Шарлотт-стрит Уоллес Дэнни

Я уже выразил принципиальное согласие посетить — с Дэвом или без него — такие мероприятия как: гонки в Сильверстоуне; вечеринка на воздушных шарах с шампанским в честь нового мультика компании «Пиксар»; закрытое выступление Пола Уэллера в баре «Буффало»; пейнтбол в «Пау-Пау»; Саутенд-он-Си — журналисты против спецназа.

Я чувствовал себя Бойдом Хилтоном.

Каждый раз, приходя куда-нибудь, я искал взглядом Дэмиана. Каждый раз, приходя куда-нибудь, я искал взглядом девушку. И каждый раз я оказывался разочарован.

Однажды я отвел в сторону Джо или Ханну и спросил:

— А где Дэмиан? Невольно создается впечатление, что он сознательно манкирует такие мероприятия.

И она ответила, шепотом, чтобы не услышали их клиенты:

— Нет, секретарь рассылает его персональные приглашения. Он появляется только в связи с действительно серьезными событиями, желая быть среди людей, хорошо известных ему.

Не знаю почему, но мои новые перчатки из мягкой кожи явно утратили часть своей привлекательности.

Ну что же, подумал я, мне просто придется еще немного повременить. Дождаться Дэмиана.

Я знал, что поход куда-то вечером в пятницу не завершится ничем хорошим.

Ведь за пятницей следует суббота, а потому, если ты согласился пойти на вечеринку в честь помолвки твоей бывшей девушки в субботу, то в пятницу вечером надо бы вести себя прилично.

Когда она кинула на стол в кафе это приглашение, я, разумеется, согласился. Она только что назвала меня взрослым, и, как все дети, коим объявляют, что они взрослые, я на несколько мгновений поверил в это. Так что я сделал взрослое выражение лица, прочитал приглашение и со взрослым видом кивнул, подтверждая предварительное согласие прийти.

Глупо. Потому что на самом деле мне совершенно не хотелось участвовать в этой тусовке.

Вот примерно так я себя чувствовал. Ладно. Убирайся замуж. Туда тебе и дорога. Мне осточертело стесняться своих поступков, оглядываться на прошлое. Я не собираюсь тебя удерживать. Да, мне хотелось бы, чтобы все было по-другому, но все как есть, так и есть, а потому давай, дверь вон там. И не оглядывайся. Я знаю, что ты не так уж и хочешь меня видеть. Но я должен был притвориться взрослым.

Я же знал, что идти куда-то вечером в пятницу ничего хорошего не сулит. Я знал, что в данном случае эта идея еще хуже, чем могла бы быть, так как было уже без десяти десять. Мы тем не менее все еще дома, сидим перед телевизором и наблюдаем, как отблески с экрана играют на голых стенах. Мы ждем, когда придет Эбби.

Обычно как раз в это время мы бы начинали собираться домой, размышляя по ходу о целесообразности посещения магазина на предмет обретения хоть какой-нибудь пиццы. Однако надо было решить: готовы ли мы сами разогревать ее или стоит разориться и вызвать парня на мопеде «флаинг лотус».

— Так всегда с молодыми стильными женщинами, — задумчиво проговорил Дэв, качая головой. — По дороге к тебе они делают около десяти остановок. «Я заскочила в „Марбл-арк“; надо было забрать кое-что у друга на Олд-стрит; я не смогла добраться, и получилось так, что я уехала в Марсель!» Поэтому проводить время со старыми и некрасивыми куда удобнее. У нее есть парень в Брайтоне?

— Если и есть, я об этом не знаю.

— Не знаешь?

— Я думал, у нее никого нет. Когда мы познакомились, у нее точно никого не было. Она бы сказала, если бы что-то изменилось. И я не представляю, как спросить об этом и не выглядеть так, будто я претендую на что-то.

— А ты не претендуешь?

Я показал ему часы. Без пяти десять. Говорить не о чем.

Отбой.

— Ты идешь? — поинтересовалась Эбби, сверкая блестками на щеках. — Мы в списке приглашенных.

Дела у «Кикс» определенно шли в гору. Эбби сказала, что их заметил человек, знающий тех, кто занимался раскруткой группы, действительно добившейся успеха в прошлом году и попавшей на обложку «Нью мюзикал экспресс». Ребята затесались в ротацию на радио и участвовали в фестивале в Летитьюде.

— «Скала», пожалуйста, — сказала она таксисту, и он, будучи, по всей вероятности, глухим, решил, что нам надо в Скарборо.

— «Скала» — это нехилая площадка, — уважительно заметил я.

— Ну и они собираются добиться нехилого успеха.

— Может, мне нужно взять у ребят интервью — вдогонку к моей статье?

— Кстати, им дико понравилась твоя статья. Майки сказал, что она лучше всех прочих.

Я ощутил себя польщенным. Что поделаешь, ведь именно падкий на лесть журналист имеет свойство писать льстивые статьи.

А, да и черт с ним. Я и не собирался быть одним из этих крепких орешков. Гораздо приятнее хорошо проводить время, попадать в списки и получать действительно большие упаковки острого соуса.

— Как дела у твоего отца, Дэв? — поинтересовалась Эбби, когда мы проезжали Оркни-Хаус. До «Скала» оставалось несколько минут — мы уже приближались к вокзалу Кингс-Кросс.

— Отец Дэва? Когда ты успела с ним познакомиться?

— В прошлый раз. Как раз после того, как Сара объявилась в магазине. Он выглядел рассерженным…

— Эбби, — оживился Дэв, — мы тут думали… У тебя есть парень?

— Я не одна, — ответила она.

Меня, однако, больше занимало, почему отец Дэва решил зайти к нам.

— Что значит, когда люди так говорят? — спросил Дэв. — Почему бы не сказать просто — «я замужем» или «у меня есть парень»?

— Иногда, думаю, это значит, что они не желают связывать себя обязательствами, — пояснила Эбби, глядя в окно.

— Ты тоже не желаешь? — поинтересовался Дэв.

— Желаю. Я уже связана. Хотя иногда мне стоило бы связывать собственный язык.

Пауза. Мы попытались понять, серьезно ли она говорит. Может, надо бы засмеяться, но мы не стали.

— В любом случае вот ты согласилась бы встречаться со мной? — поинтересовался Дэв.

— Мы на месте, — объявил таксист, снимая блокировку дверей. — Скарборо.

После даже беглого взгляда на площадку сразу стало ясно, что «Кикс» на самом деле не собирались выступать на разогреве у кого бы то ни было. И если именно так и было, то лишь формально. Они были одной из шести групп, выбранных, чтобы подготовить публику к выходу больших парней. И мы опоздали на их выступление почти на два часа.

Обзаведясь желтыми пластиковыми браслетами, мы поднялись в бар на втором этаже, где люди, игравшие в группах, работавшие с группами или когда-то давно игравшие в группах, пили из пластиковых стаканчиков и обмахивались своими шляпами.

— Привет! — взвизгнула Эбби, прыгая на шею одному из них.

Я толкнул Дэва локтем — сейчас я мог показать себя. Важно, чтобы он знал, что я знаю, как вести себя с рокерами вроде «Кикс».

— Ну, как дела, приятель? — спросил я, обнимая этого же парня. — Не видел тебя с того вечера в «Фениксе»! Слышал вас по радио! Круто!

— Джейсон, — представила меня Эбби, — это Пол. Он не играет в «Кикс».

— О, правда? — попытался я спасти лицо. — Я так и думал. Именно так я и думал.

— Он марионеточник.

— Потрясающе. — Я поймал взгляд Дэва: он явно наслаждался моментом, когда из почти крутого я стал «и-близко-не-крутым». — Обожаю марионеток.

— Каких именно? — поинтересовался Пол чуть более холодно, чем обычно ожидаешь от марионеточника.

— Всех. У меня была одна в детстве. Лиса.

Пол внимательно посмотрел на меня. Меня никогда не заставлял чувствовать себя настолько жалко человек, дергающий за ниточки марионеток.

— Пол, некоторым образом, мой парень.

— Оох! — воскликнул я, пытаясь сделать вид, что бесконечно рад за них.

— Оох! — эхом отозвался Дэв.

— Ага, — пояснил Пол, — мы то расстаемся, то опять сходимся.

Очаровательно.

— Джейсон журналист, — представила она меня с некоторым пренебрежением в голосе.

Джейсон Пристли.

— Ха-ха! — воскликнул Пол. — Тебе пришлось нелегко после выхода «90210»?

— Ха-ха! — проявил я великодушие.

— Он писал о ребятах. Хочет взять еще интервью, я думаю.

Пол усугубил ее виноватую улыбку скучающей. С ним было что-то не так. Да, он выглядел вполне симпатичным. Даже стильным. В своих узких джинсах и безделушках «Топмэн» он был здесь вполне на месте. Но у него был вид человека, способного запросто отрастить хвост или эспаньолку. Он говорил как человек с хвостом и эспаньолкой. Их отсутствие, пожалуй, несколько затрудняло дружеское общение с ним.

— Журналисты, — усмехнулся он, — вам нравится все блестящее. Софиты, микрофоны. В моем мире вы не очень-то котируетесь. Но и я не много значу в вашем.

— Правда?

— Когда в последний раз вы видели марионеточника на обложке «Тайм аут»? — спросил он, и я заметил, что он говорил со скучающим видом, полуприкрыв глаза.

— Хорошее замечание. — Я все же пытался вести себя дружелюбно.

— Думаю, быть журналистом не так уж плохо: ты пытаешься выглядеть важной птицей в местах вроде этого, а потом пишешь статью и ее печатают. Но на самом деле ты как бы ничего не делаешь, правда?

Этот марионеточник начинал уже раздражать. Мне хотелось схватить его за горло. Он улыбнулся, явно довольный тем, что он из тех, кто всегда говорит все как есть, и если это вас обижает, то это только ваша проблема, сам-то он «просто говорит правду, и ее всегда лучше говорить в лицо». Разумеется, лучше, от этого ты чувствуешь себя хозяином положения. Наверное, немало людей видели эту его «я-просто-говорю-правду» улыбочку на вечеринках в подвалах пустующих зданий, где он излагал что-то подобное, сидя по-турецки на коврике в этническом прикиде.

— Но давай делай свою работу, — со снисходительной ухмылкой проговорил он. — Продай нам эту группу так, чтобы потом она могла продавать пепси и пиво «Карлсберг».

Я не мог не заметить, что он пил как раз «Карлсберг». Глаза Эбби тоже метнулись к логотипу на его пивной кружке, но она закусила губу и опять виновато покосилась на меня.

Боюсь, все, что я думал в данный момент, было большими буквами написано у меня на лице. «Шутишь, Эбби? Это твой парень? Его сценическое имя не капитан Стинкджет?»

Еще там было написано: «Никогда в жизни я больше не буду слушать советы от мудрых не по годам девиц у канала в Кэмдене, или в автобусе, направляющемся в Блумсбери, или в кафе рядом с моим домом. Потому что ты встречаешься с самой большой скотиной в Англии».

От моих мыслей меня отвлек монолог Пола, злобно пытавшегося выразить мало интересовавшее меня мнение.

— В некотором роде я вами восхищаюсь, — говорил он, — на этом месте я дал ему по морде. Ну, почти дал. Во всяком случае, я собирался. Но — ха-ха — знаете, ребята, я никогда не смогу делать то же, что и вы.

Он покачал головой, не глядя на нас. Его вид говорил «да, я действительно только что это сказал, и все на этом» и еще кое-какие фразы, подтверждавшие, как он собой доволен. Мне было не слишком приятно.

Я молча уставился на сцену, яростно сжимая горлышко бутылки.

— И… много народу приходит посмотреть на твоих кукол? — с рассеянным видом поинтересовался Дэв.

Пол моргнул в притворном изумлении.

— Должно быть, это замечательная работа. Я бы тоже хотел играть целыми днями: наверное, очень помогает от стресса, за исключением случаев, когда нити рвутся, — вот это, должно быть, действительно стресс.

Пол тут же понял, к чему клонит Дэв.

— А ты чем занимаешься? — поинтересовался он.

— Работаю на министерство обороны. Не могу сказать больше. При данных обстоятельствах.

— Намекаешь, что ты из МИ-6… И почему мне кажется, что на самом деле ты сидишь на ресепшен в привокзальном отельчике.

— Ха-ха! — рассмеялся Дэв. — Так когда твое следующее шоу?

— Театральное представление, — поправил его Пол. — Это театр.

— У меня есть племянник, ему четыре года, и он обожает марионеток. Я приучил его к Маппетам. Он их обожает!

— Маппеты — это не совсем то, чем я…

— Так когда ты понял, что тебя интересуют Маппеты?

Я поймал взгляд Эбби. Она наслаждалась происходящим.

— Не уверен, что мальчик оценит мой подход.

— Ты ищешь подход к мальчикам?

— Очень смешно.

— Какая из марионеток твоя любимая? У тебя есть обезьянка?

— Ты так самоутверждаешься? — спросил Пол.

Тут Эбби стоило бы сказать: «Успокойся, Пол, ты вел себя как скотина, не к месту демонстрировал свое превосходство, успокойся, это мои друзья», — но вместо этого она сказала:

— Пол прав: вам надо повзрослеть. Обоим.

— Если он ее парень и живет в Лондоне, почему она в тот раз ночевала у нас?

Мы стояли на балконе и смотрели, как рабочие выносят звукозаписывающую аппаратуру.

— Они то расстаются, то снова вместе. Должно быть, тогда они как раз расстались. Кроме того, у него сложный характер. Иногда проблема бывает в этом.

Не знаю, каким я представлял себе парня Эбби. Я думал, что он будет довольно обычным. Слегка зажатым. Что ей в нем импонируют какие-то не очень очевидные черты. И искренне был бы рад этому. Так, как радуешься, видя, как невероятно стильные японки ходят по Шордитчу под ручку с неуклюжими чуваками.

Меня раздражало то, что он оказался здесь, в нашей компании, без предупреждения. Из счастливого трио мы превратились в явно не сыгранный квартет, и все это благодаря какому-то кукольнику.

Казалось, что Эбби одновременно и хотела, и не хотела, чтобы мы с ним знакомились. Так или иначе, она не искала нашего одобрения. Может, ей нужно было наше неодобрение? Неожиданно кто-то хлопнул меня сзади по плечу.

— Все в порядке?

— Майки! — обрадовался я. — Как ты, дружище?

Я раньше никогда так не говорил. Майки был один, если иметь в виду его группу, но вокруг него крутились люди, жаждавшие с ним пообщаться.

— Неплохо!

Тут он заметил Дэва.

— Майки.

— Дэв, — неожиданно уверенно ответил тот, — я тоже в некотором роде музыкант.

О Боже.

— Правда? И что ты играешь?

— Вообще-то музыку.

Майки кивнул, как кивают люди, желающие показать, что они поняли только то, что вообще ничего не поняли, и повернулся ко мне.

— Мы должны тебя поблагодарить.

— Что? Да не за что вам меня благодарить, — скромно ответил я, но приготовился с определенным удовлетворением выслушать все, что он мне скажет.

— Нет, друг. Ты теперь часть нашей истории. Мы присовокупили твою статью к двум сотням дисков с нашим синглом, сами разнесли их по городу, и один из них оказался вкупе с другими дисками на столе одного парня. Он твою статью заметил, взял диск с собой, послушал его в машине и тем же вечером позвонил нам.

Я широко улыбнулся. В некотором роде ему надо было бы благодарить Эбби.

— Мы попали на радио, потом оказались здесь с более продвинутой группой, и журналисты говорят, что мы новые… как их…

— Кто такие «Каких»? — спросил Дэв, но мы ведь слишком крутые, чтобы отвечать на его вопрос.

— Все налаживается, друг! Я вчера сказал Филу, что Джейсон должен стать нашим официальным биографом. Ты знаешь, как все начиналось! Он сказал, что я бегу впереди паровоза…

Я видел, что люди за его спиной следят за нашим разговором. Майки же становился кем-то важным, и они чувствовали это.

— Так что в любом случае за нами долг. По пиву? — предложил он на прощание — многообещающий двадцатилетний музыкант, — так, будто я тоже что-то собой представлял.

— Точняк! — ответил я. — Точняк, парень.

Майки растворился в толпе. Мы проводили его взглядом. Его окружали всякого рода хиппи, в том числе и девицы заметно более юные, чем Эбби, в самодельных футболках с логотипом «Кикс» и всевозможных фенечках.

— Как думаешь, он в курсе, что ты слушаешь в основном Холла и Оутса? — поинтересовался Дэв, когда я с гордым видом повернулся к нему.

Краем глаза я заметил, как Эбби, не глядя на нас, протискивается к выходу.

Мы остались послушать «Плей-энд-рекорд». Я мысленно писал статью о них. Майки вдохновил меня. Я мог что-то изменить! Я мог стать частью событий! Я способен быть не только винтиком в том, что Пол назвал бы «системой», умилившись собственному вольнодумству, но и пользоваться этим положением так, как мне придет в голову. Может быть, ребятам из «Плей-энд-рекорд» я тоже понравлюсь. Должно быть, я прекрасный музыкальный обозреватель, раз заметил «Кикс» в самом начале их карьеры и сыграл такую роль в их судьбе.

Группа, как я напишу, сочетает пафос-метал с трип-хоповыми мелодиями. Так было написано в их рекламке. Я поискал глазами Эбби. Ее нигде не было. Пол у бара спорил с какой-то блондинкой — не иначе как о Прусте и его влиянии на европейский кукольный театр. В нем по-прежнему не было ничего, чему бы я мог симпатизировать.

Будь я все еще учителем, я бы написал о нем так:

«Пол: шишка на ровном месте».

А потом сказал бы, что это кто-то из детей добрался до моих записей.

— Надо было взять с собой Мэтта, — вздохнул Дэв. — Он мог бы найти кусок арматуры и разбить всех кукол Пола. Ты звонил ему?

— Да. Не дозвонился.

— Какого черта она с ним встречается, — возмутился он, поднимая воротник в попытке укрыться от ветра, пронизывающего Пентонвилл-роуд. Через шесть минут мы сможем поймать Оза, до того как он закроет свое заведение, и уж тогда дорвемся до чего-нибудь в соусе чили. — Люди такие странные, правда?

— Может быть, она его любит.

— Не может. Чего там любить? Он как автомат, запускающий теннисные мячики, — кидает злобные реплики в твой адрес с расстояния в три фута и затем отворачивается. А если и заглядывает тебе в глаза, то только для того, чтобы плюнуть.

— Неприятный тип.

— Хуже. Откровенно говоря, он… он хуже любого неприятного типа.

— Так почему твой отец заходил в магазин тогда?

— Мой отец?

— Да. Эбби сказала, что видела его в магазине, и…

Мы обернулись, услышав крик, но тут же ускорили шаг. Что это было? Драка? Ограбление?

Мы увидели, что по дороге бежит Эбби, и сумка бьет ее по ногам.

— Можно переночевать у вас? — спросила она. — Полу нужно вставать в пять утра.

— Неотложные марионеточные дела? — поинтересовался я.

— Заткнись, — огрызнулась она. — Так можно переночевать?

Я попытался разглядеть, не плакала ли она, но было холодно, и все мы выглядели так, будто только что истекали слезами.

— Естественно.

— Я принесла кое-что! — улыбнулась она и похлопала по сумке.

— Мы собирались взять по кебабу.

— Разумеется, — сказала она, взяв меня за руку, — разумеется.

Когда мы пришли домой, Эбби выложила прикупленные ею продукты на стол рядом с кружками сладкого чая с молоком.

Мы разделили с ней диван, но не то, что она принесла.

— Грибы… — пояснила она, явно страстно желая поближе с ними познакомиться, так, как я бы сказал «бигмак».

Я не ел кексы с грибами с университетских времен. Им просто не было места в реальном мире рядом с пробками, забастовками работников метро и сотовой связью. На секунду я почувствовал искушение, побуждающее вспомнить ночь, проведенную за созерцанием ручки на двери общежития Лестерского университета, но передумал. Дэв казался напуганным, как будто Эбби сообщила, что она торгует героином и вот-вот к нам пожалуют все ее друзья. Она, впрочем, спокойно жевала, не думая о наших переживаниях.

— Так что там с девушкой?

— Да ничего особенного. На самом деле ничего.

— Да ладно тебе, — вмешался Дэв. — Мы нашли того парня. Того парня с фотографий.

— Ее парня? С шикарными часами?

Эбби выпрямилась.

— Мы не знаем, действительно ли он ее парень. Знаем только, что он парень.

— Как вы его нашли?

— Судьба! — ответил Дэв.

— Нет, правда?

— На Шарлотт-стрит. Он там работает. Мы пошли за ним в ресторан и начали разговор.

— Обожемой, этоправда, какздорово, — задохнулась Эбби. — Вы пошли за ним! О чем вы с ним говорили?

Было забавно видеть ее заинтересованной.

— Он упоминал девушку? — продолжила допрос Эбби.

— Нет, но еще не вечер! Мы ходим на все мероприятия, где он может появиться; правда, оказывается, что он на них не появляется, но однажды появится, и мы нанесем удар!

Мы все сделали вид, что это абсолютно нормально.

Эбби улыбнулась, подавив зевок, откинулась на спинку дивана и немного поерзала, устраиваясь поудобнее.

— Здорово. Я бы тоже хотела, чтобы у меня была мечта. Но не просто мечта, а нечто реально осуществимое.

— Стремление? — предположил Дэв.

— Пожалуй, так лучше, да. Я бы хотела, чтобы у меня были какие-то стремления. А то я просто плыву по течению. Или помогаю другим осуществлять свои мечты. Знаете, Пол не писал серьезных пьес до того, как я его заставила. Я убедила его засесть за работу, и через неделю «Любовь Осамы» была готова. Я помогаю другим осуществлять мечты, но сама ни о чем не мечтаю.

— Эта строчка неплохо звучала бы в мюзикле, — заметил Дэв. — Предложи Полу.

Она опять зевнула.

— Какие у нас планы на завтра? — поинтересовалась она.

Я бросил на Дэва умоляющий взгляд.

— Завтра помолвка Сары, — напомнил он.

— Ты идешь? Ты должен пойти. Тебя пригласили? Тебя должны были пригласить.

— Меня пригласили. Я иду.

— Он уже в шоке от страха, — заметил Дэв, допивая чай.

— Я хочу пойти с тобой, — пробормотала Эбби, закрывая глаза. — Давайте все пойдем. Я хочу посмотреть, чего ты так боишься.

— Я ничего не боюсь.

— Ты так боишься этих людей, потому что не в состоянии их контролировать. Они же контролируют тебя. Но ты не должен никому этого позволять. Ты должен оставаться свободным, как и все мы.

Видимо, грибы начали действовать.

— Важно быть свободным и делать то, что тебе хочется. Поэтому ты должен найти девушку. Это значит, что ты сам сможешь решать за себя. Ты должен найти ее, Джейс. Ради меня, нет, ради себя самого.

Пока я, постукивая пальцами по ободку своей кружки, думал, что же ей ответить, Эбби заснула у меня на плече.

Я осторожно отодвинулся, уложил ее голову на подушку и накрыл ее покрывалом с изображением Гарфилда. Убирая ее сумку, я на секунду застыл. Из бокового кармана выглядывал диск с надписью «Песни Эбби».