Шарлотт-стрит Уоллес Дэнни
— Я не вожу машину, — бросил он так резко, что я едва не отшатнулся. — Послушай, сейчас ты еще раз задашь свой вопрос, я на него отвечу, и все. Я не собираюсь вступать в долгие беседы. Я хочу покончить с этим. Для собственного спокойствия.
Я кивнул.
— Что же, тогда давай. Задавай свой вопрос.
Я перенес вес с одной ноги на другую.
— Это уже не важно. Все это позади.
— Что позади?
— Что бы ни было. Я был в каком-то странном положении. На меня столько навалилось. Прошлое. Настоящее, не совсем соответствующее моим мечтам. И будущее, вполне соответствующее настоящему.
— Задавай свой вопрос.
— Вовсе не обязательно…
— Я хочу об этом поговорить.
Я посмотрел на него. Он уставился в землю. Кажется, я был ему зачем-то нужен, чем бы ни было это «что-то».
К черту. Почему бы и нет?
— Так кто эта девушка? — спросил я.
— Я встретил ее на свадьбе, — ответил он.
Мы сели на скамейку, делая вид, что хотя мы друг на друга и не смотрим, это совсем ничего не значит.
— Она была подружкой невесты, и на ней было самое ужасное платье, какое я видел в жизни. Обычно на подружках невесты хорошие платья, но она выглядела как Энн Хэтуэй в одной из своих ролей. Понимаешь, иногда что-то может быть слишком зеленым. Мы сидели за одним столом, и я совратил ее сесть рядом со мной.
«Совратил». Он на полном серьезе использовал это слово.
— А чья была свадьба? — поинтересовался я, особенно не думая, что говорю, просто чтобы показать дружеский интерес, но Дэмиан зло посмотрел на меня.
— Я уже сказал, что не собираюсь вступать в продолжительные беседы. Я отвечу на твой вопрос, потому что мне самому это нужно, но не собираюсь отвечать на все вопросы. Какая разница, чья это была свадьба? При чем тут это вообще?
— Продолжай, — сказал я, глядя вместо него на урну. — Извини.
— Это была свадьба подруги, так пойдет? В Беркшире. Ладно, эта подруга еще и моя клиентка. Она усадила меня за этот стол и подмигнула. Она знала, что мы с ней поладим.
— Ты и девушка.
— Я и… девушка, да. Я выпил и, может быть, слишком расслабился. Обручальное кольцо я не ношу, а ей хотелось интрижки.
Он произнес все это так, будто репетировал. Будто он много раз повторял эти фразы дома в надежде на то, что, если сумеет произнести их совершенно бесстрастно, они утратят свой смысл. Или, может быть, это была легенда и он собирался ее придерживаться. Повернувшись к нему, я увидел, что он без всякого выражения смотрит прямо перед собой.
— Там на столах лежали фотоаппараты. Эти…
— Одноразовые?
— Да, одноразовые. Смысл был в том, чтобы мы фотографировали друг друга, а в конце вечеринки отдали фотоаппараты хозяевам. Хороший способ отпустить фотографа пораньше и сэкономить фунт-другой. Не важно, я взял один и сделал снимок нас вместе. Потом ей захотелось потанцевать; заиграло что-то из «ЭйСи-ДиСи»; она сказала, что это лучшая песня всех времен или как-то так…
— «Снова в черном»? — уточнил я.
Он покосился на меня.
— Честно говоря, не знаю. Я сказал, что терпеть не могу эту песню, но она заставила меня встать. А потом она посмотрела на меня, и… не знаю, тогда мне казалось, что это правильно.
Господи. Я смотрел на фотографии. Но я не думал о том, что было сразу после того, как они были сделаны, не думал о том, чего не мог видеть. Неожиданно я понял, что мне не нравится произошедшее между двумя снимками, отчасти потому, что это время принадлежало Дэмиану, а не мне.
— Это начало. Так оно все началось. Со свадьбы.
— О чем вы болтали? — поинтересовался я, и Дэмиан уставился на меня.
— Ты тогда шел за мной? — спросил он. — Это за мной ты зашел в ресторан?
— Да.
— И ты считаешь, что это нормально?
Думаю, я выглядел немного смущенным. Трудно придумать хорошее оправдание тому, что ты кого-то выслеживал. И не менее трудно признаться в том, что ваше знакомство началось со лжи и злоупотребления доверием.
Мы сделали паузу; Дэмиан немного подумал.
— У меня есть квартира в Бермондси. Мы провели там наш первый уик-энд вместе… Это бывший завод, и… — Он неожиданно замолчал. — Но это ты знаешь.
Я сдержанно улыбнулся.
— В любом случае мы говорили о путешествиях. Я только что вернулся с кинофестиваля в Сараево, и она сказала, что всегда хотела туда съездить. Она никогда особо не путешествовала. Выросла на ферме.
На ферме!
— Я рассказывал ей о Боснии, Хорватии, она восхищалась всем этим, и я пообещал ей когда-нибудь свозить ее в эти места. Ну понимаешь. Пообещал, что покажу ей мир. Мы много об этом говорили.
— Звучит… совершенно обычно, — сказал я, покачав головой. Кажется, Дэмиана это зацепило. Понимаю почему. Он не привык показывать свои слабости.
— Итак, мы поболтали пару часов, поцеловались, я отправил ей сообщение. Мы встретились. Потом еще раз. Потом еще много и часто встречались. Потом я разбил ей сердце. Я урод. Как-то так.
Он хлопнул себя ладонями по коленям и встал.
— Вот, собственно, и ответ на твой вопрос. И немного приятных дополнений, совершенно бесплатно.
— Спасибо, что согласился встретиться.
Он кивнул в знак того, что это не стоит благодарности, и поправил шарф, будто собираясь уходить, но неожиданно застыл и посмотрел мне прямо в глаза.
— А теперь ты скажи мне кое-что…
Тут мне стало ясно, зачем он пришел. Ему было интересно, так же как мне.
— Зачем тебе это? Я сначала решил, что ты ее брат, или ревнивый бывший парень, или новый. Думал, что ты хочешь отомстить, шантажировать меня или что-то в этом роде.
— Однажды вечером я встретил ее на Шарлотт-стрит, а потом нашел ее фотоаппарат и хочу вернуть его ей.
Дэмиан закатил глаза и рассмеялся.
— То есть она тебе просто нравится.
— Это трудно объяснить… это…
— Очаровательно. Это грустно, немного жалко, немного, извини, что я так говорю, странно, но очаровательно. Почему бы тебе не пойти в бар? Или на свадьбу. Особенно на свадьбу — на нее, кстати, приглашена и она. Кажется, на свадьбах она открыта новым знакомствам.
Мне это не понравилось. Он хотел принизить ее в моих глазах. Он понял, что я это понял.
— Слушай, мы расстались не слишком довольными друг другом. По понятной причине. Она сменила номер, иначе бы…
Он пожал плечами.
— Электронная почта? — попытался я.
Он покачал головой и вынул что-то из кармана.
— Могу я оставить это себе? — спросил он. Это был снимок, оставшийся тогда у него в руках.
«Разумеется, — думал я. — Она была твоей. Это ты ее сфотографировал!»
Однако я решил отказать.
— Эти фотографии не мои. Я не могу их раздавать.
Дэмиан, судя по всему, раздумывал, вернуть ли мне фото или сунуть обратно в карман.
— Паб в Финчли, — произнес он, — «Аделаида». Там был сделан этот кадр. Это было что-то вроде нашего хобби.
— Пабы?
Он отдал мне фото, глядя на меня с презрением.
— Нет, не пабы.
Я пожал плечами. Мне все еще было непонятно.
— В тебе есть что-то такое, — сказал он, — что делает все это приемлемым. Но будь осторожен, ясно?
Я не знал, что ответить, поэтому сказал:
— Я люблю, как начинаются необычные истории. Потому что память об этом обычно остается с тобой до последнего момента.
— Но все заканчивается, — философски заметил Дэмиан.
Затем, внезапно собравшись, он спросил:
— Так почему ты не отдал мне фото?
— Я же сказал: снимки принадлежат не мне.
— Ты не отдал его потому, что для тебя ничего не закончилось. Ты не оставил все это позади.
Он собрался уходить, уверенный в том, что с этим покончено и этот призрак из прошлого больше не будет его беспокоить. Я мог бы проводить его взглядом, но что-то вызвало во мне беспокойство. Когда он повернулся, я не смог удержаться.
— Ты сказал, что не водишь машину, — выпалил я, — но на одной из фотографий я видел машину и решил…
— «Фейсел-вега», — улыбнулся он. — Она не моя. Нет, правда не моя. Даже обидно, что ты принял меня за ее владельца.
— Это хорошая машина, — попытался я исправить ситуацию, но вы сами понимаете, что мой опыт общения с машинами сводится к вождению «ниссана-черри» с засыпанным обертками салоном, а в «Топ гир» никогда не называют машины хорошими, их сравнивают с лошадьми. Или с сиськами.
— Нет, боюсь, сам я уже давно не садился за руль. Я оказался не в меру удачлив на дороге. Попытался указать на особые обстоятельства и просить о снисхождении, но при всех своих достижениях в пиаре не преуспел.
Я сделал вид, что понимаю, о чем он.
— Это по сути своей антиквариат. Раньше машина принадлежала ее отцу, и она не смогла с ней расстаться. Она сказала, что это все равно что окончательно потерять отца.
Теперь Дэмиан действительно повернулся ко мне спиной и пошел к выходу из парка. Дойдя до ворот, он остановился и на мгновение задумался. Я смотрел на него, не понимая, что мне-то делать, и не зная, куда деть руки. Он обернулся и приложил руки рупором ко рту.
— Джейсон, — крикнул он, — ее зовут Шона.
Затем он кивнул и вернулся в свой мир, а я остался в своем.
Тогда я видел Дэмиана Андерса Ласкина в последний раз.
«Плод заката, лежащий на земле, принадлежит всем, но висящий на дереве только тому, кто может его достать».
Пословица племени шона, Зимбабве
В последний раз, когда я его видела, мне пришла в голову эта идея, и я до сих пор не могу от нее избавиться. Я не хотела вам об этом рассказывать — думала, что вы сочтете меня слабой и жалкой. Я посмотрела тот фильм с Джулией Робертс, в котором она ест, молится и любит (не помню название), и теперь я немного боюсь стать на нее похожей.
Сначала я думала, что мне потребуется просто сменить работу — стать учителем к примеру. Это настоящая работа. Папа был учителем. Потом я подумала, что хочу что-то оставить после себя и сделать что-то еще более неординарное. Вы слышали о Филлис Пирселл. В двадцатые — тридцатые годы она каждый день вставала в пять утра и отправлялась на прогулку по Лондону. Она проходила по восемнадцать миль в день, записывая и зарисовывая, где что находится. В обувной коробке под ее кроватью скопилось двадцать три тысячи названий улиц. Я знаю, что вы считаете ее психически больной.
Но это был первый справочник «Лондон от А до Я», и несмотря на то что все, к кому она обращалась, отказывались его продавать, она сама в тележке развозила копии по магазинам. Умерла она в девяносто шестом году, успев к тому времени продать несколько миллионов копий и стать моей любимой жительницей Лондона. Скажите, вы чувствуете иногда, что как-то не полностью используете свою жизнь, поступая не так, как Филлис Пирселл? Чувствуете, что повседневность становится слишком повседневной и нужно внести в нее немного волшебства?
И я подумала… Я хочу сделать так, чтобы нечто несбывшееся все-таки произошло.
На этот раз для меня одной.
Я больше не хочу полагаться в этом на кого-то другого. Собственно, из-за этого и начались все мои проблемы. И, честно говоря, я, кажется, сумею это сделать.
Я думала об этом вчера вечером, сегодня утром проснулась с этой мыслью и обдумывала ее весь день. Мне кажется, пришло время, перестать думать и начать действовать. В конце концов, завтра я могу попасть под автобус, даже не попытавшись что-то изменить.
И для начала мне нужно решиться.
Глава 22, или
Образование для взрослых
Я зашел в учительскую, где мистер Уиллис разглагольствовал о чем-то, держа в руках свою любимую красную кружку. Я с детским упорством называл всех по фамилии. Своего рода моя собственная итальянская забастовка.
— Разумеется, он сломался, — сокрушался мистер Уиллис. — Не смог с этим справиться, но вы же понимаете: это школа в неблагополучном районе, была даже программа на Би-би-си…
Я встретился взглядом с миссис Вуллаком, и она тут же принялась возиться со своей брошью в виде бабочки, как будто искала успокоения в прикосновении к ее крыльям. Ее взгляд заметался по комнате в поисках того, кто еще заметил, что я стою в дверях.
— Каждый думает, что мог бы найти себе занятие получше, но, разумеется, когда дело дошло до этого, он…
— Джейсон! — воскликнула миссис Питт (естественные науки), и я ясно увидел, как все остальные — лаборант, имени которого я никак не мог запомнить, и мистер Петерсон — физрук, недавно закончивший университет в Лоуборо и теперь энергично пытавшийся поднять на новый уровень практически лишенное финансирования преподавание физкультуры в школе, — в общем, все они судорожно соображают, как им выпутаться из ситуации.
— Я не сломался, — пояснил я как можно более дружелюбно, хотя на самом деле надо было признать это заявление. — Мне просто требовалось встряхнуться.
— Джейсон, ты не думай, — мистер Уиллис нервно повернулся ко мне с виноватым видом, — я говорил лишь о том, как, должно быть, тебе трудно…
— Да, как тебе трудно, — подхватила миссис Вуллаком. — Ты ведь собирался изменить свою жизнь, и потерпел неудачу. То есть не неудачу, конечно, но…
— Все нормально. Успокойтесь.
Я сел на диван, украшенный многолетними следами от кружек с кофе и сандвичей. Если бы полиции понадобилось провести анализ образцов ДНК, оставшихся на этом диване, то скорее всего уже на третий год она отказалась бы от этой затеи.
— Что еще нового? — беззаботно поинтересовался я.
— Гэри опять болеет.
— Мистер Додд,? Не искали его в букмекерской конторе?
Дружелюбный смех.
Видите? Я могу шутить. У меня больше не будет нервного срыва, смотрите все! Ведь к этому шел разговор, правда? Смотрите, я полноценный член команды!
— Что делать, нам придется бросить жребий, — проговорила миссис Вуллаком, закатывая глаза.
— Зачем это?
— Ты помнишь про пятницу?
— А что в пятницу?
Вот кое-что интересное, можете рассказать друзьям. Я нашел это в Интернете, когда мучил «Гугл», вернувшись после рандеву в Постмен-парке. Шона — это шотландская форма имени Джоан.
Ну ладно, не совсем интересное. Зато правда.
Так что, может быть, она из Шотландии. Она выросла на шотландской ферме среди шотландцев и носит шотландское имя.
Еще шона — это название народа и языка в Зимбабве, но вряд ли она оттуда.
А еще есть остров под названием Эйлен-Шона поблизости от западного побережья Шотландии. Там живут всего два человека, и это либо самое романтичное, либо самое унылое место на Земле.
Все это можно было использовать в качестве темы для разговора, если я однажды вечером наткнусь на нее. В конце концов, я уже однажды почти наткнулся.
«Фейсел-вега». Я видел, как она выезжает с парковки на Поланд-стрит, и тут же спрятался. Если бы я присмотрелся получше, если бы я был посмелее…
Не важно.
— Послушай, шона — это же, кажется, название племени и языка в Зимбабве? — смогу я наконец сказать, выбивая со светским видом табак из трубки. Я бы сел напротив, отодвигая стакан, чтобы он не мешал мне смотреть на нее. Она была бы мне рада, хоть я и пришел без приглашения.
— Да, — промурлычет она в ответ с мягким шотландским акцентом. Возможно, она почти незаметно покраснеет при виде уверенного в себе мужчины немного старше ее и опустит глаза, чтобы они ее не выдали. — Да, это имя гордого народа шона, с которым я провела год. С этими мудрыми и благородными людьми мы бок о бок противостояли попыткам западных глобалистов уничтожить их.
Я сделаю вид, что это меня не впечатлило.
— А еще — кажется, на бенгали — оно означает «сладкий», — скажу я, глядя в пространство с недоступным и задумчивым видом, так цепляющим женщин.
Она наклонится ко мне поближе, поставит подбородок на руки и скажет:
— А вот этого я и не знала…
А потом я расскажу ей о своих кошках, и она взвизгнет от восторга, потому что обожает кошек.
Так странно знать ее имя. Нет, я всегда понимал, что у нее оно есть. Я не знаю никого, у кого бы не было имени, и если бы даже знал, вряд ли смог бы вам их назвать.
Но теперь, когда я точно знаю ее имя… она стала настоящей, это не просто случайно виденная девушка, а нечто более значимое.
Дэмиан говорил о ней тепло и с сожалением. Вряд ли он стал бы говорить так, будь она плохим человеком, будь она эгоисткой, вспыльчивой, злой, высокомерной, упрямой или холодной. Он говорил о ней так, будто всегда будет сожалеть о потере; так, будто никогда не желал причинить ей зла.
И она существовала в реальности.
Несмотря на то что я смирился с прекращением поисков и убедил себя в том, что эта история завершилась, едва начавшись… Что-то во мне даже радовалось тому, что теперь я сам смогу решить, каким будет это завершение.
Теперь я сам мог решать.
«МЫ ВЫХОДИМ ИЗ ИГРЫ, — гласило приглашение на „Фейсбуке“. — Придите попрощаться с легендой».
Я глянул на список приглашенных. Пара постоянных покупателей. Кто-то, кого я не знаю, но видел в магазине. Павел не совсем понимает смысл социальных сетей, и ему еще предстоит научиться отвечать на приглашения. И я. Планируется пара речей в магазине и поход в «Берлогу». В организации явно заметен стиль Дэва.
Уверен, будет весело.
Я посмотрел на варианты ответа.
Вы придете?
Да.
Нет.
Может быть.
И щелкнул на «нет».
Дело не только в том, что мне было стыдно показать Дэву, как далеко назад я ушел, несмотря на наши постоянные разговоры о том, что надо двигаться вперед. Дело в том, что не пойти на закрытие магазина казалось мне движением вперед. Разве «идти вперед» не значит «не оглядываться назад»?
Вот так и запутываешься, когда пытаешься убедить себя в том, что все в порядке.
В любом случае не могу сказать, что я не попытался наладить отношения с Дэвом. Я послал ему золотистый конверт, добытый благодаря Зои. Он был в восторге. Послал мне поцелуй. Пришло время нам с ним восстановить нашу дружбу.
Но сначала мне надо было привести в порядок свою жизнь.
Через месяц я съеду с Блэксток-роуд.
Я нашел себе неплохую квартиру-студию на Кэнонбери-сквер, такую маленькую, что от меня постоянно будет пахнуть кухней, но там был рабочий стол и окно, заливавшее всю комнату светом. Квартира оказалась не из дешевых, но я рассудил, что так даже лучше. Так у меня будет стимул работать. Я не смогу полагаться только на работу учителя, мне придется вернуться к фрилансу, искать новые идеи, писать. Может быть, даже развиваться.
Зои выглядела не слишком веселой. «Лондонские новости» доживала последние дни.
— Это может случиться в любой день, — говорила она. — Нас могут закрыть в любой момент.
Она начала делать звонки, думая, что в пару газет ее точно могут взять, но в последнее время, как выяснилось, ни у кого нет денег на новых сотрудников. Мы все еще готовили вместе вечерами, а потом вместе вели дружеские беседы, и вот однажды, там же, на кухне, она бросила мне конверт через стол.
— Что это? — поинтересовался я. Мое имя все еще значилось в некоторых устаревших списках пиар-агентов, и она время от времени приносила мне приглашения на интервью со звездой, блеснувшей в каком-нибудь новом мюзикле, или на презентацию нового пирога от «Джинстерс». Я читал релиз, пробовал пирог, но и тот и другой в итоге отправлялись в мусор. В этот раз вышло по-другому.
— Пришло сегодня утром. Выглядит как что-то личное, поэтому я не стала открывать. Хотя, надо сказать, именно поэтому мне и захотелось его открыть.
На конверте была марка вместо красной кляксы франкировальной машины. Адрес был написан от руки, тонким мелким почерком. Я посмотрел на штамп.
Брайтон.
Внутри не оказалось, ни письма, ни объяснения — только цветной флаер, изображающий гитары и радугу, а под ними размытое фото девушки с челкой и подведенными синим глазами, сидящей на берегу моря.
Эбби Грант.
«Легкость и одухотворенное великолепие морского курорта — „Лондонские новости“.
„Бар для исполнителей“»
Четверг, 21:00
Я заулыбался от восторга. Она все-таки это сделала.
Не желая терять вдохновение, я бросился к себе в комнату, открыл одну из двух уже упакованных коробок и извлек из нее папку, хранившуюся у меня со дня увольнения из Сент-Джонса.
«Бар для исполнителей» оказался заведением с честерфилдскими диванами, круглыми деревянными столами, красными обоями и рисунками Джима Морриса на стенах. Честно говоря, мне кажется, что он заслуживает более привлекательного названия.
Большую часть посетителей составляли студенты, но, кроме них, были и местные. В общем, вечером в четверг, в половине восьмого, я сидел в углу зала и делал вид, что спокойно читаю старый номер «Аргуса».
Я не сказал Эбби, что приду. Да, она прислала мне флаер, но в конверте не было письма, никакого намека на то, что она хочет меня видеть. У меня было чувство, что она сделала это только из вежливости, словно пытаясь сказать: смотри, мол, я все-таки решила попробовать, пожелай мне удачи.
В поезде я слушал ее песню с айпода и рассматривал флаер, пока городское солнце за окном не сменилось сельской ночью. У нее прекрасные тексты. Да, они не идеальны, но это она. Они такие же хрупкие, но полные жизни, такие же чувственные и полные надежды. Я не лгал, когда писал статью. Честно говоря, в той статье я был более честен, чем когда-либо. Мой подарок Эбби оставался бы таким же, не важно, знакомы мы или нет, но как-то вышло, что он оказался никому не нужным.
Ха. «Подарок». Можно подумать, что пять звезд от изрядно опозорившегося и почти уволенного и. о. редактора обзоров — это подарок. Но на самом деле мой подарок заключался не в этом, а в вере в нее. Уверенность в своих силах — единственное, что я мог ей привить.
Свет погасили, толпа разошлась по своим местам. Вышла Эбби, опустив глаза и напрягшись, подключила гитару и начала петь.
Я давно не чувствовал себя таким счастливым и полным жизни.
— Не думала, что ты придешь, — сказала она мне после концерта.
— Не думал, что ты захочешь меня видеть.
— Я и не хотела.
— Это было потрясающе, Эбби. Ты…
— Джейс, прости, что я так себя повела.
— Это моя вина. Я сам виноват. Если тебя это утешит, та статья оказалась одной из девяти причин, по которым я лишился работы. Так что мы в расчете. Кроме того, ты подсунула наркотики жениху моей бывшей девушки и ее подруге, а потому, я думаю, за тобой должок, так как теперь она не разговаривает со мной и отменила посланное мне приглашение на свадьбу.
Эбби виновато хихикнула.
— Господи, не знаю, о чем я думала. Утратила связь с реальностью, наверное. Думаю, мы в расчете.
— Я сказал не это. Я сказал, что за тобой должок. После концерта я очень обрадовался, поняв, что у тебя на самом деле есть стремления. Ты говорила неправду или…
— Я не врала. — Она закатила глаза, и я тут же продолжил:
— Нет, я не обвиняю тебя. Ты просто ошибалась. Потому что у тебя они явно есть.
Когда мы познакомились, я задумался, почему она держится рядом с «Кикс» или с другими знакомыми музыкантами. Сначала мне казалось, что она одна из «группе», занимает видное положение в иерархии фанаток, потому что она «своя» в группе, то есть может наравне разговаривать с музыкантами и пить с ними. Но это на нее совсем не похоже. Теперь я понял, что она держалась рядом с ними просто потому, что они делают то, о чем всегда мечтала она сама. Ей нравилась музыка, а не группа. Музыка и весь связанный с ней мир. Она хотела хотя бы смотреть, как другие это делают. Вероятно, ей не хватало смелости выйти на сцену самой и рассказать миру о своих чувствах.
И все-таки.
— Ты решилась, — сказал я, — ты это делаешь.
— Всего несколько выступлений. Устроить концерт не так просто, как кажется. Но меня неплохо принимают. Ну… почти все.
— Сложная публика?
— Нет, с публикой все в порядке: во всяком случае, они ведут себя достаточно корректно — нет, я о Поле.
— О кукольнике Поле? И что кукольник Пол?
— Кукольник Пол был не слишком рад. Он сказал, что нам нужно решить, кто из нас будет заниматься творчеством. Якобы если оба пытаются взорвать один и тот же мир, из этого не выходит ничего хорошего.
— Но он же кукольник!
Она улыбнулась помимо воли и прикрыла рот рукой.
— На самом деле он бы предпочел, чтобы его называли «мастер политического кукольного театра».
— И где же он сегодня? На заседании Совбеза ООН? Или его высадили в секторе Газа с двумя шариками для пинг-понга и ракеткой в качестве оружия?
Читать бесплатно другие книги:
