Няка Танк Таня

– На какого зайца? Какая облава? Неужели ты продолжаешь свое расследование?

– Что делать, – горделиво вздохнула Рыкова. – Пепел Клааса стучит в моем сердце.

– Зизи… Зина, я очень за тебя переживаю. Разве заниматься расследованием – это твое дело? Выводить негодяев на чистую воду должны не журналисты, а полиция.

– Пробовала я спихнуть это дело на них…

– Как? Ты была в полиции?

– И в полиции, и в Росздравнадзоре.

– И что же?

– Они обдали меня презрением. Их более чем устраивает официальная причина смерти Ульяны. Они не видят ничего подозрительного в гибели Ревягиной. А при упоминании о бутылочках словно по команде хватаются за животики. Впрочем, ты тоже считаешь, что это плод моей воспаленной фантазии…

– Я не могу утверждать это стопроцентно.

– В общем, радуйся, я решила оставить это дело. Правда, редакторша никак не хотела униматься. Какую-то распечатку раскопала в Интернете. Представляешь, виртуальный дневник некой дебилки о том, как она худела с помощью няки!

– Няка? – недоуменно переспросил Миша. – Это еще кто такой? В смысле, что за новое средство?

– Почему ты решил, что это средство?

– Ты же сама сказала: девочка худела с помощью няки.

– Девочка? Я сказала: дебилка. Может, это жирная корова лет пятидесяти? Ой, пардон…

– Ну хорошо, – улыбнулся Миша. – Бальзаковская дама весомых достоинств ела какую-то няку…

– По-моему, все-таки пила. Только не няку. А настой каракумской колючки. Это единственное рациональное зерно, которое я нашла в многословном слащавом сюсюканье этой Лулу.

– Ты вся в своем расследовании, – вздохнул Бекетов. – Буквально живешь им.

– А, – махнула рукой Зинка. – Наверно, брошу его совсем. Дивидендов оно мне приносит мало… я имела в виду, моральных. Одна бесплодная беготня с мокрой спиной.

– Я не могу тебя заставить это сделать, но знай: если ты и правда оставишь это дело, я стану почти счастлив, – многозначительно произнес Миша, неотрывно глядя Зине в глаза. – Счастье мое, как я мог жить без тебя все эти 25 лет? Страшно представить, треть жизни…

И он нежно поцеловал Зину в обе щеки, а потом слегка коснулся губами ее ярко накрашенного рта.

А спустя час ей названивала Катюшка:

– Зиночка, милая, что все это значило? Зачем ты принялась колотить в стену в самый романтичный момент, когда зайчик запнулся о ковер и упал на кровать? Почему уехала, не дождавшись меня? Мне так хотелось обсудить с тобой детали свидания…

– Увы! Я была вынуждена броситься в погоню, – мрачно отвечала Рыкова. – Катенок, мужайся: на балкон проник некто с фотоаппаратом. Чует мое сердце, негодяй кое-что успел отщелкать.

– Ну и что он мог отщелкать? Я не сделала ничего плохого! Вернее, не успела, – разомлев, хихикала Катюшка.

– Я, конечно, не могу ничего утверждать, поскольку, сидя в этом чулане, пропустила все самое интересное, – с сарказмом отвечала Зинка. – Но интуиция подсказывает мне, что ты скомпрометировала себя, дорогуша.

Стражнецкий и Карачарова сидели в небольшом ресторанчике загородного пансионата. Они правильно рассудили, что в конце марта, да еще и в будни, заведение не будет ломиться от отдыхающих, и они смогут насладиться тремя днями свободной любви вдали от любопытных глаз. Костик был искренне рад этой вылазке – он считал Ольгу единственной женщиной, которая его полностью понимает. Иной раз в ее отношении к любовнику проскальзывало нечто материнское, от чего Стражнецкий ненадолго становился податливым материалом, из которого можно было лепить если не все, то очень многое.

Он рано лишился матери. Красивая студентка медучилища Елена вышла замуж за научного сотрудника Илью Стражнецкого, едва ей исполнилось 18, а в 19 уже родила Костю. Елена Ивановна работала инструктором лечебной физкультуры в одной из больниц Эмска, Илья Михайлович занимался секретными разработками в области ядерной энергетики. Так прошло 10 лет.

И вот однажды Елена Ивановна не вернулась из командировки в Москву. По коротким фразам отца Костик понял, что мать жива и здорова, но больше с ними жить не будет. И лишь спустя год мальчик узнал, что его родители развелись, и у Елены Ивановны теперь новый муж. Больше он никогда ее не видел.

Он явно недополучил требовательной материнской любви, поэтому некоторая жесткость, с которой обращалась с ним Карачарова, не вызывала у Костика протест, а, наоборот, все сильнее привязывала его к Ольге. Он был уверен, что они никогда не расстанутся, и в порыве чувств время от времени говорил это любовнице. Повторил и сейчас.

– Это пока ты не встретил любимую женщину, – тонко улыбаясь, отвечала Карачарова.

– Любимую женщину? А что это такое? – при Ольге Костик не пытался выглядеть лучше, чем он был на самом деле. – Если любовь и правда существует, значит, моя любимая женщина – это ты.

– Я не любимая женщина. Я боевая подруга. Все понимающая и относительно верная. Но не жди от меня слов любви. Притворяться перед тобой мне не имеет смысла. Обижайся или нет, но я четко знаю, почему держу тебя рядом с собой.

– И почему же? – напряженно улыбнулся Костик.

– Потому что ты кое-что умеешь, – усмехнулась Ольга. – И с тобой можно откровенно поболтать, не корча из себя гранд-даму.

– Кое-что умеешь, – невесело хмыкнул Стражнецкий. – Раньше я был уверен, что это нам нужен от вас секс. Оказывается, все наоборот… Что ж, я не против. Пользуйся мной, – и он аристократическим жестом поднес к губам руку Ольги и поцеловал ее. Во время этого прочувствованного действа он вдоволь налюбовался красотой своей кисти и длинных пальцев. Также он ощутил почти физическое удовольствие от игры своих длинных ресниц, которыми, словно бабочка крыльями, изысканно пощекотал запястье Карачаровой.

– Какой ты утонченный, Костик. Оттого и холодный.

– Я холодный? – опешил Стражнецкий. – Не думал, что ты можешь упрекнуть меня в этом…

– То, что ты завел гарем, ни о чем не говорит. Наложниц ты подбираешь удивительно безвкусно. Скажи, этот фламинго в ботфортах тебе зачем?

– Оль, ты ревнуешь, что ли? – Стражнецкому стало радостно от этой мысли. – Ты же знаешь, что Аглая Аркадьевна мне нужна для дела. Когда она подсидит Кузьмича и станет губернатором, передо мной откроются совсем другие горизонты.

– Станет ли она губернатором – неизвестно, но ты уже полгода служишь при ней пажом. Смешно.

– Ну не преувеливай, Оль. Каким пажом? У нас чисто партнерские отношения.

В этом момент у Стражнецкого зазвонил телефон. Глянув на дисплей, он едва не выругался. Но поскольку при Ольге он себе такого не позволял, то моментально покраснел и принялся методично размешивать каппуччино. Сотовый продолжал надрываться. Костя глянул на дисплей еще раз, глубоко вздохнул, пытаясь справиться с чувствами, и, когда ему удалось растянуть губы в подобии улыбки, принял вызов.

– Да, на конгрессе… Тоже очень скучаю… Мечтаю о том же… Ну зачем ты так?… Я не отказываюсь… завтра утром? Но я очень далеко… Не знаю, успею ли купить билеты… Что? Нет-нет, не заказывай, я сам как-нибудь отсюда выберусь…

Карачарова смотрела на него с нескрываемым весельем:

– Круто ты себя с ней поставил. Интонации мальчика по вызову. Ладно, не обижайся… элитного мальчика по вызову.

– Ты, как всегда истолковала мои слова превратно, – иногда Ольгина прямота раздражала Стражнецкого. – Аглая Аркадьевна позвонила мне, чтобы предупредить, что завтра в аппарате губернатора очень важное совещание…

– Какое еще совещание? Кузьмич ловит рыбу в Гренландии.

– Вот именно! Для Аглаи это прекрасная возможность, не прячась, решить стратегические вопросы в кругу единомышленников, – на ходу врал Стражнецкий. – Ты не обидишься, если я тебя ненадолго оставлю? Вечером обязательно вернусь…

– Ну, мне это палево не нужно, – зевнула Ольга. – Если тебя увидят в городе, будет ясно, что ты не ездил ни на какой конгресс. Поэтому «не плачь, всего одна осталась ночь у нас с тобой», – гнусаво пропела она, имитируя голос Тани Булановой.

– Но как же наши планы? Я давно хотел провести с тобой несколько дней, чтобы ни одна тварь не помешала…

– Не беспокойся. Может, оно и правильно, что свидание не затянется, и мы не успеем надоесть друг другу. Я останусь здесь еще на пару дней. Мне нужно отдохнуть от людей.

– Я закажу в номер коньяк? Знаешь, так охота напиться… и раствориться в нашей любви…

Ольга с умешкой кивнула и поднялась из-за стола. Не торопясь, вышла в зимний сад, присела на низенькую скамейку, достала сотовый.

– Я решила вознаградить тебя за долгое ожидание, – хрипловато сказала она в трубку. – Если тебя устроит завтра около трех в… Ну и славненько. Если мне вдруг перехочется, я сброшу СМС-ку.

Несмотря на ранний подъем – а девять часов у Зины считались «ни свет, ни заря» – на душе у нее было радостно. В предвкушении солидных денежных поступлений она покатила в «Аполло». Столкнувшись на лестнице с Черным спортсменом, она инстинктивно отпрянула к стене. Но тотчас же взяла себя в руки и, вздернув нос, двинула вперед. Ей пришло в голову, как отомстить ему за ночной инцидент недельной давности.

Как она и предполагала, Стражнецкая с утра пораньше паслась в клубе, издали кидая на Кирилла выразительные взгляды. Но тот не замечал их, углубившись в составление персональной программы тренировок.

– Ой, что было вчера, не найду днем с огнем, – хихикнула Рыкова, проходя мимо него в раздевалку. – Ну что, прелюбодей? Сладко ли спалось? Не мучила ли совесть?

– Что это опять на тебя нашло? – пробурчал Кирилл.

– Лучше ласковой лжи беспощадная правда, – строго напомнила Зинка и скрылась в раздевалке. Там она набрала номер Стражнецкой. Ей нужно было выяснить, какой ящичек она сегодня занимает. Когда Катюшка взяла трубку, Зина даже слегка растерялась.

– Э… ты не в клубе, что ли? – быстро нашлась она. – Мне показалось, это ты там маячила в зоне пресса.

– Я, я.

– А что за новая мода – таскать с собой на тренировку телефон?

– Понимаешь, сейчас такая ситуация… мало ли кто может позвонить. Я не могу позволить себе пропустить важные звонки! – полушепотом затараторила Стражнецкая.

Такого поворота Зина не ожидала. Как же ей понять, в какой ящик положить послание с просьбой о материальном вспомоществовании и демо-версии фотоэтюдов, которые она вчера нащелкала на сотовый? Подумав, она вновь набрала номер Стражнецкой:

– Катюш, я дивлюсь твоей беззаботности. Над тобой нависла угроза разоблачения, а ты, как ни в чем ни бывало, строишь Киру многозначительные лица! Нам срочно нужно посовещаться.

Стражнецкая тут же примчалась в раздевалку:

– Какое еще разоблачение? Ты уверена, что на балконе кто-то был?

– Без вариантов, – усмехнулась Рыкова. – И что-то мне подсказывает, что этот стервятник кружит поблизости.

– Ты догадываешься, кто это?

– Однозначно, это проделки какого-то козла. Женщины по природе своей не способны на подлость, а для мужиков это совершенно естественное дело. Исследования британских ученых. Кстати, тебе не повредит причесаться. Не стоит мелькать перед зайцем лахудрой.

Стражнецкая бросилась к своему шкафчику и извлекла из сумки расческу.

– Вот теперь немного получше, – похвалила Зинка. – А сейчас иди и займи нашу любимую лавку в сауне. Я мигом.

Когда за Стражнецкой закрылась дверь, Рыкова беззвучно расхохоталась. Корча глумливые рожи и имитируя катюшкину поступь, она подошла к ее шкафчику. Полчаса назад она угостила двух школяров-прогульщиков хэппи-милами, за что они написали под ее диктовку очередное послание к Катюшке. Прикрепив к клетчатому листку три снимка, Зина просунула их в ящик приятельницы. Полночи она просидела за ноутбуком, выбирая из своей любительской фотосессии самые убедительные кадры.

– Фи, какая мерзость! – и, картинно отряхнув руки, Рыкова вновь прыснула.

Зинке быстро надоело выслушивать ту пургу, которую несла Стражнецкая. «Вспомнив», что к одиннадцати редакторат ждет ее на совещание, она смазала из сауны. Пробежав метров пятьдесят по направлению к стоянке такси, она услышала за спиной настойчивое бибиканье.

– Миша! Какой сюрприз! – расплылась она в улыбке, увидев в окошке авто идеально выбритое смуглое лицо друга детства. – Откуда ты знаешь, что я хожу в «Аполло»?

– А я и не знал. Проезжал мимо и увидел тебя.

Рыкова с радостью плюхнулась на переднее сиденье. Но, видимо, не рассчитала ширины шага. Раздался треск материи, и Зинка смущенно прикрыла левое бедро. Но тут же смекнула, что это прекрасный повод ненавязчиво продемонстрировать Бекетову свои прелести.

– Авария, – развела она руками. – А мне, как назло, надо спешить в редакцию. Подбросишь домой переодеться?

– По шву разошлось? – заинтересовался Бекетов, кидая внимательный взгляд на юбку. – Точно, по шву. Ну, это ерунда.

И, отогнув солнцезащитный козырек, вытащил оттуда иглу.

– Ты возишь с собой иголку? – Рыкова была поражена до глубины души.

– А что здесь такого? – чуть смутился Миша. – Мало ли что может с одеждой случиться…

– Так ты что, шить умеешь?

– А что, в твоих глазах это занятие, не достойное мужчины?

– Что ты, что ты, очень достойное, – забормотала Зинка. – Все лучшие портные мира – мужики. Жан-Поль Готье, Ив-Сен Лоран, покойные Маккуин и Версаче… Ой, извини. Это все не те примеры…

Миша громко рассмеялся и чмокнул Зину в щеку. Неожиданно посерьезнев, он скомандовал:

– А ну снимай юбку!

– В смысле? – опешила Рыкова. Она не предполагала, что ее тактика сработает столь быстро.

– Извини, но на тебе я не смогу ее зашить. Не стесняйся, я отвернусь.

Кое-как Рыкова стянула с себя узкую юбку. Мельком бросив оценивающий взгляд на свои ноги в сетчатых колготках, она решила, что сами небеса подарили ей этот шанс показать симпатичному мужчине товар лицом.

– Прикройся пока моей курткой, – предложил Бекетов.

– Ой, я и так взопрела, – прятать красоту не входило в планы Зинки.

Бекетов одним точным движением вздел нитку в иглу и быстрыми, ровными швами принялся заделывать брешь. Зина залюбовалась спорыми движениями его красивых смуглых рук.

– Где это ты так наблатыкался?

– Мать у меня классной портнихой была. Я ей с детства помогал. То строчку сделать, то бейку притачать, то рукав припосадить…

– Что-что? – расхохоталась Рыкова, но в ее смехе сквозило уважение. – Но почему же тогда ты не стал модельером? Не все же они такие…

– Не срослось, Зин. В десятом классе я ни с того, ни с сего победил в городской олимпиаде по химии. Приз – льгота при поступлении в медицинский. Решил рискнуть и непонятно как сдал биологию на отлично… А потом так всем этим увлекся, что про тряпки и не вспоминал. Вовремя меня бог отвел.

– Зато сейчас ты бы мог царить в высшем свете, – мечтательно произнесла Зинка. – Раздавать советы на «Модном приговоре», быть вхожим к женам олигархов… У тебя были такие перспективы!

– А я вместо этого всего-навсего спасаю жизнь людям, – тонко улыбнулся Миша.

– Какой ты благородный, – прошептала Рыкова и потянулась к нему губами.

Зина так и не доехала до редакции. Только им с Бекетовым подали салат (а они решили вместе пообедать), как у нее зазвонил телефон.

– Катенок, что такое? – она вложила в голос максимум участия. – Надеюсь, тебя никто не обидел?… Как?… Опять?… А я тебе говорила… Хорошо, подъезжай в «Фортецию» через полчасика.

– Все нормально? – поинтересовался Бекетов. – Может, нужна моя помощь?

– Мою подругу вчера чуть не изнасиловал тренер, а какой-то подонок прознал об этом и сейчас вымогает с бедняжки круглую сумму за молчание. В кои-то веки соберешься поесть с аппетитом, а тут такие новости…

С этими словами Зинка придвинула к себе тарелку с салатом и начала энергично тыкать вилкой в кусочки языка, яйца и редиса.

– Зин, а, может, тебе бросить клуб? – предложил Бекетов. – Если у вас там такие нравы… Я буду за тебя переживать.

– Но как же я тогда похудею?

– А это еще зачем? – удивление Бекетова было столь искренним, что Рыкова польщенно улыбнулась. – У тебя прекрасная фигура. Телосложение редкой гармоничности.

– А, по-моему, я жиряга, – кокетничала Зинка.

– Ты очень аппетитная, Зизи, – улыбнулся Бекетов. – Это как раз та легкая пухлость, которая…

– Пухлость?! – Рыкова вскочила из-за стола. – Теперь-то я стопроцентно уверена, что мне надо усиленно худеть. Кстати, что советует на этот счет официальная медицина?

– Да ничего нового. Неспешная прогулка на воздухе, овощной салат на ужин, по показаниям – витамины для коррекции метаболизма…

– А что, есть такие? – заинтересовалась Рыкова. – Скажешь, как называются? Я в инете про них почитаю.

– Если честно, лечение нарушений метаболизма не мой профиль. Я посоветуюсь с коллегами. Но почему это тебя так интересует? Я даже без расчетов вижу, что твой индекс массы тела не превышен, а, значит, корректоры тебе не нужны.

В этот момент к их столику приблизилась Катюшка. Миша деликатно оставил приятельниц наедине.

– Ого! – Стражнецкая проводила его одобрительным взглядом. – Это твой любовник?

– Увы, он не так напорист, как твой ушастый… Друг моего босоногого детства. Кто бы мог подумать, что из того невразумительного рыжика вырастет столь выдающийся экземпляр?… Ну, что там у тебя?

– Ужас! Кошмар! Он требует 200 тысяч!

– Интересно, за что? Ты не нагрешила на эту сумму.

– Но он каким-то образом сделал ужасно похабные фотки!

И Стражнецкая трясущимися от гнева и страха руками достала из клатча хорошо знакомые Зине снимки.

– Что это? Какая-то порнуха, – Рыкова мельком глянула на «фотоэтюды». – Даже смотреть не хочу.

– Зин, это же я с зайчиком! Тебе не показалось, на балконе действительно сидел какой-то папарацци. Неужели ты совсем не запомнила его примет? Ты же бежала за ним.

– Кажется, я знаю, чьи это выходки, – Зина изобразила лицом мощный аналитический процесс. – Тихо, тихо, сейчас паззлы сложатся…

И она, склонив голову, обхватила ее руками. Наконец ее лицо просияло:

– Вспомнила! Присмотрись к чувачку, который постоянно торчит в клубе и всегда одет в черное. Чую, это он вынюхивает, с кого бы срубить денежек. А неделю назад он меня чуть не убил!..

– Серьезно? – посерела Стражнецкая.

– Серьезнее не бывает, – и Рыкова пересказала ей историю своего заточения в клубе, опустив разговор с Гольцевым и добавив несколько смачных деталей к и без того зловещему образу Черного спортсмена. – Так что думай, детка. Может, лучше заплатить и спать спокойно?

– Но 200 тысяч…

– Ерунда. Продай гарнитур Мисисуко и пару платьишек из Милана. А пока подзайми кэша у своих гламурных подружек.

– Похоже, только это мне и остается, – и Стражнецкая, как под гипнозом, набрала номер Лилианы Козловой.

Ульяна снимала квартиру на третьем этаже. Обычно Рыкова пользовалась лифтом, но в этот раз, вспомнив слова Миши о необходимости физнагрузок, решила подняться пешком. Как оказалось, не зря.

Уже на подходе ко второму этажу она услышала истеричные вопли, доносящиеся сверху. Прислушавшись, она опознала извиняющийся голосок Оксаны, щебет «племяшек», сирену «кузины» и быковатый тенорок Коляна. Эту полифонию прерывало нервное сопрано дамы в возрасте, которому вторил чей-то срывающийся бас.

До Зининых ушей донеслось:

– …незаконный захват жилплощади… права собственника… принудительное выселение…

Ей сразу стало понятно: в квартиру нагрянула хозяйка Евгения Павловна Ердынцева и пришла в ужас от того, что на ее территории втайне от нее разбили постоялый двор.

Подниматься наверх Рыковой было не с руки. Ей нечего было сказать хозяйке, своим квартирантам, а самое главное – участковому, которого, по всей видимости, Ердынцева приперла с собой. Как хорошо, что она догадалась вывезти отсюда свои драгоценности! Жаль только норковую шубу не успела…

Но на часах девять вечера, а у нее ни кола, ни двора. Конечно, есть своя квартира, но она на три месяца сдана многодетной семье таджиков. Можно нагрянуть к Кориковой, но Зина сегодня так и не доехала до редакции, и у нее нет никакого желания объяснять Алине, почему она манкирует служебными обязанностями. Что же делать? Куда определить на ночевку свое многострадальное тело?

Внезапно ей в голову пришла дерзкая мысль. Не пора ли провести романтическую ночь у друга детства? Они знакомы уже пять дней… а точнее, четверть века, но дальше легких поцелуйчиков так и не продвинулись. Но, может, после сегодняшней сцены в авто Бекетов станет посмелее?..

С этими мыслями Рыкова набрала номер Миши. Но на том конце провода безразличным девичьим голосом ей ответили, что аппарат абонента отключен или находится вне зоны действия сети. Зина извлекла из портмоне мишину визитку и вбила в сотовый его рабочий телефон. Конечно, глупо было ожидать, что кто-то в офисе снимет трубку в девять вечера. Но каково было радостное удивление Зинки, когда она услышала в трубке короткие гудки! Ура! Значит, либо сам Миша, либо кто-то из его подчиненных до сих пор торчит в конторе.

Ступая на цыпочки, она ретировалась из подъезда. Сварливые интонации, доносящиеся с третьего этажа, резали ей слух. Она решила попить кофейку в забегаловке напротив, чтобы как-то скоротать время, пока будет дозваниваться до Миши.

Зина набирала заветный номер каждые три минуты, но он неизменно был занят. Так прошло полчаса.

– Болтун – находка для шпиона, – буркнула Рыкова и вновь нажала на дозвон.

«А, может, сгонять в эту контору? – осенило ее. – Заодно и поставить Мише на вид насчет чрезмерного трепа по телефону».

Но глянув на визитку, она поняла, что офис филиала международной организации «Врачи мира против злоупотреблений» находится в секторе, примыкающем к лесной зоне Шаповаловского парка. Ехать в столь глухое место ей не хотелось.

Лишь спустя пятьдесят минут бесполезного дозвона по обоим номерам она поняла, что ночь, полная огня, ей не светит. Она поймала такси и отправилась в гостиницу. В душе росло недовольство.

Недовольство усилилось, когда в условленный час Зина не обнаружила в ящичке № 88 двухсот тысяч.

– Клиентка нуждается в воспитательным мерах, – буркнула она себе под нос и отправилась в ближайший «Макдональдс». Едва очередной прогульщик дописал немудреный диктант, как у Зинки зазвонил телефон.

– Я два дня ждала, пока ты позвонишь и сама объяснишь, почему тебя нет на работе, – от голоса Кориковой веяло холодом.

– Ну, если ты так настаиваешь, я сейчас приеду, – прошептала в трубку Рыкова. – Только сниму компрессы, отлеплю банки и выну ноги из таза с кипятком…

– Почему ты шепчешь?

– Голос сел. Врач сказал, вообще не разговаривать.

– Так ты на больничном? Я заеду к тебе вечерком.

– Не вздумай! Еще не хватало, чтобы ты подцепила заразу.

Нажав отбой, Рыкова прокашлялась, расслабляя напряженные шепотом голосовые связки.

В «Аполло» она очень кстати застала Стражнецкую в раздевалке. Ее глаза выглядели заплаканными.

– Не ослеплен я музой моею, – продекламировала Зинка и перешла на деловитый полушепот: – Чего куксимся?

– Костик вернулся с конгресса на два дня раньше. Приехал злой, как черт. Всю ночь пил…

– Не узнал ли он чего ненужного? Кстати, ты заплатила этому подонку?

– Не-е-ет. Я пока набрала только 130 тысяч.

– И ты наивно полагаешь, что этот парень будет ждать, пока ты наскребешь нужную сумму? Не удивлюсь, если он уже заложил тебя твоему рогоносцу.

– Зин, хватит уже называть его рогоносцем, – неожиданно закапризничала Катюшка. – Я не чувствую, что провинилась перед Костиком. Пожалуй, я не буду платить этому негодяю.

– Как знаешь, как знаешь. Если ты считаешь, что сохатого не впечатлят эти фото…

И, напевая под нос «Вернись, лесной олень», Рыкова принялась переодеваться. Стражнецкая с тревогой следила за ее действиями. Наконец, она выдавила:

– Ты и правда считаешь, что я в опасности?

– Да что ты! Разве можно развод с рогоносцем расценивать как опасность? Я бы сказала: это, наоборот, избавление.

– Зин, а если я поговорю с этим парнем? Объясню ему все? Он, наверно, неправильно нас понял…

– Поговори, поговори, – усмехнулась Рыкова. – Если ты вырвешь у него хоть слово, я больше не возьму с тебя ни копейки.

– В каком смысле? – вытаращила глаза Катюшка.

– Ну, – Рыкова интенсивно соображала, как ей замаскировать свою оплошность. – Ну… ты как-то угостила меня соком в фитнес-баре… Готова отблагодарить тебя тем же, если этот негодяй нарушит обет молчания.

Зина терпеливо дождалась, пока Стражнецкая уйдет из раздевалки. Она вдруг «заметила», что ей нужно подпилить ногти, потом «вспомнила» про важный деловой звонок, затем «пришла в ужас» от своей прически и со вздохом полезла за расческой.

– Это как минимум на полчаса, – обреченно сообщила она Стражнецкой.

– Ладно, жду тебя в зале, – махнула рукой Катюшка.

Убедившись, что дверь плотно закрыта, Рыкова достала из сумки утренний диктант, еще раз пробежалась по нему глазами и пожалела, что «наказала» строптивую клиентку всего на 50 тысяч. Поэтому, прежде чем опустить послание в ящик приятельницы, Зина пририсовала перед числом «50» единичку. Сегодняшний тон Катюшки не понравился ей категорически.

Выйдя из клуба, Зина сразу заметила кремовую «Ладу». Миша здесь! Отлично, сейчас они расставят все точки над i.

– А я тебя вчера весь вечер искала, – обиженно сказала она, усаживаясь в авто. – Но так и не дозвонилась ни до тебя, ни до твоего офиса. Не удивлюсь, если каждый месяц ты оплачиваешь баснословные счета за секс по телефону. Твои медбратья…

Бекетов рассмеялся:

– Да, многие жалуются, что до нас сложно дозвониться. Что поделать? Слишком много злоупотреблений, поэтому и жалоб у нас невпроворот, и с каждой мы детально разбираемся. Вот получим в мае новый транш – купим еще пару линий…

– А сотовый ты почему отключил? Я натерла на пальцах кровавые мозоли, набирая твой номер!

– Странно. Около семи мы выехали в область. Поступил сигнал о злоупотреблении. Но со связью там все было нормально…

– Пока ты наслаждался сельским воздухом и красовался в роли поборника справедливости, я, словно какая-нибудь Козетта, робко заглядывала в зал ожидания, выискивая свободное кресло!

– В зал ожидания?!

– Вчера в десять вечера хозяйка квартиры выбросила меня на улицу. Говорят, что друзья познаются в беде… Так вот, ни один из моих так называемых друзей это испытание не прошел! – с вызовом сказала Рыкова и отвернулась.

– Зизи… если бы я знал, я бы бросил все и примчался тебе на помощь…

– Если бы ты знал, – передразнила его Рыкова. – Теперь ты видишь, до каких маленьких трагедий доводят твоя сверхзанятость! Знаешь, я слабая, беззащитная и, не скрою, глупенькая девушка, часто попадаю в сложные ситуации, где требуется помощь мужчины. Поэтому ты должен быть на связи со мной в любое время дня и ночи.

– Я никогда не отключаю мобильный. Очень странно, что ты до меня не смогла дозвониться…

– А-а, все понятно, – неожиданно с базарными интонациями заговорила Рыкова. – Как же я раньше не догадалась? Одинокий волк, держи карман шире! Ты просто-напросто женат, вот и отключил вечером сотовый. Думаешь, я поверила, что в твоем возрасте и при твоей смазливости можно быть невостребованным?

– А я и не говорил, что не востребован, – с достоинством отвечал Бекетов. – Девушкам я нравлюсь. Дело в том, что после тебя мне никто и никогда не нравился настолько сильно…

– Хватит канифолить мне мозг! – жестко прервала его Рыкова. – Мы знакомы уже шесть дней, а ты все еще строишь из себя загадочную натуру. Знаешь, у меня все нормально с гормональным фоном. И я совершенно не против сделать наши отношения чуть более безнравственными.

Миша посмотрел ей в глаза, по-доброму улыбнулся и тихо сказал:

– Зизи, я бы очень этого хотел. Если бы ты знала, как мне трудно сдерживать свои желания.

– К чему же эти чудеса стоицизма?

– Если бы на твоем месте была другая, я бы ни минуты не задумывался. Но ты… ты для меня особенная. Постель – это далеко не все, что мне от тебя нужно. Я хочу, чтобы мы стали по-настоящему близки…

– Мы знакомы 25 лет! Какой еще близости ты ждешь? Пора определиться с нашими отношениями. Или мы начинаем жить вместе, или расстаемся.

– Но зачем нам расставаться? Не понимаю…

– Не переживай, я смогу забыть тебя. Я найду, чем вытеснить это чувство из своей жизни, – как бы сама с собой заговорила Рыкова. – Займусь усиленно спортом, начну худеть, опять возьмусь за расследование…

Миша взмахнул рукой:

– Ни в коем случае!

– Что именно? – холодно улыбнулась Рыкова.