Ночь богов. Книга 1: Гроза над полем Дворецкая Елизавета

11. УБЕЙТЕ Н.В.!

Губернатор провинции Суор (в местном говоре: Суолг) был молод, черноволос, симпатичен и говорлив не в меру, раздражая тем, что ни одной фразы не успевал договорить до конца. Но, когда распахнулась дверь тюремной камеры, у него не нашлось подходящих слов, чтобы достойно встретить свою участь. В том, что его расстреляют, сомнений не было – опустошенная казна и разоренное бесстыдными поборами население взывали об отмщении…

Вошедшая в сопровождении нескольких военных молодая женщина показалась губернатору смутно знакомой, но вспомнить ее сразу он не смог. Угадав его затруднение, она коротко представилась:

– Вандерхузе. Я объясню вам новую ситуацию.

Он выслушал ее, онемев, а когда обрел дар речи, смог только поддакивать:

– Да… Да. Да! Нет! Нет. Нет… Конечно! Конечно! Конечно!

– Да здравствует свобода! Долой тиранию! – эти слова он уже бодро прокричал на митинге, наспех организованном, но неплохо срежиссированном – Нина приложила к сему свою маленькую, крепкую ручку. Она учуяла слабое место нового режима – стремление упорядочить всё и вся – людям проще общаться со взяточниками из администрации, чем с новоявленными «меченосцами» из ОСС, втискивающими жизнь в прокрустово ложе идеализированных схем. От указа Бруно об упорядочении налогообложения пострадали в основном мелкие лавочники, а не воротилы теневой торговли.

Подошла очередь Нины сказать что-нибудь бессмысленное и вдохновляющее, и операторы местной студии видео пустили картинку в эфир. Упорство, с каким Нина продолжала носить мышино-серый комбинезон, (Аркато подогнала его ей по фигуре, а на месте страшного номера вышила инициалы «Н.В.»), вознаградилось – вид у нее получился эффектный.

– Здравствуйте, мои дорогие! Я – ваша Нина, снова с вами. И снова иду в бой за вас и ради вас умру!..

Удачно вмонтированные кадры двух авианосцев у побережья, гордо реющие в небе самолеты, истребитель в непередаваемо красивом развороте… Как бы случайные блики скрывают символику Острова на его крыльях. Нинка крупным планом, шевелюра встрепана, глаза горят сумасшедшим и притягательным огнем.

– Все указы самозванцев из ОСС объявляю недействительными. Вы не будете платить дурацкую вмененную подать! Единственная и желанная моя цель – вернуть закон и порядок в нашу благословенную страну! Единственное мое намерение – восстановить у власти президента Ариэля Солтига!

Митинг закончился, накричавшиеся и нааплодировавшиеся люди торопливо расходились по своим делам. Нина, чмокнув в щеку счастливо растерянного губернатора («Меньше воруй», – шепнула ему на ушко), сбежала с ораторского помоста, бросив рабочим:

– Разбирайте декорацию!

Ее ждал автомобиль. Теперь в порт, на катер… и на «Габриэль», надо бывать на обоих кораблях. Нина села на заднее сиденье, втиснувшись между двумя телохранителями, третий сел рядом с водителем, закрыв ей, к черту, весь обзор.

– Сдвиньте тент! – нервно крикнула Нина и успокоилась только, когда увидела наверху летящие кроны деревьев, обступавших обочину дороги. День чист и светел. Все хорошо?..

«Клаустрофобией страдаю, что ли…» Закрыла глаза, откинув голову на мягкую спинку сиденья, вздрогнув, очнулась от секундного забытья. Самолет с короткими, как обрубленными крыльями, надвигался сверху прямо на нее.

– Не наш!! – взвизгнула Нина, ударяя кулачком в спину впередисидящего.

Водитель резко притормозил, и первая бомба легла впереди. А Нина уперлась руками,… вскочила на сиденье, переступила на плечи телохранителя слева (как странно замедлило свой ход время!) и, подняв руки над головой, «рыбкой» выбросилась на дорогу. Кувыркнулась, вскочила и стремглав бросилась в придорожные заросли. За ее спиной громыхнуло снова, что-то большое пролетело над рухнувшей ничком Ниной и тяжко хлопнулось в кусты – колесо автомобиля, на котором она только что с ветерком ехала. Рев самолетного мотора нарастал, послышались резкие хлопки пушечной стрельбы. Сверху посыпались срезанные очередью ветки, упавший сук больно ушиб плечо. Нина сообразила, что пилот наверняка увидел, куда она скрылась, и, подвывая от животного ужаса, поползла на четвереньках в глубь чащи.

На лестничной площадке света не было, но Ив уверенно ткнул ключом в замочную скважину.

– Здесь часто так. Опять лампочку слямзили. Заходи, – он втолкнул начавшего дрожать мелкой дрожью Астера в приоткрытую дверь, проскользнул следом и быстро захлопнул ее за собой, заперши, вдобавок к замку, на внутренний засов.

Астер неверными шагами прошел в большую, с дурным вкусом обставленную комнату, неловко уселся на продавленный диван. Измотался. Не каждый день такие приключения выпадают… Взял протянутую Ивом плоскую фляжку и припал к ней губами, сделав крупный глоток.

– У-у, варварство так пить коньяк… – он приложился еще, и бившая его дрожь стала ослабевать.

Ив заботливо накинул ему на плечи махровый, желтый, расписанный зелеными попугаями халат и Астер утонул в нем.

– Наследил я у тебя… – глаза Астера масляно заблестели.

– Не бери в голову, – Ив уловил двойной смысл слов друга и торопливо добавил: – Эту квартиру никто не знает, здесь бываю только я и под другим именем. Хочется иногда побыть одному, чтоб никто над ухом не гавкал. Здесь я задумал «Ангела…», который сделал меня великим человеком.

– Да, конечно, – Астер прогнал с лица мимолетную усмешку. – У тебя курить есть?

– И это я предвидел, и это я предусмотрел! – возрадовался Ив, бросая ему коробку с сигарами.

– Ганские, – уважительно пробормотал Астер, обрезая кончик сигары встроенной в коробку гильотинкой.

Раздался длинный, решительный звонок в дверь. Ив осторожно, на цыпочках прокрался в темную прихожую к входной двери, прильнул к глазку. Хрипло каркнул:

– Кто?

Оглянулся на Астера, темной тенью маячившего позади: глаза навыкате, челюсть отвисла, забытая сигара зажата в руке.

– Я один, не бойтесь, – раздался за дверью веселый голос Бруно.

Потный и понурый, Ив впустил его. Бруно лихо повесил кожаную шляпу на крюк, на пол упали капли воды, сбросил с покатых плеч непромокаемое пальто.

– Льет до сих пор. Я не торопился, не будучи уверен, что вы уже дома. Добрый вечер, доктор, – поклон в сторону Астера.

– Ученых степеней не имею… – угрюмо отозвался Астер, пропуская Бруно в комнату.

– Ах, бросьте! Вы знаете, о чем я.

– Тогда к чему игра в кошки-мышки?! Какого х…ра ходите вокруг да около? – взорвался Астер.

– Я исчерпывающе разбирал ваш случай. Небывалый в истории, согласитесь, если не считать детских сказок. И вот, я полностью убежден. В невероятном, неслыханном. Позвольте поздравить вас с успехом проекта «Ренессанс». Позвольте смиренно преклонить голову пред вашим гением…

Астер грубо перебил его, возвысив голос, дабы подавить попытки Бруно закончить фразу:

– Проект «Р» провалился, а человек, которого вы ищете – умер!

И, уже спокойно, добавил:

– Я понимаю, чего вы хотите. Распрекрасно понимаю. Вы хотите этого для себя.

– А что плохого, если человек, наделенный здравым умом, высоким, я бы сказал интеллектом… – подхватил Бруно.

– Подберет себе и соратников соответственно, достойных, – издевательски продолжил Астер.

– Вы напрасно иронизируете, – не смутился Бруно. – Подумайте о перспективах.

– Хорошо, – устало согласился Астер, и обернулся к Иву. – У тебя есть чего пожевать? И еще выпить? Давайте присядем.

– А вы не против, если я включу диктофон? – деловито-вежливо осведомился Бруно.

– Я – за! Пишите. И прослушайте на досуге столько раз, сколько хотите. Об одном жалею, что не буду видеть, как при каждом разе вытягивается ваша круглая морда.

С кухни донесся голос Ива:

– Отбивные поджарятся через пятнадцать минут! Пить будем красное. Водку не предлагаю, невозможно лакать ее весь вечер – напьемся.

– Именно этого мне и хочется, – мрачно заметил Астер.

– Вы не слишком оптимистичны,… а зря. Я предлагаю вам сотрудничество.

– Тридцать сребреников при вас?

– Разве вы служите кому? Кого боитесь предать?

– Включайте свою машинку и не трепитесь зря. Пленки не хватит.

Бруно вытащил из внутреннего кармана маленький диктофон, бобины магнитной проволоки в нем хватало на два часа, поставил в центре стола, включил.

– Строго конфиденциально. Только для директора ОСС и уполномоченных им лиц. Показания свидетеля, Айвена Астера, депутата Народного Конгресса о проекте «Ренессанс». Предварительные сведения. Анализ официального и теневого бюджета Острова за последние пятьдесят лет позволил оценить личные денежные накопления Хозяйки в два триллиона реалов – величайшее состояние в Мире, принадлежавшее одному человеку. Треть его истрачена на бесплодные теоретические исследования, цитата, «физики пространства и времени», плюс создание сверхоружия – успешный проект. Остальное, полностью и без остатка ушло на сопровождение так называемого проекта «Р». Сведения о нем скудны и отрывочны, Доподлинно известно, что непомерные траты привели на грань банкротства держателя средств – Банк Магистрата.

– А инициатора затеи, Хозяйку Острова – к нервному срыву, граничащему с сумасшествием, – встрял Астер.

Бруно умолк, вопросительно глядя на него, и Астер продолжил:

– История эта началась давно, и начало ее озарено невероятной надеждой, жаждой несбыточного, которое, как мы были уверены, однажды уже стало явью. Вольно же было той, что толкнула нас на этот путь позабыть, чему ее учили!

– Чему? – быстро спросил Бруно.

– «Великая жертва» приносится неизбежно, и я собираюсь втемяшить это в вашу большую глупую голову.

– Одиннадцать тысяч метров, Хозяин. При нашей загрузке «НС» выше не поднимется.

Седовласый, которого помощник командира экипажа называл «Хозяин», молча кивнул. В наклонном окне виднелось светло-фиолетовое небо, далеко внизу расстилалось белое облачное море. Оно казалось застывшим, движение «Небесного стикса» не ощущалось на такой высоте. Трехсот метров в длину, единственный в своем роде представитель вымершего племени дирижаблей, двигался с черепашьей скоростью в сто тридцать пять километров в час. Командир старательно огибал южные границы Эгваль – не ровен час, наткнешься на истребители ПВО. При большом желании, специально облегченный самолет может «запрыгнуть» на такую высоту. Гелий, которым заполнены внутренние емкости дирижабля, не горит и не взрывается, но продырявленный, «НС», раньше или позже, неизбежно сядет на землю. И, выбирай, что лучше: попасть в плен в Эгваль, или сгинуть в пустыне. В центре Мира климат мерзко континентальный, с ночными морозами и восьмидесятиградусной жарой днем. Поэтому Хозяин предпочитал держаться огня, то бишь Эгваль, ближе, чем полымя.

Плюнуть бы на все, перемахнуть через пустыню… Разведать и застолбить территорию, чтобы позже основать фактории. Южная половина Мира плодородна и сплошь покрыта лесами. И – не населена, слишком тяжелы для освоения тамошние края. Но страна, которая первой овладеет заповедными землями, станет великой. Хозяин нахмурился. Великая страна в Мире уже есть и зовется Эгваль. Сейчас она доедает поверженных соперников окрест себя, а, подойдет время, двинется на юг.

А покуда неторопливо плывет в выси «Небесный стикс». Кроме сорока человек экипажа он способен нести сто пассажиров и пятьдесят тонн груза и движется в два с половиной раза быстрее кораблей Эгваль, бороздящих Великий океан. При полной заправке топливом «НС» за шесть суток проделает путь, равный половине окружности планеты. Где самолет, равный ему?

Утренний туман над лесом рассеялся, но небо в просветах листвы осталось пасмурным – как опрокинутый над землей низкий купол из серого мрамора. В чаще послышались шаги и грубые голоса множества людей, иногда раздавались отрывочные автоматные очереди. Прошагал человек в форме ОСС, поднял голову, дал навскидку очередь по верхушкам деревьев. Чертыхнулся, сменил обойму и ускорил шаг, торопясь догнать ушедших вперед товарищей. Там, где он прошел, остались глубокие вмятины в толстом слое прелой листвы. Рядом с одним из таких следов началось шевеление, приподнялся пласт перегноя, и из неглубокой ямы выползла, чумазая и перепачканная с ног до головы Нина. Ночь в наскоро вырытом укрытии сказалась на ней не лучшим образом. Глаза слезились, нос заложило, во рту стоял привкус какой-то дряни. С трудом поднялась на ноги, несколько раз согнулась и разогнулась, стремясь вернуть гибкость телу. Надо поскорей выбираться. Представила мысленно схему облавы – похоже, выскользнула из кольца. Надо использовать счастливо полученное преимущество и добраться до порта. Андрей, наверняка, с ума сходит и может натворить глупостей.

Нина уверила себя, что контрудар ОСС носит ограниченный, местный характер. Они хотят обезглавить зародившееся сопротивление, и устроили за ней охоту. Подтянуть серьезные подкрепления – потребует времени, шутка ли, все силы Эгваль сейчас сосредоточены в ее западных областях.

Ходьба разогрела ее и на дорогу она вышла слегка запыхавшаяся, но бодрая. Напилась из попавшейся на пути лужицы, поплескала водички на физиономию. Хорошо. Вы не знаете, с кем связались, олухи. Послышался стрекот мотора, и Нина насторожилась. Вот они, голубчики! Мотоцикл с коляской, на нем двое из ОСС. Нина встала посереди дороги, подняв руку в жесте, требующем остановиться.

Сработало безотказно. Мотоциклист тормознул так, что мотоцикл развернуло коляской к Нине. Она увидела веснушчатое лицо автоматчика, удивленное и мальчишеское за секунду до того, как каблук ее ботинка с хрустом разбил его. Его товарищ схватился за пистолет, но… Нины не было там, где она только что стояла. Тогда он молниеносно повернулся, держа оружие наготове, и тут на его шею обрушился страшный удар сзади.

Нина за ноги оттащила трупы подальше за обочину, где их не сразу заметят, и вернулась к мотоциклу. С чувством легкой брезгливости потерла каблук о колесо, счищая остатки мозгов убитого первым юнца. Уселась, крутанула рукоятку газа, мотор взревел, и Нина понеслась вперед так, что ветер засвистел в ушах. В мотоцикле была рация, и Нина, на ходу, слушала переговоры преследователей. Пока что ее потеряли. В бестолковые разговоры вмешался новый голос:

– Всем функционерам ОСС. Подтверждаю. Нину Вандерхузе, чье описание вы получили, по обнаружении – уничтожить.

Впереди на дорогу неспешно упало дерево. Нина развернулась, едва не опрокинувшись, вслед хлестнули выстрелы. Путь назад – путь безнадежный, но другого не осталось. Сбавив ход, Нина меланхолично влачилась обратно. Когда она поравнялась с местом, где дорогу пересекала узкая просека (приметила ее раньше), то спрыгнула с мотоцикла и крутанула газ. Взбесившаяся машина рванулась вперед, а Нина бегом припустилась по просеке, свернув вскорости в лес. Ноги у нее подкашивались, адреналина в крови не осталось, хотелось лечь и тихо умереть. Первое она сделала незамедлительно, упав ничком на поросшую сине-зеленым мхом землю, и с хрипом глотая воздух. Умирать – отложила на потом.

Хотелось пить. Руку защекотало, Нина стряхнула с пальца божью коровку и та, расправив из-под красного с желтыми пятнышками панциря прозрачные крылышки, улетела. А Нина, с трудом поднявшись, побрела вглубь леса, выискивая направление, где бы местность шла под уклон. После часа блужданий она услышала журчанье воды и скоро очутилась в неглубоком овражке, по дну которого струился мелкий ручей. Вволю напилась. Прислушалась. Только в ушах позванивает… Потом донесся переливчатый двусложный звук, кукушка издалека сказала свое слово. «Кукушка-кукушка, мне сколько дышать осталось?».

«Ку…» – и тишина.

– Сволочь, – шепотом ответила ей Нина.

В воздухе повеяло гарью. Что такое?!

Подожженный огнеметами, сырой лес горел нехотя, не желая сдаваться огню. Нина не хотела сдаваться тоже. Правый рукав комбинезона тлел, по лицу Нины струился пот. Наитие подсказало ей спасительный путь, и она, сумев выбраться из ловушки, вновь стояла на дороге, выбирая, куда податься: на восток или запад. На западе засада ждет подальше, в результате Нину пристрелят на пяток минут позже. Ну, так… вперед. Ей казалось, что она идет быстро и уверенно, на деле же еле переставляла ноги.

Странное светлое пятно мельтешило перед глазами. Сделав усилие, Нина вернула себе нормальное восприятие и увидела впереди матово-голубое яйцо, двух метров в поперечнике, висящее над дорогой на уровне верхушек деревьев. Присмотревшись, заметила тонкий вертикальный трос, уходящий от верха яйца в небо и скрывающийся в низко стелющихся облаках. В боку яйца открылся круглый люк, и оно начало быстро опускаться. Из его днища выпала и повисла тяжелая металлическая цепь, с цилиндрическим грузом на конце и начала кольцами сворачивался на земле. Гайдроп – посадочный тормоз, смягчающий приземление. А дальше, за этим дивом Нина увидела вооруженных бойцов ОСС!

Она опомнилась раньше них, и, вложив остаток сил в бешеный спринт, пробежала полста метров к чудесному спасению. Ей оставалось три шага, когда порыв ветра или какое другое случайное влияние отдалило «воздушный домик» и руки Нины схватили пустоту. В нее стреляли, и она бросилась наземь, инстинктивно схватившись за лежащую на земле цепь. Та змеей поползла по асфальту, и Нина вцепилась в нее что есть силы. Страшный рывок увлек ее вверх, она стискивала пальцы, а цепь скользила между ними, и не было никакой возможности удержаться. Сколько звеньев еще осталось внизу? Нина попробовала захватить цепь ногами и получить дополнительную опору, но не сумела.

«Необычная смерть. И глупая».

Всем функционерам ОСС.

Незамедлительно разыскать и ликвидировать особу, чьи фото и описание прилагаются. В контакт с ней не вступать, вести огонь на поражение. Доставить мне доказательства ее смерти.

Главковерх Бруно

Полине Ждан.

Любовь моя! Тревожит твое долгое молчание. Свяжись со мной срочно.

Бруно

20.15.1383 27:53 ИВ. Новости

Умерла Великий Магистр Левкиппа Картиг.

Тайна сверхоружия раскрыта.

Добровольная отставка Ара Солтига подвергнута сомнению. Где наш президент?

Резня. В провинции Суор патрули ОСС расстреливают молодых темноволосых женщин.

Бруно проводил совещание в конференц-зале Дома власти. Главковерх и директор ОСС, несмотря на две бессонные ночи, выглядел свежим, только чуть-чуть покраснели глаза.

– Самые резкие меры – оправданы. Восток Эгваль беззащитен, пока население само не поднимется против врага, коварно нанесшего удар нам в спину. Наш долг – побудить всех, способных носить оружие, выступить против агрессора. Заградотряды добавят им мужества, – слова, усиленные микрофоном, перекатывались по залу, как пустотелые шарики. Соратники внимали, кто-то аккуратно записывал в блокнотик.

Тихо отворилась дверь, и Бруно несмело улыбнулся. Полина стояла в дверях, она носила армейскую форму, но с золотым значком в виде глаза – символа ОСС. Прошла в зал и села позади на свободное место.

Бруно вернулся к теме:

– Нас – людей чести – ничтожное меньшинство. Чтобы деятельность наша оказалась значима, мы должны быть беспощадны. Не сюсюкать, не уговаривать, а карать немедленно…

К Полине подошел помощник Бруно. Наклонился, прошептал:

– Пройдемте в кабинет, Главковерх сейчас освободится…

Ожидая Бруно в бывшем кабинете Солтига и в его же вращающемся кресле, Полина подумала, что Ариэль беспричинно и чрезмерно ей доверял. «Мне нравятся блондинки», – вспомнился его неуклюжий комплимент.

– Дорогая, я рад! – Бруно вошел стремительно, непохожий на увальня, каким бывал раньше.

Полина наглухо заперла сознание от его мыслей. «Прости. Не умею противостоять тебе… Знаю – ты обязательно уговоришь меня, убедишь в своей правоте». Подняла и снова уронила правую руку, с удивлением поняв, что тело ей не повинуется. Бруно осторожно развернул ее кресло к себе, и Полина увидела фильтры в его ноздрях.

– Ты не сможешь пошевелиться, родная… Какое-то время. Оказалось так просто тебя обмануть. Газ, парализующий тело и волю, не имеет запаха. Человек, который закачал его в комнату, не знал, для кого он предназначен. А моему помощнику невдомек, что воздух в комнате отравлен. Была опасность, что ты успеешь прочесть меня, но вербальный процесс маскирует потаенные мысли. Ты понимаешь, о чем я? Пока болтаешь на одну тему, другие твои чаянья – скрыты от мыслечитчика.

В глазах Полины стояли слезы:

– Ты должен остановиться, Бруно…

– Или ты остановишь меня. Ты всегда была совестливой. Но ты все поняла неправильно. Я спасаю страну от гибели.

Бруно расстегнул рукав Полины, под ним к ее нежной и сильной руке кожаными ремешками была притянута короткая черная трубка. УСПСН-2. Устройство стреляющее, портативное, скрытого ношения, двухзарядное. Достаточно определенным образом повернуть кисть руки, как произойдет выстрел.

– Ты не согласна с революционной политикой ОСС. Ты прилетела из Вагнока, чтобы меня убить… – печально сказал Бруно. – Счастье – принять смерть от твоей руки, но… рано. Еще рано.

Он задумался.

– Тебя же никто и ничто не удержит. Ни замки, ни люди. Уже есть страшный пример, когда промедление нас чуть не сгубило.

Он отстегнул от запястья Полины ее миниатюрное оружие, осмотрел.

– Ага, надавить вот здесь. Я мог бы многое тебе рассказать, если бы не твое предубеждение. Кто такие Нина и Астер. Кто…

«Закрыться! Не пускать его!» Стоит Полине впустить в себя поток сознания Бруно, как она пропала. Все пропало. Он слишком сильная личность – Полина превратится одновременно и в игрушку, и в супероружие в его руках. «А разве не так было все это время?»

– Я о многом передумал за последние дни. Ты долго и безуспешно искала себя. Но, скажу по секрету, места в Мире для тебя нет. Мы когда-нибудь встретимся, любимая. Но уже не здесь. Скоро Новый год, позволь в последний раз поздравить тебя, – сказал Бруно.

И выстрелил Полине в сердце.

Транспортные самолеты, спешно перебрасываемые с запада Эгваль, садились на отдаленные от Суора аэродромы, потому что все другие уже разбила авиация «Арни» и «Габриэля». Отборные части были сняты с Тирского фронта, и Протекторат Тир быстро возвращал себе утраченные территории. Черт пока с ним. Зато восточная группировка наращивала силы и грозила одним махом поглотить провинцию Суор.

За день до назначенного наступления, над изготовившими к броску войсками взорвалась сверхбомба.

Губернатор провинции Суор читал перед Законодательным собранием текст по бумажке, и оттого речь его звучала красиво и складно:

– Мы, народ Суора, пользуясь своим суверенным правом, действуя во имя будущих поколений, принимаем эту Декларацию Независимости…

12. ДЕНЬ СВЕТЕЛ МИНУВШИЙ

Качка, свет, темнота…. Свет. То же хмурое небо. Зелень луга. Сильно пахнет прелой травой. Земля?! Нина увидела себя висящей в воздухе в полуметре над свежескошенным лугом. Правую ногу чем-то больно зажало. Кто-то потормошил Нину.

– Отпустите руки!

Непохоже, что она в аду среди чертей. Пощечина. Еще. Еще раз. В голове прояснилось. Вот это да! Ребристый цилиндр – груз на конце гайдропа, раскрыт, как перевернутый зонтик и Нина сидит в корзинке из тонких железных стержней, нелепо задрав ноги и вцепившись мертвой хваткой в туго натянувшуюся цепь.

– Можно, я еще немного подержусь?.. – произнесла непослушными губами.

Маленького росточка человек разжал ее онемевшие пальцы чем-то вроде фомки, и схватил Нину в охапку.

– Майна, майна… – сказал высоким тенором.

Кабина медленно опустилась, человек бросил Нину в открытый люк и прыгнул следом. В глазах двоится или это его брат-близнец? Нине захотелось спросить: «В самом ли деле вас двое?», – а в глазах замельтешили огненные круги, слились в цветной водоворот, он подхватил ее, закружил, и вдруг затянул в темноту и безмолвие.

1358 год, начало января. День ясный и светлый! 88-е астрономическое лето в этом году перевалит через середину. Жужжат пчелы в саду. «Эти розы скоро расцветут». В этом ли причина твоего хорошего настроения?… Нет. Долгожданная победа, оправдывающая прошлые безумные годы. Милый, преданный друг Рон потратил двадцать три года – остаток своей жизни, чтобы понять. Вырастить учеников. И восьмидесятипятилетним стариком решился произвести первый опыт. Понимая, что времени у него не осталось.

А Ригли – тридцать пять. Она в очередной раз порвала с мужем и металась между двумя крайностями, не в силах остановиться на чем-то одном: стать послушной женой, растить детей, молча сносить выходки своего мужчины или пинками выгнать его за порог. В таком настроении она и вернулась к тебе, по старой памяти.

Впервые она кому-то завидовала, и это оказалась ты: ее прежняя наперсница, покровитель, подруга. А ты не стала тянуть стикса за одно место и выложила все. Ригли всегда была человечком упорным (вспомни, с какой страшной силой она добивалась Ната).

– А если я сыграю в ящик… будешь приходить ко мне на могилку?

Ты подтвердила (приняв ироничный тон Реджины) и она решилась. Мука ожидания, бессонные ночи… И неописуемый восторг, когда вы с Роном смотрели на свершающееся чудо. Ему показался мелочью один побочный эффект. А ты встревожилась, хотя никогда раньше не принимала всерьез «Великую жертву». Но Рон был настроен оптимистично и второй опыт собирался провести на себе.

– Я ждал слишком долго, – он хитро усмехнулся впалым ртом. – Не успею разрешить этот казус. Благодарю Бога, что сообразил написать мемуары – интересное станется чтиво!

Так он прощался с тобой, собираясь лечь в свою же клинику, не уверенный, что его усталый организм выдержит. Завещания писать не собирался. Памятник себе он уже воздвиг. ГИН – Гаяровский институт в Норденке. А ты поставила условие: еще одна попытка, и только тогда пусть Рон бросается головой в этот омут. Ренессанс!

Ох, Ригли, Ригли, Реджина! Оживший цветок! Ее супружеская жизнь окончательно пошла под откос, вернее, Ригли сама ее туда спустила. Не удивительно. Теперь она живет стародавними надеждами, страхами и чаяниями и даже в моде ее вкус вернулся к позабытым фасонам. Бедняжку больше всего потрясло ее неожиданное выпадение из общего стиля. Она всегда была остра на язык и относилась к тебе без пиетета. А от случившегося характер ее не улучшился.

– Привет! – легка на помине. – В садике ковыряешься?

Туника переливается всеми цветами радуги – Ригли быстро «въехала» в ставшую для нее совершенно новой моду. Босоножки на толстенной подошве добавляют ей роста.

– Мне не пришлось вырабатывать походку! Все само собой сталось.

Естественная память тела. Но Ригли лучше ничего не объяснять. Она опять впадет в агрессивно-плаксивый настрой, а заниматься ею всерьез… Тебе тоже нужно время: приноровиться к внезапному сдвигу ее внутреннего мира. А Реджина заявилась к тебе с претензиями и жалобами на теперешнее свое состояние!.. Ты не слушаешь, смотришь, как беззвучно шевелятся ее губы. Когда же она заткнется?

– Все из-за тебя! – ты слишком рано включилась в общение и получила-таки краешек заряда ее тревоги и злости. Хватит давать ей спуску. Ты тоже имеешь право на человеческие чувства. Огрызаешься:

– Нет, спасибо сказать! За все, что я для тебя сделала…

– Я не просила! А согласия своего не помню! Врешь ты все! – девочка умеет делать больно.

Символическая пощечина. Легким мазком касаешься ее белой с легким румянцем щеки. А Ригли… бросается на тебя с кулаками. Она похрупче в кости, но дерется хорошо. Любую другую на твоем месте Ригли отделала бы, будь здоров, но ты только лениво отмахиваешься:

– Брось, Ригли, не дури…

Сдерживаешься (не отрывать же ее глупую голову), пихаешься аккуратно… Острый ноготок царапает тебе лоб. Как ты пропустила?! Глаза застилает багровый туман. Ты отрываешь от себя Ригли, бьешь ее в ненавистные, дерзко кривящиеся губы. Ригли и не думает сдаваться, охваченная таким же бешенством. Дрянь!!! Ты не останавливаешься, когда она, вдруг обессилев, опускается на колени, прикрывая локтем залитое кровью лицо. Не слышишь ее ужасного крика:

– Что ты делаешь?! Ты же меня убиваешь!!

Мир вокруг исчезает, упав во мрак.

Ты неудобно упираешься спиной в каменный бортик фонтана, кто-то брызгает на тебя водой. Дергаешься: руки связаны сзади, вытянутые ноги тоже стянуты жгутом в лодыжках. Одевалась для работы в саду: видавшие виды брючата, маечка. Ни дать, ни взять – бродяжка, забравшаяся в сад ее высочества, где ее и повязали. Внезапный короткий испуг. Неужто власть твоя одномоментно растаяла и теперь ты – никто? Как случилось такое?

Над тобой нависают седые усы старшего телохранителя – это он вырубил тебя и сейчас устраивает водную процедуру.

– Ваше высочество, вы должны успокоиться, – проверяет твой пульс, убеждаясь, что ты, в самом деле, оклемалась.

Медленно и глубоко дышишь, отработанным навыком расслабляя тело. Седой усач снимает с тебя путы, помогает подняться на ноги.

– Гордей… – ты стонешь не от физической боли. Не от своей боли. Ты разбила Ригли лицо, сломала руку.

В конце дня Гордей приходит к тебе принять наказание. Немыслимый грех: поднять руку на Хозяйку.

– Что со мной, Гордей? Я холодным рассудком решала, кому умереть, кому жить. Но Реджина ничем не провинилась передо мной и другими. Как смогла я сделать с ней такое?

Гордей слегка качает головой, искорки вечернего света из окна блестят в его седине.

– Вам бы сразу стукнуть ее, как следует, не миндальничать. А так кончилось банальной дракой двух баб. Разнимать надо быстро – женщины, коли дерутся, так до смерти. Даже не всерьез бывает, начнут, а после… Я скажу, ваше высочество: девочку эту вы никогда не любили. На дух не выносили соплячку, она вынудила вас делить с ней мужчину, вспоминаю давнее, простите. Но вы, не знаю зачем, принудили себя ее полюбить. Только, когда она подросла, вы себя с этого тормоза сняли. Вот и сорвались сейчас.

– Гордей, – говоришь ему, – а что мне делать с вами?

Он вздыхает, а ты уже приняла решение. Ригли – отрезанный ломоть. Рон – доживет ли еще, неизвестно, в его возрасте можно умереть в любую минуту. Гордей… Вот, кто достоин.

Когда Ригли становится лучше, ты просишь у нее прощенья. И она прощает тебя, так холодно и сдержанно, что лучше бы не делала этого вовсе. Выздоровев, собирает свои немногочисленные пожитки. Ты успеваешь повидать ее напоследок.

– Простимся по-хорошему?

Она касается твоей ладони тонкими, прохладными пальчиками.

– Я прощаюсь с тобой по-хорошему, – и быстро отворачивается.

Вот и все про Ригли. Поначалу ты ее не разыскивала – походило бы на преследование, а теперь поздно. Где ее след? Тогда ты сказала ей, что положила на ее имя крупную сумму в банк Магистрата (цена твоего раскаянья), только брать Ригли сможет понемногу. Двадцать пять лет прошло, и за все время никто не снял денег со счета.

А Гордею не пришлось получить от тебя сомнительный дар Ренессанса. Он умер через месяц после отъезда Ригли. Сказал молодому напарнику: «Что-то я притомился», – присел на скамейку в саду и больше не встал.

1358 год, середина марта. Комната эта использовалась Хозяйкой для личных встреч. Широченное окно и стеклянная дверь выходили на террасу, продолжавшую второй этаж ее резиденции. Отсюда открывался неплохой вид на город – строить высокие здания в этом направлении – было запрещено. Далеко на севере громоздились кучевые облака, сверкая на солнце белыми верхушками. Используя открытую дверь вместо зеркала, Хозяйка критически себя осмотрела, быстрым движением взлохматила волосы. Светлые брюки, завязанная на оголенном животе голубая рубашка и сандалии из позолоченной кожи составляли ее наряд – давно она так не щеголяла. «Эдакой страхолюдиной на улицу не выйду. Времена изменились и я тоже». Придерживаясь за косяк двери, сняла с ног сандалии и, одну за другой, двумя меткими бросками запулила под диван. Поднесла правую руку с часами к глазам: семь минут до назначенной встречи…