Кольцо Гекаты Солнцева Наталья
– Игорь, – сказала она после тоскливой, полной сожалений ночи. – Галина симпатизирует моему Никитскому. Вернее, он ей. Мне неприятно говорить тебе об этом, но твоя жена не прочь поразвлечься. Во всяком случае, она не отвергает его ухаживаний.
На мгновение по лицу Игоря скользнула довольная улыбка, тут же сменившаяся выражением негодования.
– Леночка, меня не удивляет распущенность моей жены. Как и тебя не удивляет любвеобилие твоего супруга. Они стоят друг друга.
Лена устала ненавидеть каждую женщину, за которой таскался ее Дмитрий, поэтому только обреченно вздохнула. Как Никитский надоел ей за годы, прожитые вместе!
Известие о том, что ее муж арестован по подозрению в убийстве, произвело на Лену странное впечатление. Дмитрий Сергеевич, пьяный, отправился с Галиной Яковлевой в лес, там у них произошла ссора, в пылу которой он ее зарезал. По крайней мере, так звучала официальная милицейская версия.
Господи! У Лены до сих пор стояла перед глазами мертвая Галина, полулежащая на заднем сидении, залитая кровью.
– У вашего супруга был нож? – спрашивали ее незнакомые люди, которые что-то записывали в свои бумаги.
– Не знаю… Может, и был. У него в гараже хранилось много разных вещей. В квартире я такого ножа не видела.
Господин Яковлев был в командировке и о смерти жены узнал не сразу. Он приехал в Петербург, как только ему позвонили и сообщили печальную новость. Несколько дней Лена ничего о нем не слышала. Никитского арестовали, и она осталась в квартире одна. Страшная, недобрая пустота обступила ее со всех сторон. По темным углам прятались тени, наводившие жуть.
Игорь Семенович позвонил ей через неделю, безжизненным, ровным голосом назначил свидание, вечером, в садике на Фонтанке, где они иногда гуляли вдали от людских глаз.
– Нас пока не должны видеть вместе, – строго сказал он.
Лена согласилась. Они и раньше скрывали свои отношения. «Еще тело жены не остыло, а он уже с другой!» – так будут говорить люди. Лишние сплетни не нужны ни ей, ни Игорю.
– Мне страшно! – призналась Лена, когда они шли вдоль заросших плющом стен в темноту сада.
– По-моему, они оба заслужили это.
Лена молчала. Ей вдруг стало холодно. На затянутом тучами небе мрачно светилось пятно луны.
– Я такого не хотела… – прошептала она. – Дмитрий бесил меня, но теперь я понимаю, что случившееся слишком ужасно, даже для него.
Глаза Игоря Семеновича блеснули в темноте. Он крепко взял ее за локоть – так крепко, что Лена вскрикнула.
– Тише! – сказал он, оглядываясь. – Нас могут услышать.
После этой прогулки страхи Лены усилились. Она не могла спать по ночам и долго лежала в темноте, прислушиваясь к каждому скрипу и шороху. То ей казалось, что кто-то пытается открыть дверь, то, теряя различие между сном и явью, она в ужасе вскакивала, включала свет и начинала обходить квартиру, заглядывая под кровати и в шкафы.
В одну из таких ночей Лене приснились Яковлев и его покойная жена. Галина что-то горячо и сбивчиво объясняла ему, а он оттолкнул ее, грубо, жестко, и направился к Лене, раскрыв руки для объятия… Она проснулась, пытаясь понять, чем этот сон пугал ее.
– Это вы? – удивилась Людмила Станиславовна, открывая двери.
– Я, – улыбнулся Фарид. – Пришел извиниться.
– За что? – Она посторонилась, приглашая его войти. – Входите. Я как раз чай пью.
На кухне царил желтоватый полумрак, пахло корицей и яблоками.
– Вы любите печеные яблоки? – спросил Фарид.
– Иногда. – Она открыла духовку, достала несколько лопнувших от жара плодов, начиненных рисом, корицей и вареньем, положила их на блюдо. – А сверху это надо поливать заварным кремом. Хотите попробовать?
– Наверное, хочу.
Они ели яблоки с кремом и молчали. Потом Людмила Станиславовна спросила:
– Эта смуглая девушка, которая напала на меня в кафе, она кто? Ваша невеста?
– Кора? Нет…
– А кто она вам?
– Теперь никто.
– Вы уверены? – Авдеева улыбнулась. – Мужчины так часто ошибаются на этот счет.
– Пора ошибок, как и пора юности, проходит! – торжественно произнес господин Гордеев. – И наступает…
– Вечная весна! – закончила за него Людмила Станиславовна, сдерживая смех.
– Не любите вы мужчин.
– Вовсе нет. Это они меня не любят!
Фарид с удовольствием сидел на кухне, пил чай и рассматривал эту женщину, судя по всему, прожившую непростую жизнь. Он решил, что сделает ее счастливой, во что бы то ни стало. А она закрывалась от него щитом насмешек и недоверия. Но Людмила нравилась ему все больше и больше.
– Скажите честно, Фарид, зачем вы пригласили меня в кафе, теперь вот пришли в гости? Может быть, вы за мной ухаживаете? Так это ни к чему. Раньше мне этого хотелось, не скрою, а сейчас… перегорело все. В любом случае, я вам не подхожу. Почему вы не хотите любить свою смуглую красавицу? Кажется, она вас ревнует.
– Мне хорошо с вами, Людмила.
– Это пройдет! – убежденно сказала она. – И очень скоро. Вы были женаты?
Гордеев покачал головой.
– Вот видите. А я прожила с мужем много лет. Ему тоже было хорошо со мной… около года.
– А потом?
– Спали в разных комнатах и едва терпели друг друга. Я больше не желаю слышать ни о какой любви. Пусть она остается прекрасным и недосягаемым миражом.
– Странно… Я хочу любить вас, а вы…
– Что вы сказали? – перебила его Людмила Станиславовна. – Вы хотите меня любить? Ну, вы и шутник, Фарид, право слово! Вы же меня совсем не знаете. От мужчин я больше ничего не хочу в этой жизни. С меня хватит лжи и притворства!
– Люди разные, – возразил Фарид. – Я предлагаю вам не любовь, а пока только дружбу. Любви я не обучен и надеюсь постигать эту божественную науку вместе с вами. Ну как, согласны?
– Как вы себе это представляете? – Людмила Станиславовна устало вздохнула. – Не знаю, сколько вам лет, но я старше вас. Дело даже не в возрасте, а в том, как я ощущаю себя. Мне заранее известно все, что вы можете мне предложить… И почти ничто из этого меня не привлекает настолько, чтобы я променяла свою свободу на сомнительные обязательства и снова ввязалась в старую игру. Ну не умею я быть любимой женщиной! Вы понимаете? Не умею!
– Давайте попробуем. Вам ничто не помешает отказаться завтра, через неделю, через месяц. И обязательств я от вас никаких не требую. Только не отказывайтесь сейчас! Я предоставлю вам возможность изучить меня, вы можете проверять мои чувства сколько угодно. Наверное, я не безупречен и буду совершать ошибки. Но я готов исправлять их, вместе с вами! Я хочу… счастья. Почему-то мне кажется, что вы – именно та женщина, которая может мне его дать. Не знаю, откуда такая уверенность, но она есть.
– У вас же были любовницы! И моложе, и красивее… и не такие побитые жизнью. – Госпожа Авдеева горько усмехнулась. – Зачем вам связываться с усталой, разочарованной женщиной? Возиться с ней, убеждать в чем-то, доказывать, какой вы хороший, надежный? Вы еще не были женаты… У вас все впереди.
– За одного битого двух небитых дают, Людмила Станиславовна. И позвольте мне самому решать, кому уделять внимание и на кого тратить время и силы. Я далеко не мальчик, поверьте, и наивности у меня еще меньше, чем у вас. Половина жизни прошла, прежде чем я понял, чего мне стоит добиваться и чего я на самом деле хочу. Теперь никто не сможет убедить меня свернуть с дороги. Даже вы.
Авдеева долго молчала. За окном совсем стемнело, и вдруг раздался громкий частый стук по подоконнику, по стеклу…
– Дождь пошел… – мечтательно сказала она. – Слышите? Ливень! Как хорошо… Давайте откроем окно.
Фарид распахнул окно во двор, и через него ворвались шум ливня и свежий запах мокрой земли, листьев; крупные капли залетали в уютное тепло кухни.
– Вы любите слушать страшные истории под шум дождя? – обернувшись к Гордееву, спросила Людмила Станиславовна.
В ее глазах светилась странная, отчаянная решимость. За плотной стеной ливня сверкнуло, и через мгновение раздался оглушительный раскат грома.
– Хотите испугать меня? – засмеялся Фарид. – Предупреждаю: это не так просто.
Госпожа Авдеева с сомнением посмотрела на него и начала свой рассказ.
– Десять лет назад в Петербурге появился маньяк…
– Звучит зловеще!
– Не перебивайте меня, пожалуйста! – рассердилась она. – Итак… Маньяк убивал женщин ударом в висок, потом… вступал с трупами в интимные отношения.
– Меня тогда в Питере не было, – серьезно сказал Фарид. – Это повышает мои шансы понравиться вам? К тому же я предпочитаю живых женщин. Впрочем, извините… Продолжайте, я весь внимание.
– Убийца выбирал молодых и красивых женщин, следил за ними, ожидая удобного момента – обычно поздним вечером или ночью, – проникал в квартиру, пользуясь беспечностью своих жертв, и расправлялся с ними. Знаете артистку Веронику Лебедеву? Маньяк убил ее. Потом он выследил и убил молодую девушку, студентку. Потом… нашу соседку, Изабеллу Юрьевну. Она жила во второй квартире, – Людмила Станиславовна махнула рукой вправо. – Представляете? Там теперь живет профессор Рубен. Как он только не боится? Говорят, призраки погибших насильственной смертью продолжают витать в своих жилищах.
– Альвиан Николаевич купил квартиру убитой женщины? – спросил Фарид.
– Да. Наверное, он не знал. Профессор приехал откуда-то из Прибалтики, ну и… слухи к тому времени приутихли. Может быть, он до сих пор не знает.
– А призрак бродит по дому… пугает мирных жильцов. Особенно в грозовые ночи… Или нет. По законам ужасов это должно происходить в полнолуние. Ведь так?
Авдеева пожала плечами.
– Трудно сказать. Я ни разу не видела.
– Это и вся ваша страшная история? – удивился Фарид.
– Нет, что вы! Моя история про другое. Призрак тут ни при чем. Бедная Изабелла! Она была такая… ветреная, легкомысленная… Бытие призраком ей стало бы невмоготу.
– Так дело не в призраке?
– Разумеется, нет. Я рассказываю не о жертвах, а об убийце. О маньяке…
– Его поймали?
Людмила Станиславовна покачала головой.
– Нет… Видите ли, Фарид, я такая трусиха! Стыдно признаться, но я боялась собственной тени. Мне было страшно оставаться допоздна на работе, идти в темноте по улицам, входить в подъезд. По ночам я просыпалась и боялась заснуть вновь. Меня преследовали кошмары. Это наваждение продолжалось долго…
– И чем закончилась страшная история? Ведь она закончилась?
– Как вам сказать…
За окном снова сверкнуло, и сильный удар грома потряс старый дом. Людмила Станиславовна вздрогнула, а Фарид совершенно неожиданно для себя обнял ее за плечи.
– Вы все еще боитесь? – шепотом спросил он.
– Я знаю, кто убил их всех! – так же шепотом ответила она. – Этот маньяк… был моим мужем.
ГЛАВА 24
Артем Пономарев вернулся из поездки на Волгу, куда направил его господин Салахов, уставший и недовольный собой.
За два дня он успел узнать все, что можно было, о родственниках Аграфены Норэ. Сведения были ничего не значащие. Две тетки, приютившие ее в Нижнем Новгороде, – Глафира и Мария – бездетные, незамужние, кроткие, как овечки, обожали девушку. Жили бедно, но дважды их пытались ограбить, а потом, когда Аграфена вышла замуж и ушла от них, случился пожар, дом сгорел, и тетки доживали свой век у племянницы – высокой, сухопарой старой девы, которая и рассказала все это Артему.
Старой деве было под девяносто. Ее спина сгорбилась, маленькие глазки слезились, но голова была светлая. Она поведала, что тетки умерли у нее на руках, одна за другой. Кто бы мог подумать, что они переживут Аграфену…
Но больше всего ее удивили ограбления.
– Сколь живу, а со мной такой оказии не приключалось! Чего у меня брать-то? И тетки были неимущие, жили скромно…
– У них что-то пропало? – на всякий случай спросил Пономарев.
– Вроде все на месте оставили, только все вверх дном перевернули. А вещи… кому такой хлам нужен? Чай, не полезли бы, коли знали!
Пономарев позвонил Салахову и доложил, что ему удалось узнать. В общем, негусто, разве что грабежи. Чем нищие тетки привлекали преступников, непонятно. Брать у них ничего не брали, а только устраивали разгром.
– Да, странно… – только и сказал Юрий Арсеньевич, выслушав адвоката.
И тут он вспомнил, как дедушка Платон Иванович рассказывал, что кто-то дважды пытался ограбить его квартиру. Правда, ничего ценного не пропало, но… беспорядок устроили страшный, отовсюду все повыбрасывали, раскидали по полу.
– Спасибо, Артем Михайлович! – поблагодарил Юрий и спросил: – А как моя супруга? Ничем не порадуете?
– По последним данным, которые мне удалось выудить у сторожа, Анна Наумовна предполагает в ближайший четверг приехать на ночь в Андреевское.
– В этот четверг? – удивился Юрий.
– Да.
– А зачем?
– Не знаю. Сторож сообщил, что приезжала хозяйка, велела натопить дом, все прибрать и ждать ее во второй половине дня, в четверг, и уточнила, что останется на ночь. Вам не помешало бы самому съездить в Андреевское и посмотреть, что там собирается делать ваша супруга. И с кем. Я вам настоятельно советую.
– Но как же… – растерялся Салахов. – Она же может меня заметить?!
– А вы приезжайте заранее, поговорите со сторожем, заявите, что вы муж. Мне надо учить вас?
– Наверное, надо. Подскажите, как мне лучше всего поступить. Когда речь идет об Анне, я… больше не бизнесмен, не решительный человек, я… просто не знаю, что мне делать! Анна… она такая… никогда не угадаешь, как она будет реагировать. Мне бы не хотелось огорчать ее.
– То есть вы не хотите, чтобы ваша жена догадалась…
– Не хочу! – перебил его Салахов. – Совершенно не хочу! Пусть все останется в тайне.
– Так вы поедете в Андреевское?
– Да, да… поеду, но… чтобы Анна ни о чем не узнала. У нас сложные отношения, и…
– Понятно. Тогда приезжайте, как я уже сказал, заранее, поговорите со сторожем. Он славный малый и любит деньги. На этом я его и подловил. Не скупитесь, и он будет на вашей стороне. Охрану с собой не берите. Рискнете?
– Пожалуй…
– Машину спрячьте в лесу, а потом спрячьтесь сами. И наблюдайте.
– А куда мне спрятаться?
– Возле дома есть небольшая кирпичная постройка, вроде летней кухни. Через окно вам будет отлично видно все, что происходит во дворе. Но в этом случае вы не сможете свободно передвигаться. Вдруг понадобится заглянуть в окно дома?
– Вы предлагаете мне подглядывать? – возмутился Юрий.
– Не я вам предлагаю, а вы намереваетесь это сделать, и спрашиваете у меня, как! Я вам пытаюсь объяснить. Нельзя, Юрий Арсеньевич, следить за своей женой, сохраняя приличия. Слежка есть слежка.
– Хорошо, хорошо… Ладно, говорите. Где же мне, в таком случае, спрятаться?
– Думаю, лучше всего будет в саду за домом. Оттуда видны окна, и можно менять точку наблюдения. Вдоль забора растет малина, так что легко пробраться из сада во двор, оставаясь незамеченным. Если проявите определенную сноровку, все сможете увидеть. Надеюсь, вы не боитесь ночной росы, вампиров и привидений?
– Не говорите глупостей!
– Вот и отлично.
Салахов минут десять сидел неподвижно, обдумывая разговор с адвокатом. Придется ехать в Андреевское. Что бы ни ждало его там, знать всегда лучше, чем оставаться в неведении. Он устал чувствовать себя путником с завязанными глазами, который бредет наощупь, не понимая куда. Если сделать все, как говорил Пономарев, Анна ничего не узнает. А вдруг все-таки… О, как она будет тогда презирать его! Ну и что? Плевать! Да, он достоин презрения из-за своей унизительной любви к ней, из-за того, что не может совладать со своими чувствами! Ему хочется знать о ней все, каждый темный уголок ее души, а она не пускает его дальше гостиной, вынуждает брать украдкой то, что принадлежит ему по праву. Дело дошло до того, что он – Салахов! – будет красться за ней, как вор, как преступник, подслушивать, подглядывать.
Юрий сам себе был противен, но ничего не мог поделать. Чем больше он думал о поездке Анны на ночь в Андреевское, тем сильнее ему хотелось видеть все происходящее, каждую мельчайшую деталь. Да, это недостойно, низко… Но он не может отказаться! Любовь к Анне победила все, даже его мужскую честь. Черт с ними, с приличиями! В конце концов, он увидит, что она делает в этом доме, который купила тайно от него.
Когда Салахов принял окончательное решение, ему стало легче. Он набрал номер родителей.
– Юрочка! – запричитала Владилена Карповна, услышав голос сына. – Как ты там, дорогой? Не забываешь обедать? Вряд ли твою… жену волнует твое здоровье, сынок. Поэтому заботься о себе сам. Такая уж у тебя горькая судьба!
– О боже, мама! Прекрати эти дешевые трюки, умоляю тебя. Все твои грандиозные замыслы поссорить меня с Анной шиты белыми нитками. Сколько можно? Неужели тебе до сих пор не надоело?
– Поссорить вас?! – завопила Владилена Карповна, вне себя от возмущения. – Я ночей не сплю, только и думаю, что о вашей семье. Деток бы вам бог послал, тогда все было бы по-другому. Но эта женщина…
– Да-да, я все знаю, мама! – перебил ее Юрий. – Не утруждай себя очередным повторением трагического монолога несостоявшейся бабушки.
– Какой ты циник, Юра! Это она сделала тебя таким – черствым, бездушным. Она отучила тебя уважать твою мать! Она…
– Мама, – сказал Юрий, давно научившийся не обращать на подобное внимания. – Вас ни разу не пытались ограбить?
Владилена Карповна замолкла, будто наткнулась на невидимую преграду. Несколько минут она пыталась сообразить, о чем ее спрашивают.
– Ограбить? – переспросила она в недоумении. – При чем тут…
– Конечно, ни при чем. Просто скажи, вашу квартиру когда-нибудь посещали воры?
Владилена Карповна задумалась. Что-то такое было, давно…
– Кажется, да, Юрочка. А почему ты спрашиваешь?
– Интересно. Взяли что-то?
– В смысле украли? Да… то есть, нет… Все перевернули, все шкафы, комоды. Да, помню. Папа ужасно кричал, ведь у него в кабинете вытряхнули из ящиков все бумаги, папки, блокноты. Его чуть удар не хватил. Ты же знаешь, как он привязан к своим вещам.
– Когда это случилось?
– Когда?.. – Владилена Карповна пыталась вспомнить. – Лет двенадцать-тринадцать назад. Я уже забыла.
– Милицию вызывали?
– Нет. Ведь ничего не пропало. Впрочем, у нас никаких особых ценностей нет.
– А почему я ничего не знал?
– Тебя не было. Ты как раз уехал… И потом, зачем зря тебя расстраивать? Если бы что-то украли, тогда конечно. А так…
Юрий Арсеньевич поговорил еще немного с матерью, и у него разболелась голова. Почти всегда после разговора с ней он чувствовал себя подавленным: настроение портилось, появлялось желание выпить. Но пить в такую жару…
– Любовь Тимофеевна! – подчеркнуто официально окликнул секретаршу Салахов. – Принесите холодной воды.
Любочка засияла, как будто выиграла миллион, и, не помня себя от счастья, понеслась к холодильнику.
Господин Салахов сидел в своем шикарном кабинете и не подозревал, что целый день около его дома простоял белый «фольксваген», в котором Кора Танг вынашивала планы мести. Она должна во что бы то ни стало узнать две вещи: как Анне Левитиной удается столь потрясающе выглядеть и где она берет деньги. Овладев этими тайнами, она всем покажет! Всех сумеет поставить на место! И Фарида, и эту его новую пассию, и саму Анну, и ее богатенького муженька!
Кора Танг тоже располагала информацией, что Анна Наумовна собирается в четверг ехать в Андреевское, и решила этим воспользоваться.
Время исчезло. Артем понял, что это явление имеет место быть постольку, поскольку существуют люди, предметы и события. Что-то происходит, продолжает существовать – это и есть время.
Он чувствовал себя точно так же, как и десять лет назад, когда пытался поймать серийного убийцу. Снова все то же самое – тот же город, то же скопление молчаливых каменных громад, гранитных набережных и мостов, та же мрачная прелесть рек и каналов, та же чугунная вязь оград… Тот же дом, та же квартира, в которую он уже заходил, еще будучи сотрудником уголовного розыска, те же люди: Лена Никитская, ее муж… Тот же повод – убийство женщины. Правда, на этот раз не маньяком. Или…
Пономарев запутался. Все смешалось – дома, люди, события, жертвы и палачи. Он с трудом представлял, как будет разговаривать с женой Никитского. Но это его долг – и перед Галиной Яковлевой, и перед клиентом, которому грозит обвинение в убийстве.
Артем позвонил. Послышались шаги, и дверь внезапно распахнулась. Лена Никитская, постаревшая на десять лет, смотрела на него красными от слез и бессонницы глазами.
– Это вы? – спросила она. Видимо, узнала. – Опять вы? Господи! Когда же это кончится? Что вам нужно?
– Ваш супруг нанял меня в качестве адвоката. Нам следует поговорить.
– Вы адвокат? – удивилась госпожа Никитская и вздохнула. – Ладно, входите.
В квартире, которую Артем смутно помнил, многое переменилось, стало более шикарным, стильным. Судя по всему, дела у фирмы «Альбион» шли в гору. Еще одна деталь в пользу Дмитрия Сергеевича: он явно преуспевает. И вообще – женщины от него без ума, денег куры не клюют, с криминалом не связан, сам по себе человек не конфликтный, – зачем ему было убивать Галину, свою сотрудницу, в собственной машине? Глупо! А Никитский умен. Его можно обвинить в беспринципности, равнодушии, цинизме, но только не в глупости и не в агрессивности. Все характеризовали его как вполне уравновешенного человека, который умеет сохранять спокойствие в самых разных ситуациях и с которым всегда можно договориться.
– Садитесь, – Никитская вяло указала на глубокое мягкое кресло.
Пономарев сел, хозяйка расположилась напротив.
– Вы верите, что это ваш супруг убил Галину Яковлеву? – спросил Артем, глядя прямо ей в глаза.
Никитская растерялась. Ее взгляд метнулся и замер. Она напряженно выпрямилась и сглотнула.
– Н-не знаю… все может быть. Дима пил в последнее время. И как они оказались вместе в машине?
– Он вообще способен убить человека?
– Вы ведь в курсе, что Дима был пьян до беспамятства, – сказала Лена. – А в таком состоянии люди не отвечают за свои поступки.
Господин Пономарев назвал средство, обнаруженное в крови Никитского, и спросил, принимал ли он его.
– Да, – ответила Лена. – Это его лекарство. Он плохо спал, нервничал…
– А когда он принимал таблетки?
– На ночь, – нехотя сказала она. – Может быть, и днем… но я не видела.
– Вы ссорились?
– А кто не ссорится? – раздраженно воскликнула Никитская. – Вы не ссоритесь со своей женой? Мы живем вместе пятнадцать лет! При чем тут наши отношения? Вы не там ищете, господин адвокат. После ссоры с женой не идут убивать любовницу.
Пономарев молча смотрел на Лену. Она была измучена, подавлена. Конечно, кому приятно, когда мужа обвиняют в убийстве. Но ее явно тревожило что-то еще. Похоже, она боится. Но чего? Кого?
– Вам не страшно?
– Страшно, – выпалила она неожиданно для самой себя.
– А чего вы боитесь, Елена Владимировна?
– Всего! Того, что случилось с Галиной… и может случиться с Димой. Что с ним будет?
– Это решит суд, – ответил Артем.
Лена Никитская заплакала, беззвучно и очень горько. Слезы катились по ее похудевшим щекам, она их вытирала тыльной стороной ладони.
– Я была очень сердита на Диму, но не хотела, чтобы с ним случилось… такое. Он… хорошо поиграл на моих нервах. Все эти его бабы! Вы представляете, каково жить с человеком, который открыто волочится за каждой юбкой? Мне давно следовало разойтись с ним.
– Елена Владимировна, вспомните, как прошел тот день.
Лена задумалась, наморщив лоб.
– Как обычно. Утром Дима ушел на работу, мрачный, чем-то недовольный. Впрочем, это стало его привычным состоянием, так что я не удивилась. Потом… я убирала в квартире, готовила обед, смотрела телевизор… Вечером разогрела ужин, ждала его, но… он не пришел вовремя с работы.
– Такое раньше случалось?
– Да. Он мог пойти куда ему вздумается, а я не имела права даже спросить, где он был. Являлся поздно, иногда посреди ночи, пьяный… Я не стала ждать и уснула. А рано утром мне позвонили… пригласили на опознание.
– Что вы сами думаете? Это Дмитрий убил Галину Яковлеву?
– Вы меня уже спрашивали! – взорвалась Никитская. – Сколько можно? Решили меня запутать? Мне нечего скрывать. Раз Галина оказалась в его машине, мертвая… и он был за рулем, сидел и спал… Кто же еще мог это сделать?
Господин Пономарев уже задавал себе этот вопрос и не смог на него ответить. Действительно, Никитский приехал в бар, напился… как-то оказался за городом, с мертвой женщиной на заднем сиденье своей машины. Экспертиза установила, что Яковлеву убили не где-нибудь, а в автомобиле Дмитрия Сергеевича. То есть версия, будто бы кто-то притащил и посадил туда труп, отпадает. На ноже – только отпечатки пальцев Никитского.
«Почему же я сомневаюсь? – спрашивал себя Артем. – А потому, что никак не могу найти мотива. Ревность? Шантаж? Но если бы Дмитрий Сергеевич и решился на крайние меры, то обставил бы все по-другому. А то он словно нарочно подстроил так, чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений, кто и как убил Яковлеву!»
– Могла Галина Павловна шантажировать вашего мужа? – на всякий случай спросил Пономарев.
– Шантажировать? Но чем? Дима вел бизнес честно, никаких серьезных нарушений не допускал… Никаких особых тайн у него не было…
– Тогда что же? Ревность?
Лена Никитская расхохоталась.
– Ревность?! Боже мой! Разве он знал, что это такое?! Он сам никогда не ревновал… Ему было все равно! Чтобы из ревности убить?! Это смешно. Дима изменял мне на каждом шагу… он просто не мог без этого. А вы говорите, ревность.
– Елена Владимировна, вы изменяли своему мужу?
Артем хотел прямо спросить ее о связи с Яковлевым, но в последний момент передумал. Интуиция подсказала ему, что не следует делать этого. Пока.
– Вы не можете требовать от меня ответа, – заявила Никитская.
– Конечно. Я и не требую. Если не хотите, можете не отвечать.
Больше говорить было не о чем. Адвокат вышел из квартиры Никитских с тяжелым сердцем. Ситуация не стала яснее. А чего он ожидал?
Артем только сейчас почувствовал, какая стоит влажная, удушающая жара. После дождя с земли, от камней и асфальта поднимались испарения. В воздухе сильно пахло мокрой зеленью.
«Пожалуй, стоит поговорить с Яковлевым, – решил он. – Если у Никитского есть хоть один шанс из ста, я должен предоставить ему эту возможность. Я должен выяснить все, что может ему помочь».
Он шел по улице, не замечая красоты ясного летнего дня, полностью погрузившись в размышления. Никитский не вызывал у Артема теплых чувств, но он был его клиентом. Еще адвокат думал о странности женщин. Вот Лена, недовольная своим мужем, вступает в связь с Яковлевым, который гораздо хуже. Дмитрий Сергеевич не ангел, но он живет в скуке, а не в ненависти. Он не считает всех врагами. Ему просто хочется все новых и новых развлечений. А Игорь Семенович жаждет мести, реванша…
Последняя мысль заставила Пономарева остановиться. Он достал из полупустой пачки сигарету и закурил, не ощущая вкуса.
ГЛАВА 25
Небо было почти черное. Высоко в его бархатной темноте сияли и переливались крупные звезды. Царствовала в этом ночном небе луна, во всем своем великолепии – огромная, четко очерченная, яркая, – льющая на землю, на деревья, на крыши домов свой магический голубовато-серебряный свет. В этом свете все казалось призрачным, нереальным. В этом колдовском блеске могло произойти все, что угодно…
Кора Танг поежилась. Высокая трава покрылась росой, прохладный ветерок проникал под легкую куртку. Она оставила машину далеко на подъезде к Андреевскому, спрятав ее в кустах, и теперь жалела об этом. К ночи похолодало, и у нее уже зуб на зуб не попадал.
Коре сегодня как-то особенно не везло. Решившись ехать за Анной Наумовной в Андреевское, она заехала на заправку, чтобы залить полный бак бензина. Мало ли, что взбредет в голову этой эксцентричной особе! Лучше приготовиться ко всевозможным неожиданностям. Она внимательно смотрела на дорогу и готова была поклясться, что на пешеходном переходе никого не было, как вдруг буквально из воздуха появилась грузная старуха в необъятных юбках, в каком-то немыслимом старомодном чепце. Старуха скорчила жуткую гримасу и погрозила пальцем. Коре показалось, что сейчас она этим пальцем проткнет лобовое стекло.
Девушка резко затормозила и свернула в сторону. Когда она выскочила из машины, чтобы посмотреть, где бабка, которая явно должна была оказаться под колесами, то никого не увидела. Перед поворотом на заправку по шоссе ехали несколько машин, белели свежие полосы пешеходного перехода… но никакой старухи ни на дороге, ни на обочинах не было.
Читать бесплатно другие книги:
