Парни с обложки Ветрова Ольга
– С раздельным обучением мальчиков и девочек, что ли?
– Да, девочкам там делать нечего, – согласился Влад. – Я был военным корреспондентом, Катя.
– В Чечню в командировки ездил? Ничего себе! По своей воле – на войну...
– Я снимал смерть. Но я снимал и победу. Там все настоящее, а здесь – сплошной фотошоп, – скривился он. – Три дня в солярии, с ног до головы облиться маслом, выставить антицеллюлитный свет. А в результате в журнал все равно пойдет голова безголосой певички, а тело – какой-нибудь стриптизерши. Иначе на ее концерт никто не придет.
– Как тебя из горячих точек в нашу фирму-то занесло? – поинтересовалась Катя.
Они остановились на самой верхней ступеньке возле какой-то двери. Влад достал пачку сигарет, предложил Кате, но та отрицательно покачала головой.
– Ранило меня. Подорвались мы на фугасе. Все в «УАЗе» – насмерть. А я – живой. Заштопали, зашили. Как новый стал. Но на войну меня больше не пустили: мол, надоело твои больничные оплачивать, да и на командировочных стали экономить. И жена двойню родила, вцепилась: никуда тебя не отпущу, детям отец нужен. А потом и война вроде как кончилась.
Он сказал это почти с сожалением. Катя, конечно, слышала, что есть упоение в бою, но сама в это не верила. Да, экскурсия получилась вовсе не по театральным закоулкам.
– Короче, разругался я со своим начальством, пришлось искать другую работу, – продолжил вечер воспоминаний Влад. – Везде испытательные сроки и копеечные гонорары. У Горчакова хоть платят нормально. Правда, работа не совсем по специальности. Слежка, скрытая камера, охота за компроматом. Обслуживание VIP-тусовок в «Горячем». От моделек уже зубы сводит. Ты знаешь, третий тост своего розового «Кристалла» эти блондинки пьют «За любовь!» и при этом глупо хихикают. Понятно, что любовь для них – не вздохи на скамейке, а вздохи в бунгало на Мальдивах. А ты знаешь, какой у нас третий тост? Тот, который не чокаясь. За тех, кто не вернулся. А четвертый: чтоб за нас не пили третью рюмку...
– Из войны в гламур – контраст слишком резкий, – поняла Катя.
– Не то слово. Там все настоящее и люди, и звездочки, и награды. А здесь – одно фуфло.
Итак, у фотографа Влада оказалось прошлое военного корреспондента. А это значит, что, во-первых, он презирает весь этот глянец и золотую молодежь. Во-вторых, он – человек из ближнего круга. Фотографов вообще в какой-то момент перестают замечать. И он вполне мог слышать обрывки разговоров и узнать про игру. В-третьих, из «горячей точки» он без проблем мог привезти что-то типа снайперской винтовки. В-четвертых, парень – свой в этом театре. Он снимает спектакли для афиш и делает портреты актеров, которые висят потом в фойе. И у него, как у любого фотографа, есть кофр – большая сумка с аппаратурой, с которой его пустили сюда явно без всякого досмотра. Он же свой...
Катя уставилась на этот кофр. В нем вполне может лежать оружие. Настоящее, которое убивает. Влад – идеальный кандидат на роль таинственного игрока. Жаль, что Катя слишком поздно это поняла.
Елизавета Алексеевна Горчакова встречала гостей в театральном фойе. В том числе и невестку с сыном. Вечер обещал быть гламурным, поэтому они чувствовали себя здесь как шахтеры в метро.
Сергея Михайловича Горчакова, как обычно, окружили длинноногие красотки. Он тут же пригласил их с собой на кубок по конкуру в Завидово в следующие выходные. Светик, расцеловавшись с будущим свекром, взяла под ручку будущую свекровь.
– Слава богу, вы опять вместе, – обрадовалась Алла Станиславовна. – Мне было неприятно видеть тебя с этим толстяком, дорогая. Особенно в свете того, что его вчера застрелили...
– Это недоразумение, Алла Станиславовна, – с жаром заявила Светик. – В смысле, наши с ним отношения. Пару раз поужинали в «Галерее», и все. И то я согласилась только ради «Галереи», а не из-за Петра.
– Но еще неприятнее мне было видеть Алешу с этой бледной молью. Надеюсь, здесь ее нет?
– Вы про Катю Чижову? Ха! Да она преследует его, как какая-нибудь маньячка из триллера. Но я стараюсь быть начеку.
И тут возле них остановилась Елизавета Алексеевна.
– Светлана? – Она сделала вид, что удивилась. – Не ожидала увидеть тебя в театре. Думала, с искусством тебя связывает разве что арт-кафе «Галерея».
Светик и Алла Станиславовна переглянулись. Но обе были уверены, что бабушка никак не могла слышать их предыдущие реплики.
– Кстати, а где та милая девочка, которую Алексей привозил в те выходные? С удовольствием пообщаюсь с ней снова, – заявила Елизавета Алексеевна.
«Они что, сговорились?» – занервничала Светик. Что за соревнование? Одна «опускает» Катю и ждет внуков от Светика. Другая считает Светика недостаточно милой девочкой.
Алле Станиславовне тоже не понравилось высказывание свекрови.
– Я предпочитаю, когда Алексей привозит к нам на выходные более ярких барышень, – заявила она и ободряюще улыбнулась Светику. – Хотя множественное число здесь ни к чему. Ему давно пора остановиться на одной. И я, кажется, догадываюсь, кто ею будет.
Влад бросил окурок в урну, нажал какие-то кнопки на кодовом замке и буквально втолкнул Катю в помещение за дверью.
– Это специальный осветительский балкон, – пояснил он. – Я слышал, ты спрашивала. Вот это он и есть. Здесь зрительный зал как на ладони. И сцена, конечно, тоже. Поэтому меня сюда и пускают. Я отсюда спектакли снимаю, когда нужен общий план.
То есть он как бы экскурсию ей устроил. Рассказывает, показывает. Сама доброжелательность. Словно Катя – санитарный врач, возжелавший заглянуть на кухню образцового пионерлагеря. Ей обрадовались, схватили под белы руки, открыли все двери, сняли все крышки с кастрюль. Вот, мол, нам скрывать нечего, у нас тут дети отдыхают, а не бактерии.
Так и Влад. Вызвался проводить, показать, рассказать. Причем о себе. Зачем он это делает? Хотя почему бы ему не поделиться с коллегой своим боевым прошлым? Катя, в отличие от Светика, не скривится: «Кошмар! На войне же нет жидкого мыла, а хозяйственное так сушит кожу...» Не так уж много людей в фирме «Горчаков и партнеры» вообще помнит, кто, с кем и зачем воевал. Хотя, может быть, Олеся и изучит публикации про «чеченский синдром», если решит выйти замуж за какого-нибудь генерала.
Но почему-то Катя была уверена, что фотограф не просто так привел ее именно сюда: как будто про боевое прошлое нельзя поговорить в буфете...
Она огляделась. Осветительский балкон – небольшой, узкий, заставленный аппаратурой – нависал над партером слева от сцены. Высоко. Но вид действительно хороший, особенно в оптический прицел.
Что ж, отступать поздно, да и некуда. Если что, можно очень громко закричать. Пока действо на сцене не началось, ее услышат. Ну не будут же ее убивать на виду у музыкантов, которые как раз устанавливают и настраивают свои инструменты? И на глазах членов оргкомитета, которые все снуют туда-сюда. В присутствии бабушек, которые называются страшным словом?капельдинеры?, так и норовят всучить вам программку и всегда подозревают, что вы сели на чужие места.
– Влад, ты вчера был в театре? – бесстрашно спросила Катя.
– Ага, – не счел нужным скрывать он. – Вчера же был первый день благотворительного фестиваля. Мне заказали фотки.
– Вчера здесь убили Петра Вольского. Говорят, стрелял снайпер. Интересно знать, где же он находился? Может быть, здесь? Раз уж отсюда зал как на ладони...
– Ну, это тебе баллистическая экспертиза скажет. Специальное исследование проведут, траекторию полета пули определят.
– Ты-то что думаешь? Ты же профессионал. Ведь у фотографа и снайпера много общего. Тут оптика и там – тоже. И важно в нужный момент нажать на спуск.
– Действительно, – ободрительно покачал головой Влад. – Интересное наблюдение. Только разница все же есть. Снайпер убивает. А фотограф останавливает мгновение. Иногда на века. Своеобразное бессмертие. Вот выставят мои работы через двести лет...
Он не понимает или делает вид, что не понимает? Она не светскую беседу с ним ведет, а допрос!
– Значит, ты, Влад, не в курсе, кто и откуда стрелял?
– С чего мне быть в курсе? – вполне искренне удивился он.
– Но, может быть, ты что-то заметил своим натренированным взглядом?
– Не знаю. Блики от оптического прицела по залу не бегали.
Неужели он ни при чем? Парень просто прогулялся с Катей до софитов. А теперь они спустятся вниз и разойдутся по своим делам. Он обессмертит второй день благотворительного фестиваля, а она продолжит всех подозревать.
– Спасибо за экскурсию, – сказала Катя. – Пойду искать свое место...
– Подожди, – остановил он ее. – А тебе зачем все это надо?
– Что – все? – напряглась она.
– Ну, зачем ты все эти вопросы задаешь? Выспрашиваешь, высматриваешь, вынюхиваешь?
Да, тон у Влада стал не как у экскурсовода. Нет, он все-таки очень подходящая кандидатура.
– Я уже и так все знаю, – заявила Катя и посмотрела на него в упор. – Долго думала: как же убийца вчера пронес в театр снайперскую винтовку? А потом увидела твой кофр и поняла. Ты принес оружие, ведь так? Ты здесь часто бываешь, тебя не досматривают. Охрана думает, что металлодетектор пищит из-за твоего объектива.
Влад тоже ее разглядывал. Словно решал, блефует она или нет. Стоит ли воспринимать ее всерьез? Колоться или посмеяться над шуткой?
– Ну принес, ну и что? – пожал он плечами.
Катя так и не поняла: это признание, или как? Влад сказал ей, что пронес в театр винтовку, из которой застрелили Вольского. Значит, он и есть убийца!
– Меня попросили, я и принес. Ко мне часто с такими просьбами обращаются. Если кому ствол нужен – ко мне. Есть у меня с войны заначка. И связи всякие. Могу достать...
Это прозвучало как реклама. Мол, и тебе достану, только скажи. Словно фотограф не слышал об уголовной ответственности за незаконный оборот оружия.
– И кто же к тебе обращался? – уточнила Катя.
– Волконский, например. Задал он мне задачу! Почему-то он задумал застрелиться непременно из револьвера. Хотя не все ли равно, если край пришел? Я, конечно, ему ствол достал, но удивился.
Вот это да! Одной загадкой меньше. Что ж, в этом эпизоде все сходится. Может быть, Влад – не неизвестный игрок, а всего лишь оруженосец? Во всяком случае, признался он именно в этом. А мог бы ни в чем не признаваться. Или, наоборот, рассказать весь расклад и прикончить слушателя. Неужели все-таки не он? Но кто же тогда главный злодей?
– А кто тебе снайперскую винтовку-то заказал? – не унималась Катя.
– Вообще-то, я своих клиентов не выдаю, иначе они бы ко мне не обращались. Я про Колю Волконского трепанул только потому, что он у меня больше уже ничего не купит. А тебе болтать об этом не советую. Буду все отрицать, а ты ничего не докажешь. Впрочем, не удивлюсь, если у тебя не получится наболтать лишнего. Потому что клиент попросил не только винтовку в театр, но и тебя на этот балкон доставить. Что я и сделал...
Катя похолодела. Все-таки это ловушка! И сейчас ее будут убивать! А она даже не в курсе – кто?
Между ней и дверью Влад присел на корточки. Расстегнул свой кофр, достал из него какие-то металлические штуки и стал их привинчивать друг к другу. Винтовка, как и было обещано.
Неужели все-таки Влад? Впрочем, глупо стрелять из снайперской винтовки в упор. Или Катя – не единственная мишень?
– Зачем твоему клиенту сегодня винтовка? Вчерашнего мало? – огрызнулась она.
– Он мне о своих планах не докладывает, – спокойно ответил Влад. – Он задания дает, я выполняю, он платит.
– Тебе мама в детстве не объясняла, что убивать нехорошо? – беспомощно спросила Катя.
– А вам, Катенька, никто не объяснял, как опасно совать свой нос в чужие дела?
Катя пропустила тот момент, когда на балконе появился третий. Видимо, дверь открылась и закрылась бесшумно.
Перед ней стоял Олег Черкасский. И, как тогда, в архиве, Катя сразу поняла, что он опасен. Что он – убийца...
19
– Надеюсь, время глупостей позади, и вашей компании адвокатов больше не понадобится адвокат. – Сергей Михайлович Горчаков оставил ненадолго красоток, чтобы провести воспитательную беседу с сыном.
– Глупости бывают разные, – усмехнулся Алексей. – У некоторых – стройные длинные ноги. Думаешь, маме приятно наблюдать их вокруг тебя?
– Сынок, мама-то – женщина умная. На глупости она внимания не обращает. Даже если это весьма приятные глупости...
Они похожи – отец и сын. В обоих чувствуется порода. Сергей Михайлович выглядит, скорее, как старший брат, а не как умудренный опытом и морщинами отец. На многое они смотрят одинаково. На красивых женщин, например.
Еще недавно последнюю реплику отца сын подхватил бы как-нибудь так:
– Естественно, ведь обращать на них внимание – прерогатива мужчин.
Сейчас же Алексей подумал о том, что отцу повезло. Не с глупостями, разумеется, а с мамой.
– Кстати, где сейчас твой дружок? – поинтересовался Горчаков-старший. – Как адвокат со стажем, я бы посоветовал ему вести себя тише воды, ниже травы. Я недавно пообщался с его будущим тестем. И понял, что он очень недоволен той историей. Олегу надо быть осторожнее. Министр намекал, что может и слежку организовать, и телефоны его прослушать. Все что угодно, лишь бы отвадить от него дочь.
– Насколько я знаю, девушка любит поступать назло папочке, – заметил Алексей. – Так что его старания будут напрасны.
Ему ли не знать, сам был таким. «Горчаков и партнеры» основал отец. А сын не торопился становиться респектабельным юристом. Сначала его тоже больше привлекал ресторанный бизнес: официантки, тусовки, выпивка за счет заведения. Но потом у отца случился инфаркт, и сыну пришлось протрезветь и вспомнить кодексы.
– Все зависит от компромата, который удастся накопать, – возразил отец. – На некоторые вещи глаза не закроешь. Так что будьте осторожнее. Я бы не хотел, чтобы ваши похождения обсуждали на правительственном уровне.
– Папа, какие похождения? – возмутился Горчаков-младший. Все-таки иногда респектабельность не помешает. – Что за наветы? Мы тут благотворительный концерт устраиваем, а не оргию.
– Отлично, сынок. – Отец сделал вид, что поверил в чудесное перерождение своего шалопая, да и чужого тоже. – Да вы с Олегом просто пай-мальчики. Надеюсь, и после концерта оргии не будет.
– Что же вам все неймется-то, Екатерина? – с кривой усмешкой спросил Олег Черкасский. – Вот зачем вы сюда забрались? Написано же: посторонним вход запрещен. Что же вы не можете мимо пройти, все время вмешиваетесь? А с виду – рассудительная такая барышня, тихая. В вашем омуте не черти водятся, а какие-то добровольные помощники милиции. Почетную грамоту с Петровки, 38 хотите?
– Если бы я прошла мимо, вы бы убили Милу. – Катя старалась не бояться.
Раньше надо было дрожать. Сидеть дома и дрожать. А не шататься по техническим помещениям в обществе убийц и их оруженосцев.
И все-таки Черкасский! Интуиция ее не подвела. Катя тогда задержала преступника. Никакое это было не недоразумение! Недоразумение, что его отпустили. Поверили в этот бред с игрой. Но ведь Мила подтвердила его слова. Впрочем, она могла и не знать, чем закончится его эротическая фантазия. «Пакт о ненападении» между СССР и Германием тоже имел далеко идущие последствия: пол-Европы прошагали, полземли...
Но, с другой стороны, зачем все это Черкасскому? Он же и так главный игрок. Зачем ему параллельная цепь событий? Здесь нет логики. Просто Катя действительно подозревает всех. А ее второй босс мог случайно заглянуть сюда. Да хотя бы в поисках фотографа, которому фирма деньги платит вовсе не за то, что он прячет в кофрах стволы и шатается по балконам. Может быть, бояться не поздно, а рано? Черкасский просто иронизирует, ей лишь послышалась в его тоне угроза?
– Влад, ты свободен, – кивнул Олег фотографу. – Дальше я сам.
Что – сам?! Они остались на балконе вдвоем. Черкасский смотрел на Катю насмешливо, как на кактус без колючек. Сколько ни старайся, все равно не уколешь.
– Убил бы я Милу, не убил бы я Милу... Вам-то, Катенька, что за дело? – лениво поинтересовался он. – Не шныряли бы вы по коридорам да балконам, устраивали бы лучше свое женское счастье. Оно ведь не в том, чтобы Милу спасти? Или хотя бы попили шампанское в буфете. Где вы еще не «Советское»-то попробуете?
– Вам не про «Советское» шампанское надо думать, гражданин Черкасский, а про советский суд, самый гуманный в мире, – не осталась в долгу Катя.
