Алексеевы Балашов Степан

21 сентября 1899 г. Федор Иванович спел последний спектакль с труппой Товарищества Частной оперы – «Бориса Годунова».

В связи со всеми этими событиями К. С. Станиславский в своем письме к сыну Саввы Ивановича, Сергею Саввичу Мамонтову, написал:

«Дело с Шаляпиным могло бы устроиться, если бы сами артисты действовали поэнергичнее, но как мне показалось, кроме Оленина, Шкафера и Мельникова, никто не желает его возвращения, и это очень затрудняет дело».

Под давлением общественности в феврале 1900 года С. И. Мамонтова выпустили на поруки, а 30 июня его оправдал суд присяжных.

Но он был надломлен и разорен. Над Частной оперой (антрепренером которой официально числилась Клавдия Спиридоновна Винтер (1860—1924)), без участия в ней Ф. И. Шаляпина, равно как над делами самого Саввы Ивановича, нависла реальная угроза постепенного угасания, работать в ней стало бесперспективно[14].

П. С. Оленин это прекрасно понимает и решает попробовать заключить со следующего сезона 1900—1901 годов контракт с дирекцией Большого театра, где теперь будут работать два доброжелательно к нему настроенных, а главное, интересных в работе певцахудожника, у которых и ему самому (начинающему свою певческую карьеру) есть чему поучиться – это Леонид Витальевич и Федор Иванович Шаляпин.

После сезона Частной оперы 1639—1900 годов Петр Сергеевич и Мария Сергеевна Оленины уезжают в Италию, в Милан, куда вскоре приезжают Л. В. Собинов и его близкий друг и соученица по музыкально-драматическому училищу Московского филармонического общества, талантливая драматическая актриса Наталия Антоновна Будкевич. В жизни Л. В. Собинова это его первая поездка а Италию. Но предоставим слово самому Леониду Витальевичу который из Милана, в письме от 25 мая (7 июня) 1900 года пишет своему другу Алексею Васильевичу Плещееву (1672—1343):

«… Таким путем мы добрались до Милана, где нас встретили Оленины… Оленин так много занимается и пением и изучением партий, что я не вытерпел и также взялся за дело. Сначала я условился с Плотниковым[15]. За 60 р. в месяц мы с ним будем заниматься каждый день по часу разучиванием партий. Теперь мы уже приготовили половину Ромео. Затем я присутствовал на уроках профессора пения Mazzoli, который занимается с Олениным и его женой. Мне очень понравился способ его занятий. Он, если можно так выразиться, следит за гимнастикой голоса, не выдумывая ничего сам и не изощряясь лукаво над звуком.
… От половины первого до половины второго я занимаюсь с Mazzoli внизу в квартире Олениных. А затем все вместе идем завтракать в risti-razeone…»

Из Милана в июле 1900 года супруги Оленины и Л. В. Собинов с Н. А. Будкевич поехали отдыхать в Германию на модном в то время курорте города Эмс. Здесь они случайно встретились с певицами (обе – колоратурные сопрано), сестрами-двойняшками Габриэлью и Эмилией Кристман, партнершами Л. В. Собинова в спектаклях Большого театра. Когда в августе Оленины возвратились в Москву Мария Сергеевна была третий раз беременна.

С 1 сентября 1900 года П. С. Оленин начал свой первый сезон в Императорском Большом театре.

2 апреля 1901 года Мария Сергеевна родила третьего ребенка, девочку, которую назвали Мариной. Родилась Марина в понедельник, на Пасху, в доме Страхового общества (где был ресторан «Петергоф») на Воздвиженке.

Крестными Марины были маманя Елизавета Васильевна и ее старший сын Владимир Сергеевич Алексеев.

Кроме трех своих детей от Марии Сергеевны, у Петра Сергеевича был еще приемный сын, усыновленный им мальчик из бедной еврейской семьи Лейзеровичей, получивший его отчество и фамилию – Михаил Петрович Оленин.

Михаил Петрович Оленин, или попросту Миша, худощавый, общительный, веселый, подвижный, находчивый, за свою приветливость и доброжелательность был принят семьей Алексеевых как сводный брат детей Олениных, а позднее и детей Севастьяновых, запросто бывал в семьях Марии Сергеевны Севастьяновой (после развода с П. С. Олениным) и ее сестры Любови Сергеевны Коргановой, где Мишу все любили, но за глаза иногда называли «Мишей-рыжим» за его темно-рыжеватый красивый цвет волос. Талантливый, усердный в овладевании знаниями юноша выучился на скульптора Михаила Петровича Оленина.

Итак, у супругов Олениных уже трое детей, но у Марии Сергеевны нет душевного покоя – похоже, не зря маманя противилась их браку: доходят сплетни, случаются мелкие факты и наблюдения, говорящие о том, что Петр Сергеевич не хранит супружеской верности своей молодой, наивной, любящей жене… С течением времени между супругами постепенно начался неизбежный в такой ситуации холодок.

Лето 1902 года семья Олениных проводит в Кисловодске.

2 июля там открылись оперные спектакли антрепризы Форкатти. В составе труппы: сопрано В. В. Зорина, Тольская, Кунцера; меццо-сопрано Сюннерберг и 3. И. Лаврова; контральто Добжанская; тенора В. С. Севастьянов и Д. Х. Южин; баритоны П. С. Оленин и Н. А. Шевелев; басы Д. И. Бухтояров и В. И. Касторский.

Находившийся в то же время в Кисловодске Л. В. Собинов шутливо сообщает Островским в письме от 1 июля:

«Приехал сюда Оленин и от тоски собирается утопиться в Нарзане, а может быть, и иначе кончить жизнь. Мы как-то были в Ессентуках на именинах у Фигурова, так Оленин всех номеров выпил по стакану, потом кумысу, кефиру, газированного молока и еще чего-то. Пока не лопнул. Мария Сергеевна гуляет по парку со своими ребятами, которые отличаются необыкновенной смелостью и задирают всех прохожих, т. ч. мамаша иногда не знает, куда деваться от стыда».

Около двух месяцев спустя, 29 августа (11 сентября) Л. В. Собинов пишет тем же Островским из Милана:

«… Из Москвы я получил совершенно невероятное известие, что у М. С. Олениной произошел в Кисловодске роман с Севастьяновым, и она теперь разводится с мужем, чему последний очень рад. Я как-то однажды в Кисловодске, подшучивая над Олениной и Севастьяновым, сказал ей: „трещит твердыня“, – так она на меня даже рассердилась. И вот финал!… Ничто не вечно под луной…»

Действительно, случилось так, что уже длительное время живя с равнодушным, скучающим около нее и изменяющим ей мужем, Мария Сергеевна, услышав и посмотрев в роли Германа («Пиковая дама») темпераментного, от природы прекрасного актера Василия Сергеевича Севастьянова, вдруг влюбилась в него! Марии Сергеевне было 24 года, ее женская красота, привлекательность расцветали, и естественно, что Василий Сергеевич, которому было 27 лет, ею увлекся.

Так закончилась супружеская жизнь Петра Сергеевича и Марии Сергеевны Олениных. Разведясь, они остались в добрых отношениях.

Мария Сергеевна вышла замуж за Василия Сергеевича Севастьянова, их свадьба состоялась 16 октября (3 ноября) 1904 г.

Через какое-то время Петр Сергеевич Оленин женился на балерине Большого театра, темпераментной Софье Васильевне Федоровой – второй первоклассной характерной танцовщице (пожалуй, лучшей в то время после Е. В. Гельцер), и прожил с ней до конца жизни.

После развода с Марией Сергеевной Петр Сергеевич сохранил хорошие отношения с семьей Алексеевых, со всеми братьями и сестрами своей первой жены – дружеские связи молодых лет и профессиональные интересы, связанные с миром театра, были выше личных и семейных обид.

Вероятно, Петр Сергеевич в глубине души сожалел о разрыве с Марией Сергеевной (тем более что их дети остались с матерью), так как много лет спустя он однажды сказал ей: «Эх, потерпели бы Вы, Мария Сергеевна, еще немного, дали бы мне „перебеситься“ – как бы мы хорошо с Вами жили…»

Прошедшие два сезона (1900/01 и 1901/02) работы в Большом театре видимо не принесли удовлетворения Петру Сергеевичу Оленину, стремившемуся к новаторству, к реформации оперной сцены. Может быть, в нем уже проявлялся будущий режиссер. Несомненно, что после режиссерских и актерских работ Общества искусства и литературы и первых лет Московского художественного театра, даже в какой-то мере Частной оперы С. И. Мамонтова, рутинные постановки в Большом театре, с ничего не выражающими статуарными массовыми сценами хора и миманса, актерской беспомощностью подавляющего числа солистов, оперы, напоминающие костюмированные концерты, разумеется, не могли соответствовать взыскательному вкусу, новаторским запросам и исканиям талантливого певца-актера Петра Сергеевича. Бесперспективность каких-либо изменений к лучшему на казенной сцене Большого театра была ему очевидна. Конечно, были блестящие певцы – Л. В. Собинов, А. В. Нежданова, непревзойденный Ф. И. Шаляпин, но не было ансамбля.

Теперь же, когда от Петра Сергеевича ушла жена, невольные встречи с В. С. Севастьяновым, тоже служившим в Большом театре, вероятно, ставили его в несколько ложное положение в коллективе.

Вполне вероятно, что все вместе взятое привело П. С. Оленина к решению уйти из Большого театра, и с 1 сентября 1903 года он оставил в нем службу.

В Москве 1 октября 1904 года в театре сада «Аквариум» состоялась премьера оперы Римского-Корсакова «Майская ночь» – этим спектаклем открылся первый сезон нового, только что возникшего театра Опера С. И. Зимина.

П. С. Оленин поступил в него вскоре после его создания. После премьеры «Майской ночи» известный критик С. Н. Кругликов в рецензии о спектакле особо отметил П. С. Оленина – «уморительного писаря, единственное действительно живое, комическое лицо спектакля».

В. Боровским написана книга «Московская Опера С. И. Зимина», изданная издательством «Советский композитор» в 1977 г. В предисловии Заслуженный деятель искусств РСФСР, профессор Д. А. Марков отметил, что автор собрал очень интересный материал о деятельности П. С. Оленина и Ф. Ф. Комиссаржевского. Д. А. Марков, среди прочего, подчеркивает: «Особенно следует выделить страницы, посвященные режиссерской работе П. С. Оленина, осуществлявшего художественное руководство театром, начиная с 1907 года. Оленин был не только прекрасным режиссером, но и большим актером, прекрасно понимающим особенности оперного исполнительства».

Анализируя деятельность П. С. Оленина, В. Боровский на странице 52 пишет: «Приняв на себя художественное руководство театром, он (П. С. Оленин. – СБ.) стремился не только поднять уровень спектакля, по и по-новому поставить организацию творческого процесса».

Первым спектаклем, поставленным П. С. Олениным в Опере Зимина, была «Орлеанская дева» Чайковского, показанная 15 сентября 1907 года и признанная критикой крупным достижением театра. В качестве главной удачи отмечалась постановка массовых сцен; Ю. Сахновский в рецензии отметил: «Движение хоровых масс достигнуто такое, какого в Москве еще не было, и я не могу, начиная писать о постановке и исполнении, не начать с приветствия г-ну П. С. Оленину, считая, что достигнутое им может сделать честь любому правительственному театру Европы, а не только частной антрепризе».

Следующей постановкой П. С. Оленина стала «Кармен» Бизе в приближении к первой авторской редакции композитора. О спектакле было много споров, но он оставался длительное время в репертуаре театра; и опять критикой особо отмечались массовые сцены, поставленные даже интереснее, чем в «Орлеанской деве».

Впоследствии отмечались удачные постановки Олениным опер «Нюрнбергские мастера пения» Вагнера в содружестве с дирижером Э. Д. Купером, «Золотой петушок» Римского-Корсакова и ряд других постановок; В. Боровский в своей книге «Московская Опера С. И. Зимина» рассказывает о них.

Повествуя о сезоне 1910/11 годов, автор книги на странице 136 кратко упоминает, что «последней премьерой года была опера Пуччини „Чио-Чио-Сан“, прошедшая с большим успехом», ничего не поведав читателю об истории создания этого спектакля. Кратко история его такова.

Эту оперу Джакомо Пуччини на сюжет из японской жизни предложил к постановке в театр С. И. Зимина Владимир Сергеевич Алексеев (старший брат К. С Станиславского). В ней соединились два его серьезных пристрастия: любовь к культуре талантливого японского народа, глубокое и обширное, копившееся с годами знание быта и культуры Японии, знатоком которой, по справедливости, он считался, и искренняя увлеченность музыкой Д. Пуччини – с ним он был знаком и любовно хранил его фотографию с теплым автографом в свой адрес. Когда до Владимира Сергеевича дошла весть, что маэстро написал оперу «Мадам Баттерфляй», он поехал к Пуччини и получил от композитора клавир его новой оперы. Музыка оперы, до той поры не известной в России, увлекла Владимира Сергеевича, и он перевел тексты клавира на русский язык.

Никогда еще не шедшая в России опера Пуччини «Мадам Баттерфляй», ставшая у нас более известной под названием «Чио-ЧиоСан», была совместно поставлена В. С. Алексеевым и П. С. Олениным в конце сезона 1910—1911 годов, имела громкий успех и быстро завоевала сцены большинства русских оперных театров. Можно сказать, что эта постановка открыла оперу «Чио-Чио-Сан» для русских меломанов.

Есть еще одна страница в творчестве Петра Сергеевича Оленина, остававшаяся до сих пор в тени. О том, что он, острохарактерный с комическим талантом певец-актер, принимал участие в опереточных спектаклях, нигде не написано, только изредка попадаются чудом сохранившиеся фотографии, в том числе групповые, открытки, на которых запечатлены П. С. Оленин и баритон Н. Д. Веков – хороший оперный певец-актер, в опереттах «Боккаччо» Зуппе, «Прекрасная Елена» Оффенбаха, в которой (как мне помнится) Н. Д. Веков снят с роли Менелая, а П. С. Оленин – Калхаса.

Художественным руководителем частной Оперы Зимина П. С. Оленин был включая короткий сезон 1914/15 годов, в конце которого стало известно, что со следующего сезона он переходит работать режиссером-постановщиком на казенную сцену Большого театра.

Совершенно несомненно, что П. С. Оленин, много лет работая в театре С. И. Зимина главным режиссером и художественным руководителем, предъявлял свои реалистические новаторские требования по ходу постановки спектаклей не только к хору и мимансу относительно их осмысленного поведения на сцене, но, ненавязчиво, и к певцам-солистам – предоставляя им свободу игры, но вызывая их на логические драматические действия, что ему в какой-то мере удавалось, тем более, что сам Петр Сергеевич был хорошим характерным актером и этим уже вызывал у своих партнеров-певцов логическую драматургическую отдачу.

Перейдя работать режиссером-постановщиком в Большой театр, Петр Сергеевич Оленин несомненно ощутил актерскую несостоятельность многих певцов-солистов уже в период своей первой постановки – оперы «Гугеноты» Мейербера. Конечно, это очень затрудняло его режиссерскую работу. Поэтому логично предположить, что Оленин, всегда в какой-то мере ориентировавшейся на методы работы МХАТ, задумался о том, нельзя ли разбудить в певцах Большого театра, кроме потребности и необходимости хорошо владеть своим голосом, еще и желание научиться осмысленно фразировать и логически действовать на сцене, для чего с ними нужно провести курс занятий по актерскому мастерству. Это мог бы сделать К. С. Алексеев-Станиславский…

И П. С. Оленин посоветовал директору Императорских театров Владимиру Аркадьевичу Теляковскому обратиться за помощью к Константину Сергеевичу. Вот отрывок из ответного письма К. С. Станиславского В. А. Теляковскому:

«Глубокоуважаемый Владимир Аркадьевич! Прежде всего я хочу поблагодарить Вас за доверие и доброе отношение ко мне. Кроме того, мне хочется извиниться за задержку этого письма; она произошла потому, что я ждал первых бесед с Вашими оперными артистами, для того чтобы выяснить себе: что я могу сделать и как я могу воспользоваться Вашим разрешением, чтоб оправдать хоть часть надежд, которые Вы на меня возлагаете. Не ждете ли Вы от меня более того, что я могу дать?! Не ожидаете ли вы результатов скорее, чем они могут придти?! Чтоб избежать недоразумений и разочарований, позвольте прежде всего установить, как было дело.
Я задумал устроить целый ряд благотворительных концертов в пользу жертв войны, чтоб хоть как-нибудь откликнуться на события. Концерты обычного типа – надоели; надо обновить программу, без чего не будет сборов. Делались опыты и в вокальной части программы. Ими заинтересовался П. С. Оленин и просил пустить его на репетиции. Потом ему пришла мысль – распространить занятия на молодые силы Вашего театра. Боясь недоразумений, я предварительно просил достать от Вас разрешение. Оно любезно дано Вами, и я познакомился с молодыми певцами оперы. Была назначена первая беседа, на которую, неожиданно для меня, пришли многие свободные премьеры и премьерши. На второй беседе к ним присоединились еще некоторые. Должен признаться, что я был умилен вниманием, интересом и простотой, с которыми все отнеслись к делу. Но из этого нельзя еще делать многообещающих выводов[16].
Еще раз, благодаря Вас за доверие, я прошу Вас поверить моему искреннему уважению и сердечной преданности.
Готовый к услугам,
К. Станиславский (Алексеев)1915-16-XII – Москва».

После «Гугенотов» П. С. Оленин в 1916 г. поставил в Большом театре оперу Ипполитова-Иванова «Оле из Норланда» и «Царскую невесту» Римского-Корсакова. Какие-то оперы были им поставлены и в последующие два года, включая сезон 1917—1918 годов, но, как отмечает театровед профессор Павел Александрович Марков: «Перейдя… в Большой театр, он (П. С. Оленин. – С. Б.) в тогдашних условиях Большого театра уже не смог по настоящему возглавить творческое руководство театром, уступив его В. А. Лосскому, который лучше чувствовал стиль Большого театра».

Годы, проведенные на посту художественного руководителя, главного режиссера частной Оперы С. И. Зимина, были самыми результативными, самыми новаторскими в творческой деятельности П. С. Оленина.

Кажется, с сезона 1918—1919 годов П. С. Оленин со своей женой, балериной Софьей Васильевной Федоровой-второй переехал в Петроград, где получил должность заведующего труппой Мариинского театра, художественное руководство которым фактически возглавил Ф. И. Шаляпин.

Супруги Оленины поселились на Театральной площади, совсем близко от Мариинского театра.

В это время семья Марии Сергеевны Севастьяновой (первой жены П. С. Оленина) жила па Петроградской стороне, относительно близко от Театральной площади, в восьми-девяти трамвайных остановках, и изредка они все общались, главным образом по бытовым делам. 1918 и 1919 годы были жестоко трудными, люди гибли от голода и холода, временами отключали электрическое освещение и надолго, вечерами сидели при свечах, а когда их не стало, то керосиновых или масляных коптилках.

Похоже, на почве голода у Софьи Васильевны сделалось что-то вроде тихого помешательства: как-то она приехала на квартиру к Марии Сергеевне и, беспрерывно ходя по комнатам, говорила всем: «Дайте мне одну морковку, я вам прекрасный суп сварю!» На нее было душевно больно смотреть.

Для управления Мариинским театром в марте 1919 г. была утверждена директория в составе: Ф. И. Шаляпин, Э. Д. Купер, художник А. Я. Бенуа, режиссер П. С. Оленин, Б. Б. Асафьев. В заседаниях директории принимали участие завотделом гостеатров И. В. Экскузович и композитор А. К. Глазунов.

Директория просуществовала до конца 1919 г., когда была заменена на одноначалие в лице И. В. Экскузовича.

В филиале Мариинского театра – Михайловском театре (переименованных к тому времени, соответственно, в ГАТОБ – Государственный Академический театр оперы и балета, и ГАТКО – Государственный Академический театр комической оперы) П. С. Оленин в сезоне 1920—1921 годов осуществил постановку оперы Рахманинова «Алеко», заглавную партию в которой исполнял Ф. И. Шаляпин (спектакли с его участием прошли 10 и 12 апреля, 12, 13 и 14 мая 1921 года).

Весной 1921 года Мария Сергеевна выдавала замуж свою очаровательную семнадцатилетнюю дочь Аллу Севастьянову за драматического актера – молодого, талантливого, красивого Владимира Михайловича Мичурина (Азанчеева по сцене). Отец Аллы В. С. Севастьянов был за границей, и Петр Сергеевич Оленин согласился быть на свадьбе посаженым отцом. Молодые венчались в соборе Святого Князя Владимира (на Петроградской стороне), в 7 часов яркого солнечного вечера 30 мая 1921 г. В собор свадебная процессия шла пешком и, как полагалось в старину, впереди свадебной процессии нес икону мальчик, которому было 8 лет и 3 месяцев – это был автор данных строк.

В тот свадебный вечер Петр Сергеевич был, как всегда, общительный и веселый, участвовал в общих играх гостей, и никому в голову не приходило (ни Марии Сергеевне, ни Марине – родной дочери Петра Сергеевича, ни другим, хорошо знавшим Петра Сергеевича), что через несколько месяцев его не станет.

В томе IV Театральной энциклопедии (издательство «Советская энциклопедия», Москва, 1965) на странице 156 приведены краткие данные о Петре Сергеевиче Оленине, в которых я обнаружил две ошибки – родился П. С. Оленин не в 1874 году, а 16 февраля 1871 года, и в 1921 году он за границу не уехал; П. С. Оленин скончался от нефрита 15(28) января 1922 года, в возрасте 51 года, в Институте скорой помощи Петрограда (если память не изменила – на Большом проспекте, дом 100 Петроградской стороны).

Его тело было перевезено в Москву и похоронено на Ваганьковском кладбище недалеко от церкви. Проводить Петра Сергеевича в последний путь ездили из Петрограда в Москву его сын Сергей Петрович Оленин со своей матерью Марией Сергеевной.

Тогда же Мария Сергеевна записала в своей адресной записной книжке:

«Петина могила на Ваганьковском кладбище, Москва: против церкви налево по дорожке идти, где черный мраморный памятник Тоон, потом дойти до памятника Юры Сумарокова и свернуть налево; на левой стороне будет черный мраморный памятник Иванова, пройдя 6 шагов, свернуть по тропинке направо и отсчитать 18 шагов».

Листок с этой записью у меня сохранился.

Со времени кончины П. С. Оленина прошло более 70 лет. Мало вероятия, что его могилу кто-либо часто посещал и следил за ней, разве только, что изредка могилу могли посещать московские родственники – Александр Алексеевич Оленин и Петр Алексеевич Оленин.

Скорее всего, могилы П. С. Оленина ныне не существует, но место, где она была, вероятно, можно ориентировочно определить по приведенной выше записи.

Людей, знавших лично П. С. Оленина, наверное, остались единицы. Из большой когда-то семьи и потомков Сергея Владимировича и Елизаветы Васильевны Алексеевых теперь, пожалуй, остался только я один, кто его знал лично и вспоминает доброй памятью.

Не подлежит сомнению, что в истории русского оперного театра начала XX века актерская и в особенности режиссерская деятельность П. С. Оленина оставила заметный след и способствовала утверждению реалистического искусства на русской оперной сцене.

Оперная певица
Мария Сергеевна Аллина (Севастьянова)[17]

Девичья фамилия Марии Сергеевны Аллиной – Алексеева; она младшая сестра Народного артиста СССР Константина Сергеевича Алексеева-Станиславского, последний ребенок их родителей, появившийся на свет 31 августа 1878 года в так называемом Красноворотском доме (№ 8) на Садово-Черногрязской улице близ Красных ворот, уничтоженных при Советской власти. Она росла в среде самого пристального интереса к театру; девочкой в возрасте пяти лет и пяти месяцев Маня Алексеева впервые вышла на сцену «Алексеевского кружка» в бессловесной роли дочки немецкого семейства в комедии «Шалость», сыгранной 28 января 1884 г.[18]

В возрасте восьми лет и восьми месяцев Маня участвует уже хористкой в последней постановке семейного «Алексеевского кружка» – оперетте «Микадо» английского композитора Салливена, задавая хору тон – хор вступал за ней. Окончив свое выступление в спектакле, одетая в японское кимоно девочка, кокетливо обмахиваясь веером, пробегала среди публики по проходу зрительного зала сохранившегося до нашего времени театрального флигеля, пристроенного Сергеем Владимировичем Алексеевым к родовому Красноворотскому дому[19].

Взрослея, Маня Алексеева вместе с некоторыми членами семьи участвует в репетициях массовых сцен спектаклей Общества искусства и литературы, в частности, при постановке трагедии К. Гуцкова «Уриель Акоста» в 1894 году, в которой деятельное участие принимал молодой интересный Петр Сергеевич Оленин.

В 1895 году, 17-ти лет, Маня Алексеева по большой любви, но против желания Мамани (как все дети называли свою мать Елизавету Васильевну) вышла замуж за будущего медика, оканчивающего Московский университет, Петра Сергеевича Оленина, активного члена Общества искусства и литературы, одним из организаторов, руководителем, актером и режиссером которого был ее брат К. С. Алексеев-Станиславский.

П. С. Оленин, обладая незаурядным драматическим дарованием и неплохим баритоном, вскоре отказывается от карьеры медика и становится профессиональным певцом, участником частной Русской оперы Саввы Ивановича Мамонтова, а в последующие годы переходит в частную Оперу С. И. Зимина, где занимает ведущее положение как певец и талантливый режиссер-новатор – в какой-то мере последователь школы К. С. Станиславского.

У Мани Алексеевой-Олениной великолепный слух и небольшой певческий голос, и она мечтает стать оперной певицей, как и ее муж; братья и сестры подсмеиваются над ней, говоря Мане, что с её «слабеньким голоском» это вряд ли достижимо. Тем не менее Мария Сергеевна начинает заниматься всерьёз у известкой певицы Аллы Михайловны Томской и принимает участие в концертах, устраиваемых московской интеллигенцией с благотворительными и просветительными целями. Голос ее, колоратурное сопрано, с годами постепенно крепнет, развиваясь в диапазоне и силе звучания. Мечтая по-прежнему об оперной карьере, Мария Сергеевна, от природы обладавшая большой музыкальностью, начинает разучивать партии в различных операх и опереттах, шедших в театрах того времени, нарабатывая себе репертуар.

В конце 1890-х годов семья Алексеевых и, в частности, супруги Оленины находятся в дружеских отношениях и часто общаются с молодыми Леонидом Витальевичем Собиновым и Федором Ивановичем Шаляпиным, который тогда также пел в частной Русской опере С. И. Мамонтова. Конечно, по возможности ни один спектакль и концерт Ф. И. Шаляпина и Л. В. Собинова не пропускается.

Общение с миром оперных певцов, посещения их спектаклей и спектаклей Общества искусства и литературы, Большого театра обогащают молодую, восприимчивую Марию Сергеевну, готовящуюся к оперной сцене.

26 декабря 1905 года в усадьбе Алексеевых Любимовке был открыт Коттедж (Cottage), маленький дом в 3 комнаты, предназначенный для зимнего отдыха родственников и друзей. Каждый приезжающий должен был оставить в специальном журнале Коттеджа запись о своем посещении, желательно в стихотворной форме.

Ниже приводится ксерокопия записи в этом журнале, сделанной Марией Сергеевной при посещении Коттеджа 29 апреля 1906 г.:

Но личная жизнь её с П. С. Олениным не сложилась счастливо, и, несмотря на то, что у супругов было трое детей (сыновья Евгений и Сергей, а также дочь Марина Оленины), они через 7-8 лет разошлись. Мария Сергеевна вторично вышла замуж за солиста Императорского Большого театра, очень темпераментного на сцене драматического тенора Василия Сергеевича Севастьянова, непревзойденного в свое время исполнителя роли Германа в «Пиковой даме» Чайковского и Туридду в «Сельской чести» Масканьи. Одной из партнерш В. С. Севастьянова была не менее, чем он, темпераментная певица Елена Иосифовна Терьян-Карганова, под руководством которой Мария Сергеевна продолжала совершенствовать и развивать свое вокальное искусство.

В течение 1903—1905 годов у супругов Севастьяновых родятся дочь Алла (названная этим именем в честь первой учительницы пения Марии Сергеевны – Аллы Михайловны Томской) и сын Герман (названный так по имени героя самой удачной партии его отца).

Первая партия, спетая Марией Сергеевной на профессиональной сцене Петербургской консерватории оказалась Микаэлла в опере Бизе «Кармен». В то время не было принято выступать не под своей фамилией, и Мария Сергеевна выбирает себе псевдоним – Аллина, по имени своей любимой дочери Аллы Севастьяновой. Под этим псевдонимом она выступает в Москве в отдельных спектаклях совместно со своим мужем В. С. Севастьяновым; в числе исполняемых партий – Серполетта в «Корневильских колоколах» Планкетта и Арсена в «Цыганском бароне» Штрауса.

Через несколько лет Севастьянов уходит из Большого театра и организовывает оперную антрепризу в провинции, в городах Казань и Самара. В этих театральных сезонах М. С. Аллина – одна из основных солисток; она исполняет следующие партии колоратурного сопрано: Антонины в опере «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), Людмилы в «Руслане и Людмиле» Глинки, Марфы в «Царской невесте» Римского-Корсакова, Прилепы в «Пиковой даме», Агнесы Сорель в «Орлеанской деве» Чайковского, Микаэллы в «Кармен» Бизе, Джильды в «Риголетто» и Виолетты в «Травиате» Верди, Маргариты в «Фаусте» Гуно, королевы и пажа в «Гугенотах» и Инесс в «Африканке» Мейербера, Арсены в «Цыганском бароне» Штрауса, Серполетты в «Корневильских колоколах» Планкетта и др. Сезоны эти относятся, вероятно, к 1908—1910 годам.

М. С. Аллина обладала незаурядным драматическим талантом, лучшими ее партиями были Марфа в «Царской невесте», Виолетта в «Травиате» и Маргарита в «Фаусте». Смотревшие ее на сцене старшие братья Владимир Сергеевич Алексеев (оперный переводчик и режиссер, впоследствии Заслуженный артист РСФСР) и Константин Сергеевич Алексеев-Станиславский спрашивали Марию Сергеевну: «Откуда, Маня, у тебя взялись сильные верха и органичные, широкие сценические жесты?»

В 1910 году, в возрасте тридцати двух лет, Мария Сергеевна производит на свет шестого ребенка – дочь Таисию.

В театральный сезон 1911/12 годов М. С. Аллина служит в московском Театре миниатюр, директрисой которого была Мария Александровна Арцыбушева. Театр помещался в Мамоновском переулке около Тверской улицы (ныне переулок Садовских).

В Театре миниатюр ставятся одноактные оперы и оперетты: «Бастьен и Бастьенна» Моцарта, «Два скопидома» Гретри, «Тандольфо» Лекока, «Райское яблочко» Оффенбаха, «Куклы Виолетты» Адама, «Шесть девиц на выданье» Делиба и другие, и специально для солистки М. С. Аллиной – отдельные акты из «Травиаты» Верди, в которых она исполняет одну из своих коронных и любимых партий, партию Виолетты.

Её новым партнёром становится недавно принятый в труппу молодой лирический тенор с мужественным, но ласкающим слух тембром и пределом верхних нот на ре диез верхней октавы Степан Васильевич Балашов; от природы всегда веселый и остроумный, а внешне интересный, он пользовался большим успехом у женщин, и в него в театре многие были влюблены.

Степан Васильевич впоследствии рассказывал, что ещё лет за пять до того, как судьба свела его с Марией Сергеевной в Театре миниатюр, он несколько раз встречал эту необыкновенно привлекательную, красивую женщину на улицах и (как он говорил) «обалдевал, цепенел и откидывался спиной к какой-нибудь уличной стене, уступая ей дорогу».

Естественно, что теперь Степан Васильевич начал за ней ухаживать и всячески старался сблизиться. В конце концов он добился своего: М. С. Аллина-Севастьянова тоже увлеклась своим талантливым, веселым и интересным партнером, а так как к этому времени начавшееся уже несколько лет назад между нею и В. С. Севастьяновым отчуждение принимает законченную форму, она вступает в гражданский брак со Степаном Васильевичем Балашовым.

Осенью 1912 года у них родится сын Степан (автор этих строк).

Балашову с его великолепным голосом тесно в Театре миниатюр, он старается пробиться на большую оперную сцену и с сезона 1912/13 гг. его принимают в частную оперу С. И. Зимина, где Степан Васильевич исполняет партии Индийского гостя в «Садко», Знаменосца в опере «Орёл» Нугеса и Ленского в «Евгении Онегине». Но в театре Зимина большой вес и влияние имеет П. С. Оленин, первый муж Марии Сергеевны и положение неопытного Степана Васильевича, делающего ещё только «первые шаги» на сцене становится достаточно стесненным и неудобным. Тогда Мария Сергеевна в середине сезона везет мужа в Петербург, чтобы попытаться начать переговоры с Николаем Николаевичем Фигнером, державшим оперную антрепризу в Народном доме.

Степан Васильевич Балашов, начинающий, никому еще не известный тенор, не был в то время знаком с бывшим солистом императорских театров Николаем Николаевичем Фигнером. Поэтому для переговоров с ним сначала пошла сама Мария Сергеевна, уже длительно знакомая с четой Фигнеров.

Николай Николаевич встретил ее любезно, но сказал, что все теноровые вакансии у него в труппе заполнены. Тогда Мария Сергеевна попросила его просто прослушать начинающего оперного певца Балашова и высказать свое суждение, на что Фигнер неохотно согласился.

Вскоре в Народном доме состоялась их встреча. Фигнер не очень любезно спросил молодого певца, что тот может спеть. Степан Васильевич ответил вопросом: «А что Вы хотите услышать?» «Ну, арию Ленского», – сказал Фигнер.

Степан Васильевич исполнил заказанную арию, после чего тон Николая Николаевича стал приветливее, и он спросил: «А что Вы еще можете спеть?». Степан Васильевич исполнил еще какую-то арию, после чего Фигнер снова спросил: «А Фауста Вы можете?» Балашов ответил: «Пожалуйста!»

После исполнения каватины Фауста Николай Николаевич сразу перешел на «ты», и молодой лирический тенор Балашов был тут же принят в антрепризу Фигнера с сезона 1913/14 годов.

Возвратившись после переговоров в Москву, Степан Васильевич вскоре получил от Фигнера телеграмму: «Если хотите петь с Шаляпиным Фауста, немедленно приезжайте». Хотел ли Степан Васильевич петь с Шаляпиным?! С тем самым Шаляпиным, который еще много лет назад поразил воображение реалиста Степы!

Конечно, он выехал в Петербург и пел с Шаляпиным, приглашенным на гастрольные спектакли в Народный дом.

В память о первом спетом с Шаляпиным «Фаусте» сохранилась фотография Федора Ивановича с дарственной надписью: «Степану Васильевичу Балашову на добрую память о Фаусте в Нар. Доме. СПб 3 марта 1913 г. Ф. Шаляпин».

И так с сезона 1913-14 годов Степан Васильевич переходит в оперную труппу, руководимую Николаем Николаевичем Фигнером, игравшую на сцене Народного дома в Петербурге.

Мария Сергеевна, Степан Васильевич, все дети (кроме дочери Марины Олениной, учившейся в балетной школе при Большом театре), няньки и кормилица переезжают на постоянное жительство в Петербург.

Там Мария Сергеевна регулярно нигде не служила, только имела отдельные выступления в концертах и спектаклях.

Однажды, вероятно это было уже где-то в 1922/23 годах, я единственный раз видел и слышал маму в «Русалке» Даргомыжского, она пела партию Ольги, пела очень хорошо и была прелестна, изящна и молода в свои сорок с лишним лет. В этом спектакле партию Княгини тогда пела Горелеченко, хорошо мне знакомая по Народному дому.

Помню случай, когда на выездной спектакль «Евгений Онегин», который, кажется, был в курзале Павловска и в котором партию Ленского пел Степан Васильевич Балашов, не приехала исполнительница партии Няньки. Устроитель спектакля страшно разволновался еще на вокзале, а Степан Васильевич его успокаивал: «Не волнуйся! Здесь Мария Сергеевна – едет слушать спектакль, она, если понадобится, сходу споет кого хочешь – Няньку, Татьяну, хоть Гремина!»

И действительно, Мария Сергеевна, никогда в жизни не исполнявшая партию Няньки в «Евгении Онегине» успешно в ней выступила, выручив спектакль.

Одно время она довольно часто выступала на концертных вечерах в Обществе ленинградских художников. Артистическая деятельность Марии Сергеевны совсем оборвалась где-то в середине двадцатых годов.

Мы, мамины дети, больше помним, какой был у неё голос и как она пела, по ее домашним занятиям и «концертам» для приходивших к нам в гости знакомым; обычно аккомпанировал маме наш брат Сергей Оленин. В первые годы Мария Сергеевна и Степан Васильевич пели дуэтом, под аккомпанемент того же Сережи или под мамин. Когда Степан Васильевич дома репетировал перед спектаклями или впевался в новые партии, мама исполняла партию фортепиано и подпевала ему, где требовалось. Нам было смешно слушать рассказы мамы о том, как её братья и сестры подсмеивались над её небольшим голосом, когда она выражала желание стать оперной певицей; в наше время у Марии Сергеевны уже был развитый большой голос, с очень сильными, а для звучания в комнате даже несколько резкими верхами; владела она голосом и на форте, и на пьяно, и во всех регистрах очень хорошо, профессионально, ровно, так же, как хорошо владела колоратурой – легко и никогда не «кудахтала» при ее исполнении, как это встречается в наше время.

Привычка петь, тяга к пению сохранились у Марии Сергеевны почти до последних лет ее жизни, и она часто пела дома, просто для себя, занимаясь повседневными делами.

Скончалась Мария Сергеевна 14 марта 1942 года в городе Омске, находясь в эвакуации, где и была похоронена на кладбище возле поселка ОМСХИ (Омского сельскохозяйственного института), ставшего последним приютом для многих ленинградцев.

Репертуар, исполнявшийся М. С. Аллиной и разученный ею для исполнения

С петые оперы

«Кармен» Ж. Бизе – Микаэлла

«Фауст» Ш. Гуно – Маргарита

«Риголетто» Д. Верди – Джильда

«Травиата» Д. Верди – Виолетта

«Жизнь за царя» («Иван Сусанин») М. И. Глинки – Антонина

«Руслан и Людмила» М. И. Глинки – Людмила

«Царская невеста» Н. А. Римского-Корсакова – Марфа

«Русалка» А. С. Даргомыжского – Ольга

«Пиковая дама» П. И. Чайковского – Прилепа

«Орлеанская дева» П. И. Чайковского – Агнесса

«Гугеноты» Д. Мейербера – Королева и паж

«Африканка» Д. Мейербера – Инесса

«Жидовка» Ж. Ф. Галеви – Евдокия

«Евгений Онегин» П. И. Чайковского – Няня

Разученные, но не спетые оперные партии

«Садко» Н. А. Римского-Корсакова – Волхова

«Снегурочка» Н. А. Римского-Корсакова – Снегурочка

«Евгений Онегин» П. И. Чайковского – Татьяна

«Борис Годунов» М. П. Мусоргского – Ксения

«Паяцы» Р. Леонкавалло – Недда

«Гибель Фауста» Г. Берлиоза – Маргарита

«Фенелла» («Немая из Портики») Д. Фобера – Фенелла

«Горе от ума» – … (?)

«Тангейзер» Р. Вагнера – в опере три партии для сопрано: Елизавета, Венера и Молодой пастух; все ли три партии изучила М. С. Аллина или какую-нибудь одну – не известно.

Спетые оперетты

«Корневильские колокола» Р. Планкетта – Серполетта

«Цыганский барон» И. Штрауса (сына) – Арсена

«Гандольфо» Ш. Лекока – Анжела

«Куклы Виолетты» Адама – Виолетта

«Шесть девиц на выданье» Л. Делиба – Сидония

Разученные, но не спетые опереточные партии

«Боккаччо» Ф. Зуппе – Фьяметта

«Мадемуазель Нитуш» Ф. Эрве – Дениза

«Гейша» С. Джонса – Мимоза

«Прекрасная Елена» Ж. Оффеанбаха – Елена

«Три мушкетёра» – … (?)

Примечания

В марте 1907 года четверо детей Марии Сергеевны (Евгений, Сергей, Марина и Герман) заболели скарлатиной и лежали дома на попечении гувернантки и няни. Чтобы не заболеть, Мария Сергеевна с дочерью Аллой и мужем Василием Сергеевичем Севастьяновым переехали жить в гостиницу «Метрополь», где заняли 505-й номер и прожили в нём довольно длительное время, пока не выздоровели дети и не кончился карантин.

Видимо, в этот период времени в Москве проходили спектакли с участием Марии Сергеевны и Василия Сергеевича. Переписывавшийся со своей сестрой Маней Владимир Сергеевич Алексеев сочинил и в мае 1907 года прислал ей юмористические куплеты, которые он назвал «Раз! Два! Три!». Подлинное письмо Владимира Сергеевича, с которым были присланы куплеты, сохранилось и находится в Музее МХАТ, в альбоме «Оперная певица М. С. Аллина».

Вот они:

Раз! Два! Три!

(На мотив из оперетты «Весёлая вдова»)

Пятьсот пятый в «Метрополе»
Уж никем не занят боле,
Опустел теперь без вас!
Раз!

В «Метрополе» плач и стоны
Слезы льют о вас гарсоны
С ними плачет вся Москва.
Два!

Мальчик в лифте и швейцары
Тщетно ждут знакомой пары
и ревут, держу пари.
Три!

Сам Смирнов[20], красавец модный,
Видя столик ваш свободный,
Осушить не может глаз!
Раз!

Я не знаю, вы поймёте ль,
Как раскис ваш «метродОтель» –
Ноги двигает едва.
Два!

И без Аллиной, наверно,
Ресторан торгует скверно,
Рожи все, хоть не смотри
Три!

Вина, устрицы, омары,
Хлеб, закуски, визг Тамары[21]
В «Метрополь» не манят нас.
Раз!

Вальсы Кончака, чардаши
Не пленяют уши наши
Все теперь нам трын трава!
Два!

Жаждем Аллиной певицы,
Соловья и райской птицы,
Примадонны dernier cri[22].
Три!

Так полна красы, таланта,
Что, как с ценного бриллианта,
Мы свести не можем глаз!
Раз!

Мы раскупим все билеты,
Если в роли Серполетты
Выступает la div,[23]
Два!

Ведь пикантность исполненья!…
Извините за сравненье,
Точно ешь рокфор иль бри!
Три!

Севастьянов всем известный
Тенор дивный и чудесный,
Но пред Аллиной он пас!
Ррраз!

И, представьте, всё семейство
Обожает лицедейство!
Это факт, а не слова!
Дввва!!

Вот заварят дома кашу,
Если все пойдут в мамашу!
C'est affreux pour le mari![24]
Тррри!!!

Москва 12 Мая 1907 г.

Предпоследний куплет оказался пророческим! Действительно, жизни всех детей Марии Сергеевны Севастьяновой-Аллиной, в той или иной степени, в том или ином виде оказались связанными с театральной деятельностью:

Евгений Петрович Оленин был драматическим артистом, шансонье – исполнителем интимных песенок, автором песен – сочинял музыку и тексты; когда было нужно – играл на фортепиано, был танцором.

Сергей Петрович Оленин был пианистом, художественным руководителем многих самодеятельных коллективов, получавших на смотрах дипломы, преподавал музыку и, в какой-то степени, исполнительство певцам и хорам, был композитором – писал романсы, фокстроты, танго и т. д.

Марина Петровна Оленина окончила Московское хореографическое училище при Большом театре. Много лет была характерной прима-балериной в городском театре Белграда, в Югославии.

Алла Васильевна Севастьянова закончила Школу-училище имени Е. Б. Вахтангова при одноименном театре в Москве, много лет была актрисой этого театра, перешла в Театр имени Моссовета, в котором тоже работала много лет; снималась в кино.

Герман Васильевич Севастьянов (Джерри Северн) был директором Русского балета в Америке, написал книгу по балету – руководство для занятий (постановка ног, корпуса, рук, экзерсисы, тренинг). С целью пропаганды русских опер и мировых классиков занимался выпуском высококачественных граммофонных дисков. Способствовал выходу советских картин на международные кинофестивали, в том числе фильмов «Летят журавли» и «Баллада о солдате».

Таисия Васильевна Севастьянова работала помощником режиссёра в театре имени Е. Б. Вахтангова.

Балашов Степан Степанович, автор этих строк, много лет был участником, актером, а в дальнейшем руководителем коллективов самодеятельности разных жанров (драматического, вокального, эстрадного, киносъемочного). Эстрадный и киносъёмочный коллективы, им руководимые, в 1966—1975 годах работали на собственном, сочиняемом творческой группой коллектива драматургическом материале.

Один из кинофильмов, представленный на Седьмой ленинградский смотр любительских фильмов, из более чем двухсот картин был единственный отмечен дипломом, как фильм остросатирический.

* * *

Василий Сергеевич Севастьянов (1875—1929), драматический тенор, обладал выдающимся сценическим темпераментом, прославился драматическим исполнением партии Германа в «Пиковой даме» П. И. Чайковского. К лучшим его партиям следует отнести также Хозе в опере «Кармен» Ж. Бизе и Туриду в опере «Сельская честь» Масканьи. Большая его фотография в партии Хозе выставлена в музее Большого театра – в той части, которая располагается в фойе.

Рано потеряв голос, В. С. Севастьянов занимался антрепренёрской деятельностью, которая преследовала цель поднять драматическую часть оперных спектаклей; в частности, совместно с И. М. Лапицким занимался организацией Театра музыкальной драмы в Петрограде.

От брака с М. С. Севастьяновой (урожденной Алексеевой) имел сына Германа и двух дочерей – Аллу и Таисию. Вторым браком был женат на певице Аде Владимировне Поляковой.

Предполагая в сезоне 1918/19 годов держать антрепризу Оперного театра в Одессе, выехал с А. В. Поляковой в Италию для приглашения итальянских солистов в планируемый оперный сезон. Свершившаяся в России Великая Октябрьская революция застала его в Италии, а начавшееся массовое бегство белоэмигрантов через юг России лишило возможности вернуться на Родину.

В. С. Севастьянов уезжает в Югославию, где в Загребе и других городах в течение ряда лет пропагандирует русскую оперу; в последующие годы переносит постановку русских опер во Францию. Умер 21 октября 1929 года и похоронен в Париже.

Степан Васильевич Балашов (1883—1966), лирический тенор с пределом верхов на нотах ре диез-ми третьей октавы. Заслуженный артист РСФСР, награжден орденом Трудового Красного Знамени. Закончил вольнослушателем Московское филармоническое училище, брал уроки вокала (маэстро Мазетти и Григорьева, был Морозовским стипендиатом).

Первые самостоятельные выступления С. В. Балашова состоялись в 1910 году в Москве, в Кружке исторической музыки. В сезоне 1911/12 годов он работает в Московском театре миниатюр, помещавшемся в Мамоновском переулке.

В 1912 году С. В. Балашов переходит в частную оперу С. И. Зимина, в Москве, где работает в сезоне 1912/13 годов.

3 марта 1913 года дебютирует в Петербурге, в частной антрепризе Н. Н. Фигнера, в помещении Народного дома, исполнив партию Фауста в одноименной опере Ш. Гуно. В этом спектакле С. В. Балашов впервые стал партнером Ф. И. Шаляпина, исполнившего партию Мефистофеля[25]. В последующие годы, вплоть до сезона 1921/22 годов (после которого Ф. И. Шаляпин уехал из Советской России), они встречались как партнеры в операх «Фауст», «Севильский цирюльник», «Русалка», «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Паяцы», «Алеко».

Разразившаяся Первая мировая война оторвала С. В. Балашова от театра до 1917 года.

В сезоне 1917/18 годов С. В. Балашов вовращается в Оперный театр Народного дома, где антрепризу уже держал Аксарин. С сезона 1918/19 годов оперная труппа Народного дома преобразовывается в Петроградскую коммунальную оперу.

В 1919 году С. В. Балашов дебютирует на сцене Мариинского театра в партии Звездочета в опере «Золотой петушок» Н. А. Римского-Корсакова. С этого времени в течение 30 лет жизнь С. В. Балашова неразрывно связана с ленинградскими академическими оперными театрами – Мариинским и Михайловским (ныне Малый театр оперы и балета).

В конце XIX – начале XX вв. довольно широко практиковалось устраивать концертные вечера и спектакли с участием лучших артистических сил. Часть таких вечеров устраивалась с благотворительными целями, тогда обычно театральные билеты продавались по повышенным ценам, а денежный сбор поступал, например, в помощь малоимущим, нуждающимся студентам, или на поддержание богаделен, устройство больниц и т. п.

Так, в первое десятилетие XX в. в Москве довольно часто устраивались различные гала-представления, в том числе оперетт, вошедших тогда в моду; ставили «Цыганского барона» И. Штрауса, «Корневильские колокола» Р. Планкетта, «Прекрасную Елену» Ж. Оффенбаха, несколько позднее – «Гейшу» Джонса. Они часто проходили в помещении Театра Солодовникова на Большой Дмитровке, где постоянно играла оперная труппа С. И. Зимина (ныне это помещение Театра оперетты на улице Пушкина).

П. С. Оленин, служивший в Оперном театре С. И. Зимина певцом-солистом и ведущим режиссером, В. С. Севастьянов и М. С. Аллина участвовали в таких гала-спектаклях – например, в оперетте «Корневильские колокола» В. С. Севастьянов исполнял роль Гренише, а М. С. Аллина – Серполетты. В оперетте «Цыганский барон» они же исполняли роли Баринкая и Арсены, а Оленин играл «Свинского князя» (кажется, по либретто его называли Зуппаном и появлялся впервые на сцене с двумя поросятами под мышками и в сопровождении ещё нескольких небольших поросят (которых Петр Сергеевич специально для этого держал и дрессировал дома); поросята разбегались по сцене в разные стороны, а «Свинский князь» их ловил под восторг и овации всей публики. (Как доказательство справедливости написанного смотрите статью и фотографию П. С. Оленина в газете «Вечерняя Москва» за 29 августа 1997 года.)

Рецензии из различных газет на выступления оперных певцов М. С. Аллиной-Севастьяновой и В. С. Севастьянова

Газета «Вечерняя почта» № 181,21 сентября 1909 года, Казань.
ТЕАТР И МУЗЫКА
Беглые заметки
«Шаляпиниада». Наша опера. «Десять лет и десять спектаклей». Повторные спектакли: «Аида», «Жизнь за Царя» и Аллина в «Антониде», и «Евгений Онегин», где Савранская в Ольге, «Кармен». Возобновление «Гугенот» и «Тангейзер».
Имя Ф. И. Шаляпина продолжает произноситься на все лады и в публике, и в прессе. Говорят и о нём самом, и о его концерте, печатают и воспоминания о нём, и пересказывают его интимные беседы, каким бы не место в прессе. Так один из «перескащиков» напечатал его, будто бы, резкий отзыв об одном оперном артисте-товарище.
Зная Фёдора Ивановича давно, зная его незлобивость и мягкость, мы не можем допустить такого отзыва, а если он и сказал чтолибо подобное, то, думается, нетактично было напечатать полную фамилию его товарища, заслуженнаго артиста.
Да – вокруг имени «артиста-гения» сложилась целая «Шаляпиниада», но переходим к нашей опере; после девяти спектаклей, в которых шли все новые оперы, с десятого спектакля, 19 сентября, начались повторения уже шедших ранее опер; так 19 сентября повторили «Аиду», 20-го утром «Жизнь за Царя», а вечером «Евгений Онегин», а сегодня 21-го повторяется «Кармен». И все эти повторные спектакли представляли большой интерес.
«Аидой» скромно отметили артисты-товарищи, публика, местная пресса десятилетие служения искусству талантливого артиста Василия Сергеевича Севастьянова, стоящаго теперь во главе нашей оперы, впервые выступившего самостоятельно на поприще антрепризы и решившагося познакомить Казань с вагнеровскими операми, ещё не шедшими на нашей сцене, как, напр., «Тристан и Изольда». Ровно десять лет тому назад В. С. Севастьянов впервые выступил на оперную сцену, в Одессе, в труппе кн. Церетелли, в роли-партии Радамеса, в «Аиде», и сразу завоевал себе имя артиста-художника.
В спектакле 19-го сентября, кроме него, выступил и г. Савранский в партии Амонасро. Опера прошла на этот раз более чем хорошо, т. ч., вероятно, сделается репертуарной оперой. Сам юбиляр был, как говорится, «в голосе» и «в ударе»: он и пел, и играл превосходно. От публики и от «артистов-товарищей» ему поданы были лавровые венки. Мимоходом отметим роскошный костюм Радамеса. Кстати упомянем, что на концерте Ф. И. Шаляпина лавровый венок ему был поднесён от В. С. Севастьянова, что, кажется не было отмечено в местной прессе.
Прекрасно исполнил свою партию и г. Савранский, партия от партии завоёвывающий симпатии публики. Говорить об исполнении партии Аиды – г-ю Марковой и Амнерис – г-ю Рыбчинской мы много не будем, скажем только, что «обе» были «лучше». Превосходно дала тип дикарки-эфиопки первая и много величавости и блеска внесла в исполнение гордой царевны вторая; обставлена опера была старательно, оркестр исполнял своё дело превосходно. Хоры звучали недурно. Одно маленькое замечание. При пении хора: «Приди, чело украсим мы», не мешало бы именно «украшать» чело Амнерис цветами и жемчугами, что прежде и делалось, но почему-то теперь – нет.
В «Жизни за Царя» выступили два новых исполнителя: Аллина – в партии Антониды и Жуков – Сусанина.
Г-жа Аллина, с первого выхода завладела вниманием публики – во 1-х, своею внешностью, а во 2-х, более чем прекрасным, музыкальным пением. Сценическая, стройная высокая фигура; оживлённое красивое лицо с необыкновенно ласковой улыбкой – вообще полное красоты и какой-то ясности – прямо очаровали публику.
Голос г-жи Аллиной – небольшой, но симпатичный, ласково-мелодичный, если можно так выразить. Играла она прекрасно – это именно была «красавица девушка» русской песни и жизни.
Приветствуем молодую артистку, только что начинающую свою карьеру.
До выступления в Антониде, она сыграла только десять раз в опере, так что теперь можем отметить, что вступает во второй десяток своих партий. – Г-н Жуков недурно пропел партию Сусанина. Его густой бас совершенно подходит к этой именно партии, но голос его малоподвижен, игра ещё не вполне выработана, но нам думается, что молодой артист выработается в хорошую силу. Жаль, что поздно начавшись – в час, а не в половине двенадцатого часа утра, как обыкновенно начинались у нас утренники, спектакль затянулся до 5-го часа и потому из оперы, и без того идущей с купюрами, выбросили предпоследнюю сцену.
В «Кармен» выступает новый баритон г. Анчаров.
Во вторник, 22-го сентября возобновляются «Гугеноты». Говорят, партия Валентины лучшая в богатом репертуаре г-жи Марковой; роль пажа Урбана поручена г-же Аллиной, а затем возобновляется «Тангейзер», давно не шедший на нашей сцене.
Н. Ф. Юшков

«Гугеноты»
Возобновление оперы Мейербера 22-го сентября состоялось при «полной новой обстановке». Декорации и костюмы в большинстве были совершенно новые и нередко отличались изяществом и вкусом.
В области костюмов я не особенно компетентен, но думаю, что и здесь нашлось бы на что обратить внимание. Очень изящными показались мне, например, костюмы г-жи Аллиной-пажа. Даже хористы не резали глаз, а Колиньи были и совсем недурны.
Из солистов, в смысле исполнения отдельных ролей, не совсем на месте была г-жа Лукьянова. В её средствах совершенно нет блеска, столь необходимого для партии Королевы. ‹…›
Очень музыкально, легко, не без изящества исполнила г-жа Аллина партию пажа. Её голос отнюдь нельзя назвать большим, но он довольно концентрирован и отчётливо-звучен. Впечатление портят иногда некоторые ноты, отличающиеся ясным носовым оттенком. Г-н Севастьянов на славу пропел партию Рауля, уверенно, с хорошим подъёмом. Тяжеловато вышел лишь знаменитый рассказ в 1-й картине, да по местам страдала интонация, но в общем певец был, видимо, в голосе и оставил прекрасное впечатление. С большей похвальбой следует, далее, отозваться об исполнении г-жи Марковой – Валентины и г-на Мозжухина – Сен-Бри.
Остальные исполнители были, в лучшем случае, удовлетворительны, не более.

Страницы: «« « 123 4 5 6 7 8 » »»