Золотая ветвь Романова Галина

Охра одним движением скинула с себя парку и стащила плетеные сандалии, оставшись совершенно нагой. Шаманка знаком велела ей распустить волосы и встать в центре комнаты. Потом придирчиво оглядела соперницу матери. Да, Охра была прекрасно сложена, и даже явная ее молодость была достоинством, а не недостатком. Любая орчиха может только мечтать о такой фигуре. Не зря Верховный Паладайн столь решительно отверг старую жену и возжелал иметь сына именно от этой наложницы.

И он еще пожалеет о своем выборе! Бормоча заклинания, Хайя принялась расписывать тело Охры рунами. Девушка стояла босиком на каменном полу, но не дрожала от холода. Руки ее были опущены вдоль тела, глаза полузакрыты. Шаманка нанесла руны на ее лоб, скулы, шею, груди, живот, лоно и кисти обеих рук. После чего легонько кольнула запястье Охры, выдавив капельку крови.

– Так надо.– Это были единственные слова, не относящиеся к заклинаниям, и наложница послушно кивнула головой. Питье начало действовать, и она решительно утратила волю к сопротивлению. Достаточно было одного прикосновения кончиком пальца – и Охра рухнула на пол как подкошенная. Глаза ее закатились окончательно.

Хайя несколько раз перешагнула через бесчувственное тело, всякий раз немного замирая над нею и делая пассы руками, а потом бесцеремонно отпихнула ногами разбросанные тут и там шкуры и поспешила зажечь светильники.

Здесь все уже было готово к действу, но наложнице совершенно не обязательно было знать, что приготовила шаманка. А ведь некоторые знаки и вещи, которые Хайя извлекла на свет, должны были насторожить даже такую дурочку, как эта. Например, обсидиановый череп и кривой ритуальный нож для сбора крови.

Последним из закрытой шкурами ниши, больше похожей на нору, ногами вперед был извлечен связанный по рукам и ногам эльф из числа пленников подземелий. Хайя накануне сама спускалась в тюрьму и долго бродила между сталактитами, к которым были прикованы пленники, выбирая подходящего. Мужчины светловолосых практически не обладали магией, но некоторые рождались с особой восприимчивостью к ней. Таких Видящие превращали в медиумов, лишь в крайнем случае делая своими учениками. Жрицы были всерьез уверены, что мужчинам не дано колдовать. И сколько таких магов, не знающих о своем даре, они потеряли! Правда, потом от этих же несбывшихся чародеев рождались дочери-Видящие. Но факт оставался фактом.

Впрочем, для Хайи это не имело значения. Хотят светловолосые сами покончить с собой – пускай. Она свое дело сделает.

Этот мужчина был медиумом – то есть мог бы им быть и мог бы стать даже магом, если бы Видящие переступили через свое предубеждение и позволили мальчику учиться волшебству. Но судьба распорядилась по-своему.

Пленник смотрел на свою мучительницу широко раскрытыми глазами. Даже настой, который она влила в него силой, не одолел эльфа. Что ж, тем лучше. Его разум будет сопротивляться – и сыграет шаманке на руку. Гнев, боль, ненависть – и смерть. Вот то, что вложит она в лоно Охры.

Торопясь, пока действие снадобья не закончилось, Хайя разложила пленника на нарисованной заранее звезде и точно так же отметила его рунными знаками. Только эти знаки она не рисовала краской, а вырезала на теле беспомощного пленника острым каменным ножом. Эльф извивался в путах, сверкал глазами, мычал что-то сквозь кляп, но ничего не мог поделать. Последним движением Хайя спорола с него остатки одежд и склонилась над его чреслами.

Словно предчувствуя, для чего он нужен, пленник изогнулся дугой, пытаясь освободиться, но было поздно. Хайя торопливо зашептала заклинания. Ее руки действовали независимо друг от друга – она несколько дней потратила на то, чтобы выучить все движения. И теперь действовала, не раздумывая. Капли крови Охры упали на тело эльфа, и пленник застонал.

Хайя проворно вскочила на ноги и, на ходу подхватив бубен, закружилась в танце, призывая духов. Едва прозвучали первые слова гимна, как зашевелилась в углу наложница. По-прежнему не открывая глаз, она медленно встала и, как сомнамбула, пошла к пленнику. Тот перестал извиваться и смотрел на нагую орчиху широко раскрытыми глазами. Покачиваясь в такт бою колотушки, Охра подошла к нему и оседлала его чресла.

Хайя тут же начала второе заклинание и закружилась возле своих жертв, которые, подчиняясь ее словам, начали синхронно двигаться.

В воздухе сгустились невидимые для других эманации – испытываемые эмоции рвались наружу, но призванные на помощь духи уже принялись за работу. Пленный эльф рычал от горечи и боли, но тело больше не подчинялось ему. Глаза его метали молнии, и каждая из них, словно стрела, должна была в урочный час исполнить свой долг.

Хайя закончила заклинание, чувствуя небывалый подъем сил. Еще никогда духи не подчинялись ей так легко и охотно. Она проговорила последние слова как раз вовремя, чтобы, отбросив бубен, схватить нож и склониться над эльфом.

Он догадался о ее намерениях и сделал последнюю попытку спастись – изогнулся всем телом, пытаясь сбросить тело наложницы, и завыл от боли и отчаяния, когда шаманка сильной рукой схватила его за горло. Обсидиановый нож взметнулся и нанес смертельный удар. Но жертва отнюдь не рассталась с жизнью легко и быстро. Кровь струей хлынула из отворенной артерии, тело эльфа забилось в судорогах, и жизненная сила вместе с отчаянием и страхом излилась из него.

Тело Охры на миг вспыхнуло, окутанное сиянием, и наложница, закатывая глаза, сползла с переставшего дергаться тела.

Хайя чуть не захлопала в ладоши – все получилось именно так, как она и хотела. Шаманка быстро оттащила наложницу в сторону и поспешила спрятать обратно в нишу обескровленные останки эльфа. После чего аккуратно собрала стекшую кровь и щедро вымазала ею самую себя и Охру.

Когда она наносила последние мазки, наложница застонала, приходя в себя. Она открыла глаза и с удивлением воззрилась на перепачканную кровью шаманку.

– Что… что это было? – слабым голосом произнесла она.

– Все уже кончилось.– Та погладила ее по волосам липкой от крови ладонью.– Все хорошо. Духи сказали, что твое желание легко выполнимо. Ты забеременеешь от первого же соития со своим мужчиной. И твой ребенок обязательно будет мальчиком. Пусть он уже придумывает имя!

– Но,– Охра медленно села, обхватив голову руками,– он же далеко!

– А ты что думала? Духи перенесут его сюда или ты забеременеешь на расстоянии? Увы, кое-что духи не в силах сделать за нас. Ведь они повелевают только тонким миром, а наши тела создать не могут. Но я могу дать тебе совет.– Хайя оглянулась по сторонам, словно их могли подслушать.– Отправляйся к нему . Скажи, что соскучилась, что принесла радостную весть и что тоскуешь без его объятий. Заставь его переспать с тобой и после этого сообщи, что ждешь ребенка. И никакого обмана тут не будет – ведь ты действительно будешь ждать ребенка!

– Правда? – захлопала глазами Охра и по-детски всплеснула руками.

– Так обещали духи. А они никогда не ошибаются!

– Спасибо тебе, Хайя.– Охра вдруг обхватила ее за шею и звонко поцеловала в обе щеки.– Ты такая добрая! Спасибо!.. Знаешь, а я ведь принесла тебе дары… Только постеснялась сказать сразу. Там, в моем мешке, настоящий сыр и немного масла! А еще цветные нитки для вышивания. Ты скажи, что еще принести, я достану, обещаю!

– Мне ничего не надо. Сыр и масло в наше время достаточно большая ценность,– отмахнулась шаманка.– Ступай. Мне надо отдохнуть. Общение с духами никому не идет на пользу!

Бормоча слова благодарности, Охра убралась восвояси. И вовремя – Хайю душил смех. Эта дурочка даже не подозревает, что на самом деле совершила шаманка. В тот миг, когда Верховный Паладайн окажется в объятиях своей наложницы, ее колдовство вступит в силу. Гнев, ненависть, боль и страх умирающего светловолосого медиума войдут в его тело и убьют его. И никто – ни один целитель, ни один шаман – не сможет спасти императора от яда, который вольет в него она, шаманка Хайя.

Когда-то давно главы орочьих кланов так боролись между собой – подсылали к соперникам наложниц, начиненных ядовитой страстью . Спасения от нее практически не было – во всяком случае, учитель Хайи ничего о нем не знал, и девушка тоже не желала этого. Ей нужно было расчистить дорогу к власти для полукровки Гандивэра – и она это сделала.

Два дня спустя она узнала, что императорская наложница Охра, взяв с собой десять воинов охраны и четырех приставленных к ней женщин, покинула Цитадель и устремилась в сторону Радужного Архипелага на поиски своего императора – и его смерти.

Они входили в полутемный зал по одному, настороженно озираясь и стараясь ступать как можно бесшумнее. Никто из них никогда не бывал здесь и не должен был побывать, но отчаянные времена требовали отчаянных решений. Шестеро мужчин и восемь женщин, еле дыша и стараясь выглядеть как можно незаметнее, двигались вперед.

Стены и высоченный потолок огромного круглого зала тонули в полумраке. Лишь откуда-то сверху тонким столбом падал луч света, пропадая в глубоком колодце, бортики которого были выложены цветными камнями. Куда-то вверх уходили вдоль стен несколько винтовых лестниц. Под каждой открывалась дверь, через которую незваные гости проникли сюда.

Шестеро мужчин и восемь женщин – все, что осталось от Совета Наместников Радужного Архипелага. Давно уже не присутствовал на Совете никто от Мраморного Острова, превращенного в руины и пустыри. Не было в живых никого из Дома лорда Дейтемира, который еще недавно правил Коралловым Островом. Не смог прибыть лорд Наринар, Наместник Янтарного Острова – на его владения со всех сторон наступали орки. Точно так же отсутствовали лорд Шандиар, Наместник Изумрудного Острова, и его соседи – лорд Равинар с Сапфирового Острова и лорд Глессиар с Нефритового. В самый последний момент отправил весть, что не может присоединиться к Совету Наместник Обсидианового Острова, лорд Отрандир, ибо и на его земли тоже вторглись орки. Вместо него, а также вместо лорда Наринара прибыли их супруги.

Совет Наместников собрался в необычной обстановке, и поначалу никто из великолепных лордов Наместников не поверил глазам и ушам, когда им передали приглашение. Впервые со дня своего существования Орден Видящих предоставил для этого один из своих замков! Да не просто «один из…», а тот самый, святая святых, куда не было доступа и половине рядовых сестер-Видящих.

Удивленные, Наместники тем не менее подчинились.

– Как вы думаете, зачем нас собрали тут? – первой нарушила молчание леди Тинатирэль, Наместница Рубинового Острова.

– Наверное, мы нужны Видящим,– подумала вслух ее наперсница с Топазового Острова. Ее раскосые глаза сверкали под стать этим камням – даже цвет их был золотисто-топазовый.

– Скорее это магия Видящих нужна нам, чтобы отразить вторжение! – воскликнул Наместник Аметистового Острова. Его фиолетовые одеяния почти пропадали в полумраке, и от этого его всегда бледное лицо казалось еще белее.

– Да. Если бы вы видели, как шаманы этих темноволосых разделываются с нашими засадами и ловушками! – дрожащим голосом воскликнула Наместница Янтарного Острова.– Я еле проскользнула мимо их отрядов! А ведь могла попасть в плен!.. Хорошо, что при мне были амулеты. Я разрядила их все и даже не знаю, как буду добираться домой!

– Ну амулеты мы сможем зарядить тебе заново, дочь моя,– послышался откуда-то сверху усталый голос.– За этим дело не станет!

Все Наместники и Наместницы, как по команде, вскинули головы. Свет, падавший с потолка, слепил глаза, и они не сразу заметили фигуру в темном балахоне, которая медленно спускалась по винтовой лестнице.

Собственно, она была там не одна – целая вереница фигур, похожих друг на друга, как две капли воды, сходили вниз. Это были Видящие. Многие из них казались старухами, другие – женщинами средних лет. Юных девушек не было совсем. От них веяло такой могучей магией, что амулеты, которыми многие Наместники и их супруги были увешаны вместо украшений – или, что вернее, магическим амулетам был придан вид украшений,– стали искрить и мигать, точно свечки на ветру. Леди Тинатирэль зашипела от боли и поскорее стащила с пальца огромный перстень с бериллом.

Когда шествие наконец спустилось, стало заметно, что две юные девушки в балахонах послушниц там все-таки были. Они бережно поддерживали под локти слепую Видящую, чьи седые волосы спадали чуть ли не до пола, служа ей вместо плаща. Ее усадили на край колодца. Прочие встали вокруг за спинами Наместников.

– Мы позвали вас сюда для того, чтобы сообщить тревожную и радостную одновременно весть,– сказала старшая Видящая. Слепая обернула в ее сторону незрячее лицо.– Наши многовековые поиски, кажется, впервые могут увенчаться успехом. Леди Тинатирэль, подойди!

Та сделала несмелый шаг вперед. Взгляды остальных лордов и леди скрестились на ней.

– Леди Тинатирэль, внучатая племянница последнего эльфийского короля Торандира, дочь дочери его сестры,– важно провозгласила старшая Видящая.– Ты – самая близкая по крови родня древним королям. Тебе надлежит исполнить важную миссию!

Наместница Рубинового Острова оглянулась на остальных советников и советниц и медленно опустилась на колени:

– Я готова. Моя жизнь и моя кровь да лягут на алтарь победы!

– Твоя жизнь нам не нужна.– Волшебница коснулась ее волос.– Но твоя кровь… Она нужна нам. Так же, как кровь,– она подняла взгляд и обежала глазами затаивших дыхание Наместников,– лорда Эритара Жемчужного и лорда Обилара Серебряного. Жаль, что нет никого из Дома Изумрудного… но можно обойтись и без них. Трое уже есть, и это главное.

Названные Наместники сделали шаг вперед и тоже встали на колени справа и слева от леди Тинатирэль.

– Среди ваших предков есть великие короли нашего народа,– продолжала Видящая.– Так же, как и среди предков супруги лорда Шандиара, покойной леди Ллиндарель, а также среди предков ныне покойного лорда Дейтемира Кораллового, чей род – увы! – прервался. Отныне вы представляете исключительную ценность, и этот замок на какое-то время станет вашим домом.

Леди Тинатирэль перевела дух – возвращаться обратно через земли, которые уже наверняка захватили орки, ей не хотелось. Даже мысль о сыне, оставшемся дома, не была так сильна, как облегчение от того, что она пока в безопасности. Но лорд Обилар Серебряный вскочил на ноги.

– Прости, госпожа,– он отвесил почтительный поклон,– однако я – Наместник. Леди Тинатирэль – женщина, ей сама судьба находиться в безопасности под твоим кровом. Жемчужный Остров находится достаточно далеко, война так и не добралась до него, но мой Серебряный Остров граничит с Обсидиановым, где идет война! Не сегодня-завтра лорд Отрандир Обсидиановый пошлет мне зов о помощи. А что я ему отвечу?

– Ответишь, что вместо тебя войска поведет твоя супруга,– отрезала Видящая, и Наместница Серебряная в удивлении открыла рот.– Ты нужен здесь, и твои желания не имеют никакого значения!

– Но почему? В чем причина? Что вы задумали, Видящие? – сразу с нескольких сторон посыпались вопросы.

Видящие молча отделили избранных лордов и леди от остальных. Слепая волшебница встала, поддерживаемая послушницами, и вошла в образованный ими круг.

– Вы все – потомки королевского рода. Ваши отцы и матери были дальними родичами короля Торандира,– заговорила она,– в каждом из вас течет капля королевской крови. И ныне эта кровь должна заговорить. Вы должны отыскать еще одного члена королевского рода – того самого потомка короля Торандира и его дочери принцессы Торандирэль, исчезнувшей вместе со своим возлюбленным кузнецом Гарбажем.

– Но позвольте,– подала голос леди Тинатирэль,– это ведь из сказки? Помнится, что-то такое я читала своему сыну на ночь…

– Нет, это не сказка. Это правда. И вам предстоит отыскать того, кто именуется Гарбаже, мили его потомка.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь,– заговорил лорд Обилар Серебряный, больше всех прочих недовольный тем, что происходит,– но, кажется, Гарбаж – не эльфийское имя!

– Да,– кивнула слепая волшебница.– Он орк!

Выгнав всех из шатра, лорд Гандивэр сидел, поджав ноги и закрыв глаза. В курильнице перед ним слабо тлели сухие травы, и сизо-голубой дымок с едким сладковатым запахом плыл по шатру, проникая в ноздри лорда-полукровки. Лорд Гандивэр слегка покачивался, плывя на волнах магического транса. Он давно уже потихоньку пользовался сладким дурманом, но лишь недавно стал добавлять в классические смеси кое-какие иные травы, помогающие в чародействе. Эта смесь помогала ему увидеть воочию ту, которая находилась за многие и многие дневные переходы от него.

Перед его мысленным взором стоял лик Хайи, а ее сказанные негромким шепотом слова сразу достигали его разума и сердца. Шаманка приказывала – и лорд Гандивэр слушал и запоминал.

Он был готов на все, но когда травы прогорели и тенета транса отпустили его сознание, бессильно откинулся на разбросанные по полу шкуры и походные одеяла. То, что предлагала – нет, что приказывала Хайя,– казалось чудовищным и невыполнимым.

«Я не смогу! У меня просто нет такой возможности!» – несколько раз повторил про себя лорд Гандивэр.

Однако разум, постепенно очищаясь от сладкого дурмана, заработал сам, предлагая одну версию за другой. Отбросив эмоции, лорд Гандивэр стал строить планы и внезапно понял, что у него есть неплохой шанс осуществить задуманное.

ГЛАВА 32

По счастью, двери многих домов были распахнуты настежь – заходи, кто хочет, и бери, что хочешь. Убегая от войны, некоторые хозяева побросали кое-какую утварь и мебель. А в одном доме даже обнаружились два горшка и несколько мешочков с приправами. При желании в этом доме можно было прожить какое-то время, тем более что припасы у них были.

Переступив порог, Ласкарирэль села на лавку у входа, обхватив руками свой мешок. Она словно оцепенела – смотрела перед собой остановившимися глазами и не слышала, что говорил ей Эйтх. Юный орк кружил по дому, ломая руки и не находя себе места. Он то высовывал нос наружу, то опять забивался в дом.

– Мы пропали! Нас найдут! – повторял он непрестанно.– Нам надо уходить! Ты что, не понимаешь? Я за тебя отвечаю! Хаук мне голову оторвет, если с тобой что-то случится!.. Вставай! Мы уходим!

Он тормошил девушку, но та просто забилась в дальний угол. Больше всего на свете Эйтху хотелось подхватить ее на руки и унести подальше отсюда, но он понимал, что у него ни за что не хватит сил даже дотащить ее до конца улицы.

Они не слышали внезапно поднявшегося возле ворот шума и криков. Не видели, как внезапно на стену вскочила какая-то фигура и замерла, словно давая лучникам шанс прицелиться получше. И как внезапно, подняв руки над головой, оттолкнулась и прыгнула с высоты в сотню локтей прямо в заполненный водой ров. Несколько стрел и арбалетных болтов напрасно прочертили воздух – неизвестный исчез в воде с громким всплеском, и несколько секунд спустя десятка полтора орков кинулись туда же. Их сородичи жадно смотрели на них сверху.

Они не видели, как перед самым закатом из городских ворот вышло несколько сотен мечников, а следом за ними вырвалась и княжеская конница. Осаждавшие Ирматул орки устремились в атаку, но ударный кулак мечников составляли их сородичи с талгатами. Они не видели схватки в сумерках. Не видели, как орки сцепились с орками. Как конница, охватив пешие полки с двух сторон, начала теснить их. Как запели заклинания шаманы, и как разом прервали пение, едва с крепостной стены, расправив крылья, на них, откуда ни возьмись, ринулся дракон. Он не полыхал огнем, не хватал когтями воинов, чтобы раздробить им кости и швырнуть изуродованные тела на головы их товарищей. Он просто пронесся над схваткой, и вся магия шаманов-орков как-то сразу прекратила свое действие. Одно присутствие дракона свело ее на нет, и каждая сторона с этого момента могла полагаться только на свои мечи, копья и талгаты.

Сражение продолжалось почти до полуночи, после чего обе стороны одновременно отступили – княжеские дружины вступили обратно под прикрытие городских стен, а орки рассыпались по предместьям. И никто не заметил, как еще одна фигура под покровом ночи устремилась прочь от города. С нее ручьями текла вода, а руки сжимали окровавленное оружие.

Среди ночи Эйтх вздрогнул, словно от удара. Он только-только вздремнул, устроившись на пороге и положив меч на колени, когда его будто подбросило. Не вставая, юный орк на четвереньках подполз к порогу и осторожно высунул голову наружу – дабы не привлекать внимания случайных бродяг, дверь в дом они не закрывали.

Ночная темнота скрадывала очертания предметов, но Эйтху показалось, что по пустой улице кто-то крадется. В тишине не было слышно шагов, но острое орочье обоняние подсказывало – кто-то приближается. И, судя по тому, как неизвестный крадется, намерения у него не самые добрые.

Эйтх бросил быстрый взгляд через плечо. Утомившись ожиданием, Ласкарирэль спала там же, на лавке, обхватив руками мешок с вещами и уронив на него голову. Она ничего не слышала.

Юный орк опять выглянул наружу и чуть не закричал от волнения. К первой фигуре присоединилось еще несколько – темнота не позволяла пересчитать всех. Они шли со стороны канала, и запах затхлой воды и тины перебивал все другие запахи. То один, то другой наклонялся к самой земле, словно принюхиваясь.

Неизвестные шли по их следам! Эйтх обругал себя последними словами за то, что не настоял и позволил Ласкарирэли остаться здесь до утра. Была одна надежда – что эти чужаки пройдут мимо, что они выслеживают еще кого-то…

Но кого еще им выслеживать? Они с Лаской были последними, кто прошел здесь. И это по их следам шли убийцы.

Эйтх крепче стиснул в руке меч и стал медленно подниматься. Двух-трех он успеет убрать прежде, чем получит сколько-нибудь серьезную рану. Будить Ласку уже поздно. Она не успеет спрятаться… жаль. Но он сделает все, что в его силах.

Предводитель грабителей свернул к дому. Луна скрылась за тучами, лишь сбоку в разрывах облачной пелены сверкали две одинокие звезды. На крепостной стене тоже горели огни, но их света доставало лишь на то, чтобы Эйтх узнал своих сородичей. Он стиснул зубы в бессильной ярости – будь перед ним несколько человек, он бы не сомневался в своих силах. Но орки… Однако отступать было поздно. Предводитель грабителей шагнул к двери.

И в этот миг Эйтх напал.

Он ударил молча, почти без замаха, чтобы не тратить время. Удар был коротким, но от того не менее смертельным. Меч рванулся вперед, как атакующая змея. Он должен был пронзить живот грабителя, но тот непостижимым образом сумел увернуться, и лезвие лишь скользнуло по его животу, распарывая одежду. Послышался лязг металла о металл – под курткой у грабителя была кольчуга.

Торопясь исправить ошибку, Эйтх извернулся, выводя меч для удара снизу вверх, но тяжелая рука успела перехватить его запястье. А потом кулак врезался ему в скулу с такой силой, что юный орк просто клацнул челюстями, закатывая глаза.

Грабитель не дал ему упасть, удержав в руках. Эйтх дернулся, роняя меч и хватаясь за висевший на боку нож. Он успел нанести противнику второй удар, успел почувствовать, как лезвие входит в его бок, успел порадоваться, что прихватил с собой хоть одного из этих типов, и ужаснуться, что убил сородича… И тут новый удар обрушился на его голову, на сей раз погрузив юного орка в беспамятство.

Грабитель и его незадачливый противник вместе ввалились в дом, и чужак уложил Эйтха на скамью, случайно разбудив при этом Ласкарирэль. Девушка встрепенулась, вскрикнула – в полной темноте она не могла разобрать, что к чему, лишь увидела движущиеся тени, но тут пришелец метнулся к ней. Жесткая ладонь легла на рот, глуша новый крик.

Спросонья девушка принялась отчаянно отбиваться. Она сражалась так яростно, что нападавшему просто не оставалось другого выхода – свободной рукой он набросил на пленницу ее шерстяной плащ, закутал ее с головой и вскинул бьющееся тело на плечо. Сквозь плотную ткань доносилось яростное мычание, ноги в кожаных сапожках колотили по воздуху, все тело извивалось и удерживать его стоило немалых усилий. Тем не менее похититель не обращал на это внимания. Он кивнул своим спутникам, чтобы подобрали бесчувственного Эйтха, и покинул дом.

Семеро теней – две из которых тащили на плечах пленников – быстрым орочьим шагом удалялись прочь от города. Не останавливаясь, они миновали предместья, пересекли овраг, служивший негласной границей застройки в этой части посада, и растворились в полях, уже окутавшихся ночным осенним туманом.

Сначала Ласкарирэль боролась за жизнь и, оказавшись в плену, не сразу прекратила попытки к сопротивлению. Но потом ей стало плохо. Толстый шерстяной плащ, подбитый льном, в котором ей изначально предлагалось ходить до морозов, мешал дышать. Колючая шерсть лезла в рот и нос, и девушке пришлось бороться за каждый глоток воздуха. В ней родилась безумная надежда, что ее похитители вот-вот остановятся и не дадут ей задохнуться. Но время шло, и в конце концов она потеряла сознание.

А очнулась от того, что ее крепко держали за руки и кто-то размеренно и от души, по-орочьи ругаясь сквозь зубы, колотил ее по щекам. Один удар разбил ей губу, и Ласкарирэль застонала от боли.

– Кажется, очухалась,– промолвил смутно знакомый голос.– Давай воду!

Ей в лицо выплеснули целую пригоршню ледяной воды, пахнущей тиной и рыбами. Ласкарирэль закашлялась, отплевываясь от попавшей в рот ряски и судорожно ловя ртом благословенный воздух.

Мысли ее тут же прояснились и понеслись вскачь с бешеной скоростью, нагромождая одно предположение на другое. Она лежит на земле, платье ее разорвано на груди, ее держат за руки, бьют… Закричав, она отчаянно рванулась, пытаясь защититься от насильников, и новая пощечина заставила ее зайтись в крике.

– Чтоб тебя, Ласка! – зарычали над нею.– Ты заткнешься или нет?

От неожиданности девушка наконец-то разлепила мокрые ресницы и заморгала, пытаясь рассмотреть склонившихся над нею орков. На ресницах была вода, она потрясла головой – и только тут узнала, кто только что бил ее по щекам.

– Хаук!

– Ну наконец-то! Еще раз ты меня так напугаешь – просто не стану с тобой возиться, а брошу в овраг и прикопаю, чтоб не воняла! Надумала тоже – сознание терять… Да отпустите вы ее, шакальи дети!

Удерживавшие Видящую на земле орки тут же разжали руки, и девушка, не обращая внимания на то, в каком состоянии ее наряд, вскочила и бросилась Хауку на шею. От неожиданности он потерял равновесие и опрокинулся на спину, но тут же вывернулся ужом и попытался привстать и отпихнуть от себя жену.

– Пусти! – прорычал он ей в ухо.– Слышишь? Пусти!

– Никогда,– она затрясла головой.– Слышишь, никогда не оставляй меня одну!

– А то что?

– А то я тебя убью! – совершенно искренне промолвила она.

И тут же вокруг грянул дружный многоголосый хохот. Воспользовавшись моментом, Хаук разжал ее судорожно сведенные на его шее руки и отодвинул Ласкарирэль от себя.

– Чтобы меня убить, мало одного твоего желания,– прорычал он.– Надо, чтобы я сам хотел умереть. А это пока не входит в мои планы. Скорее наоборот…

Он примолк и перевел взгляд куда-то вниз. Слишком поздно Ласкарирэль сообразила, что он смотрит на ее грудь, вывалившуюся из глубоко, до талии, разорванного платья. Нижняя льняная рубашка тоже была порвана, так что все желающие могли сколько угодно созерцать ее тело, тем более что Хаук предусмотрительно удерживал ее руки в своих. А вокруг сидели и стояли орки – те самые, из Уртховой сотни, и беззастенчиво пялились на это зрелище.

– Ты был прав, Хаук,– отсмеявшись, промолвил один,– ради такого стоит рискнуть!

– Приведи себя в порядок, Ласка.– Орк оттолкнул жену и поднялся.– Надеюсь, ты, как нормальная женщина, взяла иголку и нитку?

– Взяла,– процедила девушка.– Только пусть они отвернутся!

– Они и так видели слишком много. Их ничем не удивишь и не испугаешь! – отмахнулся муж и отошел.

Внезапно Ласкарирэль разозлилась. Вскочив, она одним движением стянула с себя платье, потом нижнюю сорочку, оставшись в одних вязаных чулках и башмаках. В мгновенно наступившей тишине эльфийка направилась к сваленным возле костерка мешкам с вещами. Орки провожали ее изумленными взглядами – у всех отвисли челюсти.

Там уже обнаружился Эйтх. На скуле молодого орка темнел огромный синяк. Он отчаянно делал вид, что его больше интересует закипавшая в котелке вода, но нет-нет, да и стрелял глазами на женское тело. Ласкарирэль же, нарочно не глядя по сторонам, принялась рыться в своем мешке, нашла кожаный узелок с принадлежностями для шитья и, устроившись на сложенном плаще, принялась чинить свое платье. Внезапно послышался шорох, и теплая кожаная куртка, подбитая мехом, легла на ее обнаженные плечи. Куртка еще хранила тепло Хаука, и Ласкарирэль с трудом скрыла улыбку. Ее орк уселся по другую сторону костра, не сводя с эльфийки глаз, и походя, как будто отгонял муху, легонько врезал Эйтху по затылку – мол, не отвлекайся. А когда платье и сорочка были починены, встал, взял ее за локоть и оттащил в ближайшие кусты, чтобы жена могла переодеться без помех.

Тем временем ужин был готов, и Эйтх, багровый от смущения, разлил жидкую кашу в миски.

Ужинали в молчании, ни на кого не глядя, но у совершенно успокоившейся Ласкарирэли на языке вертелось множество вопросов. Ей было неприятно, что она, видимо, единственная, кто ничего не знает, и, улучив минуту, когда орки стали по одному отходить от костерка, она коснулась локтя Хаука.

– А мы где? – шепотом поинтересовалась она, получив от него вопросительный взгляд.

– В лесу,– последовал лаконичный и вполне очевидный ответ – кругом в самом деле стояли кусты и деревья, в кронах которых уже появились первые желтые и красные листья.

– А как же Ирматул? Мы что, туда больше не…

Больше не… – отрезал Хаук.

– Но там же… – Она осеклась и обвела глазами остальных орков.– Что случилось?

– Ничего.– Хаук сжал кулаки и ссутулился. Девушка только сейчас заметила, что остальные посматривают на него как-то странно – сочувственно и вопросительно, словно ждут приказаний.– Они убили Тврита и этого парнишку, Инириса… когда нагнали.

Ласка замолчала, пораженная, но Хаук и сам уже не мог остановиться:

– Они приняли его за меня… за нас… и погнались. А когда поняли, что ошиблись, они… Твриту еще повезло – его просто разрубили на куски. А вот Инирис…

– Они надругались над ним,– проворчал кто-то из орков.– И только потом задушили. Парнишка был вполне безобидный… даже забавный немного… хоть и альфар!

– Они слишком сильно ненавидят меня и все, что со мной связано,– хмуро объяснил Хаук больше для притихшей от волнения Ласкарирэли.– Поэтому я так за тебя испугался. Ты вполне могла попасть в их руки. И не отделалась бы так дешево! Так что, если ты еще раз не подчинишься моему приказу… – Он выразительно замолчал и поднес к ее лицу кулак с зажатым в нем ножом.

Девушка молча кивнула и отвернулась к огню.

– Здесь весь десяток Тврита,– пояснил Хаук.– Они пошли за мной.

– А ты? – прошептала она.– Ты куда пойдешь?

– Меня зовет кровь,– неопределенно ответил орк.– Я пойду на ее голос.

На ночь, выставив сторожей, расположились на небольшом холмике, окруженном пышной лесной растительностью. Для Ласкарирэли устроили шалаш из лапника, остальные орки улеглись на голой земле, подстелив свои плащи и положив рядом оружие. Закутавшись в плащ, девушка уже совсем задремала, когда рядом что-то задвигалось, и Хаук молча вытянулся рядом, прижимая ее к себе. Она вспомнила, как почти три месяца назад он так же молча и уверенно укладывался рядом с нею, тогда беспомощной пленницей, и ей стало неожиданно тепло. Он был груб, порой жесток. Он был, в конце концов, орком, но только рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Даже тогда

Сейчас он не собирался ее ласкать – просто его тяжелая рука лежала на ее груди, а горячее дыхание обжигало шею.

– Хаук,– позвала девушка, пока муж еще не уснул,– скажи, Хаук… А ты меня любишь?

Он что-то проворчал сквозь стиснутые челюсти.

– Помнишь, когда ты пришел за мной в замок эльфов, ты спросил меня…

– Ну.

– Спросил, люблю ли я тебя? Я тогда сказала правду.

– Хорошо.

– А ты? Скажи мне, ты меня любишь?

– Зачем?

Сбитая с толку, девушка немного помолчала.

– Ну для меня это важно,– наконец произнесла она.– Я хочу знать, чтобы…

– Знаешь,– отрезал он.– И нечего болтать.

– Как это – знаю? – Она попыталась разглядеть его лицо.– Ты мне ничего подобного ни разу не говорил! Скажи хоть раз! Пожалуйста…

– Иди ко мне,– вместо ответа приказал он и резким рывком развернул девушку к себе.

Она не успела опомниться, как оказалась у него на груди. Одной рукой Хаук обнимал ее, а второй полез ей под платье. Эльфийка попыталась вырваться, но он притянул ее голову к себе, целуя, в то время как вторая рука уже добралась до цели, и на какое-то время Ласкарирэль забыла обо всем. Даже в такой позе Хаук имел над нею особенную власть, и она опомнилась, лишь когда муж приподнял ее за талию и усадил на себя верхом. От неожиданности эльфийка тихонько ахнула, вцепившись ему в плечи. Глаза смотревшего на нее снизу вверх Хаука горели знакомым красноватым огнем. Она уже знала, что красный огонек в глазах орка говорил о том, что у него хорошее настроение. Зеленые глаза свидетельствовали о том, что ее орк сейчас в гневе, но девушка дорого бы дала за то, чтобы у ее орка никогда не гас огонь в глазах. А красный или зеленый – неважно.

Когда все закончилось, она упала ему на грудь, обнимая за плечи. Оба тяжело дышали, но какое-то время не меняли позы. Хаук сам выполз из-под Ласкарирэли и немного повозился, устраиваясь по-прежнему. Девушка надеялась, что вот сейчас и прозвучит признание, но орк, кажется, всерьез устраивался поспать.

Не выдержав, она пихнула его локтем:

– Хаук! Ты мне так и не сказал…

– Ни один орк не окажется под женщиной, которая ему безразлична,– буркнул он.

И больше Ласкарирэль не смогла добиться от него ни слова.

Утром орки, наскоро перекусив, направились куда-то на север. Пока могла, Ласкарирэль поспевала за ними на своих двоих, а когда она выбилась из сил, Хаук, не оборачиваясь, гаркнул короткий приказ, и тотчас ближайший орк подхватил девушку на руки. Через несколько лиг он передал ее напарнику – и далее по очереди. Эйтх тоже попытался предложить свои услуги, но Хаук только мотнул головой:

– Сопляк!

На ночлег остановились в каком-то распадке рядом с ручьем. Хаук, взявший на себя командование, молча сунул Ласкарирэли котелок и распорядился насчет ужина. Девушка вздохнула и поплелась к воде. Она уже склонилась над ручьем, когда рядом зашуршали ветки и дужку котелка перехватил у нее Эйтх.

Девушка сразу поняла, что с юным орком случилось что-то странное. Он часто-часто моргал глазами и смотрел на девушку исподлобья. За день синяк расцвел на его скуле сине-черным цветом, а взлохмаченные волосы придавали ему несчастный вид. Опустив голову, он переминался с ноги на ногу, и Ласкарирэль не на шутку встревожилась.

– Что случилось? – спросила она.

– Там это… Хаук… – выдавил несчастный орк.

– Что с ним? – Она рванулась бежать, но Эйтх перехватил ее за запястье.

– Он это… ну… велел передать,– пробормотал он, моргая еще чаще,– что он… что он… в общем, он велел передать, что он тебя любит. Вот!

Выпалив последние слова, Эйтх зажмурился и сжался, словно ожидая удара.

– Что?

– Он велел передать, что любит тебя,– произнес юный орк одними губами.

– Но почему он сам мне этого не сказал?

Сквозь смуглую кожу Эйтха вдруг пробился такой яркий румянец, что его просто не с чем было сравнивать. Казалось, на юного орка щедро брызнули красной краской.

– У нас есть… в общем, тут такой обычай… каждый имеет право… – залепетал он.– Или если некогда… или если не уверен в ответе… В общем, есть посредники, которые… ну, в общем, передают вести… Если, например, боишься кого-то или ненавидишь и не хочешь говорить… тогда это… ну… выбираешь посредника, который вместо тебя… Вот я и… того… как приказал Хаук, пошел и… Я только посредник! Это все правда! – воскликнул он, и из глаз его брызнули самые настоящие слезы.

Всего ожидала Ласкарирэль, но только не того, что ей придется утешать плачущего орка. За все три месяца знакомства с этой расой она успела убедиться – что-что, а вот плакать их не заставит ничто. И вот нате, пожалуйста, непобедимый воин рыдает в три ручья, размазывая по щекам слезы. Ей оставалось только одно – и девушка обняла рыдающего паренька, поглаживая его по плечам, которые, несмотря на его юный возраст, уже были раза в два шире ее собственных.

В конце концов, пополам с всхлипываниями и завываниями, Эйтх поведал ей истинную причину своих недостойных мужчины слез. Оказывается, Ласка сама ему нравилась, а, выбрав его посредником в таком деликатном деле, Хаук не оставил ему выбора – отныне Эйтх и думать не должен был об этой девушке. Посредничество предполагало полный отказ от любых чувств, кроме чувства долга. А к этому юный орк никак не был готов.

Постепенно он успокоился – все-таки умение держать себя в руках было у орков в крови. Последний раз шмыгнув носом и утеревшись рукавом, он спросил нарочито делово:

– Ну ты хоть поняла, что я тебе сказал?

– Поняла,– отрезала Ласкарирэль и решительно направилась к огню, возле которого в ожидании ужина (который она еще должна была им приготовить!) расположились все орки. Кто валялся на траве, кто чистил оружие, кто осматривал свои башмаки и одежду и прикидывал, стоит ли их чинить сегодня или пусть живут. Хаук возился со своим талгатом, лезвие которого уже блестело как зеркало. Он даже не повернул головы, когда девушка опустилась рядом с ним и сердито принялась чистить выкопанные на берегу ручья клубни, по одному кидая их в котелок, где уже варилось мясо.

– Скажи, зачем ты это сделал? – первой нарушила она молчание.

Хаук перестал полировать лезвие талгата суконкой и проверил остроту клинка пальцем.

– Разве ты не поняла, что сказал тебе Эйтх? Я дал ему четкие указания. Он не должен был перепутать ни слова.

– Я не о том! Неужели ты не мог…

– Не мог,– шепотом рявкнул он.– Это мое право! И перестань требовать, чтобы я перед тобой оправдывался! У меня есть долг поважнее…

Муж в первый раз за вечер обернулся к ней, и Ласкарирэль поразилась злому огню, горевшему в его глазах. И поняла, что причиной его злости была отнюдь не она.

Пять дней орки бежали на север, и осень катилась им навстречу. Местность вокруг была довольно дикой – здесь чаще встречались развалины древних поселений, чем жилые деревеньки в два-три двора. Селились в них в основном гоблины, коблинай, иногда попадались и человеческие поселения – бежавшие от своих баронов сервы забивались иной раз в такую глушь, что просто дальше некуда. Однажды наткнулись на типично орочьи землянки, но они принадлежали расе так называемых урюков – низкорослых орков, которых настоящие, «истинные» орки презирали за рост и манеры. Все поселения находились на таком порядочном расстоянии друг от друга, что обойти их стороной было проще простого.

Орки мчались своей знаменитой орочьей рысью, которая позволяла им обходиться без лошадей. В день они проходили столько же, сколько самый неутомимый пешеход-человек покрывает за два-три дня. Выстроившись цепочкой и ступая точно след в след, они двигались строго напрямик, сворачивая с прямого пути только если впереди вставала непреодолимая преграда в виде развалин очередного поселения или лесной завал. Но даже через реки они перебирались, стараясь держаться строго поперек течения – бросались в воду вплавь, подняв оружие и припасы над головой. Казалось, их гонит чья-то злая воля, и Ласкарирэль не решалась спросить, куда и зачем они так спешат. Ведь погоня уже давно должна была отстать – или по-прежнему держалась на одном и том же расстоянии.

Сама девушка выбивалась из сил, стараясь поспеть за орками. Она мужественно держалась рядом с Хауком, но в последние дни ее все чаще и чаще подхватывали на руки, а то и просто перебрасывали через плечо и волокли, как еще один мешок с припасами.

На шестой день сумасшедший бег внезапно прервался. Хаук вылетел на широкую поляну, с трех сторон окруженную лесом, пробежал по ней несколько шагов и остановился, вскинув руку. Его спутники немедленно заняли круговую оборону, Эйтх и еще один орк подняли арбалеты, остальные обнажили мечи и талгаты – у кого что было. Но драться было не с кем. Ласкарирэль, которую поначалу заключили в круг, вытолкнули вперед, и Хаук шепнул ей:

– Открывай!

Девушка в удивлении огляделась. Поляна была довольно широкой, заросшей высокой, чуть ли не по пояс, травой, в которой еще кое-где мелькали желтые осенние цветы. Примерно на середине поляны из травы торчали две каменные глыбы, невесть как попавшие сюда. Лес на противоположной стороне…

Ласкарирэль даже заморгала, не веря своим глазам,– лес не стоял на месте! Он то казался совсем близко – можно было пересчитать листья на деревьях и ощутить запах земли и грибов,– то вдруг оказывался так далеко, что все сливалось в одно желто-зеленое пятно. Решив разобраться со странным эффектом, девушка пошла к лесу.

В какой-то миг ей показалось, что перед нею зависла в воздухе полупрозрачная занавесь. И Ласкарирэль протянула руки и раздвинула ее резким движением, словно распахивала огромные тяжелые портьеры.

И сразу мир вокруг переменился. До леса оказалось чуть более ста шагов, он перестал перемещаться, но основательно изменился. На передний план выдвинулись кусты, усыпанные ярко-красными и темно-фиолетовыми ягодами, а над ними смыкали кроны клены и дубы. Несколько молодых рябинок словно выступили вперед. Их ветки клонились чуть ли не до земли под тяжестью плодов.

Изменились и каменные глыбы – теперь ни у кого не оставалось сомнений, что их принесли и установили здесь разумные существа. Они обтесали глыбы, придав им форму столбов, покрытых причудливой резьбой. А чуть в стороне, но за столбами, обнаружился небольшой домик-башенка, окруженный кустами шиповника и увитый по стенам плющом. Судя по всему, он был покинут совсем недавно, года три-четыре назад, и плющ еще не успел захватить все строение целиком.

Ласкарирэль покачнулась, хватаясь за ближайший столб, чтобы не упасть. Рядом зашелестела под тяжелыми орочьими шагами трава, но девушка даже не обернулась на своих спутников. Она сразу узнала местность. Это был Изумрудный Остров, и она сама привела сюда орков.

ГЛАВА 33

Прошло уже больше месяца, как беглецы из Пандара поселились в пещере в Озерном краю под охраной гостеприимного дракона. Тот не устал от общества эльфов, повторяя каждый день, что все лучше, чем опять долгие годы страдать от одиночества и невозможности ни с кем поговорить. Он даже начал учить кое-кого из молодых эльфов своей драконьей магии. Среди учеников нашлись не только девушки – даже двое мальчиков-подростков оказались достаточно одарены, чтобы освоить кое-какие заклинания. Леди Мирамирэль, которая продолжала оставаться для беглецов из замка Пандар повелительницей, внимательно присматривалась к юным дарованиям. Не было сомнений, что по окончании войны девочки пополнят ряды Видящих. Что же делать с мальчиками, оставалось открытым. Ведь эльфы-мужчины не способны к серьезной магии. Но ничего! Хоть бы только когда-нибудь закончилась эта война! Тогда она разберется, что к чему! Возможно, дело в том, что мальчики учились драконьей магии и окажутся слабаками в эльфийской.

Старшее поколение тяжело переживало изгнание. Хотя трудолюбивые альфары и элле и попытались сделать жизнь своих господ сносной, о многом беглецам приходилось только мечтать. Например, с окончанием лета встал вопрос о теплых одеждах. Ни прясть, ни ткать было не из чего, а из шкур добытых на охоте животных можно было шить только кожаные куртки и меховые плащи. На свой страх и риск элле несколько раз под покровом ночи наведывались через Портал к замку Пандар, но возвращались с пустыми руками и такие мрачные, что их никто не решился расспрашивать.

Дракон в конце концов внес свою лепту – однажды он слетал на какие-то поля и приволок целую охапку травы. Из ее волокон смогли сплести нити, которые пошли на изготовление чулок.

Единственный, кто чувствовал себя хорошо и даже немного воспрял духом, был юный Паномир, после смерти отца – лорд замка Пандар. Парализованный юноша-эльф снова обрел интерес к жизни и требовал, чтобы его каждое утро выносили из пещеры на свет. Мать устроила для сына ложе над входом, где он проводил долгие часы, наблюдая за окрестностями. Рядом с собой Паномир всегда держал старый меч – он сам долгими вечерами чистил его от ржавчины, срезал все заусенцы и подолгу, приподнявшись на локте, старательно вертел в руке, вспоминая боевые приемы. Этот меч отец подарил ему на совершеннолетие, всего за несколько лет до того, как несчастный случай на охоте приковал юношу к постели. Меч раньше принадлежал прадеду лорда Пандара, носившему то же имя, и Паномир еще не успел как следует им посражаться – несколько турнирных боев и короткая стычка с орками в приграничье весной того самого года, конечно, не в счет. И теперь юный лорд Пандар искренне сожалел о том, что потерял столько времени. Силы его медленно восстанавливались. Он иногда уже пробовал садиться, и с каждым днем ему все больше времени удавалось продержаться в сидячем положении. Вот только ноги по-прежнему не слушались его.

– Слишком много времени прошло,– говорила леди Мирамирэль, когда сын просил мать сделать хоть что-нибудь.– Они просто забыли, для чего существуют.

– Я заставлю их вспомнить,– горячился юноша.– Я все сделаю для этого, даже если мне придется до конца жизни только этим и заниматься!

Леди Мирамирэль только улыбалась и гладила сына по голове. У нее было стойкое предчувствие, что им всем недолго осталось. Что происходило в большом мире, никто не знал. Даже Видящая, и та словно оказалась слепа и глуха и только пожимала плечами.

– Орки повсюду,– говорила она тихим шепотом леди Мирамирэль.– Я просто не могу пробиться сквозь их чары! У них слишком много шаманов, а мои сестры, к которым я могла бы воззвать, находятся слишком далеко!

В тот день с утра была плохая погода – резко похолодало, небо заволокло тучами, и с рассвета полил дождь. К полудню он прекратился до легкой мороси, но о прогулках нечего было и мечтать. Лишь рыцари и элле с альфарами рискнули высунуть носы из пещеры – для того, чтобы проверить установленные накануне ловушки и пополнить запасы дров. В пещере с утра горел костер, но все равно было прохладно. Поэтому когда неожиданно проглянуло солнце, вся молодежь радостно высыпала наружу. Внутри остались только Видящая, Паномир и еще несколько старших женщин, которые были заняты выделкой шкурок.

Вдруг Видящая резко подняла голову:

– Что это там?

Женщины отложили скребки и иглы, прислушались. Но их тонкий слух различал только голоса молодых.

– Кто-то идет! – промолвила Видящая и медленно встала, направившись к выходу. Леди Мирамирэль, помедлив, направилась следом, но остановилась на пороге, затаив дыхание.

Остальное произошло практически одновременно. Откуда-то снаружи донеслись испуганные крики девушек, звон мечей и гортанные крики. Леди Мирамирэль выглянула наружу и тут же отпрянула назад с криком:

Страницы: «« ... 1415161718192021 »»

Читать бесплатно другие книги:

На долю трех друзей, очутившихся в девятом веке, выпало немало испытаний. Расставания и потери близк...
Удивительно, чем больше я нахожусь в этом мире, тем больше приходит осознание – все, что я делаю, ну...
Она привыкла, что с ней часто знакомятся на улице – кто угодно, только не прекрасные принцы. Смирила...
Больнее всего, когда предает тот, кого любишь… Зоя оказалась в заложницах у патологически ревнивого ...
Организм каждого человека – микромир, где можно найти почти все микроэлементы, существующие в природ...