Шарлотт-стрит Уоллес Дэнни

Следующее объявление мистера Уорда гласило: «Ты читала книгу о Пертшире, я стоял рядом с двумя стаканчиками кофе в руках. Жалею, что не предложил один из них тебе. Так, может быть, теперь?»

Это было четыре с половиной года назад. Теперь он и Дженни Бейл-Уорд женаты, а их сыну Генри полтора года.

«Я всегда думал, что если не воспользоваться своим шансом, то не получишь от жизни абсолютно ничего».

— Завтрак! — раздался из гостиной голос Эбби.

Я воспользовался шансом.

Ночью я лежал в постели и смотрел в потолок, думая о словах Эбби. Мне не казалось, что она из тех, у кого не может быть никаких стремлений. Напротив, она выглядела как человек, обуреваемый ими. Я не хочу сказать, что она ветреная или сильно разбрасывается, хотя это действительно так. Просто она настолько полна жизни и ожидания счастья, что у нее просто может не быть мечты.

«Стремления» не такое уж чуждое мне слово. У меня и Сары были амбиции. Сначала они были огромными, но при этом казались вполне достижимыми. Год или два мы будем работать изо всех сил. Я стану завучем, она — старшим аналитиком. И конечно, мы будем копить деньги. Сара достигнет когда-нибудь своих целей, мы будем тратить премии только на действительно нужные вещи вроде поездок в Котсуолд, знаменитый своими холмами, а то и в Нью-Йорк. Мы по сходной цене купим в Фалеме домик, арендуемый в настоящее время, выкрасим его в белый цвет, поменяем плитку в ванной и продадим его в полтора раза дороже. А потом мы устроим себе год отпуска, поедем в Таиланд, купим старый фургон канареечно-желтого цвета и целых двенадцать месяцев будем загорать и питаться рисом.

А потом наступит второй этап. Мы вернемся в Англию отдохнувшими и повзрослевшими. Сару будут умолять вернуться на работу, она в конце концов согласится, станет старшим партнером и сможет применить свое обновленное знание восточной философии, чтобы поразить совет директоров и впечатлить клиентов, а я приведу в порядок свои дорожные заметки, подпишу договор на издание книги в трех частях и займу пост пишущего редактора в каком-нибудь глянцевом журнале с красивым названием, специализирующемся на описании путешествий.

Но знаете что? Жизнь внесла свои коррективы. Нам понадобился новый глушитель для машины. Однажды ночью оказалось, что грохот, разбудивший нас, был вызван не перелезающим через забор грабителем, как мы сначала подумали, а нашим несчастным бойлером, издававшим свою лебединую песню. Мне проходилось все чаще участвовать в совещаниях на работе, у меня опустились плечи, мои мечты делались невыполнимыми до того, как начинали исполняться, и вместо Нью-Йорка мы проводили выходные в Уайтстебле. Выглядело так, будто мы ждем финала «Безумцев», а вместо этого нам показывают по второму кругу какой-нибудь надоевший уже сериал. Тогда мы решили сосредоточиться на более доступной цели — на доме. Но тут миссис Лампетер заболела, ее делами занялся сын, убедивший ее продать дом, и так как он, вероятно, смотрел тот же выпуск шоу Сары Бини, что и мы, через четыре месяца дом был выкрашен в белый, в ванной была новая плитка, а на полу — ламинат, и он продавался в полтора раза дороже, чем стоил на самом деле. Так что мы переехали в северный Лондон и Сара не достигла своих целей, а я не стал завучем.

А потом у Сары случился выкидыш.

Я знаю.

Мне жаль.

Я не говорил об этом раньше — мне не хотелось играть на ваших чувствах и как-то влиять на мнение других людей. Я не хотел, чтобы вы узнали о том, что мы потеряли, раньше чем прояснятся все обстоятельства. В противном случае вы бы думали только об этом и воспринимали мой рассказ только с данной точки зрения.

Усугубляет ли ситуацию выкидыш, случившийся за год до моего поступка? Да. Да, разумеется. Так что, если быть до конца честным, возможно, я не рассказал вам всего именно поэтому. Теперь я раскрываю перед вами свои карты. Знаете, что здесь самое худшее? С чем я до сих пор не могу смириться и за что до сих пор себя ненавижу? Какая-то эгоистичная, отвратительная часть меня почувствовала облегчение, когда это произошло. Ужасно, я понимаю. Я ненавижу себя, даже когда просто пишу об этом. Но, откровенно говоря, я надеюсь, меня хоть отчасти оправдывает то, что мы этого не планировали. Просто однажды выяснилось, что она беременна. Неделя паники, неделя страхов и надежд, неделя планов. А потом еще один день — и все.

Для Сары все кардинально изменилось. Это заставило ее обдумать свою жизнь, понять, чего она хочет на самом деле. Под влиянием произошедшего мы осознали, что жили до сих пор, думая только о себе. Сначала она чувствовала себя сломленной и была безутешна, так что я даже ревновал ее внезапную привязанность к чему бы то ни было. Мне не нравилось, что она тут же смогла настроиться на другое будущее — непохожее на наши скромные мечты, которые мы лелеяли с самого первого дня вместе.

И думаю, она едва не возненавидела меня за то, что я не мог разделить ее новые мечты. Но я мог думать только о том, что моя жизнь едва не изменилась самым коренным образом, причем у меня почти не было никакой возможности проявить свою волю. Очевидно, я был несчастен из-за того, что… ничего не делаю.

И все же, все же…

Сегодня помолвка Сары. Она собирается устроить свою жизнь так, как хочет. Она на пути к этому.

И все, что могу сделать я, — это прийти на вечеринку и пожелать ей всего наилучшего. Ну это, пожалуй, я еще могу.

— Что это ты притащил? — с подозрением глядя на Дэва, спросил я. — От этого несет черт знает чем!

— Памела присоветовала, — ответил Дэв, держа на вытянутой руке сверток. Что бы это ни было, оно было плотно завернуто в синий полиэтиленовый пакет, что радовало. — Какой-то сыр.

— Памела… — усмехнулся я. — Ты заскочил в кафе, чтобы увидеть Памелу, правда?

— У нее, оказывается, есть парень, Джейсон.

— Они не будут против, если я приду? — спросила Эбби, поправляя сумку, когда мы вышли из автобуса. — Я ведь, кажется, вчера сама себя пригласила.

— Я рад, что ты здесь, — ответил я, и это было правдой.

Разумеется, чтобы выглядеть по-настоящему взрослым, мне следовало бы прийти одному, поучаствовать в светской беседе с полузнакомыми людьми или с незнакомыми членами семей, которым станет не по себе, когда они поймут, кто я. «А, так вы тот самый Джейсон», — сказали бы они с застывшими улыбками, стараясь на этом прекратить разговор. Да, группа поддержки в такой обстановке просто необходима.

Вечеринка проходила в «Королеве и артишоке», около Грейт-Портленд-стрит, на втором этаже.

Первой мне встретилась Анна — вся в резком солнечном свете, льющемся из окна, и в ореоле пыли, клубящейся вокруг танцующих.

— Очень взрослый поступок, Джейсон, — поприветствовала меня она. — Не думала, что ты придешь. Хотя… это же паб.

— Приятно снова увидеть тебя, Анна.

— Смотрю, ты даже и со своей проституткой пришел.

Эбби стояла в углу и с интересом рассматривала потолок.

— Она так шутит, — пояснил я, хотя вряд ли в этом была нужда, — а вот пироги я действительно не ем и не плачу из-за этого.

Анна окинула меня взглядом с головы до ног.

— Не уверена насчет пирогов, — улыбнулась она.

Я предоставил ей упиваться своей победой.

— Немного сыра. — Дэв сунул ей в руки свой сверток, явно радуясь возможности от него избавиться. — И можешь меня не благодарить.

Анна ушла, и я принялся с любопытством рассматривать приглашенных. О, вот и Бен. И Хлои. И еще многие, кого я давно не видел. Я оторвался ото всех, когда мы с Сарой расстались. Отказался от всех своих друзей, чтобы она могла сохранить их. Мне казалось, что так ей будет лучше. Да и мне тоже. Кроме того, это был путь наименьшего сопротивления. Почему же мне так тяжело снова видеть их всех? Не потому ли, что, встретив их вновь, я признался в своей трусости?

Мимо прошла официантка, и я инстинктивно потянулся за очередным слоеным пирожком. Что угодно, лишь бы выглядеть занятым.

— Неплохой паштет, — деловито заметил Дэв, что-то пережевывая. — Готов поспорить, что в радиусе нескольких миль отсюда, даже в «Альди», нельзя купить таких креветок.

И тут появился Гэри.

— Джейсон Пристли! — воскликнул он, демонстративно опуская руку мне на плечо. — Не тот, который снимался в сериале про Беверли-Хиллз, разумеется! Хорошо, что сподобился. Сара сказала, что пригласила тебя. Я не мог не признать, что это реально неплохая идея.

Он заметил Эбби, фотографировавшую цветок в горшке на свой ярко-розовый телефон.

— Это та твоя, как бы это сказать… подруга? Не помню точно. У тебя была ее фотография? Уитби и все такое?

— Нет. Это… типа, другая подруга.

Он подмигнул мне.

— А ты, смотрю, не теряешь времени даром.

— Не в том дело. Она, если честно, просто друг.

— Ладно, — сказал Гэри.

— Нет, серьезно.

— Разумеется.

Он подмигнул в третий раз.

— Так как дела с… — начал я, но Гэри достал лист бумаги и прижал к губам палец.

— Речь, — объяснил он. — Надо разобраться в том, что тут понаписано.

Он отошел, и я увидел в углу комнаты невесту Гэри — красивую, светящуюся счастьем. Ее окружали оживленно болтающие подруги, но через некоторое время, думаю, она поняла, что на нее смотрят, а потому повернулась, улыбнулась и отсалютовала мне бокалом.

Внезапно рядом со мной обнаружился Дэв, в одной руке держащий тарелку со слоеными пирожками, а другой прижимающий к груди пару пивных кружек.

— Держи, — сказал он, протягивая мне одну из них. — Где Эб?

Мы огляделись. Ее нигде не было видно. Возможно, она заметила муху и пошла следом за ней на улицу или случилось что-то еще в том же роде.

— Трудно назвать это веселой вечеринкой, как думаешь?

— Еще только три часа. К тому же не уверен, что предполагалось какое-то веселье.

— А что обычно бывает на таких вечеринках? Нам весь день толкаться в углу?

— Да. Просто постоим. Главное, чтобы нас увидели. Потому что раз мы здесь, значит, мы их поддерживаем.

— О, — разочарованно протянул Дэв, — то есть не будет никаких подружек невесты и ничего в таком роде?

— Нет, на помолвках такого обычно не бывает.

— То есть будут священники, речи и прочая хрень?

— Если тебе от этого легче, то да.

Дэв кивнул и возобновил изучение интерьера.

Думаю, мне надо было смешаться с толпой. Но, честно говоря, я не чувствовал, что имею на это право. Лучше уж было стоять и ждать, пока кто-то наконец решит смешаться со мной.

Я мог чувствовать, что Анна, осевшая где-то в углу комнаты, уже рассказывает всем все мыслимые сплетни, многозначительно кивая и кидая взгляды искоса. Она уже, наверное, рассказала всем, как находит нас с Эбби, такой молоденькой, каким безответственным в этой ситуации выгляжу я, как ей всегда казалось, что у меня есть какие-то серьезные проблемы кое с чем, как она рада, что Сара встретила Гэри, как в любом положении можно найти нечто хорошее. Некоторые люди умеют умело маскировать злобу под нанослоем заботы.

— Все в порядке? — Эбби неожиданно материализовалась рядом со мной. Мимо нас прошествовала официантка — на этот раз с шикарным подносом, полным крошечных кексов.

— Где ты была?

— На кухне. Что тут было? Кто-нибудь успел на кого-нибудь взлезть?

Я посмотрел на часы.

— Пять минут четвертого. Думаешь, пора?

Она хихикнула, увидев что-то. Я проследил за ее взглядом, но не заметил ничего.

— Что? — спросил я.

— Ничего. — Она захихикала еще пуще.

— Да в чем дело?

— Подожди. Мне кое-что пришло в голову, я расскажу чуть попозже.

Господи, а Гэри и говорить-то умеет, оказывается.

— Мы с Сарой собираемся во Флориду в следующем месяце. Она ведь говорила: «Оставим это на медовый месяц», — но мир создан для того, чтобы по нему путешествовать. На медовый месяц съездим в какое-нибудь местечко получше.

Я почувствовал детское желание соревноваться с ним.

— Я скоро собираюсь посоревноваться с десантниками в пейнтбол.

Он продолжил:

— Главное во Флориде то, что ты можешь никогда не сомневаться в погоде. Мои родители собираются вскоре туда переехать, так что мы сможем ездить к ним каждый год — вместе с малышом.

Я улыбнулся и кивнул, покачиваясь на каблуках. Гэри с грустью посмотрел на меня.

— А вы не думали о детях?

«Гэри, не надо, прошу тебя».

— Нет, — небрежно ответил я. — Полагали, что время еще не пришло.

Так, значит, Сара не сказала ему. Да и зачем бы? Все это в прошлом, теперь нужно думать о будущем.

— Никогда не бывает подходящего времени для детей, Джейсон! — рассмеялся он, как будто сам сформулировал эту фразу и у него уже сотня детей. — А потом однажды это просто случается — другими словами, время пришло.

— Ну да.

— Уже заметно, — мечтательно проговорил он, и мы оба посмотрели на счастливую красивую Сару.

Да, было уже заметно. И на какое-то мгновение мне показалось, что это слишком. Есть кое-что, чего я ей никогда не говорил, хотя и сожалею об этом, — на самом деле, мне тоже этого хотелось. После того как я справлюсь с шоком, изгоню из своей головы эти беспорядочные эгоистичные мысли, я бы захотел того же, чего и она. Но Сара ушла, бросила меня, и мне оставалось только, опустив глаза, убеждать себя в том, что все в порядке и надо просто двигаться дальше… После всего случившегося я чувствовал, что потерял двоих, а не только одну ее. Я потерял семью, ведь семья — это то, чем мы могли бы стать. И однажды чуть не стали.

Я потерял целую жизнь. Другую жизнь.

— Она потрясающе выглядит, Гэри, — вяло проговорил я и добавил, но не для поддержания беседы: — Ведь, как бы больно мне это ни было признавать, ты и вправду счастливчик.

Я сидел на тротуаре рядом с мусорными баками и играл с телефоном.

Нет, все в порядке, в самом деле. Мне просто нужно побыть одному. Смириться с тем, что я остался на исходной позиции, в то время как все остальные ушли вперед, было непросто. Осознание того, что они ушли так далеко, также давалось очень мучительно.

Неожиданно Сара вышла на улицу и села рядом со мной.

— Хорошо, что пришел, Джейсон.

Молчание. Я смотрел прямо перед собой и слышал, как она поигрывает кусочками льда в стакане; этот звук казался мне громче всех автобусов, машин и мотоциклов Лондона.

— Я скотина, — признал я, не в силах придумать ничего более убедительного, чем правда. — Мне просто надо было побыть одному. Там так душно, и…

— Ты должен помнить одно. Все произошло помимо твоей воли, так что не оплакивай свою потерю.

— Я не оплакиваю. Я радуюсь ей.

Но все-таки я действительно оплакивал ее. Так всегда поступают эгоисты: мы оплакиваем то, что теряем, поняв, что мы теперь не только не в центре внимания, но и вообще не имеем больше никакого отношения к событиям.

— Мы всегда будем в каком-то смысле любить друг друга, — продолжала она, — мы были частью жизни друг друга. И до сих пор можем быть.

Я натянуто улыбнулся. Неужели правда? Она действительно так думает? Все изменилось. И скоро изменится еще сильнее.

— Ты знаешь, что я всегда хотела иметь детей. Это случилось раньше, чем я ожидала, но ты мог бы за меня и порадоваться.

— Я рад за тебя. Правда, Сара.

— Но ты-то никогда не хотел детей.

— Я не знал, чего я хотел. Только сейчас я начинаю понимать это. В любом случае мы никогда об этом не говорили, так что откуда ты знаешь, чего я хотел?

— Я видела это. Думаешь, девушка не может понять, хочет ли детей ее парень? Понимаешь, когда у нас чуть не случилось то, что чуть не случилось…

Так мы это называли. Правда звучала слишком откровенно и жестоко. Это был способ как-то смягчить последствия, отодвинуть боль подальше.

— …это было очевидно, Джейс. Я видела, что ты чувствовал. Ты сразу охладел ко мне.

— Ты меня никогда не спрашивала.

— Тебе это и не нужно было. А потом ты сделал то, что сделал, и все стало ясно.

«Ты сделал то, что сделал» — еще одна фраза, призванная ослабить боль. Интересно, все пары придумывают эти маленькие инструменты, позволяющие справиться с жизненными ужасами?

— Когда я сделал то, что сделал… Я сделал это не из-за того, что едва не случилось. Я тоже хотел того, что едва не случилось. Просто мне понадобилось время, чтобы это понять.

— Но, Джейсон… ведь ты все равно сделал то, что сделал.

Она говорила нежно, так, будто имела дело с чем-то ценным и хрупким.

— Ты сделал то, что сделал, несмотря на то что едва не случилось. Ты сделал это, несмотря на все, что у нас уже было. Ты это сделал. И это разбило мне сердце. Не навсегда, но надолго. Потому что, как это ни банально, я тебя любила.

Я впервые за все время разговора посмотрел на нее. В ее глазах стояли слезы, и у меня защемило сердце, захотелось обнять ее. Но как бы это выглядело? Коварный бывший парень пытается в последний раз подкатить к чужой беременной невесте? Она поняла это, она всегда понимала, и едва заметно улыбнулась.

— Мне так жаль, Сара, — сказал я и понял, что вот-вот заплачу сам.

Когда я вернулся в бар, Дэв сразу же набросился на меня словно тигр.

— Я придумал прекрасное название для группы! — объявил он. — Немного поразмыслил, и вот. Так почему бы нам теперь не создать свою группу?

— Что? Нет, — ответил я, глядя на Сару, которая вернулась в свой угол и смеялась так, будто ничего не произошло. По понятной причине мы не афишировали то, что совсем недавно уединялись для выяснения отношений.

— Так что ты там говоришь? Что за прекрасное название для группы? — спросил я, залпом осушив первый же попавшийся фужер.

— «Прекрасное название для группы»! Мы скажем, что мы «Прекрасное название для группы»! И все согласятся: да, это прекрасное название для группы.

— Ага, да, ладно, конечно, давай создадим группу.

— Кто собирается создавать группу? — Эбби неожиданно оказалась рядом с нами.

— Мы — я и Джейсон, — гордо ответил Дэв. — Ты с нами?

— Я? Господи, нет, конечно. У меня нет никаких талантов.

Я моргнул, вспоминая прошлый вечер и диск, вызывающе торчавший из ее сумки. «Песни Эбби».

— Где ты была? — поинтересовался Дэв. — Я все время толкался здесь и разговаривал с тем худым парнем.

— Я пообщалась с Гэри. — Она повернулась ко мне и с широкой улыбкой добавила: — И с Анной.

Улыбка не сходила с ее лица. Я чувствовал, что надо что-то сказать, но не знал, что именно.

— И… как тебе? — попробовал я наугад.

Она промолчала, продолжая улыбаться. Я же повернулся к Гэри, разговаривавшего с парнем и осторожно державшего в руках маленькую бумажную тарелочку. Пока все нормально.

И тут меня бросило в жар.

— Черт побери, что ты натворила?

Она улыбнулась еще шире, явно радуясь тому, что я заметил.

— Господи, Эбби, кто тебя просил?

Я отошел от них и направился к Гэри. Краем глаза я заметил Сару, обеспокоенно следившую за мной, как будто она полагала, что решила проблему со мной, но я тем не менее собирался устроить сцену. Я замедлил шаг, но, подойдя ближе…

— Обрати внимание на этот кекс, — кивнул мне Гэри.

— Что такое? — спросил я. — Что это ты ешь, Гэри?

За его спиной я заметил Анну. Она быстро уплетала то же самое. Судя по ее виду, кекс ей не очень нравился, но она все равно увлеченно его жевала.

Я почувствовал, как кто-то потянул меня за рубашку сзади, и, обернувшись, увидел Эбби.

Она улыбалась, ожидая, что произойдет; ее глаза блестели так, будто она вот-вот заплачет от смеха. Дэв, ничего не понимая, стоял рядом с ней.

— Не знаю, какой-то кекс, — ответил Гэри, — суховат немного. Но очень вкусный.

О Боже мой.

Я сгреб Эбби и оттащил в сторону. Гэри поинтересовался у Дэва, как поживает наш «ниссан-черри».

— Что ты наделала? — спросил я.

В ответ она рассмеялась. Сначала усмехнулась, а потом как будто рухнула сдерживавшая смех плотина.

Она смеялась и смеялась. Ей пришлось схватиться за шестифутовую драцену, чтобы удержаться на ногах, но когда та покачнулась, Эбби засмеялась еще громче.

Я вытащил ее в холл.

— Ты под кайфом? — спросил я, машинально включив свой учительский тон.

— Нет! — успела сказать она и снова расхохоталась.

— Черт возьми, что ты наделала? — прошипел я. — Неужели ты не понимаешь, как это опасно. Как это безответственно.

— Перестань, — выдавила она в перерыве между взрывами смеха, — это же смешно! Так смешно. Ты пришел на вечеринку в честь помолвки твоей бывшей девушки, где, кроме тебя, присутствуют самые занудные люди на свете. Одна из них думает, что ты алкоголик, а вторая относится к тебе как к ребенку. Что еще можно придумать, чтобы хорошо провести время?

— Я пришел сюда не для того, чтобы хорошо провести время! Я нахожусь здесь, чтобы показать, как я повзрослел! А ты подсунула Гэри и Анне кексы с галлюциногенными грибами.

Эбби подумала над высказанным мною. Ее, несомненно, интересовало, что происходит и кого скорее всего в этом обвинят, а потому рассмеялась снова.

— Джейсон, если вы со Светланой готовы, — строго произнесла Анна, чье скривившееся в гримасе неодобрения лицо появилось в дверном проеме, — мы бы хотели начать официальную часть. Но мы подождем. Ты же главный виновник торжества.

Я опять посмотрел на Эбби, покачал головой, так же как делал тысячу раз в бытность свою учителем, и отошел в сторону.

Господи, это было ужасно. Как будто я сидел на бомбе с часовым механизмом. Причем в силу некой договоренности об этой адской машине ни в коем случае нельзя упоминать.

Минут через двадцать я стоял между Дэвом и Эбби в толпе из сорока человек, и мне казалось, что мои нервы вот-вот лопнут.

Пожалуйста, пусть окажется, что это слабодействующие грибы. Пусть не будет никакого заметного эффекта. Пусть окажется, что Эбби обманули или она не может испечь нормальный кекс.

Я взмок. Дэв пребывал в счастливом неведении. Эбби слегка трясло от еле сдерживаемого смеха, и она прижималась ко мне, чтобы не качаться.

Меня подташнивало.

Сара вышла первой. «Почему же не приступают к торжественной части? — подумал я. — Или нет, отмените речи!» Я повернулся к Гэри, но с моего места был виден только его затылок. Анна опиралась на стену. «Так оно начинается? — в панике подумал я. — Может быть, это первый признак действия грибов?»

— Для начала, большое спасибо, что вы все пришли, — начала Сара. — Это очень много значит для меня и Гэри. Господи, мне теперь надо говорить «мой жених»!

Вежливый смех. Я воспользовался паузой, чтобы осмотреться. Анна поедала уже третий кекс.

— Анна вступает в третью стадию, — в отчаянии прошептал я Эбби на ухо, и она снова расхохоталась. — Сколько ты ей подсунула?

— Три. Не беспокойся, это последний. Я сказала, что моя бабушка когда-то испекла их. Она ответила «как мило», но посмотрела на меня с сочувствием, полагая, что я не в состоянии купить кексы в приличном магазине, а потому я решила дать ей распробовать угощение в полной мере.

— НЕТ! — рявкнул я.

К нам обернулись с десяток человек, и я сделал виноватое лицо. Сара продолжала:

— Кроме того, для нас очень много значит, что здесь присутствуют не только наши новые друзья — те, с кем мы недавно познакомились, — но и те, кого мы считали частью нашей жизни задолго до этого, как членов семей.

Она взглянула в мою сторону, слегка улыбнулась — давая мне это заметить, но без того, однако, чтобы это выглядело как проявление неуважения по отношению к Гэри.

— Зачастую нам приходится расставаться с прошлым. Это жизнь. Но невозможно удалить из памяти настоящего друга.

Кто-то в толпе выдохнул «о!».

— На этой ноте я хотела бы передать слово моему жениху!

Все зааплодировали. Я воспользовался этим, чтобы шепнуть:

— Мы можем уйти, нам пора уходить, — но Дэв возразил:

— Начинается самое интересное, надо остаться.

Аплодисменты стихли, раздались вежливые смешки, поскольку Гэри не было видно. Сара вновь оказалась в центре внимания.

— Что же, я попробую еще раз! Передаю слово моему жениху!

Смешки усилились. Гэри по-прежнему не появлялся.

Потом откуда-то сзади послышалось:

— Гэри! Тебя ждут!

Наконец показался Гэри. В руке у него была тарелочка, до краев заваленная кексами. Выглядело так, будто он пытался играть на ней в «Дженгу».

— Едааа! — воскликнул он. — Жрите! Жрите все! Еда, тут ее полно.

Он поставил тарелку на столик рядом с собой, но тут же вновь взял ее в руки.

— Так! Да, конечно. Сейчас посмотрим.

Гэри попытался достать из кармана свой листок, но тарелка, с которой он не желал расставаться, ему мешала.

Я посмотрел на Эбби. Она наблюдала за ним раскрыв рот и наслаждалась этим захватывающим зрелищем.

— Итак! — повторил он, пытаясь развернуть листок.

Он все-таки убрал тарелку и только после этого развернул лист, затем, однако, снова взял тарелку, отбросил бумажку и объявил:

— Я буду говорить от души!

Плохая идея. Это очень плохая идея.

— Друзья, — начал он, — похожи на цветы!

Какая-то женщина опять воскликнула «о!».