Парни с обложки Ветрова Ольга

21

Наверное, это невежливо – заявлять человеку, что его место на том свете. Но являться из загробного мира, чтобы напугать живых, тоже не признак хорошего тона.

Призрак вошел в Катину квартиру и закрыл за собой дверь.

– И что, ты даже не предложишь тетушке чаю? – возмутился он, вернее, она. – Всегда я говорила: бестолковая жена у Володьки. Лучше бы мне тебя на воспитание отдали. Я бы научила тебя и манерам, и на фортепиано играть.

Этого не может быть! Кате захотелось ущипнуть себя. Мертвые не возвращаются и не требуют чаю! Неужели у Катиной тетушки имелись причины спасаться бегством и объявлять себя скончавшейся?

Ей все это снится? Существует лишь такое объяснение.

– Ну что ты на меня смотришь, как буржуй на революцию? – проворчала гостья. – Меня не надо бояться. Я не кусаюсь, что бы там тебе ни внушила твоя матушка. Мы с Машей с самого дня знакомства терпеть друг друга не могли. И почему, собственно, я должна ее любить? Не я ее выбирала, не я с ней жила, не я, в конце концов, запила от такой жизни. Но ты, Екатерина, дело другое. В тебе все-таки моя кровь. А я никогда не была слабаком, как твой отец. И никогда не была замужем за слабаком, как твоя мать. Думаю, в этом ты похожа на меня...

– Но вы же умерли! – в отчаянии повторила Катя.

– Ах, это? – Тетушка Агриппина наконец-то обратила внимание на эту маленькую деталь. – Да не умирала я. Просто так нужно было.

– Как с Петром III?

– Хватит о всякой ерунде! Сколько можно держать меня в прихожей моей собственной квартиры? Поставь, наконец, чайник. Я промокла, и мне просто необходимо горячее питье, – распорядилась генеральша.

Кате оставалось только исполнить приказание. Есть поставить чайник!

Погрев руки о большую чашку, Агриппина Ивановна соизволила рассказать племяннице о своей кончине и не только.

– Не умирала я. Жила себе спокойно. В этом доме, на два этажа ниже. Но однажды явился ко мне сосед. Оболтус, конечно, но симпатичный. Опять же, из князей. Алексей Горчаков. Явился и говорит: «Вы должны переехать в точно такую же квартиру, двумя этажами выше. Она как раз освободилась». Конечно, освободилась, Наталья Федоровна же умерла. Ей уж под восемьдесят было. И в самом деле, квартира точно такая же, нам ремонт в один год делали, даже обои одинаковые клеили. «А потом, – говорит, – вы должны будете свою квартиру подарить своей племяннице. Жить же можете где захотите». Я захотела – в Подмосковье, в элитном доме престарелых. Это бывший правительственный санаторий. Там живут бабушки и дедушки владельцев заводов, газет, пароходов. Есть и киноактрисы, от которых когда-то сходили с ума. Кормят, как в ресторане «Прага». И обстановка такая же шикарная. Физиопроцедуры каждый день. Обслуживающий персонал бегает: «Чего изволите?» А я одна жила в своих хоромах. Ни убраться как следует, ни помыться: голова кружится начинает. Сумки с продуктами таскать тяжело, за лекарствами ходить далеко. Когда я узнала, какие цены в этом санатории для доживающих свой век, поняла, что мне даже генеральской пенсии не хватит. А тут вдруг – такое предложение! На ловца и зверь бежит. Так что мы с этим мальчиком быстро договорились.

Катя, как заведенная, размешивала ложкой свой чай. Хотя пила его без сахара. Нечего там было размешивать, Катя делала это машинально. Она думала, что больше потрясений не будет. Что сильнее, чем Черкасский вчера на балконе, ее уже не удивить. Неприятнее, чем Горчаков тогда в ресторане, не поразить. Она ошибалась.

Опять обман и закулисные игры. Эти люди просто не умеют без них! Они выковыривают устриц и делают вид, что это вкусно, хотя на самом деле мечтают о селедке с жареной картошкой. О дне рождения жен им напоминает секретарша. Они бы хотели поиграть с детьми, но для этого нужно лететь в Лондон в закрытую школу...

Так чего же добивался Горчаков, провернув эту квартирную аферу? Он заставил тетушку Агриппину поменять свою жилплощадь на квадратные метры дверь в дверь с ним. А потом отправил ее в VIP-богадельню, за это старушка подарила квартиру своей племяннице Катерине. А им сказали, что тетушка скончалась и написала в ее пользу дарственную.

Не исключено, что все это затевалось как раз ради того, чтобы однажды поздно вечером под гром и молнии скончавшаяся тетушка воскресла. Эта компашка отвалит бешеные тысячи, лишь бы посмотреть, какое у Кати при этом будет лицо. Но никто не выскакивает из-за угла и не кричит: «Розыгрыш!» Зрителей вообще не оказалось.

– Вот тогда-то я и поняла, что ты в меня, Екатерина, – торжественно провозгласила тетушка. – Этот смазливый мальчик устроил все это ради того, чтобы ты стала его соседкой. Денег отвалил – жуть! Провернул все буквально за один день. Вот что значит – юридическая подкованность. Часть моих вещей перенесли сюда, остальные вместе со мной отвезли в Подмосковье. По-моему, все хорошо устроилось. Все довольны...

– Я бы так не сказала, – вздохнула Катя. – Никогда не жила в центре Москвы, нечего и привыкать. Опять купилась, как маленькая. Хотя очевидно, что все это не про нашу честь.

Бойся мечты, она может сбыться и обмануть тебя. А говорят, бомба в одну воронку дважды не падает. Горчаков же устроил повторный налет. И опять не промахнулся.

Ну почему она такая дура? Почему решила, что ею заинтересуется такой мужчина? Что кто-то подарит ей такую квартиру? Это не ее уровень. Вот если бы она «Запорожец» унаследовала или коллега Надиного Кирилла со стройки ее в чебуречную пригласил... Это то, чего она достойна.

Она никто, звать ее никак, смотреть не на что. А туда же!

Катя решила, что можно быть самой собой. Не стараться ни для мужчин, ни для престарелой тетушки. И при этом получить что-то, кроме отдельной комнаты в квартире родителей. Смешно!

Вот Горчаков и веселился. Особенно когда встретил ее с мусором. Что он тогда сказал? «Ну тогда вы – первая барышня в этом доме и в окрестностях, кому это элитное жилье досталось не по наследству и не от спонсора».

Ха! О наследстве ей остается только мечтать. Она – содержанка Горчакова. Причем дело не в том, что мужчина увлекся женщиной и подарил ей уютное гнездышко для романтических встреч. Ее содержат не из-за любви, а чтобы поиздеваться. Или с какой-нибудь еще далеко идущей мерзкой целью. В лучшем случае, из чувства вины.

– Тетя Груша, вы можете возвращаться из своей элитной ссылки, – сказала Катя. – Или сдавать эту квартиру и самой оплачивать свой санаторий.

– Это твоя квартира, Екатерина, – нахмурилась тетушка. – Я бы все равно тебе ее завещала. Не совсем же я бесчувственная. Представляю, как вы там живете. В подъезде пахнет кошками, лампочки не горят. То воду отключат, то свет. Под окнами благоухают мусорные баки. И до работы ты добираешься полдня... Так что квартира твоя, даже и не сомневайся. Но мне было приятно, что о моей племяннице заботится такой милый молодой человек.

Вот в это Катя верила. Для тетушки ценность женщины определяется мужчиной, который рядом с ней. Ведь с ней-то рядом был генерал.

– Вернее, я думала, что он милый, – продолжала Агриппина Ивановна, – но сегодня по телевизору увидела этого убийцу из театра. И вспомнила, что они вместе с Горчаковым мне не раз и не два на глаза попадались. Вдруг они – одна шайка?

– И вы решили меня предупредить об опасности? – умилилась племянница.

– Вот именно. Хотя у нас был уговор, что я как бы умерла. И даже консьержка должна была это подтвердить. Я не смогла усидеть на месте. Вдруг тебе грозит опасность? Кому тогда мои хоромы достанутся? Мамаше твоей? Чтобы она сдавала их и покупала папаше водку?

– Папа, между прочим, сегодня в клинику лег. Сам, – сообщила Катя. – Печень подлечить, сердце проверить. Я завтра ему кефир и бананы повезу.

– А давай вместе отвезем, – неожиданно смягчилась тетушка. – И вообще, раз я тебе такой трехкомнатный подарок сделала, будь добра меня раз в неделю навещать. Бананы и кефир я не люблю. А вот от клюквенной настойки и персиков не отказалась бы. Но сначала успокой меня: не опасен твой ухажер-то?

– Тетя, ну какой он мне ухажер!

– А зачем же тогда он тебя по соседству поселил?

– Чтобы поиздеваться... Или назло своей невесте. У него невеста есть. Так что мне он никто.

– Надо поблагодарить его за такое издевательство.

– При первой же возможности я это и сделаю, – зловеще пообещала Катя.

– Делай что хочешь. Только не сомневайся: эта квартира – твоя. И по документам, и вообще.

Тетушка заставила Катю вызвать такси, проводить себя до машины, оплатить дорогу в Подмосковье и помахать ручкой вслед отъезжающему автомобилю. Да, похоже, жилплощадь Кате еще придется отработать. Наверное, это честно. Квартира в обмен на возможность помыкать родней.

И как она могла поверить в такое совпадение? Ее тетя жила на одном этаже с Горчаковым. Как бы не так! И что ей теперь делать с соседом?

Катя вздрогнула от звонка своего мобильника. Почти полночь. Неужели что-то с папой?

Номер был незнакомый. А вот голос в трубке принадлежал Елизавете Алексеевне Горчаковой.

– Здравствуйте, Катенька. Я бы хотела вас попросить... – не слишком уверенно начала она. – Мне сказали, что вы теперь живете рядом с моим Алексеем. Так вот, не могли бы вы зайти к нему и попросить его связаться с нами? Я больше не в состоянии слушать этот механический голос, вещающий, что абонент временно недоступен. Это «временно» становится постоянным. Я понимаю, нелегко пережить эту историю с Олегом. Но почему он отгородился ото всех нас? Это надо прекратить...

У Кати сегодня аншлаг. Все звонят и приходят к ней, но на самом деле интересуются Горчаковым. А она, словно образцовый дворецкий, обязана быть в курсе – дома ли князь, как почивать изволили, не замышляют ли чего дурного. Да успокойтесь уже! Его светлость купила невесте «Феррари» и отправилась на пробный заезд. Накатается – вернется, включит свой мобильник, устроит вечеринку. В отсутствие Черкасского ему достанется больше и вина, и улыбок. Но, конечно, Катя не сказала всего этого бабушке-княгине.

– Хорошо, если я увижу вашего внука, я ему передам, – церемонно ответила она.

«Феррари» с ревом подкатил к дому часа в два ночи. Но Катя не спала. Слишком много всего случилось в последнее время, чтобы спокойно спать по ночам. Она надела очки, натянула свою старую майку и потертые джинсы и прошлепала в коридор. Передавать приветы от своей и чужой родни.

Когда Алексей увидел на лестничной площадке соседку, он улыбнулся первый раз с вечера воскресенья.

– Если бы я знал, что меня тут ждет, я бы вернулся быстрее, – признался он.

– Что?! – нахмурилась Катя. – Я подозревала, что женщина для вас – предмет неодушевленный.

– Что – это встреча с вами. Или встреча – это кто?

– Давайте будем выяснять это не на лестничной площадке.

– Вы зайдете ко мне? – поразился он. – Или боитесь угодить в притон? Я бы на вашем месте боялся. Скажи мне, кто твой друг...

В его тоне больше не было иронии.

– И я бы на вашем месте не стала меня приглашать. Ведь моя подруга свистнула мою диссертацию, – вздохнула Катя. – Ну, открывайте. На выходе можете проверить мои карманы.

– Можно, я сделаю это и на входе? – Такая перспектива Алексею явно понравилась. – Думаю, карманами дело не ограничится. Нужно проверить всю одежду и под одеждой тоже.

Он подошел к ней так близко, что она заметила все детали. Он явно не брился с вечера воскресенья, не исключено, что пил, и во взгляде пряталась тоска. Но даже в слегка помятом виде Алексей Горчаков все равно никак не подходил Кате с ее очками, неаппетитными формами и майкой, надеваемой при мытье полов.

– Не обманывайте себя и меня. У меня под одеждой не затерялась грудь Памелы Андерсен. Не пора ли закончиться и вашей игре, Алексей Сергеевич? – спросила Катя.

– Проходите. – Он распахнул перед ней дверь.

Разумеется, его квартира оказалась модной, дорогой и стильной. И свет включился автоматически. В гостиной, опять-таки, сочетались белый и черный цвета. Добро и зло? Свет и тьма?

Катя с независимым видом опустилась на кожаный диван.

– Вот, зашла вам привет передать, Алексей Сергеевич. С того света. Агриппина Ивановна объявилась. Велела кланяться.

Он на секунду замер, но потом достал из бара пару узких высоких бокалов и бутылку шампанского.

– Согласитесь, Катенька, гораздо приятнее обрести родственника, а не потерять его. Давайте за это выпьем!

– Давайте лучше вы расскажете, зачем устроили этот спектакль с наследством. Это тоже эпизод вашей игры?

– Вы можете мне не поверить, Катенька, но все игры закончились в тот вечер, когда в револьвере Кольки оказались настоящие патроны.

– Неужели? Но ведь именно в тот вечер вы, Алексей Сергеевич, начали воплощать в жизнь план по соблазнению свидетельницы с целью ее дальнейшей дискредитации.

Конечно, она ему не поверила. Он и сам себе не очень-то доверял. Скажи мне, кто твой друг...

– Я сбежал тогда с вами, потому что мне было невыносимо оставаться там, – объяснил ей и себе Горчаков. – Я жалею лишь об одном: что не отменил ту встречу в ресторане. Но я ведь считал, что Олег невиновен.

– Зачем вам понадобилась эта чехарда с квартирами? – допытывалась Катя.

– Чтобы видеть вас, – просто ответил он. – Иначе я бы подарил вам прежнюю тетушкину квартиру. В качестве компенсации за причиненные неудобства. Но мне захотелось эту.

– Мне не нужно от вас ничего, – отчеканила Катя.

– А мне нужно, чтобы вы меня не ненавидели. Пусть это будет попыткой загладить свою вину...

– Я не могу этого принять.

– Чего? Квартира – это не мой подарок, уж извините. А ваша тетушка без долгих уговоров приняла от меня пожизненное содержание в санатории.

Конечно, она привыкла принимать от мужчин и не такое. Генеральская зарплата супруга позволяла ей не работать и ужинать в «Праге». Но Катя-то другая.

– Хорошо, возможно, я останусь здесь. Ради вида из окна, – решила она.

Не станет она швырять ключи от квартиры ему в лицо. Кто тогда привезет тете Груше персиков? «Бабушка с персиками» – это тоже по-своему трогательно. Это означает не совсем одинокую старость...

Алексей открыл шампанское. Оно оказалось розовым и очень дорогим. Видимо, непосредственно из Шампани. Он протянул бокал Кате.

– Давайте выпьем за вид из окна, – сказал Горчаков. – И за то, чтобы все менялось, кроме него. Вы долгие годы не общались с тетушкой. Теперь пообщались. Люди должны давать друг другу еще один шанс.

На что он намекает? Она не даст ему больше шансов одурачить себя.

– Ваша бабушка просила ей позвонить. Она волнуется, – сменила тему Катя. – Да и невеста вас обыскалась.

– Я позвоню, – кивнул Алексей. – Завтра, вернее, уже сегодня. А сегодня, вернее, уже вчера, мне надо было побыть одному. Попрощаться. И с Колькой, и с Олегом. Потому что там, на балконе, был уже не Олег...

– Я понимаю. – Катя видела, что это не пустые слова. Слишком тяжело они выговаривались. Даже шампанское не помогло.

Алексей посмотрел на нее как-то печально и серьезно и спросил:

– Вы простите меня, Катенька?

– Мне не за что прощать вас. Я сама во всем виновата. Если это и было мошенничеством, то потерпевший являлся соучастником афериста. Он сам был рад обманываться. Так что давайте просто забудем об этом.

– И вы не дадите мне шанса?

– Шанса на что?

– Для начала – пригласить вас на нормальный ужин.

– Зачем вам это надо, Алексей Сергеевич? Грехи можно не замаливать. Я просто забуду о них.

– Я не привык объяснять, почему хочу поужинать с девушкой. Хочу, и все.

Он произнес это так, словно действительно считает ее девушкой, которую парень на «Феррари» может запросто пригласить в ресторан.

Но она почему-то поверила ему. Возможно, все дело в том, что не было киношных признаний типа: «Встреча с тобой изменила меня. Я понял, что истинная красота не в бюсте Памелы Андерсен, а в твоей чистой душе».

Хочу, потому что хочу. Это вполне в духе Алексея Горчакова. Так что на этот раз обошлось без обмана. И Катя ответила:

– Завтра, вернее, уже сегодня вечером, я, пожалуй, буду достаточно свободна и голодна, чтобы поужинать с вами...