Цирк уродов Блэксмит Джек

Глава 1

Агент ФБР

Александр Смирнов был по-настоящему счастлив.

Еще бы, сегодня его последний день в Академии. Сбылась его мечта. Теперь он «специальный агент» ФБР, сотрудник оперативного кадрового состава, один из (обратите внимание!) тринадцати тысяч. Это вам не техник или лингвист. И уж тем более не какой-нибудь простой коп.

Перед тем как выйти на улицу, Александр задержался у зеркала, висящего в вестибюле. Бросив взгляд по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, он стал изучать свое отражение.

Из зеркала на него смотрел молодой парень в темном костюме и белой рубашке с галстуком. На прием к Директору Алекс оделся официально. Хотя чего скрывать, ему давно хотелось надеть официальную одежду. Он считал, что смотрится в ней старше своих двадцати четырех. Если бы еще не лицо…

Это был его комплекс, в наличии которого он мог признаться только самому себе. В джинсах и футболке Алекс выглядел лет на восемнадцать: худощавая фигура, светло-каштановые волосы, мальчишеское открытое лицо с ненавистными веснушками, упорно не желающая появляться щетина. Девушки считали его приятным и симпатичным парнем, но ему хотелось (особенно теперь) внушать своим собеседникам совсем другие чувства.

Алекс грозно нахмурил брови и сощурил глаза, пытаясь придать себе угрожающий вид. Даже выдвинул челюсть, как иногда делал его инструктор по боевой подготовке. Зрелище его не вдохновило. Вздохнув и расправив плечи, он вышел на улицу, напоминая себе, что внешний вид не так уж важен в его службе. В конце концов, он не фотомодель, а специальный агент ФБР!

Теперь Алекс стал частью серьезной, мощной организации, которую уважают и боятся не только в США, но и за пределами страны. Мало того, теперь он имеет полномочия расследовать не только нарушения федерального законодательства страны, но и обеспечивать безопасность нации и президента. Ведь нынешний директор ФБР Роберт Мюллер на заседании палаты представителей сказал: «На данный момент ресурсы нашего ведомства распределены поровну между обеспечением национальной безопасности и выполнением «старых обязанностей» — борьбой с преступностью».

Фраза даже не была двусмысленной — ФБР отхватило себе новые полномочия. А что это значит? Это расширение сферы влияния, увеличение штата сотрудников и, как следствие, — дополнительное финансирование отдела по борьбе с терроризмом. Вот где можно быстро построить карьеру!

Но свежеиспеченный агент не выявлял желания заниматься контртеррористической деятельностью, а хотел отличиться на ниве борьбы с криминалом. Именно поэтому Алекс сразу при поступлении заявил о своем желании работать в самом крупном из пятнадцати отделов ФБР — Криминальном следственном отделе.

Чувствуя какую-то детскую радость, он сбежал по ступеням административного корпуса, но тут же перешел на шаг, оглядываясь по сторонам — не заметил ли кто, что он ведет себя как мальчишка, и крепко сжимая в руке новенькое удостоверение, направился к общежитию, разглядывая здания Академии, которые завтра ему предстояло покинуть.

Главный учебный центр ФБР располагался на территории базы МВС США в городе Куантико, штат Вирджиния. В основной комплекс Академии входили три общежития, столовая, библиотека, учебный корпус, научный и тренировочный центры, аудитория на тысячу мест, церковь, административные офисы, большой спортивный зал и стадион.

В дополнение к основному корпусу на территории был построен мини-город «Хоганс Элли», имитирующий типичный американский городок, специально созданный для отработки действий сотрудников в различных оперативных ситуациях.

Здания «Хоган Элли» использовались для тренировок начинающих сотрудников. Внутри располагались классы с аудио— и видеолабораториями. Неподалеку от «Хоган Элли» находилась тренировочная трасса протяженностью около двух километров.

Для обучения стрельбе и обращению с огнестрельным оружием были оборудованы восемь стрельбищ, закрытый тир, а также четыре стрельбища для обучения стрельбе по летающим целям.

В общем, к обучению новых сотрудников относились со всей серьезностью. В Академии проходили обучение не только начинающие сотрудники ФБР. Здесь были предусмотрены курсы переподготовки и повышения квалификации сотрудников со стажем, а также программы для обучения кадров полиции.

Но обучением дело не ограничивалось. За стенами Академии проводилась научно-исследовательская работа, направленная на совершенствование методов и приемов оперативно-разыскной и следственной деятельности. Штат Академии состоял из ста «специальных агентов», которые занимали должности инструкторов-преподавателей, и трех десятков сотрудников, занимающихся техническим и хозяйственным обслуживанием.

— Алекс!

К нему уверенным шагом подошел Стив Стравински, инструктор по боевой подготовке, прозванный в Академии Маньяком за фанатичное отношение к своей работе. Маньяк любил мучить курсантов: на стрельбище он заставлял их стрелять, пока на указательных пальцах не появлялись мозоли, а в спортзале все вдоволь полетали после его бросков и зуботычин. Хотя по виду Стравински даже близко не тянул на Рембо: невысокого роста, худощавого телосложения, с длинными тонкими руками. Глядя на него, никогда не подумаешь, что он командовал ротой разведки во время операции «Буря в пустыне», и на его счету не один десяток уничтоженных террористов. Это только то, что было известно курсантам.

— Ну что, можно поздравить?

Алекс с гордостью показал новенькое удостоверение и жетон.

— Куда теперь?

— Домой, в Чикаго.

— С местными «аль капонами» бороться?

— Надеюсь, — улыбнулся Алекс.

— Удачи. И не забывай, чему я тебя учил, а то эти мафиози грохнут тебя до того, как ты получишь повышение. Самое обидное, что в этом случае ты останешься без пенсии.

Алекс хмыкнул. Забыть уроки Стравински было сложно…

— Помните, — говорил Маньяк, обводя внимательным взглядом курсантов, одетых в одинаковые спортивные костюмы темно-синего цвета, — при столкновении с противником в ситуации ближнего боя главную роль играет время принятия решения — атаковать или защищаться? Вы вообще в курсе, как устроена ваша нервная система? Есть тут умники, знающие ответ?

Все благоразумно промолчали, и Стив продолжил:

— Тогда я вам объясню. От зрительных рецепторов мозг получает информацию об изменениях вокруг вас. Затем мозг посылает нервный импульс в мышцы, которые, в свою очередь, сокращаясь, воздействуют на суставы и кости и приводят в движение части вашего тела. — Инструктор упругим шагом хищника прошелся вдоль строя. — Надеюсь, вы уследили за моей мыслью? Весь этот процесс отнимает время. К тому же вашим заторможенным мозгам еще необходимо время на оценку самой угрозы. И одной наработкой скорости эту проблему не решить, каким бы каратистом вы ни были.

После этих слов один из курсантов (в этот раз чемпион Бостона по карате) получил молниеносный удар в живот и с выпученными глазами повалился на пол. Маньяк, даже не посмотрев на него, продолжал говорить:

— Поняли? Вы должны заранее распознавать угрозу и производить ответные действия по ее нейтрализации. Не надейтесь только на реакцию и приемы, думайте! Итак, что у нас выступает на первый план? Действенность наблюдения! Вы должны замечать то, чего не замечают другие. Для этого нужно приучиться к постоянному поиску угрозы вокруг себя.

— Так можно и параноиком стать, — пробормотал Дэн, полноватый парень из Миннесоты.

Маньяк стремительным движением переместился к нему и уткнулся холодным взглядом в переносицу стажера:

— Лучше быть живым параноиком и выполнить поставленную задачу, чем сдохнуть раньше времени! Понятно, курсант?!

— Да, сэр! — выкрикнул Дэн, вытянувшись во весь рост и глядя поверх инструктора.

— Как этого добиться? — спросил Алекс, спасая живот Дэна от очередной наглядной демонстрации.

— Очень просто, — сказал инструктор. — Вы должны развивать в себе способность чувствовать противника. Какая у человека мимика, тембр голоса, как он говорит, как себя ведет, как двигается, во что одет, может ли спрятать под этой одеждой оружие, что в его руках, куда он смотрит, и еще сотню других признаков! Тогда вы сведете к минимуму возможность неожиданно получить нож в живот или пулю в голову.

Многие, потирая ушибленные скулы и потянутые суставы, бурчали, что Академия все-таки не база «морских котиков» или «зеленых беретов». Но Алекс ко всем урокам относился ответственно, и боевая подготовка не была исключением.

Так же, как уроки стрельбы.

Алекс, как всегда, поразил все мишени и замер в ожидании команды «оружие к осмотру» и одобряющих слов инструктора. Но Маньяк не спешил с похвалой.

— Нечего радоваться, курсант. Мишень в ответ не стреляет. Знаете, как звучит главное требование огневого поединка?

— Выстрелить первым? — пожал плечами Алекс.

— Как на Диком Западе? Ты что, ганфайтер? — криво усмехнулся Стравински.

Сам Стив привык поступать именно так. Но то в боевых условиях, во время спецопераций. Благополучные улицы американских городов нельзя было сравнивать с Ираком и Афганистаном, хотя по уровню опасности они иногда становились похожи. Но учить этому курсантов было нельзя. За такое могли просто вышвырнуть из Академии.

— Нет, Билли Кид, — сказал он, — главное требование звучит так: «При столкновении с противником уйти с линии огня и остаться в живых». Это первое, что нужно сделать стрелку в боевой обстановке. Уйти в сторону, найти укрытие. Сначала выжить и только потом — слышишь, Алекс? — все остальное: привести оружие в боевую готовность и поразить противника. Понятно?

— Да, сэр!

— Кстати, советую носить оружие на поясе справа, как это делают полицейские, а не как наши агенты — в наплечной кобуре слева.

— Почему?

— Это избавит тебя от лишних движений, связанных с погашением инерции руки при выхватывании оружия из наплечной кобуры.

Молниеносным движением Стравински выхватил свой пистолет и почти в то же мгновение грохнул выстрел. Алексу не нужно было поворачиваться. Он и так знал, что увидит — аккуратную дыру в центре мишени.

Маньяк поставил пистолет на предохранитель и добавил:

— Короче говоря, кобура должна отвечать следующим условиям: быстрому извлечению, скрытому ношению и надежному креплению оружия. А теперь пойдем, отработаем боевое столкновение с несколькими противниками одновременно….

Алекс впитывал каждое слово учителей. Благодаря этому, а также проявленному характеру и настойчивости, он закончил учебу в лучшей пятерке выпуска.

— Спасибо вам! — пожал он сухую, мозолистую ладонь инструктора. — Будете в Чикаго, заходите в гости.

— Спасибо, Алекс, — ответил Маньяк. — Удачи тебе.

Стравински подмигнул, резко развернулся и упругой походкой направился к спортивной площадке, где на турнике, словно беспомощный червяк на крючке, извивался какой-то новобранец. Алекс направился к общежитию. Ему еще предстояло собрать вещи. Билет до Чикаго уже лежал во внутреннем кармане.

Глава 2

Родина гангстеров и небоскребов

Денис оторвал взгляд от своих записей, поднял голову и посмотрел на Аль Капоне. Знаменитый гангстер глядел с пожелтевшей фотографии на его потрепанную куртку, взъерошенные волосы, усталый взгляд двадцатилетнего парня и улыбался: «Ну что, парень, приехал покорять Америку? Давай, брат, попробуй! Только не забывай платить налоги и пользоваться презервативом, не то сгниешь в тюряге от сифилиса! Да, да, поверь старому гангстеру, я знаю, что говорю!» Держа в пухлых пальцах правой руки огромную кубинскую сигару, он выглядел щеголем: аккуратный пробор в волосах, дорогой костюм с галстуком, розочка в петлице — легенда преступного мира Чикаго!

Если верить Френку, то у Капоне было золотое сердце. Знаменитый гангстер оказывал помощь властям в строительстве Чикаго, жертвовал огромные суммы на благотворительность, помогал бедным и старикам. Да и контрабанда спиртного во времена «сухого закона» была всего лишь очередной услугой людям, которым эгоистичное и глупое правительство запретило употреблять спиртные напитки. В общем — отец и благодетель! Зря его, что ли, на обложку «Таймс» поставили?

Не верить Френку причин не было, ведь он сам итальянец. Правда, родился Френк в Соединенных Штатах, но считал, что суть от этого не меняется. К тому же он был владельцем итальянского ресторана, построенного в двадцатые годы и перешедшего к нему в наследство от дяди. Несмотря на многочисленные предложения продать участок земли и сделать на его месте закусочную фастфуда, Френк заявлял, что скорее пустит себе пулю в лоб, чем превратит историческое заведение в очередной «Макдоналдс».

Ресторан действительно напоминал музей. Здесь все осталось таким, каким было в двадцатые-тридцатые годы прошлого века: массивная кожаная мебель, темно-коричневое дерево барной стойки, стены из бурого отполированного кирпича. Даже меню было прежним. Так что при желании можно заказать те же блюда и ликеры, которые употреблял здесь сам Капоне со своими гангстерами, фотографиями которых был украшен добрый кусок кирпичной стены.

Денис перевел взгляд с Аль Капоне на другие снимки: вот гангстеры, с присущим итальянцам весельем, празднуют какое-то событие. Скорее всего, удачно продали партию нелегального шотландского виски. А вот на этой фотографии уже улыбаются полицейские возле арестованных рэкетиров. Все стоят в обнимку, словно члены любящей друг друга семьи. А здесь, в рамочке под стеклом, чек с подписью Капоне на семь долларов двадцать пять центов. В те времена для многих людей это были немалые деньги. Но для Капоне, чье состояние оценивалось в сто миллионов долларов, это была сущая мелочь.

По углам заведения стояли старинные предметы типа плетеных колясок, утюгов, работающих на углях, и прочих предметов утвари, которыми пользовались люди в те годы. У Дениса возник вопрос: пользовались ли американские гангстеры тех годов утюгами с теми же целями, что и постсоветские рэкетиры начала девяностых?

Единственным чужеродным объектом в ресторане являлся плазменный телевизор, бубнящий у самого потолка. Не то чтобы Френк, скрипя зубами, согласился установить телевизор. Нет, итальянец сделал это по собственной воле. Ради новостей и спортивного канала, которые он часто любил комментировать, полностью перекрывая своим звучным голосом диктора.

Сегодня заведение пустовало.

Денис задумчиво пожевал колпачок шариковой ручки и вернулся к своим записям. Тяжело найти заведение, где можно вот так спокойно посидеть, лениво коротая время за написанием сценария. Не настоящего, конечно, — реальные сценаристы сидят в Беверли-Хиллз. Это так, одно из домашних заданий. Вообще Денис мечтал сниматься в кино. Для этого он записался в школу актерского мастерства «Первый дубль» на Гранд-авеню и уплатил тысячу долларов за первый семестр. Была, правда, одна проблема. Несмотря на прекрасное знание английского языка, полностью от русского акцента Денис так и не мог избавиться. А в Голливуде приветствуется только британский акцент, в крайнем случае — австралийский. Ну, ничего, главное — иметь цель, а там видно будет.

Но в голову сегодня ничего не шло. Денис обвел последнюю фразу ручкой, нарисовал рядом жирный вопросительный знак, который очень точно отображал последние годы его эмигрантской жизни, и закрыл тетрадь. Пора на перекур. Френк разрешает ему курить внутри (только если в зале нет других клиентов), но, если погода в хорошем настроении, лучше не злоупотреблять гостеприимством и курить на улице.

Открыв дверь, Денис вышел на пустынный тротуар.

Вдохнув прохладный октябрьский воздух, он достал пачку, вытащил зубами сигарету и прикурил ее от бензиновой зажигалки.

Несмотря на близость к Даунтауну — главной части города с рвущимися в небо, словно космические корабли, небоскребами, — район вокруг ресторана был абсолютно глухой.

С одной стороны улицы доживали свои последние дни старые трехэтажные кирпичные дома с заколоченными фанерой окнами. Возле домов стояли ржавые остовы машин, вросшие давно спустившими колесами в асфальт. Денис легко мог представить, как с потолка туннеля сырой канализации свисают их мокрые резиновые корни.

С другой стороны улицы темнел огромный пустырь с колючей высокой травой. Вдалеке чернели развалины старого завода с развалившимися стенами. Остатки ржавых металлических конструкций торчали, словно поломанные пальцы поверженного Титана.

Неудивительно, что у Френка мало клиентов. Вокруг его заведения заброшенная территория, лунный ландшафт, зловещие декорации для голливудского фильма о последствиях ядерной катастрофы. Любоваться таким постапокалипсическим пейзажем может только неудавшийся сценарист с амбициями киноактера.

Денис выпустил струю дыма в стремительно темнеющее небо, на фоне которого виднелись огни Даунтауна с черной башней Сирса — самого высокого небоскреба в США, с верхушки которого в ясную погоду видны три соседних штата. На крыше небоскреба зловещим красным светом сияли антенны. Скоро День всех Святых, поэтому антенны красные. На Рождество в мощных прожекторах поменяют стекла, и они будут гореть мирным голубым светом. Высота антенн — каждая с четырнадцатиэтажный дом — усиливала сходство Сирса с башней Черного Властелина, владыки Мордора из романа Толкина. Только огромного огненного глаза с черным зрачком посередине не хватало.

Сзади послышался приближающийся топот.

Все еще пребывающий под властью мыслей о башнях и чудовищах Денис обернулся… и чуть не получил разрыв сердца. Прямо на него с ревом надвигались самые настоящие гоблины: гнилые морды с торчащими из макушки патлами волос, оскаленные клыки, между которыми болтались длинные, украшенные гноящимися язвами языки… Тьфу ты, мать их!

Денис схватил ближайшего гоблина левой рукой за грудки, правой дал ему подзатыльник и воскликнул:

— Обалдели? До хеллоуина еще две недели!

Паренек лет тринадцати снял маску и, потерев затылок, сконфуженно улыбнулся:

— Извините, сэр.

— Ты что, псих? А если бы на моем месте бабка какая-нибудь была? Да я сам чуть в штаны не наложил!

Ребятишки довольно засмеялись — именно на такую реакцию они и рассчитывали. Денис перевел дух и тоже улыбнулся — что с детей возьмешь!

— Идите домой, поздно уже.

Мальчишки убежали. Денис вернулся в ресторан. Писать уже не хотелось. Сложив тетради в сумку, он помахал Френку и, выйдя на улицу, направился к своему проржавевшему «Форду» модели восемьдесят второго года. Несмотря на то, что они являлись практически ровесниками, колымага бегала на удивление легко. Впрочем, учитывая состояние американских дорог, удивляться было нечему. Главное — не забывать менять масло.

Двигатель приветливо заурчал. Машина, мигнув поворотником, выехала на пустынную дорогу. Время выполнять ежевечерний ритуал: душ, чай, книжка, сон. Лечь нужно пораньше — завтра на работу. Дурацкую, тяжелую, скучную работу.

Денису, как любому молодому человеку с фантазией, хотелось приключений. Ну, хоть каких-нибудь. Он позабыл древнюю китайскую поговорку насчет того, что нужно быть осторожней со своими желаниями, ибо они имеют свойство исполняться.

Причем совсем не так, как нам бы хотелось.

Глава 3

Возвращение домой

Самолет совершил посадку в аэропорту Мидвей. Войдя в зал ожидания, Алекс тут же включил телефон и набрал знакомый номер. На лице невольно появилась улыбка в предвкушении встречи с любимой девушкой. Наверное, Вика ждет его у выхода.

Но Вика не отвечала.

Он слегка нахмурил брови и набрал номер снова. С тем же результатом. Улыбка сразу поблекла. Лишь седьмая попытка, наконец, увенчалась успехом.

— Алло-о? — промяукал голос.

— Я прилетел!

— Уже? — удивилась девушка. — А почему ты меня не предупредил?

Значит, возле выхода его никто не ждет. Алекс почувствовал раздражение.

— Что значит «не предупредил»? Я же тебе вчера звонил и просил, чтобы ты меня встретила.

— А-а… Точно. — Вика замешкалась на секунду, но тут же бросилась в атаку: — Так нужно было перезвонить, напомнить. Знаешь, сколько у меня дел?

— Перезвонить?

Алекс даже растерялся от такого нахальства. Он-то думал, она его ждет не дождется. И кстати, каких таких «дел»? Маникюр не пропустить? Или очередную распродажу?

Но начинать возвращение ссорой не хотелось, поэтому он только спросил:

— Так ты меня заберешь из аэропорта?

— Ой, а мы тут с девочками по магазинам поехали…

— Понятно, — сказал Алекс. — Давай, пока.

— Ты что, обиделся?

— Нет, все нормально.

— А ты мне что-нибудь привез?

Тут Алекса прорвало:

— Ты что, не знаешь, где я был все это время?! Я же не из круиза вернулся!

— Чего ты на меня кричишь? — недовольно проговорила девушка. — Я просто подумала, что за столько времени мог бы и подарок для любимой найти.

Неужели она ничего не понимает? Нет, скорее не хочет понять.

— Пока, тебя там подружки заждались.

Почувствовав злость в его голосе, Вика снова сменила тон:

— Я к тебе вечером зайду.

Не ответив, он отключился. Некоторое время постоял, уставившись невидящим взглядом на расписание полетов. Как это у нее получается? Нежность, злость, защита, атака… Беспричинные перепады настроения или критические дни? Нет, больше похоже на игру. Артистка. Он совсем по-другому представлял сегодняшнюю встречу.

Со вздохом Алекс набрал еще один номер и, когда на том конце ответили, сказал:

— Привет, бабушка, я приземлился.

— Сашенька!

Алекс невольно улыбнулся. Вот единственный близкий человек, который никогда его не предаст.

— Я скоро буду.

— Поняла, поняла, уже накрываю на стол!

— Я не голоден.

— Как это? С дороги, и не голоден? С тобой все нормально? Ты не заболел?

— Все отлично, бабуль, я уже еду.

Алекс вызвал такси и вышел на улицу. Через десять минут он уселся на заднее сиденье старой «Хонды».

— Куда едем? — поинтересовался индус лет пятидесяти, потянувшись к системе навигации.

— Дивон.

— О! Тогда можно и без навигатора обойтись, — заметил водитель. — Я сам там живу.

Алекс бы удивился, если бы индус не знал, где находится это место. Улица Дивон — или Диван, как называли ее русскоязычные эмигранты, — была поистине уникальна. Другого такого скопления ненавидящих друг друга наций вряд ли можно было найти во всей Америке: арабы здесь жили рядом с евреями, сербы с боснийцами, индусы с пакистанцами, а китайцы с корейцами.

В любой другой стране мира при таком расселении дело давно закончилось бы кровавой массовой резней, но, несмотря на такую взрывоопасную смесь, на Диване происшествий на этнической почве почти не бывало. Хотя для человека, прожившего некоторое время в Соединенных Штатах, в этом не было ничего удивительного. Закон в США, несмотря на все «свободы» и «демократии», работал довольно жестко. И если бы эмигранты решили устроить в районе очередной индо-пакистанский инцидент, то приехавшая через полминуты полиция мигом побросала бы зачинщиков беспорядка в изолятор. А затем — конкретный «срок» в американской тюрьме или депортация на историческую родину. Хотите разбираться? Пожалуйста! Только не на американской земле.

Так что, когда на улице бородатый ортодоксальный еврей сталкивался с не менее бородатым арабом (возможно, оба скрежетали при этом зубами, но очень тихо), они отделывались друг от друга не при помощи автоматов Калашникова, как привыкли это делать у себя на Ближнем Востоке, а с помощью стандартного «Как дела?».

Такси свернуло с автострады и, въехав через десять минут на Диван, остановилось у русского продуктового магазина. Алекс рассчитался, вытащил из багажника сумку с вещами, вышел из такси и огляделся.

Он снова дома.

Именно здесь тридцать лет назад родилась русская эмиграция последней волны. И сразу принесла головную боль местным правоохранительным органам, которые еще не успели перевести дух после громких разборок с итальянскими мафиози.

Диван. Здесь обосновывались вновь приехавшие. Здесь открывались первые русские рестораны и магазины. Здесь гуляли, пили и воровали. Женились, изменяли и разводились. Помогали соседям, любили и убивали.

Но теперь все это в прошлом. Новое поколение, разобравшееся, что к чему в этой Америке, поспешило переехать в более благополучные районы. Многие открыли свой собственный бизнес и купили дома, так что теперь основную массу жителей Дивана составляли выходцы с Ближнего Востока.

Но русская речь здесь все еще звучала. В основном это были пенсионеры, многие из которых так и не выучили толком английский язык. Такие люди оставались жить на старом месте по собственной воле или по воле выросших и не желающих забирать их в свои огромные новые дома детей.

Алекс жил вдвоем с бабушкой, Анной Николаевной. Именно она, вместе с почившим два года назад дедом, Ароном Моисеевичем, занималась воспитанием Алекса.

Старая квартира на втором этаже трехэтажного дома включала в себя две маленькие спальни и гостиную, забитую древней мебелью и книгами, привезенными тридцать лет назад из Москвы. Тесновато, конечно, но Алекс не привередничал — нынешнее положение вещей его вполне устраивало. Вот когда он надумает жениться, тогда действительно понадобится что-нибудь просторнее. Но, к счастью, до этого еще далеко. Сначала карьера!

Алекс рано понял, что помощи от родителей ждать не приходится, и все силы приложил к учебе, зная, что только так в этой стране можно выкарабкаться наверх. Отец был русским, коренным москвичом, который женился на его матери-еврейке, чтобы уехать из СССР в США. Тогда многие так делали.

Но долго вместе родители не прожили. Разведясь сразу после рождения Саши, отец жил какое-то время отдельно. Подняться в новой стране у него не получилось, и через несколько лет он уехал обратно в Россию. Сначала отец звонил, но со временем поток звонков иссяк, а затем и вовсе прекратился. Алекс пытался связаться с ним, но номер телефона оказался устаревшим — в его старой московской квартире жили другие люди. Свой новый номер отец дать почему-то не озаботился.

Мать Алекса, сколько он помнил, пыталась «устроить личную жизнь», что вообще-то нетипично для еврейской женщины, посвящающей всю свою жизнь детям. Но, к сожалению, мать оказалась тем самым исключением из правил. На сына времени у нее практически не оставалось. Год назад она развелась с третьим мужем, тут же вышла замуж за четвертого и уехала жить с ним в Канаду. Так что самыми близкими людьми для Алекса всегда были дедушка и бабушка. Теперь — только бабушка. Не успел он постучать в дверь, как она мгновенно распахнулась.

Из окна увидела, догадался Алекс.

— Сашенька!

Он поцеловал в сухую щеку маленькую седую старушку с живыми глазами, одетую в домашний халат и теплые тапочки. Обнял.

— Привет, ба.

— А где Вика?

— Не смогла приехать.

— Понятно, — с серьезным видом кивнула Анна Николаевна. — Наверное, какие-то дела важные.

— Бабуль!

— Все, молчу, молчу… Как ты исхудал! Тебя что, там совсем не кормили?

Она по-прежнему считала его своим маленьким внуком, который нуждается в постоянной заботе.

Бросив сумку в коридоре, Алекс прошел на кухню, где витали упоительные запахи домашней еды. На столе, возле тарелки с борщом, лежал свежий черный хлеб, его любимый — «бородинский». Рядом стояла кастрюля с вареной картошкой, посыпанная укропом, а на широкой тарелке, словно солдаты на параде, выстроились свежие огурцы и аккуратно нарезанные помидоры с капельками воды на красных боках. Здесь же была квашеная капуста. На сковороде, на маленьком огне, грелись румяные котлеты. Обычный русский обед.

— Не исхудал, а возмужал! — крикнул он, хватая со сковородки сочную горячую котлету. Но не успел откусить, как за спиной раздался строгий голос бабушки:

— А руки помыл, возмужавший? А ну, в ванну быстро!

— Я тогда уж душ приму.