Живые книги Иванцова Мила
— Курьер принес пакет, на нем указан наш адрес и предписание: «Передать госпоже писательнице».
— Вы ничего не путаете?
— Нет, вон он еще ждет внизу, хорошо, что вы как раз зашли пообедать! Так я его приглашу сюда или вы спуститесь?
— Спущусь, — заволновалась Амалия, не зная, что и думать, взяла сумочку и пошла вниз по лестнице.
Совсем юный парень держал в руках небольшую удлиненную коробочку, похожую на упаковку от эклеров или вафельного торта, а также какую-то квитанцию, где Амалия должна была расписаться.
— А вы можете сказать, от кого это? — спросила она у парня.
— Нет. Мое дело — доставка, и чтобы клиенты не жаловались.
— Странно. — Амалия взяла в руки пакет и покачала его. Ей показалось, что в середине что-то булькнуло.
— До свидания! — попрощался парень, и через мгновение за ним звякнул колокольчик на двери.
— Ничего себе! И что с этим делать? — растерянно посмотрела на девушек Амалия.
— Надо открыть, — резонно посоветовала Аня.
Женщина разорвала плотную бумагу, скрывавшую действительно коробку из-под эклеров, и увидела в ней небольшую пластиковую бутылку с темной жидкостью и надписью от руки на белой квадратной этикетке: «Вино из ежевики. Домашнее».
— Ух ты! — хмыкнула Аня. — Наверное, ваши поклонники узнали, что вы здесь собираете сюжеты, и сделали такой презент инкогнито! А вон еще и записка!
Кроме бутылочки с вином в пакете лежал скрученный в трубочку и перехваченный тонкой резинкой белый лист, а также лист из тетради, сложенный вчетверо. Несмотря на интерес к интриге, Ане пришлось идти обслуживать других клиентов, а Вера осталась за барной стойкой наблюдать процесс открытий.
Амалия развернула листочек, прочла несколько строк, и брови ее поползли вверх.
Вера сдержалась и ничего не спросила. Но женщина сама протянула ей записку. На листке было старательно выведено:
«Уважаемая Амалия, к сожалению, не имею возможности лично рассказать Вам свои истории, поэтому посылаю одну вместе с тематическим подарком — домашним вином. Было бы очень хорошо, если бы Вы прочли и продегустировали мой подарок вместе с тем слепым господином.
Ваша почитательница».
— Почитательница? — Глаза Амалии округлились.
— Ух ты! Ничего себе! — удивилась Вера, хоть и была гораздо сдержаннее Ани в своих проявлениях. — Так надо же немедленно позвонить Виктору, как считаете?
— Не знаю, удобно ли это — дергать человека, у него, пожалуй, свои дела, — сказала Амалия и вдруг почувствовала, что в глубине души была бы рада такому неожиданному поводу снова увидеть этого странного человека, с которым недавно «читала» мистическую историю о гувернантке, хотя обсуждение сюжета и не сложилось.
Пока женщина анализировала произошедшее, а заодно и собственные ощущения относительно перспектив нового совместного чтения, Вера уже набирала номер Виктора со своего мобильного.
— Где? На Лукьяновке? Как раз собирались заехать? Так когда будете? Ну, вот и хорошо! — Вера выключила трубку и улыбнулась Амалии. — Минут через два-дцать-двадцать пять будет.
Амалия пожала плечами, вытащила из сумочки сигареты и молча направилась на улицу.
Она вдыхала горький дым тонких сигарет, приправленный ментолом, и думала, что снова ее жизнью руководит кто-то извне, решая за нее, что делать, на свое усмотрение направляя ее жизнь. Такое случалось и раньше, но не напрягало, ведь ее существование уже много лет направлял Артур, и она ему полностью доверяла. А кому еще ей было доверять? Отец умер, когда она была еще школьницей. Мама радовалась, что дочь учится в столице, хотя и рано выскочила замуж, правда, за своего, за надежного… А когда мама за несколько месяцев сгорела от рака, у Амалии и вовсе никого не осталось. Кроме Артура. Их судьбы сплелись и долго шли в одном направлении, пока не…
Сейчас она сама пыталась определять векторы, как-то наполнять и направлять свои дни, но в глубине души чувствовала, что это у нее получается довольно плохо. Иногда даже казалось, что она существует где-то в другом измерении, не так, как все люди вокруг, которые куда-то несутся, что-то делают, кипят эмоциями, и далеко не всегда положительными. Она же последние месяцы плавала, как уставшая пчела в сиропе, безразличная к окружающей жизни и даже к тому, что будет дальше с ней самой.
Выбросив окурок в мусорник, Амалия снова почувствовала голод, вернулась в кафе и спросила, готов ли ее заказ.
— Уже-уже! Поднимайтесь! Две минуты! — прощебетала Аня.
Амалия взяла с барной стойки коробочку-подарок и пошла к своему столику. Еще до того, как подошла Аня, она сняла резинку, развернула белый лист-трубочку, и глаза ее побежали по рукописному тексту — ведь кто знает, что именно придется ей читать вслух этому странному Виктору?
…Я обожаю экспериментировать. С тех пор как прочла Зюскиндовского «Парфюмера», не представляю своей жизни без экспериментов. Мне трудно, я совсем не приспособлена к обычной жизни обычного человека. Не понимаю, как это: изнывать у телевизора или оценивать новую одежду соседки. Меня это не интересует.
У меня нет семьи, я не думаю о какой-то там влюбленности, не верю в любовь, меня не интересует политика, я не опаздываю на работу и ухожу оттуда позже других. А еще я всегда спешу домой. Прежде всего — к винному погребу. Дорогу туда знаю только я. Темное и сухое его нутро тысячу лет сторожил Див, однако еще до моего рождения он исчез с насиженного места. Перестал показываться людям сразу после войны. А до тех пор сидел у входа в погреб, сторожил старый сад, который ветками кланялся ему до земли, яблоки падали, между ними падали снаряды, и яблони были в белой пене сока. Сок бродил, яблони упивались им и плакали. Див занес в погреб немного яблок, ими потом угощал голодных птиц, а сам не ел. Он поседел и состарился. Приглядывал за старым садом, вытаскивал из покореженных стволов подгоревшие гильзы, деревья стонали от боли и отчаяния. Потом внезапно он исчез. А вход в погреб закрыл камнем.
Мне было два года, когда полынная звезда, как и предсказано было библейскими пророчествами, упала в украинские степи[14]. Треть вод стали горькими, и мне снилась седая полынь. Я не знала, что это полынь, седое марево пекло, окутывало едким дымом. Див приходил в мои сны вместо отца, выносил меня из той жгучей боли, дул на меня холодным спасительным ветерком. Я не видела его лица, но чувствовала его руки. Они были холодными.
Так продолжалось еще двенадцать лет.
…
…Мне шестнадцать. Вчера получила паспорт, а завтра вступит в свои права последний месяц лета. К матери неспешно подходит сосед:
— Мария, ох и ежевики в этом году уродило! Я уж и вино поставил бродить. Сейчас снова за ней иду. Может, кто из вас хочет пойти со мной?
Мама не соглашается. У нее много работы. Но… тут же рядом я.
— Вместо того чтобы книжку читать, иди-ка с Иосифом по ежевику. Принесешь, варенья наварим. И вина приготовим!
Мы идем долго. Дядя Иосиф ведет меня по незнакомой дороге. Лес сгущается, просвета не видно.
— Нам еще далеко?
— Потерпи, еще немного…
Вскоре мы выходим на большую светлую поляну. Под ноги попадают ежевичные гроздья, я ступаю осторожно, но за мной остается чернильный след. Ягоды сладкие, ем их досыта, собираю в кувшин. Он наполняется быстро.
Дядя Иосиф смеется. Он уже соглашается идти домой. Но вот только дособирает ведро ягод. Я помогаю. Мы рядом, я слышу его дыхание. Он то и дело поглядывает на меня, сыплет в ладонь самые лучшие ягоды:
— Попробуй…
Ягоды сладкие, взгляд его лукавый.
Солнце тонет в вечерней пыли, мы еще не вышли из лесу, а уже сумерки окутывают все вокруг. Дядя Иосиф находит поваленное дерево, медленно усаживается:
— Иди сюда, отдохнем немного.
Я сажусь рядом.
— Ты, наверное, замерзла. — И накрывает меня плащом.
— Дядя Иосиф, а вы похожи на Дива…
— На какого еще Дива? — шевелит бровями. А потом добавляет: — А ты красивая…
Взгляд его снова становится лукавым, он обнимает меня. Его губы холодные и шершавые.
Я вырываюсь из его объятий. Но он не спешит отпустить меня.
— Пустите… Мне больно! Больно, слышите…
Он неохотно отпускает.
— Чего боишься? Я нежно…
— Не надо мне с вами отношений!
— А может, передумаешь? — заговорщицки подмигивает мне.
— Не передумаю.
Мы выходим из леса, он идет позади меня. И уже на нашей улице говорит:
— Ты ж никому не скажешь, правда?
Я не скажу, потому что мне стыдно и боязно. Но…
— Не скажу, если дадите мне рецепт вина из ежевики! Иначе напишу на вас заявление в милицию.
У Иосифа вино из ежевики лучшее в деревне. Так говорит мой отчим.
Вечером он принес записанный на газетной бумаге рецепт вина. На следующий день вино уже бродило в большой зеленой бутыли. Когда оно настоялось и стало густым, аж тягучим, я попробовала его. В тот день выпал первый снег.
16
Вера проводила Виктора наверх, за стол к Амалии, заодно забрала ее пустые тарелки и приняла заказ на кофе. Отходя, краем глаза наблюдала за Читателями.
— Добрый день! — поздоровался Виктор и сел напротив Амалии.
— Здравствуйте! — эхом ответила она и подумала, что для одинокого и почти незрячего этот мужчина выглядел вполне прилично — побрит, пострижен, одет в пеструю тенниску с коротким рукавом, джинсы и кроссовки.
Амалия снова попыталась разглядеть его глаза за стеклами очков, но увидела только свое отражение. Повисла пауза.
— Вам девушки уже рассказали, что случилось?
— А что-то случилось? — с улыбкой ответил вопросом на вопрос Виктор.
— Как сказать. Нам с вами кто-то передал пакет.
— Нам с вами? Если бы вам, я бы не удивился. Вы, наверное, известный человек, куча почитателей, поклонников… А при чем здесь я? — будто подстрекал Амалию Виктор.
И что за манера у него была говорить? Будто провоцировал ее, и Амалия действительно чувствовала себя неуверенно рядом с ним, чужим, незнакомым мужчиной, который, хоть и по-доброму, но каждый раз словно вставлял ей булавку, заставлял смущаться и подбирать ответ. Вот и в прошлый раз…
Вместо слов Амалия взяла пластиковую бутылочку с вином и вложила ему в правую руку. А на развернутую к ней ладонь левой положила скрученный трубочкой листок бумаги. Виктор замер. Покрутил в руках предметы. Амалии показалось, что он опустил голову, чтобы взглянуть на них, и подумалось, что, видимо, этот человек не так давно потерял зрение, раз у него еще остались такие рефлексы.
— Что это?
— Вино из ежевики. Домашнее.
— А в бумаге что?
— История.
— А при чем здесь я?
— В инструкции к дарам было написано, чтобы мы прочитали и продегустировали вместе, — неуверенно улыбнулась Амалия.
— И кто этот щедрый господин? Видимо, извращенец какой-то, прислал курьером пакет, а сам сидит где-то неподалеку и наблюдает, что мы будем делать.
— Вряд ли, — улыбнулась Амалия от такого предположения, но все же оглянулась — кроме них, на балконе никого не было. — Там написано, что это от моей почитательницы.
— Аааа! Ну, это другое дело! — Виктор сказал это так, что Амалия покраснела и отвела взгляд, хотя он ее и не видел.
Аня принесла кофе и два бокала. Заговорщицки улыбнулась Амалии.
— Но в таких заведениях нельзя «приносить и распивать», — удивилась Амалия.
— Так вы же и не приносили! — прыснула смехом Аня, которую очень забавляла сегодняшняя интрига.
— А вдруг директор узнает? — кивнула куда-то вниз Амалия, где однажды видела молодую женщину, которая достаточно строго контролировала здесь порядок.
— А вы быстренько! Не в подворотне же вам дегустировать из горлышка! — хмыкнула девушка.
— Вижу, хороший выдался день! — провозгласил Виктор. — То есть, не вижу, но нутром чую! Что ж, госпожа писательница, наливайте, надеюсь, там не яд от каких-то ревнивцев, а действительно ежевичное вино от поклонников!
Женская рука уже было потянулась к бутылочке, но на мгновение зависла над ней. Вот уж! Как скажет… Хотя, кто его знает, что там, действительно, может оказаться за самодельное вещество, в этой бутылочке из-под сладкого газированного напитка? Собственно, даже если бы там в самом деле был яд, что уж ей было терять в этой жизни?
Амалия горько улыбнулась, коснулась бутылки, открутила крышку, налила по трети в каждый бокал, один взяла в руку, а второй осторожно пододвинула к пальцам Виктора.
Его рука оказалась теплой, а он почувствовал прохладу ее кожи.
Оба качнули бокалы и поднесли к лицу, чтобы почувствовать аромат.
Брови обоих удивленно поползли вверх.
Густоватый запах ягод коснулся ноздрей.
Таким же густым показалось и вино.
Для того, кто мог его видеть.
Пригубили вина.
Лица их выразили синхронное удивление и любопытство.
Вряд ли что-то подобное продается в киевских винных магазинах.
Виктор медленно выпил до дна.
Амалия глотнула и поставила бокал на стол.
— Эх, им бы полить мороженое… — неожиданно мечтательно сказала она и даже проглотила слюну.
— Угощаю! — Виктор пробежался пальцами по столу и нажал кнопку вызова официанток.
— А вы ничего не забыли? Или мы только есть-пить сюда пришли?
— Ой, и правда! Меня же вызвали повышать культурный уровень при посредничестве милой дамы-писательницы, — хлопнул себя по лбу мужчина.
— Может, и так, — пожала плечами Амалия и развернула листок с текстом.
— А признайтесь, вы его уже прочли, пока я ехал? — засмеялся Виктор, и Амалии снова захотелось увидеть его глаза.
— Прочла, — снова покраснела она, но тут же взяла себя в руки — что ж она так легко попадает в его ловушки? Но вскоре продолжила: — Передача же адресована мне? Что хочу, то и делаю! А вот откуда отправитель знает, что здесь еще и вы рядом охотитесь на истории, это уже второй вопрос, и не ко мне!
Виктор впервые услышал в ее голосе хоть какую-то энергию, ведь раньше эта загадочная женщина казалась ему похожей на человека под гипнозом. Почему-то именно такую ассоциацию вызывали и ее голос, и словно замедленные движения.
— Что ж, если текст уже прошел высокий контроль и признан приемлемым для моих ушей… Читайте, будьте так добры!
Он откинулся на спинку стула и сплел руки на груди. Амалия поднесла к губам бокал и сделала еще один глоток — для храбрости. Удивительный вкус сладковатого ягодного вина на ее языке соединился со словами, которые она начала тихо произносить:
— Я обожаю экспериментировать. С тех пор как прочла Зюскиндовского «Парфюмера», не представляю своей жизни без экспериментов. Мне трудно, я совсем не приспособлена к обычной жизни обычного человека…
Амалия сделала паузу, чтобы снова набрать воздуха, и осознала, что, читая вслух, уже иначе воспринимает написанное. А еще — она попыталась представить ту женщину, которая писала эти слова… Она и сама чувствовала себя последнее время совсем неприспособленной к обычной жизни обычного человека…
— Это все? — иронически недовольно шевельнул бровями Виктор.
— Извините, — вздрогнула Амалия и продолжила:
— … На следующий день вино уже бродило в большой зеленой бутыли. Когда оно настоялось и стало густым, аж тягучим, я попробовала его. В тот день выпал первый снег.
Амалия выдохнула и положила листок на стол.
— Ого! — не сдержалась Аня, которая стояла с двумя порциями мороженого на подносе и ждала, когда Амалия дочитает.
— Мда… — произнес Виктор, и трудно было понять, что он хотел этим сказать. — Хорошо читаете, как актриса! Предлагаю допить остатки вина, но теперь с осознанием полной его эксклюзивности!
Он быстро нашел рукой свой бокал и поднял его вверх.
— Не гоните коней! Ваш бокал пуст! А я хочу полить своим вином мороженое! — сказала Амалия.
— Ах, эти женщины… Никогда не знаешь, чего от них ждать! А там еще много осталось?
— Ну… примерно столько же, сколько мы выпили.
— Раз мы все еще живы, то это не яд. А даже очень наоборот. Чудесный натуральный букет… Который пробуждает лирически-романтические чувства. Что ж, полейте свое мороженое, а мне все же лучше в специальную посуду! — снова покачал бокалом в воздухе Виктор.
Они вышли из кафе вместе и еще некоторое время бродили по старому Подолу, неторопливо разговаривали ни о чем и прислушивались к тому, как где-то вдали снова гремел гром, предупреждая о возможной грозе.
— Как думаете, будет ливень? — спросил Виктор.
— Вряд ли. У меня перед грозой голова трещит, а сейчас ничего.
— А может, на вас «медикамент» подействовал?
— Какой медикамент?
— Ежевичный! — засмеялся Виктор. — Гомеопатические дозы алкоголя полезны для хрупких дамочек, чувствительных к погоде!
— Думаете? Может, и правда. Но какая-то странная история… Если эта женщина хотела поделиться ею, почему не пришла? И еще этот подарок…
— Кстати, по правилам игры мы должны неизвестному лицу по пирожному!
— Точно! А тому Юрию, любителю мистики, тоже еще одно, ведь слушали его вдвоем! — хмыкнула Амалия.
— Все же интересную штуку они придумали с этой акцией, правда? — взял Амалию под руку Виктор. — Но надо быть достаточно незанятым человеком, чтобы так активно «читать», а?
Амалия смутилась и принялась рассматривать старинную лепнину на зданиях. Виктор не стал расспрашивать о ее образе жизни. Да и сам не очень хотел получить встречные вопросы. Некоторое время они шли молча.
Вдруг поднялся ветер, по мостовой закрутило песок и бумажки, со старого каштана посыпались увядшие бело-розовые цветы, затрепетали еще молодые листья на деревьях. Тяжелая туча, которая неслась от центра, с наскоку распорола свое пузо о верхушку Андреевской церкви и стремительно сползла с верхнего города на Подол, поливая прохожих дождем.
— Прячемся! — Амалия потянула Виктора за руку через дорогу в открытый подъезд дома напротив.
Они стояли в полумраке подъезда старинного дома, а на улице вспыхивало и гремело, гудели сигнализации припаркованных неподалеку автомобилей, тарахтели по металлическим отливам обильные тяжелые капли, журчали ручьи, сливались в поток, который несся по мостовой наклонной улицы, и все эти звуки создавали неповторимую музыку майской грозы, которую дополняли запахи сирени, свежевымытых молодых листьев, озона и влажной штукатурки.
Когда они спрятались в подъезде, Амалия подумала, что для незрячего Виктор справился с пробежкой очень неплохо, хоть и держал ее за руку. А еще… что он «нарушил дистанцию», проходя вместе с нею в дверь, — на мгновение они, мокрые и разгоряченные от бега, прижались друг к другу, словно пара в танце. А может, ей просто показалось. Потому что скорее всего это было абсурдом. После краха ее брака Амалия не только не искала кого-то другого, у нее даже мыслей не возникало о возможности новых отношений. Ни мыслей, ни потребности в этом. А подозревать незрячего в посягательствах на ее тело вообще было абсурдно.
Амалия тряхнула головой, как когда-то в детстве, и капли с мокрых волос разлетелись во все стороны. Виктор вытер ладонью щеку, но лицо его было обращено к открытой двери.
— Извините, — сказала женщина, — вся промокла, это же надо — за пару минут! Да и вы тоже.
— Не сахарный, не растаю! — махнул рукой Виктор, и Амалия заметила, что его палочка снова превратилась в короткую трубку. — А вот вам бы надо высушиться. Чувствуете, какой здесь сквозняк?
Амалия оглянулась на старинную лестницу со сто раз окрашенными коваными перилами и на площадке между первым и вторым этажами увидела разбитое окно.
Пожала плечами. Оглядела себя.
Мокрая батистовая блузка прилипла к телу и откровенно очерчивала его выпуклости и изысканное белье. Белая юбка тоже была мокрая, а низ ее — в пятнах от грязной воды. Амалия повесила сумочку на плечо и провела обеими руками по груди сверху вниз, выравнивая блузку. И вдруг будто почувствовала на себе взгляд. Она покосилась на Виктора. Тот все еще стоял у двери, но уже повернувшись лицом внутрь подъезда. Амалия нарисовала условный вектор его взгляда — тот проходил мимо нее.
«Бред!» — подумала женщина, одернула блузку и юбку, поправила тонкий ремешок.
— Я могу вызвать такси, а то еще простудитесь, будет на моей совести одним грехом больше, — сказал Виктор и повернул голову, будто прислушиваясь к признакам присутствия здесь женщины.
— Спасибо. Хорошая мысль. Но не переживайте, я вызову сама.
— Ладно. Вам куда?
— На крайний север. Куреневка. А вам?
— Интересно. Я думал, такие дамы живут где-то на Ярославовом Валу.
Амалия вздрогнула от неожиданного попадания в цель. Ведь их с Артуром квартира была на одной из прилегающих к «Ярвалу» улиц.
— Было и такое, — неожиданно даже для себя ответила она, тут же удивилась, зачем это сказала, и быстро сменила направление диалога. — А куда вам ехать?
— Мне, в принципе, тоже в ту сторону — на Виноградарь. Подбросите?
— Да! — коротко сказала Амалия, ища в списке мобильного нужный номер.
17
Амалия вышла из машины первой. Хотела рассчитаться с водителем, но Виктор не позволил.
Ливень прекратился, а может, такси выехало из-под дождевого облака, эвакуировав эту пару с залитого весенней водой Подола. Виктор не нашел повода продлить общение, попрощался и поехал дальше, высадив Амалию у ее подъезда.
Машина вскоре повернула с основной дороги налево, улица пошла вверх, затем поворот направо, опять налево — и через минуту водитель сообщил, что они приехали «под Сильпо», а также что на Виноградаре уже снова солнце.
— Большой город! — констатировал он. — Бывает, за день десять раз перескакиваю с одной погоды в другую и обратно. Особенно в мае. Может, вам помочь куда-то дойти?
— Нет, спасибо! Вот, пожалуйста. — Виктор протянул с заднего сиденья водителю деньги.
— Ваша сдача! — положил ему в ладонь несколько купюр водитель и попрощался.
Когда машина отъехала, Виктор повернулся к солнцу, снял очки, крепко зажмурил глаза и подставил лицо теплым лучам. Где-то неподалеку чирикали весенние воробьи, говорили люди, двигаясь мимо него в супермаркет и обратно, чуть дальше гудели машины, в воздухе чувствовалась свежесть после грозы. Джинсы, намоченные неожиданным ливнем, были и до сих пор влажными, зато рубашка уже почти высохла. Возвращаться домой Виктору не хотелось, к тому же он вдруг почувствовал жажду. Энергично потер глаза ладонями, снова прикрыл их темными очками и неторопливо пошел к недавно установленному шатру с логотипом разрекламированного пивзавода.
Засыпая в тот вечер, Виктор прокручивал в голове свой день. До обеда ничто не предвещало неожиданностей. Но внезапный «вызов» в кафе нарушил его внутреннее равновесие, как и неожиданное совместное чтение какого-то странного рассказа от какой-то странной особы.
Сначала все выглядело похожим на шутку, то ли над ним, то ли над этой Амалией, но чертик из табакерки так и не выскочил, все шло как шло, и они дегустировали то густое ароматное вино, количество которого никак не могло ударить в голову, — сколько там его было? Но будто что-то задрожало тогда в его ушах, защекотало так, что он едва удержался, чтобы не покрутить мизинцем в одном, а затем во втором ухе, перетерпел, ведь был в компании такой дамы, да еще и за столом. А потом в нем проснулась какая-то снисходительность ко всему этому непростому миру, а особенно к этой даме, которая старательно сдерживала волнение, читая тот мистически-поэтический текст о вине и не только…
Вспоминал, как шли они по Подолу наугад, разговаривали, и она иногда касалась его локтя, желая, но не решаясь помочь. Аромат ее духов был тот самый, который впервые почувствовал Виктор, когда разминулся с ней в дверях кафе, и это его возбуждало и злило одновременно.
Мужчина улыбнулся — попытался представить, что думает о нем Амалия, и думает ли вообще. Она такая странная. Ой, странная… Но — он и сам-то не слишком ординарный… Хмыкнул, вспомнив «посылку от поклонницы». Опять улыбнулся — ну вот, и ему досталось от ее популярности!
«Цирк! — сказал сам себе Виктор, — писательниц мне только и не хватало!»
18
— Женя, привет! Это Аня. Из кафе!
— Привет! Ну, что там? Записался кто-то интересный?
— Да! Думаю, что это именно то, что тебе нужно!
— Ух ты! Класс! И кто же?
— Женщина! Заходила к нам с дочкой и увидела объявление.
— Женщина с дочкой? — не очень понимая энтузиазм Ани, переспросила Женя.
— Красивая — ух! Самостоятельная, эффектная, уверенная в себе, наверняка успешная, но при этом видно, что открыта к общению. Я мигом и вспомнила о тебе. Даже пошутила, что именно такую Книгу у нас заказывала одна девушка.
— А она что же? — насторожилась Женя.
— Сказала, что охотно. Но есть проблема.
— Ну вооот… Как только…
— Понятно, что у таких людей очень плотный график жизни. Поэтому она сама предложила два варианта: или завтра с самого утра «на кофе», или уже через неделю, когда она вернется из командировки.
— А завтра во сколько? — загорелась Женя.
— Мы работаем с девяти, а она сказала, что просыпается рано.
— Но разве это удобно, вытаскивать человека в такую рань, чтобы поговорить? Это же суббота… Кто я ей? И у нее же ребенок…
— Но она сама согласилась! И девочка не такая уж и маленькая, пожалуй, в этом году уже пойдет в школу. А у тебя как с работой?
— Я с восьми начинаю. Но… Но открою быстренько, посмотрю там утренним глазом, выдам полотенца, всякое такое, и попрошу девушек часа на два меня прикрыть, утром много народу не будет, а я их потом отблагодарю.
— Ну, смотри, чтоб не нагорело тебе. Так что? Договариваться?
— А чем она хоть занимается, эта женщина? — вдруг засомневалась Женя от такого неожиданно щедрого предложения.
— Не знаю, я не успела расспросить, Вера с ней разговаривала больше. Но нутром чую — твоя Книга! Так, давай соображай быстрее, я на работе, отошла позвонить. А вот с понедельника Оксана с Катей вместо нас заступают, я уж тебя им передам.
— Ну, давай! Если сможет к девяти, буду благодарна. Правда, это будет выглядеть немного странно, когда я буду угощать ту успешную женщину пирожным, — хмыкнула Женька.
— Закон есть закон! — притворно серьезно констатировала Аня и попрощалась.
— Так маякни мне, когда договоритесь! А я уж свое тут улажу.
Они вошли в кафе, когда Женька уже была там. Сидела первой гостьей за столиком неподалеку от старинных настенных часов. Она напряглась и даже встала со стула. Будто даже стала выше — так потянулась вверх и вперед, чтобы рассмотреть за перилами лестниц, кто там зашел. И уже через мгновение ей стало неловко за свои джинсы и кроссовки, а также за недавно купленную клетчатую блузку, похожую на мужскую рубашку…
По лестнице поднимались две леди, женственные до головокружения, похожие между собой разве что этой манерой держаться, идти, плыть, нести себя легко и элегантно. У старшей из них был вокруг головы нимб из солнечных вьющихся волос, спадавших спиралями на плечи, а на лице ее играла сдержанная, но приветливая улыбка. Кремового цвета кружевная блузка, пышная, но узкая в талии юбка с узором цвета кофе, оригинальный браслет на одной руке, небольшая сумочка в другой, босоножки на каблуках — все это Женька увидела одновременно, будто сфотографировала. У меньшей леди были темные прямые волосы, перехваченные большим гребешком с белым цветком на нем. Одета она была в сиреневого цвета платье (тоже с тонкой талией и пышной юбочкой), да еще и с белым кружевным воротничком! Серьезное, но отнюдь не грустное или сердитое выражение лица девочки не слишком отвечало ее пяти-шести годам. В руках она держала альбом для рисования и пачку фломастеров.
— Злата! — золотоволосая женщина протянула Женьке узкую ладонь и улыбнулась. — А это моя дочь, Лидия.
— Добрый день! — протянула руку в ответ Женька и осознала, что хотя маникюр у нее и безупречный, но все же слишком яркий рядом с пастельными тонами одежды и маникюра гостьи. — Спасибо, что пришли в такую рань! Мне даже неловко…
— Все нормально! Я рано просыпаюсь, просто сегодняшний кофе перенесла из дому в кафе. Но время мое ограничено, могу уделить вам только час, — приветливо улыбнулась Злата и жестом пригласила садиться.
— Да, конечно. В условиях акции как раз о часе и говорилось. Я тоже сегодня уже была на работе, просто выкроила часок…
Читать бесплатно другие книги:
