Грозовой щит Геммел Дэвид
Они вместе пошли в сторожку у лестницы, которая была расположена в тени Шеаенских ворот. Там теперь было очень людно, и Андромаха подождала, пока Хеон и Теахос опередили их, чтобы расчистить дорогу. Затем они медленно зашагали к Верхнему городу, во дворец Гектора.
Андромаха оставила охрану у главного входа и повела Кассандру в сад. Взяв лук и колчан со стрелами, она позвала девочку.
— Видишь, нет никакого посланника от Приама, и я собираюсь учить тебя стрелять из лука.
Девушка вложила стрелу в лук, затем протянула оружие девочке.
— Натяни тетиву как можно сильнее и прицелься в соломенного оленя.
Кассандра натянула тетиву, но та порвалась, и стрела упала на землю. В этот момент показался слуга.
— Госпожа, тебя хочет видеть посланник царя. Андромаха поблагодарила его и забрала сломанное оружие из рук девочки.
— Очень хорошо, ты была права, маленькая жрица. Наверное, ты можешь мне рассказать, зачем царь зовет меня.
— Он хочет затащить тебя в постель, — ответила Кассандра. — Он собирается совратить тебя.
— Это не предсказание, — заметила Андромаха. — Я думаю, все во дворце догадались о его намерениях. Он не очень сдержан. Скажи мне что-нибудь, чего никто не может знать.
— Это глупая игра, — вздохнула девочка. — Если никто этого не знает, тогда ты тоже этого не знаешь. Когда я расскажу тебе что-нибудь, ты не сможешь проверить, правда это или нет. Если бы я сказала тебе, что воробей умер на крыше дворца и его съела ворона? Но почему ты хочешь проверить меня?
Андромаха села на каменную скамейку.
— Полагаю, мне бы хотелось знать, слышишь ли ты реальные голоса или воображаемые.
Кассандра покачала головой.
— Нет, ты хочешь, чтобы они были придуманные. Все хотят, чтобы они были ненастоящими. Я говорила отцу, что Гектор не умер. Он рассердился и кричал на меня. Но Гектор не умер. Он вернулся домой, как я и предсказывала. Отец думает, что это совпадение. Я говорила тебе, что тебе понадобится лук, и вложила его в твою руку в ту ночь, когда напали фракийцы. Никто не верит в мой дар, Андромаха. Не имеет значения, что я говорю им.
Андромаха притянула девочку к себе и поцеловала в щеку.
— Печально, но я думаю, что ты права, Кассандра. Нас всех пугают твои пророчества. Но с этого момента я не буду расспрашивать тебя о твоей силе и пытаться проверить ее. И я научу тебя, как пользоваться луком. Научу, правда?
— Да, научишь, — кивнула девочка со скромной улыбкой.
— А теперь я должна идти и бороться с очарованием твоего отца. Оставайся здесь и любуйся Хеоном. Я вернусь до заката.
— Возьми с собой воды, — посоветовала Кассандра. — Когда ты пойдешь, тебе снова станет нехорошо.
— В будущем мне следует избегать соленой рыбы, — вздохнула девушка.
— Это не рыба, — покачала головой девочка.
Андромаха пересекла площадь перед храмом Афины и остановилась на минуту у основания огромной статуи богини, которая возвышалась перед украшенными янтарем и бронзой дверьми. Искусно сделанная статуя изображала Афину в военном шлеме, с копьем в одной руке и грозным щитом у ног. Девушка посмотрела на каменный щит. Он был правильной круглой формы, а в центре была нарисована молния.
— Госпожа, ты всегда останавливаешься здесь, — сказал Хеон. — Затем касаешься щита. Почему ты это делаешь?
— А почему ты всегда трогаешь себя за ухо, прежде чем задать вопрос? — поинтересовалась Андромаха.
На его лице появилась мальчишеская улыбка.
— Я не замечал этого. Афина покровительствует твоему родному городу?
— Нет, там правит Гермес. Мой отец любит богатство, а Гермес — бог путешественников и торговцев. Но моя мать была последовательницей богини. Она изучала таинства. В ночь моего рождения она чуть не умерла, но жрица Афины спасла ее — и меня.
Андромаха пошла дальше, думая о том дне, когда она много лет назад сидела на коленях матери и слушала историю о той ужасной ночи.
— Дорогая, тебя благословила богиня. Она пролетела над дворцом, превратившись в орла, — рассказала ей мать.
— Откуда мы это знаем?
— Многие видели ее.
— Они видели орла. Откуда мы узнали, что это была богиня? Мать выглядела какое-то время неуверенной. Затем она улыбнулась.
— Ты поймешь, когда станешь старше и умнее.
— А ты понимаешь?
Мать крепко обняла ее и прошептала на ухо:
— Наверное, пойму, когда стану старше и умнее. Андромаха улыбнулась при этом воспоминании.
С этого места в Верхнем городе она могла видеть всю Трою, которая раскинулась перед ней: сверкающие крыши резных дворцов, широкие улицы, высокие золотые стены и башни, Великую башню Иллиона, возвышающуюся над всем этим. За ней находился Нижний город, а за ним — бухта Трои, заполненная кораблями. На юго-западе она могла разглядеть летний дворец Гекубы, Радость царя, белые стены которого сверкали в солнечном свете. В отдалении виднелись черные точки — галеры, плывущие по Зеленому морю.
Она посмотрела на Хеона. Хотя на площади вокруг не было людно, одной рукой он держался за рукоятку меча и постоянно оглядывался на случай грозящей опасности.
У нее снова свело желудок от приступа тошноты, и она постояла минуту спокойно, пока это чувство не прошло. Затем она двинулась дальше, быстро зашагав в сторону дворца Приама.
Во дворце стояла суматоха, галерея с красными колоннами была заполнена людьми. Царская стража — Орлы царя в бронзовых и серебряных доспехах — останавливали всех, задавали вопросы, а затем пропускали по одному. Андромаха проскользнула через ряд воинов, благодарно улыбнувшись вооруженному Орлу, который узнал ее и отступил в сторону, пропуская. В мегароне было больше людей, чем она когда-либо видела. Торговцы и просители ожидали царя, за ними наблюдали воины. Рабы бегали, исполняя поручения, туда-сюда сновали писцы, их плетеные корзины были забиты глиняными табличками. Повсюду были советники царя, чужеземные гости в нелепых нарядах и воины.
— Могу я остаться с тобой, госпожа? — спросил Хеон, хмуро посмотрев на толпу.
— Нет, со мной все будет в порядке. Иди и поешь что-нибудь. Я побуду здесь какое-то время.
Он поклонился и вернулся к входу в мегарон. Девушка знала, что он будет ждать ее там, когда она выйдет — когда бы это ни произошло.
Андромаха осмотрелась вокруг в поисках знакомых. Она увидела помощника царя, Полита, который спускался по каменной лестнице из покоев царицы, и попыталась пробраться к нему сквозь толпу, но дородный торговец наступил ей на ногу, и она чуть не упала. Андромаха бросила сердитый взгляд на этого неуклюжего толстяка, но он, не узнав ее, просто смотрел мимо. Затем раздался дружеский голос:
— Сестра, позволь мне помочь тебе выбраться отсюда.
— Диос! Что это за медвежья яма!
Сводный брат Гектора улыбался ей с искренней симпатией. Она вспомнила об их первой встрече, когда он спорил с ней на царском пляже, обвиняя в нескромности. Он настаивал, чтобы она называла его царевичем Деифобосом, указывая на его особое положение среди остальных. Затем наступил день осады. Тот день изменил Диоса, как и многих других. Защищая лестницу, закрывая своим телом царя, он вырос в глазах всех. Теперь он не был таким высокомерным, и толпа его постоянных подхалимов исчезла. Диос стал Андромахе хорошим другом за эту долгую зиму.
— Идем в сад, — сказал он, беря ее за руку. — Там не так плохо. Где твой охранник?
— Я отослала его. Я думала, что здесь он не понадобится. Диос покачал головой и засмеялся.
— Андромаха, почему ты всегда ищешь неприятности? Тебя окружает множество людей, поэтому ты отослала охранника. Конечно, если бы на тебя напали, примерно сотня Орлов бросились бы на нападавшего и убили его, но для тебя могло быть слишком поздно. Для Геликаона почти оказалось слишком поздно, помнишь? — Его лицо стало серьезным. — Как он себя чувствует?
— Лучше, намного лучше. Он вернулся в Дом каменных лошадей и вскоре отправится в Дарданию.
— Рад это слышать. Ну, а почему ты здесь?
— Приам хочет меня видеть.
— Правда?
На лицо Диоса набежала облако, и она почувствовала его беспокойство. «Неужели все знают о намерениях Приама в отношении меня?» — удивилась она.
— Он совещался с Агамемноном большую часть дня. Возможно, тебе придется долго ждать, — сказал Диос.
— Это привилегия царя — заставлять своих подданных ждать, — ответила девушка, но в глубине души она была сердита на Приама за его игры. Она снова почувствовала вкус желчи и проглотила ее.
Защищенные высокими стенами от постоянного троянского ветра, царские сады излучали аромат цветов и запах соленого моря. В дальнем конце сада Андромаха заметила Креузу, любимую дочь Приама. Темноволосая красавица увидела Диоса и, улыбаясь, направилась к нему, но заметила Андромаху и, нахмурившись, резко вернулась на свое место. Не в первый раз Андромаха думала о Креузе. Где она была в ночь осады? Говорили, что она задержалась у подруги, что она поздно возвращалась домой и ее успели предупредить о нападении, прежде чем она добралась до дворца. Приам назвал это милостью богов. Андромаха считала это очень подозрительным.
— Мне жаль покидать тебя, Андромаха, — вздохнул Диос, — но я вместе с Политом должен посетить царя. Может, мне прислать тебе немного еды или питья?
Она отказалась, затем посмотрел ему вслед, когда он пошел обратно в мегарон.
День медленно перешел в вечер, и в саду зажгли факелы. Толпа наконец разошлась. Воздух стал прохладным, и Андромаха закуталась в зеленый гиматий. Луна поднялась над крышей дворца, а она все еще сидела там, еле сдерживая гнев. Девушка думала о том, чтобы вернуться во дворец Гектора, но знала, что Приам тогда позовет ее глубокой ночью. Поэтому Андромаха ждала, смиряя ярость в сердце и успокаивая приступы тошноты в желудке.
Наконец она увидела высокого Орла, который направлялся к ней в свете факелов.
— Царь желает видеть тебя, госпожа, — сказал он. — Он в покоях царицы.
Стражник отвел глаза. Во дворце было хорошо известно, что Приам использовал эти покои для встреч с женщинами, независимо от того, кто они — дворцовые служанки или жены его сыновей.
Андромаха последовала за воином обратно в мегарон и поднялась по огромной каменной лестнице. Она не была в покоях царицы с той ночи во время осады. Девушка вспомнила звуки битвы, которые эхом раздавались в ее голове, лязг металла, проклятия воинов, крики раненых. Андромаха прошла через комнату, где умерла Лаодика, но теперь там было пусто, холодно и тихо. Одинокий выцветший коврик лежал на каменном полу, пыль витала в воздухе, кружась в свете факелов.
Орел отвел ее в большую комнату, завешанную тяжелыми коврами. Там стояла широкая кровать, несколько кушеток с подушками и стол, заваленный сладостями. Было тепло и душно. Слуги унесли еду и принесли свежие графины с вином. Приам сидел на одной из кушеток. «Он выглядит усталым и намного старше, чем во время нашей первой встречи», — подумала девушка.
— Андромаха, прости, что заставил тебя ждать.
Он показал на кушетку, девушка села, оглядываясь вокруг.
— Ты развлекал здесь Агамемнона?
— Мы разговаривали с ним как мужчина с мужчиной, — пожал он плечами. — Мы пили вино и смеялись. Если бы я приглашал царственных гостей в мегарон, они чувствовали бы неравенство.
— Что плохого в том, чтобы заставить Агамемнона чувствовать неравенство? Я слышала, что он настоящая змея.
— О да, он змея. Но очень опасная змея, — царь Трои устало улыбнулся. — Поэтому я очаровываю его и пою сладкие песни. До тех пор пока не буду готов отрезать ему голову. Выпьешь немного вина?
— Было бы неплохо выпить воды.
Он встал и сам налил ей кубок воды. Андромаха заметила, что все рабы покинули покои, и они остались одни.
— Ты навещала вчера царицу, — сказал Приам. — Как Гекуба? Андромаха подумала о развалине, в которую превратилась умирающая царица: желтая кожа обтягивала хрупкие кости, словно тонкий папирус, а голос звучал, словно шорох сухих листьев, ее горящие лихорадочным блеском черные глаза пронзали посетителей, словно острое лезвие.
— Она решила присутствовать на свадьбе своего любимого сына, — ответила девушка. — У меня нет причин думать, что она этого не сделает.
— Ей больно?
Андромаха подняла изумленные глаза на царя.
— Разве ты никогда не спрашивал об этом ни у кого?
— Я не могу болтать о состоянии царицы с теми, кто посещает дворец. Вот почему я спрашиваю у тебя. — На лице Приама отразилась печаль. — Ты должна понять, Андромаха, она была женщиной, которую я чтил выше всех остальных.
«Тогда, — подумала Андромаха, — тебе следует продемонстрировать свое почтение, посетив ее перед смертью». Она сжала губы и продолжала молчать. Приам сделал глоток вина и наклонился к ней, глядя прямо в глаза.
— Почему, ты думаешь, я позвал тебя сегодня? — спросил царь, меняя тему разговора.
— Чтобы расспросить о своей умирающей жене?
Царь Трои покраснел.
— Твои мысли холодны, словно лед, а слова разят, словно острое копье. Вот почему я так высоко ценю тебя. Это одна из причин, — добавил он, слегка улыбнувшись. Его взгляд блуждал по ее длинным сильным ногам и изящным бедрам. — Ты красивая женщина, Андромаха. Большинство мужчин ценят золотоволосых коровниц с жеманными улыбками и полными бедрами. У тебя суровая красота Афины. Она разжигает во мне кровь. Ты знаешь это.
Андромаха слишком устала, чтобы играть в игры.
— Я не буду твоей наложницей, — сказала она, вставая и надеясь, что он позволит ей уйти.
— Я думаю, будешь.
— Никогда. Я собираюсь выйти замуж за твоего сына Гектора. Я понимаю свой долг. И буду верной женой.
Он сел, улыбнувшись и снова расслабившись.
— Сядь, девочка. Я не трону тебя пальцем, пока ты не попросишь меня это сделать.
— Этого не будет никогда!
— Тогда я позабавлю тебя одной историей. Возможно, она тебе понравится — потому что она о тебе. Много лет назад — задолго до того момента, когда ты родилась — я посещал Теру вместе с моей молодой и любимой царицей. Мы плыли на Крит, чтобы навестить царя Девкалиона, отца этого хвастливого Идоменея. На море разразился ужасный шторм. Мы испугались, что корабль пойдет ко дну. Гекуба была беременна, ей было плохо. Я не помню, какой это был ребенок. Мы пережили шторм, но нам пришлось остаться на ночь на Тере. Мы предложили дары главной жрице, женщине с суровым лицом, которую я помню. После того как были соблюдены скучные традиции, царица захотела уединиться с молодой жрицей, которую она знала с тех пор, как сама жила там. Вдвоем они проговорили несколько часов и засиделись за полночь. Затем жрица по имени Мелита пошла вместе с Гекубой к Предсказательному пламени. Когда развеялся дым, Мелита упала на пол и начала громко кричать. Многое из того, что она сказала, было непонятно Гекубе, потому что она выкрикивала слова на незнакомых языках. Но, прежде чем жрица потеряла сознание, ее голос изменился и стал напоминать голос ребенка. Затем она произнесла забавные стихи. Ты хочешь их услышать?
Андромаха молчала минуту. Она была заинтересована. Девушка слишком хорошо знала Мелиту и отлично помнила, что старуха предсказала ее отъезд с Теры за несколько недель до того, как прибыл корабль с посланием от царя Трои.
— Да, я хочу услышать это, — сказала она ему.
— Я думаю, тебе будет интересно, — заметил царь. —
- Укрывшись за грозовым щитом,
- над воротами городов
- парит на темных крыльях орленок
- и ждет конца дней
- и падения всех царей.
Гекубу поразили эти стихи, но значения она не поняла. Много лет она советовалась со жрецами. Поздней зимой два года назад она встретилась с хеттским предсказателем. Он, наконец, расшифровал стихи по просьбе Гекубы. «Грозовой щит», по его словам, это не предмет, а человек. Женщина. У нее родится «дитя орла». Как тебе известно, орел — это символ царского сана. Итак, эта женщина будет носить сына царя. «Парит над всеми городами» — это значит, что его никогда не победят в битве, а «до конца дней» — что его город будет вечным.
— Даже если это предсказание правдиво, — пожала плечами Андромаха, — есть сотни царей, тысячи молодых женщин, которые служат Афине. Все они будут в какое-то время стоять перед ее статуей и действительно окажутся под грозовым щитом.
— Верно, — Приам наклонился вперед. — Но сколько из них были рождены с родинкой в виде грозового щита на голове?
Андромаха вздохнула.
— Мне говорили о моем родимом пятне — но, царь Приам, это всего лишь пятно красной кожи с белой отметиной на нем.
Приам покачал головой.
— Мой посол, Гераклит, был там в ту ночь. Он видел щит и слышал слова жрицы. Но есть еще кое-что. Когда Мелита бормотала на Тере, она говорила о женщине, обладающей силой мужчины. Гекуба вспомнила это, но не сразу. Народ твоего отца пришел из-за моря, с собой они принесли много слов западного языка. Andros означает мужчину, а machos — силу. Твое имя образовано из этих двух слов. Ты — Грозовой щит, Андромаха, и твой ребенок будет сыном царя. Он сделает мой город величайшим из городов, вечным и бессмертным.
— Предположим, что это правда, — согласилась Андромаха, вставая, — хотя я в это не верю, почему ты думаешь, что станешь отцом этого ребенка? Ты можешь умереть, Приам, и тогда царем станет Гектор, и сыном орла будет его дитя. Ты не подумал об этом?
— О, я много о чем подумал, Андромаха. Но теперь ты можешь идти. Мы поговорим снова, когда вернется Гектор.
Отвернувшись от нее, он наполнил кубок вином до краев и осушил его.
— Могу я задать один вопрос?
— Постарайся покороче, потому что я устал.
— Если я — Грозовой щит, почему тогда ты послал за моей сестрой Палестой, чтобы она вышла замуж за Гектора?
Приам вздохнул.
— Глупая ошибка Гераклита. Он сказал нам, что Палеста была тем ребенком, который родился с родинкой в виде щита. Он тогда был очень болен, и рассудок у него уже был не тот.
— Твой посол не ошибся, царь Приам. При рождении моя мать назвала меня Палестой, но мой отец изменил имя, когда вернулся из похода.
Но царь Трои уже не слушал. Взяв кувшин вина и кубок, он прошел через покои к постели и закрыл за собой дверь.
Андромаха снова почувствовала приступ тошноты, но она проглотила ком, подступивший к горлу. У нее на лбу выступил пот, когда девушка покинула покои и направилась в мегарон. Служанка принесла ей воды, она тихо сидела, ожидая, пока ее желудок успокоится.
Тогда девушка подумала о скромной и нежной Палесте. Как ужасно обошелся с ней этот город! Приам решил соблазнить ее? Его испугала умирающая Гекуба? Андромаху внезапно охватила дрожь, когда она полностью осознала значение легкомысленных слов Приама. Палеста была «глупой ошибкой».
Какая счастливая случайность, что невинная Палеста, доверчивая и нежная, заболела и умерла!
Андромаха встала со своего места и вышла на холодный ночной воздух. Хеон ждал ее. Когда он подошел, девушка упала на колени, ее вырвало на дорогу. Воин тотчас оказался рядом с ней и поддержал ее. Андромаху еще два раза вырвало, затем ее голова прояснилась, а желудок перестало сводить судорогой.
— Нужен лекарь? — спросил Хеон с беспокойством в голосе. Андромаха покачала головой.
Они медленно пошли по пустым улицам, и Андромаха почувствовала себя лучше, когда они добрались до ворот дворца. Оказавшись внутри, она приказала служанке принести ей хлеба и сыра, а затем пошла в свои комнаты.
Кассандра спала на кушетке, но проснулась, когда вошла Андромаха.
— Мне снились дельфины, — сказала девочка, зевая. Андромаха села рядом с ней.
— Ты раньше говорила о моей болезни. Ты сказала, что причина этому не рыба.
Девочка наклонилась к ней и улыбнулась.
— Это дитя орла, — прошептала она. — Сын Геликаона.
Глава 16
Смерть царя
Дворец, который предоставили Агамемнону, выходил на Храм Гермеса и на залив. Расположение было превосходным, но воплощение идеи, как заметил царь Микен, было не самого высокого качества. Отделка на резном камне была грубой, и многие узоры казались завершенными в спешке. К тому же архитектор, должно быть, был человеком со слабым воображением, потому что в основных комнатах наверху были сделаны большие окна, выходящие на запад. В летнюю жару на закате в комнатах, наверное, было настоящее пекло.
Агамемнон сидел теперь в саду, огороженном высокими стенами, поблизости были трое охранников, а его люди в это время обыскивали пятнадцать комнат. Микенский царь не ожидал, что они найдут здесь притаившихся убийц, но этот обыск заставит его людей сосредоточиться на опасности, которая ему грозит. Всю пищу в кухне тоже убрали и выбросили, вино вылили. Свежую еду купили на рынке. Агамемнон злобно посмотрел на сад. Там росли яркие цветы, и их аромат привлекал насекомых.
— Чей это дворец? — спросил он своего помощника Клейтоса.
— Сына царя, Полита, — ответил воин. Клейтос поморщился, говоря это; он поднял руку, чтобы помассировать челюсть. Ему выбили три зуба, когда изгнанник Банокл напал на него. Два из них благополучно выпали, но третий сломался у самой десны. Противный осколок зуба постоянно болел.
Воин в длинном черном плаще Последователя вошел в сад.
— В комнатах чисто, царь Агамемнон.
— Проверьте крышу, — велел ему царь Микен.
— Да, господин.
Клейтос подождал, пока этот человек ушел, а затем спросил:
— Ты думаешь, Приам спрятал бы убийцу на крыше? Агамемнон не ответил.
— Что ты выяснил о Геликаоне?
— Геликаон поправляется, мой царь. Он в своем дворце в Верхнем городе.
— Его хорошо охраняют?
— Судя по первым докладам, у него девять слуг, все мужчины. Но его охраняют троянцы, и он не привез с собой в Трою воинов из Дардании. У него только один товарищ, великан по имени Гершом. Говорят, что он египтянин.
Агамемнон откинулся назад в своем кресле. Сколько покушений на свою жизнь может пережить один человек? Покойный Коланос устроил ему ловушку в бухте Голубых Сов, но Геликаон ускользнул от убийц, переодевшись простым копьеносцем. Затем, прошлой осенью, наемники напали на него поблизости от Храма Гермеса, совсем рядом с тем местом, где сейчас сидел Агамемнон. Геликаон пережил и это. Даже кинжал легендарного Карпофороса не смог убить его.
— Ему благоволит удача, — сказал Агамемнон.
— Говорят, что он сын самой Афродиты, — тихо заметил Клейтос. — Наверное, его защищает богиня.
Агамемнон сдержал проснувшийся гнев и подождал несколько минут, чтобы его голос звучал спокойно и уравновешенно.
— Его мать была сумасшедшей, Клейтос, она жевала слишком много корня меаса. Она бросилась с вершины скалы и разбилась о камни внизу. И не рассказывай мне историю о том, что ее видели улетающей со скалы по направлению к далекому Олимпу. Я говорил с человеком, который собирал ее останки для похорон. Один ее глаз вываливался из разбитого черепа, а челюсть была сломана.
— Да, мой царь. Я только повторяю то, что слышал.
— Фракиец уже здесь?
— Да, мой господин. Царь Эионей приехал вчера. Он остановился во дворце на окраине города. Он привез с собой двух боевых коней и хочет жить поблизости от холмов, чтобы можно было устраивать верховые прогулки.
— Сколько у него людей?
— Тридцать воинов и его сын Рес. И еще представители Фракии на предстоящих Играх — примерно двадцать человек.
Агамемнон обдумал услышанное.
— Эионей — предсказуемый человек. Нужно сначала понаблюдать за ним, потом осмотри дорогу, которую он предпочитает для прогулок. Там наверняка можно будет найти превосходное место для засады.
— Мы взяли с собой прекрасных лучников, господин. Окотос может подстрелить птицу на лету.
— Нет, не лучник. Подстрой ловушку. Эионей — старик. Падение с лошади на полном скаку может убить его. Даже лучше, если камень незаметно попадет в тех, кто будет с ним. Его смерть должна выглядеть как несчастный случай.
Когда начало темнеть, Агамемнон встал и вошел во дворец. Зажгли светильники, и он почувствовал запах жарящегося мяса, который доносился из кухни. Охранник принес ему кубок с разбавленным водой вином, и царь Микен сделал несколько глотков.
Вскоре после заката прибыл царь Пелей. Он был в ярости, его лицо покраснело.
— Во имя богов, они предоставили мне хибару, — пожаловался он. — Рядом с красильнями. От запаха сводит желудок.
— Где Ахилл?
— Он и двое его товарищей отправились пробежаться по холмам.
— Они взяли с собой охрану? Пелей засмеялся.
— Ты думаешь, кто-нибудь окажется настолько глуп, чтобы напасть на Ахилла? Он разорвет его на кусочки.
— Или его пронзит стрела, — заметил Агамемнон.
— Ты считаешь, что Приам нарушит перемирие?
— Не все такие благородные люди, как ты и я, — пожал плечами царь Микен.
Постепенно силы возвращались к Геликаону. По возвращении в свой дворец в Нижнем городе он был уже в состоянии сам подняться по лестнице, хотя несколько раз останавливался, чтобы перевести дыхание. Его когда-то подтянутое и сильное тело теперь напоминало скелет, обтянутый кожей, с ослабевшими мускулами. Но отсутствие инфекции позволило вернуться его аппетиту, а Гершом лично следил за приготовлением пищи для своего друга. Ему не разрешали есть сладости и пить вино, только фрукты в огромном количестве и свежее мясо.
— Мой дед был великим воином в свое время, — рассказал он Геликаону, — и был ранен более двадцати раз. Он утверждал, что раненому человеку нужна простая пища: вода, чтобы промыть организм, и фрукты и мясо для восстановления сил. И, как и хорошей лошади, телу нужно работать.
На девятый день кожа Геликаона утратила свою бледность, темные круги под его глазами исчезли. Гершом одолжил две лошади в конюшне Приама, и они вдвоем поскакали на неоседланных скакунах по холмам. Верховая езда утомила Геликаона, и Гершом взял его лошадь под уздцы и отвел к ферме, которая располагалась на другом пастбище, где бил источник. Привязав лошадей, друзья сели в тени дома. Геликаон держался рукой за рану. Там больше не было повязки, и, когда он поднимал руку, был виден свежий шрам красного цвета.
— Болит? — спросил Гершом.
— Почти прошло. Но рана зудит. — Он посмотрел на Гершома. — Как ты мог позволить незнакомцу засовывать в меня червей? — спросил он, устало улыбаясь.
— Мне было скучно, — ответил ему египтянин. — Я думал, что это будет весело.
Геликаон прислонился к стене и закрыл глаза.
— Мне больше не снятся сны после той ночи, — сказал он. — И я по ним скучаю. Я словно мог переплыть через весь мир за одно мгновение. Я думал, что комната заколдована. День переходил в ночь, а ночь в день всего за одну секунду.
— Из того, что я слышал, когда ты был в бреду, я понял, что все твои сны были полны крови, смерти и боли.
— По большей части да. Но мне также приснились Аргуриос и Лаодика. Это был словно бальзам на душу. И я… — он замолчал.
— Что? — спросил его Гершом. Геликаон вздохнул.
— Был излечивший меня сон. Мне снилась Андромаха. Словно меня подняли из темной ямы и вывели на яркий дневной свет.
Гершом посмотрел на своего друга. Счастливчик глядел куда-то вдаль, и египтянин почувствовал печаль, исходящую от его друга. Это было удивительно. Геликаон вернулся с берегов Гадеса. Он был молодым царем, имеющим все, чтобы жить. У него была прекрасная жена, которая ждала его в Дардании, и флот, чтобы плавать по Зеленому морю, принося ему богатство. Но он ни разу с того момента, как начал выздоравливать, не рассмеялся и не пошутил.
Поблизости раздалось рычание, у стены показалась большая черная собака, которая ощетинилась и оскалила зубы. Лошади нервно зашевелились. Рука Гершома схватилась за кинжал.
— Нет, мой друг, — сказал Геликаон, — не причиняй ей вреда. Собака делает то, что должна, она защищает дом своего хозяина. Не обращай на нее внимания. Отвернись от нее и не смотри ей в глаза.
— Чтобы она смогла откусить кусок моего зада?
Геликаон медленно вытянул руку, тихо защелкав пальцами. Собака остановилась, но продолжала рычать, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Внезапно Геликаон резко щелкнул пальцами и позвал ее:
— Сюда! Ко мне!
Собака тотчас пошла к нему.
— Ты хорошая, храбрая псина, — сказал ей Геликаон, медленно поднимая руку, чтобы собака могла ее обнюхать.
— А ты, я боюсь, идиот, — проворчал Гершом. — С такими челюстями она могла бы откусить тебе пальцы.
— Знаешь, в чем недостаток царского воспитания в Египте, Гершом? Вы можете смотреть, но вам не нужно видеть. Повсюду есть рабы, чтобы исполнять ваши приказы, приносить еду, убирать одежду.
Собака отошла, медленно побрела вдоль стены и упала на землю в тени.
— Собака старая. У нее седая шерсть рядом с челюстями. Она уже не такая безрассудная. Люди будут посещать эту ферму все время. Ни одни фермер не станет держать плохо обученную собаку непривязанной. Посетители, явившиеся днем, в основном, желанные гости. Если бы мы пришли ночью, история была бы совсем другая. К тому же с нами лошади. Если бы у этой собаки было желание напасть, они бы почувствовали это и впали в панику. Вместо этого они просто немного зашевелились и обеспокоились. Поэтому опасность нам не грозила. Все, что нам нужно было сделать — это показать собаке, что у нас нет плохих намерений.
Гершом покачал головой:
— Ты не убедишь меня, Геликаон. Ты объясняешь свои действия и, поскольку все закончилось благополучно, прав. Но у собаки могли болеть зубы, или она могла страдать бешенством, и поэтому действовала бы не так, как ее научили. Лошади могли бы не догадаться о ее намерениях. Лошадей ведь не считают великими мыслителями. Твой выход из ситуации мог оказаться опасным. Мой способ — убить животное — достиг бы того же результата, при этом мы бы не подвергались риску.
— За исключением того, что ты убил бы прекрасную собаку, — заметил его друг.
— Это не моя собака.
Пока они разговаривали, со стороны пастбищ показались двое людей. Оба были широкоплечими и рыжеволосыми, но первый был старше, и в его волосах поблескивала седина.
— Вы ищите меня? — спросил он. Геликаон встал.
— Нет, мы просто ездили верхом и решили отдохнуть немного.
— Ну, тогда добро пожаловать, — сказал фермер. — Однако вам повезло: Цербер укусил за задницу последнего посетителя, который явился сюда без приглашения.
Гершом разразился смехом.
— Это было не смешно, — проворчал фермер. — С меня взяли две овцы. Он стареет и забывает, чему его учили. Вы направляетесь в город?
— Да.
Читать бесплатно другие книги:
