Шарлотт-стрит Уоллес Дэнни

— Это не вариант.

— Это единственный вариант. Мы в двух шагах от цели. Он знает ее. Я знаю его. Я могу спросить.

— Как ты собираешься спрашивать?

Дэмиан улыбнулся мне.

— Хорошо проводите время? — поинтересовался он. — Я вижу, сами пришли и… друга привели…

— Дэва? Да! Он у нас на практике.

— Разумеется. Почему бы и нет. Я бы сам поступил так же.

— Еще раз спасибо за приглашение.

Вот он, этот момент. Один из тех, когда ты чувствуешь, что надо сменить тему разговора, но не знаешь, как это сделать.

Я подошел на дюйм ближе и понизил голос.

— Можно вас на два слова, Дэмиан? По личному вопросу.

Он с опаской взглянул на меня.

— С вами все в порядке?

— В принципе да, но, может быть, отойдем куда-нибудь?

Он нахмурился так, будто я на самом деле сказал, что хотел бы ухватить его за задницу.

Мы стояли у бывшего каретного сарая, и на нас светило склоняющееся к закату солнце. Поля, колеблемые ветром, обдавали теплым дыханием.

— Через минуту начнется лотерея, — озабоченно заметил Дэмиан, открыв пачку «Мальборо». — Предполагается, что я буду вручать билеты.

— Ах да. Нью-Йорк.

— Часто там бываете?

— Нет. Но я собирался… В другой жизни. Не сложилось.

— Я хочу свозить туда Энни и Джеймса в следующие выходные. Имею право на небольшой бонус, правда? Они обычно не бывают на таких мероприятиях, но, черт с ним, почему бы нет. Выходные в «Маккензи-холле» еще никому не повредили. Она любит всякого рода спа, а Джиму они предоставили няню.

Он затянулся и посмотрел прямо на меня.

— Так в чем дело?

— Ну, — начал я самым дружелюбным тоном, на какой был способен. — Это звучит странно… не знаю, как толком объяснить.

— Попробуйте.

— Кое-что случилось…

— Хорошее начало.

— Как-то вечером я столкнулся на улице с девушкой. Мы с ней не были знакомы. А потом я…

А потом что? Я видел, что Дэмиан сбит с толку, не понимает, зачем я все это рассказываю, какое отношение эта история имеет к нему. Что мне сказать? «А потом я понял, что у меня осталась пленка из ее фотоаппарата, я проявил ее, напечатал фотографии, а потом попытался пройти по ее следам, потому как в ней было что-то эдакое, а в моей жизни вообще ничего, и я надеялся, что этот путь меня приведет куда-то, где будет лучше, а потом я увидел на фото тебя с ней и, как ни странно, начал ревновать, а потом увидел тебя в том баре, а потом пошел за тобой в ресторан, где мы разговорились, втерся к тебе в доверие, и вот мы здесь»?

Нет.

Я просто достал из кармана фото, единственное, что было со мной. То, где она улыбается кому-то или чему-то за кадром; ее щеки раскраснелись от мороза, волосы треплет ветер — мое любимое фото.

— Вот эта девушка.

Я рисковал. Я шел ва-банк. Но это должно было сработать.

Дэмиан взял фото, посмотрел на него, потом на меня.

Неловкий момент. Я попробовал слегка улыбнуться.

И тут Дэмиан выпустил струю дыма и медленно произнес:

— Кто ты, черт тебя побери, такой?

Я заморгал.

— Нет, Дэмиан, это…

Но он меня не слушал — он складывал фотографию, оглядываясь, чтобы проверить, не видел ли ее еще кто-то.

— Кто ты, и какого черта?

— Я всего лишь я! — воскликнул я. И без всякой нужды добавил: — Джейсон.

— Что ты пытаешься сделать? — холодно спросил он. — Это что, шантаж? Кто ты, черт возьми, такой?

Он бросил взгляд в сторону кустов, на стену в отдалении и на деревья. Я понял, что он искал фотографов. Да, он знал толк в пиаре.

— Я… Никто тебя не снимает. Твоя семья тут ни при чем.

— Моя семья? Почему ты вспомнил о моей семье?

Он стоял совсем близко. Я чувствовал его дыхание, запах табака и видел, как напряглись его руки, как будто он готовился к чему-то.

— Дэмиан, клянусь, речь только об этой девушке…

— Кто ты, черт побери, такой? Ты здесь в качестве моего гостя, ты знаешь, что моя семья здесь. Кто тебя подослал?

— Никто нас не подсылал!

— Нас?

— Меня и Дэва. Мы здесь только ради презентации новых соков «Тропикана».

Мои слова прозвучали смешно. Слово «Тропикана» не часто используется в спорах, готовых перерасти в драку. Я думал, что, сказав это, сумею снять напряжение, вернуться на исходные позиции.

— Ты и твой друг должны уехать, к чертовой матери.

— Слушай…

— Вы должны уехать. Прямо сейчас.

Я поймал Дэва.

— Нам надо уходить. Прямо сейчас.

— Все прошло нормально?

— Не совсем.

— Удивительно. Ты подошел к человеку, расслабляющемуся здесь со своей семьей, друзьями, коллегами, и показал ему фотку девушки, с которой у него была интрижка. Что могло пойти не так?

— Мы не можем утверждать, что суть дела в этом.

— А он повел себя так, будто именно в этом?

— Прямо сейчас, я повторяю, — вынудил я его поставить кружку на стол, и мы ушли.

Нам пришлось довольно долго дожидаться такси, чтобы добраться к поезду. Я думал о Дэмиане. Он нас сюда пригласил, а я так поступил с ним.

— Не могу его винить, — высказался наконец Дэв, и эти слова мне менее всего хотелось бы услышать от него. — Как его можно в чем-то обвинять?

— Заткнись, — прошипел я.

Не то чтобы я собирался его обидеть, просто мне не хотелось сейчас об этом говорить. Я знаю, что вел себя как идиот, и не надо напоминать мне об этом.

— Что? Просто подумай, что ты натворил. Ты все испортил. Больше, чем ты думаешь.

— Довольно.

— Теперь он знает, что мы делали. Он знает, что мы следили за ним. Как, думаешь, к этому отнесется твое начальство? Он им расскажет. Он расскажет, чем ты занимаешься. Это удар по твоей карьере.

— Ага. Но по крайней мере у меня она есть.

Бум. Я перешел к боевым действиям.

— О, то есть мой маленький магазин тебя не устраивает? Тебе не кажется, что я и так знаю твое мнение по этому вопросу? Тебе не кажется, что я слышу это каждый день?

— От кого? От Павла?

— От всех, кроме Павла. Но во всяком случае, я хоть что-то делаю, и это мне нравится. А тебе нравится расспрашивать девушек с телевидения о фруктах? С чего ты взял, что вы с Дэмианом такие разные?

— Мы разные.

— Ты преувеличиваешь разницу. Он тут с семьей, а ты знаешь, что он был еще и с девушкой. Ты знаешь, что он изменял жене. Это тебе никого не напоминает?

— Отвали. У меня все было по-другому. Да, я сделал ошибку, но я ее не планировал. Все просто случилось.

— Ты ничего о нем не знаешь, кроме того, что у него есть часы, машина и квартира, но предъявляешь ему какие-то «улики» чего-то, о чем не имеешь понятия.

— Откуда бы мне иначе было знать, улики чего я ему предъявляю?

— Ты сделал глупость. Не сходи с ума по этому поводу хотя бы сейчас.

— Я? Ты с самого начала вынуждал меня это сделать!

— Просто поискать ее, да! Сделать свою жизнь чуточку интересней, да! Поднять себе настроение и дать надежду. Но я не предлагал ничего бредового.

— Ты вынудил меня поехать в Уитби.

Дэв улыбнулся, покачал головой и отвел глаза.

— Что? — спросил я. — Что этот пейзаж должен означать?

— Он означает, что у меня были причины ехать в Уитби.

— Что? Какие еще причины?

— Вот наше такси.

Пока мы ехали до Бата, у меня внутри все кипело. То же самое продолжалось и на платформе в ожидании поезда, и всю дорогу до Паддингтона.

— Как прошло мероприятие? — холодно поинтересовалась Зои, когда я зашел в редакцию.

Я вернулся к шести. Всю дорогу до дома я не разговаривал с Дэвом, и в настоящий момент я предпочел бы быть где угодно, лишь бы не рядом с ним. Он идиот, и мне все равно, что он думает. Кто он такой, чтобы давать мне советы?

— Нормально, — ответил я, кидая сумку на стол. — Если, конечно, тебе нравятся новые соки «Тропикана» с ягодами акай. В любом случае я решил, что зайду и посижу допоздна. Надо кучу дел переделать. Возьмусь за них.

— Что там произошло? — спросила Зои, а Клем тут же встал и вышел из офиса.

Проводив его взглядом, я повернулся к Зои. Она выглядела не слишком весело.

— О чем ты?

— Я получила письмо от Андреа Спэрроу. Не уверена, что ты знаешь, кто она такая.

— Знаю.

На самом деле я не знал.

— Она говорит, что из-за твоего шокировавшего всех поведения за ленчем тебя больше не желают видеть ни на одном мероприятии «Форест Ласкин».

О Господи. Быстро же они. Даже для их уровня быстро.

— Ладно.

— Нет, ничего не ладно, Джейсон. Все плохо. Для всех нас. Что ты на этот раз натворил?

— Успокойся. Это всего лишь одна заурядная фирмочка. К тому же мы им нужнее, чем они нам.

— Да неужели? Ты хоть представляешь, как у нас обстоят дела? Думаешь, так легко издавать дрянную бесплатную газетенку, отстающую от конкурентов по всем статьям? Легко пытаться сделать нормальное издание из того мусора, что у нас есть? И не потому, что нам всем это нравится, а потому, что нам просто нужна работа.

— Прости меня! В любом случае мы что, могли напечатать эксклюзивный материал о новых соках «Тропикана» с ягодами акай? Наши читатели что, ожидают каких-то глубоких мыслей о «Тропикане»? У нас есть какая-то фокус-группа, занимающаяся этим?

— Я разрешила тебе пойти, потому что тебе нужно было развлечься. Но кроме того, это должно было сработать на наш имидж, причем среди тех, кто занимается имиджем. А ты вместо этого умудрился поссориться с большой шишкой. Что ты натворил? Напился?

— Нет. Послушай, мне и вправду жаль, но он не единственный рекламщик в Лондоне. Есть и другие, к тому же имеющие больше отношения к тому, чем занимаемся мы. Я возьму это под свой контроль, обещаю. У меня есть неплохой материал, и там не будет ни строчки о фруктовом соке.

Она вздохнула и грозно подбоченилась.

— Я не могу тебе этого позволить.

— Что?

— Я не могу тебе этого позволить. Можешь продолжать писать для нас, но ты не можешь оставаться редактором обзоров. Прости, Джейс. Все равно официально ты им и не был, а всего лишь заменял Роба. Он чувствует себя лучше, скоро вернется, а пока мы как-нибудь справимся сами.

— Ты… Ты ждала этой возможности.

— О. Да. Разумеется. Весь мир против тебя.

— Сегодня все выглядит именно так.

— Именно. Даже несмотря на то что я дала тебе такой шанс.

— Это из-за того, что произошло между нами.

— О, да ладно. Веди себя как взрослый, в конце концов. Это было целую жизнь назад. Все в прошлом. Сейчас речь о работе. У тебя был шанс сделать что-то толковое из своего раздела. Кстати, ты в курсе? У нас нет денег. Не знаю, заметил ли ты, но мы на тонущем корабле. Ты читал сводки? Я дала тебе этот раздел, и он мог оставаться твоим до самого конца. В тот вечер ты сказал мне, что хочешь, чтобы у тебя было свое дело, то, над чем ты мог бы работать. Видите ли, Сара этого не понимает, но ты хочешь именно этого. Может быть, дело в чувстве вины, но я ведь тебе помогла, разве не так? Не потому, что ты мне все еще нравился и я хотела быть с тобой, просто в случившемся была и моя вина.

Вы знаете, бывают такие моменты, когда собеседнику кажется, будто вы не в курсе кое-каких банальностей. Незабываемое ощущение, правда?

— Но что ты сделал вместо этого? Ты написал обзор песен своей подружки и дал ей пять звезд.

Она кинула на стол страницу с моей статьей об альбоме Эбби.

Песни Эбби — Эбби Грант.

Одухотворенность, легкость и сила. Позвольте, Эбби, вести вас.

— Кто она такая? Она ни с кем не подписывала контракт. О ней ничего не пишут в Интернете. У нее нет странички на «Майспэйс». Никто о ней ничего не слышал. Ее альбом нельзя достать. Откуда я знаю? Я хотела послушать. Вот что самое грустное. Ты написал так, что мне захотелось ее послушать.

— Тебе бы понравилось. Она не открытый до сих пор талант, я имел право…

— Ты идиот. Нет у тебя такого права. Нельзя использовать газету, чтобы расхваливать своих никому не известных друзей. Пять звезд, Господи. Что, если кто-то об этом узнает?

— Она действительно конкретно хороша, Зои.

— Давай поговорим об остальном, что ты тут наклепал. Ты переписывал пресс-релизы, делал вид, что ходил на выставки, но там тебя не видели. Ну не забавно ли?

— Я ходил на концерты! Я открыл эту группу!

— Да, и все, что ты о них до сих пор писал, было восторженным. Так обзоры не пишутся. Это не критика.

— Критика может быть конструктивной…

— Благодаря тебе наше имя украшает самую посредственную пиццу в Лондоне.

— Но это реально хорошая пицца!

— Они тебе заплатили?

— Что? Нет!

— Есть форум в Интернете, посвященный твоей статье про «Абрицци». Ты в курсе? Тридцать одна тема. Народ интересуется, кому надо заплатить, чтобы получить такой же отзыв.

— Наверное, это конкуренты, — предположил я, — главное, что о них говорят.

— Кроме того, ты предложил еще одну кошмарную затею. «Неизвестный Лондон»? Это ты о чем?

— О Хайгейтском кладбище, разумеется.

— Что же, думаю, тебе надо сходить туда еще раз, — заметила она. — Почтить свою карьеру.

Вот это действительно болезненный удар. Зои знала это. Я вспомнил Дэва и то, что сказал ему.

— А, кстати, как насчет «Я видел тебя»? — продолжила она. — «Дай мне знать, если еще хочешь получить это от меня»? Конечно, интригующе, но слишком уж грустновато, не находишь?

Клем. Чертов Клем. Это его месть. Он выяснил все, так? Раскопал, что я делал за его компьютером. И разнес об этом по всей редакции. Это совсем унизительно. Как долго они шутили на эту тему за моей спиной? Какую кличку они мне придумали? Что-нибудь достаточно хлесткое, чтобы выразить весь комизм ситуации.

— Слушай, мне правда жаль, что так вышло, — вздохнула она. — Ты знаешь, как мне тяжело. Но ссору с самим Ласкином я тебе простить никогда не смогу. Езжай домой, выпей чего-нибудь. Вернемся к тому, с чего начали. Я пришлю тебе новые задания чуть позже, может быть. Или, если у тебя есть мысли по поводу новых рубрик, мы бы могли…

Но я уже стоял в дверях.

Дэва нигде не было видно, когда я вернулся домой. Как быстро все может измениться. Сейчас он был мне нужен. Если Дэву и удавалось что-то, так это вставать на мою сторону. Дружба очень много значит для Дэва. Если бы он учился в университете с Гитлером, то, вероятно, смог бы убедить его думать о хорошем в последние минуты в бункере.

Сегодня, когда случилась вся эта история с Дэмиэном, он не сделал ничего подобного, но я подумал и решил, что это случайный сбой. Теперь-то он точно будет на моей стороне. Он должен. Он мне нужен. Всю жизнь Дэв был неудачником. С девушками, в семье. Я всегда думал, что именно от этого он пытался уйти с головой в видеоигры. Там ты всегда начинаешь как неудачник, но ты гарантированно победишь, если будешь идти вперед, выучишь все движения, научишься понимать, где надо укрываться, а где появляться. Так он и поступил с официанткой Памелой, разве нет? Укрылся, чтобы вернуться к игре как-нибудь потом.

Я достал мобильник и попытался дозвониться, однако поговорить мне удалось только с автоответчиком.

— Дэв, это Джейс. Кажется, меня уволили. Или не совсем уволили, но понизили в должности. Несмотря на то что это и так было неофициально. Я смогу писать для них в качестве фрилансера, но… позвони мне, ладно?

Наговорив сообщение, я уставился в окно. Запах картошки фри невидимой пеленой поднимался над Каледониан-роуд, причем такой плотный, что еще немного — и его можно будет заметить невооруженным глазом. Он обволакивал людей, спешивших мимо с полными ветчины и ливера сумками из супермаркета «Айсленд». Какой-то мужчина у дверей эфиопского ресторана переминался с ноги на ногу и тряс зажигалку в попытке извлечь из нее последний, тусклый язычок пламени.

Я включил телевизор, но легче не стало. Единственное, что мне сейчас было нужно, — это выпить, но одному здесь, на нашей улице, пить не хотелось. Есть места, где это нормально — Шарлотт-стрит к примеру, — но здесь, на Кэлли, такое плохо кончается.

Искать что-то в холодильнике было тоже бесполезно, поскольку пиво у нас надолго не задерживалось и обычно выпивалось в день покупки, так что к утру, как правило, от него не оставалось и следа. Я захлопнул дверцу и на автомате включил чайник, но тут же утратил к нему интерес, вспомнив, что Дэв продолжает покупать у Павла «Ежиновку». У нас всегда есть эта бурда. Даже если ты выпил столько, сколько в тебя влезло, все равно оставалось еще чуть-чуть.

Я открывал шкаф за шкафом, отодвигал потрескавшиеся чашки, даже заглянул за тостер и туда, куда никогда раньше не лазил. «Ежиновки» не было.

Комната Дэва.

Я постучал, прекрасно зная, что его там нет, просто мне хочется думать, что другие будут вести себя так же, заходя в мою комнату. Подождав немного, на случай если бы кто-нибудь отозвался, я отворил дверь.

Дэв раздернул шторы, невыключенное радио тихо что-то бормотало. Я пробрался сквозь минное поле, усеянное картриджами с играми и кроссовками, к ночному столику. На нем в окружении кружек стояла бутылка, венчавшая стопку бумаг.

— Привет, — поздоровался я, поскольку видел по телевизору, что людям свойственно разговаривать с неодушевленными объектами, если они им рады, и схватил бутылку за липкое горлышко.

К донышку пристала подставка под кружку, принесенная Дэвом из какого-то бара. Я оторвал ее и положил на стол, но в этот момент кое-что на столе привлекло мое внимание. Может быть, это был фиолетовый круг, а может быть, слова, выделенные засохшим ежевичным ликером, или, может быть, я всегда ищу, где бы разжиться чем-нибудь по дешевке, и эти слова значат для меня больше, чем для остальных.

Здесь, на столе, на верхнем листе подшитой стопки бумаг, над фотографией моей комнаты с моими вещами и комнаты Дэва с его вещами, и рядом с фотографией магазина на первом этаже, рядом с тем местом, которое все считают борделем, хотя, еще раз заявляю, оно им не является… стояли слова: «Продается. Торг уместен. Не под сетевой ресторан».

Я смотрел на них как завороженный.

«Продается».

Что же, интересное завершение дня.

Я пошел и напился в одиночестве, не уходя с нашей улицы.