Двери в полночь Оттом Дина

— Это Фонтанка? — Я пораженно смотрела на непривычно бурную и глубокую реку.

— Здесь нет такого разделения на реки, как Наверху, — Шеф облокотился на перила рядом, — это просто одна Река. Без названия. Дикая. Падать в нее не советую.

Я зябко передернула плечами. Черная вода завораживала, как будто притягивая к себе, но казалась какой-то… хищной.

— Я слышал, что она питается местными жителями, — протянул Шеф, глядя вдаль.

— Она что? — Я подскочила на месте. — Кем?!

— Местными жителями, — он повернулся ко мне, — ты их просто не видишь. Иногда их можно заметить краем глаза, особенно если привыкнуть к этому месту. Такие неясные тени…

Я медленно, просчитывая каждое движение, обернулась. И вздрогнула — мимо меня проскользнуло что-то, напоминающее темный порыв ветра. Я дернулась, резко отступая назад, и уперлась спиной в перила.

— Не пугайся, — Шеф ободряюще похлопал меня по спине, — я же тебе говорил про призраков этого места. У них своя жизнь — мы ее просто не видим. А они не видят нас. Или не помнят…

Он вдруг замолчал, излишне внимательно разглядывая потемневшие доски моста у себя под ногами. Успокоив дыхание, я сочувственно взглянула на него — наверное, он искал ее здесь. Пытался понять, который из этих бесплотных призраков — она…

Шеф кивнул мне, предлагая идти дальше. Улицы змеились во все стороны. Какие-то из них казались скорее сельскими дорогами, с утоптанной землей вместо брусчатки, какие-то были обшиты деревом, что выглядело довольно странно. Теперь я там и тут замечала неясные темные тени — но стоило лишь повернуть голову, как они пропадали из вида.

— Шеф, — решилась я, — а вы… искали ее?

Он молчал так долго, что я успела пожалеть о заданном вопросе.

— Искал, — какой-то камешек, подпрыгивая, полетел прочь от удара черного ботинка, — хотя это и было бессмысленно.

Мы снова замолчали. Я рассматривала окружающие здания, и, чем дальше от центра мы уходили, тем более странными они становились: какими-то оползшими, как подтаявшее мороженое, или, наоборот, ощетинившимися непонятными шипами, словно диковинный дикобраз.

— Пора возвращаться — скоро рассвет, — Шеф кивнул на небо, — приглядись.

Только сейчас я заметила, что воздух вокруг будто поредел и стал серым — на Нижний Город спустились сумерки.

— Так быстро? — искренне удивилась я.

— Есть мнение, что время здесь течет несколько иначе, — Шеф развернулся. — К тому же дни Наверху сейчас короткие — ноябрь все-таки!

Здесь, внизу, было тепло, и я совершенно забыла, что в Верхнем Питере сейчас почти зима.

— А здесь всегда лето?

Шеф кивнул:

— Один из немногих плюсов. Всегда тепло.

— А как мы будем возвращаться?

— Увидишь, — он улыбнулся.

Мы довольно быстро вернулись на площадь, и я встала как вкопанная: ровно в центре, там, где в нашем Городе стоит Александрийский столб, сейчас переливался короткими вспышками столб света.

— Что это?! — Я оторопело разглядывала поток золотисто-белого света, вырывающийся прямо из брусчатки и уходящий куда-то в темное небо.

— У нас принято называть это Рассветом, — Шеф ободряюще положил руку на плечо, — название, конечно, дурацкое, но так уж вышло. Пора возвращаться.

Короткая буря, уже не такая мучительная, как в первый раз, — и мы снова у Александрийского столба, поспешно отходим друг от друга.

В Верхнем Городе снег и предрассветная хмарь. Какая-то группа, поочередно козырнув Шефу, уходила на смену. Все было настолько другим, что не верилось в существование иного города, здесь, совсем рядом.

Я расправила воротник и подышала на мгновенно заледеневшие пальцы. Подняла глаза — и снова вздрогнула. Шеф остался таким же, как был там, Внизу! Я почему-то была уверена, что стоит нам вернуться, и все будет как раньше. Снова голливудский мальчик будет поить меня кофе! Но… он был таким же.

— Ну что, — он улыбнулся, доставая из кармана сигареты и прикуривая, — топай спать. Я позвоню, когда будешь нужна.

Я кивнула. Мы медлили. Он смотрел на меня, будто смеясь, только огонек сигареты освещал лицо при каждой затяжке, делая его более резким и немного страшным. Я уже совсем было собралась идти, как вдруг решилась:

— Шеф, как вас зовут на самом деле?

Падали долгие свинцовые мгновения. Он вглядывался в мое лицо, и впервые я увидела нерешительность.

— Шеферель. Только это большой секрет.

Он снова улыбнулся и быстро зашагал в сторону черного хода в Институт.

18

Под желтыми фонарями кружился дождь. У меня кружилась голова. От того, что не выспалась, что проглотила пять чашек кофе и выкурила пачку сигарет. От того, что внизу не ждал теплый «мерседес». От того, что весь город пропах мокрой травой, хотя вокруг не было ни травинки. От того, что потемневшие дома вечернего Петербурга так остро напоминали Нижний Город, в который хотелось вернуться — мучительно, щемяще, до дурноты.

Я натянула на голову капюшон и шагнула в темноту — вокруг раскинулась наша, скучная и пресная, по сравнению с той, которую я знала, ночь. Сегодня мне предстояло под взглядом Оскара показать все, на что я способна, и вступить в одну из групп. Только бы не к Жанне — это было все, о чем я могла думать.

Я шла по темному проспекту, сдувая с носа набегающие капли дождя и поплотнее засунув руки в карманы куртки. С моего первого появления в Нижнем Городе прошло всего несколько дней, и я бы предпочла еще хотя бы пару раз побывать там и освоиться, прежде чем уходить туда с группой на дежурства, но Шеф все решил за меня. Он вообще не проявлялся эти дни, и его силуэт, исчезающий в мороси вечернего дождя, почему-то так и стоял у меня перед глазами. Я валялась на своей огромной пустой кровати, ела, спала и изучала прелести ванной комнаты день за днем, изнывая от безделья. Мобильник молчал как партизан, так что и ему чуть было не пришел конец через убиение об стену, когда он вдруг тихо прошуршал пришедшей от Шефа эсэмэской.

То, что он написал, а не позвонил, было само по себе странно. Но больше всего удивляла интонация и лаконичность: «В НИИД быстро. Машины нет, давай пешком. Сразу ко мне». Может быть, Шеф относился к тому разряду людей (тут я хмыкнула), который напрочь не умеет писать эсэмэски? Передо мной встал образ начальника — что тот, прежний, что этот, с которым я уже начинала смиряться, — и словосочетание «что-то не уметь» к нему вообще никак не подходило. Значит, намеренно. Ну что я ему-то сделала?!

Холодный воздух забирался под капюшон и впивался в щеки, уши, нос… Сапоги, рассчитанные на машину, а не на лужи и слякоть, уже давно промокли, джинсы тоже зачерпывали достаточно воды с тротуара, и мокрое пятно уже подбиралось к коленям. Что там за срочность, что надо меня выдергивать среди ночи, и что за кризис, что меня лишили машины?! Пальцы уже как ледышки, и я надеюсь только, что их кошмарно срочное дело подождет чашку кофе. Иначе я совершенно отказываюсь существовать.

Желудок противно ноет, напоминая, что мы с ним забыли поесть. И еще — что меня ждет испытание. Я даже не знала точно, в чем оно заключается, но внутри заранее зрела паника. Ладно, положим, Оскара я не боюсь. Шефа — тем более, сколько кофе вместе выпито! Я вдруг поймала себя на том, что никак не могу перестроиться и называть его полным именем, хотя что-то в отношении него точно изменилось. Стоило вспомнить о нем, тронуть нёбо языком, произнося финальную «ль…» его имени, — и будто снова опаляет сознание мгновенной вспышкой безысходной боли. Она отдавалась тяжелым камнем под сердцем вечером, когда серое солнце опускалось с серого неба; когда свет фар отражался в окнах дома напротив и бил мне в глаза; когда я вытягивала руку из окна, ловя капли дождя, она на мгновение стискивала мне сердце, не давая дышать, — и так же исчезала.

Поэтому я старалась не думать о нем.

Хлюпая промокшими сапогами, я прошлепала по лестнице наверх, злорадно представляя, какие дивные следы остаются на синем ковролине, и свернула к Шефу. Замерла у прикрытой двери, занеся отмерзающую руку в паре сантиметров от двери.

— Входи.

Вот так. Вот так всегда.

— Вызывали? — Я всунулась в кабинет, намереваясь смотреть куда-нибудь в сторону, чтобы только не встречаться с ним взглядом, но как-то само собой получилось, что подняла глаза. И снова вздрогнула — сколько мне еще привыкать к тому, что теперь для меня он больше, чем парень с рекламы?

Босс в кои-то веки сидел не на столе, а за ним, брови его были сурово сведены, так что на молодом лбу залегла складка. Привычная белая рубашка и плащ, который он даже не снял.

— Проходи, — Шеф переложил какие-то исписанные листы и подтолкнул один ко мне. — Прочитай и подпиши.

Я плюхнулась в кресло у стола и уткнулась взглядом в бумажку, пытаясь понять причину его перемены ко мне. Вспомнилось, как вдруг резко исчез из моей жизни Оскар — на долгих два месяца, показавшихся мне вечностью. Пусть он вроде бы и вернулся, но все равно я его почти не вижу. Если теперь еще и Шеф, это будет уже слишком! Я, покусывая губы, обдумывала возможность задать ему вопрос в лоб, но тут голос начальства выдернул меня из задумчивости:

— Боже мой, Черна, сколько можно читать пять строчек?!

Автоматически вжав голову в плечи, я наконец прочитала текст. Ну да, приказ о моем назначении в группу 5. Казенным и сухим языком, который и читать-то сложно. Параллельно указывалось, что мне присваивается воинское звание «рядовой». Я пожала плечами и подписала приказ.

Шеф взял у меня лист, все так же не поднимая глаз, и оставил свою подпись, больше похожую на вышивку бисером по шелку.

— Осталось только Оскара, — Шеф встал с кресла, придерживая полу плаща, и, не поворачиваясь, кивнул мне: — Идем.

Шел он неожиданно быстро и широко, так что пришлось чуть ли не бежать следом, краем глаза отмечая непривычную гудящую тишину — как будто много человек разом говорили очень тихим шепотом.

Шеф распахнул дверь с золотой табличкой, и мы вошли в кабинет Оскара. Я думала, что там будет пусто или только он один, но большой круглый стол, который я помнила с первого дня здесь, оказался весь занят. Я узнала лисичек, Черта и Крапиву, остальные пять существ были мне незнакомы.

Все они сидели опустив головы и ничего не говоря.

— Оскар, — Шеф кинул лист с приказом на стол, и я только сейчас увидела Оскара, отступившего от окна к столу. Смотреть на него было почти больно: осунувшийся, с недельной, наверное, щетиной, почти черными синяками под глазами, он казался тенью того мужчины, который когда-то помахал мне у арки Главного штаба.

Устало потерев глаза, он постучал рукой по столу, кто-то кинул ему ручку. Размашистая, на пол-листа, подпись и усталый голос:

— Теперь ты состоишь в пятой группе под командованием Черта.

Я перевела взгляд на только что обретенного начальника, но он даже не взглянул в мою сторону. Ссутулившись и уронив голову между выставленных на стол рук, он только едва заметно кивнул. Крапива подняла на меня глаза, и я увидела, что они покраснели от слез, да и сейчас полны ими. Я недоуменно смотрела то на Оскара, то на Шефа, чувствуя себя на редкость глупо: что-то явно случилось, причем что-то ужасное, а я ничего не знаю и, может быть, сейчас только делаю всем еще хуже своим непониманием.

Наконец Оскар вздохнул и, гоняя сильными пальцами лист с моим приказом туда-сюда по столу, выдохнул:

— Сегодня погибла Зена. В тумане необыкновенная активность. Мы не можем выпустить неукомплектованную по составу группу, так что тебя пришлось включить до окончания обучения.

Я никогда не знала, что говорить в таких случаях. Канонизированное «Мне очень жаль» всегда казалось мне глупым и пустым. Так и чудилось, что вот сейчас кто-нибудь сорвется и наорет: «Чего тебе жаль?! Что ты понимаешь?!» — и будет прав. Потому что это пустые слова, в которых нет ни капли чувства.

Так что я просто стояла и переводила ошеломленный взгляд с одного на другого, пытаясь понять, как мне себя вести. Мяла пальцами край расстегнутой куртки и надеялась найти хоть одни глаза, которые смотрели бы сейчас на меня, чтобы подсказать, что делать, а не в сторону, будто боясь признать свою вину. Но все было бесполезно. Все сидели, не шелохнувшись, и даже мой чуткий слух не улавливал никаких звуков, кроме далекого тиканья неизвестных часов. Где-то за моей спиной прислонился к стене и замер Шеф. Оскар в сотый раз проглядывал лист с приказом о моем назначении. Лисички очень похоже, почти синхронно, то прикусывали губы, то поправляли пряди волос, что казалось неуместно смешным, если бы не было так естественно. Черт так и сидел, прячась в стол, будто тот мог его защитить. Остальные оборотни за столом только изредка моргали и мельком переглядывались.

Тишину нарушил Оскар:

— Так, — он тяжело вздохнул, растирая внезапно выступившие на лбу морщины, — сейчас все в зону отдыха, сбор здесь же через…

Он вдруг замолчал, бросил беглый взгляд в окно — разноцветные бисеринки на черном полотне — и опустил голову. Я впервые увидела главного оборотня страны в замешательстве — и это просто вышибало почву из-под ног.

— Встречаемся за полтора часа до утренних сумерек, придется разобрать ситуацию, — вдруг послышался голос у меня за спиной, и я с удивлением отметила, что Шеф был не расстроен, не выбит из колеи, а собран и серьезен. Казалось, он не переживал потерю одного из лучших бойцов, а просто перестроил поведение на вариант более сложной ситуации.

Все кивнули и, как будто разом очнувшись, встали со своих мест. Сидеть остались только Крапива, почти растворившаяся в своем капюшоне, и Черт, так и не шелохнувшийся с момента моего появления в кабинете. Я неуклюже переминалась с ноги на ногу, поглядывая на безразличного Оскара. Вспомнилась Зена — воистину, она наводила на мысль о королеве воинов! Как ни странно, смерть всегда забирает именно таких — пышущих жаром, жизнью и силой.

Я подумала, что не знаю, как умирают оборотни. С нашей безумной регенерацией… воображение мгновенно нарисовало парочку ситуаций, в которых регенерация не поможет, — меня затошнило. Сделав несколько шагов назад в поисках какой-нибудь опоры, я уперлась в Шефа.

— Ой, — я повернулась, намереваясь извиниться, но наткнулась на его ледяной взгляд и замолчала.

— Через десять минут чтобы была у меня, — и только край плаща мелькнул за дверью кабинета.

Я бросила последний взгляд на Черта и Крапиву и вышла.

Идти к Шефу первый раз в жизни не хотелось. Общее напряжение и тяжесть давили на меня бетонной плитой, и я наконец поняла, насколько точно это выражение. Весь Институт притих, и без того редкие сотрудники пробегали мимо, испуганно косясь на меня и торопясь скрыться за углом. А я стояла в метре от кабинета Шефа и поглядывала на табличку «Александр Дмитриевич, глава Института». Он вселял в меня ощущение… жути. Не страха, от которого орешь, срывая горло, а именно жути. От которой холодный пот — и тот сбегает куда подальше по твоему же позвоночнику. Я поняла, насколько обманчива может быть внешность — неужели этот человек, от звука голоса которого мутилось в мозгу, мог казаться мне мягким, веселым и несерьезным пареньком? И дело было даже не в той перемене, которая произошла с ним в Нижнем Городе и которую я видела теперь постоянно. Просто произошла ситуация, в которой обнажается сущность, — и его сущность меня пугала.

Дверь кабинета открылась, на стену легла тень.

— Долго ты собираешься тут стоять? — Голубой рентгеновский луч, белые пальцы обхватывают дерево двери. Будто горло жертвы, которую вот-вот задушат, но пока еще ласкают.

Я мотнула головой, с трудом отводя взгляд, и, прошмыгнув внутрь, упала в черное холодное кресло. За моей спиной мягко щелкнули замки.

Я ожидала услышать шаги Шефа, но их не было — только чуть скрипнули петли двери, когда он о нее оперся.

Пару минут я просидела, не шевелясь, но потом все же рискнула обернуться — чтобы снова порезаться об этот взгляд. Шеф стоял, прислонившись к двери, убрав руки за спину и чуть закинув голову. Из-под светлой челки две льдинки следили за каждым моим движением. Я невольно вздрогнула — этот черный силуэт на фоне красного дерева пугал меня.

— Что?

Молчание.

— Послушайте, — решилась я, — я понимаю, что случилось ужасное и что погиб ценный сотрудник и, наверное, старый друг, но чем я виновата? Почему вы на меня так смотрите?

К моему удивлению, его левую щеку разрезала хищная улыбка.

— Оскар никогда не ошибался.

Я непонимающе моргнула.

— Почти всех здесь он подобрал сам, я говорил тебе, — Шеф наклонял голову то вправо, то влево, будто разглядывая меня. — Поэтому в каждом был уверен. А я говорил ему, что так делать стоит совершенно не всегда.

Он наконец отошел от двери и медленными шагами пересек кабинет, начав бездумно разбирать какие-то бумажки на столе. Я не отрывала от него взгляд, ожидая продолжения. И тут до меня начало доходить:

— В-вы ч-что, — от волнения я начала заикаться, — считаете, что я тут что-то могла сделать?!

— Сама посуди, — Шеф повернулся ко мне, и его глаза недобро блеснули. Как лезвие на солнце. — Появляешься ты, все идет неплохо. По мере того, как ты набираешься опыта, активность тумана внизу начинает повышаться. Незначительно вначале — мы даже не обращаем внимания. Первое посещение — и с нахлынувшими на город Представителями едва удается справиться. А через несколько дней гибнет один из лучших и перспективнейших сотрудников, которого даже задеть-то толком ни разу не могли. Что скажешь?

Он замолчал, ожидая моей реакции. Я похолодела. Ощущение было такое… его просто невозможно описать. Да, доводы звучали обоснованно, я бы на его месте тоже заволновалась и обратила внимание, но я-то, я-то знала, что совершенно ни при чем! Стало горько, в горле застрял ком, и я подумала только, что не хватало мне еще сейчас разреветься как девчонке. Но было обидно, просто ужасно, безумно обидно! После всех дней, проведенных в зале с этой чертовой грушей, после кофе, приносимого нам с Жанной, после того спасения и рук Оскара, ловящих меня, падающую с потолка, — это было больно. Понимать, что раз ты попала под подозрение, то, даже пусть ты и правда ни при чем, к тебе уже никогда не будут относиться как раньше. Не будут доверять. Ты всегда будешь под пристальным вниманием. Я невольно прижала руку ко рту: так вот почему меня определили в 5 группу! Напряженные и подозрительные из-за гибели Зены, все в ней сейчас будут следить за каждым моим шагом, ища прокол, и, скорее всего, найдут. Даже если его не будет — просто найдут к чему придраться. Ведь они не дураки и тоже провели параллели.

Я вскочила:

— Если вы считаете меня… я не знаю даже кем, вражеским шпионом, то так и скажите! А не ходите вокруг да около! — Кажется, меня трясло. — Мне нечего скрывать, и я отвечу на любой ваш вопрос! Что до Нижнего Города, то вы там были вместе со мной и видели все, что я делала и куда ходила! Мне… мне оскорбительно слышать ваши подозрения, хотя я и понимаю вашу позицию! Но я совершенно невиновна и могу поклясться чем угодно!

Когда я замолчала, слова будто повисли в воздухе, медленно растворяясь. В ушах стучала кровь, щеки пылали, а ногти впились в ладони. И точно — меня колотило крупной дрожью.

На этот раз я вцепилась в Шефа взглядом. Надеюсь, в нем было достаточно негодования. Пусть устраивают мне любые тесты и допросы — я невиновна и знаю об этом!

Шеф смотрел на меня несколько секунд, потом вдруг улыбнулся — почти тепло, — сделал шаг ко мне и обнял. От неожиданности я чуть не плюхнулась обратно в кресло, но он легко придержал меня под руки. Я подняла на него недоуменный взгляд: только что он практически открыто выдвигал мне обвинения в смерти своей сотрудницы, а теперь объятия?! Но слова негодования застряли у меня в горле, потому что с ним снова произошла удивительная перемена: нет, он не превратился в того же мальчика с картинки, каким был. Он так и остался существом без возраста, сильным и опасным, но теперь эта опасность была направлена куда-то в сторону, а проступающая во взгляде и движениях сила превратилась из атакующей в защищающую — словом, мне вдруг безумно захотелось прижаться к нему и закрыть глаза, и я знала, что не будет мне места сохраннее, чем в его руках…

«Что за сопли!» — одернула я себя и поспешно высвободилась.

— Александр Дмитриевич, — я специально использовала его официальное имя, — что происходит, в конце концов?!

— Милый ребенок, — Шеф улыбнулся, взъерошив мне волосы, и в одно движение оказался на своем прежнем месте, — ты так мило оправдывалась, я чуть не прослезился.

И он отвернулся к столу, снова уткнувшись в какие-то бумаги. Будто ничего и не было. Будто секунду назад я не чувствовала запах ветра и моря от его плаща, холодящего мои щеки.

Я обессиленно опустилась в кресло, бормоча под нос что-то совершенно непечатное. Ну что за черт?!

Было тихо — только шелест бумаг в его легких пальцах да мое сердитое сопение. Прошла минута, вторая, третья. Мне уже даже злиться на него надоело. Ну вот и зачем я тут? А что, если он все равно мне не верит?

— М, — издал наконец Шеф, задумчиво приложив палец к губам и быстро пробегая глазами какой-то документ.

Я встрепенулась. Зря, все продолжалось так же. Еще несколько минут тишины.

Наконец, мое терпение лопнуло. Я встала с кресла и решительно повернула к двери, скосив на Шефа внимательный взгляд. Будто меня тут и нет вовсе, а он просто один читает у себя бумаги. Отлично! Я взялась за ручку.

— Куда пошла? — раздалось у меня из-за спины. — Я тебя еще не отпускал.

— Вы наговорили мне бочку арестантов, — сказала я, не оборачиваясь, — заставили оправдываться глупейшим образом и все равно, кажется, мне не верите. Тупо сидеть и ждать, когда вы начитаетесь, я не намерена. У меня теперь есть капитан, у него сбор через… — Я попыталась сориентироваться во времени. — В общем, я должна быть там!

Я взялась за золотистую ручку двери. Даже успела на нее нажать и потянуть на себя…

— Я сказал, ты никуда не пойдешь, — раздался голос у меня над ухом, и я ясно услышала в нем шипение. Вздрогнув, я отпустила ручку от неожиданности и замерла, боясь повернуться. Дежавю. Такое уже было. Картинка вспыхнула перед глазами, нарисовавшись так четко и ясно, что у меня даже перехватило дыхание. Я говорю Оскару, что не готова биться непонятно за что, и пытаюсь уйти — а смуглая рука захлопывает приоткрытую мной дверь с такой силой, что на дереве почти остаются следы. А потом… Потом они спасают меня, оба, — и я вишу на шее Оскара, умоляя простить меня и взять обратно.

Нет уж. Я не собираюсь повторять свои ошибки.

Так я и стояла, выхватывая взглядом то рисунок дерева на двери, то отражение лампы в блестящей ручке и боясь повернуться.

— Ну что, — прошелестело у меня над ухом, — стоишь, никуда не собираешься?

Я осторожно покачала головой.

— Вот и умница. Хорошая девочка.

Я кивнула. Да, я очень хорошая, не надо меня… есть. В очередной раз я задумалась, кто же такой Шеф.

— Вольно, — раздалось уже издалека, уже простым человеческим голосом, просто усталым. Я обернулась. — А теперь сядь и слушай меня. Внимательно.

Шеф кивнул мне на кофемашину в углу, к которой я бросилась со всех ног. Кофе не дают варить тому, кому не доверяют. Значит — доверяет. Значит — все в порядке.

Повоевав с кнопками, я все же осилила сатанинское отродье и обернулась в поисках кружек. Даже если всего одной — пусть. Это уже не главное.

— Они в шкафу, найдешь? — Шеф держал в одной руке документ, который продолжал читать, а двумя пальцами другой взял за спинку второе кожаное кресло и ставил сейчас, не глядя, рядом с моим. Весило оно килограммов десять, не меньше. Я поспешно закрыла рот и ринулась к шкафу.

— Мне надо было услышать, что ты скажешь, и я не собираюсь извиняться.

Кто бы сомневался. Мы сидели, пили уже вторую кружку кофе на каждого — первая была просто проглочена, чтобы не заснуть, — и Шеф даже разрешил мне курить в кабинете.

— Происходит и правда что-то странное. Город среагировал на твое появление. Это безусловно, — Шеф отхлебнул кофе, на мгновение сведя брови в одну пшеничную линию, — но никто и не думал никогда, что ты могла как-то повлиять на смерть Зены.

Даже я дернулась, когда услышала это словосочетание, — а ведь видела ее всего один раз, несколько минут. А он говорит так, будто это его ни капли не трогает. Не верю.

— Туман действительно несколько повысил активность с тех пор, как ты появилась. Поэтому я и пошел с тобой вниз — посмотреть, что будет. А Оскару, предвосхищая твой вопрос… и закрой рот… и не пепели меня взглядом… так вот, Оскару и правда было не до того. Город дернулся, встретив тебя, а ты — его. Но ничего кардинально ужасного не произошло. Так что — успокойся, ты вне подозрений.

— А зачем вам надо было услышать, что я скажу?

— А интересно было, — Шеф прикурил сигарету, она на мгновение выхватила красным его лицо, — я, знаешь ли, любопытная тварь.

— Да уж, — не сдержалась я, но тут же прикусила язык. Босс, слава богу, сделал вид, что ничего не слышал. — А что думают остальные?

— Успокойся, там тоже не дураки, — Шеф улыбнулся. Устало, но тепло. От его перемен можно было с ума сойти, я уже переставала их отмечать. — Никто против тебя ничего не имеет. Черту, сама понимаешь, не до того. Они с Зеной в паре уже лет… — Он прищурился, вспоминая: — Лет семьдесят работали. Это слаженная пара, которая понимала друг друга без слов. Так что это тройной удар: по нему как по личности, как по команде в целом и как по капитану. Сейчас формально место Зены займет Михалыч, он как раз за ней по силе шел. Но это ненадолго. Контакт важнее, эта замена только на первых порах, чтобы не дать группе сильно упасть в силовом варианте.

Я кивала, прихлебывала кофе и старалась ничего не пропустить.

— …Ее место займешь ты.

Я поперхнулась:

— Я-а-а?! Да вы что?! Шеф, я вас уважаю и все такое, — я стукнула кружкой по столу, наплевав на круглый мокрый след на дорогом дереве, — но тут вы просто что-то несусветное несете! Сами же только что сказали, сколько времени они вместе пробыли, что это была сработавшаяся пара и что…

— Замолкни, — он выставил вперед ладонь, и я послушно заткнулась. — Пройдет немало времени, прежде чем Черт придет в себя. Я это прекрасно знаю. Но сейчас у него новенькая — ее надо обучать, о ней надо заботиться. Поневоле у вас будет налажен контакт. И сила тут как таковая не нужна. Я знал группы, где капитаны вообще работали с эмпатами, а с них толку в бою… как с пантеры молока.

Скептически слушая объяснения Шефа, я между делом отметила, что это только что явно был выпад в сторону Оскара. Сколько ж они общаются уже, что так друг друга «любят»?

— В общем, так, — Шеф хлопнул рукой по кожаному подлокотнику, — покрутись тут еще полчаса, в комнату отдыха группы пока что не суйся, у них там общее горе, и ты будешь только раздражать. Общение начнете с планерки. Вливайся в коллектив, специально ничего не делай. Все само получится. Но характер свой и норов спрячь куда подальше. А то я сам приду с ним разбираться.

Он встал, и я невольно вскочила следом. Шеф хмыкнул, смерив меня оценивающим взглядом:

— Тебе придется после каждой смены заходить ко мне и лично отчитываться. Чтобы я был в курсе, как там у вас дела идут. Поняла?

— Поняла!

— Умница. Топай пока что, поешь где-нибудь. Силы тебе понадобятся, тебе сегодня превращаться.

Я нервно сглотнула. Волновалась ли я? Еще как! Работать в группе, превращаться… Страшно не то, с чем придется столкнуться, а то, что подумают окружающие.

Я уже почти вышла, когда меня нагнал негромкий голос:

— И никогда не пытайся уйти, если тебя еще не отпускали. Я — не Оскар, нежничать не буду. А вот теперь можешь идти.

Я покраснела и выскочила за дверь.

19

Когда ситуация для тебя новая, возникает масса вопросов, о которых ты бы раньше ни за что не задумался. Вот например: первой мне приходить на сбор у Оскара или последней? Куда садиться за столом, вдруг все места уже «разобраны», и кто-то на меня обидится? А положение у меня и так шаткое.

Словом, я кружила недалеко от кабинета, как несколько часов тому назад у кабинета Шефа, и задавала себе миллион самых глупых и неожиданных вопросов. Жаль, что я появилась в группе при таких обстоятельствах. Наверное, в другой ситуации меня бы встретили радостно, и этот день запомнился бы мне на всю жизнь. А тут… рассеянный кивок да пара хмурых взглядов.

Ужасно хотелось спать. Глаза горели с недосыпа, свет встроенных в потолок ламп резал как ножом. Я подумала, что никогда не видела тут комнат отдыха для групп, или как оно там называется. Мне бы сейчас не помешало забиться как раз в какое-нибудь такое место и подремать пару-другую часов. Да, я ночное существо, как и все мы, но, если ты еще и днем не спишь, терзаясь сомнениями, почему никто из начальства тебе не звонит…

Я зевнула и решила выпить еще кофе. Шатаясь и щурясь, я прошла по коридору, повернула и уже даже занесла руку на уровень какой-то кнопки с аппетитной подписью…

В нос ударил резкий, сшибающий с ног приторно-сладкий запах. Никакие духи в жизни не могли вызвать такую тошноту, и я в очередной раз прокляла свой слишком чуткий нос — никогда еще я не чувствовала перегар так остро!

Узкая рука с ломким запястьем, рыжеватые кудри, рассыпанные по плечам, и надвинутая на глаза ковбойская шляпа — передо мной, упершись в автомат, стоял Неуловимый Джо, и он был в стельку пьян.

Я резко затормозила, боясь пошевелиться, боясь, что, обнаружь я свое присутствие, будет хуже. Он явно не ожидал увидеть здесь никого в ночной час.

— А тебе что надо? — не поворачиваясь и водя вверх-вниз по кнопкам выбора пальцем с длинным ногтем, хрипло спросил Джо.

Я уже хотела было извиниться, промямлить что-то и быстренько скрыться за поворотом, но тут во мне что-то проснулось. Пусть я и рядовой, но такой же оборотень, как и он, и имею здесь такие же права.

— Видимо, то же, что и вам, — огрызнулась я, подходя ближе, — кофе. И побольше.

Джо резко и неприятно каркающе засмеялся. Звук гулко отразился от стен и будто утонул в мягком синем ковролине у нас под ногами.

— Тогда у нас разные цели, деточка.

Меня передернуло — я с детства не выносила обращения «деточка», «милочка» и все в таком духе.

— Что ж, могу только порадоваться, что нам с вами не по пути!

Его лицо скинуло с себя улыбку, как маску, и застыло тупой злобой.

— А ты не зарываешься, дет-точка? — произнес он тихо и в то же время очень четко. Я не могла поверить своим глазам: секунду назад он едва мог стоять на ногах, упираясь в автомат с кофе, а сейчас замер, чуть согнув ноги в коленях, что, я уже знала, было боевой стойкой. Нападать на новобранца, на своего?! Он что, с ума сошел?!!

Я невольно сделала шаг назад, лихорадочно соображая, что делать. За драку со своим же по головке меня точно не погладят, пусть я даже буду канючить: «Он первый начал!» Да что вообще тут происходит, почему боец позволяет себе напиться до невменяемого состояния и нападать на младшего?!

Тем временем Джо, обнажив в гримасе искусственной радости желтоватые острые зубы, шел на меня. Я попыталась абстрагироваться от надвигающейся угрозы в лице чокнутого оборотня и вспомнить, как на тренировках Жанна заставляла меня превращаться по щелчку пальцев. Вот она, опасность, пора применить навыки! Но ярость куда-то спряталась, осталось только удивление нелепости ситуации.

— Думаешь, если тебе начальство слюни подтирает и подгузники меняет, когда ты обосрешься со страха, так и все будут? — спросил он почти ласково.

Меня будто обдало кипятком. Тело вдруг стало горячим, и я почувствовала, как огненными струями бежит по нему кровь. Крылья рванули кожу, вспарывая одежду и вселяя в мое горящее от ярости «Я» ликующее ощущение мощи. Краем уха я услышала звон разбитого и летящего вниз стекла — коридоры Института не были рассчитаны на превращение. Руки отяжелели и будто бы стали больше — натренированные многочисленными занятиями с Жанной, выступили когти. А теперь взять себя в руки…

То, что кипело внутри меня, норовя выплеснуться наружу и разнести все вокруг, стало постепенно утихать. Немного, совсем чуть-чуть — и я почувствовала, как замерло в изменении тело. Я готова была дать отпор! Ну в теории, конечно…

Однако все было совсем не так просто. Напротив меня, пригнувшись в преддверии прыжка и ощерившись плоской рыжей мордой, замерло нечто. Обнажившиеся в оскале желтые крепкие клыки явно могли разгрызть кость без особых трудов, а темные глаза дышали злобой. Шляпа валялась на полу у его ног, сбитая проросшей на голове щеткой рыжей шерсти. Голова оборотня была чуть согнута вниз, будто целясь мне сразу в горло, лапы с изогнутыми когтями протянуты вперед. Я попыталась собрать образ воедино — это явно был не волк, что-то другое, но безумно похоже…

— Пес! — удивленно вырвалось у меня.

Да, передо мной стояла недоделанная рыжая псина, каких десятки бегает по деревенским дворам. Джо взревел и бросился вперед — кажется, я задела за больное. Крылья, как и всегда, сработали быстрее сознания, и я взлетела вверх, под самый навесной потолок, обжигая кожу о нагревшиеся лампочки. С глухим рычанием псина разогнулась в полный рост, оказавшийся заметно превышающим его человеческий — около двух метров, — и попыталась достать меня когтистой лапой. Я, недолго думая, собрала пальцы в пучок и, как учила Жанна (вот уж не думала, что буду вспоминать ее с такой благодарностью!), резко ударила ему в лапу. С коротким рыком Джо отдернул ее и опустился, сверля меня снизу ненавидящим взглядом. Я с горечью заметила, что не причинила ему толком никакого вреда, только немного поцарапала. Чертов пес, что же делать? А ситуация меж тем была совершенно патовая: он меня не может достать, но и из угла не выпускает.

Где-то слева хлопнула дверь, раздались чьи-то приглушенные голоса и тут же резко оборвались. Мы оба повернули головы на звук, и…

— Да демоны вас забери, что это такое?! — Смуглый Черт даже побелел от ярости, и я заметила, как его волосы начинают превращаться в шерсть. К счастью, он быстро взял себя в руки. За его спиной стояли неодобрительно посматривающий на нас Михалыч и Крапива со все еще заплаканными глазами.

С утробным рычанием Джо поднялся на две лапы и начал принимать человеческую форму. Сначала изменилась голова, затем и шерсть превратилась в волосы… Наконец человек, сплюнув в мою сторону, наклонился за шляпой, отброшенной в угол, и, не торопясь, надел ее привычным жестом. Чиркнул по мне взглядом, и я тихо зашипела — глаза остались прежние, звериные, злые.

— А тебе что, приглашение нужно на линованной бумаге?! — повернулся Черт в мою сторону.

— Я… — начала было я, но махнула на все рукой, аккуратно опустилась на пол и, прикрыв глаза, нашла в себе точку гармонии. Дернулось тело, задрожали руки — и только разорванная куртка напоминала о недавней метаморфозе. Я часто дышала, исподлобья поглядывая на начальство.

Черт переводил взгляд с меня на Джо и обратно, оторопело покачивая головой.

— Ну… ну у меня просто слов нет… — наконец выдохнул он и оглянулся на Михалыча, будто ища поддержки. Тот едва заметно кивнул и тихонько вздохнул. — Я от вас в шоке. Надо же было… — Черт оборвал сам себя и махнул рукой. — Так. После собрания с Джо я поговорю сам, а Черна к Александру Дмитриевичу. Пусть он с тобой разбирается.

Я кивнула, опустив голову. Отлично начинается работа в группе — с выговора. Черт завернул по коридору в кабинет Оскара, все последовали за ним. Я смотрела под ноги и на стены, боясь поднять глаза и встретиться с чьим-то неодобрительным взглядом. Рядом раздалось покряхтывание, будто гиена смеялась, приступая к обеду, — Джо, прикусив чубук трубки, смеялся, глядя на меня. Одними губами — его взгляд хотелось посадить на цепь.

Расселись быстро, без суеты, не выбирая мест и не пересаживаясь. Если еще полчаса назад я думала, как бы так сесть поудачнее, то теперь я только старалась оказаться подальше от Джо. В итоге он оказался через пару нелюдей от меня, боком — не идеально, но все равно лучше, чем сидеть рядом или под его мерзким кусающим взглядом.

Слева от меня оказалась тетка-эмпат, чье лицо не выражало ни скорби по Зене, ни хотя бы вежливой грусти. Оно было полнощеко и равнодушно, с иногда проявляющимся и тут же исчезающим рассеянным интересом.

Справа воздвигся Михалыч, и так огромный, а уж рядом со мной и вовсе казавшийся великаном. Если эмпат (которую, как я заметила, все называли просто Вел) хотя бы скосила на меня любопытный взгляд, то Михалыч даже не позаботился о том, чтобы не задеть локтем. Я поерзала на дубовом стуле, чувствуя себя намного неуютнее, чем надеялась.

Черт опустился напротив Джо, обведя нас усталым взглядом и проверяя, все ли на месте. На мне его взгляд чуть дрогнул — мое появление, видимо, лишний раз напомнило о его причинах. Последней в кабинет вошла Крапива, все в том же зеленом плаще, только на этот раз капюшон был опущен на плечи, и я увидела длинные огненные пряди, уходящие под плащ. Она нерешительно замерла на пороге, ища себе места, но свободный стул был только рядом с капитаном. Черт бросил взгляд на него и кивнул.

— Это всегда было место Зены, — вдруг шепнула Вел и снова уперла в никуда скучающий взгляд. Я удивленно повернулась к ней — я никаких пояснений не просила, но она явно хотела поговорить. Что ж, удачно.

— Я примерно так и подумала, — шепнула я краем рта, косясь на Черта.

Мы снова замолчали.

— Чего вы с Джо сцепились? — снова прошептала Вел.

— Кофе не поделили, — тихонько усмехнулась я, надеясь, что никто не заметил моей полуулыбки.

Вел так же тихонько хрюкнула в сложенные у лица руки. Звякнули многочисленные браслеты.

— Не переживай, с ним вообще только Зена ладила, — снова прошептала она, делая вид, что поправляет лезущую в глаза прядь.

— Поэтому он напился? — прошептала я, уже почти в открытую повернувшись к ней.

— Напился? — почти в полный голос воскликнула Вел, но тут же притихла под осуждающим взглядом Михалыча.

— Ну да, — прошипела я, — он был пьяный в дребеня, когда я на него наткнулась.

— И смог превратиться? — Брови эмпата поползли вверх. Я кивнула. — Мистика…

Что ж, похоже, она совсем не так плоха, как показалась мне в первый раз. Давали знать о себе давние предубеждения.

— Прошу прощения, господа, — в кабинет вошел Оскар, и все сразу замерли, распрямив спины и следя за ним внимательными глазами. — Как бы ни было это неприятно, но нам необходимо разобрать ситуацию, чтобы впредь не допускать таких ошибок.

Черта едва заметно передернуло.

— Итак, — Оскар вздохнул и прислонился к стене за спиной капитана, — давайте по порядку. Начнем с Черта.

— Обычное дежурство, — бесцветно начал он, — мы патрулировали западную границу. Общая активность повысилась, конечно, как и было в последние дни, но всплесков не было. Ничего, что могло бы… действительно встревожить. Смена уже скоро заканчивалась, на точке оставались Зена и Джо, Вел, как всегда, была посередине.

Я заметила, как Вел заерзала на стуле при упоминании своего имени, и не зря — желтые глаза остановились на ней.

— Вел?

— Ничего сверхнового, как и сказал Черт, — она пожала плечами, — активность была на общем повышенном уровне, но так уже последние дни, я не стала обращать внимания.

Страницы: «« ... 56789101112 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В этой книге автор научно-популярных бестселлеров и эксперт по здоровью мозга Дэниэл Дж. Амен расска...
Не всегда путь к стройности лежит через диеты, иногда достаточно немного подумать и изменить какие-т...
Гретхен Рубин сумела открыть в себе и своей обычной жизни неиссякаемые источники радости. Разработан...
Знаете ли вы, что француженки не ходят на свидания? Пока американки вычисляют, на каком свидании при...
Самое надежное в мире хранилище золота находится в одном лондонском банке…И ты, конечно, уже начинае...
Новые правила игры Го составлены в лучших традициях русской и японской школ Го. Соавтор первых росси...