Няка Танк Таня

Дойдя до забора, она обернулась и бросила прощальный взгляд на мрачный дом, узницей которого была три последних года. Еще шаг, и она больше никогда не увидит его унылых очертаний. Неужели свободна? Тут ее нога налетела на какой-то предмет. Поморщившись от боли, Ульяна подняла с земли топор. Им Брусникин рубил дрова.

Несколько секунд она рассматривала топор, а потом подняла его и повернула обратно в дом. Она почувствовала, что сил у нее заметно прибыло. Решительно Ульяна распахнула дверь в лабораторию мужа. Вот они, эти смертоносные халапупсины, угробины, буферины и черт знает что еще! Зловеще булькают в катализаторах, переливаются в резервуарах, настаиваются в экстракторах…

– И с ними гибель разослал соседям в чуждые пределы, – пробормотала Ульяна неожиданно всплывшие в памяти строки из школьной программы и занесла свое оружие…

Спустя десять минут покидая полностью разгромленную лабораторию, она чувствовала себя почти здоровой. Такого прилива сил она не ощущала давно. Шагая лесной дорогой к Эмскому шоссе, она чудом избежала встречи с машиной Брусникина. Спрятавшись за деревом, Ульяна следила за ней, пока та не скрылась из виду.

– Я тебе никогда не увижу, – усмехнулась она, вновь выбираясь на грунтовку. – Я тебя никогда не забуду.

Первые две недели в Эмске были для Ульяны сущим кошмаром. Опасаясь преследования и мести мужа, она каждый день переезжала в новую гостиницу. Отключила сотовый, чтобы он не смог вычислить ее местонахождение. Боялась купить билет на поезд или самолет – ей казалось, что Брусникин везде расставил капканы.

Но все было тихо, и к исходу июня Ульяна успокоилась. Решив, что Максим смирился с ее уходом, она все чаще стала снимать черные очки. Арендовала квартиру. Взяла курс СПА-процедур, накупила одежды и однажды осмелела настолько, что отправилась в ночной клуб. Там она и познакомилась с Криворучко.

Тем временем, Брусникин жил в уверенности, что Ульяна улизнула в Москву. Заготовив побольше правдподобных объяснений и нацепив на лицо респектабельную улыбку, он прибыл к управляющему. Однако Юрий Борисович заверил его, что последний контакт с хозяйкой у него был три месяца назад по скайпу. С тех пор никаких распоряжений от нее не поступало.

Максим решил, что бунтарка укатила за границу и решил терпеливо ждать либо ее возвращения, либо вызова в суд по бракоразводному процессу, либо… У него засосало под ложечкой: если у Ульяны поднялась рука на святая святых – его лабораторию, у нее не заржавело бы и заложить его ментам.

Оставшись без финансовой поддержки жены, он отнюдь не бедствовал. Свой первый миллион он заработал еще полтора года назад, а сейчас в его заначке лежало уже около десяти «цитрусовых». Восстановив лабораторию, он торговал зельем сразу через несколько каналов. Теперь к ним прибавился и самый респектабельный спортклуб Эмска «Аполло». Клубный доктор Марина Ревягина сразу просекла, что подпольный фармацевт предлагает очень выгодные условия: с каждого проданного флакона ей полагалась треть – 5–7 тысяч. Если учесть, что в месяц она распространяла по 20–30 бутылок снадобья, это была очень приличная прибавка к зарплате.

Как-то Ревягина со смешком сообщила:

– Каких только фамилий не бывает! Представляешь, у нас купила абонемент девица по фамилии Кибильдит. И вроде как она при бабле. Понаблюдаю за ней немного и попробую осторожненько втюхать ей нашу микстурку.

– Я тебя очень прошу ничего ей не втюхивать, – твердо сказал Максим, гипнотизируя ее пристальным взглядом.

– Хорошо, я не буду втюхивать. Я мягко ее замотивирую.

– Отставить самодеятельность. У меня нехорошее предчувствие. От людей с такими фамилиями никогда не знаешь, чего ожидать. А как она внешне? Наш клиент?

– Нашее не бывает. Рыхлая, пастозная… Правда, вкалывает в тренажерке как одержимая. Чуть ли не каждый день тренируется с нашим голубым золотцем…

– С каким золотцем?

– Ну, старший инструктор у нас – того-с. Голубых кровей, так сказать. Жаль, такая красота пропадает…

Все это время Брусникин периодически набирал номер жены, но Ульяна ни разу не сняла трубку. Тогда он пошел на хитрость: купил новую СИМ-ку и позвонил с нее. Но Кибильдит не купилась и на это. Впоследствии Максим предпринял еще несколько попыток дозвониться до Ульяны с «левых» СИМ-ок, но все было безуспешно.

В конце января он вел с Ревягиной деловые разговоры, сидя в ее «Матизе». Вдруг к клубу подъехала черная «Ауди», из которой вышел импозантный шатен, а следом за ним – значительно постройневшая Ульяна. Красавчик довел ее до входа в «Аполло» и, оглядевшись по сторонам, поцеловал в щеку.

У Брусникина на нервной почве разыгралась изжога. Что все это значит? Еще не хватало, чтобы Ульяна выскочила замуж, и он навсегда лишился бы своих… черт, ее… миллионов. Такой расклад Максиму категорически не нравился. Пора было выходить на тропу войны.

… Где-то в начале февраля Кирилла Казаринова нагнал породистый черноволосый мужчина примерно его лет. Чуть смущенно улыбаясь, он протянул ему визитку и сказал, что хочет поговорить насчет Ульяны Кибильдит. Глянув на кусочек золоченого картона, Кирилл уяснил, что имеет честь беседовать с продюсером кинокомпании «МегаФилмз» Марком Березиным. За чашкой кофе новый знакомый с тревогой поведал:

– Вы, конечно же, в курсе, что ваша подопечная – очень талантливая начинающая актриса?

– Первый раз слышу. Ульяна говорила, что пока ищет себя и не имеет определенных занятий.

– Узнаю, узнаю нашу звезду, – рассмеялся Березин. – Талантливая просто ужас и скромная до жути. Мы ее в один голос убеждаем, что она гениальна, а она не верит! И это-то нас и тревожит. Дело в том, что Ульяна утверждена на главную роль в новом блокбастере Мансура Сапармуратова и…

– Ульяна? – от удивления Кирилл даже забыл слизнуть с губ пену от каппучино. – Вы уверены, что она подходит на эту роль? По-моему, это не совсем ее…

– Сам Сапармуратов выбрал ее из двух тысяч претенденток, – горячо заговорил Березин и со значением накрыл ладонью руку Кирилла. – Он считает, что Ульяна является эталоном новой русской красоты, который будет выигрышно смотреться на фоне всех этих черномазых вешалок типа Джоли и Йовович. Это будет новое слово в кинематографе! А Мансур знает, что говорит…

– Хорошо, хорошо, а от меня-то что нужно? – Кирилл нашел в себе силы отвести глаза от гипнотического черного взгляда и мягко освободить руку.

– Совсем ничего. Съемки начнутся в марте-апреле. Нужно ускорить процесс приведения нашей звезды в форму. Конечно, как мужик мужику, я вам скажу, что она шикарно смотрится в своем 46-м, но в кино, уж поверьте мне, она будет выглядеть просто жирной коровой. Нам нужен 44-й, а еще лучше – 42-й размер. И в максимально сжатые сроки!

– Но я не могу этого сделать, – запротестовал Кирилл. – У нее гиперстенический тип телосложения, и все, что меньше 46-го, будет насилием над ее физиологией. 46-й – это ее предел. И я, как тренер и как врач, считаю, что ей уже сейчас нужно остановиться на достигнутом весе и сосредоточиться на проработке мышц и создании красивого рельефа.

– Это все понятно! Пусть после съемок вернется к своему 46-му, но сейчас нам нужен 44-й. Иначе роль достанется другой. А мне этого очень не хочется…

– Но вам, наверно, лучше с Ульяной на эту тему поговорить, – предложил Кирилл. – Если она заинтересована в роли и согласна сбросить вес еще, я помогу ей в этом. А если нет…

– С ней говорить бесполезно, – разочарованно вздохнул Березин. – Я же сказал, она не верит в свой талант и готова в любой момент отказаться от роли. Вся надежда на вас.

– Но я-то что должен сделать?

– Вот это начинает походить на разговор деловых людей, – обворожительно улыбнулся Березин. – От вас требуется следующее. Усилить режим тренировок – скажем, не три, а четыре-пять раз в неделю. И поить ее вот этим препаратом, – Марк достал из портфеля бутылочку с темной жидкостью.

– Но это же обычный оздоровительный напиток «Элитан», – удивился Казаринов.

– На вид, запах и вкус он действительно очень на него похож. Но на самом деле – это суперсовременный препарат для ускорения метаболизма, – и Березин заговорщически шепнул: – Нанотехнологии. Препарат уже апробирован, его эффективность научно доказана. Но сами понимаете, пока это чудо-микстурку, появления которой так ждут наши тучные сограждане, выпустят на рынок, пройдет не меньше пяти лет. А мы, к сожалению, ждать не можем. Но и травить нашу восходящую звезду нынешними препаратами типа эндамедина и антикалорина мы тоже не вправе.

– Эндамедин и антикалорин прошли официальные испытания и признаны безопасными, – отвечал Кирилл. – А что вы налили в эту бутылочку, я не знаю. Извините, мне надо спешить.

– Постой, постой, – Березин перешел на ты. – Да ты, похоже, за проходимца меня принимаешь? Если не веришь, я могу тебе встречу с академиком Качалиным организовать. Ну, который руководил разработкой этого препарата. Пусть тебе светило еще раз скажет, что препарат инновационный, аналогов нет во всем мире, и он совершит революцию на рынке подобных средств.

При упоминании имени Качалина сердце Кирилла дрогнуло. Ну, раз сам академик руководил разработкой… Стоит ли ему сомневаться в безопасности средства?

– А мы тебя, как полагается, и в титры поставим, – продолжал Березин. – И, естественно, на ставку оформим. Как личного тренера и диетолога нашей восходящей звезды. Кстати, аванс могу заплатить прямо сейчас.

– Мне надо еще подумать, – неуверенно произнес Кирилл.

– Думать тут нечего. Сроки поджимают. Курс нужно начать уже сегодня, – и Марк протянул тренеру бутылку «Элитана». – Твоя задача проще пареной репы: незаметно заменить Ульянину бутылку на эту. Она ничего не должна знать! А после тренировки очень желательно под каким-либо предлогом забирать бутылку обратно и возвращать мне…

– Чего только не сделаешь из любви, – вздохнул Кирилл и дольше, чем следовало, посмотрел в глаза нового знакомого. – Из любви к искусству. Как хоть будет называться этот препарат, когда появится на прилавках?

– Не знаю. Давай назовем его как-нибудь поэтично. Как тебе топмоделин? – и, обаятельно рассмеявшись, Березин крепко обнял его, как будто они были знакомы сто лет.

Схема Брусникина прокатила на ура. Кириллу не составило никакого труда из раза в раз подменять своей питомице бутылку. «Коллеги» постоянно перезванивались и обсуждали действие микстуры. И Казаринов констатировал, что клиентка действительно обретает отточенные формы. Брусникин посмеивался: имя академика Качалина плюс его собственные, Максима, чары сделали из Кирилла удобное орудие возмездия.

Если бы тренер узнал, что и в его, и в Ульяниной бутылке находится один и тот же «Элитан», он бы очень удивился. Брусникин был чрезвычайно осторожен. А вдруг Казаринов скурвится и отнесет бутылку куда не надо? Или сболтнет чего лишнего Ульяне? Поэтому первые три недели он испытывал нового знакомого. И когда убедился, что Казаринов полностью послушен его воле, приступил к финальной части своего плана. Если бы Брусникин знал, что в «Аполло» уже расставил сети эфэсбэшник Пох, он отказался бы от этой затеи.

На исходе третьей недели Максим передал тренеру бутылку с «Элитаном», в которую добавил артакцин – сильный растительный яд. Брусникин уже опробовал его на «Евжеше» и остался доволен его отсроченным, но беспроигрышным действием. В предвкушении скорого триумфа он места себе не находил от мрачной радости: спустя 12–14 дней после роковой тренировки Ульяне надлежало скоропостижно скончаться от острой почечной недостаточности. Он не сомневался, что патологоанатомы, увидев нездоровые внутренности покойницы, не будут доискиваться истинных причин смерти. Чего еще мудрить, когда почки, поджелудочная и печень ни к черту? Ясно, как день, что перед ними – очередная жертва жесткой диеты и неумеренных физнагрузок.

Но прошло и 12, и 13, и 14 дней, а Кибильдит все еще топтала эту землю. Брусникин встревожился: неужели его обманули с сырьем? Что ж, надо ускорить процесс. И он передал Казаринову напиток, в который был подмешан высушенный и истолченный пурпуксин – растительный яд, добытый им из поганого гриба, произрастающего в окрестностях Колдобино. Этот токсин нравился Брусникину тем, что действовал в течение 12 часов.

…Когда Ульяна скончалась прямо в клубе, Кирилл в шоке прибежал к своему «Марку». Брусникин ужаснулся, впал в ступор, затем прослезился…

– Какой кошмар, – всхлипнул он. – Порок сердца? Острая уремия? Это такая потеря для российского… да что там, мирового кинематографа… А где бутылочка?

– Ой, – растерялся Кирилл. – Прости, я так суетился, пытаясь спасти Ульяну, что совершенно забыл про бутылку… Это смертельно?

– Как сказать, – двусмысленно усмехнулся Максим. – Я же говорил, что бутылки нужны для отчетности. Взгреет меня, конечно, академик Качалин…

– Я тебе завтра принесу парочку, у меня в тренерской отложены…

После смерти жены Брусникин намеревался навсегда исчезнуть из жизни Казаринова. Не тут-то было. Через пару дней, направляясь в Колдобино, Максим заметил, что за ним неотвязно следует темная иномарка. В темноте он не мог разобрать, кто сидит за рулем. Почувствовав неладное, он прибавил скорость. Но преследователь тоже надавил на газ. Тормознув у въезда в деревню, Брусникин вышел из машины. В кармане он, точно эспандер, ритмично сжимал рукоятку ножа.

– Кирилл?! – его удивлению не было предела, когда из «Форда» появилась атлетичная фигура тренера. – Зачем эти гонки преследования? Что ж ты не позвонил?

– Я звонил… но ты трубу не брал…

– Что тебе нужно? Как ты меня напугал!

– Марк… я не знаю, зачем ехал за тобой… вернее, знаю… я не могу думать ни о ком другом после того, как ты накрыл мою руку своей… а когда ты обнял меня в кафе…

У Брусникина все внутри словно огнем обожгло: от необычайно острой смеси любопытства и радости.

– Я, может, неправильно тебя понял… – завел он.

– Все ты правильно понял, – Казаринов сделал к нему шаг. – Я чувствую, что ты в теме.

– В какой еще теме?

– Будь настоящим мужиком и признайся наконец хотя бы сам себе, – и Кирилл, выделяя каждое слово, произнес: – Мне. Не нужны. Эти. Целлюлитные. Дуры.

Брусникин нервно всхохотнул:

– Ты прав, целлюлит мне как-то не очень.

– Мне. Не нужны. Эти. Тупые. Самки, – Казаринов взял его за руки. Кругом было темно, но Максим каким-то чутьем понял, как расширились зрачки его визави.

– Они мне и в самом деле безразличны, но…

– Мне. Нужен. Только. Ты, – и Казаринов сильно, но вместе с тем очень нежно, обнял Брусникина.

Максим слабо трепыхнулся в его объятиях, но тут же затих. Ощутив на губах мужской поцелуй, он понял, что интуиция его не подвела: это было именно то, чего он искал последние 17 лет. То, чего так хотел, но боялся себе позволить.

Явившись к милому другу на следующий день после его капитуляции, Кирилл развернул перед ним постер с молодым Киану Ривзом.

– Как вы похожи, – прошептал он, волнуясь. – Я всю жизнь искал такого, как он. Но ты гораздо красивее, морковка (так он ласково прозвал «Марка»). И теперь над моей кроватью будут висеть только твои фотографии.

– А вот этого не надо, – Брусникина бросило в холодный пот. – Верни лицедея на место.

Казаринов пожирал его вожделеющим взглядом.

– Я так хочу, – капризно протянул Максим и тут же ужаснулся себе: именно таким тоном с ним разговаривали его так называемые любимые женщины.

Брусникин считал дельце успешно обтяпанным. И даже шумиха, которую местная пресса подняла вокруг гибели Ульяны, его не взволновала. До поры-до времени. Вскоре Ревягина тревожно сказала:

– Угораздило же эту Кибильдит помереть в нашем клубе! Теперь проверяющие толпами ходят. И журнашлюшки тут как тут. Одна теперь у нас и днюет, и ночует. Все вынюхивает что-то. Как бы они нам бизнес не испортили…

– Да, неприятно. Значит, на время затаимся, – досадливо сказал Брусникин. – А что за корреспондентка?

– Зинка Рыкова из «Девиантных новостей». Босс на нее уже зуб точит. Думаю, скоро он прищемит ее любопытный рубильник…

А вечером примерно на эту же тему заговорил и Казаринов.

– Все, ухожу тренировать пауэрлифтеров! Если бы ты знал, морковка, как мне надоели эти жирные наглые бабы. Сейчас я типа тренирую одну журналистку. Так эта свиноматка мне уже вынесла весь мозг! А сегодня захожу за сумкой, а она в ней – прикинь! – роется. И чего надо?

– Как я тебя понимаю, – улыбнулся Брусникин.

– Тебя тоже достали эти жопастые твари?

– Да я уже устал от их навязчивости.

– И у меня недели не проходит, чтобы у какой-нибудь дуры трусы не взмокли.

– А сфоткай ее на мобилу, потом вместе поржем, – предложил разомлевший Брусникин. Так он впервые увидел, как выглядит его заочная противница.

Еще через пару дней ему позвонила Ревягина.

– Макс, а, может, ну их, этих журналистов и проверяющих? Я работаю аккуратно. Почему из-за этой Рыковой мы должны лишаться денег? Мне без этого калыма хоть в петлю лезь. Три кредита плачу.

– Потерпи чуток, Марин. Скоро мы отобьем наши потери. Не надо лезть на рожон.

Но дилерша его не послушала.

– Макс, мне позарез нужен топмоделин, – позвонила она ему на следующее утро. – Хотя бы три пузырька. Ну очень надо!

– Я же предупреждал тебя, – прошипел Брусникин. – А тебе все неймется.

– Умоляю. Это постоянная клиентка, она не поймет, если я откажу. Успокойся, сделка произойдет за пределами клуба…

– Как зовут тетку?

Этот вопрос застал Ревягину врасплох. Секундная заминка решила ее участь.

– Разве мы не договаривались, что будем вести бизнес прозрачно? – жестко сказал Максим.

– Все прозрачно, – оправдывалась Ревягина. – Ее зовут Зина.

– Постой-постой. Зина? А это не та журналистка из «Девиантных»?

– Ну… допустим, – нехотя отвечала Марина.

– Да ты вообще страх потеряла! Из-за своей алчности подставишь и себя, и меня.

– Макс, не переживай, – заюлила Ревягина. – Уж я немного-то разбираюсь в людях. Эта Зинка полная дура. У нее мозгов не хватит просечь наш бизнес.

Условившись встретиться с Рыковой в девять вечера, около восьми Ревягина выскочила из «Аполло». Ей нужно было забрать у Брусникина товар.

– Ого, ты тачку купил! – удивилась она, когда безлошадный «коллега» (Брусникин оставлял свои «жигули» за пару кварталов до «Аполло») усадил ее в темный «Форд». На парковке было тесно, рассмотреть номера ей было трудно, да и не досуг. – Поздравляю. У нашего голубого золотца такая же. Ну, где там твои микстурки?

Вместо ответа Брусникин завел двигатель.

– Куда ты хочешь меня увезти? – игриво поинтересовалась Марина.

– Ко мне в лабораторию. Из-за всех этих дел я временно остановил производство. Но раз тебе срочно понадобилась продукция… Реакция завершится через полчаса. Топмоделин будет с пылу, с жару.

– Но у меня уже в девять встреча с клиенткой. Может, сдвинуть на час?

– Да не суетись ты, все успеется.

– Сейчас я за дубленкой сбегаю.

– Да некогда. Вот, накинь, – и Брусникин снял с себя новую красную куртку, подаренную на днях Казариновым.

…Когда Брусникин убедился, что навсегда угомонил неуемную бизнес-партнершу, он пожалел лишь об одном: что не придумал предлога, чтобы она сняла его куртку. Теперь придется фантазировать что-то, объясняя Кириллу, куда делся его подарок…

Съехав с Эмского шоссе на ближайшую проселочную дорогу, он зашвырнул сумку Ревягиной подальше в лес. Затем вернул машину к «Аполло», пересел в свою «Ладу» и порулил в Колдобино.

Спустя два дня он с неудовольствием обнаружил, что «Девиантные» пытаются раздуть сенсацию из гибели Ревягиной. Почему бы этой Зине не уняться? Надо подумать, как остудить ее пыл…

Тем временем Рыкова разговаривает с Алексеем Поповым, который обращает ее внимание на бутылочки с темной жидкостью.

– Паранойя, – тем же вечером крутил у виска Казаринов, эмоционально пересказывая «Морковке» случайно подслушанную беседу Рыковой и Попова. – Эта журнашлядь считает, что некоторые клиентки пьют подпольные микстуры. У этих клуш не мозги, а кисель.

Максим задумался еще крепче.

А через пару дней Казаринов сказал:

– Эта липучка требует с меня комментарий для своей дурацкой газетенки!

– А какой ей надо комментарий? Может, я найду кого, – предложил Брусникин.

У него мелькнула мысль: познакомиться с Рыковой. Под видом эксперта будет очень удобно выяснить, что она успела нарыть и как собирается использовать информацию. А заодно он внушит ей, что подпольная торговля препаратами – плод ее воспаленного воображения, и продолжая копать в этом направлении, она станет всеобщим посмешищем. Примеряя на себя роль эксперта, Брусникин взял очередной псевдоним – Михаил Бекетов. Он напечатал визитки, на которых указал несуществующие телефоны, по которым всегда было занято. Свою мифическую контору он «расположил» на окраине Эмска, рассудив, что Рыкова никогда туда не поедет.

Тем временем Казаринов рассказывает ему о подслушанном разговоре Рыковой и Мосягиной.

– Она просит, чтобы эта жирдяйка подписала свои показания. Прокуроршей себя вообразила!

– Показания? Что бы это значило? – Брусникин еле нашел в себе силы улыбнуться.

– Ну, она насела на эту Мосягину насчет отравы в бутылках и, видимо, та под пытками и оговорила себя! – расхохотался Казаринов.

– Щелкни мне ее на мобильник. Хочу глянуть на эту тупую толстуху.

За рубкой дров Брусникин обдумал ситуацию. Болтливую Мосягину – припугнуть. Она ему не страшна. Все равно никто не свяжет ее бредни с ним. Но на всякий случай – пусть прикусит язык. И он, опять воспользовавшись машиной любовника, несильно сбивает Аллу, когда та спешит домой с тренировки.

А с Зиной пора познакомиться. Но как к ней подкатить? Он красив, но она дерзка. Скорее всего, пошлет. На автомате. Нет, тут надо что-то понадежнее… Так родилась идея выдать себя за друга детства. Брусникин правильно рассудил, что многие не помнят малозначительных персонажей из далекого прошлого. Так вышло и с Рыковой. Он не учел одного: Зинка, которая до 23 лет прожила в другом городе, никак не могла ездить с ним в один лагерь.

И еще вот что его беспокоило: в первой статье о гибели Ульяны были размещены фото из семейного архива, на одном из которых был запечатлен и он. Да, он всего лишь на заднем плане, сидит вполоборота за рулем кабриолета Елены Ивановны… но береженого бог бережет. И он идет в салон «Лева Задов», где Тарас Недобитко коротко подстригает его, а также осветляет ему волосы и брови.

Брусникин перехватывает Рыкову на подступах к «Аполло», куда она мчится, чтобы разоблачить Поха… или Казаринова… да кого первым встретит! Она уверена, что они работают сообща. Вылетевший навстречу красавчик меняет ее планы. Рыкова понимает, что смазливый блондин путает ее со своей первой любовью, но не спешит развеять его заблуждения: парень очень хорош собой, и она не против познакомиться с ним поближе. Зинка охотно входит в роль неведомой ей тезки.

Первый вечер полностью посвящен романтическим воспоминаниям: Брусникин умеет ждать, и не сегодня, так завтра его эмоциональная «возлюбленная» сама сболтнет о своем расследовании. Он не ошибается: уже на следующей встрече Рыкова выкладывает ему если не все, то очень многое из того, что знает.

От услышанного у Брусникина волосы на голове шевелятся. Эта журналистка даром времени не теряла! Максим предлагает ей свою помощь в качестве эксперта. Он – врач, кандидат наук, региональный представитель фонда «Врачи мира против злоупотреблений». В ходе «интервью» он пытается охладить следовательский пыл Рыковой, разбивая в пух и прах ее подозрения. Его доводы звучат столь убедительно, что Зинка начирает верить в то, что увидела в белом черное. Она готова признать, что «накрутила» себя и бросить расследование. Но жажда денег пересиливает.

Зинка брякает про бутылку, которую в день смерти Ульяны забрал посторонний человек. Максиму становится очень тревожно. Как все-таки его подставил этот растяпа Казаринов! Ничего, он расплатится с ним сторицей…

А потом Рыкова вываливает на него информацию про дневник Лулу. Час от часу не легче! Он и не подозревал, какую «бомбу» заложила в Сети его покойная женушка! Брусникин списывается с администратором сайта и добивается удаления записи.

Между тем, «возлюбленная» лезет к нему с поцелуями и норовит запустить руки под джемпер. Брусникин напрягается. Он не готов отвечать Зинке на вопрос, почему у натурального блондина все тело покрыто черной растительностью. И он решается на полную эпиляцию, как у Казаринова.

Зину все больше раздражают их «пионерские» отношения. Максиму же категорически не хочется ложиться с ней в постель – даже в интересах дела. Он пытается выдать себя за высоконравственного типа, который не приемлет скоропалительного секса. Но Зина ставит ультиматум: или расставание, или брак. Причем, в ближайшие три недели.

Брусникин встает перед дилеммой. Исчезнуть из жизни Рыковой? Но тогда он полностью потеряет контроль над ней и не сможет получать оперативные сведения из стана врага. Жениться? Но он представился Зине Мишей Бекетовым, а паспорт у него – на имя Максима Брусникина. Делать нечего: за баснословную сумму ему делают паспорт на имя Бекетова.

Однако он до последнего надеется, что свадьба не состоится, и делает для этого все. Зная, что «невеста» озабочена похудением, осыпает ее комплиментами по поводу ее пышности и аппетитности, а потом заводит разговор о чудодейственных корректорах метаболизма. Отговаривая Зину от их приема, он добивается нужного ему противоположного эффекта: Рыкова становится одержимой инновационной разработкой.

Настает время выводить загадочные корректоры на сцену. Но нужна новая лекарственная форма. Средство в виде микстуры однозначно насторожит журналистку. Так из лаборатории Брусникина выходит первая партия таблеток. Остается включить в цепочку Казаринова.

– Прикинь, кого Мансур отобрал на роль вместо Ульяны? – радостно говорит Брусникин Кириллу. – Ни за что не угадаешь. Твою клиентку! Да-да, ту самую журналистку!

– Фу, блин, – Кирилл чуть не сплюнул от отвращения. – У твоего продюсера все дома? Да кто пойдет на такое кино?

– Мансур говорит, что в ней есть некая харизма, – глубокомысленно заметил Брусникин. – Правда, фигуркой она подкачала, но вот тебе таблетки…

– Что это? – недоуменно уставился на розовые пилюли Кирилл.

– Инновационные корректоры метаболизма, еще одна разработка группы академика Качалина. Мансур выкупил у него эти несколько блистеров за бешеные деньги. Он видит в Рыковой новую звезду, вот и не скупится на инвестиции.

– Ну, Мансуру виднее…

– Пожалуйста, завтра позвони ей, расскажи про новое средство и пригласи на персоналку.

– А зачем тут нужен я? Поставьте ей условие: или пусть приводит себя в форму, или никакого контракта.

– Что ты! Она такая капризная, все время требует, чтобы ей пели дифирамбы. Если мы намекнем ей, что надо похудеть… вдруг она психанет и откажется сниматься?

– Господи, пригласите какую-нибудь Жанну Фриске! Тоже мне проблема, – и Кирилл притянул его к себе.

Но Брусникин увернулся от поцелуя.

– В чем дело, морковка? – нахмурил брови Казаринов.

– Я тебя по-человечески прошу мне помочь, а ты…

И Максим резво вскочил с постели.

– Ты куда? – Кирилл быстро поднялся следом за ним. – Обиделся, что ли? Да я что хочешь для тебя сделаю. Только мне немного стремно после Ульяны…

– Сколько раз тебе можно повторять, что микстура Качалина не имеет к ее смерти никакого отношения! Ты же сам видел заключение патологоанатома. У Кибильдит был целый букет болячек. Что ж удивляться, что ее организм так рано отказался ей служить? Ты врач и должен понимать…

– Да я и не думал ничего такого… Ладно, давай твои таблетки. Но не гарантирую, что мне удастся ее замотивировать. Она вообще неуправляемая. Уже месяц к нам таскается, но ничего тяжелее мочалки в сауне так и не подняла.

– Я уверен, в этот раз все удастся. Мы со своей стороны тоже будем нежненько капать ей на мозги, а тут и ты подключишься… Ее окорока расстают без следа!

– Морковка, я от тебя без ума, – шагнул к нему Кирилл. – С тобой не соскучишься… господи, ну зачем ты осветлился?…

– Чуть не забыл: с собой ей таблеток не давай ни под каким видом. Академик Качалин еще не запатентовал средство и очень опасается промышленного шпионажа..

Все идет, как задумал Брусникин: тренер кормит Рыкову таблетированной отравой, а сам Максим делает широкий жест – заказывает пошив свадебного платья в лучшем салоне Эмска. С помощью постоянных ушивок наряда он надеется довести невесту до такого состояния, чтобы сброс веса стал ее идеей фикс. Как это сделать – он опробовал еще на Ульяне. И тут будет не сложнее: Глория только рада получить 70 тысяч, пойдя навстречу клиенту в его милой причуде.

Рыкова видит, что не влезает в вещь, которая была ей впору еще вчера, паникует и пьет розовые таблетки горстями. Но Казаринов, наблюдая у клиентки быструю потерю веса, настораживается. Он расспрашивает Зину о самочувствии, убеждается, что у нее развивается обезвоживание и настоятельно рекомендует ей больше пить. А потом и вовсе говорит, что не даст ей больше ни одной таблетки. Подозрениями насчет токсичности препарата он делится с Брусникиным. Но в ответ слышит нечто шокирующее.

– Не знаю, как тебе сказать, – мнется Максим. – Короче, Мансур устроил мне допрос с пристрастием, почему я не женат. Я сказал, что не встретил пока достойной девушки. А он и говорит: нечего больше перебирать, женись на нашей звезде. А то, мол, слухи нехорошие про тебя ходят…

– Ничего не понял. На какой еще звезде?

– Да на Зинке.

– Пошли его подальше со своим секонд-хэндом!

– Послать Мансура? Ты смеешься, Кирилл. Это сказочная удача – попасть в его бизнес. У меня там хорошие перспективы…

– И что? Ради них ты пожертвуешь мной? – накачанная грудь Казаринова заходила ходуном.

– Да не парься, это делается чисто для отвода глаз. – рассмеялся Максим. – Хочет шеф – так и быть, распишусь с этой бэушной коровой. Но душой и телом всегда буду с тобой.

Выждав несколько недель после смерти жены, Брусникин звонит нотариусу и узнает, что на наследство Кибильдит претендует некто Константин Стражнецкий. Вот это номер! Оказывается, у Ульяны имелся брат! Но пусть не раскатывает губу. Все ее деньги будут принадлежать ему и только ему. Никаких прихлебателей он не потерпит.

Разузнать о том, кто такой Стражнецкий, не составляет труда. Теперь надо продумать декорации, в которых он уберет незадачливого конкурента. Когда Брусникин узнает, что химфак Эмского университета празднует круглую дату, он довольно потирает руки. Он уверен, что Стражнецкий не преминет туда явиться, чтобы покрасоваться перед однокашниками-«неудачниками». А это отличный повод, чтобы угостить его коньячком с пурпуксином. Но опять же, надо обеспечить себе алиби.

Вечером он говорит Казаринову:

– Не было печали – черти накачали. Меня домогается один партийный босс из «РВС». Да так нагло, что я уже не знаю, как от него отвязаться.

– Ты сказал, что у тебя есть я?

– Ну что ты, я не афиширую своих наклонностей. Сказал, что мне это противно, что у меня есть невеста… А ему хоть бы хны. Этот тип чувствует свою полнейшую безнаказанность. Так и тянет проучить его, да боюсь, как бы он не создал мне больших проблем…

– Кто он? – тяжело задышал Кирилл. – Я его так взгрею, что навсегда забудет, как подкатывать яйца к чужим мальчикам.

– Ты знаешь, я не сторонник грубого воздействия… но это тот случай, когда без него не обойтись. Ну абсолютно борзой товарищ. Завтра он толкает речь на юбилее химфака. Я буду там и покажу его тебе.

– Отлично, отлично, – агрессивно затоптался на месте Кирилл.

– Поглумись над ним как-нибудь, поставь в глупое положение, выведи из равновесия. Для начала – напои до усрачки. Чтобы это все видели. Только помни: ты меня не знаешь. Понял?

Явившись на праздник, Казаринов видит среди гостей своего Морковку… в черном парике. Тот взглядом указывает ему на танцующего Стражнецкого. Кирилл приглашает Костика за столик, поит виски, делает «непристойное» предложение. Потом, когда тот с недоумением ретируется, предлагает двум подружам пари на сто долларов: смогут ли они своим танцем «довести до стояка» депутата-импотента. Девчонки выпрыгивают из штанов, желая найти подтверждение своим чарам.

Вкрай сбитый с толку, Костик выходит покурить. Тут его и настигает Кирилл. Он порядочно накачался виски и больше не может сдерживать ненависти к этому самодовольному типу, который хочет отнять у него его Морковку. Он хватает его за грудки, наносит удар, Костик скатывается кубарем по лестнице… За всем этим экшном Брусникин наблюдает, стоя за ближайшим деревом.

Когда пьяный, обескураженный и разозленный на весь мир Стражнецкий, охая и матерясь, садится на лавочку, Брусникин выходит из сумрака и предлагает ему выпить. Костик принимает его за Гольцева, которого полчаса назад видел около Ларисы Марковой. Он не видит никакого подвоха в его предложении и охотно соглашается.

Жизнь ему спасло только то, что он поехал к Алине. Она быстро сориентировалась в обстановке, промыла ему желудок и вызвала «скорую». Если бы Стражнецкий отправился к себе в гостиницу, то наутро был бы уже мертв.

На следующее утро Кирилл звонит любимому человеку и спрашивает, что значил вчерашний маскарад.

– А, ты про парик, что ли? – смеется Брусникин. – Пришлось купить, чтобы этот похотливый козел меня не узнал. Классно ты его вздрючил!

– Прикольный парик, – хвалит Кирилл. – Если я тебя попрошу иногда его надевать, ты…

– Да без вопросов!

– Я, кстати, вчера чуть не обознался. Когда отмутузил его и вернулся на банкет, то принял за тебя знаешь кого? Нашего директора Рому! Со спины-то у вас с ним прически одинаковые…

…До свадьбы остается неделя, а состояние невесты все еще далеко от критического. Явившись с посиделок со Стражнецким, Максим в поте лица застрачивает новые швы, еще больше обужая платье. Как он и рассчитывал, Зина приходит в отчаяние и бросается к Кириллу за новой порцией таблеток. Казаринов разводит руками: у него больше ничего нет. Но вот он слышит звонок сотового. Это Брусникин. Он говорит Кириллу, что Мансур приобрел у академика еще пару блистеров, курс надо продолжить. Казаринов приглашает клиентку заглянуть на днях в клуб: ему удалось раздобыть еще немного дефицитных корректоров.

– Кстати, твоя невестушка первостатейная сучка, – вечером сообщает он Брусникину. – За дозу таблеток ляжет с кем угодно. Сегодня вот на меня вешалась. На ком ты женишься, Морковка?

– Да, там явно негде ставить пробу. Но мне все равно. Это делается только для того, чтобы втереть очки Мансуру.

– Этот Мансур не сходит у тебя с языка, – ревниво бурчит Кирилл.

Брусникин с нетерпением следит за новостями: вот-вот должны сообщить о безвременной кончине молодого перспективного политика Константина Стражнецкого. Но его соперник оказывается живучим. Максим едет к больнице, чтобы на месте прикинуть, каким образом можно довершить начатое. Но тут видит, как из больничных ворот выходит его невеста.

В который раз он поражается тому, как тесен мир. Оказывается, Зинка давно знакома с Костиком и только что ездила в больницу, чтобы справиться о его самочувствии. Она сообщает ему, что отравлением Костика заинтересовалась полиция (Максим напрягается), и в качестве приоритетной отрабатывается версия покушения на убийство по политическим мотивам. Брусникин облегченно вздыхает. Как все замечательно сложилось! Казаринов распивал с Костиком вискарь, а потом рвался в драку. Все это видели, любой подтвердит. Больше и искать некого: Кирилл Казаринов – вот кто отравил верного сына России Константина Стражнецкого. А уж кто и сколько ему за это заплатил – расследуйте, на то вы и сыщики.

Но вот до свадьбы остается три дня, а Зина, хоть худа и слаба, все же готова пойти под венец. Брусникин выговаривает Кириллу: Мансур недоволен темпами похудания будущей звезды.

– Не понимаю, чего еще надо твоему чурке! – взрывается Казаринов. – Она и так тощее некуда.

– Мансуру виднее. Мое предложение: увеличить дозировку корректоров.

– А мое мнение: она и так на грани обезвоживания. Не знаю, что там напридумывал академик Качалин, но ничего этот корректор не корректирует, а тупо выводит из организма воду.

– Уверен, что ты ошибаешься, – мягко улыбается Максим. – Это инновационная разработка. Мы консультировались с академиком, и он разрешил нам увеличить дозировку. Можешь смело давать моему непорочному ангелу по три-четыре таблетки.

Когда Зина падает в обморок на крыльце «Аполло», Брусникин ликует: свадьба сорвана! Он везет ее в больницу в полной уверенности, что Рыкова проведет на койке минимум неделю. А там уже наступит май, который, по понятиям этой дурищи, никак не подходит для регистрации. Но не тут-то было: желание Рыковой выйти за него замуж настолько велико, что она сбегает из больницы.

Брусникину очень действует на нервы деятельное участие невесты в болезни Стражнецкого, и особенно – ее стремление дознаться до истины и призвать мифического «кого-то» к ответу. Он впервые подумывает о том, что Рыкову тоже придется «ликвидировать». Эта обезьяна с гранатой слишком много знает. Конечно, ее мозги устроены слишком примитивно, чтобы свести все ниточки воедино, но ведь она непредсказуема! Кто знает, куда она рванет сегодня вечером и кому выложит свою информацию? Если ее вовремя не остановить, она может наломать дров…

Но пока самый актуальный вопрос – не допустить, чтобы эта чокнутая стала его женой. Все еще надеясь сорвать свадьбу, за несколько часов до регистрации он привозит невесте значительно ушитое платье. Он уверен, что ей в него не влезть. Но Зина, хоть и со скрипом, втискивается в наряд 40-го размера – ведь благодаря корректорам она сбросила вес до 50 кило.