Месть вора Седов Б.

Глава 5

РЕПОРТАЖ С ПЕТЛЕЙ НА ШЕЕ

«…в чем искренне раскаиваюсь и готова искупить вину любым доступным мне способом».

– Ну, поэтесса! – Я отложил в сторону несколько исписанных убористым Ангелининым почерком листов.

– Все написала? – Гроб, терпеливо дожидавшийся, когда я дочитаю, сграбастал последний листок и усмехнулся, наткнувшись на заключительную фразу. – Раскаивается она… Искупить готова, змеюка… Так все написала-то?

– Все. И даже больше. Кое о чем я раньше не знал. Представляешь, эти скоты крутили любовь уже за год до того, как я оказался в «Крестах». Я, как последний дурак, сутками ломался на «скорой», а они в это время… – Я сокрушенно покачал головой. – Эх, руки чешутся оттяпать этому Лене кое-какой инструмент.

– В чем же вопрос? Погоди, пока смотается к Хопину, и – получится там чего у него или нет – режь на здоровье. И приколачивай свой трофей в гостиной на стенку. Заспиртовывай в банке. Набивай чучело… Можешь даже сварить из него бульон и скормить это своей бывшей жене. И правда, Денис, – оживился Серега. – Это идея!

– Да ну, – лениво махнул я рукой. – Отвяжись со своими идеями. Лучше скажи, вы все подготовили?

– Для торжественной речи?

– Для торжественной речи.

– Хм… – изобразил удивление Гроб. – Установить камеру, усадить перед ней двух докладчиков… И делов-то. Можно начинать хоть сейчас. Или сперва перекусим?

– Перекусим, – решил я.

Спешить было некуда. Толстяк Болото и еще один из тверских – хозяин синенькой «Нивы» – укатили домой еще днем. Дачник спал. Оглоед помогал по хозяйству – таскал в баню воду. Ангелина, измученная творческими трудами, прилегла в своей комнатке на кровать и тупо пялилась в потолок. Леонид, как мне доложил полчаса назад Гроб, пребывал в подполе в полной прострации и лишь клянчил воды. Признаться, я опасался, как бы у братца не съехала крыша раньше, чем он толкнет покаянную речь перед камерой.

Но Леня оказался крепким орешком. Когда Гроб освободил его из заточения, он поднялся наверх с совершенно ясным рассудком и тем выражением на лице, с каким, наверное, шли на расстрел герои-подпольщики. Впрочем, мой брат и мог называться подпольщиком – как-никак просидел в подполе почти десять часов.

– Шевелись, твою мать! – Гроб основательно приложился ступней к его заднице, и Леонид с трудом устоял на ногах. – Двигай ляжками, падла!

– Куда мне?..

– Вперед! На очняк с любимой супругой.

Леонид процедил сквозь зубы длинное ругательство, без каких-либо признаков интереса посмотрел на меня и прошествовал мимо – в комнату, где в качестве зрителя устроился в уголке Дачник, а перед видеокамерой покорно сидела на стульчике Ангелина, готовая вслух повторить все то, что недавно закончила излагать на бумаге.

– Леня! Как ты? – Она даже привстала при виде мужа, но он не удостоил ее и мимолетного взгляда.

Молча устроился на соседнем стуле, на который указал ему Гроб, запахнул поплотнее пальто, успевшее за последнее время лишиться нескольких пуговиц, и, закинув ногу на ногу, всем своим видом начал демонстрировать полнейшее безразличие к тому, что происходит вокруг.

– Ты бы пальцы не гнул. Ага? – Дачник, до появления Леонида не отрывавший похотливого взгляда от Ангелины, переключил внимание на моего брата. – Сядь нормально. Пятки вместе, носки врозь. Вот так.

Ослушаться Леонид не посмел. Маска смертника, которому на все глубоко наплевать, постепенно сходила с его лица.

– А теперь слушай сюда. – Эстафету ведущего шоу принял от Дачника Гроб. – Сейчас вот на этой кровати мы в три ствола будем драть твою бабу. До тех пор, пока она не подохнет или пока ты не начнешь рассказывать в камеру о том, как четыре года назад убивал Эллу Смирницкую. Итак, что выбираешь, герой? Рассказываешь? Или мы пользуем Лину?

В ответ мой братец состроил на роже презрительную улыбку.

– Не слышу! – Гроб подошел к Леониду и тыльной стороной ладони несильно ударил его по губам. – Ты, пентюх! Отвечай, когда спрашивают. Что выбираешь?

– Ангелину, – облизал губы брат. – Можете дрючить ее сколько влезет. Дерьма мне не жалко. А эта макака будет только довольна.

Дачник с Гробом обменялись удивленными взглядами. Подобного поворота событий они явно не ожидали. Не представляли, с кем им предстоит иметь дело. Не знали, что порой может являть собой мой младший братец. А он тем временем продолжал играть роль этакого безбашенного пофигиста, который, разодрав на груди грязный тельник, беспечно прет на верную гибель и тащит следом за собой остальных.

– Так что? Начинайте. А я посмотрю. Но только имейте в виду, эта грязная эскимоска не подмывалась уже больше недели.

– Что-о-о?!! – Оторопело пялившаяся на мужа Лина с превеликим трудом смогла выдавить из себя этот короткий вопрос. – Что ты сказал?!!

Мне показалось, что сейчас она вскочит со стула и вцепится в рожу своего муженька. И я поторопился вмешаться – прохрипел:

– Ша! Отставить базары! – и подошел к счастливой семейной парочке, готовый в любую секунду развести супругов по разным углам ринга. – Ну? Успокоились?

Ангелина отвернулась от мужа и ошарашенно покачала головой. А Леонид опять разродился ехидной улыбкой. Я еле сдержался, чтобы не добавить ему еще раз по губам. Но на видеопленке этот отброс должен был выглядеть фотогенично – без фингалов и ссадин.

– Неужто тебе не жалко жену? – Я уперся взглядом в брательника, и тот в ответ с вызовом посмотрел на меня. – Мы будем мучить ее у тебя на глазах, а ты готов наблюдать за всем этим концертом без каких-то эмоций?

– Мне это даже понравится. – Кажется, этот мерзавец любовался собой со стороны и явно сам себе нравился. Впрочем, только себе одному. Остальные, какими бы по жизни отморозками не были, сейчас взирали на него с отвращением. – Всегда мечтал посмотреть, как кто-нибудь вдует этой корове.

Ангелина дернулась, но я успел опустить ладонь ей на плечо.

– Спокойно, малышка. Не уделяй внимания тем, кто этого недостоин. – И повернулся к младшему братцу: – А теперь, тварь, послушай меня. Никто твою бабу трогать не будет. – Я бросил пренебрежительный взгляд на Ангелину. – Неинтересно. Другое дело ты, Маня. По очереди прямо на этой кроватке будем драть тебя в задницу, пока не устанем. А твоя женушка в это время подержит нам свечку. А после сеанса отрежет все, что болтается у тебя между ног. Это в том случае, если ты сейчас перед камерой не расскажешь все про убийство Смирницкой. Со всеми…

– А не пошел бы ты! – перебил меня Леонид и в тот же момент согнулся после болезненного тычка под дых.

– …Со всеми подробностями, – продолжил я, разминая пальцы на правой руке. – Со всеми нюансами. Ты меня понял, урод?

Братец молчал. И тогда я обратился к Гробу:

– «Браслеты» с собой?

Сережа извлек из кармана наручники и, хищно блеснув глазами, спросил:

– Что, будем чушкарить?

– Придется, – вздохнул я, сознавая, что как бы мне ни было это противно, опущу сейчас брата по полной программе.

– Подымайся, ты, урод! – Гроб защелкнул на запястьях Леонида наручники и сильно дернул его за шкварник.

Дорогое пальто жалобно затрещало по шву. Братец не устоял на ногах и ткнулся физиономией в дощатый пол.

– Осторожнее, – недовольно произнес я. – Не попорти портрет. И снял бы сначала пальто с петушка. А потом цеплял бы «браслеты». Неудобняк одетого-то…

– Ништя-а-ак! – прогудел из своей «зрительской ложи» Дачник и радостно потер руки. Явно он не жалел о том, что не поленился приехать на этот спектакль. – Задерете пальтишко, и все… На видео будем снимать?

– Конечно.

– Только так, чтоб со всеми подробностями. И чтоб рожу, рожу было видать! Чтоб братва потом сразу же въехала, кого опускали. Эх, мать твою! – азартно ухнул Витек.

И только тут до Леонида дошло, что шутки шутить с ним никто не намерен. Его не просто берут на понт. Его не просто пугают, затем, чтобы в самый последний момент все же остановиться. Все, что сейчас происходит, – это на полном серьезе, и буквально через минуту может случиться непоправимое. И тогда он взвыл. Попробовал рыпаться. И сразу его голова оказалась в стальном захвате Сережиной лапищи.

– Нишкни!!!

Гроб подтащил Леонида к кровати и уткнул его рожей в старое драное покрывало так, чтобы он занял самую подходящую для подобного случая позу: голова зажата мощной клешней; грудь и живот опираются на кровать; колени чуть-чуть не достают до пола.

Я задрал пальто брательника вверх и в тот момент, когда на меня уставился обтянутый добротной джинсой откормленный зад, не удержался и засадил носком ботинка точно под копчик. Леонида дугой изогнуло от боли. Он дернулся так, что в какой-то момент мне показалось, что у него получится вырваться, но объятия Гроба были надежны, как «Нью-Йорк Сити Банк». Сережа смог бы удержать и слона.

– Тащи штаны с него на хрен! – прохрипел он мне, и тут же из-за спины донесся трубный глас:

– Не спеши! Сейчас… Сейчас…

Я оглянулся. Дачник суетился около видеокамеры.

– Сейчас. Во! Готово! Снимаю!

Я перевел взгляд на Ангелину. Она испуганно сжалась на стуле и, округлив глаза, наблюдала за невиданным доселе шоу.

«Смотри, смотри, девочка, – злорадно подумал я. – Впитывай в себя прозу жизни. А то ведь привыкла, парниковый цветочек, взирать на нее из партера, никогда не стремясь заглянуть за кулисы. Так вот тебе…»

– Да тащи ты с него штаны! – заорал Гроб, и тут Леониду удалось прошипеть:

– Погодите… Нет… Стойте… Я… все расскажу…

– Снимаю, братва, – еще раз увлеченно прогудел у меня за спиной Витя Дачник.

– Все скажу… что… хотите… Не надо…

– Подожди, – приказал я Гробу, и он с явной неохотой ослабил захват. – Эй, камера! Стоп мотор! – крикнул через плечо Вите Дачнику и расслышал у себя за спиной его недовольное бухтение. – Что ты сказал? Повтори. – Я несильно ткнул брата по почкам. – Повтори!

– Все скажу. Отпустите.

– Отпусти, – произнес я, и Гроб разжал свои стальные объятия.

Леонид неуклюже скатился с кровати, передернул плечами, пытаясь поправить пальто, и попросил:

– Снимите наручники. – Но добился лишь еще одного пинка под зад. И еще раз чуть не ткнулся мордой в пол.

Ангелина смотрела на него с нескрываемым отвращением. Дачник – с явным разочарованием. Как же – не удалось заснять на видео такие редкие кадры!

Братец снова уселся на стул – пятки вместе, носки врозь. Ручки, правда, на этот раз не на коленях – скованы «браслетами» за спиной. Взгляд уперт в пол. В отличие от того – наглого и циничного – Леонида, что сидел на этом же месте пять минут назад, этот казался уже полностью сломленным, готовым выполнить все, что ему прикажут. И он был мне противен.

– Сюда смотри. – Я смотал пленку в начало, снова нацелил видеокамеру на супружескую чету. Ткнул пальцем в сторону Леонида. – Ты, чмошник. Сейчас по моей команде начнешь рассказывать все, начиная с того момента, когда снюхался с Ангелиной, и заканчивая тем, как ты, исполняя заказ Хопина, прикончил Смирницкую. И, конечно, как подставили Константина. И будь внимателен. Хоть одно слово неправды, хоть какая-нибудь забытая подробность, и опять окажешься на кроватке. И на этот раз все, что тебе обещали, мы доведем до конца. Третьей попытки ты не получишь. Все понял?

– Все.

– Не заставишь меня делать по несколько дублей?

– Нет, не заставлю.

– Вот молодец. А я тебе даже буду иногда помогать, чтобы не сбился. Задавать наводящие вопросы. Да и жена поправит тебя, если что. Как, Ангелина? – Я перевел взгляд на бывшую женушку. Она молча кивнула. – Отлично. Тогда не будем тратить попусту время. Итак… Приготовились. Внимание! Мотор!

И я нажал на кнопку запуска записи.

– …познакомился с ней совершенно случайно. Не прошло и нескольких часов с того момента, как нас представили друг другу, как Элла затащила меня в постель. Бли-и-н! По-моему, перед этим у нее не было мужика больше года! Она…

– Подробности можешь опустить, – перебил я. – Говори о деле.

– Ладно. О деле. – Леонид опять упер взгляд в пол. О деле ему говорить не хотелось. Но выбора не было. – Уже через неделю я понял, что Элла повелась на меня довольно серьезно. Что, в общем, и требовалось от этой дурехи. Она даже предложила мне перебраться жить к ней. Конечно, я отказался. Но зато удалось убедить ее снять мне квартирку. К тому же она неплохо подпитывала меня деньгами. И на полном серьезе надеялась женить меня на себе, строила грандиозные планы, как оплатит мое обучение в каком-нибудь универе, как найдет мне какое-нибудь тепленькое местечко, когда получу образование. ЬСак от меня нарожает кучу детей. Короче, имела такую дурную привычку – загадывать слишком далеко и строить воздушные замки. А я их не разрушал. Зачем, пока все в этой бабе меня устраивало? Переночевать у нее пару ночек в неделю, посидеть иногда рядом с ней на какой-нибудь дурацкой презентации или на скучнейшем концерте – вот и вся работа, которая очень даже неплохо оплачивалась.

– И чем же ты, ошметок дерьма, смог купить такую серьезную бабу? – спросил я. – Могла бы найти себе кого и получше.

– Наверное, могла бы. Но только, насколько я понял, эта дура умела все, кроме одного – у нее совсем не получалось сближаться с людьми. Имея кучу хороших знакомых, целую толпу тех, кто был ей чем-то обязан, кому она помогла безвозмездно в какой-нибудь мелочи или даже в чем-нибудь более крупном, Элла так и не обзавелась ни одним близким другом. Как-то так у нее происходило по жизни, что все, к кому она прикипала душой, к кому успевала привязаться, в конце концов ее предавали. Прямо какой-то злой рок преследовал эту дамочку, – вздохнул Леонид. Типа, сочувствовал несчастной покойнице Элле, за тридцать пять лет своей жизни так и не изведавшей толком теплоты человеческих чувств, зато отлично узнавшей, что такое предательство. – Насколько я знаю, до меня у нее был какой-то типчик, который сперва опустил ее на приличные бабки, а после женился на какой-то иностранке, и свалил то ли в Бундес, то ли в Америку. Так эта дура Смирницкая заочно отпустила ему все грехи. И продолжала по нему сохнуть, когда ей вдруг подвернулся я. И чем-то сильно напомнил его. Короче, она вообразила, будто я смогу заменить того парня. А я не стал ее в этом разубеждать.

– Благо уже имел опыт парить мозги дряхлеющим дурам, – заметил я.

– И немалый, – похвастался братец. У этого негодяя доставало цинизма этим гордиться.

– Ладно, довольно мелодрам. Захотим, так посмотрим это по телеку. Аргентинских мыльных опер хватает. Давай о деле. Как тебе удалось убедить Смирницкую купить эту рухлядь в Лисьем Носу?

– Вы о доме? – уточнил Леонид. – Да элементарно! Все здесь срослось как по заказу. Мы с Эллой были вместе уже полгода, когда однажды она заикнулась о том, что давно собирается приобрести где-нибудь недалеко от Питера дом или дачу. Мол, совьем там гнездышко сначала на лето, а потом, глядишь, переселимся туда напостоянку. И она попросила меня подыскать что-нибудь подходящее. Сказала: «У тебя навалом свободного времени, а я слишком занята, чтобы заниматься этим вопросом. Вот и подсуетись». Я и подсуетился. – Леонид ухмыльнулся. – К этому времени мы с Ангелиной наставляли рога ее муженьку уже почти год. И она мне, признаться, тогда здорово нравилась. Не так, как другие. Я к ней относился очень даже серьезно. Да и она ко мне тоже… Не правда ль, малышка? – Мой братец повернулся к моей бывшей жене, но она отвернулась и презрительно фыркнула. – Ишь, говорит, что неправда. Ну и хрен с ней. Так вот, в Лисьем Носу, где эта дешевка обитала тогда со своим муженьком, совсем рядом с ними, буквально напротив, одна семейка продавала коттедж. Развалина, но главное там не дом, а участок, и соблазнить им Смирницкую труда не составило. В общем, домик был куплен, мы с Эллой иногда стали туда наезжать. А порой я бывал там без нее. Это затем, чтобы провести времечко с Ангелиной.

– И как же тебе удалось за все это время… – я быстренько подсчитал в уме, – почти за четыре месяца с момента покупки коттеджа и до убийства Смирницкой ни разу не засветиться перед своим старшим братом?

– Ну, я все-таки там появлялся нечасто. Лишь когда Константин был на дежурстве. Но все равно не попасться ему на глаза было непросто. Хотя, как видите, я сумел.

– А вообще-то, какой смысл был в том, чтобы скрываться от брата? – никак не мог понять я.

– Смысла не было никакого. Во всяком случае, тогда, когда мы только туда перебрались. Но… Назовите это предчувствием. Я прямо как знал, что в дальнейшем случится что-то вроде того, что и случилось.

– А что случилось?

– Насколько я понимаю, вы сами все знаете, – заметил Леонид.

– Знаем. Но послушаем еще раз. Так что рассказывай, – подбодрил я братца. – Рассказывай, не стесняйся.

– Хорошо. Однажды в начале июня со мной захотел встретиться Хопин. Я удивился, когда мне позвонила мамаша и сообщила об этом. До этого момента я считал, что ему даже не известно о моем существовании. И вот ведь… – Леонид сделал выразительную физиономию: мол, обитаем мы тихо-мирно в своей келье и даже не представляем, что кто-то следит за каждым нашим движением. – Оказалось, что он знает не только обо мне, но и о том, что я довольно тесно связан с Эллой Смирницкой. Одним словом, Хопин предложил мне одну хорошо оплачиваемую работенку.

– Ликвидировать Эллу, – поспешил я продолжить за брата, но он отрицательно покачал головой.

– Нет. Пока нет. Хопин надеялся, что мне удастся использовать положение, которое я в тот момент занимал, и собрать для него кое-какие сведения о Смирницкой. Я не могу сказать сейчас точно, что именно. Прошло четыре с половиной года. Успел все забыть. Да и тогда, в девяносто шестом, я особо не старался напрягать мозги, вникать в подробности. Просто попробовал проникнуть в кое-какие Эллины секреты.

– И что, хорошо эта работенка оплачивалась? – не утерпел и проявил любопытство Серега.

– Неплохо, – неопределенно ответил мой братец.

Вдаваться в финансовые нюансы у него желания не было. А я не стал его напрягать. Просто спросил:

– И раздобыл эти сведения?

– Нет, – покачал Леонид головой. И еще раз добавил: – Естественно, нет. Добился только того, что насторожил Эллу. Дура дурой в житейских вопросах, она порой умела быть проницательной, и после пары моих попыток вызвать ее на разговор о ее делах начала бросать на меня косые взгляды. И тогда я решил, что лучше синица в руках. Так и сказал тогда Хопину. Вот тогда-то впервые и зашел разговор о том, что Смирницкую надо убрать. Притом срочно. И сделать все так, чтобы ни у кого не возникло и мысли о том, что это заказ. Чтобы менты были уверены в том, что это обычная бытовуха. Хопин почему-то очень боялся, что смерть Смирницкой при сомнительных обстоятельствах сразу могут связать с его именем.

– Так в чем же пересеклись их дорожки? – задумчиво пробормотал я. – Смирницкой и Хопина?

– Не знаю. Да и не пытался узнать. Не мое это дело.

– Твоим делом было убить?

– Я сначала отказывался. Но Хопин нажал. Предложил приличные деньги. И наконец рассказал мне сценарий…

– Тот, в котором должен был быть подставлен твой брат?

– И задействована Ангелина, – добавил Леонид.

– Как же вы убедили ее принять участие в этом кошмаре? Такую законопослушную. И совсем не способную на какие-то решительные поступки.

Братец повернулся к жене, легонько стукнул ногой по ножке ее стула.

– Лин, а Ли-ин. И как же действительно удалось соблазнить тебя всей этой авантюрой? «Такую законопослушную», – передразнил он меня. – Кстати, она подписалась на все это без особых раздумий. Ее больше беспокоило то, что мы со всего этого будем иметь. И не угодим ли в результате на нары. А вовсе не то, что будет убит человек и окажется в тюрьме ее муж.

– Лин, как же так? – Я посмотрел на нервно покусывающую губу Ангелину. – Неужели и правда согласилась так сразу? Или твой муженек нам все врет?

Нет, он не врал. А Ангелина молчала. Сказать ей было нечего.

– Отвечай, когда спрашиваю! – повысил я голос.

– Я не знаю, – еле слышно пробормотала она. Изложить на бумаге все подробности убийства Смирницкой далось ей не в пример легче, чем рассказывать об этом вслух. Перед видеокамерой. И перед аудиторией, какой бы она ни была. – Я и правда не знаю. Какое-то наваждение. Какое-то помутнение рассудка… Нет, я не знаю.

– Все она знает, – уверенно заявил Леонид. – Этой сучке просто надоел ее муженек. Вот она и решила поменять его на меня. Вообразила, что я обеспечу ей царскую жизнь.

– Неужели вам с Хопиным было не страшно, – спросил я у брата, – что это дуреха элементарно проболтается на допросе у следователя? Или на суде? Ведь язык у нее, как помело.

– Да нет. Когда надо, она умеет молчать. Да и следак был своим. Так же, как адвокат. С их стороны осложнений быть не могло. А на суде… Ее там допрашивали, как свидетеля, минут десять, не больше, – сообщил мне Леонид то, о чем я знал лучше его. – Да и какие вопросы ей там зададут и что на них отвечать, она знала наперед. Все вызубрила заранее.

– Спектакль был отрепетирован так, что провала быть не могло, – подвел я итог. – Никакого риска. Да, Леня? Все везде схвачено?

– Все везде.

– А ты не боялся, что после того, как вы с Ангелиной выполните все, что от вас требуется, то станете больше не нужны доброму дяденьке Хопину? Более того, превратитесь в людей, которые знают чересчур много и могут доставить ему неприятности. Скажем, попробовать шантажировать. Или проговориться. А поэтому вас надо убрать.

– Я это полностью исключал. Если бы, скажем, погиб или пропал я или Лина, то какой-нибудь дотошный опер мог бы связать это с недавней гибелью Эллы и посадкой моего брата. И в результате новый виток этого дела. А Хопин, я повторяю, боялся, как смерти, что может оказаться засвеченным его имя. Даже пусть у кого-то возникнут обычные подозрения, не подкрепленные фактами, – этого ему уже было достаточно. Кстати, поэтому, насколько я понял, он не заказывал Эллу обычному профи.

– М-да, странный мужик, – задумчиво пробормотал я.

И тут в разговор вновь вмешался Серега:

– И сколько же фишек ты на этом поднял? – Его, похоже, интересовали только финансы.

– Мне хватило, – снова не стал вдаваться в подробности Леонид. – К тому же Хопин обещал мне поддержку в дальнейших делах.

– И оказал? – спросил я.

– А-а-а… – разочарованно махнул рукой мой брательник. – Не в той мере, что я рассчитывал. Кто я ему? Не брат и не сват. Так какого же рожна ему на меня тратить время?

– Действительно, – усмехнулся я. – Какого рожна? Должны быть благодарны уже за то, что вас не замочили, как Эллу, после того, как вы стали никому не нужны. И даже дали вам какие-то деньги.

– Хм-м… – неопределенно мотнул головой Леонид. Похоже, он был со мной совершенно согласен.

– «Хм-м», – передразнил я его. – Давайте-ка рассказывайте теперь о самом главном. О том, как мочили Смирницкую. И как подставили Константина. Со всеми подробностями. Кто начинает?

Желания начинать ни у кого не было. Сидели оба скромно, потупив взоры.

– Ну, – подстегнул их я. – Ангелина.

– Но я же все написала.

– А теперь расскажи. Кому принадлежала идея подставить твоего бывшего мужа? Кто выдумал номер с тропинкой, ведущей к проему в заборе, и двумя нитками от одежды, которые там нашел прокурорский следак? Кому пришло в голову подсыпать Константину снотворное и снять с него, спящего, отпечатки на нож и побрякушки, которые выкопали на участке? Ангели-ина! Кому?!

– Прокурору, – проныла она.

– Точно? Не Хопину? И не Леониду? И не тебе?

– Я не знаю. Я точно не знаю. – У Ангелины на лбу выступили капельки пота. – Прокурор приезжал в Лисий Нос накануне, когда Константин был на смене. Осмотрел участок, показал, где надо закопать нож и золото, где сделать дырку в заборе и куда нацепить две нитки. Осмотрел аптечку. Выбрал снотворное. И, наконец, рассказал мне, что отвечать на допросе.

– Итак, прокурор, – сказал я.

– Да.

– Его имя? Фамилия?

– Вы разве не знаете? – наивно похлопала ресничками Ангелина.

– Знаю. Но я хочу, чтобы его назвала ты. Перед этой видеокамерой. Я жду!

Ангелина беспомощно сморщила рожицу. Наверное, эта гримаска должна была отражать напряжение, с которым сейчас трудились мозги у несчастной девицы. Безрезультатно трудились.

– Не помню, – качнула она головой. – Прошло столько времени…

– Так. Ясно. Леонид, подскажи своей женушке.

– Фамилию следака? – безразлично переспросил мой брательник. И без затруднений припомнил: – Муха.

– А адвоката?

– Не знаю. Я с ним не встречался. Ни я, ни вот эта вот, – Леонид кивнул на жену, – курица. А зачем? Нам хватило общения с прокурором за день до того, как все и произошло. Этот нудный мудак запарил меня своими ЦУ. Прокапал все мозги так, будто я собирался мочить президента, а не обычную бабу. Но все оказалось гораздо проще, чем он воображал…

– Как оказалось? – подстегнул я Леонида. – Рассказывай. Я хочу знать все про это убийство.

Про убийство Смирницкой я знал все и без признаний своего братца. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы еще четыре года назад воссоздать у себя в воображении весь ход событий, что произошли той ненастной августовской ночью.

Ангелина наболтала мне в чай диморфазола, дождалась, когда я доберусь до спальни и отрублюсь, а потом спокойно отправилась на веранду чистить грибы. В соседнем доме в это время улеглись пораньше в постель Леонид и Смирницкая.

– Как сейчас помню, – смаковал мой младший брат перед камерой, – что эта овца не могла успокоиться больше часа. Приставала ко мне так, словно нажралась возбудителя. И плевать ей было на то, что я ныл, будто у меня болит голова. Ей нужен был трах. А я боялся, что судмедэксперты, когда труп окажется у них на столе, определят, что покойная незадолго до смерти занималась сексом. Сопоставят группу спермы моего брата с той, которую обнаружат у нее во влагалище. А когда они не совпадут, то призадумаются. И из-за этого могут возникнуть проблемы. Ну, в общем, от Эллы я кое-как отбился, дождался, когда она покрепче заснет, и отправился к Ангелине…

…И Леонид отправился на соседнюю дачу – убедился, что старший брат спит так, что его не разбудить, даже стреляя над ухом из пушки. А тем паче снимая с него отпечатки пальцев на нож и побрякушки из золота.

Итак, все было готово. Смирницкой оставалось жить меньше часа.

Правда, возникло одно маленькое осложнение. Хотя и осложнением-то его назвать было нельзя. Скорее – небольшим изменением в сценарии…

– …Какого-то черта Элла проснулась, пока я ходил к Ангелине, – фыркнул Леонид, – и принялась лазать по дому – искать, куда же я делся. Совсем голая, дура. Как амазонка. И в результате голой и умерла. К тому же не тихо-мирно в постельке, а в гостиной, где как раз на столе и лежал нож, которым я собирался ее замочить. Впрочем, не все ли равно, где умирать. И в каком виде. Мертвякам наплевать, одеты они или нет.

– А дальше?

– А дальше я прошелся по дому, постарался везде стереть свои отпечатки. Прибрался в машине. А потом прихватил Эллино золотишко и ножик и снова отправился к Ангелине. Смирницкая к тому времени уже начала коченеть.

– Между прочим, – задал я вопрос, который не давал мне покоя больше четырех лет, – насколько я знаю, Элла была убита одним-единственным очень профессиональным ударом. Где ты набрался подобного опыта?

Леонид пожал плечами.

– Нигде. Никого раньше не резал и заранее не тренировался даже на манекенах. Знал чисто теоретически, что бить ножом надо под левую грудь. А еще был наслышан о том, что с одного удара в область сердца сразу убить человека очень непросто. И я заранее подготовил себя к тому, что Эллу придется нашинковать. И основательно перемазаться в крови. Короче, настроил себя на то, что работенка окажется грязной. И был весьма удивлен, когда все получилось так, с первого раза. Я ткнул Эллу ножом, и она сразу осела на пол. Даже не застонала, даже не пискнула. И, по-моему, не успела сообразить, что же произошло. Я попробовал найти у нее пульс. Пульса не было. Дыхания тоже.

– Так. Все ясно. Ты с первого же удара прикончил Смирницкую, убедился в том, что она мертва, стер свои отпечатки в машине и в доме, прихватил вещдоки и пошел к Ангелине. Дальше вы поднялись в спальню, где спал Константин, – продолжил я за Леонида, – и сняли с него отпечатки на нож, часы и рыжевье. Я верно все говорю?

– Все верно, – кивнул братец. – Потом я напялил Костины кроссовки, вышел в сад и выкопал там две ямки. Как раз в тех местах, где мне указывал Муха. В одной спрятал нож. В другой – золотишко. Потом вернулся в дом, кинул палочку Ангелине…

– Чего-о-о?! – Я выпучил глаза. – Что, только-только прикончив одну любовницу, ты тут же принялся заниматься любовью с другой? И тебе было плевать?

– У меня крепкие нервы, – хмыкнул мой братец.

– А тебе, Ангелина, – посмотрел я на бывшую женушку, – тоже все было до фени?

Она пожала плечами и ничего не ответила. А я не стал ее напрягать на ответ. Если честно, то я уже пресытился откровениями этой парочки. Так, что тянуло блевать. И хотелось поскорее закончить с допросом.

– Леонид, у тебя есть что добавить? – спросил я у братца.

– Нет.

– У тебя, Ангелина?

– Нету. Что, мы закончили? – Она с надеждой посмотрела на меня.

Этот допрос достал ее еще больше, чем меня. Что ж, я ее мог понять. И не хотел бы оказаться на ее месте. Так же как и не пожелал бы ей оказаться на моем месте четыре года назад.

– Да. – Я выключил камеру. – Можешь отдыхать. А с тобой, дружок, – я подошел к Леониду и хлопнул его плечу, – разговор еще не окончен. Сейчас возьмешь ручку, бумажку и все, что рассказывал перед камерой, изложишь в письменном виде.

– А потом вы отвезете меня в лес и заставите вырыть могилу, – спокойно продолжил за меня младший братец. Надо отдать ему должное, держать себя в руках он умел. – Или закопаете мой труп где-нибудь здесь? Не отходя далеко?

– А с чего ты взял, что вообще кто-то собрался тебя убивать? – улыбнулся я. – Нам не нужен твой труп. Нам нужен ты. Живой.

– Чтобы отдать ментам? В комплекте с этой кассетой, – Леонид кивнул на видеокамеру, – и теми бумажками, что я сейчас испишу показаниями?

– Нет, – заверил я братца. – Ментам тебя отдавать тоже никто не намерен. А кассету и бумажки с вашими откровениями недолго и уничтожить. И отправишься ты, Леонид, на все четыре стороны. А мы про тебя забудем. Вот только для этого придется тебе расстараться – выполнить для нас небольшую работу.

– Так я и знал, – хмыкнул мой брат. – Вы уверены, что я подпишусь?

– Куда же ты денешься? Или забыл, как валялся недавно на этой кроватке? Мы можем и повторить. Все по полной программе. А потом действительно передадим тебя мусорским. А они, в свою очередь, отправят тебя в «Кресты» или на «Лебедевку». Ах как там будут рады свежему петушку. Так что мой тебе добрый совет: соглашайся, Леня, не думай. Работенка, кстати, несложная. И даже негрязная.

Эта работенка заключалась в том, чтобы замочить Хопина. То, что казалось мне бредом и авантюрой, заведомо обреченной на бесславный провал. Против которой я так упорно возражал еще накануне на толковище. И на которой все-таки настояли Гроб, Комаль и компания.

– Ну и как? – равнодушно поинтересовался я у Леонида. – Соглашаешься? Или идешь на кроватку? Выбор, согласись, небольшой.

– Действительно небольшой, – вздохнул Леонид. Поднялся со стула, бросил взгляд на кровать. – Нет уж, спасибо. Пяльте на ней лучше эту буренку, – кивнул он на Ангелину. – А я уж как-нибудь… Рассказывайте, что надо делать.

Глава 6УВИДЕТЬ ХОПИНА – И УМЕРЕТЬ («Если у вас нету брата…»)

– А делать тебе предстоит следующее. – Гроб отложил в сторону несколько листов, на которых Леонид четким каллиграфическим почерком продублировал то, о чем недавно говорил перед камерой. – Завтра утром ты должен созвониться с Аркадий Андреичем Хопиным и договориться о встрече. Скажем, на вечер.

– Он не примет меня, – сказал Леонид, но его заявление не произвело на Гроба совершенно никакого эффекта.

– Должен принять, – произнес он тоном, исключающим какие-либо возражения. – Ведь от этого зависит все твое будущее. А тут у тебя лишь три дорожки: налево пойдешь – могилу себе обретешь; направо пойдешь – опущенным будешь, отправишься по этапу по мокрой статье и ближайшие лет пятнадцать проведешь в бараке для петухов; и, наконец, прямо пойдешь, расстараешься так, чтобы все, о чем я тебя сейчас попрошу, срослось, – останешься цел-невредим, и больше никто не будет иметь к тебе никаких претензий. Я так думаю, ты выберешь третий путь?

– Да. Только не представляю, как добиться аудиенции с Хопиным.

– До завтра есть время. Вот и потрать его с пользой. Подумай. А дальше вот что тебе предстоит. – Гроб достал из пластмассового футляра массивные часы на тоненьком кожаном ремешке и продемонстрировал их Леониду. – После того, как ты договоришься с Хопиным о встрече, мы на твоем «пассате» поедем к нему в Александровскую. И там я дам тебе поносить эти нарядные часики. Непростые часики, а с секретом. – Серега нажал на какую-то кнопку, и циферблат часов откинулся в сторону, обнажив небольшую полость, заполненную сероватым порошком. – Щепотки этого зелья достаточно для того, чтобы угробить стадо слонов, не говоря уже о такой старой развалине, как наш Аркадий Андреевич. Вот в твою задачу и входит скормить ему чуть-чуть этой отравы.

– И как вы себе представляете, я смогу это сделать? – Леонид с интересом разглядывал часики. Нечто подобное он видел в кино про агентов разведки, читал про это в шпионских романах. И вот ведь оказалось, что такие игрушки существуют в реальности. – Думаете, я просто возьму стаканчик с водой, разболтаю в ней ваш порошок, потом разожму Хопину челюсти и волью ему в рот это пойло?

– Думать должен ты, а не я, – заметил Серега. – Твоя жизнь на карте. Не моя. Так что сам изобретай вариант, как, встретившись с Хопиным, подсунуть ему этот яд. В принципе, я вижу один вариант – отвлечь чем-то его внимание и незаметно сыпануть зелье в кофе или в коктейль. Придумаешь другой способ – так и ништяк. Флаг тебе в руки. Мне надо, – поднял Гроб вверх указательный палец, – чтоб Хопин сожрал эту отраву. И совершенно до фонаря, выпьет ли он это с кофе или ты ее всыплешь ему в рот, насильно разжав зубы ножиком.

– Ладно. Предположим, я сумел скормить ему эту гадость. Он помер. Все хорошо. Ваше задание выполнено. Вот только уже через пять минут после Хопина сдохну и я. Уж об этом его охранники позаботятся – можно не сомневаться. Так какой же мне смысл…

– Есть смысл, – перебил Леонида Гроб. – Дело в том, что сразу от этой отравы он не загнется. Сам я этой штуковиной, правда, ни разу не пользовался, но в инструкции читал, что человек, которому она попадает внутрь, лишь часов через шесть начинает ощущать легкое недомогание. Потом появляются тошнота, резь в желудке, слабость, потливость. Потом судороги. Потом паралич. Ну а потом пациент мечтает уже не о том, чтобы выжить, а о том, чтобы сдохнуть. И поскорее. Не знаю, скоро или не очень, но это ему гарантировано наверняка. Еще не было никого, кто сумел бы сожрать эту гадость и не отправиться к праотцам.