Lady Покер Селиверстов Олег

Я откупорил бутылку.

– За мужчин, которые готовы рисковать, – подняла бокал гостья. – За тебя!

– Рисковать? – недоуменно переспросил я.

– Конечно! Во-первых, ты не испугался моего предупреждения – «не влюбляйся», а во-вторых, не каждый мужчина отважится пригласить женщину на романтический ужин в холостяцкую квартиру! – Королева рассмеялась. Мне показалось, что сейчас она щелкнет меня по носу. В таком игривом настроении я ее раньше не видел. – Как аппетитно выглядит салат! А это что за кусочки? – она указала на нарезанную слойку.

– К средиземноморскому салату специалисты рекомендуют слоеные булки. Последний изыск кулинарного искусства.

– Надо запомнить. Итак, мистер Джек, – Марго глотнула вина и поставила бокал на стол, – прежде чем мы напьемся, расскажи все-таки, что за детективная история у тебя приключилась с покупкой велосипедной фабрики, а то меня съест любопытство.

Рассказывать подробности сделки не хотелось, но отказать во второй раз выглядело бы верхом неприличия. Чего хочет женщина, того хочет Бог… Я вздохнул и принялся излагать ход последних событий – как сначала Барбара неожиданно появилась и продала акции, а потом так же неожиданно пропала. Как в реке нашли труп и как Алесандро заподозрил, что это, возможно (я сделал упор на слове «возможно»), и есть Барбара.

– Вот, в общем-то, и все, если не считать того, что мы с Алесандро – первые в списке подозреваемых, – обреченно произнес я, залпом допил вино и налил снова.

– Любопытно, – задумчиво проговорила Марго, покручивая пальцами тонкую ножку бокала. Затем, словно очнувшись, сказала: – Все это ерунда: мало ли кто прыгает с моста и почему. Я готова засвидетельствовать, что ты вряд ли кого-то можешь убить, даже несчастную овцу. Так что давай выпьем за удачу. Только она – обманчивая стерва! Держи ее крепче за рукав, а то сбежит!

У меня отлегло от сердца. Я боялся, что после печальной детективной истории долгожданная гостья начнет морщиться и загрустит, но, видимо, Марго, как настоящая королева, спокойно относилась к смерти.

– Бог с ней, с удачей. На крайний случай, у меня есть монетка. Она подскажет, как быть.

– Хороший способ избегать ответственности.

– Скорее, способ следовать судьбе, – парировал я.

– Ты чудо, мистер Джек! Начитался «Алхимика»? [7]

– Он бросал камешки – черный и белый, а не монетку, – вспомнил я знаменитую притчу.

– Какая разница. Все равно ты – чудо!

Мы выпили и приступили к салату. Марго похвалила мою стряпню. Я ощутил гордость, хотя и не очень поверил ее словам. Салат закончился, остатки слойки тоже. Я сходил на кухню и принес жареную курицу по-китайски. Марго расположилась на диване с бокалом вина и гладила полосатого тигра.

– Какой у тебя симпатичный зверь! Дочкин?

– Почти, – смутился я. – Тебе правда понравился салат с тунцом? – я взял со стола бокал и сел с ней рядом.

– Понравился. А ты знаешь, что многие рыбы живут парами. Причем у некоторых пород самка выбирает не самца, а дом, который он построил: чем надежнее и прочнее дом, тем больше шансов у самца получить красивую самочку. Вот ведь как логично придумала природа, – Марго улыбнулась и расстегнула верхнюю пуговицу блузки. – А салат приготовлен замечательно, не переживай. И главное – вот этими руками, – она взяла мою руку и стала целовать пальцы.

В ответ мои губы прикоснулись к ее шее. Через мгновение бокалы стояли на полу, а мы лежали на диване, скованные долгим поцелуем. Моя рука нырнула под блузку, ощутив теплую кожу. Ткань бюстгальтера освободила грудь, и пальцы бережно нашли сосок, ставший от прикосновения упругим.

– Подожди, – прошептала Марго. – Я сейчас приду.

Она встала и прошла в ванную. Я достал из бара виски и сделал для храбрости глоток прямо из горлышка. Энергия горьковатого напитка растеклась по сосудам, делая их податливыми. Было слышно, как гостья принимает душ, затем шум воды стих и до меня донесся ее голос:

– Можно мне надеть белую рубашку, которая здесь висит?

– Нет, – поспешил я с ответом. – Подожди секунду, сейчас принесу чистую.

Вскоре она вышла, держа свои вещи в руках.

– Где у тебя зеркало?

Я показал на спальню. Рубашка, застегнутая только на среднюю пуговицу, предательски приоткрывала ее трусики – белые, кружевные.

– Сейчас приду. Налей вина и зажги свечи, – сказала она.

Я с радостью выполнил приказ и уселся на диван. Вспомнились слова поэта: «Как ждет любовник молодой минуты верного свиданья». Интересно, каким в начале девятнадцатого века было женское нижнее белье? Скорее всего, знатные дамы носили шелковое… Воображение нарисовало корсеты со множеством завязочек и крючочков, которые нетерпеливым джентльменам, наверное, приходилось долго расстегивать.

Марго вышла из спальни. В блузке и юбке! Быстро прошла в коридор и начала собираться. Увидев это, я сначала оторопел, а потом вскочил с дивана и схватил ее за руку.

– Что случилось?

Губы плотно сжаты, взгляд опущен.

– Извини, мистер Джек, я должна уйти.

– Почему?

– Объясню как-нибудь потом. Не сейчас, не сегодня. Ты тут ни при чем, совсем ни при чем. Извини. Мне очень, очень жаль. Отпусти, пожалуйста, мою руку, мне надо идти, – она освободила руку и надела плащ. Открыла входную дверь и, повернувшись ко мне, бросила: – Знаешь, почему рыбки выбирают дом, а не самца? Чтобы быть уверенными, что если самец умрет или попадет в сети к рыбакам, у их детей останется прочный и надежный дом.

От звука хлопнувшей двери сердце, казалось, оборвалось. Я прошел в спальню и увидел на кровати синий пуловер Элизабет. Неужели «королевская» ревность? Какая глупость – это же не трусики и не бюстгальтер! Хотя откуда в квартире одинокого мужчины может оказаться предмет женской одежды? Я вернулся в зал, достал виски и стал пить молча, глядя в окно. Почему от меня все сбегают? Потому что, как они говорят, я добрый? «Не добрый, а слабый», – поправил внутренний голос. «Может быть, стать злым и страшным?» – сказал я вслух, обращаясь к игрушечному зверю, наблюдающему за происходящим веселыми глазами-пуговицами. Элизабет, наверное, сейчас тусуется в ночном клубе. Может, отвезти ей злополучный пуловер?

Через час такси высадило меня у раскрытых стеклянных дверей клуба. Музыка орала во всю глотку, словно голодная кошка. Красный «Мустанг» стоял в окружении мотоциклов, грозно сверкающих хромом. Я поднял воротник плаща, надвинул шляпу на глаза и вошел в разинутую пасть дверей.

«Почему я не знаю приемов карате или не служил в спецназе?» – мерцало в сознании запоздалое сожаление. Правая щека чувствовала холод бетонного пола. Перед глазами маячила полированная ножка стула и чьи-то пыльные туфли на высоком каблуке. Сквозь оглушительные звуки музыки пробивался голос Элизабет: «Я же просила его не трогать! Идите отсюда!»

Так… Что же произошло до того, как я оказался на полу? Кажется, я сидел за барной стойкой и расспрашивал бармена, где найти Элизабет. Подошел бритоголовый с бородкой, а за ним – бойфренд Элизабет. Он что-то спросил, я что-то сказал, а потом… Первый удар запомнился отчетливо: его нанес бритоголовый. Мои кулаки тоже в кого-то попали, но в глазах вспыхнули искры, все смешалось, и вот я разглядываю каблуки и ножки стульев. Как-то все быстро закончилось – без шума и криков, без ковбойского ломания стульев (хотя они здесь металлические – и захочешь, не сломаешь). Бах-бах – и я лежу, ощущая на губах кровь, смешанную с песком, и тупую боль в голове…Меня взяли под руки, подняли и посадили на стул. Элизабет подала стакан воды.

– Выпей.

– Лучше виски, – простонал я, пытаясь привстать.

– Сиди спокойно, – руки девушки твердо пресекли мою попытку встать. – Он пьет чистый сингл-молт, безо льда, – пояснила она бармену. – Мистер Джек, будь здесь, я приду через секунду. Эй, полегче! – Элизабет оттолкнула какого-то парня, налетевшего на нее, и проворно ввинтилась в толпу.

Голова кружилась. Удары рэпа били по мозгам, словно вколачивали железобетонные сваи. Воняло дешевыми духами, смешанными с потом. Я зачем-то опять попытался встать.

– Да не дергайся ты, мужик – донеслось откуда-то сбоку. – Тебе сказали сидеть здесь.

Охранник в серой форме разглядывал мое лицо и ухмылялся.

– Сильно? – выдавил я, чувствуя боль в разбитой губе.

– Бывает хуже. Благодари Элизабет. Если б не она, ты бы здесь уже не сидел, а поехал лежать в другое место. – Он протянул бокал с виски. Я выпил залпом и закашлялся. Виски откровенно горчил, во рту остался привкус лекарства и крови.

– Вот платок, – из темноты вынырнула Элизабет. – Вытри кровь и пошли в машину. Я тебя отвезу.

– Мерси… – я попытался изобразить бодрое настроение.

Через несколько минут «Мустанг» вырвался из окружения мотоциклов, и мы понеслись по улицам. Свет встречных машин больно резал подбитый глаз.

– Какая муха тебя укусила? – крикнула Элизабет, маневрируя в потоке авто. – Зачем ты полез к моим друзьям?

– Я хотел узнать, что за птица нарисована у них на куртках, и высоко ли она летает.

– Долетался! Ты пьян, как свинья! Мог бы позвонить…

– Привез пуловер и хотел извиниться, – я говорил тихо и похоже, Элизабет не расслышала.

– Хорошо еще, что я вовремя заметила, как тебя бьют, – она отчитывала меня, как заботливая мамаша непослушного ребенка. – Почему мне постоянно приходится тебя защищать? Прямо наваждение какое-то!

– Примите сердечную благодарность, миледи, – я попытался сгримасничать, но не позволила разбитая губа. – А когда ты меня защищала и где? Что-то я не помню.

– Лучше помолчи и вытри кровь, – она подала салфетку. – Может, в больницу?

– Нет, давай ко мне, там разберемся.

Элизабет кивнула и круто повернула руль. «Мустанг» на полной скорости вписался в поворот дорожной развязки. Мимо замелькали опоры моста. Моя рука вцепилась в ручку двери.

– Извини меня за прошлый четверг… – сказал я, когда машина вынырнула на другую улицу.

Элизабет хмыкнула, затем снисходительно проговорила:

– Да ладно. Видимо, судьба решила оставить нас просто друзьями. Губа сильно болит?

– Терпимо… – я мотнул головой и поморщился от боли. «Остаться друзьями…» Неожиданно у меня возникло чувство, что мимо промчалось что-то нежное, ласковое и трепетное. Достаточно было лишь махнуть рукой, проголосовать и, возможно… Тупая боль в голове снова заставила поморщиться. Я дотянулся до ручки магнитолы, чуть убавил звук и закрыл глаза, откинувшись на спинку сиденья.

Midnight lady, love takes time? Midnight lady, it\'s hard find…

Когда вода смыла с лица грязь и кровь, оказалось, что все не так уж плохо – ссадина под глазом, немного рассечена губа. Через пару дней все заживет. Я даже почувствовал себя героем. Давно ни с кем не дрался. Ну и пусть лицо разбито, зато была маленькая битва. Мужчина должен воевать, хотя бы время от времени.

Элизабет сидела на кухне. На столе приютились чайник и чашки, бутылка виски и один персик. Второй она с удовольствием доедала, отправляя кусочки в рот прямо с лезвия ножа.

– Ну что, все в порядке?

– До свадьбы заживет, – буркнул я. – А ты отчаянная!

– Это ты отчаянный. А я просто немного знаю мужчин.

– По тебе не скажешь.

– Ерунда. Я с детства вожусь с мальчишками. У меня и подруг-то настоящих почти нет, дружу в основном с парнями. – Элизабет перестала жевать, всматриваясь в мое лицо. – Когда пойдешь на работу, синяк можно припудрить.

– А губы накрасить?

– Угу, – она рассмеялась. – Персик обалденный. И как ты догадался, что я люблю персики?

– Давно живу, – хмуро ответил я и подвинул к ней блюдце со вторым персиком. – Этот тоже можешь съесть. Мне жевать больно.

– Спасибо. А я знала, что ты будешь меня искать.

– Откуда?

– Женское чутье. Ты же добрый, а доброта – это слабость. Ты не можешь обижать людей, не можешь злиться на них. И если тебе кажется, что ты сделал человеку плохо, обязательно извинишься, даже если ты был прав. Так?

– Наверное, – я вылил половину чая из чашки в раковину и добавил виски. – Элизабет, а ты могла бы убить человека? – вдруг сорвалось у меня.

Она удивленно вскинула брови:

– Странный вопрос.

Нож замер в ее руке.

– Просто интересно, – стараясь сохранить спокойствие, пояснил я.

Пристально глядя на меня, девушка склонила голову набок и облизала губы. Затем, не выпуская ножа, тыльной стороной ладони поправила волосы, сбившиеся на глаза, и улыбнулась:

– Конечно, могла бы, особенно если есть, за что. Например, если бы он украл у меня персик… – Элизабет сделала злобное выражение лица и, щелкнув зубами, впилась в персик. Несколько капель сока упали на стол.

– Свирепо получилось, – криво усмехнулся я. – А если серьезно?

– Да я серьезно – смерть так же естественна в этом мире, как и жизнь. Человека убить очень легко – ударил ногой в висок, и все. Или столкнул с моста. Особенно если он пьян. Короткое «Аааа!», плеск воды и никаких проблем.

Мне стало не по себе.

– Я пошутила, дорогой учитель. А ты даже в лице изменился, – сказала Элизабет. – Нельзя быть таким открытым и доверчивым, это опасно. И как ты только в покер играешь? Кстати, знаешь, почему я тебя так легко обыграла в прошлый раз? Потому что после нескольких раздач заметила, что, даже имея на руках две сильные карты, ты все равно не рискуешь. Стоит дать высокую ставку – и ты пасуешь.

Она доела последний кусок персика и запихала в рот косточку.

– Тогда я был не в духе.

Чтобы не показывать, что меня обидно задели ее слова, я взял бутылку, налил в чай еще виски и провозгласил:

– Сегодня определенно не моя ночь – одни бьют, другие говорят всякие гадости… Сплошное невезение.

Я хотел добавить, что третьи бросают, но вовремя спохватился и промолчал.

– Кому не везет, тебе? – сложив ладошку лодочкой, Элизабет выплюнула косточку и искренне рассмеялась. – Всего-то получил пару раз по физиономии – и уже не везет! – Она хмыкнула и по-доброму посмотрела на меня. Ее лицо выражало и нежность, и укор, и снисходительность – как будто она знала все мои тайны. – Эх, мистер Джек, я бы тебе рассказала, что такое «не везет», но не могу, ты уж прости.

– Опять поругалась с дядей?

– Почти, – карие глаза лукаво блеснули.

– Может, я чем-то могу помочь?

– Нет! – она опять рассмеялась. – Именно ты ничем помочь не можешь! Будем считать, что мне выпала не та карта, и я проиграла крупный банк.

– Когда проигрывают, так не веселятся, – заметил я.

– А зачем грустить, когда уже ничего не изменишь? Ты же сам говорил: бизнес – это игра! Да, я проиграла, но обязательно отыграюсь! Можешь не сомневаться, дорогой учитель. Хотя мир – сплошная фантасмагория: нелепые случайности, невероятные совпадения…

– Ты о чем? – насторожился я.

Сквозь фразы, слетавшие с пухлых губ, выпирала неприкрытая двусмысленность, словно в зашифрованном послании. Казалось, Элизабет сейчас спрячет короткие волосы под нелепый коричневый берет, как тогда в казино, и превратится в шпионку. Она явно что-то знала, но не говорила мне, а лишь играла, как с котенком.

– О своем, о женском! – отрезала девушка, видимо, уловивмое подозрение. Она подошла к раковине и начала мыть блюдце. – Может, выйти замуж? Говорят, это решает многие проблемы…

– Есть за кого?

– А ты возьмешь?

Я замялся.

– Мне нельзя целоваться – видишь, как губу раскроили…

– А жаль! – она выключила воду и бросила взгляд на часы. – Мне пора. Надеюсь, ты не поедешь завтра в офис?

– Думаю, нет.

– И правильно: лежи, выздоравливай. Я заеду тебя навестить и приготовлю обед. Договорились? Тогда до завтра. Персик, с твоего позволения, я возьму. Съем перед сном. Пока, доблестный рыцарь Ланцелот.

Она пошла одеваться, оставив тепло от поцелуя на моем лбу.

– Возьми ключ – вдруг я буду спать, – крикнул я вслед.

– Хорошо. Спасибо, что привез пуловер. До завтра.

Хлопнула дверь.

Почему Элизабет упомянула мост? И что она подразумевала, когда говорила о проигрыше?

Думать мешала усиливающаяся боль в голове. Я выпил виски, проглотил таблетку обезболивающего и поплелся спать.

Плюшевый тигр преданно охранял диван.

Чего не хватает людям в жизни? Зачем они играют? Играют с судьбой или испытывают себя? Говорят, что постоянные клиенты казино – очень одинокие или очень больные люди. Больные азартом. Возможно, они не верят, что могут проиграть – так же, как некоторые не верят, что могут умереть. Счастливчики.

– Туз треф, – громко объявил крупье, вскрыв четвертую карту, и добавил на случай, если кто-то захочет поставить рейз: – В банке сорок восемь тысяч.

На столе четыре карты. Тройка. Семерка. Туз. Туз.

У меня король, туз. Получается сет на тузах, чертовски сильная карта! И в банке – сорок восемь тысяч евро!

Я растворил радостный взгляд в бокале виски.

Увидев двух тузов, все игроки зашевелились. «Отличная карта, отличная карта, отличная карта», – три раза, как заклинание, повторил «математик», не в силах скрыть возбуждения. Его кола закончилась, лед растаял, забытая сигарета тлела в пепельнице. Гарри перебирал фишки, разбирая столбики и затем снова собирая. Все происходящее его откровенно забавляло.

ОНА сидела, закрыв глаза, как будто принимала мучительное решение. Наконец ее ресницы дрогнули, на лице появилась улыбка. ОНА вздохнула, поправила браслет на запястье и начала медленно отсчитывать деньги. Тысяча, две, три…

–  Ставлю всего четыре тысячи, господа.

–  Почему так мало? – пошутил толстый Гарри.

–  Зачем торопиться, будет еще пятая карта, – ответила ОНА и подняла две карты к глазам, при этом одна карта неожиданно выскользнула из ее пальцев и упала на стол. Дама червей.

Все переглянулись.

– Извините. Наверное, от волнения – такие крупные ставки! – сказала ОНА.

Карта вернулась на место.

Я посмотрел на «математика». Он думал. Пустой стакан крутился в руке, выдавая его отчаяние. Шесть карт известны, вероятность исхода игры легко просчитать.

– Пас, – произнес он тихим голосом и бросил карты. – Сегодня не мой день. Не везет.

Для него все закончилось. Он проиграл около тридцати тысяч. Его рациональный мозг решил не терять оставшиеся деньги. Профессионал. Я бы так не смог. Я бы «дурил» до конца, надеясь на чудо.

–  Повезет в любви, – успокоила его ОНА.

–  Ваше слово, мистер Джек, – обратился в мою сторону крупье.

Я в раздумье смотрел на НЕЕ. Дама червей вскрылась случайно или нет? Было это предостережением или, наоборот, подсказкой? Скорее всего, подсказкой, что у нее пара на дамах. Значит, учитывая двух тузов на столе, у нее всего две пары. Два туза и две дамы. Это меньше, чем мои три туза. Зачем ОНА это делает? Хочет помочь или, наоборот, заманить?

–  Добиваю ваши четыре тысячи и поднимаю на десять, – я ухмыльнулся.

–  Под вас четырнадцать тысяч, – прокомментировал крупье, повернувшись к толстому Гарри.

– Что ж, четырнадцать так четырнадцать, – ответил тот и бросил фишки на стол.

–  Мадам, ваше слово, – сказал крупье.

–  Уравниваю четырнадцать тысяч мистера Джека и поднимаю еще на десять, – непринужденно произнесла она.

–  Вы рискуете, мадам, – невольно сорвалось с моих губ.

–  Жизнь – всегда риск, – ее глаза прищурились. – Это точно, – заявил я и добил ставку.

У меня остались последние деньги. Пластиковый кружочек с цифрой «1000» одиноко лежал рядом с пустым бокалом из-под виски.

–  Не буду вам мешать, – хохотнул Гарри и вышел из игры. – Мадам, обыграйте этого жадного джентльмена.

–  Вы сомневаетесь в этом, милый Гарри?

–  В банке сто четыре тысячи, – посчитал крупье сумму банка и торжественно добавил: – Вскрываю пятую карту.

Мы остались вдвоем.

Глава 5

Алесандро, узнав о потасовке в ночном клубе, обозвал меня Дон Кихотом и начал убеждать ходить вместе с ним на тренировки по боксу. Тогда, заверял он, я смогу набить морду любым соплякам. Я ответил, что пусть околачивает грушу сам, а мне больше по вкусу айкидо или карате.

Вторник и среду пришлось проваляться дома. Причем проваляться в полном смысле слова. Все последствия драки вылезли утром. Распухла губа, болела голова, а синяк под глазом стал темно-лиловым. Слава богу, что нос остался цел. Самое безболезненное положение для организма оказалось горизонтальным.

Дела решались без моего участия.

Алесандро отвез на фабрику официальное письмо с требованием созыва внеочередного собрания акционеров. Ирен разместила в Интернете объявление о продаже фабрики. Брокер прислал отчет о проданных ценных бумагах – удалось выручить почти восемьдесят тысяч. Из них он вычел тридцать, которые уже выплатил раньше. Остальные пятьдесят обещал отдать наличными в начале следующей недели.

Это был мой последний денежный резерв.

Оба дня приезжала Элизабет. Привозила из ресторанов еду, один раз – из китайского, другой – из «Mon Paris». Обедала за компанию, потом обрабатывала мои синяки и ссадины всякими снадобьями и уезжала. Я заметил, что она немного грустна и часто задумчиво разглядывает небо за окном. На мои расспросы о том, что с ней происходит, она только отшучивалась.

В целом мне нравилось чувствовать себя отважным рыцарем – правда, побитым, но все равно отважным! Я валялся на диване, смотрел телевизор и читал Ремарка. Герои в книге беспробудно пили ром, постоянно гоняли на машине и не унывали, несмотря на то, что чувствовали себя лишними в этом мире. Особенно запомнилась одна фраза: «… можешь даже любить, если хочешь; только никого близко не подпускай к себе. Подпустишь – захочешь удержать, а удержать ничего нельзя…» Это точно, удержать нельзя ничего – ни песок времени, ни ветер перемен, ни гаснущее пламя любви. Но и переживать из-за этого долго не стоит – это тоже точно. Отличная книга. Хорошо, что она попалась мне только сейчас. В юности вряд ли можно осознать в полной мере горечь потерь, бессмысленность мира и жажду любви.

Вечером в среду, когда я дочитал последнюю страницу романа, так расстроился из-за смерти главной героини, что выкурил на кухне две сигареты подряд. Марго не звонила, я тоже ее не беспокоил – решил проявить принципиальность.

В четверг проснулся на час раньше обычного, бодрый и отдохнувший, с желанием заняться делами. Губа почти зажила, синяк под глазом из темно-фиолетового превратился в бледно-желтый. Если припудрить, как советовала ученица, то будет вообще незаметно. Вот только откуда взяться пудре в квартире одинокого мужчины?

«Шевроле» ждал у подъезда. Поворот ключа зажигания, и мы помчались по утреннему городу. Поливальные машины смывали с асфальта грязь и клочки бумаг. На стеклянных стенах высотного офиса нефтяной компании орудовали мойщики окон. Под крышей старинного особняка маляры подкрашивали облупившуюся краску. Мегаполис проснулся и, глядясь в зеркало неба, наводил макияж, готовясь к суматохе делового дня.

Приехав в офис, я первым делом разобрал накопившуюся почту. В начале десятого появилась Ирен. Шокированная моим ранним появлением и желтизной под глазом, она заботливо принесла чай.

Я попросил ее разыскать Алесандро и позвонить в адвокатскую контору. Марк, ранняя пташка, был уже на месте. С иронией в голосе он поздравил меня с хорошей игрой и заявил, что они с NB не возражают против собрания акционеров. Я предложил провести собрание во вторник – время поджимало и наступало на пятки итальянских штиблет. Марк неожиданно согласился, и я продолжил наступление: «Если мое предложение о разделе имущества фабрики не будет поддержано на собрании, то придется уволить директора». Марк посоветовал не горячиться и заверил, что они всесторонне обдумывают ситуацию. Я ожидал, что мы вступим в словесное сражение, однако Марк миролюбиво предложил встретиться нам двоим, тет-а-тет, в ирландском баре завтра вечером, за кружечкой пива.

Это была явная победа. Вот он, счастливый момент игры! Марго была права – надо быть решительней! Может, позвонить ей, извиниться. Тем более, есть повод – она же предлагала услуги своей риэлтерской фирмы, когда я соберусь продавать имущество фабрики. За окном веселилось солнце, задорно поблескивая в окнах и отбрасывая длинные тени от зданий. Стайка воробьев оседлала клен, прыгая с ветки на ветку и сшибая желтые листья. Почему мужчина должен всегда извиняться первым? Кто придумал эту несправедливость? Бегаешь по магазинам, как вьючный мул, готовишь ужин, а потом тебя «вежливо» бросают без всяких объяснений!

Я отошел от окна и плюхнулся в кресло. Сегодня четверг, лучше приглашу в казино Элизабет. Марго вряд ли там появится. Да и зачем мне эта капризная и своевольная королева? Элизабет гораздо мягче, веселее и к тому же ухаживала за мной все эти дни. Я взял телефон и без колебаний набрал номер.

Она обрадовалась приглашению, пообещала, что обязательно будет.

Я не успел убрать телефон, позвонил Алесандро. Он доложил, что дело с утопленницей до сих пор не прояснилось, и Барбару он тоже не нашел. Я мысленно обозвал его «пинкертоном хреновым» и рассказал о переговорах с Марком. Узнав, что собрание на следующей неделе во вторник, сыщик воскликнул: «Доброе предзнаменование!» И тут же попросил выдать ему пару сотен, чтобы кое-кого «подмазать» и быстрее получить информацию об утопленнице.

Я улыбнулся и напомнил про недавно выданные пятьсот евро.

– Что такое пятьсот евро? – отозвался Алесандро. – Мелочь! Скоро мы разбогатеем.

– Что для Ротшильда мелко, для меня очень богато, – парировал я словами классика, но деньги пообещал.

Фортуна явно была на нашей стороне. Она благоволит к щедрым. Может, сегодня и в покер повезет?

За пять минут до назначенного времени «Шевроле» подрулил к казино и припарковался рядом с красным «Фордом Мустангом». Элизабет приехала раньше.

Она сидела за барной стойкой и болтала по телефону. Заметив меня, она встала и поправила платье. Я замедлил шаг. Строгое черное платье до колен с широкой бежевой вставкой от шеи до нижнего края. Издалека казалось, что оно разорвано и вот-вот распахнется. Туфли на шпильке – первый раз за все время наших встреч. Такую Элизабет я видел впервые. Строгая и воинственная, с широким браслетом из белого металла на запястье, она явилась, чтобы покорять.

– Добрый вечер, миледи! – Я с трудом сдержался, чтобы не поцеловать ее в шею. Замысловатое серебряное ожерелье в кельтском стиле остановило меня, подобно оберегу от мужских прикосновений.

– Здравствуйте, господин учитель, – сказала Элизабет. Дружеский поцелуй коснулся моей щеки.

– А можно повторить?

– Нет, а то надумаешь себе что-нибудь лишнее. Поцелуй женщины еще ничего не значит.

– Но может вскружить голову.

– Может, – согласилась она и махнула проходившему мимо официанту. – Принесите мартини, пожалуйста.

– А мне персиковый сок.

– Только безо льда, – добавила Элизабет. – Правильно?

– Правильно.

– Надо знать привычки соперников. – Она рассмеялась.

Я закашлялся и промолчал.

Мы прошли за покерный стол. У нас имелось в запасе около получаса, чтобы потренироваться до прихода остальных игроков. Элизабет агрессивно нападала и умело блефовала, бороться с ней было сложно. Она знала мою логику и чувствовала карты. Говорят, что учителя радуются успехам учеников, но в данном случае радоваться было нечему: передо мной сидел сильный противник. «Научил на свою голову, вернее, на свои деньги», – с досадой подумал я.

Первым из игроков пришел толстый Гарри. Узнав, что Элизабет будет играть, он громогласно заявил, что ему будет приятно преподать урок обаятельной даме, добавил «за ее счет» и расхохотался. Элизабет спрятала улыбку в уголках губ и поинтересовалась – правда ли то, что коньяк, которым торгует Гарри, лучший в мире? Гарри прогремел: «Бесспорно!» и обещал прислать ей бутылку самого достойного.

«Математик» притащил с собой полупьяного друга, который тут же потребовал водки и заявил, что будет играть по-крупному. Я облегченно вздохнул. За столом появился неопытный игрок – «лох».

Игра началась. Элизабет держалась уверенно – зря не рисковала и два раза красиво обыграла толстого Гарри. Толстяк при этом отчего-то ужасно веселился и обещал, если дама выиграет у него в третий раз, угостить всех шампанским.

Прошел почти час игры, когда я, словно предчувствуя беду, обернулся и увидел Марго. «Королева» направлялась к нам. Черное короткое платье «а-ля Шанель» обтягивало ее стройную фигуру, шею обрамляли ярко-красные бусы. Сапожки цвета малинового желе неторопливо вышагивали по ковру. В тонких пальцах – сигарета с золотым ободком.

– Здравствуйте, господа, – сказала Марго и с усмешкой повернулась к Элизабет. – Привет, Элизабет.

– Привет, Марго.

– Вы знакомы? – воскликнул вместо меня Гарри. – Вот дела! А я-то думаю, кто научил нашу новую даму так хорошо играть в покер?

– Мы не просто знакомы, – Марго усмехнулась. – Лиза – моя младшая сестра. Правда, учила ее играть не я, – взгляд королевы упал на меня. – Похоже, руку приложил мистер Джек.

– Везет же некоторым! – осклабился Гарри. – А мне только одни продавщицы попадаются.

Не знаю, что думают другие люди, когда попадают в подобные ситуации, но лично я чувствовал себя полным идиотом. Марго и Элизабет – сестры?!

– Привет, Марго, – произнес я, пряча взгляд, и подвинул к ней пепельницу.

– Предлагаю продолжить, господа, – вмешался друг «математика». – Время – деньги, а денег нет. И водки тоже! – развязно и громогласно заявил он.

– Согласна, – поддержала его Элизабет и обратилась к сестре: – Ты пришла просто посмотреть, или играть будешь?

– Я должна спрашивать разрешения? – удивилась королева, усаживаясь в свободное кресло.

Обе дамы оказались напротив меня. Две сестры – «цыганка» и «королева», обе в черном, такие разные и одновременно очень похожие – взглядами, манерами. Решительные и привыкшие властвовать над мужскими сердцами. Немудрено, что я вляпался…

– Рада видеть тебя, Гарри. Как продажи благороднейшего из напитков? – спросила Марго.