Помирать, так с музыкой!
– Суд, Катенька, для лохов. А победителей, как известно, не судят. И речь не только о том, что еще мой дедушка на службе советскому народу и коммунистической партии успешно победил нищету в отдельно взятой семье. А еще и о том, что лично я победил серость и скуку. Так что все у меня будет в порядке, дорогуша. Жаль, о вас такого не скажешь. У вас закружится голова, и, скорее всего, вам придется рухнуть с этой верхотуры. Но ничего, потеря небольшая. Лешка, конечно, еще немного помучается чувством вины, если решит, что вы покончили с собой, не сумев пережить наш маленький розыгрыш. Однако Светик сумеет его утешить, не сомневайтесь...
Вот вам прямая и явная угроза. Дождались! И двух мнений здесь быть не может.
– Но разве я вписываюсь в ваш сценарий? – удивилась Катя. – У меня дворянских корней нет.
Она и не предполагала, что когда-нибудь доведется этим хвастаться.
– А мне понравилось переписывать сценарий. Менять его, в зависимости от обстоятельств. И душить мне понравилось, представляете? Та, первая дамочка, сначала согласилась, а потом вдруг заартачилась. Пришлось перегнуть палку, вернее, перетянуть ожерелье, чтобы она весь подъезд не перебудила. С Милой, конечно, все лучше прошло. Она девушка без комплексов. Возможно, ее бы я не стал до конца душить. Но тут явились вы и весь кайф сломали. Я еще тогда решил, что прикончу вас, Катенька. Когда вы заперли меня в этом пыльном гробу, мне так страшно стало! Вы даже мою фамилию не спросили, кредитную карточку не проверили, вообще слушать не стали. Заперли – и все. Будто я лох какой-то! Вор квартирный, которого хозяева застукали. Самое мерзкое – это бессилие.
– Самое мерзкое – это убивать людей, – возразила Катя.
Итак, Черкасский признался, что первая жертва янтарного маньяка – его рук дело. И ему понравилось душить. И он подумывал повторить это с Милой. Значит, он действительно маньяк, а Катя Милу спасла. Никакая это не параллельная игра! Это серия. Хотя третья девушка сюда не вписывается. Там Петр постарался.
– Вы, наверное, очень удивились третьей жертве янтарного маньяка? – предположила Катя.
– Я удивился, что меня так назвали. И, подозреваю, по вашей милости. Вы как-то невероятно быстро связали между собой Милу и ту, первую. Менты бы еще долго репу чесали. А вы – бам – и выдали им все тайны. Черт меня дернул в вашем архиве все это провернуть! Место с историей и со старыми девами вроде вас, Екатерина. Типаж известен. Заняться нечем, вот и суетесь во все дырки. Я понимаю, мужчины вами не интересуются, в постель не волокут. Но есть же масса других занятий. Вот, например, вязать не пробовали? Впрочем, чем больше препятствий, тем выше уровень сложности. Прыжок с табуретки – это одно, а с парашютом – совсем другое.
Так это комплимент или наезд? И при чем тут вязание? Катя занимается наукой. А мужчины пусть волокут, обманывают и предают кого-нибудь другого.
– Хотелось бы уточнить насчет Вольского, – сменила она тему. Если уж убийца решил дать тебе интервью, глупо не включить диктофон и не забросать его вопросами. – Вы застрелили его, потому что он вписывался в сценарий игры? Или чтобы сделать приятное Валерии?
– Ну, сначала я решил, что игра должна стать реальной. Эти полунамеки, отдаленные сходства, декорации... Нет уж, это не для меня. История должна повториться во всей красе. Душить – так душить, стреляться – так стреляться. Колька Волконский хотел зарядить свой револьвер холостыми. Но я шумовым эффектом не ограничился. Заплатил Владу за боевые патроны. Колька-то не разбирается. Здорово получилось! Прямо в сердце, на глазах у восточной красавицы, переполох в особняке. Жаль, что я такое зрелище пропустил. Правда, потом мне его в красках описывали, в том числе и газеты.
То есть смерть Волконского тоже на совести Черкасского? Надо же, он умудряется лишать людей жизни на расстоянии! И даже тюремные решетки ему не помеха. И Влад тоже хорош. Хотя на курок нажал сам Николай, причем при свидетелях. Все же это не самоубийство. Олег и Влад прикончили его без всякой жалости. И без всякой причины.
Фотограф хотя бы имел корыстный мотив. А Черкасский? За что он разделался с Волконским? Они же вроде друзья...
– Думаете, почему я заказал настоящие патроны для револьвера друга? – Злодей словно прочел ее мысли. – Я же сказал: для чистоты эксперимента, для реальности. Мы же не малыши в песочнице. Нам нужны игры, чтобы щекотать нервы! Чтобы был адреналин! Игры для взрослых мальчиков. Жаль, что Лешка не понял, в чем кайф. Испугался чего-то. Пошел на попятную. Хватит, мол, доигрались. Я же только вошел во вкус. Впрочем, для моей игры партнеры не нужны, нужны только жертвы. С Петром вообще все получилось волшебно. Такое совпадение – Петр Аркадьевич! И Лера из-за него спать спокойно не может. Оставалось лишь заманить его в театр. Понятно, что он отличал Малый театр от Большого лишь по коням и дядьке в кресле. Завзятый театрал, ничего не скажешь. Но тут благотворительный фестиваль подвернулся. Я попросил Светика пожужжать нашему авиатору об этом в ушки. Поддержка правительства, освобождение от налогов. Она передала ему приглашение. И он клюнул. Ну а дальше – дело техники. Влад и российская оборонная промышленность не подвели. Винтовка – это для настоящих мужиков. А то сидим в офисе и ничего тяжелее зажигалки в руках не держим. Здесь же – такая мощь! Пришлось, конечно, взять пару уроков, чтобы отдача с ног не сбивала, чтобы пристреляться. Было здорово. Может, Лешка и прав. Сколько можно все на стриптиз да в сауну? Есть и другие развлечения. Застрелить кого-нибудь в театре – это вам не напиться в «Горячем». Требовалось все продумать. Не только жертву заманить, но и оружие пронести, позицию выбрать. Чистый адреналин! А потом еще в новостях про это смотреть. Как все теряются в догадках, строят невероятные гипотезы, комментируют с важным видом. Но наверняка-то знаю, что и почему произошло, только я...
– Сегодня вы решили выйти на бис, – предположила Катя.
– Еще вчера я думал, что игра сделана. И даже стало как-то грустно. А потом Лерка мне поведала о вашей гипотезе. Ну, вы, Катенька, и замудрили! Нет никакой параллельной игры. Есть одна игра – моя. И первый уровень – это дамы с янтарем. Второй – самоубийство Кольки. Что же касается какого-то милиционера с моей фамилией и нечистой совестью, которого вы откуда-то выкопали, то это совпадение и ничего больше. Третий уровень, как и было первоначально задумано, убийство в театре. Однако вы открыли четвертый уровень. За что вам, Катенька, отдельное спасибо. Во-первых, я тут подумал насчет Лешки. Он, конечно, хороший парень, мы знакомы сто лет. Но нужно ли мне делить с ним ресторан, если я и сам могу им управлять? Может, стоит снять сегодня фильм «Убийство в театре 2»? Для пущего эффекта. Все и так в панике. Снайпер в гостях у Мельпомены! А представляете, что начнется, если и сегодня здесь кого-нибудь застрелят? Так и вижу заголовки: «Зрители на линии огня», «Призрак оперы поселился в драме», «Публика сдает билеты»... Или выбрать мишенью Лешкиного отца? Если с дядей Сережей что-то случится, тетя Алла станет плакать не так горько, как остальные его знакомые дамы. У Горчакова-старшего всегда были две страсти: победа в суде и победа в постели. Иногда ему даже удавалось это совмещать...
Не исключено, что жертвой станет и Валерия. Я устал ждать, когда она бросит своего старикана. И уже начинаю подозревать, что она обманывает не его, а меня. Вообще, когда смотришь на знакомых через оптический прицел, видишь их с новой стороны. И не надо делать такое презрительное лицо! Думаю, каждому хочется в марте пристукнуть любимую кошку. А уж как некоторые двуногие умеют доставать! Причем с близкого расстояния. На то они и близкие люди... Ну и, конечно, Екатерина, в сфере моих интересов находитесь вы. Я терпеливо наблюдал, как вы ходите кругами, глядите косо, подозреваете худшее. Вы уже и до Лерки докопались. И эта история с женой и дочерью Вольского больше не скелет в шкафу. Что дальше? Не пора ли вас остановить? А то вы скоро будете знать про меня больше, чем я сам...
– У янтарного маньяка все-таки появится третья жертва? – Катя попыталась усмехнуться, как заяц, который храбрится перед волком.
– Я не янтарный маньяк, – слегка обиделся Черкасский. – Я геймер, причем играющий по своим правилам. Чужие сценарии меня больше не вдохновляют. Не собираюсь копировать ничье прошлое. Но у меня есть задумка насчет вашего, Екатерина, ближайшего будущего. Буквально через несколько минут вы испытаете чувство полета. Конечно, он будет недолгим, мы же не на Останкинской телебашне с вами беседуем. Однако посадка будет жесткой. И, я бы даже сказал, аварийной. Конечно, ваше трагическое падение с балкона не вызовет такого резонанса, как снайперский выстрел. Наверное, бывали похожие ситуации, когда кто-то перебрал и вывалился из театральной ложи. Это лишь немногим оригинальнее, чем упавшая декорация. Несчастный случай, и ничего больше. Но вы не оставили мне выбора. К тому же я слышал, что у киллеров как раз маскировка убийства под стечение обстоятельств считается высшим шиком и ценится дороже.
Конечно, Катю не очень-то утешала мысль, что Черкасский убьет ее не абы как, а так, чтобы войти в призеры конкурса профессионального мастерства киллеров. Ее абсолютно не прельщали ни мягкая, ни жесткая посадка в партере. Она бы предпочла, чтобы посадили Черкасского. Далеко и надолго. Скорее всего, в хорошо охраняемую лечебницу, потому что он явно слетел с катушек от всех этих игр.
Катя судорожно пыталась придумать, как бы ей незаметно, но срочно вызвать на балкон санитаров. Или, на худой конец, следователя Сильянова. Он же выпустил на свободу преступника, который продолжает свои черные дела! Ни одной взяткой от этого не откупишься. Пусть приходит и исправляет ошибки следствия.
Но никто не пришел. Катя была один на один с убийцей. Мало того, откуда-то в зал и в фойе полилась весьма громкая музыка, так что, если бы Катя и решилась позвать на помощь, ее бы не услышали.
– Прошу вас, Катенька, – мерзко улыбнулся Черкасский и сделал жест рукой, словно предлагал девушке прыгнуть с яхты в море.
Катя не двинулась с места. Тогда Черкасский вцепился в ее руку и поволок к перилам. Силы были явно не равны.
Выражение затравленности в глазах жертвы – это то, что особенно приятно любому охотнику. Олег Черкасский сожалел лишь об одном: что нельзя подвести к Екатерине Чижовой компьютерную мышку, щелкнуть клавишей, чтобы появилась длинная, как стрела строительного крана, рука, подхватила надоедливую девицу и скинула ее с балкона. Нет, ему придется мараться самому. Вот досада! Все-таки Мила и та первая дамочка были очень даже ничего. Здесь же – совсем другой вариант.
Конечно, с тех пор, как Черкасский увидел Катю в первый раз, с перекошенным от страха лицом в коридоре архива, она несколько изменилась. Вместо мешковатой одежды – вполне приличный сарафан. И каблуки не дают ей сутулиться. И макияж делает более выразительными черты лица. Да и этих старушечьих очков на ней нет. Но все равно она не в его вкусе. И дело не столько во внешности, сколько во взгляде. Олег привык в глазах женщин читать одно: какой интересный мужчина, к тому же богат, надо попробовать, вдруг повезет?
Эта же девица смотрела на него как на убийцу. Он нутром чувствовал, что она подозревает его, несмотря на рассказ Горчакова, слова Милы и всякие алиби. Она не оставила ему выбора.
Придется подойти к ней, подхватить на руки, но лишь затем, чтобы сбросить вниз, избавиться от нее навсегда.
Мужчины никогда не носили Катю на руках. Какая ирония, что единственный, кто это сделал, – убийца.
– Нормально! Вернее, совершенно ненормально! Стоило мне отвернуться, как они тут же уединились в укромном уголке. Олег, а как же Валерия? Катенька, а как же наша с вами большая и чистая любовь?
Черкасский все-таки бросил Катю. Правда, всего лишь на пол, а вовсе не в партер. У него от неожиданного появления на балконе Алексея просто руки опустились.
Что ж, видимо, не он один знает код замка и умеет бесшумно открывать двери. Черт, но что Горчакову делать здесь? Устраивать сцену ревности? Да какая у него может быть любовь с этой девицей? И почему Лешка появился так не вовремя? Искал их по всем служебным помещениям, что ли?
– Ты что здесь делаешь? – Олег не сумел скрыть изумления.
– Собираюсь войти в роль Отелло, – усмехнулся Алексей.
Он перешагнул через винтовку, которая лежала на полу у входа, и подошел к Кате, которая лежала на полу у перил. Последней он помог подняться. Но отступил от Шекспира: душить не стал.
– С тобой все в порядке? – заботливо спросил он.
Все отлично! Теперь Черкасский просто прикончит их обоих. Вдвоем, конечно, будет веселее. Да и крикнуть «Спасите!» можно погромче. Не исключено, что шансы у них все-таки есть.
Но ничего кричать не пришлось. Горчаков распахнул дверь и приглашающее сказал кому-то:
– Заходите, чувствуйте себя как дома...
На балконе возникли двое плечистых парней. Винтовку они подняли, а Черкасскому заломили руки за спину.
– Какого черта! – пытался возмутиться он.
– Это служба безопасности твоего несостоявшегося тестя, – представил незнакомцев Алексей. – Он поручил им следить за тобой. И они увидели много интересного! А пять минут назад они очень душевно поговорили с нашим штатным фотографом. После чего сообщили мне, что ты, Олег, собираешься испортить нам этот вечер. У них тоже, между прочим, есть винтовка с оптическим прицелом, и они предлагали пустить ее в ход. Но я надеялся, что мое эффектное появление поможет решить проблему без стрельбы.
– Ты же понимаешь, что меня подставили? – Черкасский вышел из образа сумасшедшего маньяка и вернулся к привычному амплуа бедного богатого мальчика. – Лешка, это недоразумение! Эта девица сама меня сюда затащила. Сама мне на шею кинулась. Ее ко мне специально подослали...
– Еще скажите, что и винтовку я принесла, – Катя высунулась из-за плеча Горчакова, который стоял между ней и Черкасским.
– Нет, винтовку принес Влад. Он с ней заодно. Это заговор! И не удивлюсь, если мой будущий тесть приложил к этому руку. Он пойдет на все, чтобы стать несостоявшимся...
– Не надрывайся так, – посоветовал Алексей. – Игра закончена...
20
В «Горчаков и партнеры» творилось что-то невообразимое. Или руководства не было совсем, или оно было не в себе. Почему не явился Черкасский, все узнали из новостей. Правоохранительные органы в кратчайшие сроки раскрыли субботнее убийство в театре, мало того, предотвратили воскресную бойню. Но Горчаков также отсутствовал. Неужели они были заодно?
Ксюша и Лада явились в офис, даже забыв нанести макияж. Еще можно смириться с тем, что один красивый и богатый если и женится, то свидетелями на свадьбе будут замполит и начальник колонии. Но чтобы общество потеряло сразу двух завидных женихов! С кем же тогда устраивать демографический взрыв? Не с инструктором же по фитнесу...
Валерия Стурова вполне могла бы сменить фамилию на?Ступорова?. Она находилась на рабочем месте, но отказывалась отвечать на телефонные звонки, а, читая документы, повторяла трагическим тоном лишь одно:
– Это никуда не годится. Надо переделать...
Когда она тем же тоном «завернула» и выписку из Жилищного кодекса Российской Федерации, коллектив понял, что производственный процесс находится на грани срыва. Нервного.
Все испытали шок от того, что Черкасского опять арестовали. В первый раз можно было подумать: ошибка или происки ревнивого олигарха, к жене которого владелец ресторана «Горячее» воспылал горячей же страстью. Но дважды в одну воронку, вернее, в одну камеру... И все указывало на то, что на этот раз Олегу долго не увидеть ни устриц, ни стриптизерш. Три убийства за ним числятся уже точно, а насчет того, как квалифицировать смерть Волконского, следствие пока не определилось. Кстати, вел уже не Фома Сильянов. В отношении него самого была начата служебная проверка.
Катя узнала все это из интернетовских новостных сайтов. А после работы Надежда взяла ее в оборот и привела в пиццерию. Туда же подтянулась и Мила, которая не знала, плакать ли ей над потерей самого дорого одетого из своих ухажеров, или смеяться, что она еще легко отделалась. Первая его жертва уже холодного пива не выпьет и толстый кусок пиццы с курицей и шпинатом не съест.
– Все-таки интересно, совладелец-убийца – это позорное пятно на репутации юридической фирмы или дополнительная реклама? – задумалась Надежда. Ей не хотелось потерять работу из-за криминала, пусть и VIP-криминала. – Это прокурору судимость карьеру портит. А адвокат с темным прошлым становится ближе и понятнее клиенту, чем какой-нибудь примерный семьянин, что вместе с женой и детками солит помидоры на зиму.
– Это точно, – кивнула Мила. – Зло так обаятельно. Проверено на мне! Олег явился в наш архив, вальяжный, улыбающийся, поигрывая ключами от «Lamborghini Diablo». Я специально уточняла модель...
– Diablo? Это дьявол, что ли? Самая подходящая машина для Черкасского, – провела лингво-стилистический анализ Надя.
– Так вот, явился он в наш архив, такой невозможно богатый, стильный, сильный...
– Да что, мы его не видели, что ли? Дальше-то что было?
– Так вот, явился и говорит: к вам, мол, мой дедушка – князь Черкасский – заглядывал недавно. И забыл свою тросточку. Пожилой человек, что с него возьмешь? А тросточка не простая, а с золотым набалдашником в виде змеи. А глаза у змеи – настоящие изумруды. Короче, не тросточка, а клад! Не находили? – спрашивает. Я и думаю: если бы нашли, тут уже не работали бы, отдыхали бы где-нибудь в бунгало на берегу всем коллективом... Ну и, слово за слово, прокатил он меня на своем «Дьяволе». Через день янтарь подарил. Я решила: ладно, начинает с малого, дальше будет больше. Вот как такому откажешь? У Толика, который за мной ухаживает, ни тросточки с изумрудами, ни дедушки-князя, ни «Дьявола». Вместо этого «восьмерка», мама с дачей в деревне Трухляево и фирма по мойке окон.
– Отлично! Парень борется с грязью. Дело нужное, – оценила Надежда. – Самой, опять же, газетами по стеклу елозить не придется.
– Вот-вот, – поддакнула Катя. – А от миллионеров лучше держаться подальше, и от «дьяволов» тоже.
– Кто бы говорил, – хмыкнула Мила. – Ты сама, Чижик, теперь миллионерша. Сколько, по-твоему, стоит квартирка в районе Патриарших? Конечно, Черкасский немного поколебал мою веру в богатых людей. Но качку я переношу спокойно, если это качка на какой-нибудь яхте.
– Да все мы мечтаем о яхте, а плаваем на надувном матрасе, – философски заметила Надя. – Так что, Мила, хватай своего Толика за швабру, пока другие девушки с пыльными окнами не схватили. Хорошо, что хоть Чижова научилась трезво смотреть на жизнь, а не витать в облаках в небе над Аустерлицем. Эта история вообще пошла тебе на пользу, Катя. Еще одна работа и еще одна зарплата – это раз. Впечатления от Милана – это два. Повышение самооценки – это три.
– Вообще-то, очень скоро после Милана моя самооценка оказалась где-то в Тихом океане, где есть впадина – самая низкая точка земной поверхности.
– Марианская впадина, одиннадцать километров, – подтвердила Надежда учительским тоном. – Возможно, твоя самооценка там и побывала, но потом-то она поднялась на балкон. Кать, это ведь ты вывела злодея на чистую воду! Ведь страшно было, да? Но ты не рыдала и не умоляла о пощаде. Да ты и допрашивала его. Ты молодец!
– Надя, ты что, с географом встречаешься? Или с психотерапевтом? – улыбнулась Катя.
– Я встречаюсь со своим мужем, к счастью, редко. И он после пива или уже лыка не вяжет, или посвящает меня в технологию заливки бетона. Но почему-то никогда не спросит, как идут дела у меня. Что ж делать, мне достался не самый лучший надувной матрас.
– Знаешь, можно обойтись и без яхты, и без матраса, – объявила Катя. – Предпочитаю свободное плавание.
Не нужны Кате никакие мужчины!
Хотя нельзя было сказать, что ее совсем не интересовал сосед. И то, что происходило у его двери. А происходило там странное. Разные люди в разное время приходили, звонили, стучали. Но не получали ответа. С утра Катя в окно видела Аллу Станиславовну. Когда возвращалась домой, звонок мучил Сергей Михайлович.
Около десяти вечера Светик, промаявшись без толку на лестничной площадке минут пятнадцать, позвонила в Катину дверь.
– Где он? – спросила она таким тоном, словно Катя прятала ее жениха под своей кроватью.
– Кто?
– Алекс, кто же еще!
– Я за ним не слежу, – пожала плечами Катя.
– Да чем тебе еще заниматься? – не поверила Светик. – Ты же по десять раз на дню к нему бегаешь. Кстати, квартирка у тебя так себе, – огляделась Светик. – Метраж хороший, но ремонт здесь завершили еще при Сталине.
– Значит, сделано на совесть, – не смутилась Катя. – Тогда за кривые стены могли к стенке поставить.
– Ладно, скажи по старой дружбе, ты сегодня Алекса видела? – В тоне Светика даже появилось теплота.
– Да нет.
Катя видела его вчера. И он, кажется, ее спас. Во всяком случае, помог подняться и стеной встал между ней и безумным убийцей. А она даже спасибо не сказала. Хотя благодарить нужно министра, который организовал слежку. Черкасского бы все равно остановили. Но Горчакову Катя, если честно, обрадовалась больше, чем незнакомцам из спецслужб. Эти парни такие серьезные, а у ее соседа весьма обаятельная улыбка.
Да, самое время думать об этом именно сейчас, когда у Кати в коридоре топчется его невеста.
– Просто Алекса никто сегодня не видел. Ни на работе, ни у бабушки, вообще нигде. И мобильник он выключил. Даже родители дозвониться не могут. И машины его нет ни у дома, ни в подземном гараже. Со вчерашнего вечера как сквозь землю провалился. – Светик казалась искренне обеспокоенной.
– Да, действительно, странно. – Катя тоже напряглась.
Опять какая-то игра? Или продолжение предыдущей? Параллельный игрок существует не только в воображении Кати и он добрался-таки до пусть не прямого, но потомка Столыпина? Нет, не может быть. Игра не просто остановлена. Компьютер выключен и установочный диск разбит. Нет, не так. Уже была серия пенальти и чемпионам вручили кубок мира. Продолжения нужно ждать четыре года. Но за убийство дают больше...
– Может быть, он выключил телефон, чтобы не давать комментарии, —предположила Катя. – Журналисты проявляют активность. Кто знал Черкасского лучше Горчакова?
– Как оказалось, его никто не знал, – нахмурилась Светик. – Безумие какое-то! Мы с Аллой Станиславовной в шоке. Однако мы считаем, что все беды – от холостой жизни. Она веселит тебя в двадцать пять лет, но когда тебе за тридцать, а ты все еще не определился, начинаются проблемы. Загулы вместо тихих семейных праздников. Странные идеи и подозрительные девицы. Нет, не зря человечество придумало институт брака!
Не исключено, что Горчаков выключил телефон, чтобы не выслушивать лекции про институт брака. Мать и невеста, объединившись в едином порыве, словно рабочий и колхозница, стали бы доказывать, что ему давно пора жениться. Это надо было сделать вчера, иначе не избежать тюрьмы, сумасшедшего дома или загула с подозрительными девицами, влюбленными вовсе не в тебя, а в твою кредитную карту.
Скорее всего, Горчаков сейчас именно там – в загуле. Но Светика лучше не расстраивать. Тетушкин сервиз рискует пострадать. Незваная гостья и так на взводе. Все оказалось бесполезным. Особенно геройство ее жениха, который, стиснув зубы и сжав кулаки, сделал вид, что Катя Чижова ему не противна, а даже наоборот. Все ради друга, который оказался не друг и не враг, а убийца, которого не довела до добра холостая жизнь. Единственная надежда: его отрицательный пример подвигнет Алексея наконец-то остепениться ради тихих семейных праздников со Светиком на пару.
– Все будет в порядке, – не сомневалась Катя. – Твой жених объявится: живой, здоровый и с кольцом.
– Я в этом и не сомневаюсь. – Светик снова задрала нос. – Может, он вообще от тебя сбежал, ты же все время ломилась в его квартиру...
Как только Светик села в такси и укатила в сторону Тверской, в небе сверкнула молния. Катя и не заметила, как над центром Москвы сгустились тучи. Ей ли не знать, что летние грозы налетают внезапно. Но лучше не вспоминать про грозу, внезапные порывы ветра с дождем и страсти с обманом. Не было этого. Потому что то, что было, – ложь...
Катя стояла у окна и старалась не вспоминать. Она просто смотрела на улицу. И увидела Алексея Горчакова. Живого и здорового. Зря Светик волновалась. Он вышел из подъезда, щелкнул сигнализацией, но фарами мигнул вовсе не серебристый джип, а красная «Феррари». В нее он и сел, чтобы умчаться по мокрой мостовой. Хорошо, что не «Diablo».
Кате показалось, что машина взяла с места слишком резко и поехала слишком быстро. Но иначе на «Феррари», наверное, не ездят.
Очевидно, Светику не о чем беспокоиться. Похоже, жених осуществил ее мечту – купил ей спортивный автомобиль, а теперь отправился на нем покупать ей кольцо. Совет да любовь!
Молния сверкнула снова. И Катя заметила прямо перед своими окнами маленькую фигурку. Старушка в давно вышедшем из моды дождевике стояла под ливнем и, запрокинув голову, смотрела на Катю.
Это именно то, что ему сейчас нужно. «Enzo Ferrari» – человек и автомобиль.
Ночная дорога и брызги дождя. От себя не убежишь. Но можно попытаться уехать. Ведь машина – почти болид?Формулы-1?.
Как так вышло, что он остался один? Друг в могиле, второй друг – в тюрьме. Уже проходили, но на этот раз досрочного освобождения не будет. Да и что это за дружба, когда за пазухой не камень даже, а винтовка?
Никто никого не знает, даже того, с кем знаком с детства. С кем пробовал свой первый стакан портвейна, а позавчера пил пиво «на твой вкус». Но в его вкусе – душить женщин и расстреливать мужчин. Бред какой-то! В голове не укладывается. Чужая душа – потемки. И Алексей заблудился.
От вчерашнего дня осталось ощущение нереальности и мерзости. Ну не способен Олег на такое! Они же так похожи! И столько времени проводили вместе. Почему же Горчаков не заметил оскала зла? Еще и помогал. С самого начала его мутило от плана Олега. Но он выполнил его. Не мог не выполнить, потому что Олег сделал бы для него то же самое, если бы Алексей угодил на нары.
По недоразумению. Алексей бы угодил туда по недоразумению, на худой конец, за гонки на «Энцо Феррари» в не слишком трезвом виде. Но чтобы убивать... Умышленно и беспощадно. Даже Кольку не пожалел. Кольку, с которым они менялись джинсами в десятом классе!
В голове не укладывается. И нигде не укладывается. Нет такого чемодана, куда это все можно было бы запихнуть и отправить подальше. Разве только погрузить в «Феррари» – и вперед, сквозь дождь и ночь.
Почему-то старушка показалась Кате подозрительной. Нетипичная бабулька. Не сидит дома, не пьет чай с вареньем и не смотрит сериал, а бродит в потемках в ненастье. Возможно, она жила здесь когда-то, когда квартиры еще не стоили миллион, потом дети убедили ее продать хоромы и купить что-нибудь попроще на окраине. Вот и остается ей иногда приходить, вспоминать молодость и вид из окна.
Вскоре старушке надоело мокнуть, и она зашла в подъезд. Наверное, все-таки чья-то гостья. Заметила, что свет в нужной ей квартире не горит. Стояла и раздумывала: идти или поздно уже? Совсем чужих консьержка не пустит. Так что это или гостья, или бывшая хозяйка.
Читать бесплатно другие книги:
