Шок от падения Файлер Натан
— Мне кажется, дело идет на поправку.
— Меня отпустят домой?
— Как я уже сказал, дело идет на поправку, но нужно время. Лучше не спешить. Для начала мы попробуем отпускать тебя из больницы ненадолго. Начнем с одного вечера. Сейчас тебе рано жить одному, но…
— Он мог бы жить с нами, — вмешалась мама. — Мы за ним присмотрим.
— Это, конечно, вариант.
Я плохо помню остальное. Мне было трудно следить за их разговором. Поэтому я не помню, когда вмешалась дама из Центра психического здоровья. Они будут рады принять меня у себя в центре, но сейчас речь идет не о том, кто будет обо мне заботиться, а о том, чтобы в дальнейшем я мог жить самостоятельно.
Так она это сформулировала.
Я никогда не знаю, что отвечать, когда люди говорят такое, и чем заполнить молчание, когда от тебя ждут ответа.
— Как, простите, вы сказали, вас зовут?
Она улыбнулась.
— Дениз. Дениз Лавелл. Рада знакомству.
Я молча уставился на поникший цветок, и в конце концов доктор Клемент демонстративно посмотрел на часы и сказал, что встреча прошла очень продуктивно.
Это было немного невежливо, потому что он на полуслове оборвал человека, с энтузиазмом говорившего о группах дневного пребывания, которые я смогу посещать.
— Извини, Стив, — сказал доктор Клемент. — Время поджимает.
— Нет, нет, я уже закруглялся. Просто хотел сказать, что группа арт-терапии дает отличные результаты. Я слышал, ты хорошо рисуешь, Мэтт? И скоро у нас будет компьютер, это еще один плюс.
Он кивнул мне. И подмигнул.
Полицейский ушел, забрав куклу. Он поднес руку к лицу, изображая телефонную трубку, и одними губами показал отцу Аннабель:
— Я завтра позвоню.
Аннабель почувствовала, что пальцы ее ног отрываются от пола.
Она оказалась на коленях у отца. Если закрыть глаза и сосредоточиться, она и сейчас чувствует тепло его рук на своих залитых слезами щеках. Он прижимал ее к груди, и кромка его галстука щекотала кончик ее носа. Она до сих пор слышит тот разговор.
Они говорили не о куклах. И не о маленьком мальчике. В первый раз за три месяца, прошедшие со дня смерти ее матери, они говорили о ней.
Аннабель рассказала отцу, что мама много раз просила у нее прощения, когда объясняла про рак. Она просила прощения, будто она сама в этом виновата, но ведь это же не так, правда? И отец объяснил: мама жалела, что ее не будет рядом, когда в жизни Аннабель наступит такой момент, что ей понадобится утешение и поддержка. Потому что каждый иногда нуждается в утешении и поддержке. Но Аннабель всегда может прийти к нему, и они вместе подумают, что сказала бы мама.
— Мама хотела бы, чтобы ты читал мне на ночь книжки, — сказала Аннабель.
— Правда?
— Да.
— И она хотела бы, чтобы ты всегда доедала овощи. Даже брокколи.
— Не…
— Ты правда так думаешь?
Аннабель вжалась лицом в его рубашку и пробормотала:
— Нет, наверное, хотела бы. Но она хотела бы, чтобы ты смотрел, как я занимаюсь хореографией, а не уходил на это время в паб.
Если закрыть глаза и сосредоточиться, она и сейчас вспомнит тот разговор до мельчайших подробностей.
— Да, думаю, ты права.
Она помнит, как во время разговора прижимала к подбородку желтое кукольное платье, поглаживая его пальцем. На похоронах все было чужим и непонятным. А потом осталась одна пустота.
Аннабель сидела на коленях у отца до самого позднего вечера. Они вдвоем решили, что в тот раз, в виде исключения, ее мама не стала бы укладывать ее в постель. И они начали прощание.
— Это была поминальная церемония, — пояснила мне Аннабель, улыбаясь сквозь слезы. Она уже не плакала, но ее глаза по-прежнему оставались мокрыми и блестящими. Но она улыбалась, когда сказала:
— Это была поминальная церемония. Потом стало легче.
— Я думаю, ты очень красивая.
— Хм. Ты решил, что я — Бьянка!
— Я ведь немного сумасшедший, правда?
— Немного. Бывает хуже.
— Как ты сказала?
— Когда?
— «Поминальная церемония», правильно?
— Ну, мне так показалось.
— Наверное, это правильно.
— Конечно.
— Аннабель. Я уже могу ехать.
Солнце не садится на востоке. Но когда я увидел светло-голубую полоску на горизонте, мне показалось, что оно вот-вот взойдет.
После собрания мама с папой повели меня в буфет. Мы заказали два кофе и горячий шоколад со взбитыми сливками.
— Получается, что я могу пожить у вас? — спросил я.
— Конечно, в любое время, — сказала мама.
— Я имел в виду, когда меня будут отпускать. То есть не в больнице?
— Так доктор Клемент сказал.
— Но ведь это хорошо?
— Ну конечно.
Мы замолчали, уткнувшись в свои чашки. Женщина в сетке для волос вытирала столы. В очереди к кассе кто-то уронил поднос и стоял, уставившись на осколки, словно ожидая, что они исчезнут сами собой. По громкоговорителю что-то объявили. Люди приходили и уходили. Мы долго молчали. Потом я сказал:
— Я хочу кое-что сделать.
— И что же?
— Не сейчас. Этим летом.
— Ну, до лета еще далеко, — сказал папа.
— Я знаю. Но сейчас я слишком… Слишком болен. Сначала мне надо поправиться. Теперь я это понимаю.
Мама поставила чашку.
— Так что же это?
— Я бы не хотел говорить сейчас. Но вы должны дать мне разрешение.
— Ну…
— Нет. Я хочу, чтобы вы мне доверяли.
Папа наклонился ко мне и тихо сказал:
— Ami. Дело не в том, что мы тебе не доверяем, но мы не можем согласиться…
Странно, что все произошло именно так. От мамы я такого не ожидал. Но она поднесла палец к губам, сделав отцу знак, чтобы он прекратил расспросы.
— Мы тебе доверяем, — сказала она. — Мы согласны, что бы ты там ни планировал.
Сокровища
Я написал пригласительные письма прямо здесь.
Это было первое, что я напечатал на компьютере, еще до того как решил рассказать свою историю. Я их где-то сохранил, но мне нужен Стив, чтобы снова их найти. Он немного рассеян. Они все сегодня такие. Но надо отдать им должное — они держали двери открытыми до самого конца.
— Стив.
Даже на кухне двери открыты, и трудотерапевт вместе с кем-то еще готовит прощальный пирог.
— Стив? Ты занят?
Он снимал записки с доски объявлений.
— Привет, Мэтт. Извини. Задумался. Как дела?
— Нормально.
Немного сумбурно. Куча коробок.
— Ты сейчас занят?
— Нет, нет. А в чем дело?
Я объяснил, что мне от него нужно, и он пододвинул кресло поближе, а потом уселся на него задом наперед, небрежно сложив руки на спинке.
— Ты говоришь, это было примерно прошлым летом?
— Да. Но если это трудно…
— Ну давай хоть попробуем?
Продираясь сквозь папки и файлы, он между делом заметил, что в библиотеке тоже есть компьютеры в публичном доступе.
— Если ты еще не записан… Может быть, стоит записаться, — предложил он. — Ты бы мог продолжить…
Все мои распечатки, все машинописные страницы — все было сложено в кучу рядом с клавиатурой. Джанетт из группы арт-терапии добавила мои рисунки. Когда я пришел утром, она прибиралась в классе: снимала постеры, складывала кисточки в коробки. Но потом она перестала упаковывать вещи и подошла к большому столу, где были аккуратно сложены все рисунки и картины, оставшиеся от наших занятий.
Я стоял в дверях и смотрел, как Джанетт нежно поглаживает пальцем постер с радугой — работу Вероники. Я не хотел ей мешать, но она меня заметила и улыбнулась:
— Правда, красивые? И твои тоже. Просто великолепные. Ты обязательно должен забрать их домой и сохранить.
В первый раз я сложил все вместе. И слова, и рисунки. Стив сделал жест рукой в сторону папки, словно собирался погладить ее, как маленькую собачку.
— Я не буду записываться в библиотеку. Мне больше не нужен компьютер, — сказал я ему. — Я сегодня все закончу.
Я даже сам удивился, каким уверенным тоном я это сказал. Но я не сомневаюсь. У меня впереди еще целый час, и я наловчился печатать очень быстро. Дама в регистратуре заметила, что я печатаю даже быстрее, чем она. И в любом случае, это было очень любезно с ее стороны.
— О, вот оно, — сказал Стив. — Восемнадцатое июля. Похоже?
— Там письма.
Он кликнул мышкой, и они появились на экране. Меня словно толкнуло назад. Связь с реальностью немного ослабла, я почувствовал, что соскальзываю по нити времени.
— Это оно? — спросил Стив.
Мимо прошла Вероника в боди леопардовой расцветки и обтягивающих легинсах. В одной руке у нее была миска с чипсами, а в другой — миска с арахисом. Следом кто-то нес тарелку булочек с сосисками.
Кажется, это вернуло меня обратно.
— Это то, что ты искал, Мэтт? — снова спросил Стив.
— Да. Это оно. Спасибо, Стив.
19 июля 2009 г.
Дорогая тетя Мел!
Надеюсь, вы здоровы и наслаждаетесь теплой летней погодой. Я надеюсь, у дяди Брайана, а также Питера и Сэма тоже все в порядке. Это письмо предназначено для вас всех. Я отдельно напишу Аарону в Лондон.
Спасибо за открытки, которые вы присылали мне, когда я лежал в больнице. Я понимаю, что мог поблагодарить вас и раньше, и прошу прощения. Теперь я перехожу к делу. Знаете ли вы, что в этом году исполняется ровно десять лет со дня смерти Саймона? Несчастный случай произошел 15 августа 1999 года. Я подумал, что было бы неплохо устроить 15 августа поминальную церемонию.
Все необходимые приготовления я уже сделал. Поминальная церемония состоится в Бристоле, в кафе «Бобровая хатка», рядом с домом моих родителей. У меня была мысль устроить все это в церкви, но церковь всегда казалась Саймону ужасно скучной. В «Бобровой хатке» мы праздновали его десятый день рождения, и там было весело.
Мемориальная церемония состоится в 12 часов. Надеюсь, вы сможете прийти.
Всего наилучшего, Мэтт.
18 июля 2009 г.
Дорогие Аарон и Дженни!
Надеюсь, вы здоровы и наслаждаетесь теплой летней погодой. Бабушка Ну говорит, что в Лондоне летом еще жарче из-за большого количества машин. У нас здесь тоже жарко.
Между прочим, это Мэтт. Двоюродный брат Аарона. Вообще-то, я не очень люблю писать письма, поэтому для начала я хочу поблагодарить вас за рождественские открытки, которые вы мне посылали. Я знаю, это свинство с моей стороны, что я не отвечал на них.
Аарон, ты не забыл, что скоро исполнится десять лет со дня смерти Саймона? Я планирую устроить в его честь мемориальную церемонию в кафе «Бобровая хатка» рядом с домом моих родителей в 12 часов дня 15 августа. Я знаю, что ты очень занят на своей новой работе в банке, но это суббота, и я надеюсь, что ты сумеешь приехать. Можешь остановиться у меня, если тебе нужно где-то остановиться.
Надеюсь на скорую встречу,
Мэтт
P. S. Дженни. Я знаю, ты никогда не видела Саймона, но мне было бы очень приятно, если бы ты смогла приехать. И еще я прошу прощения, если неправильно запомнил твое имя. Часть меня думает, что ты — Джемма. Пожалуйста, прости, если я ошибся. Не в качестве оправдания, но я шизофреник.
18 июля 2009 г.
Дорогая тетя Жаклин!
Это Мэтью Хомс. Ваш племянник. Мы с вами давно не виделись, и я знаю, это потому, что вы не ладите с моей мамой. Я тоже иногда на нее сержусь, так что я вас понимаю.
Я бы хотел пригласить вас на поминальную церемонию в десятилетнюю годовщину со дня смерти моего брата Саймона. Она состоится в кафе «Бобровая хатка» рядом с домом моих родителей, 15 августа в 12 часов дня. Я уже снял зал.
Надеюсь увидеть вас там. Я знаю, что вы много курите, как и я. Так что мы можем составить друг другу компанию.
Мэтт
18 июля 2009 г.
Дорогая бабушка Ну и дедушка!
Ба, я хотел рассказать тебе об этом, когда ты навещала меня в четверг, но подумал, что ты бы предпочла получить приглашение по почте, как все остальные.
Знаешь, что я сделал? На прошлой неделе я позвонил в кафе «Бобровая хатка», рядом с домом моих родителей, и снял у них зал на 15 августа.
Я решил устроить поминальную церемонию. Я не знаю, какими они обычно бывают, но помнишь, что я говорил тебе про Аннабель? Как у них было что-то вроде поминальной церемонии по ее маме. После этого я задумался. Я думал очень много. Мне кажется, нам тоже надо устроить нечто подобное. Я давно это планировал. Если тебе нетрудно, не могла бы ты мне помочь приготовить сэндвичи и все такое? Но это не обязательно, я могу и сам. До следующего четверга. Дед, надеюсь, твой кашель прошел.
Пока, Мэтт
18 июля 2009 г.
Дорогие мама и папа!
В прошлом году, когда я лежал в больнице, я сказал, что летом хочу кое-что сделать. Я не говорил, что именно, но вы ответили, что полностью мне доверяете.
Я тогда не поблагодарил вас. Поэтому сейчас я говорю: спасибо.
15 августа состоится поминальная церемония в честь Саймона. Я пригласил всю семью. Вернее, я приглашу их, но сначала вы должны дать мне их адреса. Я уже напечатал письма, купил конверты и марки. А еще я снял кафе «Бобровая хатка» на 12 часов. Еду я принесу.
Надеюсь, вы поймете, что я хочу все сделать сам. Мне нужно что-то сделать для него, потому что вы и так сделали очень много, а я ни разу не участвовал.
Пока, Мэтью
Тук
Тук Тук
Разумеется, разумеется, она пришла помогать.
— Напрасно ты привезла продукты, ба.
— Глупости. Привезла какую-то ерунду. Ты сам все купил.
Я был очень рад ее видеть. Я плохо спал. Готовить было особенно нечего, но я все равно страшно волновался. Бабушка зашла ко мне на кухню и увидала гору криво нарезанных бутербродов с ветчиной, сложенную на стойке.
— Чудесно, — сказала она, — ты почти закончил. А ты не забыл, что тетя Джеки — вегетарианка?
— Что, правда?
Бабушка улыбнулась и движением бедра отодвинула меня в сторону.
— Ты много сделал. Теперь позволь мне закончить. Ты пока прими душ и переоденься.
Когда я вышел из душа, все бутерброды были аккуратно разложены на подносе, а она присела на корточки перед духовкой, проверяя, готовы ли сосиски в тесте.
— Вовремя ты, — сказала она. — Помоги мне подняться. У меня колени скоро совсем расклеятся, это точно. И буду я, как твой дед.
Я помог ей встать на ноги.
— Я еще купил чипсов, — сказал я. — Положить их в салатники?
— Лучше сделать это прямо там, милый. А то без пакетов они заветрятся.
— Да. Правда. Просто… Хочется, чтобы все прошло идеально.
Бабушка ответила не сразу. Она достала из секретной пачки, лежащей у меня в ящике кухонного стола, сигарету с ментолом, закурила и выдохнула дым за окно. Загасила, докурив лишь до половины, потрепала меня по щеке и поцеловала в лоб.
— Не переживай, — сказала она наконец. — Все будет как нельзя лучше.
— Спасибо, ба.
Она постучала по деревянной стойке.
— Пора уже нести все это вниз, к машине. Это придется делать тебе: я со своими коленями не могу бегать вверх и вниз по лестницам.
— Спасибо.
Но все получилось не совсем прекрасно.
Нашлось много такого, о чем я сразу не подумал. Взять, к примеру, кафе «Бобровая хатка». На самом деле оно оказалось больше, чем я представлял по памяти, а нас было совсем немного.
Когда работник кафе встретил нас с бабушкой на парковке, чтобы отдать нам ключи, он стал объяснять, что нельзя загромождать пожарные выходы, потому что их уже за это штрафовали, и что они не позволят любительскому драмтеатру репетировать в следующем сезоне, если те не прекратят пачкать пол резиновыми подошвами, и как открывать и закрывать верхние окна с помощью палки с крюком на конце, и много еще такого, к чему я не особо прислушивался. Он спросил, сколько у нас будет народу, и посмотрел на меня так, словно я ошибся.
Аарон и Дженни не смогли приехать. Они послали с тетей Мел записку, в которой говорилось, что они сожалеют, но в этот день у их друга свадьба, и Аарон должен быть шафером. Так что они никак не смогут, но мысленно они с нами и надеются скоро увидеться.
Тетя Мел приехала и привезла с собой самого младшего из моих двоюродных братьев — Сэма. Но Питер был в отъезде — участвовал в соревнованиях на приз герцога Эдинбургского.
— Если бы он не поехал, — объяснила тетя Мел шепотом, — серебряной медали ему бы точно не видать.
— Конечно, конечно, — ответила ей мама тоже шепотом. — И ведь как с погодой повезло! Для похода, наверное, даже жарковато.
— Да, такая благодать! Но по прогнозу завтра уже похолодание.
Вся наша компания собралась вокруг длинного раскладного стола, на котором мы с бабушкой Ну расставили еду и бутылки с газировкой. За нашими спинами стояло несколько стульев, а за ними, рядом со стеной — еще штук пятьдесят, сложенных один на другой.
— Я не спросил тебя, как ты добралась, Мел, — сказал папа. Но, наверное, он все же спрашивал ее об этом, потому что она сначала заехала к родителям, чтобы переодеться с дороги. Зная папу, я думаю, что это было первое, о чем он спросил.
— Вполне нормально, спасибо, Ричард. — Тетя Мел повернулась к Сэму. — Правда, дорогой?
Сэм пожал плечами — у него во рту была сосиска в тесте, — и тетя Мел продолжила:
— Хотя машин очень много, особенно когда выезжаешь на…
— М4, — подхватил отец, энергично кивая. — Это правда. Я спросил, потому что ты сказала, что у вас не было времени заехать на заправку.
— Да, да. Но все равно. Они совершенно обнаглели, правда? Я слыхала, что собираются принять новые законы, чтобы как-то с этим бороться.
— Но ведь на этом рынке нет конкуренции, — сказал отец. — Это невероятно. Пять фунтов за бутерброд с сыром.
— И все остальное, — сказала мама.
— И все остальное, — сказал отец.
— Ты будешь пирог, Мэтт?
Это была студентка-практикантка, та самая, с золотыми колечками в ушах. Она украдкой заглянула через мое плечо, проходя мимо.
Там будут всякие неловкие разговоры.
— Э-э… Сейчас подойду, — сказал я ей. — Я уже почти закончил.
— Не торопись, — ответила она.
Сегодня трудно сосредоточиться: вокруг столько всего происходит.
Никого не волновали цены на заправках. Никто не хотел об этом разговаривать.
Но трудно было с чего-то начать, потому что мы не похожи на те семьи, которых показывают в «Истэндерс», где они всегда говорят о важном и значительном. В нашей семье вообще не принято много говорить, и когда мы все-таки разговариваем, то чаще всего ни о чем.
Беседа потихоньку замерла, и было слышно лишь щелканье настенных часов, пока мама не спросила тетю Жаклин:
— А какие у вас планы на лето?
Когда я последний раз видел тетю Жаклин, она всегда носила черное и даже красила губы черной губной помадой. И во рту у нее всегда была сигарета. Но теперь на ней было спадающее свободными складками яркое платье, на голове — розовый платок, и она вообще не курила.
— Что-что? — переспросила она.
Мама откусила кусок бутерброда и долго жевала, прежде чем смогла проглотить.
— Извини. Уже решили, куда поедете в отпуск?
— Может быть, снова поедем за границу, — беззаботным тоном ответила тетя Жаклин, взяв за руку своего нового бойфренда, который не сводил глаз с чипсов.
— Чудесно, — сказала мама.
— Мы ведь еще не решили?
— Да? Нет пока.
Новый бойфренд тети Жаклин был высоким, худым и носил подрезанные выше колен обтрепанные джинсы и сандалии. У него были длинные белые волосы, собранные в хвост на затылке, и неухоженная седая борода. К тому же оказалось, что он — веган.
Бабушка Ну, наверное, рвала на себе волосы, потому что это она убедила меня сделать бутерброды с нормальным маслом вместо маргарина. Поэтому он не мог есть ничего, кроме чипсов. Но и с этим возникли проблемы, потому что новый бойфренд тети Жаклин отказался от чипсов со вкусом говядины и лука, и вместо того чтобы просто не есть их, он приглушенным голосом прочел нам лекцию о том, что испытывает «моральные неудобства» в связи с тем, что ему предлагают пищу со вкусом животных, хотя на самом деле никаких животных там нет.
Мама посмотрела на меня и закатила глаза.
— А где здесь туалет? — спросил Сэм.
— Вон там, — бабушка Ну показала рукой.
Мы все расселись по местам с бумажными тарелочками на коленях, и слушали, как Сэмова струйка с громким звуком ударяется об унитаз.
Читать бесплатно другие книги:
