Лондон pr?t-?-porte Селиверстов Олег

– Hi, Ange! – воскликнул Макс.

– Hi, Max, – ответила девушка. Короткая стрижка придавала ей сходство с юным пареньком. – Vlad doesn’t want to pay two hundred pounds per catwalk, he offers one and the rest in clothes. It’s a pin many. [5]

– I’ll talk to him. [6]

– Thanks, Max, you’re a sweetheart. [7]

– My cousine and my friend from Russia, Моя кузина и мой приятель из России – представил нас Макс. – He’s a sponsor, by the way. [8]

– A fat cat. [9]

Девушка с интересом разглядывала меня. Судя по тому, что я разобрал все слова в диалоге, включая уточнение про «жирного кота», Анджи не была англичанкой. Она поправила юбку и протянула руку.

– Ange. [10]

– Very pleased to meet you. [11] – выразил я свое приветствие.

Она была симпатичной, но не в моем вкусе. Слишком высокая и чересчур стройная.

Анджи попросила сигарету. Я протянул пачку.

Она закурила, сказав вместо «спасибо»: Lovely hat! [12]

Краем глаза я поймал издевательскую улыбку Симоны: «Вот и длинноногие девицы – все как ты хотел!»

Проводив Анджи, Макс попросил Николя сходить за продуктами. Тот немного поворчал, затем надел черное полупальто, снял с вешалки черную фетровую шляпу с короткими полями и, прежде чем исчезнуть за дверью, заговорщицки кивнул мне. Тоже мне, шпион-пижон.

Ну и компания – сборище любителей шляп!

Я снял свою «техаску» и водрузил на пластиковую лысину голого манекена в витрине. Пусть покрасуется.

На втором этаже располагалась двухкомнатная «администрация». Проходная комната выполняла роль приемной. На столе рядом с монитором компьютера стояла банка пива и лежал сборник пьес Шекспира.

– Это место Николя. Когда в бутике никого нет, он работает автоответчиком: «Ху из ит?» – передразнил «адъютанта» Макс.

– Он что, читает Шекспира? – удивилась Симона.

– Ага, говорит, врага надо знать в лицо. А ты думала, он совсем додик? Прошу в директорский кабинет. – Макс открыл дверь второй комнаты и прошагал вперед, едва не задев головой висящую под потолком люстру.

В небольшой комнате практически все пространство занимали два стола. За одним широкоплечий мужчина обсуждал что-то по телефону. Завидев нас, он прервал разговор, закрыл ноутбук и вышел навстречу.

– Привет, Влад! – расцвела Симона.

Они тепло обнялись.

Влад выглядел моим ровесником, но был выше ростом и мощнее. Густые темно-русые волосы, зачесанные на одну сторону, закрывали половину высокого лба. Загорелое лицо украшали две симпатичные родинки величиной с гречишное зерно. Одна чуть выше правого глаза, другая – чуть ниже. Издалека могло показаться, что это приклеенные мушки, как у модниц эпохи барокко. Из расстегнутого воротника коричневой шелковой рубашки выглядывала золотая цепь сложного плетения. Рукава, закатанные по локоть, обнажали мускулистые руки. На левом запястье поблескивали часы, на правом – браслет, дополняющий цепь на шее. Во всем облике Влада читалась неброская роскошь и элегантность. По сравнению с этим шикарным мужчиной я выглядел затрапезным провинциалом. Понятно, почему Симона выбрала его, а не меня.

– Как долетели? – спросил Влад простуженным голосом.

– Кошмарно. Вчера зависали в клубе почти до утра, хотела выспаться в самолете, но спина разболелась, – Симона демонстративно потерла поясницу.

– Как всегда, тусуешься от заката до рассвета. – Влад закашлялся, достал платок и высморкался. – Ты получила мое поздравление и подарок?

– Спасибо! Чудное платьице!

– Влад, это Антон, познакомься, – представил меня Макс. – Но ему больше нравится, когда его называют Антуаном.

Я одобрительно кивнул, мы пожали друг другу руки. Влад вынул из подставки визитку. На глянцевом квадратике под логотипом ZET MAX по-английски значилось: «Vladislav Chuprov, managing director».

– А это, мой ля табль, – Макс показал на второй стол, где лежали вперемешку листы с набросками платьев, фломастеры и карандаши, обрезки тесьмы и другой дизайнерский реквизит.

Над столом висели эскизы, приколотые кусочки тканей, выдранные из журналов картинки и плакат с коричневым предметом округлой формы. Чуть пригядевшись, я узнал в нем зад бегемота с хвостиком.

– Моя стена вдохновения, – пояснил Макс.

– Ой-ой. Какой чудный ракурс! И с хвостиком! – послышалось замечание Симоны. – Не всякого подпускают так близко сзади. Возбуждает воображение?

– Как ты догадалась, милая Сью! – засмеялся Макс.

Несколько минут ушло на обмен новостями. Потом Влад предложил нам поехать в отель, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок перед вечеринкой.

– Можно до вечеринки посмотреть управленческий отчет фирмы? – поинтересовался я.

– Что, прямо сегодня? – удивился Макс. – Антуан, ты же собирался провести здесь неделю?

– У меня возникли проблемы. Возможно, завтра придется улететь.

Я не удержался и бросил взгляд на Симону, но она никак не отреагировала на мое заявление.

– Так что, я могу увидеть бумаги? – настойчиво повторил я.

– Как скажете, – Влад холодно улыбнулся. – Бизнес прежде всего.

– Какой бизнес? Какие бумаги? Антуан, ты даже коллекцию не видел! Что за хрень? – недоуменно воскликнул Макс.

Он явно нервничал – снял кепон, потер бритую голову.

– Вечером покажешь, я еще никуда не уехал.

– Макс, успокойся, – сказал Влад. – Мы же с тобой обо всем договорились. Идите, выпейте кофе, а я покажу Антуану баланс.

Влад раскрыл ноутбук, защелкали клавиши. Он явно хотел, чтобы мы остались наедине. Макс застыл посреди комнаты в раздумье. Симона разглядывала эскизы на стене, делая вид, что происходящее ее не касается. Но, судя по тому, как напряженно она молчала, это было не так.

– Влад… – неуверенно начал Макс.

– Я все помню, – голос директора фирмы звучал властно и жестко. – Спускайтесь с Симоной вниз и вызовите такси. Встретимся в половине седьмого.

– Ладно, заметано, – проворчал Макс. – Идем, сестра, выпьем кофе. Я все равно ни черта не смыслю в балансах.

Симона подошла к Владу и поцеловала в щеку.

– До вечера.

Когда мы с Владом остались вдвоем, он заговорил не сразу. Чуть передвинул на столе фотографию двух девочек лет пяти и семи, что-то поискал в ноутбуке. Наконец негромко сказал:

– Я знаю, что вы с Максом друзья, но мне бы хотелось обсудить кое-что без него. Если не возражаешь?

– Что именно? – уточнил я, присаживаясь на стул.

– Одно деловое предложение. – Влад закрыл ноутбук. – Начнем с того, что фирма ZET MAX убыточна, так что балансы можно не смотреть. Макс просил приукрасить действительность, но я решил быть откровенным. У нас финансовые проблемы.

– Подозревал.

– А разве могло быть по-другому? На первом этапе всегда приходится вкладывать много денег, а будет ли прибыль, неизвестно. Фэшн-индустрия – огромный риск. На рынке затоваривание. Шмотки шьют все кому не лень. Каждый поляк или китаец может что-нибудь сляпать в подвале, пристрочить лейбл «Пьер Карден», толкнуть крупным оптом и считать себя непревзойденным дизайнером.

– Согласен. Не у каждого китайца есть миллионы долларов, чтобы стать настоящим кутюрье, – пошутил я и заметил, что при слове «миллионы» Влад как-то странно взглянул на меня.

– Действительно, не у каждого. – Влад достал платок и высморкался. – Через две недели показ коллекции. Если все пройдет, как задумано, то единственное, что мы поимеем с этого, – реклама бренда. И только. О прибыли не может быть и речи. Если она появится, то не раньше чем через год, и то, если к весне успеем разместить заказы на осеннюю коллекцию. Цикл от создания коллекции до ее поступления в магазин – как минимум полгода. Затем полгода продажи. Не знаю, на что рассчитывал Макс, когда обещал тебе быстро вернуть деньги.

Я молчал. Вот все и раскрылось. Макс лукавил и врал. Даже если Фортуна будет благосклонна к этой затее, я увижу свои деньги не раньше чем через год. А если дефиле провалится – то никогда.

Влад продолжал говорить:

– Я готов расплатиться с тобой по векселю и выплатить шестьдесят девять тысяч в течение трех-четырех дней, но при условии, что Макс об этом ничего не узнает. После этого ты уедешь, а через две недели, как пройдет дефиле, скажешь ему, что не мог ждать и… Да говори что хочешь. Это твоя проблема.

Я задумался. Цель Влада была предельно ясна. После дефиле он заявит Максу, что тот не выполнил условия договора, заберет его долю в бизнесе и взамен предложит десять-пятнадцать процентов от прибыли. При этом Влад опасается, что если кутюрье узнает о коварной сделке до показа коллекции, то может взбеситься и все испортить.

– Если я правильно понял, ты собираешься обставить все так, чтобы Макс превратился из равноправного партнера в обычного дизайнера, который будет получать процент с прибыли, – озвучил я свою догадку, и судя, по тому, как сузились глаза Влада, догадка оказалась верной.

– Нелегкий выбор – дружба или деньги, – усмехнулся я. – А почему ты сразу не предложил этого Максу?

– Предлагал, но он отказался, – спокойно ответил Влад. – Он же считает себя гениальным и бесценным. Бесспорно, у него есть неплохие задатки, но все решают деньги, а не длина платья или размер декольте.

«Иногда решает, еще как решает, – подумал я. – И декольте, и короткая юбка». Мне стало противно смотреть на этого холеного московского дельца. Хотя сам-то я кто? Точно такой же деляга – так, кажется, обозвала нас Симона. Похоже, она с первых шагов по британской земле поняла, к чему все идет. А может, все знала заранее, и в этой игре заодно с Владом?

– Надо подумать, – я встал.

– Конечно. Рад, что мы поняли друг друга. – Влад тоже поднялся. – Макс ничего не должен знать о нашем разговоре, иначе…

– Что «иначе»? – переспросил я с вызовом.

Влад пожал плечами и вместо объяснений сухо произнес:

– До вечера.

– До вечера, – ответил я, вышел в приемную и остановился.

Банка пива со стола исчезла, оставив скучать в одиночестве новенький томик пьес Шекспира.

«Дать денег или не дать? Предать или не предать?» – перефразировал я гениального классика.

Через тонкую перегородку донеслось, как в кабинете зазвучал битловским мотивом «Let it be» мобильный телефон.

«Он только что вышел», – ответил кому-то Влад.

Я помедлил, ожидая продолжения разговора, но за дверью кабинета раздалось покашливание и шаги, и я заспешил вниз по лестнице. Не хватало, чтобы меня уличили в подслушивании.

Сквозь стекло витрины было видно Макса и Симону, стоящих на тротуаре возле такси. Симона разговаривала по мобильному телефону.

«Прости, брат», – я мысленно извинился перед манекеном, снял с его головы техасскую шляпу и вышел на улицу.

Приближался вечер. Затянутое тучами небо отяжелело, насупилось. Вокруг все выглядело промокшим и серым. И только позолоченные буквы вывески «Boutique Fashion House Showroom» сияли в наползающих сумерках.

Мы сели в такси. Водитель включил магнитолу. Симона попросила прибавить громкость. Зазвучал мягкий чистый голос, как будто льющийся с неба вместе с лондонским дождем: «Let it be, let it be…»

– Моя любимая песня! Обожаю «Битлов», – она принялась подпевать.

«Так вот кто, похоже, звонил Владу», – подумал я и в очередной раз обозвал себя идиотом.

– Что вы решили с Владом? – поинтересовался Макс. – Как балансы-финансы?

– В порядке, – ответил я, старясь говорить как можно беззаботней. – Надо переделать кое-какие расшифровки.

Врать почему-то было приятно. Похоже на месть.

– Какие расшифровки? – подозрительно спросила Симона.

– Кое-что из дебиторки, – я выразительно посмотрел на нее. (Еще одна маленькая месть!). – Скучные цифры на экране монитора, ни одного интересного кадра.

– Деляги. Вечно что-то ловчат и скрывают, – фыркнула Симона.

– Отстань от них, – урезонил ее брат. – Антуан – свой парень, мы с ним на одном аэродроме два года бетонку топтали. И Влад – душка.

Такси, выехав на Oxford street, плелось за красным двухэтажным автобусом. По обеим сторонам улицы сплошным потоком двигались люди. У многих в руках были сумки и пакеты с покупками. Вот она, воплощенная мечта человечества: заработать и потратить. Ради чего? С другой стороны, что еще делать – не медитировать же в позе лотоса на рваной циновке?

– Товарищи пассажиры, поверните головы направо, – Макс изобразил голос гнусавого кондуктора. – Проезжаем магазин Диора. Это единственный магазин в Лондоне, где есть бесплатные телефоны-автоматы. Двенадцать автоматов, и все с прямой городской связью.

– Не в Лондоне, а в Париже, – поправила его Симона. – Ты все перепутал: «На последнем дыхании» [13] Годар снимал про Париж.

– Это шутка, глупенькая. А какой там Бельмондо – молодой, вертлявый, в белых шелковых носках и в твидовом пиджаке от Черрути! В зубах папироса. Помнишь, Бельмондо весь фильм ищет какого-то Берутти. Тетя Зина еще спросила: «Кто такой Берутти?», а я пошутил, мол, наши дураки неправильно перевели: не Берутти, а Черрути – модельер. Жалко, что Бельмондо в конце застрелили. И предала его, между прочим, любимая девушка.

– Женщины коварны, – рассмеялась Симона. – Принесите мне голову Иоканаана…

Спустя полчаса я оказался в просторном номере отеля с двуспальной кроватью и большим письменным столом. В углу располагалась уютная софа. Высокое окно выходило во двор, где сторожили тишину несколько мусорных баков. Я бережно вытащил из сумки фигурку клоуна и поставил на прикроватную тумбочку. Клоун безмолвно улыбался. Хорошо ему: нарисовали праздничное настроение, и оно всегда с ним. Мое же настроение было не к черту, словно тусклое небо и холодящая изморось Лондона проникли внутрь, окрасив мысли в серый безрадостный цвет. Почему тоска всегда серая, а мечты – розовые или голубые?

Я принял душ и завалился на кровать. Достал карту-путеводитель по центру Лондона. Проверил маршрут от отеля, расположенного в районе St James’s park, до бутика. Добираться в подземке с одной пересадкой минут сорок. Значит, у меня в запасе есть пара часов.

Внизу путеводителя на желтом фоне выделялась реклама магазина Selfridges: «Find your way to Selfridges and you’ll discover GUCCI PRADA VERSACE CHANEL DIOR LAGAVULIN». Мое сердце неожиданно отозвалось на эти бессмертные имена, хотя, кроме часов GIVENCHY, подаренных на один из юбилеев женой, я никогда не носил вещей знаменитых топ-брендов. На работу шикарную вещь не наденешь – испортишь за один раз. Пыль, грязь, масло, бензин. В кабинете я практически не бывал. В небольшой фирме хозяину приходится все контролировать самому, иначе тут же напортачат или с клиентом поругаются. Автомеханики – народ ушлый. Я вздохнул, вспомнив, сколько сил, времени и денег было вложено в мастерскую. Но что делать? Как ни люби свое дело, в конечном итоге все сводится к деньгам.

Часы GIVENCHY я выбросил после развода. Сейчас носил AVIATOR, подаренные благодарными работниками, когда я выплатил годовую компенсацию после вынужденной продажи мастерской. Стоят пятьсот евро. Алый циферблат стилизован под высотомер знаменитого истребителя ЛА-5 времен Второй мировой войны. Это, конечно, не ORIS BIG CROWN, дизайн которого навеян вертолетом «Апачи», но все равно приятно.

Я отложил карту-путеводитель, закрыл глаза. Предложение Влада терзало меня. С одной стороны, я жаждал вернуть деньги, с другой – не хотел совершать нечестный поступок по отношению к Максу. Он неважный бизнес-компаньон, но как друг всегда был интересен. Надо что-то придумать. Я попытался сосредоточиться, но через пару минут понял, что это бесполезно. Слишком много впечатлений и выпивки. Лучше выспаться, иначе вечером свалюсь после первого бокала. Я выставил будильник на мобильном телефоне и покрепче сжал подушку.

Глава 3

В начале седьмого я добрался до бутика.

На столе, где днем лежали выкройки, теперь стояло шампанское, пиво и бутылка виски BLUE LABLE, с нарисованным на этикете Johnnie Walker в сюртуке, котелке и с тростью в руках. Из магнитолы звучали разухабистые аккорды рока. Николя нарезал ножом хлеб. Макс сооружал из салфеток подобие павлиньего хвоста. Влад, расположившись на диване «a la canap», непринужденно болтал с Симоной. Она преобразилась. Абрикосовый батник с широким отложным воротником прекрасно гармонировал с голубыми волосами, уложенными аккуратными волнистыми прядями. Массивное украшение в арабском стиле оттеняло нежную кожу шеи, в ушах покачивались крупные кольца. Завернутые рукава батника приоткрывали тонкие запястья, на которых свободно скользили несколько браслетов.

Влад бросил на меня вопросительный взгляд. Я пожал плечами, показывая, что еще не принял окончательного решения.

– Что сегодня на ужин? – спросил я, сняв куртку и усаживаясь в кресло с вытертой на подлокотниках парчовой обивкой.

– Бутерброды с паштетом из кабана и трюфелей, ростбиф с хреном и кусочками йоркширского пудинга, – гордо возвестил Макс. – И помидорки черри. Чудные – как коралловые бусы. Обожаю помидорки! – он схватил одну и отправил в рот. – Жаль, что у женщин сосочки не как эти помидорки – они были бы такими вкусными. Вуаля, салфеточный хвост готов, можно начинать!

Традиционный хлопок шампанского возвестил о начале вечеринки.

– Макс, тост! – закричала Симона.

Кутюрье расправил плечи, поправил «кепон» и театрально поднял руку с бокалом.

– За алчность, друзья мои! За безумную алчность! Именно она превратила Диора из неудачного художника в знаменитого модельера. Да-да, друзья мои. Если бы он так алчно не жаждал славы и денег, разве хватило бы у него смелости предложить текстильному магнату Буссаку финансировать Дом моделей «Диор»? Вы скажете, что это удача, случайность, риск? Ничего подобного. Диор знал, что у Буссака на складах пылились горы великолепных тканей – бархат, парча, муар, шелк, тафта… Это же 1946 год. Европа в руинах и могилах. Все жены и любовницы нацистов изгнаны из Франции, даже Коко Шанель выслана. Кто будет покупать дорогие ткани? Магнат в убытках. И в этот момент, словно ангел, является Диор и приносит эскизы роскошных платьев-«цветов»!

– Диор был толстым и лысым, – вставил Николя.

– Но обаятельным и талантливым, – уточнил Макс. – Диор возродил линии и пафос стиля рококо – элитные ткани, огромные юбки… Магнат сразу понял, что это находка. И в холодном Париже в феврале 1947 состоялось дефиле. Парижане голодают, дневная норма хлеба двести граммов. И тут – девяносто моделей в платьях, достойных королевы: приталенный силуэт, облегающий лиф, широкая юбка «цветком» книзу. И море восхитительных, баснословно дорогих тканей! Париж в шоке. Европа в шоке. Богатые дамы в восторге. Опять настало время носить шикарные наряды и бриллианты, не чувствуя стыда. Вот когда женщины осознали, что война закончилась! Диор вернул мечту и роскошь в жизнь, предложил праздник вместо трудовой повинности.

– Так за что пьем, я не понял? – осведомился Николя. – За жадность, что-ли?

– Позвольте! Жадность и алчность – принципиально разные вещи! А пьем мы за наших инвесторов, – Макс указал бокалом на меня и Влада. – Если бы не их страстное желание заработать, мой талант высох и увял бы, так и не распустившись прекрасным цветком.

– За тех, кто платит и заказывает музыку! – подняла бокал Симона.

– Молчи, женщина, а то убью, – шутливо цыкнул на нее Макс. – Пьем за деньги!

Все встали. Звон бокалов, будто искрящиеся пайетки, невесомо рассыпался над столом.

– Мани, мани, мани… – подпел Николя, щелкая пальцами.

– Будь здоров, Макс! И, кстати, прекрати так много трепаться по мобильному, – Влад улыбнулся. – А то нам даже резинку для трусов не на что будет купить!

– Выдерну из своих, – ответил Макс.

Раздался дружный смех. Все выпили, налили по второй. Макс начал рассказывать об очередном похождении в ночном клубе.

Я наполнил тарелку закусками и скромно помалкивал, прислушиваясь к разговорам и размышляя, зачем Владу нужна доля Макса, если бизнес все равно убыточен?

Что-то здесь не так, мутно как-то.

Примерно через час, когда опустела третья бутылка шампанского, Влад заявил, что ненадолго покинет нас. Он шепнул несколько слов на ухо Симоне и направился к выходу.

Я поднялся вслед за ним и взял с вешалки куртку.

– Ты куда? – спросил Николя.

– Выкурю сигарету.

Едва мы оказались на улице, Влад спросил о моем решении. Я не успел ответить – на улицу вышел Николя.

– Неужели додь закончился? – подозрительно щурясь, сказал он. – Не может быть, бляха-муха.

Влад недовольно поморщился и заспешил в сторону метро. Ветер доносил его простуженное покашливание. Я закурил. Николя проводил взглядом Влада до перекрестка, что-то пробормотал, сплюнул и повернулся ко мне.

– Курить вредно.

– Раздетым гулять тоже. Вдруг простудишься.

– Похеру. «То участь всех: все жившее умрет, и сквозь природу в вечность перейдет». Шекспир не дурак был, да?

– To be or not to be, – в тон ему ответил я.

– Fuck you, – ухмыльнулся Николя и вернулся в бутик.

«А этот адъютант совсем не прост», – отметил я. – Похоже, Николя не хотел, чтобы мы с Владом остались один на один без свидетелей.

На противоположной стороне улицы велосипедист в капюшоне подкатил к суши-бару «Samurai». Пристегнув велосипед к одной из дуг, он отправился ужинать по-японски. Мода на одежду, мода на еду, мода на собак… Мода, мода, мода. Я докурил сигарету и вернулся к пиршеству.

– Понимаешь, все дело в акцентах, – Макс вальяжно развалился на канапе, обнимая сестру. – Очень важно, чтобы все составляющие образа подчинялись композиционному центру. Это может быть все что угодно, но элемент одежды или аксессуар должен привлекать к себе особое внимание массой, дизайном или цветом. К примеру, смотри, Николя – весь черный, а рубашка – сочная, лимонная. Прямо как желтогрудый пингвин.

– Сам ты страус, – обронил в ответ Николя, сидящий напротив них и разглядывающий журнал «Bazaar».

– А центром композиции могут быть очки? – спросила Симона.

– Хоть пряжка ремня! – Макс отхлебнул шампанское. – Помнишь, у Кардена? Платье длиною в пол приталено, заужено в бедрах и повторяет линии тела. Одно плечо оголено почти по грудь, зато другое сделано в виде круглой стойки-плюмажа. А по центру плюмажа белая, величиной с крупный бутон розы, перламутровая брошь. – Макс взял карандаш и набросал на бумаге силуэт платья. – Видишь, как брошь притягивает взор. Она – центр композиции. Она – доминанта! Казалось бы, тысячу раз показанное платье, но вдруг засияло по-новому. Это и есть настоящее искусство моды! А напялить на моделей перья и заставить прыгать по сцене, как мартышек, может любой бездарь.

Эскиз платья привел меня в восторг. Легкий росчерк карандаша, и перед тобой – изящный силуэт. И я должен предать этого парня, рожденного для мира моды? Чертовы деньги, чертов бизнес! Взяв бутылку, я налил себе виски.

– Антуан, ты почему такой хмурый? – Макс будто уловил мои мысли. – Cheer up, не унывай, как говорят англичане. Ой, совсем забыл! – кутюрье хлопнул себя ладонью по лбу. – Я же приготовил тебе подарок. Ты представляешь, Кузина Сью, Антуан знает все про устройство карбюратора или подвески какого-нибудь «Олдсмобиля», но вряд ли сумеет отличить кардиган от редингота.

– Угу, – пробормотал я, хотя на самом деле, готовясь к поездке, старательно проштудировал несколько книг о моде и знаменитых дизайнерах.

Макс поднялся наверх и принес сверток с бантом. Разорвав подарочную упаковку, я обнаружил красочно оформленную «Азбуку моды» – увесистый альбом с яркими картинками.

– Спасибо, очень тронут, – поблагодарил я и поднял бокал.

– За твой успех, дружище!

– Вот, блин, некоторым подарки дарят, хотя день рождения был у меня, – Симона надула губы. – И даже коллекцию показать не хотят.

– Почему не хотят? Еще как хотят, – нетрезво заявил Макс. – Но только первую часть. Вторая будет сюрпризом. Завтра ее отвезут художникам, чтобы сделать принты, – Макс нетвердым шагом направился к стойке с вешалками. – Первые двадцать платьев освежают в памяти наряды, в которых звезды кино время от времени получали премию «Оскар». Я разыскал фотографии и сшил похожие платья. В этом весь прикол, вся фишка. Например, наряд из шелка цвета голубого льда, в котором Грейс Келли получила золотую статуэтку в пятьдесят пятом году. Или платье из розового атласа Ральфа Лорена, созданное для Гвинет Пэлтроу в девяносто девятом. Вставай, милая кузина. Примерь что-нибудь, а то вечно вырядишься, как одяжка.

– Это ты – бомж винтажный! Потаскай сумку с камерой в вечернем платье, посмотрим, в какие лохмотья оно превратится, – беззлобно парировала Симона, подошла к стойке и вытащила одно из платьев. – Я хочу примерить это, фиолетовое.

– Фиалковое, – поправил Макс. – Как небо Флоренции. Мальчики, быстро отвернулись, у нас примерка.

– А лучше пусть закроют глаза, – добавила Симона и начала расстегивать батник.

Мелькнули оголенные плечи. Я отвел взгляд, но это не помогло – зеркальное отражение обнаженной Симоны соблазняло из другого угла комнаты. Какая тонкая талия при столь округлых и упругих ягодицах. Сняв юбку, Симона расстегнула бюстгальтер. Рядом послышался смешок. Я обернулся.

Николя ухмылялся, словно озабоченный подросток.

Макс прибавил громкость магнитолы. В стены тяжелой волной ударили пронзительные аккорды «Nazareth»: « Whisky Drinking Women».

– Царевна иудейская! Встречайте! – закричал Макс.

Да, это она – окутанная сиянием сотен, а может, и тысяч звездочек-пайеток на фиалковом небе Флоренции. Струящаяся, почти прозрачная ткань подчеркивала женственные формы. Голубые волосы ниспадали на обнаженные плечи. Пышная грудь ожила под тонким шелком: две тончайшие бретели, казалось, вот-вот порвутся. Сверкнули браслеты, и руки красавицы взметнулись вверх. Она медленно повернулась вокруг себя, грациозно изгибаясь всем телом. В глубоком вырезе платья розовела едва заметная линия, там, где кожу спины стягивал бюстгальтер. Господи, где эта противная девчонка так научилась двигать бедрами, – плавно, призывно, бесстыже… И зачем она так смотрит на меня?

Я выпил виски одним глотком.

Происходящее напоминало замедленный фильм. Реальность исчезла, взорвалась от электрического хрипа гитары, растворилась в бездне зеркал. Пространство исказилось.

That whisky drinkin’ women

Is makin’ a poor man out of me

Босая Симона, надвигаясь, извивается в танце. Она все ближе и ближе.

«Станцуй для меня, Саломея!» – орет Макс.

«Станцуй для нас!» – гогочет Николя.

«Я не стану танцевать для тебя, Ирод…»

«Я отдам тебе все, что захочешь. Половину царства и моих белых павлинов»

«Дай мне голову Иоканаана! – хохочет Симона. – Но только без шляпы!»

«Станцуй для него обнаженной!» – кричит Макс.

That whisky drinkin’ women…

Симона поворачивается к зеркалу. Она уже не здесь, она там – в зазеркалье. Тонкая бретелька медленно сползает с плеча, затем – вторая. Глаза прикрыты, изогнутые ресницы – крылья стрекоз – чуть подрагивают…

That whisky drinkin’ women…

Соски грудей крупные, словно вылепленные из нежной терракоты. Я хочу разглядеть их поближе, но царевна громко смеется. Ей вторит Макс. Свет резко гаснет, будто сработала задвижка фотокамеры. Шоу закончено.

Реальность вернулась.

Несколько ошалевший, я наполнил бокал. Нечасто увидишь такое. И правда, безумный мир моды!

С минуту бутик был погружен во тьму, затем снова зажглись лампы люстры. Раскрасневшаяся Симона плюхнулась на канапе рядом с креслом. Фиалковое платье разметалось огромным цветком.

– Ну ты даешь, Мальвина, – довольный Николя хлопнул в ладоши. – Шампанского?

– Лучше виски, – Симона бросила на меня вызывающий взгляд. Она прерывисто дышала.

– Прошу вас, царевна, – я подвинул к ней бокал.

– Может, повторим на бис? – предложил Николя, смеясь. – Ты слишком быстро оделась, я не успел сфотографировать твои сиськи.

– Пошел ты…

Симона залпом опрокинула виски.

– Обожаю тебя, сестрица! Как ты аппетитно двигала попой… Туда-сюда, туда-сюда, – наряженный в пурпурное платье Макс уселся на стул рядом с Николя, закинул ногу на ногу, выставив на обозрение черные носки. Видимо женских туфель его размера в бутике не имелось.

– Что, покуражимся? Похож я на лондонскую куртизанку? – Макс притянул к себе Николя и выпятил губы, делая вид, что хочет поцеловать его. – Скучал без меня, милашка? Do you want any business? [14]

– Хочешь поиграть, девочка? – Николя осклабился и шлепнул кутюрье по заду. – Задирай платье!

Я невольно нахмурился. Этого еще не хватало! Что-то не хотелось быть свидетелем мужских нежностей.

Симона схватила фотокамеру. Раздались короткие щелчки. Николя тут же переменился в лице, резко перегнулся через стол и попытался выхватить фотокамеру.

– Ты что делаешь, дура! Дай сюда!

– Лапы убрал, придурок! – побледнев, вскрикнула Симона и подняла фотокамеру над головой. – Делаю, что хочу. Не твое дело!

– Что? – Николя отпихнул Макса и вскочил.

– Эй, полегче! – завопил кутюрье, оказавшись на полу.

– Отдай камеру, шлюха крашеная, – лицо Николя перекосилось.

– А ты – хорек ободранный, – Симона швырнула куском ростбифа в Николя.

На желтой рубашке появилось жирное пятно.

– Удушу, прирежу… – Николя весь подобрался и напружинился, словно готовясь к прыжку.

Симона забралась с ногами на канапе. Я встал, чуя неладное.

– Ой, друзья мои, прекратите! – пьяно завопил Макс, еще не совсем понимая, что происходит. Он с трудом поднялся, опираясь на спинку стула. – Николя, ну что ты, в самом деле, – кутюрье попытался взять его за руку, но «хорек» ловко вышиб стул, и Макс, лишенный опоры, с грохотом опрокинулся. Платье задралось, мелькнули волосатые ноги.

– Ты сейчас у меня станцуешь, сука, – процедил Николя, с ненавистью глядя на Симону. Его рука потянулась к лежащему на столе ножу.

Я понял, что медлить нельзя. Наш сержант в учебке всегда говорил: «Бей первым. Когда враг лежит на земле, с ним легче договориться».