Бот Кидрук Максим

LXXXVII

Пятница, 28 августа, 08:46 (UTC –4)

«DW», жилой корпус

Заспанный и невеселый Тимур шел в зал совещаний. Со вчерашнего дня этот зал стал своего рода командным пунктом.

Парень проснулся в полпятого утра. Долго лежал, прижав колени к груди и уставившись в звездное небо за окном. Думал о том, что будет показывать психосуществу…

Без пяти девять в зал пришли Ральф, Оскар и Тиана (после смерти Джеффри и Алондры женщина ни с кем даже словом не перекинулась). Оскар отхлебывал кофе из огромной чашки. Ральф доедал сэндвич. Молчали. Через минуту появился Алан Гринлон. Почти сразу за ним нагрянул Хедхантер, который тащил за собой связанного по рукам и ногам бота.

— Этот подходит? — спросил здоровяк (Тимур решил, что Вадим Хорт показывал рисунки ботам). — Если будет брыкаться, я другого приведу.

Программист рассеянно кивнул. Рино усадил мальчика на табурет с противоположной стороны стола. Бот безразлично смотрел перед собой. Сам Хедхантер сел неподалеку, рядом с ботом. Остальные разместились так, чтобы их и «малыша» разделял стол.

Последней пришла Лаура. Такеда не показывался.

Тимур достал из кармана листок, найденный вчера в рабочей каморке Хорта. Обыкновенные закорючки, нарисованные темно-красным маркером. Скорее всего, Вадим Хорт выводил их неосознанно, обдумывая какую-то проблему. Нередко люди рисуют, разговаривая по телефону, только бы занять руки… Парень включил устройство для связи с психосуществом. Загорелся монитор, на нем появилось сообщение о том, что связь установлена.

Тимур набрал на клавиатуре:

| Привет! Ты здесь?

Парень пожирал глазами монитор, надеясь, что психосущество не ответит. Хотелось думать, что все увиденное вчера — вымысел. Фантастический, дурацкий сон. Никакого кукловода нет, и ничего не вылезало из подсознания ботов… Тимур чуть было не поверил, а потому вздрогнул, увидев, как на темном фоне появились жирные зеленые буквы:

| ПРИВЕТ ТИМУР ХОРТ ПРИШЕЛ?

| Нет.

| ПЛОХО ОЧЕНЬ ПЛОХО ГДЕ РИСУНКИ?

— Зачем мы это делаем? — прошептал Ральф.

— Тихо, — процедил Рино. Как будто это существо, нескладные фразы которого появлялись на экране, могло их услышать.

Тимур задумался, формулируя в уме предложение, а затем написал:

| Рядом со мной сидит бот. Я буду показывать рисунки ему. Хорошо?

| ДА БОТ ВИДИТ ТОЛЬКО ПУСТЬ РИСУНКИ БУДУТ ХОРОШИМИ ИНАЧЕ КТО-ТО УМРЕТ

— Вот опять, — отметила Лаура, — оно не сказало «я вижу». Вместо этого — «бот видит».

— Не хочу вмешиваться, но… где, черт возьми, твои рисунки, Тимур? — кашлянув, поинтересовался Алан.

Программист откинулся на спинку кресла.

— Включите основной комп.

Лаура потянулась и нажала кнопку «Power» на системном блоке. Тимур спросил:

— Там есть графический редактор? Что-нибудь посерьезнее, чем Microsoft-овский «Paint».

— «CorelDrow» подойдет?

— Годится…

Пока компьютер загружался, Тимур напряженно размышлял. Картинки… Картинки… То, что показывал ботам Хорт, имело на них грандиозное влияние. Вернее, на психосущество. Иначе оно не искало бы Хорта с такой настойчивостью. Лаура сказала, что по своему развитию психосущество близко к трехлетнему ребенку. А что нравится этим чертовым детям? У Тимура не было детей. И в ближайшее время не планировалось. У него даже крестников не было. Он терпеть не мог сопливых спиногрызов и, соответственно, понятия не имел, что им может нравиться. Яркие абстрактные рисунки? Зверушки, птички? Нет, не то. Сомнительно, чтобы психосущество любило смотреть на пушистых зверушек. Что мог показывать ему Хорт? Пейзажи? Фотографии городов? И это вряд ли. Тимур чувствовал, что ответ очень прост. Он где-то рядом. Нужно искать что-нибудь элементарное и незатейливое…

Он и решил начать с простого. Запустив «CorelDraw», нарисовал черный равносторонний треугольник и отправил его на принтер.

Оскар Штаерман находился ближе всего к принтеру. Он вынул лист:

— Я не удивлюсь, если после такого оно захочет треснуть тебя по башке.

— Не мешай ему, — вступилась Лаура. — Он знает, что делает.

Но Тимур на самом деле не знал. Он понятия не имел, что дальше делать.

Взяв листок с треугольником, украинец положил его перед ботом. Ничего не произошло. «Малыш» вертел головой, как юродивый. Взгляд оставался несфокусированным и равнодушным. Тимур с надеждой, почти с мольбой взглянул на экран с чатом. Психосущество молчало.

Но вдруг с ботом произошла перемена. Брови заострились, глаза стали шире, как будто на них нажали изнутри, а зрачки задвинулись вглубь, как внутренний глазок объектива при настройке резкости. Он склонился над листком. Склонился ненатурально, так, будто какая-то невидимая рука схватила его за шею и ткнула носом в лист А4.

Присутствующие напряглись, глядя то на бота, то на экран. Оно молчало, зато бот поднял голову и несколько раз несильно дернул руками, пытаясь развести их в стороны. Несколько раз дергание повторилось. Бот пытался вытащить руки из-за спины.

— Рино, — глядя на «малыша», сказал Тимур. — Освободи ему руки.

Где-то за спиной украинца застонал Штаерман, отходя ближе к выходу.

— Ты хорошо подумал? — поднял бровь Хедхантер. — По-моему, идея — дерьмо.

— Да, подумал.

Хедхантер неохотно развязал петлю, стягивавшую запястья бота. «Малыш» наклонился над столом и начал водить пальцем по листу. Движения были резкими, механичными.

Лаура и Ральф даже рты открыли от волнения.

— Дайте фломастер, — попросил Тимур. — Быстрее!

Тиана достала из ящика стола фломастер и передала его Тимуру. Он снял колпачок и положил маркер на стол перед «малышом». Бот перестал водить по листу пальцем и уставился на предмет, который ему подсунули.

— Он не знает, что с ним делать, — констатировал Ральф.

Тимур взял маркер и провел несколько линий в углу листа, показывая, что этот предмет рисует. Бота даже передернуло, он вырвал из рук программиста фломастер. Потом быстро, не отрывая фломастер от бумаги, нарисовал точно такой же по размерам равносторонний треугольник, симметрично перевернутый относительно первого, и стал его закрашивать. Менее чем через минуту изображение на листе стало таким:

Линии были идеально ровными. Напечатанную часть от дорисованной ботом можно было отличить только благодаря тому, что черный цвет маркера слегка отличался от черной краски принтера. Бот сформировал геометрически правильную шестиугольную звезду. Звезду Давида.

Хедхантер вытянул шею, сконфуженно разглядывая рисунок.

— Это что за фигня?! — заревел он. Кабаньи глазки великана вылезли на лоб. — Этот говнюк хочет сказать, что он еврей? Да они издеваются над нами! Съели половину населения Атакамы, а теперь ноют, что они евреи. А мы, значит, сраные фашисты! Да? — Рино побагровел и брызгал слюной. — Штаерман, ты где? Подходи, поздоровайся с родственником, твою мать!

Тимур почувствовал, как что-то екнуло под сердцем. Даже холодок пошел по груди. Штаерман несмело огрызнулся, Хедхантер что-то заорал в его сторону, но программист ничего не слышал. Рука его потянулась в карман за листком, который они нашли в комнате Хорта. Он уставился на причудливую линию, чувствуя, как мороз переместился из груди на спину. Это не каракули. Это… Тимур напрягся. Сжал память, как простынь, которую выкручивают после стирки. Где-то он уже видел эту линию. Он изучал ее, поскольку она обладает специфическими свойствами. Это было в университете? Нет. Значит, сталкивался, когда штудировал программирование. Он гнался за воспоминаниями, хватая их, вырывая из темноты, и тут из ниоткуда в мозгу проступило: КРИВАЯ ПЕАНО.

— Тиана, дайте мне, пожалуйста, карандаш и лист бумаги. — отсутствующим голосом попросил Тимур. Он боялся пошевелиться, зная, что ниточка воспоминаний может выскользнуть из рук.

Бразильянка выпонила просьбу, достав из ящика стола аккуратно заточенный карандаш и чистый лист А4. Программист положил лист перед собой и уставился в его девственную белизну. Со стороны он напоминал сосредоточенного медиума на спиритическом сеансе. На самом деле парень лихорадочно вспоминал. Любой имеющий отношение к 3D-графике отличается прекрасной зрительной памятью и геометрическим мышлением. Тимур не мог явно вспомнить, что собой представляют кривые Пеано, но мог начать их рисовать и таким образом восстановить в голове необходимую информацию.

Закусив нижнюю губу, Тимур нарисовал квадрат, пользуясь пластиковым ковриком для мыши вместо линейки.

Верхнюю сторону на глаз разделил на пять равных отрезков точками. Затем, опираясь на 2-й и 4-й отрезки, построил два квадрата поменьше, так что второй лежал внутри большого квадрата, а первый — за его пределами. Ту же процедуру проделал с тремя оставшимися сторонами большого квадрата:

Затем стер резинкой отрезки, на которых маленькие квадраты касались большого. Полученную фигуру Тимур хорошо обвел карандашом:

— Ты готовишь следующее изображение? — придвинувшись, заинтересовался Ральф.

Парень не ответил. Рисование поглотило его. Остальные функции мозга поблекли. Кончики пальцев покалывали — из них выходило давно забытое знание.

Каждую сторону получившейся фигуры Тимур снова разделял на пять частей и снова строил два маленьких квадрата — один снаружи, другой — внутри. Вот так:

Тимур ощущал фантомный зуд в затылке, понимая, что оказался за шаг от разгадки. На каком-то этапе он остановился, не закончив прорисовывать квадратики на всех сторонах. В этом не было необходимости. Четверть фигуры осталась без изменений. Вместо этого парень принялся возбужденно стирать отрезки, общие для малый квадратов и основного контура. Наконец он получил то, что хотел:

— Ничего не напоминает? — показал он результат Лауре и Ральфу.

Француженка открыла рот:

— Это же… Тот же рисунок, что на листке из комнаты Хорта!

— Да, Хорт не случайно его нарисовал.

— Но что это такое?

— Самовоспроизводящаяся кривая Пеано. «Урод» в классической геометрии. Можно продолжать процедуру построения новых квадратиков до бесконечности: узор будет становиться все мельче, причем каждый его участок будет подобен всей фигуре.

— А почему урод?

— После преобразования площадь фигуры, ограниченная кривой, не меняется: один квадрат вырезается, но точно такой же добавляется. Зато длина ломаной линии на каждой итерации возрастает в 1,8 раз. Если продолжить преобразование, кривая будет бесконечно возрастать, порождая парадокс: линия бесконечной длины ограничивает фигуру с вполне конечной площадью.

— И что?

— А главное — зачем это нам? — вмешался в разговор Ральф Доэрнберг.

Тимур перевел взгляд на рисунок бота. Он понял, что никакая это не звезда Давида, а вторая итерация снежинки Коха. Один из простейших фракталов. Он даже не сразу поверил, что все так просто.

А потом сел за компьютер и стал рисовать в «CorelDraw». Лаура и остальные удивленно молча наблюдали. Сначала программист превратил треугольник в шестиугольную звезду, как это сделал бот. Затем каждый отрезок фигуры разделил на три равные части и на каждом среднем звене построил равносторонний треугольник с длиной стороны в три раза меньшей, чем сторона звезды Давида. Закрасил черным получившуюся фигуру — третью итерацию фрактала «снежинка Коха».

Дрожащими руками распечатал изображение на принтере и положил перед ботом. Если его догадка верна, бот сделает следующую итерацию.

Тимур смотрел перед собой, чувствуя, как волосы становятся дыбом. Странно сжимая фломастер, бот склонился над рисунком и старательно дорисовывал маленькие треугольнички на каждой из сторон предложенной фигуры. Через несколько минут у него получилась четвертая итерация снежинки Хельге фон Коха:

— Поверить не могу, — сказал Тимур, — оно тащится от фракталов.

— Что это, черт возьми, такое? — почесал затылок Рино, подозрительно глядя на странную многоугольную звезду.

— Фрактал.

— Фра… фрактал?

— Да.

Хедхантер смешно насупился.

— Это какое-то радикальное течение сатанистов? — догадался он.

Тимур не сдержался и прыснул.

— Да нет же! Рисунок — фрактальный. И кривая Пеано тоже фрактальная. Фракталы — это такие фигуры, которые повторяют сами себя при разных масштабах. Психосуществу нравятся фрактальные изображения.

— Но почему? — спросила Лаура.

— Спроси что-нибудь полегче… Я не знаю.

— Но все-таки?

— Ну… Фрактальная геометрия описывает форму сложных природных объектов, таких, как турбулентные вихри, кровеносная система, деревья. Возможно, ему нравятся эти рисунки, поскольку оно видит в них базовые принципы организации мира. Кроме того, фрактальная геометрия имеет прямое отношение к теории хаоса, помогая при визуализации и анализе нелинейных процессов. В головах у ботов рой нанороботов, который по своей сути является типичной хаотической системой. Возможно, психосущество видит что-то родственное в… в том хаосе, который… ну… заключен во фракталах. — Тимур запнулся, чувствуя, что вряд ли его кто-нибудь понял. Да и сам он уже запутался. — В общем, мне кажется, оно смотрит на фракталы, как в зеркало.

— Украинец дело говорит. Что-то в этом есть, — поддержал Тимура Алан, который единственный из ученых имел представление о фракталах.

— И что это нам дает? — скептически спросил Ральф.

Тимур тем временем набирал на клавиатуре:

| Такие рисунки показывал Хорт?

| РИСУНКИ ПРОСТЫЕ ТИМУР ОНИ НЕИНТЕРЕСНЫЕ

| У меня есть другие. Сложные.

| ГДЕ ОНИ? ПОКАЗЫВАЙ

Тимур взглянул на Ральфа:

— Мне нужен Интернет.

Ральф кивком дал добро — главный компьютер был подключен. Парень пересел. Он вошел в «Google» и набрал в строке поиска «ChaosPro 4.0». Когда-то он развлекался с этой программой, изучая фракталы. Через секунду инсталяционный файл программы уже загружался на рабочий стол.

— Генератор фракталов «ChaosPro», — объяснял Тимур, дожидаясь окончания загрузки, — программа небольшая, freeware[106], способна создавать неимоверно сложные фрактальные изображения. Хочу посмотреть, как на них отреагирует психосущество.

— Хорт тоже занимался графикой, — заметил Ральф. — Ты думаешь, он не показывал их ботам? Или это что-то такое, о чем Вадим мог не знать?

— Конечно Хорт знал. Более того, я уверен, он хотел их показать. Но узнав о психосуществе, он почему-то решил не рассказывать о нем Кейтаро. Потом, у Хорта не было Интернета, а без компьютера можно нарисовать только простейшие фигуры, да и те не удастся приблизить. Зато «ChaosPro» позволяет строить множество каверзных фракталов… Сейчас увидите.

Он запустил скачанную программу и быстро создал удивительную фигуру, которую все, кроме Алана и, может, еще Емельянова, видели впервые.

— Задница! — прокомментировал Хедхантер.

— Множество Мандельброта[107], — оживился Алан, узнав характерные очертания, которые стали символом новой эры в геометрии. — Я так и думал.

— Да, — кивнул головой Тимур, пропустив мимо ушей дурацкое замечание Рино. — Начнем с классики.

— Я рад вашему взаимопониманию, ребята, — сердито посмотрел на них Ральф. — Но, может, вы объясните простым смертным, что это за…

— Задница с бородавками, — авторитетно уточнил Хедхантер. Тимур запустил изображение на печать, а затем принялся объяснять:

— На рисунке — множество Мандельброта. Это тоже фрактал, самовоспроизводящаяся фигура. Первым ее построил математик Бенуа Мандельброт[108], человек, заложивший основы фрактальной геометрии. Он первым дал описание целому семейству фигур с уникальными войствами, которые в последствии сам назовет фрактальными.

— Что-то я не вижу в ней никакого подобия, — заметил Оскар, принеся из принтера лист бумаги, который еще пахнул краской.

— Не торопитесь, — Тимур щелкнул мышью по рисунку и увеличил один из его фрагментов.

— Ух! — не сдержался Ральф. Новая картинка получилась еще ярче.

— Множество Мандельброта сформировано из бесконечного числа фигур, похожих на кардиоиду, — продолжал Тимур. — Каждый из этих… не знаю, как правильно сказать… овалов, касающихся большой кардиоиды, имеет собственный набор меньших овалов, диаметр которых стремится к нулю, и т. д. Этот процесс продолжается до бесконечности, формируя фрактал. При увеличении проступают новые ветки с кардиоидами и дугами, которые связаны с основной фигурой.

Принтер поскрипывал, медленно печатая первое увеличение множества Мандельброта.

Подвинув оба листа к боту, программист позвал психосущество:

| Как тебе такие рисунки?

Бот застыл над ними. Сначала его опухшие глаза еще больше выпучились, чуть ли не выпадая из орбит. Он тихонько заскулил, а потом сжался всем телом, как человек, погружающийся в теплую ванну. На мониторе появилось:

| ПРЕКРАСНО ПРЕКРАСНО ПРЕКРАСНО

— О да! — не скрывал радости Тимур.

— Кто бы мог подумать… — почесал лысину Алан.

| БЫСТРО ПОКАЗЫВАЙ ЕЩЕ

— Пожалуйста, — украинец игриво поклонился экрану и принялся приближать один из завитков красного «дракона», полученного на предыдущем рисунке. Новый рисунок был красного цвета, украшенный ярко-желтыми молниями. Всередине выныривала черная кардиоида — копия главной фигуры. Тимур сохранил его на рабочий стол и снова приблизил фигуру, центрируя изображение относительно заостренного стержня — «шпиля». Оказалось, «шпиль» тоже увенчан точно такой же кардиоидой. Рисунок, несомненно, был фракталом, только весьма необычным — каким-то космическим, сверхъестественным, нечеловеческим.

Третий и четвертый листы выползли из лотка лазерного принтера и мигом перекочевали на стол. От одного взгляда на них бот всхлипнул и стал дышать быстрее, по-крысиному. Ошибки быть не могло — он всхлипывал от удовольствия.

| ЕЩЕ

Лаура Дюпре неодобрительно наблюдала за происходящим: психосущество было похоже на конченого наркомана, который получил дозу. И немалую. Но хочет еще и еще. И самое главное — понимает, что может получить еще.

— Как эта фигура строится? — спросил Ральф Доэрнберг.

— Вот это самое интересное. Или, наверное, самое удивительное. Понимаю, что не математикам в такое будет непросто поверить, но вся эта красота описывается одной простой формулой: z+1 = zi² + с, только не для обыкновенных, а для комплексных чисел.

— Что? — не поверил нейрохимик.

— Множество Мандельброта, — попробовал объяснить Тимур, — это совокупность всех z, не стремящихся к бесконечности. Собственно, из того, что вы видите на распечатках, фрактал — это только то, что закрашено черным. Остальные точки стремятся к бесконечности, а их цвет изменяется в зависимости от того, с какой скоростью z z² + с удаляется от нуля[109].

— Это слишком сложно, — покачал головой канадец.

— До 1975 года о существовании этой фигуры никто не догадывался. Вручную ее рассчитать невозможно. Для этого не хватит жизни. Мандельброт первым изобразил ее при помощи компьютера, продемонстрировав, что даже в простой алгебраической формуле может скрываться головокружительный хаос.

Тем временем Оскар Штаерман принес пятый по счету лист бумаги и положил его перед ботом. «Малыш» поплыл. Глаза закатились, изо рта потекла слюна. Лоб, шея и руки покрылись блестящими каплями пота. Он напоминал человека, который вот-вот достигнет оргазма.

— Оно что-то делает с ботом, — встревожилась Тиана.

— Наверное, раздражает центр наслаждения, — предположил Ральф. — Стимулирует мозг. Точно так же, как это делаем мы в награду за выполнение учебного задания на полевых тренировках. Это достаточно легко. И они это любят.

— Это мне не нравится! — наконец, высказала свои опасения Лаура.

— Почему? — не понял Тимур.

— Он как наркоман.

— Кто, бот?

— Нет, — Лаура ткнула пальцем в монитор. — Оно. Психосущество. А ты только увеличиваешь дозу.

— И что?

— Я еще не видела наркомана, которому бы пошло на пользу увеличение дозы.

Тимур на секунду растерялся.

— Я думал, может…

— Ты думаешь, что мы сможем убить ботов картинками? Сомневаюсь.

На экране появилось:

| ДАВАЙ ЕЩЕ СЕЙЧАС ЖЕ

— Честно говоря, я не удивляюсь такой реакции, — округляя глаза, пролепетала Тиана. — У меня самой дух захватывает. Но я согласна с Лаурой — оно становится более агрессивным.

«У меня самой дух захватывает». Слова Тианы направили мысли Тимура в неожиданное русло.

— Мы можем попробовать приманить ботов, — предложил парень.