Утерянное искусство красноречия Доуиз Ричард
Настало время действия, действия восьмидесятых:
• мы должны восстановить динамику нашей экономики;
• мы должны модернизировать нашу оборону;
• мы должны продолжать добиваться соглашения с Западом;
• мы должны помогать развивающимся странам помочь самим себе;
• мы должны сохранить наши источники энергии, особенно ископаемого топлива;
• мы должны добиться взаимопонимания с экспортерами нефти, что пойдет на пользу и нам, и им;
• мы никогда не должны терять нашей веры в свободу и уверенности в институтах, которые ее обеспечивают.
Циники скажут, что все это не ново. Да, действительно. Так и есть. Но новых магических формул не существует. Мы знаем, что нужно сделать. Наши проблемы решатся только благодаря направленным усилиям. Это и есть вызов политического лидерства.
Продолжительный успех никогда не достигается легко – ни человеком, ни государством. Процитирую Уолта Уитмена[85]: «Нужно прилагать усилия, чтобы стать сильным; нужно сражаться за принципы, чтобы стать храбрым; нужно пережить кризис, чтобы появился кураж и стремление к одной-единственной цели». Давайте войдем в историю как поколение, которое не просто понимало, что нужно сделать, но и как поколение, которому достало силы, самодисциплины и решимости, чтобы это сделать. Вот наше поколение. И вот наша задача на 80-е годы.
Глава 12
Завершение речи
*****
Кто-то сказал, что речь похожа на зыбучие пески: гораздо проще войти, чем выбраться. На самом деле «выбраться» из речи довольно легко: нужно остановиться сразу, как только вы сказали все, что хотели. Иногда достаточно вежливой фразы «Спасибо, что пригласили поучаствовать в вашей программе».
Но так бывает не всегда. Обычно у хороших речей есть сильные ударные концовки. В главе 5 я говорил о льготном сроке – ключевом отрезке времени в начале речи, когда оратору полностью принадлежит внимание аудитории. Концовка – столь же значимый момент, и плох тот выступающий, который не воспользуется этим сполна.
Выработать хорошую концовку речи непросто. Если не уделить этому должное внимание, вы упустите отличную возможность усилить впечатление от речи. Рассмотрим это с таких позиций: вы несколько часов работали над темой, развивая тезис и сочиняя основной текст. Неужели вы позволите пропасть всей этой кропотливой работе даром, закончив выступление не взрывом, а всхлипом?
Нет? Тогда предлагаю некоторые рекомендации, которые нужно принимать во внимание при написании заключения к речи.
Определите, чего вы хотите достичь концовкой. Разумеется, прежде всего аудитория должна остаться довольна вашим выступлением, то есть получить то, чего ожидала. И вам хотелось бы, чтобы у людей сохранилось положительное впечатление об ораторе и организации, которую тот представляет. Возможно также, вам нужно, чтобы слушатели что-то сделали, чему-то поверили или составили определенное мнение по вопросу. Для этого и нужна ударная концовка.
Все это непосредственно связано с целью речи, о которой мы говорили в главе 3 и, более подробно, в главе 4 – о том, чего вы хотите добиться от своей аудитории. Концовка должна исполнять эту цель, играть роль своего рода контрольного выстрела. Концовка обязательно должна иметь отношение к тезису речи, который обсуждался в главе 3.
Типы концовок
Прослушав и прочитав огромное множество речей, я выделил семь основных типов концовок: резюме, подведение итогов, непосредственное обращение, тезисная концовка, отсылочная концовка, вдохновляющая концовка, анекдотическая концовка. Рассматривая их, помните: концовки, как и вступления, редко бывают в чистом виде. Чаще всего хорошая концовка – это сочетание двух и более типов (иногда содержащая элементы нескольких других). Предлагая распределение по категориям, я мотивирую вас подходить к завершению речи логически и творчески, а также объективно оценивать потенциал концовок, которые способны сделать выступление более эффективным.
В резюме оратор кратко формулирует основные положения речи. Подведение итогов – такая концовка, где говорящий, так сказать, замыкает круг и сводит концы с концами. В непосредственном обращении оратор совершает то, что бизнес-тренеры по продажам называют «просьбой сделать заказ». Иными словами, он просит слушателей предпринять некие действия. Тезисная концовка — это переформулирование тезиса, или основного положения речи.
Отсылочная концовка, как и отсылочное вступление, имеет отношение к дате речи, месту ее произнесения, событию, погоде, предмету выступления – всему, что можно привязать к теме. Примеры подходящих отсылок приведены в главе 6, где говорилось об отсылочных вступлениях.
Вдохновляющая концовка — это обычно трогательная история, стихотворение или цитата. В юмористической (анекдотической) концовке оратор рассказывает анекдот или смешную историю, которая становится ударным окончанием речи.
В концовках эффективно используются многие риторические приемы, которые анализировались в главе 8: анафора, триады, антитеза, гипербола.
Концовки в действии
Рассмотрим несколько концовок из реальных речей.
В заключении второго инаугурационного обращения Линкольна 4 марта 1865 года представлен прекрасный пример непосредственного обращения, или «просьбы о заказе»:
Не испытывая ни к кому злобы, с милосердием ко всем, с непоколебимой верой в добро, как Господь учит нас его видеть, приложим же все усилия, чтобы закончить начатую работу, перевязать раны нации, позаботимся о тех, на кого легло бремя битвы, об их вдовах и их сиротах, сделаем все, чтобы получить и сохранить справедливый и продолжительный мир как среди нас, так и со всеми другими странами.
Слова Линкольна к нации звучали сильно и ясно – подходящий способ закончить речь.
А вот заключительные слова выступления топ-менеджера компании Visa International, в котором оратор резюмирует основные положения речи:
В заключение разрешите еще раз отметить, что я считаю потенциальную роль Федеральной резервной системы на рынке ценных бумаг довольно ограниченной.
Во-первых, ее основная цель должна состоять в том, чтобы препятствовать хаосу на рынке, а не поддерживать на определенном уровне индекс Доу-Джонса[86] или индекс Нью-Йоркской фондовой биржи.
Во-вторых, Федеральная резервная система должна служить защитой от возникновения системных рисков, а не продвигать отдельные акции. Таким образом, любая интервенция на рынок должна проводиться не применительно к отдельным акциям, а ко всему рынку.
Далее оратор перечисляет еще три положения при резюмировании, а затем сводит все воедино следующим предложением:
Итак, я считаю небесполезным обсудить достоинства и недостатки непосредственного вмешательства Федеральной резервной системы на фондовом рынке.
На мой взгляд, последнее предложение удивительно слабое. Я бы предпочел более впечатляющее подведение итогов. В конце говорящий словно смахнул пыль со старого клише из мира бизнеса: «Если что-то не сломалось, то не надо это чинить».
Предлагаю пример очень удачного заключения речи, где бизнес-менеджер говорит о необходимости сокращения числа звеньев управления в корпорации. В концовке использованы пара метафор, две триады и несколько сильных, выразительных глагольных форм:
Эта система управления, направленная на то, чтобы выделить лучших среди трехсот тысяч сотрудников нашей компании, действительно работает.
Мы далеки от того, чтобы применять все эти рычаги ответственности для каждой рабочей станции и каждого рабочего стола в компании, хотя это наша конечная цель. Мы знаем, откуда берется конкуренция. Она исходит от самих людей – но людей, которые могут мечтать, могут рисковать, могут действовать.
Освободить этих людей, их всех, – это величайший вызов, на который должна ответить наша компания. И поскольку мы видим, как разливается море таланта, инициативности и творческого импульса, если мы способны направить его в нужную сторону, то это вызывает уверенность: наша компания способна справиться со всеми проблемами, которые мир ставит перед нами.
Две триады, одна из которых анафорическая: «могут мечтать, могут рисковать, могут действовать» и «талант, инициативность и творческий импульс». Две метафоры – «рычаги ответственности» и «море таланта». Сильные, выразительные глагольные формы: «выделить», «освободить», «разливается», «направить» и «ставит». Метафора с «морем» несколько приглушена словом «направить» (куда можно направить море?), однако на общую эффектность концовки это почти не влияет.
А вот пример концовки, которая сочетает анафору и риторический вопрос и призывает таким образом к действию:
Давайте следить за производительностью, давайте жаловаться на нарушенные обещания, давайте использовать нашу электоральную силу, чтобы обрести то правительство, которого мы заслуживаем. Давайте работать над тем, чтобы привлекать на государственную службу больше женщин. Давайте делать правительство более гуманным, чтобы на него можно было полагаться и чтобы оно реагировало на нужды тех, кто его выбирал. В конце концов, кто заслуживает этого больше, чем мы сами?
Приведу также удачный пример вдохновляющей концовки. Название речи – «Мечта о Детройте 1987 года». Оратор сочетает переформулирование тезиса с вдохновляющей и нечасто используемой цитатой:
Это мечта, которую мы можем осуществить сами, постепенно, своими усилиями… вы, я, крупный бизнес, мелкий бизнес и правительство. Конечно, идея о том, что отдельные люди и семейства должны вместе работать над улучшением общества, не нова. Неудивительно, что она берет свое начало в Афинах, колыбели демократии. И эту идею мы должны претворить в жизнь летом 1988 года. Я бы хотел закончить цитатой из клятвы граждан Афин, которая могла бы стать девизом граждан великого Детройта:
«Мы всегда будем бороться за идеалы и святыни нашего города, в одиночку и вместе с другими. Мы всегда будем искать возможность повысить чувство гражданской ответственности, мы всегда будем почитать городские законы и уважать их, мы всегда будем передавать потомкам этот город не менее, но более великим, крупным и прекрасным, чем он был вручен нам».
Обратите внимание на использование анафоры «мы всегда будем» в цитате из афинской клятвы.
В следующем примере профессор колледжа, выступая перед студентами, произносит три мощных заключительных абзаца, в которых сочетает метафоры, риторические вопросы, живой язык, анафоры, антитезы и непосредственные обращения. В первом и последнем абзаце он косвенно обращается к названию речи («Перестаньте тратить время») и использует антонимическую фразу – «Начните его уважать».
Мы не можем сделать сразу все, но кое-что сразу сделать можем. Мы можем ввести в обиход эти прекрасные привычки, если начнем прямо сейчас. Прекратите тратить время и начните его уважать! Проще всего считать колледж пустой тратой времени! Что за отговорка! Что за оправдание! Таким образом мы можем винить других в своих действиях! Когда мы начинаем нести ответственность? Когда мы начинаем контролировать себя? Когда мы станем хозяевами собственной жизни? Чего-то стоить – значит быть ценным, полезным, необходимым. Нужно сейчас закладывать основы устного и письменного общения и энтузиазма.
Помните: никакая лошадь никуда не добежит, пока ее не обуздают. Никакой пар не приведет в движение машину, пока его не заключат в двигатель. Никакая Ниагара не даст свет и энергию, пока не будет укрощена. И никакая жизнь не станет истинно великой, пока не обретет цель, дисциплину и концентрацию. Прекратите тратить время и начните его уважать!
Президент Джордж Буш-старший закончил свою речь об «агрессии в Персидском заливе» на Генеральной Ассамблее ООН 1 октября 1990 года подведением итогов позиции ООН по вторжению Ирака в Кувейт и вдохновляющими словами поддержки в адрес ООН. Три сильные анафорические триады увеличивают эффект от двух заключительных абзацев. Плохо сочетающиеся друг с другом метафоры – «плавать, взбираться, браться» – не оказывают серьезного влияния на сильную в целом концовку, хотя метафору «плавание» лучше было раскрыть, например: «Плыть против течения, противостоять подводному потоку критики, сосредоточить внимание на отдаленных берегах мира и стабильности»:
Мир должен знать и понимать, что с этого часа, с этого дня, с этого собрания мы идем вперед с новым чувством цели, с новым чувством возможностей. Мы стоим вместе, готовые плыть против течения, взбираться на гору, энергично браться за сложные проблемы, и не только в качестве Организации Объединенных Наций, но и в качестве объединенных наций всего мира.
Давайте сделаем так, чтобы о последнем десятилетии XX века говорили: это было время, когда человечество стало самим собой, когда дым и пепел индустриальной эры рассеялись и наступила революция духа и мышления, когда люди направились в новую эпоху и к новому сотрудничеству наций. ООН выполняет свои обязательства в качестве мирового парламента, где может выступить каждый. Я поздравляю вас с этим. Я поддерживаю вас. И да поможет вам Бог в грядущих трудностях.
Последний пример взят из речи губернатора Эдлая Стивенсона, который благородно признал свое поражение на президентских выборах от генерала Дуайта Эйзенхауэра 5 ноября 1952 года. Губернатор Стивенсон несколько раз использовал анафору и один раз – очень удачно – антитезу:
Я отправил генералу Эйзенхауэру в гостиницу «Коммодор» в Нью-Йорке следующую телеграмму: «Народ сделал свой выбор, и я поздравляю вас. Вы будете защищать и охранять мир и сделаете юдоль печали дверью надежды – об этом я буду искренне молиться. С наилучшими пожеланиями, Эдлай Стивенсон».
Меня кто-то спросил, когда я входил сюда с улицы, как я себя чувствую, и тут мне вспомнилась история, которую любил рассказывать наш земляк, Авраам Линкольн. Его спросили однажды, как он чувствует себя после неудачных выборов. Он сказал, что похож на маленького мальчика, который ударился ногой в темноте, но при этом он слишком стар, чтобы плакать, и ему слишком больно, чтобы смеяться.
Покойный губернатор Луизианы, известный демагог Хьюи Лонг, однажды без затей дал понять аудитории, что собирается закругляться. Он сказал: «Мне подсказывают, что у меня осталась всего одна минута…»
Рекомендуется ли это? Нет.
«Вы призвали меня для высшей задачи…»
Губернатор Эдлай Стивенсон так и не стал президентом – возможно, потому, что история столкнула его с невероятно популярным героем войны Дуайтом Эйзенхауэром. Стивенсон, впрочем, прекрасно говорил о том, во что верил. 26 июля 1952 года Демократическая партия выдвинула его в президенты, и в его речи на партийном съезде наглядно отразились его ум и глубокое чувство собственного достоинства. Это выступление резко контрастирует с образцами политической риторики, которая в наши дни превращается в норму. Обратите особое внимание на концовку, включающую в себя непосредственное обращение, начинающееся со слов «Помогите мне решить наши проблемы в это время смуты и войн», а также на анафорическую триаду, отсылку к человеку, которого он надеялся сменить на посту президента, и вдохновляющую цитату:
Я принимаю свое выдвижение и вашу программу.
Я бы предпочел услышать эти слова из уст более сильного, более разумного, более подходящего человека, чем я сам. Но, услышав речь президента, я повысил свою самооценку.
Никто из вас, друзья мои, не может полностью понять, что творится в моем сердце. Я могу надеяться, что вы хотя бы поймете мои слова. Их будет немного.
Я не искал чести, которую вы мне оказали. Я не мог ее искать, поскольку добился другой должности, которая полностью удовлетворяла моим амбициям. И нельзя рассматривать главную должность штата Иллинойс, которую я обрел благодаря его жителям, как альтернативу или утешительный приз.
Я не искал выдвижения в президенты, поскольку обременительность этой должности поражает воображение. Возможности, которые открываются на ней для хорошего и дурного – в наши и в предыдущие дни, – гасят порыв ликования и превращают тщеславие в смирение. Я просил милосердного Отца, нашего общего Отца, пронести мимо меня чашу сию. Но от столь тяжкой ответственности я не стану увиливать из страха, ради личной выгоды или из ложной скромности.
Итак, «Отче Мой! Если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя»[87].
Если сердце мое в смятении, если я не искал этого выдвижения, если я не мог его искать с чистой совестью, если я не стал бы искать его из-за трезвой самооценки, то это не значит, что я придаю ему меньшее значение. Более того, я чту должность президента Соединенных Штатов.
И сегодня, когда вы приняли это решение, я буду бороться за то, чтобы занять эту должность со всем жаром души и сердца. И с вашей помощью, не сомневаюсь, я смогу одержать победу.
Вы призвали меня для высшей цели, которая по силам человеку. Я не мог бы быть более польщен. Люди более достойные, чем я, могли бы быть избраны для этого, и я благодарен вам и им всем своим разумом и силой, которыми я обладаю, чтобы доказать, что ваше сегодняшнее решение было благом для нашей страны и для нашей партии. Я также уверен, что ваш выбор кандидата в вице-президенты чрезвычайно укрепит меня и нашу партию в той тяжелой и непримиримой борьбе, которая предстоит нам всем.
Я знаю, что вы присоединились ко мне в память великих демократов и лидеров нашего поколения, в знак уважения к тем, чьи имена уже звучали на этом съезде, чьи энергия, характер и преданность той республике, которую все мы так любим, завоевали уважение бесчисленных американцев и обогатили нашу партию.
Я буду нуждаться в них, и мы будем нуждаться в них, потому что со вчерашнего дня я нисколько не изменился. Мое выдвижение, как высоко бы я его ни оценивал, не преумножило моих способностей. Поэтому я глубоко благодарен и поощрен их дружбой и их преданностью. Я очень тронут выражением поддержки и пожеланием удачи. И я не могу, друзья мои, не воспользоваться шансом, чтобы отдать дань уважения великому человеку, настоящему американцу, которому я имею честь приходиться родственником, – Олбену Баркли из Кентукки[88].
Разрешите мне также сказать, что меня глубоко тронул ход этого съезда. Вы спорили и не соглашались друг с другом, потому что вы, демократы, неравнодушные люди. Но вы спорили и не соглашались, не называя друг друга лжецами и ворами, не предавая наших лучших традиций. Вы не замарали наших лучших традиций в борьбе за власть.
И вы написали такое положение, ни один пункт которого нельзя назвать двусмысленным, противоречивым или уклончивым.
Вы изложили программу нашей партии, ее принципы и цели столь ясно, что никто не сможет понять ее превратно, и руководствовались твердой верой в справедливость, свободу и мир на земле, благодаря которой сохраняются надежды человечества на тот далекий день, когда не будет больше грохота оружия и звона цепей.
За все это я благодарен вам. Но я не испытываю ликования или чувства триумфа. Впереди нас ожидают проблемы.
Кто-то назовет нас соглашателями, другие скажут, что мы партия войны.
Кто-то скажет, что мы реакционеры.
Другие скажут, что мы отстаиваем социализм.
Последуют неизбежные лозунги: «Подлецов – вон», «Настало время перемен» и так далее, и тому подобное.
Мы услышим и это, и еще много чего другого. Но мы не услышим ничего нового. Я не очень обеспокоен оскорблениями конкурентов, ругательствами и бранными эпитетами, потому что рабочий, фермер, разумный бизнесмен – все они знают, что им сейчас живется лучше, чем когда бы то ни было. И все они знают, что величайшая угроза свободному предпринимательству в этой стране умерла вместе с Великой депрессией, пав под напором Демократической партии. Я не опасаюсь того, что драгоценная двухпартийная система в опасности. Безусловно, две недели назад Республиканская партия выглядела очень даже живой – я имею в виду обе республиканские партии! Но я не считаю, будто Демократическая партия постарела, растолстела и стала ленивой.
Да, ей уже сто пятьдесят лет, и она уже давно немолода, но она никогда не станет ленивой, пока смотрит вперед, а не назад, пока она связана с молодыми и полными надежд людьми, которые видят в своих мечтах образ лучшей Америки и лучшего мира.
Вы услышите мнения многих искренних и разумных людей, которых беспокоит, что одна партия находится у власти уже двадцать лет. Я не склонен преуменьшать значение такого отношения, но перемены ради самих перемен абсолютно бессмысленны. Если наша основная задача – это сохранение ценностей западной цивилизации, даже в наших собственных интересах разумно ли будет проводить перемены ради перемен и вручать власть партии, во главе которой стоит неоднозначная личность; лидеру, который пользуется нашим полным уважением, но который служит образцом безнадежного случая политической шизофрении?
Если вы боитесь коррупции на государственной должности, верите ли вы вслед за Чарльзом Хьюзом[89], что вина лежит на человеке, а не на партии? Верите ли вы в то, что любой политический лидер при желании может привести дела в порядок и без своих соседей, готовых сжечь все дотла?
Меня, как и здравомыслящих представителей обеих партий, заботит не просто победа на выборах, но то, как эта победа будет добыта, насколько хорошо мы сможем использовать эту отличную возможность для четырехлетнего обсуждения проблем, разумного и трезвого.
Я надеюсь и молюсь, чтобы мы, демократы, выиграв или проиграв, вели кампанию не как крестовый поход во имя уничтожения противной стороны, как, судя по всему, собираются делать наши оппоненты, но как великую возможность развивать и образовывать людей, предназначенных руководить, причем не только богатой, процветающей и довольной страной, как это было в прошлом, но и всем миром.
Друзья мои, еще важнее, чем победа на выборах, – управление страной. Это тест для политической партии – последний, решающий тест. Когда крики и ликование смолкнут, когда уйдет оркестр и погаснут огни, останется суровая реальность ответственности в исторический час, когда краски мрачны и тусклы и когда за рубежом поднимается безжалостная, непроницаемая и враждебная сила.
Испытания ХХ века – самой кровавой и неспокойной эпохи христианского времени – еще далеко не окончены. Жертвы, терпение, понимание и непримиримое стремление к цели должны стать нашим уделом на многие последующие годы.
И с этим надо жить. И это надо объяснить американскому народу. И давайте скажем ему правду: что нет побед без боли, что мы стоим на пороге великих решений – не простых решений, как, например, сопротивление нападению, но долгой, терпеливой, изнуряющей борьбы, которая только и способна принести победу над величайшими врагами человечества – войной, бедностью, тиранией и оскорблением человеческого достоинства, которое следует за всем этим.
И давайте скажем им, что победа, которой мы должны достичь в ХХ веке, ведущем в век золотой, не будет обретена чьей-то личной хитростью и сообразительностью. Победа – это цитадель, защищенная толстыми стенами невежества и недоверия, которые не падут от трубных звуков проклятий политиков или под ударами маршальского жезла. Друзья мои, эти стены мы должны штурмовать храбростью, дальновидностью и высоким боевым духом, стоя плечом к плечу, не боясь неприглядной правды, отражая натиск лжи, полуправды, кривляния и демагогии.
Люди умнее, чем полагают республиканцы. А Демократическая партия – это партия народа, а не партия рабочих, или фермеров, или бизнесменов. Это партия никого по отдельности и всех вместе. Это, считаю я, наша давняя задача. Там, где мы отклонялись от нее, мы терпели поражение. Благодаря вашей помощи мы не отступим от своих принципов. Лучше мы проиграем выборы, чем не оправдаем надежд народа; лучше проиграть сейчас, чем потом доказать свою несостоятельность в управлении людьми.
Помогите мне решить наши проблемы в это время смуты и войн, помогите мне решить наши проблемы в эти годы тьмы, сомнений и кризиса, который простирается далеко за горизонты сегодняшней отрадной картины, и так мы оправдаем наше славное прошлое и надежды тех миллионов, которые безмолвно смотрят на нас в ожидании сочувствия, понимания и честности в отношениях. Так мы прекрасно послужим нашим прекрасным традициям.
Я прошу у вас все, чем вы обладаете. Я дам вам все, чем обладаю сам, как тот, кто появлялся сегодня здесь и почтил меня, как почтил и вас, Демократическую партию, всей своей жизнью, которая была храбрым служением и которая навсегда останется на страницах истории и Республиканской, и Демократической партии, – президент Гарри Трумэн.
Наконец, друзья мои, решая те сложные задачи, для которых вы меня избрали, я всегда буду пытаться [как сказано в Ветхом Завете] «действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим»[90].
Глава 13
«Я имею честь представить…»
*****
В нескольких предыдущих главах мы анализировали различные аспекты написания речей – от составления плана до правильного использования языка и внесения «изюминки» при помощи подходящих цитат, историй, статистики и юмора. Теперь я хотел бы поговорить о том, чем чаще всего пренебрегают, – о представлении выступающего.
Если вы спичрайтер, у вас наверняка много возможностей написать представление. Если вы оратор или играете активную роль в организации, которая регулярно приглашает на свои собрания других докладчиков, вас рано или поздно попросят представить выступающего. То, как вы справитесь с этим, повлияет на впечатление о докладчике, на его мнение о вашей организации и на общее впечатление о вас самих.
Я считаю, что представления приятно и делать, и писать. Они дают возможность реализовать творческий импульс и стимулируют изложение за короткое время как можно большего количества информации и смысла. В большинстве книг о публичных выступлениях представления затрагиваются разве что косвенно. В сборники речей они почти никогда не включаются. Вы можете сказать, что это нормально: главное – речь, а не представление.
Но я другого мнения: представление – это и есть речь. Короткая. Оно и должно быть коротким, но от этого не перестает быть речью. Многие из уже изложенных здесь принципов относятся и к представлениям.
Печальная история Роджера
Представьте тебе такую ситуацию: Роджер – занятой профессионал и председатель программы в своем клубе. В этом качестве он пригласил выступить в нем Максвелла Смайта, британца по происхождению, автора нескольких книг, лауреата Пулитцеровской премии. Поскольку Смайт – востребованный оратор, Роджер считает, что зазвать его к себе – большая удача. Он разрекламировал выступление, и члены клуба предвкушают прекрасную программу. Предполагается, что будет аншлаг, руководитель по связям с общественностью пригласил прессу. Он считает, что речь будет освещаться местной газетой, по меньшей мере одним телеканалом и парой радиостанций.
Итак.
Роджер не знаком с мистером Смайтом. Он даже не знает точно, как произносится его фамилия: Смайт или более привычно – Смит?
Роджеру удалось выяснить, что автор будет в городе подписывать свои книги. Через издателя он связался с ним и был приятно удивлен, когда тот принял приглашение. Это должно было быть единственное выступление Смайта в городе, не считая самой процедуры раздачи автографов. Никто из членов клуба также не знаком со Смайтом, так что задача представить гостя лежит на Роджере.
И вот, когда до запланированного выступления осталось меньше недели, Роджер начинает размышлять, что нужно будет сказать. «Все просто, – думает он. – Я найду какую-нибудь информацию на обложке одной из его книг». Хотя, по правде сказать, Роджер ни одной из них не читал.
Он идет в книжный магазин, но там выясняется, что информация на обложке минимальная и из нее мало что выжмешь для представления уважаемого писателя.
«Ничего страшного, – думает он. – Запрошу информацию у издателя».
На этот раз он попадает точно в цель. Издательский отдел по связям с общественностью присылает Роджеру биографию автора. Просмотрев текст, Роджер приходит к выводу, что в нем содержится много полезных сведений, и засовывает его в карман пальто.
Близится день выступления. Осталось часа три до начала речи. Все эти дни Роджер был очень занят и не удосужился подумать о представлении. У него состоялась еще пара важных встреч, перед тем как отправляться на собрание. «Все нормально, – думает он. – Биография от издательства содержит всю нужную информацию. Я просто повторю ее». Он находит заветный листок в кармане пальто и перекладывает его в карман костюма, который наденет, идя на встречу.
Итак, перенесемся на собрание и послушаем представление в исполнении Роджера:
Время не ждет, и мы должны перейти к следующему пункту программы, так что если вы еще не закончили ужинать, то, пожалуйста, продолжайте.
Сегодня наш оратор – Максвелл Смайт… э-э-э, Смит… Смайт. Мистер Смайт родился в Уотфорде, пригороде Лондона, в 1933 году, в семье инженера и школьной учительницы. Когда Максвеллу было всего пять, его отец подписал контракт с американской фирмой и семья переехала в Пенсильванию. Максвелл ходил в школу в Филадельфии, делая успехи как в учебе, так и в спорте, и окончил школу на год раньше своего класса. В семнадцать лет он поступил в Университет Пенсильвании на факультет электротехники.
Окончив первый курс, он внезапно перешел на факультет английского языка, чем разочаровал своего отца, который ожидал, что сын пойдет по его стопам. Он объявил, что намерен стать писателем. Через год он бросил университет и отправился в армию. После базовой подготовки в Форт-Беннинге в штате Джорджия он стал рядовым первого класса.
Затем его направили в Корею, где он служил в Восьмой армии США и был награжден медалью «Бронзовая звезда». Вернувшись из Кореи в 1954 году, он вскоре демобилизовался.
В 1955 году, когда он работал в Филадельфии продавцом, он встретил мисс Пегги Мэннинг, которая приехала в Филадельфию из Бирмингема, расположенного в штате Алабама. Они поженились на Рождество в 1955 году.
Максвелл перепробовал за следующие несколько лет множество профессий, но все свободное время отдавал писательству. В двадцать семь лет он опубликовал свой первый роман – «Новичок», где описывал жизнь колледжа. У критиков книга имела успех, но принесла не слишком много доходов молодому романисту и его быстро растущей семье, которая состояла тогда из жены, новорожденной дочери и четырехлетних братьев-близнецов.
С тех пор он выпустил семь романов (все стали бестселлерами), два сборника стихов и биографию генерала Уильяма Шермана[91]. Его последний роман – «Прыжок в весну» – получил в прошлом году Пулитцеровскую премию по литературе.
Он живет с женой в своем доме в Маунтин-Брук, пригороде Бирмингема.
Для меня большая честь представить нашего сегодняшнего оратора: мистер Максвелл Смайт.
Роджер, не мудрствуя лукаво, слово в слово зачитал биографическую справку, присланную из издательства. Ему казалось, что это наилучший вариант. Но представьте себе, как на такое представление должны были отреагировать слушатели, да и сам оратор.
Скука, скука, скука
Признаюсь: такое представление – далеко не худшее из всех, что мне приходилось слышать. Что здесь не так? Прежде всего – скука, скука и еще раз скука. Слишком много лишних подробностей. Никакой изюминки. Никакого отношения к теме выступления Смайта. Собственно, она даже не названа. В представлении дается кое-какая информация о знаменитом писателе Максвелле Смайте, но почти ничего не говорится о нем как о человеке. Короче говоря, представление звучит механически. Оно и есть механическое.
Подумайте сами: жил молодой человек, очевидно, страстно желавший стать писателем. Почему он бросил изучать электромеханику, а потом оставил университет? Почему он все-таки сначала собирался стать инженером? Он получил в Корее «Бронзовую звезду». За что? Что он делает, когда не пишет? Людям интересно знать такие подробности о своих гостях-ораторах.
Теперь представим, что Роджер начал свое представление примерно так:
Более сорока лет назад Макс Смайт дважды заваливал экзамен по алгебре на первом курсе электромеханического факультета Пенсильванского университета.
Сегодня он сказал бы, что это был его главный успех. И с этим нельзя не согласиться. Ведь сдай он алгебру, он, скорее всего, стал бы инженером и мир лишился бы многих книг – сборников поэзии, биографии генерала Шермана и нескольких выдающихся романов, пять из которых стали бестселлерами, а один заслужил Пулитцеровскую премию.
Макс не стремился быть инженером. Этого хотел его отец. И даже сейчас старший Смайт, который перевез семью из Англии в США, когда Максу было всего пять лет, подозревает, что сын нарочно провалил тогда алгебру. И он, возможно, прав.
Насколько интереснее такая речь и по тону, и по содержанию, чем сухое изложение биографических сведений.
Роджер сделал несколько ошибок. Он дотянул до последнего, не думая о вступлении. Будь у него чуть больше времени, он легко бы нашел какие-нибудь интересные факты о Смайте. Один телефонный звонок литературному агенту автора – и в распоряжении Роджера оказалось бы множество соответствующего материала. Кроме того, об известных людях существует большое количество публикаций. Но даже не имея ничего, кроме биографической справки от издательства, можно было подготовиться и получше. Роджеру стоило бы уплотнить свое выступление, лучше его организовать, опустив наименее интересные детали. Безусловно, следовало просмотреть несколько книг Смайта и построить свое представление на основе одной из них или упомянуть об одном из героев. В стихах Смайта тоже нашлась бы подходящая цитата.
Словом, Роджер отнесся к делу безответственно.
Ошибка Смайта
Ошибки Роджера серьезны, но один промах допустил и сам Смайт. Он не настоял, чтобы его издатель подготовил не только биографию, но и интересное, хорошо написанное представление. Любой, кто часто выступает с речами, особенно если это неотъемлемая часть его образа жизни, должен иметь образец представления, чтобы рассылать его по запросу.
Создавая речь для клиента, свяжитесь с тем человеком, который будет представлять оратора (если, конечно, ваш клиент не возражает). Некоторые выступающие предпочитают поддерживать контакты с организацией и председателем собрания самостоятельно. В компаниях, где имеется отдел по связям с общественностью, эти функции обычно выполняет он. Но вы как спичрайтер должны активно интересоваться всем, что связано с речью, которую пишете. Вы должны выяснить, что нужно человеку, представляющему вашего клиента, и убедиться, что этот человек получил нужные материалы. Можно также тактично предложить написать вариант представления. Я делаю акцент на этом слове, потому что вряд ли вы захотите произвести впечатление человека, уверенного, что его текст – лучший. В девяти случаях из десяти представляющий с благодарностью зачитает его слово в слово. Так сделал и Роджер, рекомендуя Смайта. Разница в том, что ваш текст будет составлен как следует, потому что вы писали его именно с целью представить, а информация о Смайте написана человеком, который не осознавал всей его значимости.
Посылая вариант представления, вы убиваете трех зайцев. Во-первых, вы можете быть уверены, что вашего клиента отрекомендуют достойно, так, как он (и речь, над которой вы работали вместе) того заслуживает. Во-вторых, обеспечена достоверность информации. В-третьих, ваш текст почти наверняка окажется большим подспорьем для представляющего.
Роджеров в этом мире много, и они нуждаются в вашей помощи.
Цели представления
Представление имеет три очевидные цели. Во-первых (возможно, это самое важное), в нем следует сказать, зачем оратор здесь находится. Надо помнить, что чаще всего приходится представлять не только выступающего, но и его цель. Речь не идет лишь о названии речи, хотя часто этим и ограничиваются. Нужно дать самую общую характеристику того, что сейчас услышит аудитория. Во-вторых, представление должно подтвердить квалификацию и уровень оратора. Здесь стоит подчеркнуть, что это часто разные понятия.
Возьмем, к примеру, уже знакомого нам Макса Смайта. Хотя у него нет высшего образования, он может обладать более высоким ораторским уровнем, чем, например, доктор наук, специализирующийся в сравнительном литературоведении. Обладатель докторской степени имеет должную квалификацию, успешный романист, даже не окончивший колледжа, имеет более высокий уровень.
Степень подробности обсуждения квалификации и уровня в представлении зависит от того, что слушателям известно о речи. Если организация выпустила бюллетень или программку, где содержится детальная информация о говорящем, представляющему не стоит повторять то же самое. Представление в стиле анекдота всегда лучше пересказа биографии. Но чаще всего представления сочетают обе версии.
Третья задача – подготовить почву для оратора, разогреть аудиторию, сломать лед недоверия. Для этого вполне подойдут уместная шутка, анекдот, остроумная цитата.
Что делать и чего не делать
Вот некоторые рекомендации тем, кто проводит или пишет представление:
• Не пытайтесь затмить собой оратора. Помните, что представление – это закуска, а не основное блюдо.
• Не затягивайте представление. Обычно достаточно двух-трех минут. При этом используйте столько времени, сколько нужно. В конце концов, не так важна продолжительность речи, как ее содержание.
• Убедитесь, что вы правильно произносите имя выступающего. Если у докладчика необычное имя, тщательно проверьте произношение и сделайте фонетическую запись для удобства представляющего.
• Убедитесь, что все факты соответствуют действительности. Если вы получили информацию из книги или журнала, проверьте, актуальна ли она.
• Старайтесь отличаться. Есть старая аксиома о том, что имя выступающего не должно упоминаться до последнего момента. В этом, конечно, нет ничего плохого, но чаще всего слушатели уже знают, кто будет выступать. Так что приберегать на закуску имя оратора не имеет смысла. Если выступающий хорошо знаком аудитории, постарайтесь найти какие-то другие слова.
• Никогда не говорите: «Наш оратор не нуждается в представлении». Иначе ваши слушатели задумаются о том, что вы, собственно, здесь делаете. Без этой стереотипной фразы вполне можно обойтись.
• По возможности дождитесь, когда слушатели перестанут ужинать и столовые приборы будут убраны. Это важно по двум причинам. Во-первых, ваше представление не получит должного приема, пока слушатели сосредоточены на еде. Во-вторых, если вы начнете рекомендовать оратора, когда слушатели едят, вы вряд ли успеете закончить до прекращения шума. В результате выступающему придется соперничать за внимание с официантами, гремящими тарелками и доливающими кофе. Не лучший способ для начала выступления.
Я часто слышал от ведущих примерно следующее: «Для тех, кто еще не закончил есть: пожалуйста, продолжайте, а мы переходим к следующему пункту программы». А я мечтаю услышать такие слова: «Если вы еще не закончили трапезу, то, пожалуйста, побыстрее, потому что я не собираюсь начинать, пока все не наедятся».
Это вызвало бы самые горячие аплодисменты аудитории.
• Не переборщите. Цветистое, слишком подробное или слишком лестное представление может смутить выступающего. Однажды я слышал, как оратор после длиннейшего представления, изобилующего биографическими подробностями, сказал: «Спасибо, Чарли, за прекрасное представление. Но, кажется, вы забыли упомянуть, что я был помощником руководителя своего бойскаутского отряда». Реплика вызвала смешки, но на самом деле оратор хотел сказать следующее: «Друзья, Чарли не должен был вдаваться в такие подробности. Он слишком увлекся».
Еще одна хорошая реплика, ослабляющая эффект от чересчур хвалебного представления: «Спасибо, Боб, за великодушное представление. Да простит вас Господь за ваши преувеличения – и простит он меня за то, что они мне так понравились». Или: «Великолепное представление, но знайте: хотя оно мне очень понравилось, я не позволю себе им увлечься».
Некоторые примечательные представления
Поскольку представления редко издаются, найти подходящий пример непросто. Однако у меня все же есть несколько вариантов, которые вас, возможно, заинтересуют. Первое – это представление Джона Джонсона, основателя издательского дома, который носит его имя. Это тот же самый оратор, которого я упоминал в главе 11 (об анекдотах). Он выступал в Экономическом клубе Детройта 30 января 1989 года. Представлял его Джеральд Гринвальд, вице-президент Chrysler Corporation:
История нашего сегодняшнего гостя столь же драматична, сколь и любой рассказ Горацио Элджера[92].
Джон Джонсон родился в Арканзасе, вырос в Чикаго и провел детство в бедности. Когда он учился в старших классах, его мать, прислуга, потеряла место, и семья стала жить на пособие. Через три года Джон нашел отличную работу (за двадцать пять долларов в неделю) – посыльного в страховой компании Supreme Life Insurance Company, которая тогда считалась крупнейшей на Севере из возглавляемых чернокожими.
Там он обрел вдохновение и идеи. Он впервые увидел, что чернокожие тоже могут быть успешными деловыми людьми. Читая газеты президенту компании и готовя для него обзоры событий в негритянском мире, Джон решил открыть собственное дело – ежемесячный журнал, ориентированный на чернокожую аудиторию, который должен был называться Negro Digest.
Его друзья считали, что он сошел с ума, вспоминая неудачи множества изданий, ориентировавшихся на негритянское население.
Джон не слушал. Он упорствовал. Он убедил свою мать – поверите ли вы?! – продать всю мебель в доме за пятьсот долларов. На эти деньги он оплатил прямые обращения к потенциальным подписчикам, предлагая подписаться всего за два доллара. Три тысячи человек ответили, и с шестью тысячами долларов в кармане он мог опубликовать первый выпуск Negro Digest.
Он предложил ведущему чикагскому распространителю продавать свой журнал в киосках, но компания отказалась, пояснив, что спроса не будет. Что ж, когда нет естественного спроса, успешные предприниматели, подобные Джонни, создают его. Джон подговорил друзей ходить по Чикаго и повсюду спрашивать журнал. Это убедило распространителей, что он востребован.
Успех Negro Digest – пример того, как один чернокожий может преуспеть, увидев триумф своих собратьев. Это стало издательским кредо Джона. Он считал, что афроамериканцам нужны положительные ролевые модели для реализации своего потенциала – рассказы об успешных людях в бизнесе, искусстве, политике и других отраслях.
Это была поразительная для своего времени идея. И Джон пришел к ней за десятилетие до Мартина Лютера Кинга.
Раз за разом Джон опровергал расхожее мнение. Эксперты считали, что его второй журнал, Ebony, долго не протянет. Когда никто не захотел покупать в нем рекламное место, Джон основал несколько компаний, рассылающих товары по почте, и запустил в Ebony их рекламную кампанию. В итоге журнал пережил и Life, и Look. После Ebony появились и другие журналы, а за ними – национальное телешоу и три радиостанции. Затем – Supreme Life Insurance Company, которую он ныне возглавляет. Supreme Beauty Products Company, компания по производству средств для ухода за волосами, и Fashion Fair Cosmetics, которая была основана после того, как крупные косметические корпорации отказались выпускать темные оттенки, подходящие для афроамериканок. И сегодня это один из ведущих брендов, продающийся в США, Великобритании и Франции.
Словом, в целом это крупнейшая негритянская компания в Соединенных Штатах. Джон часто говорит, что его жизнь – это история превращения недостатков в достоинства. Такова же и история Chrysler образца 80-х годов. Мы решили, что у нас много общего, и четыре года назад предложили Джону войти в наш совет директоров. Уместно заметить, что Джон выступает через неделю после того, как Chrysler и NAACP[93] договорились об обсуждении соглашения по увеличению экономических возможностей для меньшинств, которые работают в нашей компании.
Сегодня Джон будет говорить на тему «Будущее меньшинств в Америке». Дамы и господа, я рад представить настоящего американского бизнесмена Джона Джонсона – издателя, председателя и СЕО Johnson Publishing Company!
Как вы считаете, не слишком ли длинное вступление? Что вы чувствовали, когда читали его? Может быть, думали: «Заканчивай скорее, я хочу слушать Джонсона, а не тебя»?
Заставило ли представление с нетерпением ожидать речи Джонсона? Привлекли ли ваше внимание истории из его жизни?
Достаточно ли было в представлении подробностей о деловой карьере Джонсона, или преобладали анекдоты из его жизни?
Не считаете ли вы, что говорящий переборщил, то есть слишком хвалил либо чересчур покровительственно отнесся к оратору?
Думаю, это удачное представление. Но, вероятно, его можно было сократить без особого вреда для содержания. История о том, как миссис Джонсон продала мебель, поразительна, но сам Джонсон, если помните, использовал ее в своей речи. Интересно, не пришлось ли ему изменить свое выступление из-за столь подробного представления? Наверное, нет. Скорее всего, эти истории Гринвальду поведали в пресс-службе самого Джонсона. Но все-таки представляющему лучше было умолчать об этой истории, так как она стала важным элементом самой речи.
Подобные вопросы вы должны задавать себе по поводу любого представления, которое собираетесь писать или произносить. Предлагаю вам еще раз прочитать текст про Джонсона и подумать над ответами.
У Джона Джонсона длинный и впечатляющий список достижений, представлять персону такого уровня действительно трудно. Если указать все достоинства оратора, сопроводив их биографическими сведениями, то вступление покажется длинным и скучным.
В то же время нужно воздать оратору по заслугам. Несколько лет назад я оказался в такой ситуации. Менеджер компании Philip Morris попросил меня составить представление тогдашнего сенатора Мэкка Мэттингли, который должен был выступать на собрании руководства в штаб-квартире корпорации в Северной Каролине. Менеджер обратился за информацией в офис сенатора. Вот что он получил в качестве материалов для подготовки представления:
Сенатор Мэттингли родом с острова Сент-Саймонс (штат Джорджия). Мистер Мэттингли двадцать лет работал в IBM и пять лет руководил небольшим собственным бизнесом. Окончил Индианский университет в 1957 году по специальности «маркетинг». Четыре года служил в ВВС США в Саванне, на аэродроме Хантер. Женат на Кэролин Лонгкамп, у них две дочери, обе учатся в Университете Джорджии.
Посещает епископальную церковь острова Сент-Саймонс, является членом Американского легиона[94] и Торговой палаты Брансвика и Золотых островов.
Мистер Мэттингли известен своей деятельностью в области внутренней и экономической политики. Он работает в национальных экономических комитетах по налоговому законодательству. Как сопредседатель комитета Мэттингли – один из авторов налогового курса платформы Республиканской партии в 1980 году.
После выборов Мэттингли был выдвинут во влиятельный сенатский комитет по бюджетным ассигнованиям, где возглавляет подкомитет по законотворчеству. Он также входит в комитет по работе правительства и возглавляет подкомитет по надзору за деятельностью Конгресса. Кроме того, он состоит в комиссии по этике и объединенной экономической комиссии.
Некоторые ораторы почти в точности использовали бы эту информацию. Но менеджер нанял меня, потому что стремился сказать это лучше. Он попросил написать нестандартное представление. И вот что у меня получилось:
Четвертого ноября прошлого года примерно в полночь большинство жителей Джорджии, за исключением самых преданных поклонников гонок на выборах, выключили телевизоры и отправились спать. Самое интересное состязание уже, казалось, имело несомненного победителя: согласно прогнозам СМИ, сенатор Герман Талмадж был переизбран. Таким образом, продолжилось одно из самых длительных в истории страны династических правлений. Оно началось в 1932 году, когда отец сенатора Талмаджа стал губернатором Калифорнии. Мало кто сомневался в подобном исходе. Таких людей поднял бы на смех любой разумный восьмиклассник. Но… разумные восьмиклассники и хитрые компьютерные программы тоже ошибаются. В течение ночи преимущество Талмаджа начало сокращаться, и с рассветом Джорджия получила нового сенатора. Им стал Мэкк Мэттингли. Он и выступает у нас сегодня.
Мэкк Мэттингли, возможно, пробудет в Сенате США еще пятьдесят лет. Он способен стать выдающейся фигурой национального масштаба. Не исключено, что его выберут президентом. Но… независимо от того, чего он добьется или не добьется в будущем, те из нас, кто пристально следит за политической жизнью Джорджии, навсегда запомнят его как человека, который вопреки мнению молвы и экспертов сумел победить могущественного, популярного и способного сенатора.
Только представьте себе:
Он победил демократа в штате, который, как говорится в старой пословице, «избрал бы любого подлеца, если бы он шел от демократов». Он несомненный республиканец в штате, который известен как «хлопковый» и питает неприязнь к республиканцам еще с момента освобождения рабов Линкольном. Он бизнесмен в штате, в котором голоса фермеров всегда имели первостепенное значение на выборах. И прежде всего он любитель в игре, в которую играют настоящие профессионалы.
Сенатор Мэттингли родился на Сент-Саймонсе, одном из знаменитых Золотых островов на южном побережье Джорджии. Прежде чем заняться политикой, он имел свое небольшое дело – факт, которым он заслуженно гордится. Перед тем как открыть его, он двадцать лет проработал в IBM. Он много лет принимал активное участие в делах Республиканской партии и, будучи сопредседателем национального комитета по налоговому законодательству, помог выработать налоговый курс платформы республиканцев для выборов 1980 года. Сенатор Мэттингли в 1957 году закончил Индианский университет по специализации «маркетинг», и я не могу не отметить, что он довольно успешно занимается «маркетингом» экономической философии президента Рейгана. Как сенатор он вполне может это делать: он входит в объединенную экономическую комиссию и сенатский комитет по бюджетным ассигнованиям, в комиссию по этике и комитет по работе правительства. Он руководит работой подкомитета по надзору за деятельностью Конгресса.
Нам очень повезло, что мы смогли заполучить в гости сенатора от Джорджии. Как вы знаете, у нашей компании большие интересы в этом штате. Мы покупаем на рынках Джорджии местный табак. В этом штате проживают многие наши сотрудники, к тому же не надо забывать о пивоварне Miller в Олбани – или, как там говорят, олл-бенни.
Сенатор, ваше присутствие – честь для нас. Мы с нетерпением ожидаем вашего выступления.
Дамы и господа, я рад представить начинающего сенатора от штата Джорджия – Мэкка Мэттингли.
Такое представление, на мой взгляд, демонстрирует, что можно сделать при помощи воображения и толики специфических знаний. Я сумел написать интересное и образное представление, потому что, родившись в Джорджии, лучше знал местную политическую жизнь, чем менеджер из Северной Каролины. Наверняка именно поэтому менеджер и поручил эту речь мне, а не кому-то из замечательных спичрайтеров своей компании.
Сейчас я хотел бы привести два других примера образных представлений: не полностью, а только вступления. Первое относится к CEO крупной компании, ведущему докладчику на совещании. Представляет его коллега:
Всем добрый вечер.
Раздумывая, как представить основного выступающего, я решил, что самое лучшее – сказать так, как говорят о президенте страны, то есть: «Дамы и господа, президент Соединенных Штатов Америки». У меня было искушение представить докладчика так же: «Дамы и господа, президент и CEO Wonder Widget».
Однако…
Однако, поскольку у нас нет военно-морского оркестра США, который сыграл бы Hail to the Chief, я решил еще подумать. Особенно настораживал тот факт, что я собираюсь говорить о своем руководителе.
После этого выступающий произнес довольно обычное представление.
Следующий пример – рекомендация оратора, обладавшего весьма длинным списком достижений:
Всем добрый день.
Однажды Томас Эдисон сказал, что, если бы мы сделали все, на что способны, то удивились бы сами себе. Я смотрю на послужной список нашего выступающего, и мне кажется, что сейчас я представлю очень удивленного человека. Не знаю, конечно, на что он способен. Я могу судить об этом только по тому, что он сделал и продолжает делать. Если бы я занялся перечислением всех его достижений и видов деятельности, то превратился бы из представляющего в выступающего. И вы бы многое потеряли. Однако я бы счел себя безответственным человеком, если бы не упомянул некоторые факты из его славной биографии.
Затем последовало несколько тщательно отобранных фактов из послужного списка оратора.
Читать бесплатно другие книги:
