытания.
Супруге Арсения Платоновича Салахова исполнилось пятьдесят семь лет. Она родила Юрочку в восемнадцать. Арсений тогда был молодым аспирантом, а она – студенткой первого курса. После декрета она больше в университет не вернулась. Зачем? Физика ее никогда не интересовала, а свою истинную цель – найти себе достойного мужа – Владилена достигла. С тех пор она занималась домашним хозяйством, воспитанием сына и ни разу не пожалела о своем выборе. Такой образ жизни вполне удовлетворял ее.
– Арсений! – строго сказала она, открывая дверь в кабинет супруга. – Оторвись от своих формул! Обедать пора. Приведи себя в порядок, к нам придут гости.
– Кто, Леночка? – спросил Арсений Платонович, продолжая что-то торопливо писать. – А что у нас на обед? Может, ты мне сюда принесешь?
У него была привычка задавать много вопросов сразу и не ждать на них ответов.
– Ты ничего не получишь, пока не выйдешь! К нам придут сын с женой. Ты что, не хочешь их видеть?
– Разумеется, хочу… но, Леночка, ты же знаешь, когда у меня идут мысли…
– У тебя всегда «идут мысли»!
Владилена Карповна подошла к столу, за которым сидел муж, и решительно отобрала у него ручку и бумаги.
– Леночка!..
– Все, Арсений. Иди переоденься к обеду.
Когда раздался звонок в дверь, Арсений Платонович успел сменить махровый халат на рубашку и брюки.
– Здравствуй, мама, – сказал Юрий, скользнув губами по щеке Владилены Карповны.
В прихожей было темновато, и Владилена Карповна не сочла удобным слишком пристально рассматривать невестку. Одно она отметила – ее непристойную одежду. Додумалась вырядиться в короткое платье желтого цвета! Что за бесстыдство!
Стараясь не смотреть на Анну, свекровь пригласила всех к столу.
День был дождливый, небо обложили черные тучи, и в гостиной царил полумрак. Арсений Платонович поцеловал Анне руку, чем не на шутку взбесил свою жену. «Тоже мне, кавалер!» – желчно подумала она, зажигая люстру.
Яркий свет вспыхнул, отражаясь в зеркальных стеклах горок, играя на золотых ободках посуды и радужно расцвечивая хрусталь. Сразу стало теплее и уютнее. Юрий предложил жене самое удобное место за столом, придвинул стул. Владилена Карповна не выдержала и обдала невестку ревнивым взглядом. Ее Арсений никогда за ней так не ухаживал.
Анна была очень просто причесана – на прямой пробор, с низко заколотым сзади узлом волос. Ее лицо сияло спокойствием и ожиданием удовольствия, синие глаза необычного оттенка были устремлены на Юру, который не знал, как ей еще угодить. Он словно не замечал ни матери, ни отца, забыл о правилах приличия… Как в день своей свадьбы!
Первое впечатление ослепило Владилену Карповну, и она не скоро пришла в себя. За ее столом сидела женщина, молодая и прекрасная, рядом с которой Юрочка совсем не выглядел мальчиком. Что за ерунда? Может, это не Анна? Мог Юрочка заявиться на семейный обед с любовницей?
За столом повисло неловкое молчание. Арсений Платонович вообще никогда не поддерживал светскую беседу, а Владилена Карповна боялась попасть впросак и все испортить. Женщина, которая сидела напротив нее, вела себя, как ни в чем не бывало, пила и ела с аппетитом, ничуть не тяготясь отсутствием разговора. Желтое платье очень шло ей, и короткая золотая цепочка на шее, и обилие золотых колец на тонких пальцах, и непокорные завитки, выбившиеся из прически – все делало ее еще милее, еще привлекательнее.
«Ведь я только на шесть лет старше ее, если это Анна! – вдруг подумала Владилена Карповна, ловя свое отражение в зеркальном стекле посудного шкафа. – Почему же между нами такая огромная разница?»
Мало-помалу за столом все-таки завязался разговор. Вспоминали Платона Ивановича, Волгу, житье на большой реке.
– Папа, что тебе больше всего нравилось в детстве? – спросил Юрий, вовлекая в беседу отца.
Ученый перестал жевать и задумался.
– Моя мать! – неожиданно ответил он, сам удивляясь тому, что сказал. – Замечательная была красавица. Как я любовался ею!
– Арсений, – вмешалась Владилена Карповна. – У нас еще остались родственники на Волге? Ты кого-нибудь помнишь?
– Мы приехали сюда, когда я учился в восьмом классе. До того меня воспитывали старые тетки, Глафира и Мария. Они очень любили мою мать и сильно убивались после ее смерти, а я отвлекал их, требовал заботы и внимания. Мы были нужны друг другу.
Он замолчал и положил себе на тарелку большой кусок утки.
– Расскажите еще что-нибудь о своей матери, – попросила Анна. Вы, наверное, единственный теперь человек, который помнит ее живую. Какие у нее были привычки? Чем она любила заниматься?
– Я плохо помню… – ответил Арсений Платонович. – Кажется, она часто ходила на высокий утес и смотрела оттуда на Волгу. На эти прогулки мама брала меня с собой. Ну… еще она любила глядеть на себя в зеркало. Сядет и смотрит, смотрит… Маме нравились красивая одежда и украшения. А больше… не знаю. Что особенного мог запомнить маленький ребенок?
– А… какие у нее были украшения? – спросил Юрий.
– Какие? – удивился ученый. – Да я как-то не присматривался… Может, бусы. Или… у нее была такая бархатная ленточка с камешком, которую она носила на шее.
– Папа…
– Юра! Давай прекратим этот разговор! – взмолился Арсений Платонович. – Я не могу… Мама так рано ушла от меня, что я до сих пор чувствую боль.
– Конечно. Прости…
Анна перевела разговор на тему о том, как магнитные бури влияют на здоровье. Владилена Карповна начала с увлечением обсуждать свою мигрень и сердечные приступы, а ее муж пустился в запутанное и подробное объяснение теории магнитных бурь. Юрий пил водку, Анна, казалось, с интересом слушала свекра.
«Она это или не она? – гадала Владилена Карповна. – Вроде, похожа. Но слишком молодая… Не может быть! Или это результат пластической операции. Конечно, она может себе позволить тратить деньги Юрочки направо и налево. Хотя… тело у нее тоже молодое, а этого добиться сложнее. И платье желтое напялила, будто ей двадцать, а не пятьдесят! Но сидит оно на ней чертовски красиво… Да она ведьма!»
Такое предположение привело Владилену Карповну в ужас.
Анна посмотрела на нее и многозначительно улыбнулась. Мурашки побежали по спине хозяйки дома. Ее супруг жевал утку и совершенно отключился от всего остального. Ее сын то и дело спрашивал жену, чего ей хочется, подливал вино… Бедный Юрочка! Эта страшная женщина делает с ним все, что хочет!
«Страшная женщина» околдовала не только Юрочку. После десерта все вышли на балкон. Владилена Карповна оторопело наблюдала, как ее Арсений, который лет двадцать не брал в рот сигарет, после того, как заболел сильнейшим воспалением легких и прокашлял всю зиму, – курит! Вместе с этой… распущенной дамочкой! И даже кокетливо подносит ей зажигалку!
– Тебе не пора работать, Сеня? – спросила Владилена Карповна, когда к ней вернулась способность говорить.
– Мне хочется отдохнуть, – только отмахнулся ученый.
Мать Юрия уже собралась уйти с балкона, но услышала, как муж говорит Анне:
– Хотите, я покажу вам свой кабинет? Я сделал в нем несколько открытий, за одно из которых получил государственную премию. У меня и международных наград полно! Идемте?
Он галантно предложил невестке согнутую в локте руку и повел ее… в святая святых, в свой кабинет, куда Владилене Карповне входить разрешил только на десятый год супружества!
– Нам тоже можно, папа? – спросил Юрий, скрывая усмешку.
Его забавляло и то, как отец неуклюже оказывал знаки внимания Анне, и как ревновала Владилена Карповна. Еще бы! Ее Сеня, который не оторвал бы глаз от бумаг и приборов даже ради обнаженной Мэрилин Монро, не отводит взгляда от невестки, почти ровесницы его жены.
Однако выглядит она превосходно, вынуждена была признать свекровь, несмотря на вспыхнувшую в ее сердце с новой силой неприязнь к Анне.
В кабинете Арсения Платоновича царил тот творческий беспорядок, присущий окружению гения, в котором только его хозяин видит закономерность. Ученый показывал Анне свои книги, дипломы и награды, коих действительно имел великое множество, а потом перешел к семейным подробностям своей жизни.
– Это радио я сконструировал, когда мне было пять лет!
Он показал на маленький самодельный динамик. Уникальное радио стояло за стеклом, вместе с подарками коллег, студентов и аспирантов, призами международных научных обществ и прочих памятных для Арсения Платоновича вещей.
– Вот это наш с Леночкой свадебный портрет! – объяснял он, показывая большое фото в рамке, с которого смотрел он сам, молодой, с задорным блеском в глазах, и Владилена, юная и тоненькая, как тростинка, с наивным выражением на почти детском личике.
– А вот – моя мама, Аграфена Семеновна Салахова!
Он полез в ящик и с гордостью достал оттуда крошечный медальон. Створки тихо щелкнули, и взглядам присутствующих предстало тонкое, прекрасное лицо молодой женщины с пышными, убранными назад волосами и черными глазами, глядящими с непонятной затаенной тоской.
Ни Владилена Карповна, ни Юрий никогда не видели у Арсения Платоновича этого медальона. Ученый строго-настрого запрещал жене прикасаться к его вещам, которые хранились в кабинете, а Юрию с детства и вовсе не было доступа к папиным бумагам.
– Папа! – пораженный увиденным, воскликнул он. – Почему ты никогда мне не показывал этого портрета?
Ученый поднял на сына покрасневшие от подступивших слез глаза.
– Я и сам последний раз глядел на него пятьдесят лет назад. Я не мог… Это все благодаря вам, – он повернулся к Анне. – Вы… растопили лед в моей душе.
И Арсений Платонович заплакал. Он не делал этого с того самого момента, как узнал о смерти матери. Слезы текли по его лицу, как Ниагарский водопад…
Знаменательный обед у родителей произвел на Юрия странное впечатление. Он всколыхнул в его душе не совсем привычные чувства – любовь и нежность к отцу, признательность к Анне за ее чуткость. А вот поведение Владилены Карповны показалось ему отталкивающим. Он неоднократно ловил взгляды матери, направленные на Анну: в них читались осуждение, зависть, откровенная ревность и дух соперничества. Удивительно…
После обеда Юрий отвез жену домой, а сам отправился в офис. У него накопилось много работы. Последнее время бизнес доставлял ему много хлопот. Несколько больших и важных сделок неожиданно сорвались; переговоры с иностранными партнерами шли туго; то тут, то там возникали какие-то несуразицы, проволочки… словом, дела требовали его внимания и личного вмешательства. Менеджеры не справлялись со своими обязанностями, финансовые директора допускали ошибки, служащие нервничали, грузы задерживались в пути, оптовики вовремя не переводили деньги, продажи падали. Юрий чувствовал, как нити управления огромным и сложным организмом компании выскальзывают из его рук.
В довершение всего, постоянное присутствие Любочки, скрытый укор в ее глазах, какие-то придуманные надежды, ожидания, ее настойчивая преданность выводили Юрия из себя. Черт бы ее побрал вместе с этими ее покорностью и услужливостью!
Салахов кругом ощущал свою вину – перед Анной, перед Любочкой, перед… самим собой, в конце концов. Предавая чистоту своих отношений с Анной, он чувствовал себя неуютно, как будто он испортил что-то очень ценное, горячо любимое, и та радость, которую он испытывал раньше, померкла. Иногда ему хотелось покаяться, признаться во всем, но он понимал, что Анна не примет его исповеди. Она как будто не замечает его страданий…
Юрий ел без аппетита, занимался делами без удовольствия, засыпал с трудом и просыпался без отрады. У него начались головные боли, сердечный ритм нарушился, а головокружение и тошнота присутствовали практически постоянно. Ему все надоело. И только жена оставалась той единственной ниточкой, которая все еще сильно привязывала его к жизни и давала силы действовать – работать, интересоваться «семейными тайнами», звонить родителям, оказывать знаки внимания женщинам.
Несмотря на раздражение и неприязнь, которые вызывала у него секретарша, Юрий с каким-то безрассудным, пьяным отчаянием продолжал возить ее за город, брал грубо, с непонятным для него самого мстительным наслаждением, как бы наказывая ее и себя.
Анна предоставила ему полную свободу. Она ни о чем не спрашивала, не выражала никакой обиды, никакого неудовольствия – просто жила, преследуя свои неизвестные цели с завидным увлечением. Господин Салахов с трудом удерживался, чтобы не обвинять ее в равнодушии и неслыханном эгоизме. Он не говорил ей об этом только по одной причине: он прекрасно знал, что результата не последует.
Любочка вошла в кабинет шефа и увидела его болезненную бледность.
– Вам плохо? – спросила она, сразу огорчаясь в унисон его настроению.
– Голова болит, – признался Юрий.
– Сейчас принесу таблетку.
Она выпорхнула в приемную и через минуту вернулась с лекарством и стаканом воды. Салахов проглотил таблетку и откинулся на спинку кресла.
– Не пускай никого ко мне, – сказал он Любочке. – И по телефону меня нет.
Когда секретарша вышла, он запер дверь и прилег на диван. Сон пришел незаметно и окутал его спасительным покрывалом беспамятства.
Ближе к вечеру позвонил Артем. Любочка робко постучала в дверь кабинета шефа.
– Юрий Арсеньевич? Вам звонит адвокат. Вы велели…
– Да, да! – Господин Салахов помнил свое приказание соединять его с Пономаревым в любое время.
– Вас интересовала Клара Шазаль? – спросил Артем.
В голосе адвоката чувствовалась усталость, накопленная к концу рабочего дня.
– Вам удалось что-то узнать? – оживился Юрий.
– Немного. Ее девичья фамилия Кострова, из старинного купеческого рода. Я тут прошерстил генеалогию Костровых, и выяснил, что они дальние родственники каких-то волжских купцов. Клара родилась красавицей и хорошела с каждым годом. Вот только психика у нее с детства была неустойчивая. Это заметили еще в школе. Душевный недуг развивался медленно, и те, кто близко не знал Клару, ни о чем не догадывались. Она выросла и превратилась в очень красивую и экзальтированную женщину, обладающую, к тому же, талантом драматической актрисы. Закончила театральный институт, играла в театре… Появились поклонники. За одного из них, господина Шазаля, Клара и вышла замуж. Супруг был старше нее, сейчас работает редактором в журнале.
– Меня интересует…
– Конечно, Клара! Я понимаю, – перебил Артем господина Салахова. – Но я о ней и говорю. Собственно, мне рассказал об этом Алексей Шазаль. Сначала они жили как все – Клара работала в театре, Алексей занимался литературой. Потом… с ней начали твориться странные вещи. Отца Клары к тому времени уже не было в живых, а мать призналась зятю, что дочь не совсем здорова. Из театра Кларе пришлось уйти, и после этого ее болезнь начала быстро прогрессировать. Она нелепо одевалась, целыми днями бродила по улицам, твердила, словно одержимая, о каком-то тайном амулете… словом, Алексей поместил ее в больницу. Но лечение не дало никакого эффекта. И тогда Шазаль решил разойтись с женой.
– Они развелись?
– Да. Вот, собственно, и все. Остальное вы знаете. Клару чем-то привлекал театральный дом, она часто ходила вокруг него, пряталась… пока на нее не напал тот мужчина. Хотя ваши охранники подоспели вовремя, потрясение оказалось слишком сильным…
– Вы ее видели? – спросил Салахов. – С ней можно поговорить?
– Нет, – вздохнул Артем. – Ни увидеть Клару Шазаль, ни поговорить с ней нельзя.
– Почему? Она невменяема?
– Она умерла. Восемь лет назад.
ГЛАВА 23
Лена Никитская выпила снотворное, но нервное возбуждение превращало сон в беспокойную дремоту.
Она давно возненавидела своего мужа, пожалуй, еще до того, как они поженились. Но… парадокс – несмотря на это, Лена вышла замуж за Дмитрия и прожила с ним немало лет.
Никитский начал ухаживать за ней, одновременно оказывая знаки внимания ее подруге. Кроме этого, он не скрывал, что в городе, откуда он родом, у него осталась девушка. Дмитрий нравился женщинам, причем всем подряд, независимо от возраста и семейного положения. Они охотно кокетничали с ним, таяли в его присутствии… Галантное поклонение – вот чем он привлекал их. Собственно, он и Лену соблазнил своими изысканными комплиментами, искренним восхищением и безупречными манерами светского льва. Правда, точно такие же комплименты он расточал и другим. Странно, как она не понимала, что это не случайность, а стиль жизни.
Как многие женщины, Лена думала, что изменит своего супруга. У нее не получилось. Дмитрий Сергеевич и в браке постоянно был окружен женщинами, которых влекло к нему, как пчелок к большому медоносному цветку. Сначала Лена ревновала, плакала по ночам в подушку, потом смирилась. Она укротила в себе оскорбленную женщину, загнала ее в клетку, как дикого и опасного зверя. Но зверь продолжал существовать.
– А чего ты ждала? – однажды спросил ее Дмитрий. – Ты же прекрасно видела, что я собой представляю. Дорогая! Не стоит лукавить. Ты хотела заполучить то, на что претендовали твои подруги и знакомые. И это желание оказалось сильнее рассудка. Я женился на тебе! Разве ты не одержала победу над соперницами?
Да, она победила, но эта победа оказалась горькой на вкус. В сердцевине цветка, который всецело принадлежал теперь ей, оказался не мед, а отрава. Только Лена знала, что она для Дмитрия значит не больше, чем любая из его сотрудниц или проходящих по улице дам. Супруг просто терпел ее рядом с собой, привыкнув к ней, как привык к своей бритве, компьютеру или машине. Он был равнодушно-галантен, заботлив согласно играемой роли, официально вежлив, казенно любезен. За этим ничего не стояло. Совсем ничего.
– Если тебя не устраивает наша жизнь, уходи, – спокойно сказал Никитский, когда Лена в очередной раз попыталась выяснить отношения. – Какие проблемы?
Но проблема была. Лена оказалась нелюбимой женой, но куда ей идти? К кому? Разве у нее есть мужчина, который любит ее и готов предоставить все то, чего не давал ей Дмитрий? Уйти просто так, в никуда, она не могла… сил не хватало.
Как ей хотелось отомстить нагловатому супругу, доказать, что и она достойна любви не наигранной, а искренней, сильной и чистой, преданной – такой, о которой мечтает каждая женщина! Однако, как назло, ни один мужчина не собирался прыгать ради нее с моста или проводить ночи в тоске под ее окнами. Ни один не хотел жертвовать ради нее не то что жизнью – даже кошельком. И вот… совершенно неожиданно появился Игорь.
Лена помнила мельчайшие подробности их встречи. Была зима. Фирма «Альбион» устроила для своих сотрудников праздник в ресторане. Дмитрий Сергеевич веселился от души, разумеется, со всеми подряд дамами, кроме жены. Пара дежурных танцев и несколько показных объятий – все, чего она удостоилась. Лена смотрела, как весело он смеется, как горят его глаза, устремленные на Галину, ничем не примечательную женщину, и слезы вдруг подступили к горлу, готовые обнажить ее страдания. Никитская поспешно вскочила и начала пробираться к выходу сквозь надушенную, разгоряченную толпу танцующих.
На улице ее обдало ледяной волной ветра со снегом. Синяя темнота блестела огнями фар, витрин и фонарей. Из нее шагнул высокий, хорошо одетый мужчина…
– Что с вами? – спросил он. – Вам нехорошо? Пойдемте внутрь, здесь холодно.
Она отчаянно замотала головой, уже не сдерживая слез.
– Нет… я не пойду туда, не могу!
– Вы простудитесь!
– Мне все равно… Так будет даже лучше – простудиться и умереть!
– Тогда пойдемте в машину, – сказал незнакомец, обнимая ее за плечи. – Там, по крайней мере, тепло.
В машине чуть слышно загудела включенная печка, приятно пахло сигаретами. Мужчина закурил и предложил Лене. Она попробовала, закашлялась.
– Фу, какая гадость! А еще говорят, будто дым успокаивает нервы.
– Это с непривычки… – засмеялся незнакомец.
Так они познакомились с Игорем. Оказывается, он приехал за своей женой Галиной, которая там, в духоте ресторана любезничала с Дмитрием. Лена не стала портить человеку настроение рассказом об этом. Достаточно того, что она несчастна, зачем делать несчастным еще кого-то?
Лена ни за что не хотела возвращаться в ресторан, и Игорь Семенович отвез ее домой, проводил до квартиры. Между ними возникла симпатия. Через неделю Яковлев позвонил ей, пригласил пообедать. Они мило провели время… Лена ухватилась за Игоря Семеновича, как утопающий за соломинку. Наконец-то судьба предоставляет ей возможность расквитаться с Дмитрием. Если она не воспользуется этим шансом, то будет последней дурой!
Дружеские встречи незаметно становились интимнее, доверительнее. Игорь рассказывал о своей неудачной семейной жизни. Между ними было так много общего, они так хорошо понимали друг друга.
Первый сексуальный опыт чуть-чуть разочаровал Лену. Игорь показался ей холодноватым… но она объяснила это непривычной обстановкой и тем, что они скованно чувствовали себя. Потом она заставила себя поверить в его «особый» темперамент. Главное – Игорь не волочился за каждой юбкой, как это делал Никитский, во всяком случае, в присутствии Лены. Даже за это она была ему благодарна: он щадит ее чувства, считается с ней.
Иногда Лену «прорывало», и она рассказывала, как обращается с ней супруг.
– Сколько лет я терплю издевательства! – рыдала она. – Дмитрию совершенно наплевать на меня! Я для него – вещь, не более. Он не выбрасывает меня только потому, что привык, как я готовлю еду и содержу дом.
– Как ты можешь позволять ему так вести себя? – возмущался Яковлев. – Он… прохвост, дамский угодник, как все эти новоявленные выскочки. Он ничтожество по сравнению с тобой. Ты – чудная, тонкая, интеллигентная женщина, – терпишь рядом с собой хама, который мизинца твоего не стоит! Этому пора положить конец.
Слова любовника проливали живительный бальзам на раны Лены Никитской. Есть, есть в мире душа, которая ее понимает, человек, готовый разделить ее горе!
Дмитрий Сергеевич, тем временем, становился все более невыносим. Он взял манеру являться домой поздно, да еще и в нетрезвом состоянии. Где и с кем он пил, Лена не знала. Слабые ниточки, которые связывали Никитских, рвались одна за другой.
Игорь Семенович же казался Лене образцом супруга: степенный, важный, умеющий ценить женщину, ее заботу. Такой не станет шептать комплименты и дурацкие сальности в каждое женское ушко, оказавшееся поблизости. Почему ей не встретился в молодости именно такой человек? Они с Игорем могли бы быть счастливы…
Лена знала, что по иронии судьбы ее муж ухаживает за Галиной Яковлевой, женой Игоря. Такое совпадение приобретало в ее воображении особый смысл. Сначала она не говорила об этом Игорю Семеновичу, но потом… Соблазн был слишком велик. Лена не устояла.
Читать бесплатно другие книги:
