Живые книги Иванцова Мила
— А где вы работаете? — Злата повесила сумочку на спинку стула, села напротив Жени и положила на край стола ключи от машины. Девочка уселась за соседний столик и развернула свой альбом.
— В парикмахерской. Администратором, — вдруг покраснела девушка. — Я училась на парикмахера, маникюр тоже могу, но так случилось… Искала одну работу, а подвернулась другая. Но я еще стригу знакомых, делаю свадебные прически, когда просят, опять же — маникюр… Зарабатываю себе копейку.
— А салон большой? Справляетесь? Это же непросто — работа с людьми, мастерами, клиентами — надо быть хорошим психологом и организатором, плюс материальная ответственность! — улыбнулась Злата.
— Намекаете на мой возраст? — хмыкнула Женя. — Мне уже скоро двадцать один! А психолог я, пожалуй, врожденный — умею наладить отношения с кем угодно, и это не от умных книжек, я просто к людям по-человечески. Правда, случается всякое, но… А что до материального — отчетов, графиков записи клиентов, плюс стирка, закупки инвентаря — тоже справляюсь. Всему можно научиться… Но что мы все обо мне? Сегодня вы — Книга!
Женька посмотрела на часы и неожиданно сменила тему, даже сама от этого смутилась. Злата сдержанно улыбнулась, оценив тот факт, что девушку не так уж просто сбить с намеченного пути.
Подошла Вера с меню.
— Мне «латте», — сказала, не заглядывая в него, Женя.
— Мне тоже, пожалуйста! — энергично повторила за ней Злата.
— А десерт? По условиям игры, я угощаю вас десертом! — покачала головой девушка.
— Десерт? Передайте, пожалуйста, меню моей дочери, пусть выберет сама, делегирую ей свой заработок.
— Ааа… — открыла было рот Вера, глядя на девочку, которая уже взялась рисовать.
— Она прочитает, не переживайте, — угадала ее вопрос Злата.
Девочка действительно довольно быстро пробежала глазами открытую для нее страницу с предложением десертов и сказала:
— Медовик!
Женя с Верой удивленно улыбнулись, а Злата выражением лица будто сказала: «Знай наших!»
— Простите, а у вас есть яблочный сок? — вежливо спросила Лидия, когда Вера уже собиралась отойти.
— Конечно! Принесу вам медовик с соком! — Официантка почтительно приняла заказ у девочки.
Женя посмотрела на часы на стене, была уже четверть десятого. Она не носила часов на руке, ей хватало функций мобильного телефона, но сейчас заглядывать туда было неловко. Однако девушка заметила, что на руке у Златы тоже не было часов. Это ее удивило, ведь деловые люди должны следить за временем, а кроме того — часы для них еще и имиджевая вещь, дорогой аксессуар, который подчеркивает статус…
— Я не ношу часы уже много лет, — будто угадав ее мысли, сказала Злата, — они как бы встроены внутри меня, всегда со мной, я обучена контролировать свое время еще со студенческих лет!
— Расскажите, пожалуйста… Расскажите о себе. Я понимаю, что вы — неординарная женщина, сильная, из тех, что смогли. Среди моих знакомых нет таких людей. Знаете… я смотрела какой-то американский фильм… о стюардессе. И запомнила одну фразу. «Эта девушка сбежала из своего поселка, потому что там не было ни одного человека, на которого ей хотелось бы быть похожей, с кого брать пример…» Я долго думала об этом. Ведь в Киеве, где я провела всю жизнь, полно людей, на которых можно равняться. Но где-то они далеко, будто за стеклом. За экраном телевизора. В глянцевых журналах… Они для меня абстрактные. Я не понимаю, как они стали такими. Почему они смогли, а множество других нет. И что нужно делать, каким быть, чтобы не жить на дне, в серой массе, чтобы самой сделать себя и базу своим детям. — Она посмотрела на Лидию, которая старательно что-то вырисовывала в альбоме. — Я не жду манны небесной! Я готова что-то делать, трудиться. Я уже кое-что видела в жизни и не хочу повторять судьбы людей из моего окружения. Я чувствую в себе силы, но просто не знаю, куда их направить, как и что именно делать… А недавно мы с приятельницами зашли сюда на кофе, и я увидела объявление об акции… Меня словно прострелило… Что-то вроде щелкнуло… Правда, не было большой надежды, что какой-то успешный человек вдруг решит ходить сюда и рассказывать мне свои истории, но… Вот видите, как получилось… Очень благодарна вам, что нашли время! Поэтому я готова вас слушать. — Девушка сложила руки на столе, как послушная ученица, уже забыв, что должны принести еще заказ, ведь «кофе» — обычно только ритуал, камуфляж, который прикрывает собой гораздо более глубокие вещи.
Вернулась Вера, подала кофе для Книги и Читательницы, пирожное с соком для юной леди, пожелала приятного аппетита и исчезла в глубине еще пустого утром заведения.
— Мама, — Лидия подошла к Злате и заглянула ей в глаза, — а почему у официантки на бейджике написано «книжница»?
— Наверное, потому что здесь, кроме еды, еще немало книг, — указала рукой на полочки мать. — Наверное, девушки могут давать советы и об этом, думаю, книги тоже продаются. Ты можешь пройтись и все посмотреть, здесь очень красиво.
— Хорошо, но сначала я съем медовик! — Девочка тихо вернулась на свое место, отложила альбом и занялась десертом.
— Ей шесть лет, — улыбнулась Злата, — но она такая маленькая, что все думают, будто она младше. А мы уже заканчиваем первый класс! Собственно, отсчет моей «новой жизни» практически такой же — шесть лет, чуть больше. Новая жизнь началась неожиданно — ребенок без отца, новый бизнес без опыта…
— Простите, а чем вы занимаетесь, ведь я совершенно не в курсе.
— Вот эти самые последние шесть лет я занимаюсь женской модой. Хотя образование имею очень мужское — факультет энергетики политехнического института. Да еще была совладельцем серьезного мужского бизнеса в области энергетики… Но уж случилось, как случилось. Иногда жизнь сбивает тебя с ног, и есть выбор — остаться лежать или подниматься и идти дальше.
— Да, это именно то, о чем я бы хотела узнать — как люди преодолевают трудности, как принимают решения, находят силы, с чего начинают?
— К сожалению, сегодня у нас нет достаточно времени, чтобы пересказать вам всю мою жизнь, или хотя бы с того момента, когда умер отец и мы уже не чувствовали его плеча и поддержки… Хотя я потом не раз вспоминала и переосмысливала и его слова, и его поступки, которые не раз помогали мне решать проблемы. И я не готова давать кому-то глобальные советы, как и навязывать себя в качестве примера. Девушки-книжницы мне сказали, что можно просто рассказывать «истории из жизни». А у меня, без сомнения, они есть. Но сейчас как-то трудно начать не с начала. Но это не повод стоять на берегу и не плыть! Может, наша встреча не последняя, и вы потом сложите все пазлы в картинку, если захотите, конечно. — Злата улыбнулась. — А пока предлагаю вам историю, связанную с дочкой, раз уж мы пришли к вам вдвоем. Согласны?
— Да, конечно! — закивала Женька и вспомнила, как нервничала несколько дней назад, преждевременно накручивая себя, думая, как дальше быть, как жить, оставлять ли того гипотетического ребенка от недавно, но окончательно разорванных отношений, чем кормить и как его растить… И хотя опасения не оправдались, но в те дни тема одинокого материнства крутилась в ее голове очень активно.
Злата глотнула кофе и начала свой рассказ:
— Когда-то ты должен начинать идти вперед и вверх. Но бывает, что неожиданно срываешься вниз, и все достигнутое ранее тебеуже не принадлежит. И надо решать, что делать. Вгрызаться зубами в потерянную тему, идти по трупам, отвоевывать свое или смириться, оставить все, отмежеваться и не тратить больше на это силы. Прислушиваться к себе, искать другой путь, свой, собственный, и накапливать силы для нового рывка, но в другом направлении.
Трудно обижаться на тех, кто меня тогда не понял. Ведь после жесткого бизнеса, в котором меня, мягко говоря, «обнулили», я взялась за женскую моду. Практически с нуля. Но… Надо сделать для вас небольшой «флэш-бэк», экскурс в историю…
Морозным январским утром 1931 года молодая красивая девушка добиралась из Бухареста в Париж. На ней было не новое, но очень хорошо скроенное легкое пальто, которое безупречно сидело на стройной фигуре. В руках — небольшой чемоданчик, в котором лежали аккуратно сложенный кусок ткани, портновские ножницы, булавки. Она ехала в большой мир моды познавать и учиться. Рассмотрев талант юной модистки, хозяйка ателье, в котором она работала, отправила девушку учиться в столицу моды.
Девушка была способной, настойчивой, и ей пророчили хорошее будущее. Ее талант впоследствии делал счастливыми многих женщин и спасал ее собственную семью от голода в тяжелые военные годы. Те, кто знал эту женщину, вспоминают, что это была очень образованная, очаровательная дама, общаться с ней считали за честь, а особенно — шитьу нее удивительные платья.
Но судьба уготовила ей тяжелую и недолгую жизнь. Она болела. И вот однажды, в час ее ухода, в лоне другой женщины, ее невестки, зашевелился ребенок.
Женька сидела, неотрывно глядя на эту молодую женщину, которая негромко, с искренней, чуть грустной улыбкой рассказывала удивительную историю. И что ж, если уже не в первый раз?
За спиной рассказчицы было окно, прикрытое полупрозрачной занавеской, утренний свет сзади очерчивал силуэт рассказчицы и проходил сквозь золотистые непослушные волосы. Женщина казалась пришельцем то ли из другого измерения, то ли из другой жизни, сказочницей, которую судьба зачем-то послала обычной девушке из спального района. Знать бы, зачем… Женька широко открыла глаза и будто молча спрашивала: «Что? Что там было дальше?»
— Вы, видимо, поняли, что речь идет о том, как я «разминулась» с моей родной бабушкой. Да, я ее ни разу не видела. Но не сомневаюсь, что между нами существует определенная сакральная связь, оказавшая большое влияние на мою дальнейшую жизнь. Хотя и не сразу.
Женька не слишком разбиралась в умных словах типа «сакральный» и представляла себе их значение «вообще», но интуитивно почувствовала незаурядность того, о чем пойдет речь.
— В отличие от моей бабушки, я не умела ни шить, ни рисовать. Работала в неженском серьезном бизнесе, в котором хорошо разбиралась. Но жизнь повернулась так, что у меня была выбита почва из-под ног, плюс при этом я узнала, что беременна, а отец ребенка не проявил интереса к появлению ребенка, более того, когда я отказалась делать аборт, он объявил это финалом наших отношений… И тут мне начали сниться сны.
— Ого… — приложила ладонь ко рту Женька, а Злата улыбнулась, увидев ее круглые глаза.
— Да, мне начала сниться бабушка, а также… модели женских платьев, пальто, блузок — красивая одежда. При том что ранее ни «новые тенденции», ни даже шопинг в Париже меня вообще не интересовали. Теперь я просыпалась среди ночи, хватала карандаш и зарисовывала эти идеи, совершенно не понимая, что со мной происходит. Сердце мое колотилось, я еще долго не могла заснуть, а утром удивленно рассматривала собственные рисунки — неужели это сделала я? Видимо, в тот период дорогая бабушка, мой ангел-хранитель, протянула мне руку поддержки, бросила ту соломинку, за которую я и ухватилась.
Вскоре мистический ход событий подкинул мне еще и глянцевый журнал, на последней странице которого объявляли конкурс дизайнерских идей женской одежды. Кто-то другой махнул бы рукой, но не я. Не будучи уверенной в качестве собственных рисунков, я пошла в ателье, где недавно шила себе платье, и попросила мастера посмотреть мои рисунки и выполнить их в соответствии с принятыми нормами подачи на конкурсы. Она согласилась. Мои модели были признаны интересными, но кто-то же должен был их сшить! Первую помощь я получила в том же ателье. А когда член жюри конкурса посоветовал мне не бросать этого дела, хоть я и не профи, я начала мечтать о собственной структуре. Вскоре нашла нескольких мастериц, арендовала небольшое помещение под мастерскую, и работа закипела — специалисты создали мои первые пальто…
— Но ведь у нас и так многие пытаются реализоваться в сфере моды! Вы не боялись, что вас просто не выпустят, не дадут прорваться? Если я правильно поняла, вы собирались не просто сделать обычное ателье и шить там одежду на заказ, а действительно где-то заявить о себе? — заинтересованно спросила Женя.
— Знаете, на тот момент это стало моим единственным вектором. Я не думала о других, о «конкурентах», о том, как меня воспримут те, кого уже знают в мире моды. Я почему-то твердо знала, что это МОЕ дело и я должна его делать, как бы сложно мне ни было. Вскоре я узнала, что в Москве один известный еще с советских времен модельер тоже объявил конкурс, и отправила фотографии своих пальто. Модели ему понравились. Меня пригласили участвовать. А когда я уже собиралась ехать в Москву, мне позвонили и стали спрашивать, где я получила образование. Я честно и рассказала. Организаторы были шокированы тем, что я не имею дизайнерского образования, выговаривали мне, как посмела соваться со своими вещами к такому выдающемуся модельеру… Я что-то им возражала, мол, он отобрал мои модели, а не диплом, но ситуация накалилась.
Мои знакомые утешали меня и говорили, что сегодня без проблем можно купить любой диплом, если уж это так важно. Я, беременная, пришла в институт моделирования имени Сальвадора Дали пообщаться, но мне там так понравилось, что я действительно вернулась туда учиться.
Меня стали приглашать на различные интервью — это было странно, когда человек совершенно другого склада, с иной подготовкой, вдруг так неожиданно меняет свою жизнь и берется за «не свое» дело, ворвавшись в мир моды «в вихре вальса».
— Вальса? — удивленно переспросила Женя, ведь вальс представлялся ей легким и романтичным полетом в паре, мало похожим на продвижение собственного бизнеса одинокой беременной женщиной, пусть даже этот бизнес и причастен к моде. Женя мыслила вполне реальными категориями: танцы — отдельно, работа — отдельно.
— О да! Я, наверное, немножко поспешила с этой цитатой! И не сказала, что много лет в юности занималасъ танцами. Более того — закончила даже Академию танца! — При этих словах Злата, не вставая со стула, умудрилась сделать головой, плечами и руками движение, полное грации, которое, без сомнения, должно было сопровождать реверанс.
— Классно! — засияла непосредственной улыбкой Женька.
— Так вот — через некоторое время после московского показа я уже участвовала в украинском показе моды — теперь с летней коллекцией и буквально за месяц до появления на свет Лидии. Мы все прекрасно продумали — каждая женщина, которая выходила показывать платье, держала в руке цветок; собственно, она и олицетворяла собой какой-то цветок. Над подиумом летали живые бабочки, свисали лианы, украшенные цветами, даже воздух был «украшен» цветочными ароматами! Звучал чудесный вальс Евгения Доги…
И когда показ закончился, я как автор коллекции вышла на поклон. Представляете — на восьмом месяце беременности, в летнем платье, на высоких каблуках, тоже с цветком… Вышла и… не удержалась — я начала кружить по подиуму под ту божественную музыку, закрыв глаза… Зал замер. Когда музыка закончилась и я остановилась на краю подиума, гости показа облегченно вздохнули, все как один. — Она оглянулась на дочь, и Женя увидела, что в глазах ее от этих воспоминаний блеснули искренние слезы, но через минуту Злата взяла себя в руки и продолжила: — Собственно, именно после этого наша пресса и писала о моем прорыве в мир моды «в ритме вальса»! Конечно, наш успех был не только моим, хотя именно я закрутила все это дело. Но я — производственник, человек бизнеса, хотя и не без творческих идей и бабушкиных подсказок. А были еще конструкторы, мастера, люди, которые приложили свои руки и талант к созданию этой коллекции, а затем и других…
— Но вскоре у вас родилась дочь, как же можно было все это совмещать? Для многих женщин собственная жизнь, карьера на этом останавливаются на много лет! — заглянула ей в глаза девушка.
— О! Я кормила ее грудью до двух лет! А с шести месяцев она ездила со мной на все показы в другие города и даже в другие страны! У нас уже мало времени, но очень коротко расскажу вам историю, как я ездила с Лидией в Берлин, хотите?
— Да, пожалуйста! Очень интересно! — закивала Женя и оглянулась на трех мужчин, которые как раз усаживались за соседним столиком — не помешают ли, но рассказчица не обращала внимания на посторонние уши.
— Когда дочке было около семи месяцев, мы собирались в Берлин на международный показ мод на самом большом подиуме Европы, но нашей няне неожиданно не дали визу. Что было делать? — развела женщина руками и хитро улыбнулась.
— Что? — насторожилась Женя.
— Я поехала туда с Лидией сама. За рулем. Тысяча двести километров…
— Сами за рулем? А ребенок сзади в люльке?!
— Нет, впереди, у меня на груди, в слинге. Я ехала к своей цели. А она то спала, то сосала молоко… Собственно, ее почти не было видно. Никто бы и не подумал, что такое вообще можно сотворить…
— Ничего себе, — прошептала девушка и снова по-детски прикрыла рот ладонью.
— Ну, уж как было, так было. Когда я доехала, там все были шокированы, но — значит, это должно было случиться. Показ прошел на высшем уровне. И с нашим участием. Вот так! — Женщина, солнечная и своими волосами, и улыбкой, одновременно положила обе ладони на стол, очевидно, этим жестом поставив точку на сегодняшних рассказах.
— Нет слов для комментариев! — тряхнула головой Женька, и хвостик ее асимметричной прически запрыгал туда-сюда. — Спасибо! Ой, будет мне о чем думать в ближайшее время!
— И вам спасибо за внимание! Уж не знаю, понравилась ли вам сегодняшняя Книга и вынесете ли из этого раздела какую-то пользу для себя, но главное — не стоять на месте, а двигаться! К сожалению, мы с Лидией должны уже ехать по делам! Желаю всего наилучшего! — еще раз улыбнулась она, оглянулась на дочь и жестом позвала девочку к себе.
До самого вечера на работе все удивлялись, глядя на нее. Женька порхала, словно проглотила какую-то атомную батарейку — она излучала энергию, глаза блестели, улыбка не сходила с лица, осанка была прямой, походка легкой и уверенной. А еще, в то время, когда не было нашествия клиентов, она распустила свой асимметричный «хвост», вымыла голову и попросила мастера Анжелу завить ей плойкой легкие, женственные локоны.
Женька еще не знала, хочет ли поделиться впечатлениями от сегодняшнего дня со школьными приятельницами, обмолвится ли она об этом Илье, который обещал встретить ее после работы — пока она еще и еще раз переживала впечатления от встречи со Златой, прокручивала в голове ее рассказ и понимала, что эта встреча не случайна и очень своевременна.
Девушке хотелось что-то делать, менять свою жизнь, ставить цели, достигать их и идти вверх по лестнице жизни. Знать бы еще, в каком направлении и где та первая ступенька, на которую нужно поставить ногу. Но это она считала уже вопросом времени, ведь внутренний радар уже начал свою поисковую работу.
19
— Женя, слышишь, ты скоро? Я уже здесь. Зайти или подождать? А, ну хорошо. Жду.
Весенний вечер принес прохладу, ветерок стих, вымытые дождем листья не шевелились, вода уже сошла с тротуаров и проезжей части, оставив после себя влажные замершие ручьи из песка, цветочной пыльцы и мелкого мусора — бело-розовых цветочков каштана, листьев, окурков и палочек. Кое-где во впадинах все еще стояли лужи.
Илья, с сумкой для фотоаппарата через плечо, стоял неподалеку от Женькиной парикмахерской и разглядывал фактурный ствол старого каштана. Потом не удержался, вытащил фотоаппарат и только прицелился, как из-за спины неожиданно прозвучало:
— Слышь ты, фотограф! Я тебе ща наведу резкость!
Илья оглянулся — прямо на него надвигался худой парень в спортивных штанах и черной майке, с красными, обгоревшими на солнце плечами и бутылкой пива в руке. Ростом он был чуть ниже Ильи, но вид имел очень решительный. Илья, хотя и был «из другого теста», но вырос все-таки в этом районе и вполне представлял себе способы выяснения мужских отношений. Этот Женькин «бывший» и так на удивление долго не заявлял о себе после их разрыва. А вот нарисовался…
Дэн допил остаток пива из бутылки и отбросил ее в сторону.
Далее события развивались молниеносно — парень выбил из рук Ильи фотоаппарат, тот отлетел в сторону и с треском упал на землю. Илья, разозлившись, бросился на Дэна, но тот мгновенно толкнул его обеими руками в плечи. Илья отшатнулся и сделал шаг назад. Нападающий наступал.
— Ты, сука, исчезни нах, я сказал! А то доиграешься!
Илья коснулся спиной ствола старого каштана, оттолкнулся от него и резко ударил Дэна обеими руками в грудь. Тот качнулся, едва удержался на ногах, в глазах его вспыхнула ненависть, и он изо всей силы начал бить Илью кулаками, поддавая еще с ноги.
В этот момент на лестнице парикмахерской появилась Женька и молнией бросилась к парням.
— Дэээн! Урод, блин! Козел! Оставь его! — хватала она за руку своего «бывшего», бессмысленные и короткие отношения с которым сама и порвала пару недель назад.
— Не лезь, сучка! — рявкнул тот, сбросил Женьку с левой руки и размахнулся правой.
Девушка не удержалась на ногах, оступилась, махнула в воздухе сумкой и шлепнулась на тротуар, но быстро подскочила и снова бросилась разнимать.
— Ужас какой! Милицию надо вызвать! — остановилась женщина, шедшая мимо. — Развелось тут алкашей и наркоманов, нет покоя!
— Дэн! Отстань от него! — кричала Женька, пытаясь ухватить Дэна за руку, в то время как Илья тоже не ждал, когда его искалечат, а и сам бил врага, как мог.
Какие-то мужчины оценили ситуацию и двинулись разнимать ребят, но в последний момент Дэн резко сработал правой и попал Илье чуть выше глаза. Тот качнулся, тряхнул головой, ухватился за лоб и зажмурил глаза.
Их растащили. Дэн рычал, матерился, угрожал и пытался ударить Илью ногой. Илья, «на адреналине», тоже все еще порывался «отблагодарить», хотя из брови уже шла кровь. Затем, отброшенный в сторону каким-то упитанным мужчиной, он уже не сопротивлялся, а держался одной рукой за ствол того же каштана, второй за голову и тяжело дышал. Женька подскочила к нему и потянула руку вниз. Едва ладонь парня отдалилась от брови, как оттуда хлынула кровь, заливая половину лица.
Вопли и осуждающий гул прохожих.
Какая-то попутка в травмпункт.
Липкая кровь на руках и одежде обоих.
Плохо освещенный коридор со стенами в сером кафеле.
Запах медикаментов. Звяканье инструментов за дверью.
Привычные ко всему, уставшие и невозмутимые врачи.
Имя? Адрес? Гепатит? Алкоголь? Наркотики?
Деньги за обезболивание и «на нужды кабинета».
Яркая лампа в глаза.
Обезболивание. Резкий запах медикаментов.
Голоса врачей, будто из космоса.
Три шва — на бровь, над и под нее.
Неожиданные Женькины слезы, когда он вышел из операционной.
Ночная улица.
Такси. «Шансон». Табачный дым.
Прощание.
«Не волнуйся, Женька, шрамы украшают мужчин!»
«Вот уж придурки…»
20
В ночь с субботы на воскресенье Амалии не спалось. В голове прокручивались события последней недели, которая по наполненности людьми и судьбами, коснувшимися ее, крайне отличалась от многих предыдущих недель-близнецов ее одиночества. А еще позавчера эта история с пакетом «от почитательницы», что само по себе было очень странным — ни имени адресата, ни имени отправителя, но — рекомендация читать вместе с Виктором… Затем странный, словно сказочно-летящий рассказ о Диве и история девочки-подростка, которая сумела ускользнуть от соседа, любителя молодого тела, да еще и откупного взяла, и чем! Амалия неосознанно облизала губы, будто хотела еще раз почувствовать вкус того ежевичного вина…
Правда, опять не получилось обсудить с Виктором рассказы, но их отношения шагнули вперед. Собственно, отношения только возникли. Ведь факт знакомства еще ничего сам по себе не значит. А вот вино, рассказы, прогулка, прерванная ливнем, и даже поездка вместе на такси были тем, о чем уже можно было думать как о совместном.
Хотела ли она этого нового совместного с кем-то? Зачем? Наполнить и раскрасить такими вот вечерними воспоминаниями свое одиночество? Опять подпустить к себе того, кто потом снова причинит неожиданную и невыносимую боль? Хотя в данном случае слепота Виктора представлялась не столько его недостатком, сколько, прости господи, «бонусом», ведь у незрячего и соблазнов гораздо меньше. Хотя вокруг много вполне зрячих одиноких женщин, которые тоже могут трезво оценить все плюсы и минусы незанятой мужской единицы. И слепой мужчина без вредных привычек с приятной внешностью и манерами однозначно выигрывает в сравнении с каким-нибудь алкашом или держимордой со стопроцентным зрением.
Отогнала от себя мысли о мужчинах и женщинах и подумала, что все скоро изменится. Ведь она вчера съездила в банк, хотела получить там пять тысяч долларов и решить свой вопрос в турагентстве. Но почему-то ей сказали, что деньги надо заказывать (будто пять тысяч — это такая уж большая сумма!). Она заказала и стала ждать понедельника, когда в обед ей выдадут небольшую пачку бумажек, способных на какой-то период изменить ее жизнь.
Амалия вышла на балкон, снова закуталась в плед и уселась в потрепанное кресло. Едва начала мечтать о напоенной солнцем цветущей стране загорелых красивых людей, как в комнате заиграл мобильный. Это было странно и из-за позднего времени, и потому что давно уже никто ее не разыскивал.
Артур сообщил, что пару часов назад у него родилась дочь. По этому поводу он сильно выпил и решил поделиться новостью. Ведь не чужие люди. Тут же извинился, если вдруг задел за живое, опять что-то говорил о своих новостях, а потом извинялся, что «так уж вышло»… Опять повторял, что они не чужие, можно сказать — хорошие друзья с детства, и она всегда может рассчитывать на его помощь и поддержку, ведь «столько лет вместе»…
Амалия выслушала его нетрезвый монолог, держась за перила балкона, коротко сказала: «Поздравляю!» — и швырнула трубку вниз. Та бряцнула в темноте об асфальт и, скорее всего, разлетелась вдребезги. Женщина стояла, вцепившись пальцами в перила, и пыталась разглядеть землю перед окнами первого этажа, где всю весну копошилась какая-то старушка, высаживая рассаду цветов.
В висках пульсировала кровь, сердце ее колотилось, горло будто кто-то пережал веревкой. Броситься бы сейчас вниз — и все! Правда, если бы знать, что на этом конец… Но пятый этаж — не слишком высоко… А вдруг бережно обработанная клумбочка спружинит и душа не покинет тело, а панически вцепится в него? Искалечиться, переломать ноги-руки, отбить почки и лежать там, пока кто-то заметит и спасет… Терпеть невыносимую боль, истекать кровью… Врачам хлопоты… А выживать-то зачем? Не дай бог остаться инвалидом на всю жизнь… Кому она нужна? Нечужому Артуру? Ха!
Амалия отпустила поручень, еще раз осторожно посмотрела вниз и, от греха, пошла в комнату. Свернулась под одеялом, по-детски прижала колени к груди и заплакала горько и безутешно, жалея себя и не зная, что делать, как и зачем жить дальше. Последней мыслью на грани сна было решение снять со счета деньги, перечеркнуть здесь все и отправиться в Грецию. А там уж…
Почти весь воскресный день она провела дома. Сначала долго лежала в постели. Прислушивалась к гудению в голове и к звукам жизни снаружи — на улице и в соседних квартирах за стенами. Удивлялась, откуда у людей столько сил и энергии — утром выбивать на турниках ковры, ругать во все горло детей, сверлить дрелью стены? После вчерашней новости от Артура она снова будто поползла в пропасть, которая, казалось, уже перестала ее засасывать.
Амалия едва заставила себя подняться и включить чайник. Есть не хотелось, пить тоже. Но какие-то банальные привычные действия создавали иллюзию жизни.
Затем она решилась раскрыть коробки со своими вещами, которые обходила или переступала уже несколько месяцев. Сказала себе, что собирает вещи в отпуск. На море. На греческие острова. Но в конце концов и сама не рада была, что начала. Ведь каждая вещь напоминала что-то из прежней жизни. Из других поездок, когда все было иначе. Ей захотелось затолкать все скопом в одну коробку, вынести во двор и сжечь. Или отдать кому-то — пусть будет людям. Но она не знала, кому. А потом решила отвлечься. Не слишком важно, в чем она проведет это время на Милосе или еще где-то в маленьком раю. И не важно, что останется здесь в квартире. Ведь вряд ли она вернется.
Уже под вечер Амалия прекратила перебирание вещей, которое превратилось в перекладывание воспоминаний… Ее потянуло на улицу, на свежий воздух, посмотреть на людей, у которых все в порядке. Может, у других тоже не все гладко, но они научились не показывать этого. Собственно, она и сама никому ни на что не жаловалась. Разве что выглядела не очень веселой там, в кафе, но и слез не проливала перед чужими.
Упоминание о кофейне отвлекло ее от мыслей о былом, Амалия переоделась в льняное платье без рукавов, почти машинально причесалась, подкрасила глаза, прошлась помадой по губам, а пудрой по щекам и носу.
«Да он же слепой!» — прошуршало в голове.
«А при чем здесь он?» — прозвучало в ответ.
Она брызнула на себя духами, обула босоножки, накинула легкий пиджак с рукавом до локтя, надела кружевные перчатки и вышла из квартиры.
С площадки между пятым и шестым этажами в несколько прыжков к ней спустилась кошка и удивленно замерла у ног. Уже немолодая, не очень упитанная, обычная гладкошерстная кошка. Трехцветная. Говорят, такие в доме на счастье. Подняла голову, заглянула в глаза. Не терлась о ноги, не просила еды или ласки. А когда Амалия наклонилась к ней, кошка попятилась, медленно вернулась на свою площадку наблюдений и безразлично улеглась в коробку из-под пиццы.
— Чего ты, дурочка? — спросила Амалия и сама испугалась своего голоса. — Может, есть хочешь?
Женщина вернулась в квартиру, зашла на кухню, постояла задумчиво перед открытым почти пустым холодильником, отрезала кусок колбасы и вынесла его на лестницу. Но кошки уже нигде не было.
21
Воскресным вечером в кафе было полно народу.
— А вы что, договаривались? — удивленно подняла брови книжница Аня.
— Вы о чем? — удивилась, но не подала виду Амалия.
— Да сегодня просто какая-то читательская конференция получается! Все собрались «на огонек»! И Виктор пришел, и Женя, а тут и вы! — объяснила Аня.
— А столиков свободных, между прочим, нет! А разве вы с кем-то договаривались о встрече? В смысле, с Книгой? — по-деловому отреагировала Вера.
— Да нет, — смутилась Амалия, — я просто так. А что, уж без договоренности с Книгой к вам просто так и зайти нельзя?
— Можно-можно! — девушки замахали руками. — Мы вам всегда рады! Только вот место вам есть разве что за столиком с Виктором и Женей. Вы же не против?
— А кто такая Женя? Может… — запнулась она, — я помешаю? Может, я лучше пойду?
— Да нет, господи, что ж вы подумали?! — снова махнула рукой Аня. — Женя — это тоже наша Читательница, ну, как и вы. Вот забежала по дороге поделиться впечатлениями от вчерашней Книги. Мы ей такую шикарную женщину подыскали — имеет свое модельное агентство и кучу интересных историй!
— Ух ты! Действительно, ваша акция набирает обороты! Мои поздравления руководству!
— А то! Стараемся! Руководство, вроде, довольно, директор постоянно интересуется, как «чтение» продвигается, — улыбнулась Вера. — Вы проходите, они там, на вашем ярусе сидят. Что-то принести? Вина, к сожалению, вам сегодня не передавали.
— Ой, Вера! Я и от вчерашнего удивления еще не отошла! — Женщина хмыкнула и двинулась вверх по лестнице, но оглянулась. — Я бы выпила молочный коктейль, можно?
— Без проблем! — улыбнулась Вера.
Встреча в кафе с Виктором, которую еще худо-бедно можно было предвидеть, неожиданно превратилась в посиделки втроем. Оказывается, Виктор вчера отправился с Амалией на прогулку и забыл, что собирался попросить девушек еще полистать их картотеку и выбрать себе «что-нибудь почитать», точнее, «кого-нибудь». Поэтому и зашел сегодня. Но девушки были слишком заняты, чтобы уделить этому время. Воскресенье — суматошный день. Погода хорошая, все гуляют и сворачивают в кафе посидеть, отдохнуть. Хоть и много их вокруг и каждый выбирает на свой вкус — украинский или еврейский ресторан, японскую кухню или львовскую кофейню, — этому заведению и вечер не принес покоя.
Но вдруг вслед за Виктором появилась эта девушка, которая, видимо, тоже больше хотела пообщаться с официантками, чем усесться за стол. Вера с Аней переглянулись, быстро перезнакомили их, вручили Жене коробку-картотеку, попросив ее помочь Виктору, при этом посоветовали быстренько занимать на верхнем ярусе единственный свободный столик.
Все это произошло слишком быстро, но никто не возражал, и через несколько минут немолодой, уже седой мужчина в темных очках и невысокая хрупкая девушка (сегодня в юбке, блузке и на каблуках!) сидели за столиком и пили сок. У Жени был выходной, и, после вчерашней вечерней драки и больницы, сегодня она хотела вернуться туда, где разговор со Златой будто накачал ее новыми силами. Еще раз прокрутить в голове услышанное, ощутить в груди тот сгусток энергии, который словно расплескала вчера вечером из-за того безголового Дэна и волнений за Илью. Дэн еще полночи названивал ей на мобильный, пока все-таки не ответила и не отругала его последними словами, чтобы дошло, а потом выключила трубку.
Утром пришло сообщение о тридцати двух пропущенных вызовах и эсэмэска: «Я тебя люблю!» Женька прочитала, вздохнула и позвонила маме. Она планировала сегодня зайти домой, как-то наладить отношения. Хорошо бы, чтоб еще и Жора в это время был на работе… Разговор с мамой, против всех ожиданий, не вылился в упреки и жалобы. Она и сама будто чувствовала себя виноватой в том, что ребенок пошел «в чужие люди», говорила, что не обижается, и двери всегда открыты, вдруг и вернуться захочет, тогда пожалуйста… Женька, удивленная таким ходом разговора, сказала, что у нее свободный день и она готова прийти на чай, но оказалось, что мама с Жорой собрались за город к его родственникам, и увидеться не удастся.
Илье звонить она не решалась, чтобы не разбудить, потому что после таких ударов по голове нужны покой и отдых… Она бы его навестила, но вполне реально представляла, какую «радость» принесет его родителям ее появление, поэтому и не порывалась. То ли действительно «акции» Ильи пошли вверх, то ли женская жалость к раненому сработала, но вчерашний случай что-то перевернул в девичьей душе, и та драка все прокручивалась перед ее глазами, заставляя сердце сжиматься.
Илья позвонил сам где-то перед обедом, сказал, что долго спал, что в целом все хорошо, но бровь распухла, глаз заплыл, синяк ого-го, и с такой рожей лучше несколько дней посидеть дома. Или полежать. Потому что все-таки его клонит в сон.
Женька велела спать и спать. А еще, при желании, конечно, позванивать. По окончании разговора почему-то извинилась за Дэна, будто это она была виновата, что того понесло разбираться…
Итак, встреча с мамой и встреча с Ильей отпали. А свободный день катился себе дальше. И незадействованными оставались школьные подруги, которые все еще понятия не имели о ее переезде. Поэтому была возможность встретиться и все, как говорится, «перетереть». Женька выгладила юбку, к ней надела летнюю блузку из тоненькой ткани, достала из клетчатой сумки босоножки на каблуке, выровняла плойкой волосы, накрасилась, прошлась по волосам духами и отправилась на встречу с подружками. Ведь даже если это подружки еще твоих школьных лет, все равно вид желательно иметь безупречный. Потому что, сознательно или нет, но каждая будет всматриваться в других и сравнивать. А Женьке со вчерашнего утра было на кого равняться!
И вот уже под вечер, когда девушки, уставшие от гуляния по городу, сидения в кафешках и снова гуляния, от обмена новостями, разговоров о разном, от бессмысленного смеха и поедания сладостей, расстались, как обычно, на Контрактовой площади, Женька оглянулась по сторонам и быстро направилась к месту, которое держала в тайне и от Ильи, и от подружек.
К моменту появления Амалии они уже успели разговориться. На удивление, у людей, которые едва познакомились, не возникало неудобств или «реверансов», разве что в первые минуты, когда Виктор еще обращался к девушке на «вы». Но Женька попросила «не старить» ее, они дружно засмеялись, и барьер в общении был преодолен. Эта девушка и правда была врожденным психологом, и на ее искренность и непосредственность обычно люди отвечали тем же. Разговор шел вокруг акции «Живые книги», они делились впечатлениями от чтения, а потом вдруг Виктор безошибочно определил причину, по которой девушка подалась в Читатели. Та даже растерялась и подумала, не возразить ли, но этот человек, глаз которого она не видела, вряд ли представлял для нее какую-то угрозу. У него свои проблемы, у нее — свои. Каждый имеет собственные цели и движется к ним, как умеет.
— Да. Я небескорыстная Читательница, — улыбнулась девушка. — Но разве это запрещено? Не все же ходят сюда развлекаться, как вы. Вот, рассказывали, здесь еще и писательница захостилась, сюжеты выискивает для новых романов. А люди и рады войти в историю! Вы с ней не пересекались? Интересно, как выглядят живые писательницы?
— Пересекался, — сдержал улыбку Виктор, — но «как выглядят» — это не ко мне.
— Ой, простите! — смутилась Женька и постучала себе кулаком по лбу.
— Да ничего, это даже приятно, когда в разговоре люди забывают, что я не такой, как они, значит, не все так плохо, — сказал он и вдруг замер.
— Добрый вечер! Разрешите присесть рядом с вами? — Женька увидела стройную женщину в длинном прямом платье и летнем пиджаке, но внимание ее привлекли не растерянное выражение лица и не одежда дамы, а кружевные перчатки, доходившие почти до локтя, где начинался укороченный рукав пиджака.
— Вот так встреча! Прошу, госпожа Амалия! Будьте как дома. — Виктор развернулся корпусом к даме и привстал со стула. Это Евгения. Тоже здешняя Читательница.
— Женя! — улыбнулась девушка Амалии, и глаза ее расширились от догадки. — А вы… Неужели та самая писательница?!
— Ээ, да… Но прошу — не надо привлекать лишнего внимания, хорошо?
— Ой, извините, просто я… Короче, я очень рада! — Женька улыбнулась новой соседке и, подсознательно отметив изменение соотношения мужчин и дам за столом, выпрямила спину, поправила волосы, и шея ее, кажется, мгновенно стала длиннее, а выражение лица женственнее.
Сначала разговор «а труа»[15] не очень клеился, но Виктор, знакомый уже с обеими женщинами, принялся шутить. Рассказал, что не только Книге выгодно участвовать в акции (за бесплатное угощение), но и некоторым Читателям могут достаться кроме духовных ценностей даже бутылочка волшебного вина, которое вдруг свалится с неба… Но это не всем, а избранным!
Амалия делала вид, что сердится, а Женька расспрашивала о деталях вчерашнего странного события, округляла глаза и смеялась, когда Виктор не без преувеличений рассказывал, какой эффект произвело ежевичное вино на окружающий мир — уж так гудело, так гремело над Подолом!
В какой-то момент Амалия сама удивилась, почувствовав, будто эта женщина за столиком — вовсе и не она, а какая-то другая беззаботная дама, возможно, с мужем и дочерью, проводит воскресный вечер в кафе и горя не знает. Разве она сама может вот так запросто сидеть с чужими людьми, говорить бог знает о чем, когда мир ее рухнул и раздавил ее, лишив надежды и перспектив, интереса к собственной жизни и вообще ее смысла?
Вдруг Виктор нажал кнопку вызова официанток, а через минуту, когда подошла Вера, спросил, не принесет ли она уважаемой читательской конференции бутылочку вина?
Женька снова прыснула смехом — такое случается, когда тебя уже «несет» и не можешь этот смех удержать в себе, он вырывается наружу, несмотря на твое желание, и ничего тут не поделаешь. Амалия удивленно промолчала, но повела плечами и кивнула, что должно было означать скорее согласие, чем отрицание.
Компания проголосовала за полусладкое Массандровское и фруктовый десерт, Вера заговорщицки улыбнулась и пошла выполнять заказ.
— Просто именины! Вы такие замечательные… Я и не надеялась, что за неполные двое суток найду в этих стенах столько чудесных людей! — декламировала Женька, растроганная и от вина, и от приятного общества, на мгновение показавшегося ей семьей, которая могла бы быть у нее, но не сложилось… Голос ее задрожал, и стремление стать успешной, волевой, эффектной женщиной, как Злата, вдруг уступило желанию обняться втроем, зажмуриться, прижаться к этому сильному и, очевидно, доброму мужчине, и чтобы Амалия тоже ее обняла и… погладила по голове, как в детстве это делала мама…
— Ой, да не выдумывай, Женя! Все мы люди как люди! — махнула рукой Амалия и залюбовалась ее молодостью и непосредственностью реакций, но одновременно в глубине души сочувствовала ей, ведь разве знает этот ребенок, сколько неожиданных ударов, возможно, готовит для нее судьба?
Немного жаль ей было и Виктора, который вдруг устроил им здесь маленький праздник, а сам живет один, да еще и белого света не видит, — разве так легко жить, питаясь чужими историями? Да и сама она тоже… Писательница Амалия Икс…
Они уже спустились вниз и прощались с уставшими за день девушками, как вдруг женщина в рабочем халате выглянула из подсобного помещения и заинтересованно посмотрела на всех троих.
— Ой, какая ж сегодня хорошая компания собралась! — неожиданно сказала она, а девушки оглянулись на ее голос.
— Да, — покачал головой Виктор, — кажется, славно посидели.
— А я раньше смотрела на каждого из вас в отдельности из своего укрытия, а тут не удержалась.
— Это Галина Павловна, она у нас убирает, — пояснила изумленной Амалии Вера.
— Да, я — боец невидимого фронта! — засмеялась женщина, возраст которой было трудно определить. Могло ей быть и пятьдесят, и шестьдесят, и неизвестно сколько. — Просто я живу с мамой, а она все больше дома сидит, я ее развлекаю разными историями, и о нашей акции рассказывала, и о всех вас.
— Ааа… Понятно! — расплылась в улыбке Женька. — У вас тоже, наверное, есть какая-то история? Но мы уже уходим…
— Да и я на работе! Но история на два абзаца, если девушки позволят, — посмотрела она на Веру с Аней. Те синхронно взглянули на часы на стене и так же синхронно устало кивнули, а женщина не заставила себя просить.
— В апреле мама вернулась из Пущи-Водицы, из госпиталя. Я ее туда определяю раз в год — продиагностировать, подлечить, поддержать. Опять же — свежий воздух, сосны… На этот раз лежала она в палате на двоих, правда, немного за это доплатили. И вот на одну ночь ее соседка уехала домой. А мама осталась одна. На девятом этаже. Аккуратная такая старушка… Как раз перед сном решила прибрать немного в палате — протерла пыль и вытряхнула через окно салфеточку, которой накрывала тумбочку, ну, чтобы крошки стряхнуть.
— И? — заинтересованно наклонила голову на бок Амалия.
— И улеглась спать. — Галина Павловна сделала артистическую паузу, а затем продолжила. — Но какое-то тревожное предчувствие заставило ее осторожно потрогать тумбочку, накрытую салфеткой, а затем надеть очки, включить свет и рассмотреть ее еще внимательнее…
— Ой, горе… Вытряхнула?! Что там было? Обручальное кольцо? Серьги? — не удержалась Женька.
— Нет… Там была… ее вставная нижняя челюсть!
— Ого! — отреагировал Виктор и из вежливости сдержал смех.
— Да! Бросилась она в коридор, но отделение закрывается поздно вечером, и даже если уговорить кого-то открыть, то лифт ночью все равно не ходит! Разве мама в свои восемьдесят с лишним справится пешком с девятого и снова на девятый? Да еще и холодно было, кое-где снег еще лежал, а она в тапочках, и вообще — на улице ночь…
— И что же было дальше, Галина Павловна? — Аня и сама заинтересовалась неожиданной историей, пока Вера отправилась со счетом к последним посетителям.
— Ой, говорит, всю ночь не заснула, мерещились ей ужасы и представлялись новые расходы и долгие хождения по стоматологам. Но в семь утра включили лифт, и она первой рванула на улицу, надела теплые носки, накинула кофту и молча-молча…
— Неужели нашла?! — удивился Виктор.
— Представьте себе! Дворник еще в том месте не подметал! А она прикинула траекторию полета челюсти и принялась искать! И нашла! Но… Только половину, которая откололась от удара, — развела руками рассказчица.
— Аааа… — взялась обеими руками за голову Женька.
— Жаль бабушку, — констатировала Амалия.
— Но случилось чудо! — засияла Галина Павловна. — Какой-то пожилой мужчина наблюдал за тем, как она рыщет вдоль дорожки, под окнами корпуса, и решил помочь. Но мама вовсе не собиралась разговаривать с незнакомцем при отсутствии половины зубов! Она отвернулась от него и продолжила поиски.
— И что? — с нетерпением спросила Аня.
— А старичок оказался бывшим летчиком. То ли у него глаз иначе устроен, то ли жизненный опыт полетов и падений помог, но он посмотрел вверх, видимо, тоже прикинул траекторию, и начал просмотр с другой стороны дорожки.
— Неужели нашел?! — захохотала Женька. — Представляю себе! «Мадам, вот ваши зубы!» Ой, не могу!
— Ну, примерно так, — тоже засмеялась Галина Павловна. — Но он просто позвал маму, кивнул в сторону находки, сказал, что дама не там ищет, и «с хитрым видом», как сказала мама, исчез в корпусе.
— Истооория! — улыбнулся Виктор.
— А потом они подружились, да? — заинтересованно спросила Женька. — Иначе откуда бы вы знали, что он летчик?
— Ишь, какая внимательная! Точно так и было — познакомились и подружились. Когда маме за условную плату уже спаяли те две половинки вместе. Теперь снова улыбается, как новенькая. А Семенович ей звонит почти каждый день — разговоры разговаривают, развлекают друг друга. Вот такая вам история на дорожку! Пойду убирать, я ж на работе!
— Спасибо! — улыбнулась Амалия. — Маме привет передавайте!
Галина Павловна вернулась к работе, а Аня напомнила гостям, что они с Верой с завтрашнего дня выходные, а на их пост заступают на неделю Оксана с Катей. Команда Читателей пожелала девушкам хорошенько отдохнуть и покинула заведение.
22
Оказалось, всем им нужно было ехать домой в одном направлении, и по масштабам Киева — не очень далеко. Поймали такси. Но вскоре Женька душевно распрощалась и вышла первой возле стадиона. Без нее в машине воцарилась тишина, чувствовалось какое-то «подвешенное» состояние обоих пассажиров, которые, собственно, друг другу никто, но в очередной раз судьба сплела их траектории. Уже во второй раз их объединила дорога в такси в одном направлении, но с разными конечными пунктами — и это побудило к размышлениям. Но стоило ли Амалии даже задумываться над этим, снова пересекая «буферную зону» между уютной кофейней и необжитым помещением, где так по-разному она ощущает и осознает себя?
Читать бесплатно другие книги:
