Клинок выковывается Распопов Дмитрий
Я сначала хотел отнекиваться от знакомства с друзьями, но всё испортил шаман.
— Что-то мне подсказывает, что барон был не настоящим, — ехидно сказал он, — а настоящий барон протирает свою блестящую дворянскую задницу, сидя между нами, Ур’такал.
— Ого!!! — Орк даже подскочил от его слов и внимательно посмотрел на меня. — А что же тогда его люди просто так его не выкупили, а устроили представление?
— Выскажи незнакомые люди заинтересованность в конкретном рабе, — старикашка противно захихикал, тыкая в меня пальцем, — цена взлетела бы до небес, и не факт, что им дали бы уехать отсюда с таким количеством золота и рабом.
— Я и сейчас не понимаю, чего ради кочевникам выпускать их отсюда с золотом, — пожал плечами орк, снова присаживаясь на карачки. — Дубиной по голове — и никто не узнает о судьбе приезжих.
— Слышал же, толковали о каких-то бумагах, балбес, — хмыкнул шаман, — видимо, у нашей дворянской задницы есть подвязки в высшем свете какого-то королевства?
Я наконец не выдержал и вмешался в разговор, который они вели, как будто меня не было рядом:
— Ничего, что я к вам спиной сижу? — язвительно поинтересовался я у них.
— Чего это мы стали бы возражать? — удивился орк.
Пришлось мне рассказать им анекдот из своей старой жизни, перекроив его под местные реалии. Таксист превратился в конюха, женщины — в благородных дам, но анекдот не потерял и здесь своей актуальности, поскольку оба сразу въехали в его смысл.
— Ты с темы не уходи, лягушонок, — посмеиваясь, ответил орк. — Расскажешь нам о посетителях? Они вообще-то деньги немалые поставили и на тебя, и на нас.
— Не вижу смысла, — отрезал я, — если только вы не поможете нам и Загиял не победит в битвах.
— Не понятно, что мы с этого будем иметь? — Шаман впервые посмотрел прямо на меня, и я почувствовал, как внезапно у меня каменеют все мышцы и я не могу пошевелить ни одним пальцем.
Под взглядом его стального цвета глаз я почувствовал себя полностью беззащитным и понял, что в таком состоянии он может просто подойти и сделать со мной всё, что захочет, если подобное произойдёт на арене.
— Ты, допустим, получишь свободу, кочевники лишатся денег и будут злы, а мы-то что с этого поимеем? — переспросил шаман, не отпуская меня из-под своей власти.
— Снова предлагаю вам нормальное место работы с достойной оплатой, а также проживанием и едой, — прохрипел я, чувствуя, как сжимаются на моём горле невидимые пальцы. Шаман явно решил показать мне своё искусство. — Вы же отказались в прошлый раз, — прохрипел я через минуту, чувствуя, что теряю сознание от нехватки кислорода.
— В нынешнем свете всё выглядит несколько иначе, — задумчиво ответил вместо шамана орк. — Эй, Загиял, он сейчас грохнется же!
Я почувствовал, как воздух снова врывается мне в лёгкие, и закашлялся, растирая горло руками. «Проклятый шаман, — мелькнула в голове мысль, — и как с ним на арене-то бороться, если нельзя даже пошевелиться?»
— Ему ещё нужно стать третьим, Ур’такал, — задумчиво ответил шаман, отворачиваясь и смотря на другую арену, откуда практически беспрерывно доносились крики и рёв животных, которых готовили к сражениям.
Кровь сочилась из раны на голове, закрывая мне обзор левым глазом, но времени утереться у меня не было — орк осторожно подкрадывался с той стороны, которую я не видел. Он осторожничал. Две колотые раны заставили Ур’такала принять меня всерьёз, и он уже не стремился закончить бой одним ударом, как поступал до этого с другими противниками.
Стараясь повернуться к нему тем глазом, который не был залит кровью, я слегка опёрся на пятку копья, чтобы дать раненой ноге отдых. Прошедшие за день бои оставили на мне множество следов, самыми серьёзными из которых были открывшиеся едва зажившие раны, а также нога, рассечённая саблей пирата, — третьего моего за сегодня соперника.
С начала боёв я хоть и нервничал перед каждым боем, но небольшое дрожание рук и ног сразу прекращалось, как только начинался бой. Из всех бойцов до орка самым серьёзным оказался тот злополучный пират. Он так быстро вращал свою саблю, что её движения порой сливались для меня в одно; от поражения в том бою меня спасли только чрезмерная его самоуверенность и моя небольшая хитрость. Подыгрывая ему, я всё время делал вид, что боюсь его верхних атак, отступал перед ними и блокировал все остальные.
Когда он сделал ставку на последний завершающий верхний удар после череды хитрых связок, я был готов к этому, и пират, видимо, очень удивился, когда вместо обычного ухода назад я упал на землю и проткнул его грудь снизу вверх.
Самое странное из того, что со мной происходило сегодня, так это реакция организма после боя, когда восторженные зрители орали с трибун моё имя, прежде чем на поле выходила следующая пара. Неожиданно для самого себя я понял, что мне нравится всё происходящее, а то, что на кон поставлена моя жизнь, придавало моим ощущениям ещё большую остроту. Раньше на хоккейных баталиях я замечал за собой подобные вещи, но не придавал им значения, только тут, испытывая страх перед смертью, я понял, что, оказывается, мне нравится тут.
«Часть денег Костёл уже выиграл, — подумал я, — я уже стал третьим, правда, с такими ранами Ур’такала мне точно не победить. Значит, остаётся надеяться, что орк с шаманом решат принять моё предложение».
Отвлёкшись на доли секунды, я сразу же поплатился за это. Орк быстро исчез из видимого поля зрения, и я потерял несколько секунд, пытаясь найти его. Расплата за невнимание наступила сразу — я успел увидеть только тень, и удар палицей отправил сначала меня в полёт, а затем и в небытие. Последнее, что я успел ощутить, это дикую боль в левой стороне груди.
— Мы договорились! — резкий голос вывел меня из забытья, раздавшись гигантским колоколом в голове.
Я попытался открыть глаза, было такое чувство, что на веки мне повесили гири. Едва я попробовал повернуть голову в сторону голосов, как понял, что напрасно это сделал: звучавший ранее в висках один гигантский колокол рассыпался на множество мелких, ударивших так, что у меня перед глазами замелькали мошки, а рвота так быстро подступила ко рту, что я даже не успел повернуться набок.
— Я начинаю думать, что поездка сюда была напрасной, — раздался голос недалеко от меня, я узнал интонации управляющего. — Также уверен, что доложу его величеству и об этом происшествии.
— Господин барон, не могли же мы знать, что этот юноша — ваш слуга, — раздался раздражённый незнакомый мне голос, — и тем более нечестно было с вашей стороны спорить на его третье место, если вы знали, какой он отличный боец.
— Вы меня назвали бесчестным? — холоду голоса Костёла мог бы позавидовать любой дворянин высокого полёта.
— Нет, конечно, — голос перешёл к льстивым нотам, — просто вождь племени не хочет отдавать его, а поскольку это его законная добыча, то тут мы бессильны.
— А та тысяча золотых, что я проиграл, ничего вам не говорит? — поинтересовался Костёл. — Или вы думаете, что, зная своего слугу, я не мог бы сделать наоборот, поставив на него две тысячи, а на ваших бойцов тысячу?
— Этот поступок доказывает вашу дальновидность, господин барон, — голос стал ещё услужливее, — я понимаю, что вы могли неплохо заработать на нас.
— Господин Радир, может, хватит ходить вокруг да около? — услышал я раздражённые нотки в голосе Костёла. — Или вы отдаёте мне моего слугу, который находится едва ли не при смерти, или я отменяю сделку.
— Я поговорю с остальными вождями, — после секундного размышления ответил его собеседник, — ждите здесь.
Лёжа с закрытыми глазами, я услышал, как шелохнулись шкуры, закрывающие вход в юрту, а также приближающиеся ко мне шаги. Я открыл глаза и увидел Костёла. Я хотел открыть рот, но он приложил палец к губам. Я понятливо кивнул и снова закрыл глаза, так лежать было значительно легче: своё тело я ощущал как один большой сплошной синяк, а уж о том, сколько у меня было переломано костей, я старался не думать.
По качнувшимся шкурам я понял, что Костёл вышел из юрты. Не пролежав и нескольких минут, я снова впал в забытьё. В сознание я больше не приходил, только чувствовал, как меня сначала подняли, потом положили на что-то твёрдое, а потом я долго трясся, лёжа на спине. Несколько раз в день кто-то приподнимал мне голову и насильно вливал в горло горячий мясной бульон.
Глава 4
Снова в путь
Лучик солнца проник мне под едва сомкнутые веки и раздражающе ярко несколько раз сверкнул. Я сощурился и попытался перевернуться на другой бок, чтобы солнце не било мне в глаза. От движения меня ударила в бок тупая боль, и я прошипел сквозь зубы ругательство. Открыв глаза, я сразу прищурился — проклятое солнце просто слепило.
«Никого нет, что ли?» — раздражённо подумал я, попытавшись перевернуться на другой бок, но остановился от резкой боли.
Я осмотрелся: небольшая комната с единственной кроватью и угловым столиком у окна, несколько стульев. В окне резвилось солнце, пуская лучи, которые, преломляясь через кусочки слюды, раздражали меня всё сильнее. Зашипев и стиснув зубы, я стал сползать с низкой кровати, стараясь делать минимум движений. Ругаясь и злясь, я доковылял до окна и, дотянувшись до внутренних ставней, закрыл их. У стола я сделал небольшую передышку перед тем, как вернуться в кровать, стиснул зубы от боли, повернулся к кровати… и замер.
На проходе стояла маленькая девчушка лет семи, рыжая, как то солнце, которое я только что успешно погасил, и с испугом на меня смотрела.
— Брысь, — скомандовал я хриплым голосом и с улыбкой увидел, как резко она сорвалась с места, скрываясь в проёме комнаты.
Добравшись до кровати, я с облегчением улёгся и блаженно зажмурил глаза, намереваясь вздремнуть. К сожалению, этого сделать мне не дали. Громко хлопнула дверь, а затем раздался топот ног… Когда я открыл глаза, чтобы прекратить это безобразие, в комнате было не протолкнуться. Дарин, Рон и полный состав правления — все были в комнате и смотрели на меня. «Странно, но в их взглядах только одно чувство — облегчение», — с удивлением заметил я. Дарин подошёл к кровати и положил протез мне на руку.
— Как ты, Макс? — в его голосе я услышал тревогу.
— Пока вы не ввалились, как стадо коров, вроде всё было отлично, — хрипло ответил я и закашлялся. — Мне воды кто-нибудь подаст?
Половина людей вперемежку с гномами попытались броситься за водой, но, поняв смехотворность ситуации, остановились. Ушёл кто-то один. Дождавшись, когда мне принесли воды, я промочил горло и удовлетворённо откинулся на подушки.
— Рассказывайте, — сказал я с закрытыми глазами, — с того момента, как я пропал.
— Позже, — услышал я голос Дарина, — мы едва вытащили тебя с того света.
Я открыл глаза и обвёл всех удивлённым взглядом: новость, что я был при смерти, меня потрясла.
— В смысле при смерти?
— В прямом, — вмешался в разговор Рон, подходя к кровати, — раны воспалились, и пошло заражение. Если бы не человеческие старейшины, которые нашли у себя бабку-повитуху, мы бы тебя потеряли. И это всё на фоне сотрясения головы и всего прочего, что с тобой наделала дубинка орка.
Смутные воспоминания о старом сморщенном лице, склонённом надо мной, возникли у меня в голове. «Похоже, всё так и было, — подумал я, — странно, что я почти ничего не помню с того момента. Последнее моё чёткое воспоминание — это тень от дубинки орка и сильная боль в груди».
— Я себя отлично чувствую, — вслух произнёс я, — думаю, можно устроить небольшое совещание. Располагайтесь кто где, быстро выслушаем результаты работы всех старейшин.
Несмотря на ворчание Дарина и Рона, все стали располагаться в комнате. Когда расселись, я увидел в углу Дорна.
— О, Дорн! — Я радостно его поприветствовал. — Рад, что ты выбрался, кого ещё тогда пленили?
— Ваш прорыв отвлёк кочевников от нас, выбрались все, мой тан, — глухо ответил Дорн.
— А чего тогда такой грустный, если все живы? — удивился я. — Или что-то серьёзное случилось за моё отсутствие?
— Он не может себе простить, что тогда оставил вас, — хмуро ответил за него Дарин, — впрочем, так считают многие.
Я оглядел всех и понял, что действительно рядом с Дорном сидели только люди, никто из гномов не пожелал присесть рядом с собратом.
— Так, — я резко повысил голос, — говорю один раз, он же последний. Тан Дорн выполнял мой приказ, и, если бы он его не выполнил, я собственными руками убил бы его. И если когда-нибудь кто-то из вас не выполнит того, что я ему приказываю, его участь будет решена.
В комнате после моих слов настала тишина, все отводили взгляд, когда я уже смотрел на них.
— Тан Дорн, сядьте здесь, — приказал я гному и показал место рядом с собой, — вы всё сделали верно. Все живы, и это главное… А теперь, когда мы разобрались с непониманием в системе подчинения, — продолжил я, пододвигаясь на кровати, — начните по одному и докладывайте о результатах. Первый Дарин, затем слева направо.
— Вернулась часть гномов, ушедшая с бунтовщиками, — хмуро начал он. — Эстер и Ватан вернулись вниз, забрав с собой только своих. Все гномы, не принадлежащие к их Кланам, остались снаружи. Идти им было некуда, и они вернулись с повинной. Поскольку тебя не было, на общем собрании было решено отдать их на поруки старейшинам Кланов и привлечь пока на черновую работу.
Гном посмотрел на меня, ожидая моей реакции, я не был сильно удивлён данным фактом, а также был согласен с решением правления, поэтому кивнул головой, велев продолжать дальше.
— Запущено три кузницы, — поблагодарил он меня, чуть наклонив голову, — две наших, одна человеческая. Среди людей нашлось несколько кузнецов, отобрали всех, закончили практику у наших мастеров, теперь трудятся самостоятельно.
— Теперь проблемы, — гном нахмурился, — остро встал вопрос о нехватке сырья. Денег, чтобы закупать внизу, у нас больше нет, местного не хватает. Нужно заняться серьёзной разработкой местных руд, как понимаешь, для этого нужны руки, которых нет. И самое главное, у нас появились случаи саботажа на некоторых участках — то животные вдруг дохнут, то пожар, то все начинают болеть одной болезнью.
— Случаи появились до или после прибытия блудных сыновей? — поинтересовался я.
— Самое противное, что до, — ответил за Дарина Дорн. — С каждой неделей количество инцидентов и ущерб от них растут. Сегодня уже нельзя махнуть на это рукой, налицо явное и целенаправленное вредительство. Вчера кто-то поджёг дом одного из старост правления. Рядом с домом нашли гномий башмак.
Я посмотрел на людей, и один из них кивнул головой в подтверждение слов гнома.
— Что рассказали вернувшиеся? Что им говорили или обещали? — поинтересовался я у гномов.
— Все говорили примерно одно и то же, — заметил Атор, — предательство интересов гномов, посулы на возвращение вниз, много денег.
— Ладно, этим займёмся, дальше, — попросил я продолжить.
— У нас всё нормально, — ответил за людей, как обычно, Роик, — есть житейские трудности и склоки, но пока ничего требующего вмешательства гномов. Дома нам строят, и мы сами строим, поля начали готовить.
— Роик, про скотину не забудь, — тихо сказал ему другой староста.
— Господин барон это прекрасно помнит, — отрезал Роик, посмотрев при этом на меня, — тем более лошади у нас теперь есть.
— С этого места поподробнее, — хмыкнул я, — а насчёт скотины не волнуйтесь, я не забыл своих обещаний.
— Лошадей привели вместе с вами, — недоумённо посмотрел на меня Роик. — Я думал, что вы занимались сделкой.
— Сделкой занимался я, — ответил управляющий, выходя на середину, — господин барон уже тогда был в недееспособном состоянии.
— Да, кстати, — я слегка приподнялся на кровати, — от всего сердца благодарю вас всех как за спасение моей жизни, так и за то, что не бросили начатое дело. Поверьте мне, не пройдёт и пары лет, вам всем воздастся втрое больше, не говоря уже о том, что я умею быть благодарным.
В комнате снова наступила тишина, но в этот раз все улыбались, переглядываясь.
— Про лошадей тогда позже, — я снова упал на подушку, в боку стало резко покалывать, — дальше.
— Обучаю уже двести человек, — раздался голос Рона, стоящего за спинами людей. — Толку пока мало, но отмахнуться втроём от одного смогут. Забрал часть лошадей себе, буду обучать десятка три всадников. Пока всё.
Я посмотрел на негра. Лицо у него, как обычно, было ехидно-твердокаменное, но в ответ на мой взгляд он едва заметно подмигнул. «Значит, у него действительно всё нормально», — с удовлетворением понял я.
— Начали строительство укреплений. — Гномы, стоявшие за Роном, показали на Дорна, давая ему слово.
«Угомонились», — понял я.
— Горловина входа в степь хоть и очень большая, но строим пока временный частокол из дерева, с перспективой замены его на каменный, — продолжил он. — Протяжённость горловины около полукилометра, так что закончим мы через пару месяцев. Башни наверху скал мы поставили, начали те, которые будут стоять вдоль частокола.
Гном закончил и показал рукой на моих управленцев, передавая слово дальше.
— У нас всё по плану, — ёмко сказал за всех Костёл, — все проблемы были озвучены ранее. Других пока у нас нет.
— Тогда на сегодня всё, общую картину я понял, завтра буду вызывать вас по одному, чтобы рассказали детали, — закончил я совещание. — Остаются Рон, Дарин, Костёл и Дорн как основные участники похода за мной, остальные до завтра.
Гномы и люди поклонились мне и покинули комнату, косясь при этом на оставшихся.
— Ну, рассказывайте. — Я попытался пристроить левое плечо на кровати, чтобы оно не так сильно болело. — Начинает Костёл, остальные дополняют по мере надобности. Я, кстати, оценил вашу игру в аристократа, Костёл. — Я улыбнулся управляющему. — Можно брать у вас уроки.
— Я живу рядом с герцогом, — улыбнулся в ответ тот, — чего только не насмотришься. Когда вернулись гномы, мы сразу же бросились к тому месту, где на вас напали. Рон по следам битвы объяснил, что вас взяли в плен. Фора у них оказалась слишком большой, чтобы мы смогли догнать вас пешком, поэтому было принято решение всем вернуться, а Рона послать в погоню.
Я заинтересованно посмотрел на нубийца, тот делал вид, что чистит кинжалом ногти.
— Когда он вернулся и рассказал, где и как вас содержат, — Костёл пожал плечами, — оказалось, что наших сил недостаточно, чтобы напасть на племя. Он же предложил организовать выкуп на играх, куда вас обязательно повезут.
— Угу, правда, на совещании решили всё провернуть по-другому, — проворчал нубиец.
— Согласись, Рон, наш план удался, — сказал Дорн.
Видя мой интерес, Костёл быстро продолжил:
— Мы взяли ваши бумаги посла и сделали ещё одну бумагу, по которой чрезвычайный посол к гномам барон Максимильян отправляется королём Нумедом III для покупки табуна скакунов для своего войска. Поскольку все бумаги были подлинными, кроме этой, то никто и не обратил на неё внимания. Кочевники сразу встретили нас с распростёртыми объятиями и всячески угождали. Мы сказали, что купим пробную партию лошадей в количестве двухсот голов и доставим их королю. Если он оценит товар, вернёмся за следующей партией.
Я засмеялся.
— И кто предложил этот план? — сквозь смех простонал я, смеяться оказалось очень больно.
— Все участвовали в обсуждении, — ухмыльнулся Рон, — план был составлен коллективно.
— Да, круто вы завернули, — я постарался успокоиться, — незнакомцам кочевники не продали бы коней, а тут целая делегация, да ещё и с бумагами от короля.
— Единственно, мы потратили тысячу золотых на ставки, — с сожалением заметил Костёл. — Вы не смогли уговорить тех бойцов?
— А откуда вы узнали, что я с ними мог разговаривать? — удивился я.
— Рон увидел, когда мы ещё разговаривали с кочевниками, — подмигнул мне Дарин, — мы и подумали, что ты сможешь их уговорить поддаться. Так что проигранная тысяча на твоей совести.
— Да ладно, тысяча золотых, это, конечно, много, но теперь у нас есть лошади, можно подумать о покупке скотины для людей, — отмахнулся я. Деньги уж точно не стоили моей смерти, и винить людей и гномов, спасших мне жизнь, было бы свинством. — Ладно, а сколько я провалялся-то? — поинтересовался я.
— Две недели, — серьёзно ответил Дорн, — мы уже думали…
— Так, почему здесь столько народу? — Голос прозвучал с такой силой, что все вздрогнули. Я покосился на говорившую, поскольку голос был несомненно женским.
На пороге комнаты, уперев руки в бока, стояла колоритная бабуся, маленький рост и необычайная худоба которой никак не сочеталась с её басом. Будто подслушав мои мысли, бабуся гаркнула по-командирски:
— А ну быстро все отседова!
Она сделал шаг в комнату, и по тому, как вздрогнули мои друзья и бочком стали протискиваться мимо грозной бабуси, я понял, что это и есть мой лечащий врач.
— Ходют и ходют тут, потом пол грязный, — проворчала старушка, подошла ко мне и быстро проверила рукой сначала лоб, затем глаза, потом заставила открыть рот. Я безропотно всё выполнил, косясь при этом на пол — гости и правда его сильно извазюкали. «Какой вообще месяц-то на дворе? — пришла в голову мысль. — Должно быть, конец навета, не иначе».
— Ну, слава Единому, я думала помрёт хлопчик, — вздохнула она, присаживаясь рядом, и, отбросив одеяло, стала осматривать перевязку. — Нюська, бегом сюда! — снова гаркнула она так, что у меня заложило уши.
В комнату вбежала уже знакомая мне рыжая девчушка.
— Воды и свежую материю на перевязку, — не глядя сказала бабуся, и девочка мигом убежала. — Молодёжь пошла, хуже некуда, — начала она разматывать мои бинты, смачивая водой те места, которые засохли от крови, — все бегают, дерутся, нет бы дома сидеть, поле пахать, за домом ухаживать да детей растить.
— Ай! — вскрикнул я, когда она сдёрнула последний бинт, не отставший от раны.
— Не вопи, чай, не девка красная. — Она осуждающе посмотрела на меня.
— Так больно же, — проворчал я, не собираясь мириться с самоуправством лекарши.
— Терпи, — жёстко отрезала она, достала из принесённой сумки глиняный горшок и вынула из него деревянную пробку.
По комнате сразу же пополз отвратительный, не сравнимый ни с чем запах.
— Что за дрянь!
Меня всего перекосило, когда старушка стала доставать мазь и смазывать мои раны.
— Он ещё и недоволен, — едва не всплеснула она руками, запачканными в зловонной жиже. — Я тут тружусь вторую неделю, а ему мазь моя не нравится. Счас всё брошу и уйду, сам будешь мазаться.
— Доволен я всем! — Я стал дышать в рубаху, чтобы не задохнуться. — Только мазь вонючая.
Старушка осуждающе посмотрела на меня и всю оставшуюся работу делала молча, также молча она собралась и ушла. «Блин, даже имени её не узнал», — понял я, когда недовольная моим поведением старушенция скрылась. Поскольку на завтра у меня были назначены приёмы, остаток дня я решил поспать и встал только ночью, чтобы справить нужду.
Шли дни, мне становилось всё лучше, раны затягивались и не были такого ужасного вида, как раньше, с каждым днём я вставал и двигался всё больше. Через две недели я совсем окреп, и Рон забрал меня на тренировки.
— Посмотрим, чему тебя там научили кочевники, — вытащил он меня из дома, хотя я усиленно сопротивлялся.
Правда, едва переступив порог, он сразу же отпустил меня, чтобы моего позора не видели остальные. Тренировки не получилось, поскольку резко двигаться мне было ещё рано. Сполоснувшись, я решил сделать обход владений. Захватив с собой Рона, я пошёл в сторону карьера и лесопилок.
— Хорошо, что снега тут нет, — вздохнул Рон, поправляя пояс. — Мне здесь больше нравится. Нет ни суеты, ни толчеи, всё спокойно и размеренно. К тому же и погода нормальная.
Я поднял лицо к небу, хмурые тучи лениво ползли, а солнца практически не было видно. Если бы я не знал, что сейчас конец зимы, никогда бы не догадался по погоде. Сейчас было максимум десять градусов тепла.
— Скоро весна, — задумчиво ответил я, — можно будет сеять.
— Угу, и точно жди в гости кочевников, — поддакнул Рон.
— Саботажи продолжаются? — спросил я, подумав о недавнем рассказе старейшин.
— Только участились, — зло сплюнул нубиец. — Я в этом стаде «коров» следов не могу найти, затопчут всё, что было.
— Завтра же займусь расследованием.
Я съёжился, когда ветер подул сильнее.
Когда мы с нубийцем налюбовались нашими полями, кузнями и прочим хозяйством, а ноги у меня стали гудеть и подкашиваться, я повернул к дому. Небо уже темнело.
— Смотри — голубь! — внезапно удивлённо произнёс Рон, показав пальцем на точку в небе.
— Ну и что? — не понял я. — И что такого?
Рон дал мне лёгкий подзатыльник и произнёс:
— Голуби не живут здесь, а это значит только одно…
Он выразительно посмотрел на меня.
— У нас есть стукач, — вздохнул я.
— Думаю, даже не один, — успокоил меня нубиец. — Заняться тебе нужно этим, пока не началось чего похуже саботажа.
— Завтра же, — твёрдо произнёс я, — сегодня просто нет сил.
— Ладно, я пойду. — Рон проводил меня до двери. — Нужно ещё проведать своих подопечных.
Я вошёл в тёмное помещение и, сняв с пояса сумочку с кремнём и кресалом, стал поджигать кусочек ткани, который выполнял тут роль трута. «Блин, прислугу надо завести, а то как бомж какой-то, — скривился я, поджигая от ткани лучину. — Масляные лампы и те не в каждом доме, нужно с этим разбираться». Я снова скривился, вопросов, с которыми не нужно было разбираться, у меня просто не было.
Пристроив лучину в зажиме, я повернулся и от испуга едва не заорал. Горло мне тут же сдавили невидимые руки.
— Тише, лягушонок, тише, — раздался голос в углу комнаты, — зашибёшь ещё ненароком.
Тут же меня отпустили, и на свет лучины вышли орк и шаман, оба весёлые и довольные.
— Не буду даже спрашивать, как вы убежали и как незаметно пробрались ко мне в дом, — проворчал я, садясь на кровать и вытягивая натруженные ноги. — Так же промолчу, что вы обошлись мне в тысячу золотых. Спрашиваю только — какого… вы вообще сюда припёрлись?
— Вежливый какой стал лягушонок, — недовольно нахмурился орк, качая свою дубину.
— Может, мне покричать? — задумчиво произнёс я. — Думаю, десяток арбалетных болтов вас прекрасно украсит.
— Да ладно, Ур’такал, — шаман поднял руку, — малыш в своём праве, нельзя его винить.
— Вопрос остался открытым, — хмыкнул я на это заявление.
— Знаешь, после того как твои друзья появились только с целью спасти тебя из рабства, мы немного пересмотрели свои взгляды на тебя и вообще на жизнь в плену, — осторожно подбирая слова, начал шаман, — мы подумали, что не может плохой человек иметь таких друзей. И, возможно, то, что он нам пообещал, может осуществиться.
— То есть вы хотите поступить ко мне на службу? — удивился я.
— Да, поэтому пришли сюда тайно и в знак нашего расположения к тебе принесли подарок, — ухмыльнулся орк, лицо которого качнулось из тени в свет, обнажая огромные клыки.
Я ошеломлённо замер, когда на кровать мне приземлился нехилых размеров мешок, приятно звякнув при этом. Потрогав его рукой, я перевёл взгляд на беглецов.
— Мне хочется думать, что тут тысяча моих золотых? — небрежно спросил я.
— Твоих — не знаем, но тысяча точно, — орк оскалился ещё больше. — Мы слегка потрясли кочевников перед уходом.
— Лучше скажем, что забрали компенсацию за прошлые годы. — Шаман тоже улыбнулся.
— Не хочу знать, сколько вы забрали себе, — я покачал головой, — надеюсь, следов по дороге не оставили?
— Как можно, лягушонок! — обиделся орк.
— Ну, тогда обсудим условия приёма на работу.
Я снял сапоги и пошёл искать тазик, чтобы помыть ноги. Беглецы с удивлением наблюдали за моими манипуляциями.
— Так вот, — я забрался в кровать, полностью раздевшись, — каждому буду платить как Рону, полукесарий в день, как за работу телохранителей. Правда, есть несколько дополнительных условий.
— Каких? — осторожно поинтересовался шаман.
— Первое — обращение. Никаких лягушонков и прочих земноводных, даже на Первородном языке. Если кто-то из местных знает его, у меня будут существенные проблемы. Обращаться ко мне — господин барон, Максимильян или, когда совсем никого нет рядом, просто Макс. — Я посмотрел на беглецов. — Второе, никаких самостоятельных действий, не посоветовавшись со мной, хотя бы в начале проживания здесь. Тут и так живёт сообщество людей и гномов, а когда они увидят при мне ещё и орка, их слабенькие рассудки могут и не выдержать. — Орк громко хмыкнул. — Ну и последнее. Работа телохранителей — это просто основание для приёма. — Я не обратил внимание на его восклицание. — Будете делать всё, о чём я попрошу.
— Попросишь? — удивлённо произнёс орк, выцепив из моей речи главное слово.
— Если хотите моего дружеского отношения к вам, то именно так, — спокойно ответил я.
Орк и шаман переглянулись.
— Согласны, — прозвучало в ответ.
— Ну, тогда пошумите немного, познакомлю вас с другим своим телохранителем, — пробурчал я, кутаясь в одеяло.
Удар дубиной сотряс дом с такой силой, что я испугался за его целостность. Для верности ударив ещё раз, орк опустился на табурет, и мы молча стали ждать. Моё похищение пошло на пользу посёлку, поскольку не прошло и пяти минут, как в комнату вломился вооружённый патруль, а позади него маячил нубиец. Нацелив арбалеты на пришельцев, гномы обеспокоенно стали оглядываться на Рона.
Он вышел вперёд.
— Прямо семейная идиллия, — его голос был настолько ехидным, что я едва не залез под одеяло с головой.
Повернувшись к гномам, он сказал:
— Идите, опасности нет, это старые друзья барона.
Гномы нехотя вышли, недовольно бурча, что таких незваных гостей надо гнать в шею.
Выпроводив гномов, негр повернулся к нам.
— И почему я не удивлён? — задумчиво сказал он сам себе, занимая ещё один табурет рядом с орком.
— Рон, знакомься, — я показал рукой сначала на орка, потом на шамана. — Ур’такал и Загиял. С сегодняшнего дня оба приняты на работу в качестве моих телохранителей.
Нубиец скосил на меня глаз.
— А одного телохранителя тебе мало?
— Не уборщиками же их называть? — Я скривился, мне сейчас только обид Рона не хватало. — Будут выполнять общественно полезные работы, как и ты теперь.
Нубиец внимательно посмотрел на своих новых коллег и спросил:
— Они на каком языке изъясняются?
Я перевёл его вопрос.
— Общий язык только Первородный, — ответили оба.
— Пока будем объясняться через меня, — перевёл я Рону их ответ. — Сегодня они переночуют здесь, а завтра где-нибудь устроим. Нужно ещё правлению рассказать о прибавлении.
— Чем думаешь их занять? — нубиец не сводил глаз с шамана.
— Как раз тем, о чём сегодня разговаривали. Старичок не простой, — ответил я, — он шаман, причём настоящий. Умеет левитировать, обездвиживать на расстоянии, и это только то, что я видел лично.
Нубиец с сожалением покачал головой.
— Жаль, я не увидел его бой с орком, — вздохнул он. — Наверняка интересное зрелище было.
— Думаю, у него в запасе и другие уловки есть, — пожал я плечами. — У меня сложилось такое впечатление, что он и мысли иногда читать может.
— Посмотрим, — хмыкнул нубиец. — Ладно, пойду успокою охрану. Кстати, завтра с утра разминка как обычно. А то, пока ты прохлаждался, все мышцы у тебя атрофировались.
Читать бесплатно другие книги:
