Няка Танк Таня

– У нас с тобой разные представления о женской порядочности. В моей системе ценностей измена неприемлема.

– А как ты, интересно, хочешь доказать, что Катька тебе изменила? Я не собираюсь бесплатно лить воду на твою мельницы. Или покупай у меня фотоэтюды, или…

– Не нуждаюсь в твоих услугах. Чего проще, нанять частного детектива и обзавестись собственными доказательствами. А тебе все же спасибо. Ты дала мне путевку в новую жизнь.

Зина поняла, что на данный момент исчерпала аргументы. Поэтому на прощание лишь процедила:

– Если твой детектив провалит задание – обращайся. Я не помню зла. Только имей в виду, что с каждым днем просрочки стоимость фотоэтюдов будет возрастать на 50 тысяч.

Ответом ей был смех, в котором читалась самоуверенность триумфатора.

С пятой тренировки Зина выползла чуть живая. Когда после приема розовой таблетки она направилась в сторону раздевалки, Кирилл задержал ее:

– Итак, мы провели пять вводных занятий. Завтра отдыхаем, а потом начинаем следующий этап. Десять тренировок в сочетании с приемом корректора за две недели доводит вес до нужной отметки. Затем мы отдыхаем три дня, вновь возвращаемся к двадцатиминутке и в течение пяти дней завершаем курс.

– Так быстро? А если я не похудею?

– Эффект уже налицо, и даже больше, чем нам обещали. Теперь-то я нисколько не сомневаюсь, что эта программа совершит настоящую революцию в спортзалах. Сколько ты уже сбросила?

– Сама не верю… Пять килограммов, – восхищенно прошептала Рыкова.

– И это только на вводном этапе. Боюсь, коррекция происходит слишком стремительно, – на лицо Казаринова легла тень беспокойства.

– Коррекция происходит так, как надо! – тут же одернула его Рыкова. – Нельзя ни на шаг отступать от инструкции!

– Пожалуйста, не забывай восстанавливать водно-солевой обмен в организме, – вдогонку крикнул ей Кирилл. – Сейчас же выпей стакан воды.

– Всенепременно, – буркнула Рыкова и… прошла мимо кулера.

Голова немного кружилась, но Зина быстро нашла этому объяснение: организм активно избавляется от шлаков, токсины хлынули в кровь и… в общем, все логично и закономерно. Прикидывая, что скоро она обновит чудное мини-платье, купленное в начале марта, Рыкова вышла на улицу и… лицом к лицу столкнулась с Бекетовым.

– Зизи, я вернулся, – и он протянул ей букетик подснежников.

– Сон-трава? Боже, ради меня ты преступил закон! – и Рыкова прижала их к лицу, пытаясь учуять неуловимый аромат. – Как, ты не в курсе, что эти цветики занесены в Красную книгу?

– Постой-ка, – Миша окинул ее беспокойным взглядом, – ты похудела, что ли?

– Кажется, да. Немножко, – кокетничала Рыкова. – Тосковала в разлуке.

– Ты ничего от меня не скрываешь? Может, ты пьешь какую-нибудь каракумскую колючку? Или еще какую-нибудь… няку?

Зина рассмеялась:

– Я не намерена от тебя ничего скрывать. Просто я решила последовать твоим советам, и все пять дней, что тебя не было, ела на ужин овощной салат.

– И такой эффект! – шумно восхитился Бекетов. – У тебя прекрасный метаболизм.

– Кстати, о метаболизме, – посерьезнела Рыкова. – Ты узнал у коллег насчет этих корректоров, про которые рассказывал?

– Да, узнал кое-что. Препарат действительно революционный. Клинические испытания подтвердили эффективность в 97 % случаев. Ты далека от медицины, и тебе трудно представить, что это колоссальный, просто фантастический, результат. Из минусов: были небольшие «побочки». Головокружение, более частое мочеиспускание, легкая сонливость…

– Это опасно?

– Абсолютно безопасно. О побочных эффектах сообщили всего 27 % тестируемых. Все симптомы тут же исчезли после завершения курса.

– Как бы я хотела пройти подобный курс! – закатила глаза Рыкова.

– У тебя нет к нему показаний, – мягко втолковывал ей Бекетов.

– Это тебе так кажется, – капризничала Зинка. – А я кажусь себе неуклюжей жирной коровой.

– Зизи, да ты что?! Ты роскошная, пышная красавица! – он чуть смутился. – В командировке я думал только о том, как бы поскорее обнять тебя…

– Сейчас как тресну по губам, – дерзко улыбнулась Зинка. – Кстати, как называется средство?

– Называется… – Миша задумался. – Забыл! Буквально вчера обсуждали с коллегами, и вот, вылетело из головы. Как вспомню – скажу.

– Да просто зайдем в аптеку и спросим. Они наверняка в курсе.

– В аптеку? – Бекетов рассмеялся. – В том-то и дело, что я слегка ввел тебя в заблуждение.

– Что-что? – нахмурилась Зина.

– В аптеках его не купишь. Препарат пока не сертифицирован на территории Российской Федерации.

Воссоединение после пятидневной разлуки влюбленные отметили в кафе. Бекетов поставил «Ладу» на стоянку – он тоже был не прочь расслабиться.

– Ох и хорош же ты, Мишка, – не скупилась на комплименты разомлевшая Рыкова. – Смотрю – и налюбоваться не могу.

– Да перестань, Зин, – смутился тот и прикончил остатки коньяка. – Вот ты – это я понимаю, достойна кисти фламандца. А я что? Так, чуть красивее обезьяны.

– Знаешь, в природе встречаются весьма красивые обезьяны, – улыбнулась Рыкова. – Скажи, откуда у тебя такие ресницы? Такие брови?

– Брови как брови, – пробурчал Миша и опустил глаза.

– Да нет, как раз у тебя очень необычные брови. Густые-густые, даже на переносице сходятся, а цвет – как у спелой пшеницы, – живописала Рыкова, которая очень давно не видела сельхозугодий.

– Ну, это у всех блондинов такие…

– Хорошо, – рассмеялась Рыкова. – А много ли ты знаешь блондинов с такими черными ресницами, как у тебя? Это же аномалия какая-то. Необъяснимо-прекрасная аномалия!

– Не знаю, почему у меня так. Может, потому что мама брюнетка была, а отец светлый?

– …вот видел бы ты моего тренера, – гнула свое Зинка. – Он тоже довольно смазливый парень… только не ревнуй. Но у него все, как надо: волосы и ресницы светлые, глаза голубые. А у тебя ведь вон какие! Так и сверкают! Как баклажаны на солнышке!

– Все, все, закрыли тему, – смущенно рассмеялся Бекетов. – Зин, мне очень приятно, что тебе нравится моя внешность. Но мне самому, если честно, плевать, как я выгляжу.

– Ой, не лукавь, мой свет, ой, не серди бабушку Зиновью, – захихикала Рыкова. – Моська-то вон какая гладкая. Поди, бреешься и утром, и вечером? Ах ты мой подпольный нарциссёныш!

Бекетов поднял на нее глаза, и Зина в очередной раз поразилась их цвету. Его темные радужки напомнили ей вишни в свежесваренном варенье.

– А ведь каким невзрачным был, а? Откуда что взялось…

– Тебе еще мартини? – и Миша поднялся из-за стола.

Рыкова проводила его восхищенным взглядом. Надо же, так красив, так статен и строен – и при этом сама скромность. Не то, что Стражнецкий, который всегда носит с собой зеркальце и старается везде занять такое место, чтобы где-нибудь видеть свое отражение…

Было уже за полночь, когда они сели в такси.

– Даже не думай от меня сегодня ускользнуть, – нетрезво рассмеялась Рыкова и потянулась к нему губами. – Я зарезервировала для нас скромные уютные апартамены в историческом центре. Там я намерена порвать твои замшелые принципы в клочья.

Когда такси подъехало к подъезду, Миша помог Зине выйти и тут же заключил ее в объятия. Рыкова давилась довольными смешками.

– Э, а водила-то что на нас глазеет? – вдруг отстранилась она. – Шурши шинами, зёма! Чаевых не будет.

– Зина, милая, – Бекетов взял ее за плечи и посмотрел в глаза. – Я не смогу провести с тобой эту ночь.

– Знаешь, что, отец Сергий? Иди-ка ты в пирожковую за булочкой! – Рыкова принялась вырываться. – Мне надоели твои отмазки!

– Это не отмазки… я не хотел тебе говорить, но через час у меня билет на поезд. Опять командировка. Если бы ты знала, как мне самому невыносимо ждать того дня, когда мы…

И он опять потянулся к ней губами. Но Зина увернулась от поцелуя и сухо отчеканила:

– В общем, так. Либо по приезде из командировки ты предоставляешь мне доказательство своей любви и страсти, либо ищи высокодуховную связь в другом месте!

И, отстранив Бекетова, она направилась к подъезду. Изо всех сил подавляя в себе желание обернуться, Зина взялась за ручку двери и…

– Я скоро вернусь, – донеслось ей вслед.

Она оглянулась и тут же услышала хлопок дверцы. В следующую секунду такси исчезло за поворотом.

После разговора с Рыковой Стражнецкий переживал противоречивые чувства. За какую-то неделю на него свалилось сразу несколько испытаний. Сначала Ольга подкинула сюрприз. Когда он ночью вернулся в пансионат, она не впустила его в номер, обронив:

– Я не одна.

Стражнецкий изумленно глянул на любовницу, но не заметил в ее глазах ни стыда, ни раскаяния.

– Не вздумай дуться, – с чуть высокомерной улыбкой шепнула ему Ольга. – Ты же не ревнуешь? Вот и чудесно. Извини, малыш утомлен и спит. Познакомлю вас за завтраком.

– Оля, но это же педофилия, – пробормотал Костик, увидев в глубине спальни очертания гибкой спины явно юного мужчины.

Стараясь справиться с внезапно нахлынувшей обидой, Стражнецкий спустился в бар. Выпил 200 грамм коньяка, раскурил сигару. Так, не шевелясь и неотрывно глядя в огонь камина, он просидел минут сорок.

– Извините, – тронули его за плечо. – Мы закрываемся.

Костя поднял глаза на миловидную барменшу и вдруг громко прыснул. Женщина вздрогнула и поспешила отойти от странного клиента. Уходя, он положил на стойку три тысячи.

– Простите меня, – сказал он. – Это не имеет к вам никакого отношения.

Через три часа Костик был в Эмске. Молча проследовав мимо спальни Катюшки, он заперся у себя в кабинете и открыл бутылку коньяка. Он пил, пока, наконец, не уснул на кожаной оттоманке.

И вот, не прошло и недели, как он получает вторую весть в том же духе. С одной стороны, развод с Катюшкой – это избавление, выход, закономерный итог их изначально провального брака. С другой стороны, Костя чувствовал себя уязвленным. Ему, красавцу и баловню судьбы Косте Стражнецкому, изменила его страшненькая, туповатая жена? И нашлись ведь желающие…

Однако ж, сильно он просчитался. Был уверен, что Ольга его любит, только скрывает это за маской самодостаточности. Но стоило ему отлучиться – на смену явился другой паж.

– Старая бэ! – выругался Костик, который принципиально не выражался даже в мужской компании.

Ладно – своенравная и темпераментная Ольга. Но какова Катюшка? В ее обожании он был уверен на 150 процентов. А тут эта мерзкая Рыкова с издевательским смешком предъявляет ему бесстыдные фотографии!.. Аглая – вот кто его по-настоящему понимает. И, может быть, любит?

Надо написать ей что-нибудь душевное. Костя открыл в мобильнике папку «шаблоны» и извлек один из любимейших: «Здравствуй, душа моя! Сегодня видел во сне, как целую твои обольстительные губы. Живу мечтой о том, что этот сон скоро сбудется». Улыбнувшись своему изобретению, он отправил СМС-ку. Буквально тут же раздался звонок:

– Как? Тебе опять приснился тот же сон, что месяц назад? – хихикали в трубке.

– Опять? – сначала не понял Костик. Но быстро сообразив, что допустил оплошность, он заговорил: – Да, Эгле, представь себе! Видимо, это стало для меня идеей фикс! Но пока я на конгрессе, об этом остается только мечтать…

– Мечтать? Ну уж это не в моих правилах. Вернешься – и сразу ко мне.

Стражнецкий приободрился. Плевать на Ольгу, плевать на Катюшку. Он идет нарасхват. И не у кого-нибудь, а у богатых, умных и перспективных женщин. Хозяек жизни. Таких, как его Аглая Аркадьевна. Бок о бок с таким дамами он и продолжит восхождение к вершине жизни.

Через полчаса Стражнецкий, прорепетировав перед зеркалом сдержанную расстроенность, вздыхал в кабинете своего адвоката:

– К сожалению, я вынужден подать на развод с Екатериной Николаевной. Я никогда не смогу смириться с изменой супруги. Для меня жизнь будто надвое раскололась…

Давид Маркович пристально посмотрел на своего клиента. Вот уже шесть лет, как Стражнецкий стоит у него на абонентском обслуживании, хотя бизнеса не ведет и с законом вроде как дружит. Но раз в месяц все равно наведается, чтобы расспросить на отвлеченные темы. Например, о проблеме с наследством, вставшей перед одноклассником. Или про ДНК-экспертизу, которая понадобилась его дальнему родственнику. И вот – впервые за все время дело касается лично его…

– Да, это очень печально, – в меру скорбно отвечал адвокат. – Но жизнь на этом не заканчивается. Давайте обсудим условия расторжения брака. Во-первых, ваша супруга – за или против?

– Я не говорил с ней на эту тему. И не имею ни малейшего желания, – холодно отвечал Костя. – Важно, что развода хочу я.

– Полагаю, вы хотите обсудить вопрос воспитания и содержания детей. Желаете забрать их себе? Или одного из них?

– Было бы жестоко лишать несчастную оступившуюся женщину счастья материнства, – пафосно отвечал Стражнецкий. – Как к матери моих сыновей, я не имею к ней никаких претензий. Пусть дети остаются с ней, а я буду периодически видеться с ними в ее отсутствие.

– Хорошо. Тогда что еще? Проблем с разделом имущества, полагаю, не будет. Вы можете претендовать на половину нажитого вами в браке. Но ведь у вас двое детей… Думаю, не стоит вынуждать Екатерину Николаевну продавать квартиру.

– У меня складывается впечатление, что вы не мой адвокат, а поверенный Екатерины Николаевны, – с сарказмом отвечал Костик. – Я бы хотел получить больше. Намного больше.

– Что именно?

– Естественно, половину нашей нынешней квартиры. Кроме того, у нее есть своя собственность. Вот, – и он протянул Давиду Марковичу лист бумаги.

– Да, ваша супруга обеспеченная женщина, и была таковой еще до брака, – согласился адвокат, изучив документы. – Домик в Испании. Солидный куш. Но вы отдаете себе отчет в том, что не можете претендовать на это? Если, конечно, она сама не отдаст вам этого добровольно.

– Не отдаст, – засмеялся Стражнецкий. – Но я знаю, как это взять. Ознакомьтесь, пожалуйста.

И он протянул юристу еще один документ, а сам с победоносным видом уставился в окно. Его так и подмывало насвистеть какую-нибудь мелодию. Например, «Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный».

– М-да, – протянул Давид Маркович через пару минут. – Это меняет дело. Я только одного не понимаю, как она могла подписать такой брачный контракт? Находясь в здравом уме и трезвой памяти?

Тут адвоката словно что-то осенило, и он осторожно поинтересовался:

– Вы ведь на химическом учились?

– Да, на химическом. Но какое отношение это имеет к предмету нашей встречи?

– Никакого, абсолютно никакого, – хлопнул ладонями по столу юрист. – А ваша супруга, конечно, зря подписала эту бумагу. Домик в Испании у вас в кармане. Если, конечно, она не докажет, что была невменяема в момент подписания этого договора.

– Невменяема? Моя супруга никогда не употребляла наркотиков и почти не пьет алкоголя. Разумеется, она была полностью вменяема.

– Она читала этот договор, прежде, чем подписать его? – с мягким нажимом поинтересовался адвокат.

– Понятия не имею. Я отдал ей проект договора за неделю до свадьбы, а на следующий день она вручила мне его подписанным.

– Кто составлял договор?

– Я не хотел огласки в Эмске и ездил к нотариусу в Москву.

– Вы словно знали, что жена вам изменит.

– Если бы я допускал хоть сотую долю такой вероятности, я бы ни за что не женился на ней! Измена для меня абсолютно неприемлема. Этот контракт я составил для того, чтобы страх потерять не только любовь, но и имущество ограждал нас обоих от неверных шагов. И могу сказать, что несмотря на многочисленные соблазны, я не нарушил своего обещания. Если бы нарушил – отдал бы супруге все свое добрачное имущество.

– А именно?

– Я собственник однокомнатной квартиры в экологически чистом спальном районе Эмска, – с достоинством отвечал Стражнецкий.

– Что ж, – вздохнул Давид Маркович. – Полагаю, процесс будет нелегким. Готовьтесь к большой нервотрепке.

– Ну уж нет, – недобро рассмеялся Костик. – Нервничает пусть она. Не я нарушил клятву верности, не я презрел нормы нравственности.

– Но это все лишь слова. Чтобы доказать правомерность своих притязаний, нужны доказательства супружеской измены. А вы, как я понял, опираетесь на информацию, которая может быть опровергнута…

Костя отвернулся к окну и закусил губу.

– Какие доказательства будут иметь силу? – наконец, спросил он. – Фотографий моей жены с любовником будет достаточно?

– Смотря каких.

– Ну не за столиком же в кафе! – хмыкнул Стражнецкий.

– И эти фотографии у вас есть?

– Они у меня будут.

И, попрощавшись, Костик покинул кабинет Давида Марковича.

Зина проснулась в дурном настроении. После вчерашней посиделки с Мишей она чувствовала себя разбитой. Странно, вроде выпила не так много… Может, ее штормит от розовых таблеток? Зина встала на весы. Не поверив своим глазам, она опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть цифры. На дисплее горело – 59,5 кг.

Рыкова распахнула шкаф и вырвала из неаккуратной горки одежды платье изумрудного цвета. Его она купила еще в марте, с расчетом на то, что похудеет. Тогда она не смогла его примерить – попросту застряла в нем. Интересно, что будет сейчас? Ура, влезла!

– Но фигура все равно не фонтан, – поморщилась Зинка. – Моя божественная талия вопиет о помощи, зажатая тисками этих валиков. А что это за сдутые галифе? Явно устаревший фасон. Заяц прав – мой исхудавший торс нуждается в хорошей прокачке.

Тут зазвонил телефон. Глянув на экран, Рыкова нехотя приняла звонок.

– Зина, что с тобой? Почему не берешь трубку и не отвечаешь на СМС-ки? – обрушилась на нее Корикова. – Мы все за тебя переживаем.

– Прости, я все эти дни провалялась в беспамятстве. Этот мартовский грипп будет пострашнее бубонной чумы!

– Мы хотим тебя навестить. Таня испекла замечательное шоколадное печенье, Юля принесла баночку варенья из персиков… Что говорит врач? Когда тебя уже выпишут?

– К врачу мне завтра. А сегодня я, так и быть, загляну в редакцию.

– Но ты еще слишком слаба, чтобы работать…

– Я что-то сказала о работе? Мне захотелось попить чаю с печеньем. Шоколад обладает мощным бактерицидным действием. Исследования британских ученых.

…Когда Рыкова через час переступила порог редакции, ее уже ждал накрытый стол. Домашняя выпечка, варенье, конфеты, свежий, только что из пекарни, батон, заботливо открытая банка ее любимой сгущенки. У Зины на душе потеплело. Ее ждали, ей старались угодить! Она обратила благосклонный взгляд в сторону Замазкиной.

– Ну, что ты там настряпала? Слышала, ты делаешь первые робкие шаги в кулинарии. Давай, порадуй бабушку Зиновью…

Таня с максимумом любезности протянула ей блюдце с печеньем.

– Недурно, недурно. Для дебютантки, – изрекла Зинка, брезгливо надкусив коричневую звездочку. – Правда, глазурь отдает плиткой «Пальма», а в тесте вязнут зубы.

– Да? – простодушно выпалил Филатов. – А мы уже кило умяли.

– И хотели бы добавки, – поддержала его Корикова.

– Пьяная матросня тоже с большим удовольствием глушит спирт. Скажи ей, что существуют напитки более высокого порядка – не поверят, – отбрила всех Рыкова. – А вот того, кто вспомнил про сгущенку, я сейчас прямо расцелую! Это ведь ты, Алиночка?

– Это я, – подал голос Ростунов. – Когда мы стали думать, какое у тебя любимое блюдо, все почему-то зациклились на мартини. И только я один вспомнил…

– …но моего поцелуя ты все равно не получишь, – прервала его Рыкова. – А кто догадался купить мой любимый багет? Ты, Алиш?

– Я, – пробасил Филатов. – Впомнил, что ты любишь булки со сгущенкой трескать. И запивать этим своим пойлом.

– Кто бы мог подумать, что наши мальчики такие внимательные и чуткие, – Замазкина не стала ждать, пока Зинка окоротит ее мужа и поспешила сказать что-то нейтрально-доброе.

– Действительно, – поддержала ее Корикова. – Я тоже была приятно удивлена.

– Я считаю, что мужчина для того и создан, чтобы предугадывать желания девушки и выполнять их, – пропищала Колчина. – Он сам должен догадываться, что девушке нужна шубка, колечко, сапожки. Чтобы девушка выглядела не хуже, чем другие.

– Мне, например, шубка ни к чему, – сказала Корикова. – Захочу – заработаю на нее сама. Щедрость – да, важна. Но не материальная, а, скорее, душевная. Открытость, искренность…

И она задумалась о чем-то своем.

– Да-да, искренность трат, открытость кошелька… – поддержала подругу Рыкова. – А я, знаете ли, с недавних пор стала большой эстеткой. Возлюбила физические кондиции. Раньше верила во все эту популистику про то, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны. А сейчас поняла, что плюгаш по определению не может быть носителем настоящих мужских качеств!

– А Наполеон? А Александр Македонский? А Пушкин? – не сдержалась Замазкина.

– Рыкова, ты как всегда, сморозила глупость, – снисходительно заметил невысокий Ростунов. – Мне вот Гугунин про одного чувака из ФСБ рассказывал. Вот это настоящий мужик. Вообще ничего не боится. Его бросают на самые опасные и сложные задания. И он не провалил еще ни одного.

– Не надо нам пересказывать мифы древней Греции, – перебила его Рыкова. – Я не приветствую героизацию персонажей, чьи подвиги оплачиваются из кармана налогоплательщиков.

– Дура, – не сдержался Леша. – Это и есть самый настоящий герой. Герой нашего времени, если хочешь. Благодаря ему был пресечен наркотрафик в…

– Баста! – зевнула Рыкова. – Сегодня не день работников полиции, и нет никакой нужды петь им дифирамбы.

– Гугунин рассказывал, что на вид это самый настоящий, как ты сказала, плюгаш, – продолжал Ростунов. – Ростом не Валуев. Мускулатурой не Шварц. Лицом не Брэд Питт. Мало того, у него голос, как у какого-нибудь кастрата!

– Козловский сейчас в гробу перевернулся, а Басков икнул. Надо же придумать, как назвать тенор! – опять перебила его Рыкова.

– Вот именно, что это не тенор! А аномально высокий мужской голос. Петька в осадок выпал, когда этот подполковник рот открыл!

– Подполковник? – заинтересовалась Колчина. – Хорошенький? Женат?

– Юляш, ну тебе-то какая разница? – через силу улыбнулся Леша и приобнял невесту. – Кстати, что ты там говорила про сапожки?..

Когда все закончили чаевничать и разошлись по делам, Рыкова подмигнула Колчиной:

– Ну как? Соблюдаешь предписанный график покрытий? Выполняешь рекомендации ученых в полном объеме?

Пухлые щечки Юли заалели, губки бантиком дрогнули.

– Методика аспиранта Сергея показалась мне донельзя аморальной. Он… – и Колчина замолчала, подыскивая более-менее приличные слова. – В общем, у него потребительское отношение к женщине. Я хотела сказать – к девушке.

– Понятно, – ядовито отвечала Зинка. – Ты-то надеялась забеременеть от декламации мадригалов и пения серенад, а ученые предложили тебе немножко поработать…

– Но аспирант Сергей предлагал вещи, от которых никак нельзя забеременеть! Он…

– Если никак не наберешься смелости сказать, хотя бы напиши на бумажке.

Колчина вновь вспыхнула и быстро черкнула несколько букв.

– Во-первых, дитя мое, в последующей любовной переписке пиши это слово без мягкого знака, – покровительственно изрекла Зинка. – Во-вторых, всему цивилизованному миру известно, что именно таким образом у Бориса Беккера появилась очаровательная шоколадная лялечка. Ты, похоже, не в курсе самых элементарных вещей.

В этот момент Зине пришла СМС-ка. Прочитав ее, она нахмурилась:

– Это еще что за выходки? Игорь Павлович жалуется, что ты вчера отказалась выполнять его предписания.

– Игорь Павлович? Но он же старый! – принялась оправдываться Колчина. – Какие гены он может передать моей лялечке?

– Старый?! Ты называешь старым одного из лучших сотрудников Центра осеменения? На прием к которому пишутся за полгода? Ну знаешь!.. – Рыкова изобразила праведный гнев. – Да я в ногах валялась у профессора Курилко-Рюмина, чтобы он позволил Игорю Павловичу отложить докторскую и сорваться к тебе на помощь! А ты…

– Что же делать? – захныкала Колчина.

– Принять Игоря Павловича сегодня же, прочувствованно извиниться и всячески загладить свою вину!

– Я все сделаю… все заглажу…

На кухню вбежала Замазкина:

– Зин, как хорошо, что ты не ушла. Отдай мне, пожалуйста, ту распечатку, что дала тебе Алина Викторовна.

– Какую еще распечатку? – Зина долго не могла вспомнить, о чем речь.

– Ну, про Лулу, которая пила няку…

– Мама мыла раму, а Лулу пила няку, – передразнила Рыкова. – Да я в тот же день отдала листки на подтирку знакомым бомжам. Милосердие для меня не пустой звук.

– Как – бомжам? – опустила руки Таня. – Что же делать?

– Что делать, что делать, открыть интернет и найти эту ссылку. Если мне не изменяет память, моя неугомонная подруженция выловила ее на тринадцатой странице Яндекса.

– В том-то и дело, что ее там нет.

– Две недели назад была, а сейчас нет? Ты, как всегда, пытаешься создать вокруг себя ажиотаж.

– Ее там нет, Зин!

– Решай свои проблемы сама, – отрезала Рыкова и, подмигнув Колчиной, покинула кухню.

От воодушевления, которое Стражнецкий испытал, выйдя от адвоката, в каких-то три дня не осталось и следа. Каждый вечер частный детектив приносил ему скучные, однотипные снимки: Катюшка точит лясы в «Аполло», Катюшка в «Фортеции» с Лерой Пономаревой, Катюшка выходит из торгового центра, Катюшка расцеловывается с Лилианой Козловой…

– Амеба в своем репертуаре, – с ненавистью проворчал Костик, разглядывая очередную партию фотографий.

К концу недели он, скрепя сердце, набрал номер Рыковой.

– Наш магазин печатной продукции рад сообщить о новом поступлении фотоэтюдов в стиле ню, – подражая голосу автоответчика, проговорила Зинка. – Богатый выбор специально для взыскательных господ. Внимание! Предложение действительно только для тех, кто хорошо зарабатывает…

– Зин, прекращай балаган, – с невеселым смехом прервал ее Костик. – Я бы очень хотел поужинать с тобой в «Фортеции».

– Вот это конструктивно, – похвалила Рыкова. – Избавишь карманы от излишков, и жизнь твоя вновь потечет бурным потоком сквозь мирные долины.

Когда спустя пару часов Рыкова предстала перед ним, Стражнецкий чуть не поперхнулся кофе: его заклятая приятельница было одета явно не по погоде.

– Ты обрызгал меня слюной, – холодно заметила ему Зинка, жеманно поводя плечами, укутанными канадской рысью. – Я только что перенесла грипп и панически боюсь сквозняков.

– Чем будешь угощаться? И давай заново отсмотрим фотографии, – забарабанил пальцами по столу Стражнецкий.

Рыкова молча разложила перед ним три снимка, а потом, поколебавшись, добавила к ним еще два новых.

– Я решила объявить предпасхальную распродажу эротической фотопродукции. При покупке трех фото мы абсолютно бесплатно преподносим вам еще два из популярной серии «Горячий мартовский Катенок, или Как я провела прошлым вторником». Всего 500 тысяч за гениальные образчики современного искусства.

– Я бы рад, но у меня сейчас нет столько денег. Я крупно вложился в развитие региональной корреспондентской сети. Это был необходимый стратегический шаг в преддверии вы…

– Как только тебя терпят в Раде? – поморщилась Зина. – Разбогатеешь – отстажируй себя в Лаконике.

– Давай уже придем к какому-нибудь консенсусу, – Костик вложил в улыбку максимум обаяния. – Ты хорошо поработала, поэтому почему бы тебе не получить за это хорошие деньги? Сто тысяч?