Месть вора Седов Б.

Глава 1

ПРОБКИ НА ДОРОГАХ

– Ну что? – Дачник выжидательно уставился на меня. – Они созрели? Настало время собирать урожай? Пора брать твоих родственничков?

– Пора. Правда, насчет того, что созрели, я не уверен. Но надеюсь, что да. Хотя, если честно, – я рассмеялся, – было в не лишним дать им еще немножко побегать. Понять все до конца. Проникнуться. Только… – Я сокрушенно развел руки. – Не разрешают мне больше с ними играться. Говорят: «Занимайся делом, а не всякой херней». И требуют: «Отдавай нам брательника. Мы нашли ему применение. И если уж суждено ему сдохнуть, пусть сделает это с пользой».

– Это насчет того, чтобы заслать его к вашему питерскому барыге?

– Именно так. Хотя я считаю, что это чистой воды авантюра, но почему не попробовать. Может, действительно что-то и выгорит.

– А с девкой чего? – вмешался в наш разговор до сих пор молча исполнявший роль водителя Оглоед. – Брать-то сегодня будем обоих?

– А как же еще? Брать будем обоих. И девку сразу отправлю в расход. Хотя и жаль, что с ней все так просто закончится.

Оглоед сбросил скорость, помигал фарами раскорячившемуся поперек шоссе трактору «Беларусь», обогнал его, прошипев: «Пьяный с утра пораньше, урод!», и невинно спросил:

– И чего эта твоя Ангелина? Ништяк баба? Не старая?

– Двадцать пять лет.

– Покатит. И не уродина?

– Четыре года назад была ничего. Как сейчас, не знаю. Видел мельком разок, да и то в темноте. Так что могу с уверенностью утверждать только то, что не растолстела, – ответил я и подумал: «А к чему все эти вопросы? Никак ты, красавчик, раскатал губу на мою бывшую женушку? Ну уж нет! Не отдам Ангелину, как бы ты ни просил! Слишком легким для нее будет подобное наказание. Если вообще окажется наказанием».

– А ты, Юра, чего вдруг проявил интерес? – гулко хохотнул Дачник. Оказалось, что его мысли текут в одном русле с моими. – Может, думаешь, тебе бабу подарим, чтобы не пропадала? Трахнешь, типа, ее, прежде чем шлепнуть? Так обломись…

– Нет, я не про это, – раздраженно перебил Оглоед. – Вспомни, о чем нас просил Араб.

– Ты думаешь? Ха! – Дачник на мгновение замер, а потом звонко шлепнул ладонью себя по колену. Эмоции он умел выражать очень шумно. – И как же я сам не допер?! В натуре, Денис, есть идея, куда твою бабу пристроить! Это будет почище того, что мы ее кончим! Ха-ха! – Он веселился. Его так и распирало от смеха.

Правда, я не мог понять, почему. Но очень надеялся, что мне объяснят, и тогда, может, повеселимся вместе.

И мне объяснили.

– Слушай, – сказал Оглоед, – есть тут у нас один человек. Крутим вместе кое-какие делишки. И вот у него тут на днях…

Я слушал его. Очень внимательно. Не перебивая. И при этом никак не мог отделаться от навязчивой мысли, что все вокруг меня дружно повредились умом. Одни разродились сумасбродной идеей насчет Леонида и Хопина. Другие и того чище: выдали на поток нечто уж вовсе несусветное относительно судьбы моей бывшей женушки.

– Нет, не покатит, – в конце концов прервал я Оглоеда, увлеченно расписывающего все «прелести» будущей Ангелининой жизни. – На словах это звучит, конечно, заманчиво, но только мечты и действительность – две совершенно разные вещи. Ты хоть представляешь, с какими проблемами мы столкнемся, попробовав провернуть эту акцию?

– Не с такими уж и большими, – беспечно махнул рукой Оглоед. – Кстати, если желаешь, все эти проблемы я могу взять на себя. Ты только оплатишь накладные расходы. А они, отвечаю, должны показаться тебе символическими. Потратив пару штук баксов, я думаю, не обнищаешь?

Нет, конечно, я бы не обнищал. И тот «подарочек» моей бывшей жене, что предлагал приобрести Оглоед, стоил бы этих денег. Вот только все эти заманчивые проекты, которыми меня соблазняли последнее время, – что с Леонидом, что с Ангелиной, – казались слишком уж ненадежными, притянутыми за уши, и я опасался, что, купившись на них, окажусь в результате ни с чем.

«Впрочем, – задумался я, – не я ли сам изначально даже не держал в голове и мысли о том, чтобы идти легким путем – подписать братву на то, чтобы переловили всех моих кровников, зачитать каждому из них приговор и, может быть, даже лично привести его в исполнение, а потом проследить за тем, чтобы трупы были тщательно захоронены в дремучем лесу или затоплены в Ладожском озере? Так нет же. Мне надо обставить все с помпой, что я и пробую неуклюже претворить в жизнь. И почему-то воображаю, будто все, что выдумал сам, должно выглядеть супер, а все, что мне предлагают другие, это туфта. Стандартное заблуждение под названием "самонадеянность". Которое очень мешает жить. И от которого очень непросто отделаться. А не мешало бы… Так почему бы и нет?»

«Почему бы действительно не попробовать? – подумал я. – Смелее. Кто не рискует, тот не выигрывает. А ты представь себе только, что если все вдруг срастется, какой выйдет классный финал. Будет, о чем рассказать в старости внукам».

Если только мне суждено иметь внуков. Если только мне суждено дожить до старости. И если все и правда срастется…

– В общем, так, Юра, – произнес я, еще минуту назад с уверенностью твердивший: «Нет, не покатит». – Давай-ка поступим вот так: пока я не отвечаю ни «да», ни «нет». Времени на раздумья у меня выше крыши. К тому же сначала надо не упустить брательника с женушкой. Потом решить все с Леонидом. А уже после этого выносить приговор Ангелине. Так что не будем спешить. Возможно, и правда устроим этой красавице веселую жизнь. По твоему сценарию. – Ах, как же легко было меня убедить. – Кстати, объясни, а зачем тебе-то лезть в эту историю? Никакой выгоды…

– А, брось ты, Денис! – перебил меня Оглоед. – Не везде ж искать выгоду. К тому же мне самому интересно поучаствовать в таком представлении. Приелось однообразие – бани со шлюхами да пляжи в Анталии. А тут такой экстрим-тур. Классная заморочка. Не-е-ет, если будет возможность в нее вписаться, считай, я при делах. Будет, о чем написать в мемуарах.

«Кому внуки, а кому мемуары», – подумал я и ткнул кулаком дремавшего рядом со мной Серегу Гроба:

– Рота, подъем! Прибываем на место!

Джип уже свернул с Волоколамки и осторожно преодолевал ухабы на узеньком «автобане» Микулино – Нестерово. Пути нам оставалось минут на пять.

– Я не сплю, – соврал мне Сережа и, сладко зевнув, двумя пудовыми кулаками умильно протер глазки. – И я все слышал, что вы тут обсуждали. Ты, Знахарь, секи, чего братва говорит. Дурного не насоветуют. Соглашайся.

«И этот туда же, – усмехнулся я про себя. – "Соглаша-а-айся". И как тут не согласишься, когда на тебя со всех сторон давят советчики? Хочешь – не хочешь, а приходится слушаться. Да, Ангелина, похоже, все катит к тому, что твою участь, как и участь твоего муженька, снова решу не я, а доброжелатели. Так сказать, коллегиально».

Впрочем, я в этом не видел особых проблем. Был уверен, что, как только обнаружат на капоте «пассата» венок с моим прощальным напутствием, Леонид с Ангелиной сразу вскочат в машину и ломанутся подальше из этого засвеченного передо мной места. Из Нестерова, которое еще вчера казалось таким надежным убежищем, а сегодня превратилось в настоящую западню. Куда-нибудь назад, в Петербург. Или в Москву. Или… Короче, туда, где можно легко затеряться в толпе.

Вот только не суждено им добраться до этой толпы. Не суждено проехать и пяти километров. Потому что на выезде из деревни – там, где шансы на то, чтобы напороться на ненужных свидетелей практически сводятся к нулю – Леню и Лину будут поджидать две машины, «Нива» и «джип гранд чероки», с комитетом по торжественной встрече в лице шести человек. И разминуться с ними никак не получится.

После выпитого вчера самогона башка Леонида варила плохо. Венок на капоте «пассата», а значит, появление Константина там, где его никак не ожидал, оказалось мощнейшим ударом под дых. Да и сошедшая с ума Ангелина, отрешенно взирающая в пустоту и несущая какую-то чепуху, не добавляла ни сил, ни изворотливости. Одним словом, все в это ненастное утро было против него.

«Фольксваген» задом выехал со двора, чуть не застрял в огромной, больше похожей на небольшой пруд луже и, мигнув на прощание фарами гостеприимной бабе Марусе, начал аккуратно пробираться к околице Нестерова. Леонид скосил глаза на застывшую справа от него Ангелину, отметил, что она даже и не подумала, как обычно, сунуть в гнездо магнитолы кассету со своим обожаемым «Апекс Твином», и ради интереса спросил:

– Как настроение? Ты, похоже, еще не проснулась?

Она промолчала.

– Лина. Ли-и-ина! Ау! Ответь мне, хорошая. Ты все еще жаждешь встретиться с Костиком? Покаяться в своих давних грехах? Попросить у него прощения?

– Мне наплевать. – На этот раз она хоть удостоила мужа ответом. – Мне уже все равно. – И опять замерла. Замолчала.

Леонид недовольно поморщился. Он привык к тому, что уж если жена сидит рядом в машине, то обязательно ее должно быть слышно. Молча ездить она не умела. Но вот вдруг что-то сломалось в привычном порядке вещей. Значит ли это, что все уже катится в тартарары?

– Алло, подруга! – Леонид оторвал от руля правую руку и положил ее на колено жены. – Так не годится. Нельзя, чтобы было все равно. Что за упадническое настроение?

Ангелина лишь несколько раз медленно качнула головой.

И Леонид решил: «Черт с тобой, сонная муха. Скоро – уже очень скоро! – ты перестанешь доставать меня своей постной рожей. Я закопаю твой еще не остывший трупик в лесу и поеду в Москву. А может быть, даже в Сочи. А может, еще куда. Не все ли равно. Лишь бы там было спокойно. Лишь бы вокруг не роились головняки… Сниму номер в хорошей гостинице. Вызову на всю ночь проститутку. Или даже двух. И напрочь забуду о Константине – об этом ублюдке – брательнике, который буквально за несколько дней умудрился сжечь у меня столько нервных клеток, сколько обычно не сгорает и за год. Кстати о птичках, надо бы почаще поглядывать в зеркала, следить повнимательнее, чтобы этот паршивец снова не увязался следом».

Леонид вздохнул с облегчением, когда позади осталась поселковая улица, похожая на небольшое болотце. Не застрял. Не пришлось прибегать к помощи местных алкашей-трактористов. Уже, слава Богу. День, начавшийся неприятностями, кажется, не спешил подкладывать по проблеме на каждом шагу. Леонид еще не предполагал, что это продлится не больше минуты. Проблемы – да еще какие! – уже выстроились в длинную нетерпеливую очередь чуть впереди. До них оставалось – всего ничего.

Он выехал на асфальт следом за грязной раздолбанной «Нивой» с тверскими номерами, которая почти перед самым носом «пассата» вывернула из-за избы, претенциозно украшенной российским триколором, и сразу же по-хозяйски расположилась посредине дороги. Медленно поползла прямо по осевой. Вернее, так можно бы было сказать – по осевой, – если бы эту осевую на звериной тропе, которую здесь называли «шоссе», хоть когда-нибудь кто-нибудь удосужился начертить. Переключившись на третью передачу, Леонид разогнал «фольксваген» и несколько раз мигнул дальним светом, предлагая впереди идущей машине предоставить простор для обгона. В результате «Нива» еще больше сбавила скорость. Леонид бросил взгляд на спидометр – 30 км/ч – и раздраженно прошипел:

– И что за паскуда! Хрен ли этот чайник творит? Пьяный? Или учится ездить? Или?.. – Он обрубил фразу на середине, добавил уже про себя: «Или?.. – и бросил взгляд в панорамное зеркало. Сзади к "пассату" стремительно приближались две яркие фары. – А ведь не исключено и третье. Константин?!!»

«Нива» совсем сбросила скорость. Обогнать ее не представлялось возможным. А до машины сзади оставалось меньше ста метров. «Фольксваген» брали в классическую коробочку – самый беспроигрышный вариант на узком шоссе.

Леонид ощутил внутри холодок. И нельзя сказать, чтобы он показался приятным.

Ангелина вдруг вышла из столбняка, обернулась и с необъяснимым торжеством в голосе объявила:

– А вот и он. Долго ждать себя не заставил. Ленчик, я же предупреждала: куда бы мы ни поехали, он везде нас достанет. Все дороги ведут к нему. Ха! Поздравляю!

Леонид бросил затравленный взгляд на жену. У нее на губах играла торжествующая улыбка. Она ликовала так, будто это было ее заслугой – совсем незамысловатая, но четко спланированная засада, в которую они угодили. Так, будто она, в отличие от супруга, была в стороне от того, что предстояло отведать в ближайшем будущем. Будто ей ничего не грозило.

Машина сзади врубила дальний свет, ослепив Леонида через зеркала дальнего вида, и он непроизвольно прикрыл глаза. Буквально на секунду, но этой секунды чуть было не оказалось достаточным для того, чтобы вмазаться в задницу окончательно остановившейся «Нивы». Когда Леонид вбил в пол педаль тормоза, «фольксваген», судорожно вздрогнув, замер в считаных сантиметрах от внедорожника. Движок заглох. Две мощные галогенки уперлись сзади яркими маяками прямо в багажник «пассата», залив салон зловещим неживым светом.

Был еще мизерный шанс попытаться свалить – выскочить из машины и рвануть за обочину. За пределы освещенного галогенками сектора. В поле. В грязь. В черную пропасть моросящей дождем темноты… Да не все ли равно, куда? Главное, не в объятия жаждущего встречи братишки. А из двух зол всегда принято выбирать меньшее. Так пускай он рискует переломать себе ноги. Пускай он, когда рассветет – если, конечно, удастся дожить до рассвета, – обнаружит себя Бог знает где. Пускай ему вслед палят из пистолетов… и даже из автоматов, если таковые у этих бандитов имеются. Конечно, имеются. Как же они без оружия? Как же они, не стрелявши. Но все же, а вдруг промахнутся. «Вдруг» – соломинка для утопающего. Прохлопал момент, не уцепился за нее, когда надо было попробовать обогнать «Ниву». Так нельзя не пытаться схватиться за последний шанс и сейчас.

Выживают обычно решительные.

– А, проклятие!!! – Леонид распахнул дверцу и выскочил из машины.

Споткнулся, с трудом устоял на ногах, сделал два неуклюжих шага вперед. И тут же как на скалу, как на несущийся на всех парах локомотив налетел грудью на что-то твердое. Он судорожно дернулся и перегнулся в пояснице, безрезультатно пытаясь втянуть в себя хотя бы немного воздуха.

Воздуха не было. Ничего вокруг больше не было. Даже дождя. Даже слепящего света двух галогенок. Осталась лишь боль.

Его покачнуло и повело, словно пьяного, в сторону. И в этот момент второй, не менее страшный удар пришелся по почкам. Поверг его окончательно утратившее способность слушаться тело на мокрый асфальт.

– Куда так спешишь? – Голос, негромкий и вкрадчивый, казалось, пришел из ниоткуда, с трудом пробившись сквозь плотный слой густого тумана. – Не надо. Не на-а-адо. А то убежишь, так придется стрелять. И еще, не дай Бог, и правда подстрелим. А ты нам нужен. Целый и невредимый.

Леониду наконец удалось сделать глоточек воздуха. Еще глоточек. Совсем ничтожный, но все же лучше, чем ничего. Удалось пошевелить рукой. Получилось приподнять голову. Попробовать оглядеться… Бесполезняк. Только слепящий свет фар. И более ничего.

Еще глоток воздуха. Еще. И еще. Так-то лучше.

– Поднимайся!

Ребра гудели. Поясница в том месте, куда пришелся второй удар, онемела так, словно ее обкололи новокаином. Почки стремились вырваться из тела наружу.

– Поднимайся, сказал!

Леонид скрипнул зубами. Собрал в кулак все свои силы. И ему удалось встать на карачки. Но дальше дело не шло. Подняться на ноги и сразу опять не войти в соприкосновение с асфальтом не представлялось возможным.

Во всяком случае, без посторонней помощи.

И помощь пришла. Словно подъемным краном его подцепили за пальто и поволокли навстречу двум фарам – на свет двух маяков. Леонид попытался двигать ногами. Не получилось. И тогда он застонал.

– Не ной. Не подохнешь, – обнадежил его тот же голос, который приказывал подниматься. – Полезай…

Он понял, что его заталкивают в машину.

– Полеза-а-ай, твою мать!

Леонид ощутил несильный, чисто символический пинок под зад и заставил себя сконцентрироваться, забраться на заднее сиденье довольно просторной внутри иномарки. Не «Нивы» – это уж точно – и не «фольксвагена». Скорее всего, той машины, что только что слепила его светом фар.

– Ах ты ж красавец! Ах ты ж непоседа! – над самым ухом прогудел уже другой голос. Не тот, тихий и вкрадчивый, что обещал ему: «Не подохнешь», а другой, в противоположность первому напоминающий гудок теплохода. – И зачем же ты побежал? Неизвестно куда. Под дождь. В темноту. – «Теплоход» сокрушенно поцокал языком.

А Леонид постарался свести зрачки в кучу и разглядеть своего собеседника. Пустое. В машине было темно. А в глазах был туман.

– К-какого ч-черта? – сумел выдавить он из себя. – Где Константин?

– Какой Константин?

– Мой брат.

– Твой брат? – В «теплоходном гудке» послышались отзвуки удивления. – Не знаю такого. А ну, а ну, расскажи.

На то, чтобы что-то рассказывать, сил уже не осталось. Леонид снова прикрыл глаза.

На черном фоне ослепительными шаровыми молниями плыли огненные шары. Полыхали зарницы. Мириады ярких точек то собирались в плотные созвездия, то рассыпались в пространстве. И тут же сворачивались в стремительно вращающиеся воронки.

– Что, хреново? – с непритворным участием спросили его. – Хочешь водички?

В ответ Леонид молча покачал головой.

– Ты смотри, только в тачке нам не напачкай. – Дачник пошуршал целлофаном, распаковывая сигару. – Так что за брат Константин? Ты нам так и не ответил.

Какое ответить! Все мысли – если можно назвать мыслями подобный сумбур в голове – были о том, чтобы побороть приступы тошноты. И хоть немного ослабить головокружение. Может, снова попытаться открыть глаза? Может, станет немного полегче?.. Попробовал. Не получилось.

– Так что за Константин, тебя спрашиваю?

– Да оставь ты его. Пусть немного очухается. А про Константина потом тебе объясню. – Гроб, сидевший рядом с безвольно сжавшимся Леонидом на заднем сиденье, озабоченно коснулся рукой плеча своего пленника. – Как себя чувствуешь? – И, не дождавшись ответа, покаялся: – Перестарался я, братцы. Накернил ему, словно быку. – Он бросил взгляд на замерший впереди «пассат», недовольно заметил: – Ну и чего они не спешат? Стоим враскорячку посредине дороги. – И протянул руку Дачнику. – Угости-ка сигаркой, если не жалко.

– Не жалко, – прогудел «теплоход» и полез в «бардачок». – А в натуре, чего они там застряли? Погуди-ка им, Юра. Пускай пошевелятся.

Оглоед несколько раз мигнул галогенками. И, словно только того и дожидавшаяся, «Нива» тронулась с места. Следом за ней начал набирать ход «фольксваген». В хвост ему пристроился джип «гранд чероки».

Три машины взяли курс на Суховерково. Туда, где двоим пленникам была приготовлена плаха. И тяжелый топор. И палач в длинном черном плаще.

Глава 2

МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА

За четыре с небольшим года Ангелина ничуть не изменилась. Впрочем, это было лишь первое впечатление после беглого взгляда, который я бросил на сжавшуюся на переднем сиденье девушку, пока устраивался за рулем. В ответ она затравленно посмотрела на меня. Потом оглянулась на втиснувшегося назад толстяка, обладателя солнцеобразной и добродушной рожи дебила. Я даже не знал его имени.

– Здравствуй, красавица. – Я не боялся, что Ангелина сможет признать меня в лицо, но опасался, что голос покажется ей знакомым. Вызовет ненужные в данный момент ассоциации. И, как следствие, подозрения. К черту! Раскрываться раньше времени я не хотел. А потому, как сумел, изменил голос, добавил в него сипоты, говорил чуть ли не полушепотом. Не знаю, что из этого получилось. Со стороны виднее, а лучшим экспертом в данный момент была Ангелина. И она пока не спешила отождествлять меня со своим бывшим мужем. – Что, не желаешь со мной поздороваться? А зря.

– Доброе утро, – пискнула она срывающимся голосом.

– Ты считаешь, что оно доброе? Для кого как.

Признаться, еще больше того, что Ангелина признает мой голос, я опасался, как бы во мне, когда окажусь рядом с ней, не зашевелились остатки былых чувств к жене, не переросли бы в ненужные в данный момент эмоции. Но ничего не шевелилось, ничего ни во что не перерастало. Во всяком случае, пока. Мне была совершенно до фонаря испуганная девица, замершая рядом со мной.

– Чего молчишь-то? Расскажи что-нибудь, – попросил я.

Но ей сейчас было совсем не до рассказов.

– Что с моим мужем? – Ангелина повернулась ко мне, и я машинально отметил, что она не накрашена.

Раньше, насколько я помнил, первое, что делала моя жена поутру, так это накладывала на рожицу толстый слой всевозможной грунтовки.

– Тебе он так нужен, этот твой муж? – Я улыбнулся, постаравшись, так же как в голос, привнести в улыбку что-нибудь новое, не свойственное Константину Разину. – А чем тебе не подхожу я? Нету такого желания – поменять муженька на меня? Обещаю, не проиграешь.

– Нету такого желания, – устало произнесла она. – Где Леонид?

– Не беспокойся. С ним все в порядке. Он поедет в машине следом за нами. А когда прибудем на место, сможешь с ним пообщаться.

– Куда прибудем? Что это за место? Там нас будет ждать Константин? Или он здесь? В другой машине?

Она меня не признала. Хотя, а чего я еще ожидал? Ведь Соломоныч в Перми постарался на славу.

– Не так много вопросов сразу, красавица. – Стоявший сзади «чероки» помигал фарами, и «Нива» тронулась с места. Я повернул ключ зажигания и отпустил сцепление. «Фольксваген» начал мягко набирать ход. – Я же не успеваю на них отвечать. Башка пухнет. Как бы не случилось горячки. Давай по порядку. Итак, первое. Куда мы едем?

– Да.

Я рассмеялся.

– Представь, сам не знаю. Вроде в какую-то деревню. Одним словом, видишь вон ту грязную синюю рухлядь? Так мне сказано не отставать от нее. Глядишь, она куда-нибудь нас приведет. Теперь вопрос номер два. Где Константин? Кажется, так?

– Так.

Я постарался изобразить удивление. И вроде бы это у меня получилось неплохо.

– Какой Константин?

– Только, пожалуйста, не делайте вид, будто не знаете.

– Не знаю, – сделал вид я.

– Мой бывший муж.

В ответ я лишь пожал плечами. И подумал: «Что будет, если сказать Ангелине, что ее бывший муж умер? Не поверит? Поверит? А если поверит, то как отнесется к такому известию? Пустит слезу? Усмехнется злорадно? Вздохнет с облегчением? Как?»

Я не знал, что сказать. И стоит ли вообще что-нибудь говорить. Неожиданно оказалось, что я совсем не готов к встрече, которую ждал с таким нетерпением. Мечтал, строил грандиозные планы, создавал в голове красочные сценарии, один грандиознее другого. Представлял Ангелину, трясущуюся от страха, и себя – олицетворение неотвратимости праведного возмездия, этакого благородного рыцаря, воскресшего из мертвых, дабы восстановить справедливость, очистить свое некогда вымазанное в грязи имя. И вот столь желанное наконец обратилось в реальность. И, против моих ожиданий, оказалось чем-то совершенно обыденным, повседневным. Да в дешевеньких мыльных операх все на десяток порядков живее и ярче! А здесь… Сиди сейчас справа от меня другая девица, которую я видел бы первый раз в жизни, задавай мне те же вопросы, бросай на меня те же затравленные взгляды, – и, я уверен, все было бы точно так же, как и сейчас. Пустота. Безразличие. Полнейшее разочарование в той роли, которую наконец получил. И в которой так жестоко ошибся.

– Так значит, вам неизвестно, кто такой Константин. – Ангелина сидела, закрыв глаза, и бормотала себе под нос настолько тихо, что я с трудом мог разобрать, о чем она говорит. – Странно. Я думала… – Она замолчала.

И я молчал. На полном автопилоте тащился за «Нивой», не отрывая бездумного взгляда от двух ее «габаритов», тускло светящих сквозь толстый слой грязи, и чисто автоматически опасаясь, как бы меня не начало клонить в сон. А тем временем ночь постепенно сдавала позиции безрадостному дождливому утру. Из темноты проявились невзрачные, сжавшиеся от непогоды деревни. Слепо уставились на дорогу глазницами окон, заделанных на зиму ставнями. Ощетинились на нее неровными редкозубыми палисадами.

– Сколько мне еще жить? – вдруг произнесла Ангелина, повернувшись ко мне, и я даже вздрогнул от неожиданности.

– Что? – Ее голос вернул меня из холодного ноябрьского утра в теплый уютный салон «фольксвагена».

– Сколько мне еще жить? – повторила она. – Меня ведь убьют?

Я рассмеялся. Или попробовал сделать вид, что рассмеялся.

– С чего ты взяла?

– Я знаю… Я чувствую… Я заслужила… – У нее в голосе не отражалось ни единой эмоции. Так, будто ей было глубоко наплевать на то, что ее ждет впереди.

«А может, действительно наплевать?» – подумал я и, продолжая играть роль стороннего наблюдателя, безразлично спросил:

– И чем же ты заслужила такую ужасную участь?

Мне было интересно услышать ответ на этот вопрос. Но Ангелина пропустила его мимо ушей. Спросив вместо этого:

– Меня, наверное, сперва изнасилуют, прежде чем убивать?

Толстяк на заднем сиденье не удержался и хмыкнул. А я лишь вздохнул. Мне стало жалко эту недалекую дуру. Беспокоящуюся: «А меня изнасилуют, прежде чем убивать?» точно так же, как волновалась бы, сидя в кресле дантиста: «А мне сделают обезболивание, прежде чем сверлить этот зуб?»

Не беспокойся, малышка. Обязательно сделают.

– Не волнуйся, красавица. Изнасилуют точно. Каждый по несколько раз. Так что тебе хватит с избытком.

Толстяк хмыкнул еще раз. Ангелина отвернулась и принялась обкусывать ноготь. Я молча следил за дорогой. Разглядывал попадавшиеся по дороге серенькие уродливые деревушки. И беспокоился, как бы не уснуть за рулем. И так до самого Суховеркова, где почти за околицей стояла небольшая избушка, в которой с лета жили двое надежных людей. Муж и жена. Пили свежее молочко. Два раза в неделю парились в баньке. Получали на почте скромную пенсию. И всегда были готовы пристроить в мансарде кого-нибудь из братвы, кому срочно требовалось на время укрыться от наступающих на пятки ментов. Или подержать какое-то время – на этот раз уже не в мансарде, а в подполе – не желающих платить должников… или несговорчивых коммерсантов…

…Вроде Леонида и Ангелины, которым примерно за десять километров до Суховеркова заботливо заклеили глаза лейкопластырем. Обнадежив:

– Чтобы без выкрутасов. Помните: жизнь у вас все же одна.

Значит, еще не все потеряно, может быть. Ведь если бы их собирались пускать в расход в ближайшее время, то так бы не предостерегались. Не все ли равно, что доведется увидеть потенциальным покойникам?

Глава 3

В ПОДПОЛЬЕ

Подвал, в который его поместили, оказался в большей мере оборудован для хранения запасов провизии на зиму, чем для содержания заложников. Вдоль одной из обшитых досками стен были устроены стеллажи, заставленные стеклянными банками с вареньями и солеными огурцами, в углу была навалена большая куча картошки. К низкому потолку были подвешены связки лука и нитки с нанизанными на них сушеными грибами. Правда, среди этого безобидного антуража, казалось бы, совершенно не к месту оказалась полутораспальная панцирная кровать, прикрытая старым бугристым матрасом.

К ней-то и приковал Леонида наручниками крепкий неразговорчивый тип. Содрал чуть ли не вместе с бровями с глаз лейкопластырь и буркнул:

– Лежи. Отдыхай. Ссать захочешь, ведро на полу. – И, выключив свет, погрузил подвал в кромешную темноту.

Правда, еще какое-то время глаз Леонида достигали отблески фонаря, которым тот освещал себе путь наверх. Потом не осталось и этого. Ни единого огонька. Ни единого звука. Лишь иногда из темноты до ушей доносились какие-то скрипы и шорохи. Хотя непонятно, действительно ли это были скрипы и шорохи или ему все просто послышалось.

«Вот так, наверное, и сходят с ума, – предположил Леонид, сворачиваясь калачиком на тонком матрасе. Было ужасно неудобно. Рука, прикованная к сетке кровати, оказалась вывернутой и должна была скоро затечь. К тому же очень хотелось пить, а попросить воды он забыл. – Впрочем, сойти сейчас с ума, не самый худший исход. Принимать смерть с помутненным рассудком, наверное, легче».

А в том, что ему уготована смерть, Леонид не сомневался. Правда, несколько удивляло, что его решили предварительно подержать в заточении, но он сразу же нашел этому объяснение:

«Казнь, конечно, отложена до прибытия из Питера Константина. Как же без него?! Ч-черт, вот ведь пес шелудивый, братишка! Добился-таки своего. И чего же тебя пожалели тогда, не замочили еще в девяносто шестом? Вот теперь и расхлебывай дерьмо за свою доброту».

Рука, прикованная к кровати, как он и ожидал, затекла, но Леонид, повозившись, сумел устроиться поудобнее. На какое-то время ему даже удалось задремать. Даже начал сниться какой-то сон, но надолго забыться не получилось. Мысли о том, что неотвратно ждет его впереди, не позволяли расслабиться, но, к удивлению, и не повергали в панический ужас. Ему даже доставляло удовольствие сознавать, что ему, угодившему в такой переплет, удается столь достойно держаться.

«Интересно, а как там моя ненаглядная женушка? – представлял он, закрыв глаза. – Как она там, раскрасавица? Впрочем, можно и не гадать. Все ясно и так. Ее-то не стали спускать в подвал вместе со мной. А зачем, если появилась возможность попользовать на халяву, пустив ее по-братски по кругу? Под водочку и соленые огурцы. Вот уж доставят кайф бандюки перед смертью похотливой уродине! Удовлетворят коллективно ненасытную тварь, быть может, впервые за всю ее куцую жизнь!»

Он опять не без гордости отметил, с каким хладнокровием воспринимает свою обреченность. Ожидает скорой расплаты. Плюет в рожи своим палачам. Да, точно так он и поступит, когда придет его смертный час. Когда ощутит рядом с собой ледяное дыхание ненасытной старухи с косой.

– Подыхать надо достойно, – прошептал он. – Достойно…

И, постаравшись расслабиться, попробовал все же заставить себя заснуть.

Самое лучшее при ожидании смерти – это крепкий здоровый сон.

Глава 4

МЫ С ВАМИ ГДЕ-ТО ВСТРЕЧАЛИСЬ?

Ангелину отвели в небольшую комнатушку без окон, зато с массивным письменным столом и широкой кроватью возле стены. «Именно так должны выглядеть помещения для допросов», – решила она, когда смогла осмотреться. Хотя никогда раньше в таких помещениях ей бывать не доводилось.

Парень, что сидел за рулем «пассата», когда они ехали сюда, аккуратно отлепил у нее с глаз лейкопластырь, потом придвинул к столу грубый, кустарно сработанный стул.

– Присаживайся, – улыбнулся он. – Есть хочешь? Сейчас принесут. – И, небрежно опершись задом о стол и скрестив на груди руки, принялся изучать взглядом носки своих до блеска начищенных ботинок.

Ангелина отрицательно покачала головой. Есть не хотелось. Ничего не хотелось, кроме хотя бы какой-то определенности. Что ее ждет? Что хотят от нее эти тверские бандиты? Зачем привезли сюда, в этот дом, а не прикончили сразу? И не закопали в лесу?

Она опустилась на стул и оценивающим взглядом уставилась на своего надзирателя. Теперь, при свете простенькой люстры, подвешенной над столом, появилась возможность рассмотреть его поподробнее. И первым впечатлением было то, что этот парень чем-то напоминал ей бывшего мужа. Чем именно, сразу определить она не бралась. Но не рожей – это наверняка. У Константина черты лица были помягче. Да и выглядел он даже четыре года назад старше, чем ее новый знакомый.

«Знакомый… – усмехнулась про себя Ангелина. – Век бы не видеть подобных знакомых. Интересно, как этого типа зовут? Саша? Сережа? Андрей? Впрочем, если он и соизволит представиться, то назовет какой-нибудь псевдоним. У каждого из подобных мерзавцев их обычно не меньше десятка. Это если не считать кличек».

– Как вас зовут? – спросила она.

Бандит поднял на нее взгляд. И в этом взгляде она вновь признала нечто знакомое. До боли знакомое. Так на нее иногда смотрел Константин. Что же за наваждение!

– Я Денис. – Он опять улыбнулся. Одними губами.

Когда-то так улыбался ее бывший муж!

«Никак у меня уже поехала крыша? Последнее время Константин столько раз напоминал о себе, что теперь готов пригрезиться мне во всем, что движется. Во всем, что шевелится». – Лина прикрыла глаза, попыталась стряхнуть с себя глюки, отвлечься мыслями на что-то другое.

– А я Ангелина, – сказала она.

– Я знаю.

Этот Денис вполне мог бы сойти за младшего брата ее бывшего мужа. И возможно, поэтому, а может быть, потому, что пленницам нередко свойственно влюбляться в своих надзирателей, она ощутила, что начинает испытывать к этому парню симпатию. К тому же Денис совершенно не соответствовал тому образу закоренелого уголовника, похитителя беспомощных женщин, который сложился у нее в воображении. Совсем не походил на этакого узколобого громилу с колючим взглядом и единственной мозговой извилиной в голове, не способного нормально связать воедино двух слов и не прочитавшего за всю свою жизнь ни одной, даже самой тоненькой книги. Наряженного в спортивный костюм, кроссовки и дорогую дубленку, пропитанную туалетной водой «Факонейбл».

Вообще-то под этот стандарт не подходил и второй бандюган – тот толстый, что сидел на заднем сиденье «фольксвагена», молчал всю дорогу и лишь иногда дебильно хихикал. Ему скорее подошла бы роль Деда Мороза, чем воровского боевика.

Стоило Ангелине вспомнить о толстяке, как он, словно только того и ждал, распахнул дверь и нарисовался на пороге, держа в одной руке пачку писчей бумаги, а в другой – небольшой поднос с дымящейся чашкой и блюдцем, на котором были аккуратно разложены несколько бутербродов. Следом за толстяком вошел еще один парень, невысокий светловолосый красавчик в ослепительно белой рубашке и тщательно отглаженных брюках. Он поздоровался с Ангелиной кивком головы, дождался, когда толстяк составит с подноса на стол тарелку и чашку, и вместе с ним вышел из комнаты, так и не произнеся ни единого слова.

«Заглянул поглазеть на меня, – решила Ангелина. – Оценить и решить, стоит ли меня насиловать, прежде чем кокнуть».

– Перекуси, не стесняйся. – Денис достал из кармана пальто ручку и положил ее рядом с блюдцем. – А потом я попрошу тебя об одном одолжении.

– Каком одолжении? – Ангелина взяла чашку и отхлебнула глоток крепкого несладкого чая – именно такого, какой она любила. «Интересно, – подумала она. – Это что, совпадение? Или эти бандиты, прежде чем меня похищать, навели справки о моих вкусах». – Что мне предстоит делать?

– Ничего сложного. – Денис отошел от стола и, заложив руки за спину, прогулялся по комнате. – Всего лишь написать подробно о том, что произошло в августе девяносто шестого. Об убийстве Смирницкой твоим нынешним мужем. О наговоре на Константина. О снотворном, которое ты подсыпала ему в чай. О роли во всем этом деле адвоката Живицкого и прокурора Мухи. И, наконец, о заказчике – Хопине.

– Вы же говорили, что не знаете, кто такой Константин, – с еле уловимым оттенком упрека произнесла Ангелина. – Вы же…

– Не всему верь, что тебе говорят. – Денис подошел сзади и наклонился над ней, опершись руками на спинку стула. До Ангелины донесся чуть ощутимый запах хорошей туалетной воды. – И имей в виду, девочка: порой мужики бывают коварнее женщин. Во всяком случае, наврать с три короба, не моргнув глазом, им так же легко.

– Спасибо за добрый совет. Только навряд ли мне это уже пригодится.

– А почему бы и нет? – Денис оставил в покое стул и снова пустился в неторопливый обход маленькой комнаты. – Так вот, напиши все-все-все. Постарайся ничего не наврать. Все будет проверено. И в зависимости от того, насколько искренна ты будешь, мы решим, что с тобой делать в дальнейшем.

– А если я откажусь что-то писать?

– Тебе не приходится выбирать, Ангелина. Конечно, если не хочешь, чтоб завтра тебя закопали в лесу. Или ты хочешь?

– Нет, не хочу. – Она поставила чашку обратно на стол и обернулась к Денису. – Хорошо, Предположим, я сделаю все, что вы хотите. Что дальше?

– Ты не умрешь. За это я отвечаю.

– И меня вместе с этими бумагами передадут милиции? Посадят в тюрьму?

– Не думаю. Даже если твои показания попадут к мусорам и против тебя возбудят уголовное дело, то что смогут тебе инкриминировать? Недонесение о преступлении? Дачу ложных показаний? И все. А это с учетом явки с повинной потянет не больше, чем на условный срок. Да к тому же еще угодишь под амнистию. – Денис подошел к столу и взял с блюдечка бутерброд. – Позволишь?

– Конечно.

– Спасибо. – Денис отделил от бутерброда тоненький ломтик сыра, свернул его в трубочку. Откусил по очереди сперва от него, потом от булки…

Ангелина замерла. В этот момент из ее головы напрочь выветрилось все, что происходило вокруг. Бандиты, похищение, угроза смерти, необходимость признаться в своем преступлении – все отошло на второй план. Остался только Денис. Вернее, то, как он ел бутерброд. Точно так, как это всегда делал ее бывший муж!!! Только он имел такую привычку: скручивать в трубочку сыр, после чего откусывать сперва от него, а потом от булки. Чтобы так делал кто-то еще, ей никогда видеть не доводилось. И вот… Опять совпадение? Но ведь подобные совпадения бывают лишь в книжках. Но не в обыденной жизни.

– Так все же, где Константин? – прошептала она.

И подумала: «Может быть, он сейчас стоит передо мной?» И сразу отбросила эту мысль: «Нет, это бред. Это глюки. Просто я сама себя нахлобучиваю в ожидании встречи с бывшим супругом. Сама себя принуждаю замечать в Денисе черты, присущие Константину. А ведь при огромном желании их можно легко найти в любом мужике».

– Константин? – переспросил Денис, дожевав бутерброд, и снова прошелся по комнате. – Ты что, хочешь с ним встретиться?