Клинок выковывается Распопов Дмитрий
— Даже не знаю, почему вы с ним церемонитесь, господин барон. — Голос Рона был подобен режущей стали. — Пару дней продолжения этой пытки — и он сам прибежит к вам, умоляя о сотрудничестве.
— Видишь ли, Рон, — я заметил, как дёрнулся уголок губ у агента при упоминании пытки, — люди, которые действуют по своей воле и не в ущерб своим интересам, приносят гораздо больше пользы, чем те, которые работают из-под палки.
Нубиец презрительно хмыкнул:
— Найдём других.
— Я согласен, — прозвучал голос Арина, и я чуть заметно улыбнулся.
— Тогда на сегодня всё. Возвращайся к себе, скажешь, что отравился и ушёл домой, старейшина подтвердит это. — Я показал глазами Рону, чтобы пленника отвязали. — Встретимся, когда будешь готов к разговору.
Все в комнате, в том числе и агент, с немым удивлением уставились на меня. Похоже, мои слова разрушили все имевшиеся у них представления о том, как нужно обращаться с перевербованными агентами.
— Какие-то проблемы? — я спокойно посмотрел на них.
— Вы вот так отпускаете меня? — больше всех поражён был агент. — Не заставив подписать никакого документа о сотрудничестве, чтобы в случае чего было чем меня прижать?
— Это понадобилось бы, живи мы в городе, — ответил я, направляясь к выходу. — А куда ты денешься тут? Да и я уже говорил, мне не нужно, чтобы ты предавал герцога или свою контору, мы просто сотрудничаем с пользой друг для друга.
Я вышел на воздух и вздохнул. «Самому не верится, что удалось уговорить такого матёрого волка, — мысли текли медленно и устало. — Дам ему немного времени, прежде чем начать расспросы. Уверен, он сам ко мне придёт, когда наступит время очередного отчёта перед герцогом».
Я оказался прав, не прошло и недели, как Арин ночью заявился ко мне и молча продемонстрировал записку, которую собирался отправить Валенсе. Пробежав её глазами, я убедился, что в ней описаны текущие дела посёлка. Так же безмолвно кивнул ему, и мы расстались, не произнеся за встречу ни слова.
Время водня настало неожиданно быстро, за нескончаемой чередой повседневных забот я давно потерял счёт дням и неделям. Тренировки с Роном, орком и шаманом, работа в кузне, совещания правления колхоза, мёртвый ночной сон, опять тренировки — график был прост и в то же время необычайно насыщен. Времени ни на что большее катастрофически не хватало, мне даже пришлось нанять одинокую вдову с двумя детьми, чтобы жила и работала у меня в доме. Платил я ей не слишком много, но у нас покупательная способность денег была выше, чем за пределами долины, а цены на продукты, сырьё и всё остальное, нужное для жизни, — ниже, так что этого ей с избытком хватало, чтобы одевать и кормить себя и детей.
С каждым днём наше поселение менялось, правда, сейчас, когда настало время посевных работ, казалось, что посёлок вымер, все были в поле. Принципы работы колхоза оказались для нашего изолированного поселения вполне действенными. Если бы я просто раздал крестьянам землю, пользы явно было бы меньше. Кто-то обрабатывал бы её хорошо, другие плохо, у бездельников она вообще бы простаивала, а сейчас, когда все трудились на общее благо, получая трудодни за свою работу, дела шли более-менее ровно.
Как только завершилось строительство стены и охранных башен, перегораживавших вход в долину, Рон выставил там боевое охранение из первого набора дружины, а я принялся обдумывать возможность прекращения изоляции и начала общения с ближайшими поселениями кочевников. Счёты с ними я сводить собирался, но не сейчас и не своими руками, пока же нужно было их максимально использовать. Необходим был домашний скот и люди для ухода за ним, а кочевники имели и то и другое. Рабам я собирался предложить выбор: или стать свободными колхозниками, или вступить в дружину. Тех, кто не мог или не хотел сделать свой выбор, я брать не собирался, был риск получить в своё распоряжение отбросы общества, частенько попадавшиеся среди рабов.
Конечно, полностью исключить ошибки не удастся, и разного рода нарушений порядка, а то и преступлений не избежать. Поскольку адвокатов и тюрем у меня нет и заводить их я не собирался, то решать подобного рода проблемы буду простыми, но действенными способами: за незначительные нарушения — плети, за воровство — отрубание рук, за убийство — казнь. Китай до сих пор успешно практиковал эти наказания, и я не сомневался, что и здесь такие методы сработают.
Поскольку сам я у кочевников показаться не мог, слишком многие из них видели меня рабом на играх, то пришлось просить Рона отправиться к ближайшему их поселению и предложить сделку по покупке коров, собак и прочей живности, а также по возможности тех рабов, которые захотят к нам присоединиться. Нубиец теперь уже не валял дурака, как прежде, а молча собрался в дорогу, сопровождать его назначили дружинников из второго набора.
Их возвращение стало всеобщим праздником. Помня ругань, разгоревшуюся во время появления яков, в этот раз я приказал заранее приготовить списки, кому и что выдавать. Рона с большим караваном мы встретили у стены, а сопровождавших его кочевников за неё не пустили. Расплатившись с ними по счёту, мы вежливо дали понять, что дальше путь для них заказан. И без того было ясно, что по степи сразу пойдёт слух о нашем поселении и теперь следует быть готовыми в любую минуту дать отпор желающим лёгкой добычи. С готовыми списками распределение животных не заняло много времени, излишка рабов у кочевников не было, а тех, что имелись, забраковал Рон. Слишком уж большую цену за измождённых непосильным трудом и практически превращённых в скот людей загнули степняки.
Наши отношения с Арином складывались даже лучше, чем можно было надеяться. Поняв, что я действительно не несу угрозы ни его жизни, ни — самое главное — герцогу, он всё чаще и охотнее рассказывал о деятельности канцелярии. Конечно, я понимал, что о многом он умалчивает, но уже сами наши регулярные беседы в введённый мною в колхозный распорядок выходной день давали многое. Я стал лучше представлять как структуру, так и деятельность этой действительно очень серьёзной организации. В нашем «датском» королевстве не всё оказалось спокойно, король был тупой скотиной, жадной только до денег и юбок, а великие герцоги боролись за его благосклонность, потакая ему в этом. Те, кто добивался благосклонности короля, увеличивали своё благосостояние и власть просто в геометрической прогрессии. Устраивая своих людей на все важные посты, герцоги могли манипулировать государственной машиной по своему желанию, и только деятельность Валенсы немного урезонивала совсем уж зарвавшихся. Убирая казнокрадов и откровенных бездарей явными и тайными способами, Тайная канцелярия заставляла гигантский бюрократический аппарат королевства хоть как-то действовать не только в личных целях.
И это всё на фоне того, что Газар откровенно нагло нападал на пограничные территории, собирая добычу из ценностей и рабов. Пограничные войска устали мотаться из одной области в другую, гоняясь за неуловимыми конными отрядами газарцев. Со стороны Тарона тоже не всё было спокойно, южный сосед претендовал на Шатар, который век назад принадлежал ему, но был завоёван одним из предков нынешнего короля. С этой целью Тарон, обладавший лучшим флотом, чем северный сосед, умело использовал свои корабли для каперства. Купцы, которые ходили вроде бы в своих водах, не всегда были уверены в том, что безопасно дойдут до порта назначения.
В целом, как я понял из рассказов Арина, Шамор представлял собой государство, в котором попеременно правили герцоги, и моя мысль о том, чтобы наладить отношения с Наригом, была вполне продуктивной.
Однажды у нас зашла речь о паладинах, и тут я понял, что агент является их ярым сторонником, точнее сказать, фанатиком веры. Потому-то и убеждённость в том, что я являюсь шпионом магов, вызывала у него такую ненависть. Как только я это понял, то, чтобы не задеть его фанатизм, стал в разговорах с ним предельно осторожен, при каждом удобном случае почти напоказ молился и постоянно носил на виду символ Единого. Уже через пару встреч я понял, что поступил правильно, Арин перестал воспринимать меня как шпиона магов.
Если герцоги были явной властью в королевстве, то Святой орден паладинов — тайной. Имея не облагаемые налогами земли, свои вооружённые отряды, а также службы сыска и дознания, этот орден быстро разубеждал тех, кто вдруг решал, что с ним можно не считаться. Даже герцоги в своих махинациях никогда не посягали на привилегии церкви, поэтому орден на их тёмные делишки закрывал глаза. Была своеобразная негласная договорённость между светской и духовной властями, никто не лез в дела друг друга, и всем было от этого хорошо.
Были, конечно, спорные моменты, но брат Антоний всегда находил компромиссы. Об этом священнике агент вообще говорил только в восторженных выражениях. Именно брат Антоний, истинно верующий, сделал орден таким, каким он был сейчас, именно он, манипулируя прихожанами церквей, добился того, что орден стали бояться не только простолюдины. Даже самый крупный чиновник, пусть даже он был родственником одного из великих герцогов, не мог с полной уверенностью сказать, станут ли его защищать, если вдруг выйдет спор с паладинами. Это было на руку как ордену, так и самим герцогам. Они умело пользовались ситуацией, не позволяя соперникам слишком зарываться.
Арин столько рассказал мне о церкви, ордене и паладинах, что я понял: встать у них на дороге — всё равно что чиркнуть спичкой в комнате, полной газа. Так что главным правилом при моём общении с орденом должно стать одно: чем дальше я от него буду, тем лучше.
Когда же я попытался осторожно узнать, что Арин думает о магах, то ясно понял: он мечтает только о том, чтобы поймать если не мага, то хотя бы их шпиона. Причём вовсе не из желания получить награду, она его не интересовала. Ему просто хотелось такого типа лично замучить, настолько сильна была его ненависть. К сожалению, до причин её мне не удалось докопаться — он сразу замыкался в себе и молчал, и, чтобы не вызвать подозрений в моей заинтересованности в этом вопросе, приходилось переключаться на другие темы.
— Господин барон, к нам гости. — Чей-то голос перекричал грохот удара кузнечного молота.
Закончив с ковкой заготовки для топора, я отложил её в сторону и, положив молот на землю, утёр со лба пот. Повернувшись к говорившему, я увидел перед собой парня моего возраста из пополнения дружины.
Дружинник, преданно глядя мне в глаза, повторил:
— Гномы, господин барон, просят вас.
— Ну, веди, не будем заставлять гостей ждать, — пожал плечами я и, сняв фартук, вышел из кузни.
Вот уже второй день я работал один, мастер отбыл вниз, не объяснив, зачем ему это понадобилось. Меня немного задело это игнорирование, но Дарин намекнул, что тот привезёт нечто, от чего я буду в восторге. И хотя объём работы увеличился вдвое, мне пришлось с этим смириться. Наша кузня от других отличалась: если в тех трудился один кузнец и куча подмастерьев, то в нашей работали только я и Тарак. Впрочем, это было почти единственным отличием, поскольку заказы ко всем поступали одинаковые и в таком количестве, что махать молотом приходилось всё больше и быстрее. Правда, нормоконтроль готовой продукции у Тарака никаких изменений не претерпел, он с неизменным постоянством возвращал на переделку всё, что считал браком, даже гвоздь с маленькой заусеницей на шляпке. Это и являлось вторым исключением, другие кузни были менее строги в вопросах качества изделий, и с переделкой мучился один я.
Двоих незнакомых гномов в полном боевом вооружении я заметил сразу, они стальными башнями выделялись среди своих собратьев, окруживших вновь прибывших, чтобы расспросить о жизни внизу. Ведь не все члены семей бывших каторжников согласились перебраться к нам наверх, большая часть гномов ходила в бобылях и очень тосковала по оставленным внизу родным. Это, кстати, я намеревался обсудить при первой же будущей встрече с Торгидором. Я хотел попросить у него разрешения для бывших каторжан спуститься к семьям и самим попробовать уговорить их присоединиться к ним.
К моему удивлению, при виде меня собравшиеся гномы почтительно расступились, наклонив в знак уважения головы. Вновь прибывшие сначала недоумённо посмотрели на то, как их соплеменники кланяются чужаку, но когда я подошёл вплотную, они уловили исходящий от меня запах и жар кузни, а также увидели руки со следами ожогов раскалённым металлом.
— Барон Максимильян? — голос одного из прибывших был очень вежлив.
— Для вас тан Максимильян, — я приветственно улыбнулся.
Стоящие вокруг гномы тоже заулыбались, для них я давно уже стал своим. Видя всеобщее настроение, незнакомцы расслабились, и их лица стали менее суровыми.
— Его величество король Торгидор шлёт вам приветствие и своё королевское благословение, — затараторил один из них, смотря мне в глаза.
— Моё почтение и верность королю, — ответил я стандартной гномьей формулой.
— Его величество повелел передать вам этот пакет, который прибыл с королевским гонцом. — Гном вытащил из наплечного мешка пакет и передал его мне. — А также он просил после ознакомления с содержимым прислать с нами ответ и отчёт о текущем положении дел.
Я с интересом посмотрел на пакет, усыпанный многочисленными печатями, и с учащённо бьющимся сердцем вскрыл его. Пергамент был таким же, как на приказах о моём назначении, а украшавшая его большая королевская печать не оставляла места для сомнений в подлинности документа. Развернув его, я ознакомился с текстом и нахмурился. Письмо было кратким, но донельзя конкретным:
«Чрезвычайному и полномочному послу Подгорного престола от Его королевского величества, помазанника Бога на земле, владыки Шамора, Нумеда III.
Сим письмом повелеваю Вам прибыть первого цвета ко двору для участия в празднованиях, посвящённых дню моего перворождения. Доклад о деяниях своих на поприще посла, в количестве трёх экземпляров, следует приложить к сему письму и сдать в Тайную канцелярию, герцогу Валенса».
У меня возникло твёрдое убеждение, что король это письмо даже не видел, а составил его Валенса, уж очень явно за данным посланием торчали его уши.
«Блин, и времени осталось не так уж много, — пришла следующая мысль, — всего-то меньше месяца. А ведь прибыть в Шамор необходимо за несколько дней до назначенного срока, пока куплю необходимую для приёмов одежду, разберусь с герцогом — в общем, дел предстоит немало. Думаю, на месте надо быть хотя бы дней за пять-шесть, а значит, для того, чтобы подготовить тут всё на время моего отсутствия, в моём распоряжении остаётся всего ничего. Вряд ли мой визит в королевство будет коротким, на торжества по поводу празднования дня рождения короля одного дня маловато, судя по историческим примерам, можно предположить, что неделя — самый оптимальный срок».
«Только нужно не три, а шесть экземпляров отчёта, — яростно почесал я затылок, — ведь не только короля, ещё и акционеров ознакомить надо».
Вернувшись к реальности, я посмотрел на стоявших в ожидании гонцов.
— Сегодня вы — наши гости, отдыхайте, ешьте и пейте вволю, — ответил я, прикидывая, что даже если я сяду за написание доклада прямо сейчас, то и в этом случае закончу его не раньше завтрашнего утра. — Отчёт я напишу на бумаге и вручу вам для передачи его величеству. Забирайте их, — я махнул рукой гномам, — потчуйте и развлекайте.
Гонцы, едва успев поблагодарить меня, были чуть ли не на руках утащены местными, которые наперебой принялись выспрашивать их о последних новостях.
Я же вернулся в кузницу, закончил ковать топор и положил его в угол, в кучу готовых изделий, предназначенных к проверке Тараком, и только потом отправился мыться и переодеваться. Мне предстояла бессонная ночь.
Вечером меня посетили мои соратники. Не отвлекаясь от написания на заныканных для подобного случая последних листках пергамента докладов, я жестом указал им на письмо.
— Да, от такого не откажешься, — хмыкнул гном. — «Повелеваю» — это не просьба.
— Кого с собой возьмёшь? — поинтересовался прагматичный нубиец.
«Точно не орка. — Я оторвался от писанины и задумался. — Во-первых, слишком заметная фигура, а во-вторых, практически не знает шаморский. Шаман, занимаясь больницей, волей-неволей учит язык и уже сейчас может изъясняться, чтобы его понимали, и понимает почти всё, что ему говорят. По крайней мере, не заблудится в городе, если отстанет».
— Думаю, тебя и Загияла, — ответил я, выйдя из задумчивости. — При виде орка меня тут же спалят на костре, а Дарин — слишком заметная фигура, чтобы оставаться незаметным. Девизом моего визита во дворец должна стать фраза — «стань невидимым и как можно реже попадайся всем на глаза».
— Да уж, с твоей способностью влипать в неприятности в такое верится с трудом, — засмеялся он.
— Нужно постараться, — твёрдо сказал я, хотя сам не был в этом уверен. — Главное, предстоит разговор с герцогом, к нему нужно быть готовым.
— Пошли, Рон, не будем его отвлекать. — Дарин встал и направился к двери, увлекая за собой негра. — Ему всю ночь сидеть.
Отчёт для Торгидора был готов только к обеду. Растирая воспалённые от бессонницы глаза, я вызвал гонцов и передал им письмо к королю. Отчёт для гномов-акционеров я хотел переслать с Дарином, с тем, что если бы наши недоброжелатели и нашли способ ознакомиться с письмом королю, то хотя бы не перехватили предназначенное для кредиторов.
Вся следующая неделя прошла в бесконечных совещаниях с правлением колхоза, я старался предусмотреть все вопросы, которые могли возникнуть за время моего отсутствия. Конечно, это было напрасно, но так я хотя бы сам себя убеждал, что в долине всё будет в порядке. Даже то, что орк и Дарин оставались тут, меня не сильно успокаивало. Теперь, когда цель была уже близка и осенью мы могли начать первые поставки вниз мяса, рыбы, ягод и грибов, я волновался сверх меры. Отстал я от уставших людей и гномов только тогда, когда решил, что они поняли, насколько важно не потерять заданные темпы, а также улучшить отношения с кочевниками и горцами. Кстати, первый караван с оружием для соотечественников Гори мы были готовы отправить уже через месяц, а это означало, что первый маленький, тихий, робкий шаг в реализации моего плана переворота в степной вольнице будет сделан.
Глава 5
При дворе
— Хорошо хоть тёплую одежду догадались взять, — ворчал нубиец, поплотнее запахивая меховую куртку производства умельцев нашего колхоза. — И почему здесь так холодно?
— Совсем ты расслабился, — с ужасным акцентом ответил ему шаман, сам чуть ли не до пяток закутавшийся в такую же. — Забыл, что тут зимой даже снег идёт?
— Лучше бы я дома остался, — продолжал ворчать Рон, — тепло, светло…
Я до этого в разговор не встревал, но, услышав знакомую с детства фразу, рассмеялся и закончил её:
— …и мухи не кусают.
— Мухи и тут не кусают, — огрызнулся нубиец, не поняв моего смеха, — дохнут на лету от такого холода.
Отвернувшись от препирающихся спутников, я уставился на дорогу. Лошади шли неспешной рысцой, а я привычно покачивался в такт их движению. До столицы было уже рукой подать, и я всё больше нервничал. Как-то уже отвык от того, что на самом деле я не сам по себе, а подданный на службе короны, да к тому же ещё и вассал одного из самых влиятельных людей королевства.
«Не по себе мне что-то, — старался я унять дрожь, глядя на кланяющихся крестьян, когда мы проезжали мимо их повозок, которых по мере приближения к столице становилось всё больше и больше. — В первый раз не было страшно по одной простой причине — я просто не знал того, что знаю сейчас. А теперь…» Да, только из рассказов Арина я узнал такое и столько, что при одной мысли о том, в какой гадюшник под названием «дворец короля» я еду, становилось очень неуютно.
— Эх, любимый город, — услышал я сбоку голос Рона, — сколько красоток было обласкано, сколько вина было выпито, скольким гвардейцам начищено рож…
— …сколько попало тебе, — буркнул шаман, которому явно становилось не по себе по мере приближения к такому огромному городу.
«В этот раз денег у меня столько, что могу купить себе небольшой дом в столице, — подумал я. — Но стоит ли светиться, вот в чём вопрос?»
Обдумав все за и против, я решил, что нечего выделяться и тратить деньги направо и налево, лучше надеть личину благородного, но небогатого дворянина, которому посчастливилось попасть на празднование дня рождения короля.
«Если опять будет такое же столпотворение, как и в прошлый раз, — решил я, отсчитывая пошлину на посту у ворот в город — естественно, на въезде для аристократии, — остановимся, как тогда, у Ортеги, нормальный мужик».
— Где селиться будем, господин барон? — в городе Рон натянул маску тупого телохранителя.
— Лучший вариант — снять две комнаты с пансионом, — надменно проронил я, как и полагалось дворянину моего ранга. — Если не найдём для себя подходящее, то как в прошлом году.
Искры веселья сверкнули в глазах нубийца и сразу потухли при виде кучки зевак, заинтересовавшихся нашей компанией. Дворянин без свиты, с одним лишь охранником-нубийцем и странного вида стариком — компания более чем интересная, чтобы посудачить об этом вечерком за чашей сладкого винца.
— Слушаюсь, господин барон, — рявкнул он, и прохожих как ветром сдуло, — всё сделаю, господин барон.
— Приступай, — я небрежно махнул ему рукой, направляя лошадь к ближайшему трактиру с приличной вывеской и чистым двором.
— Обед или постой? — Под ноги лошади бросился мальчишка в одежде, больше похожей на ливрею.
«Если ливрея, значит, нормальный трактир, без подозрительных компаний», — мелькнула мысль.
— Пока обед, — высокомерно посмотрел я на него и, цедя слова, продолжил: — За постой сколько?
— Все готовятся к празднику, благородный господин, поэтому постой — кесарий в день за комнату, — быстро тараторил мальчишка, ведя тем временем лошадь за поводья во двор.
— Тогда во время обеда и подумаю, — небрежно бросил я, немного офигев от такой цены, в прошлый раз постой был дешевле.
Сдав лошадей и вещи подбежавшим слугам, мы вошли в трактир.
— Что угодно благородному господину? — сладкий голос склонившегося хозяина можно было мазать на хлеб вместо мёда.
— Лучшей еды мне, — распорядился я и, выбрав понравившийся стол, направился к нему. — Вместо вина подайте морс, есть что-нибудь кислое?
— Да, конечно, — ничуть не удивившись моей причуде, сразу же ответил хозяин, мановением пальца заставивший подбежать к столу сразу трёх служанок, и подал написанное на пергаменте меню — лучшее подтверждение статуса трактира.
Запомнив продиктованный ему список блюд и получив моё благословение, хозяин скрылся из виду, оставив нас одних. Пока мы ждали основной обед, служанки уставили стол множеством тарелочек с овощами, салатами, ломтиками холодного мяса и птицы для лёгкой закуски и кувшинами с морсом, служившим аперитивом.
— Уже и забыл, что такое цивилизация, — вздохнул я, сопроводив взглядом прелести служанки, наполнявшей мой бокал. Она, заметив взгляд, улыбнулась и, отходя от стола, старательно завиляла бёдрами.
— Может, это и к лучшему. — Шаману явно было не по себе.
— Расслабься, Загиял, и веди себя, как положено по статусу телохранителя, только без шаманских фокусов, — предостерёг я. — Сразу на костре окажемся, тут с этим строго.
— И как они живут в этом муравейнике, — поёжился шаман, — столько народу, все куда-то бегут, кричат, а домов столько, что давят — никакого простора.
— Загиял, — поморщился я, — мы здесь ненадолго.
— Только это и радует. — Шаман уткнулся в первое из принесённых нам блюд.
Мы успели попробовать всё, что нам натаскали из кухни, и уже перешли к десерту, прежде чем появился Рон. Не произнеся ни слова, он уселся за стол и придвинул к себе блюда с нашим заказом, который мы с шаманом осилили едва ли наполовину. Пришлось ждать, когда он насытится.
— Нашёл неплохой вариант, господин барон. — Нубиец запил вином нежное мясо птицы и, сыто рыгнув, откинулся на спинку стула. — Только сами понимаете, не очень дешёвый, в преддверии праздника все ломят цены.
— Уже убедились, — буркнул шаман, — тут место стоит золотой.
— Друзья подсказали адрес одной вдовы. — Нубиец хитро мне подмигнул. — Она сдаёт комнаты дамам, которые хотят уединиться с кавалерами. Я зашёл посмотреть, всё очень достойно и прилично. Она предлагает нам две комнаты за кесарий, еду и постой коней оплачиваем отдельно.
— Ты предлагаешь мне поселиться в публичном доме? — от такой наглости я даже опешил.
— Никто же не заставляет тебя пользоваться их услугами, — нубиец понизил тон, чтобы нас не слышали служанки. — В этот раз ситуация с жильём ещё хуже, чем в прошлый. Тогда в столицу прибыли только вассалы секундус со своей свитой, а сейчас съезжаются все, кто хочет показаться королю на глаза. К тому же всё более-менее видные дворяне имеют в столице свои дома; прочие, кто поумнее, забронировали комнаты за полгода до празднований, ну а мы…
Нубиец выразительно посмотрел на меня.
— Но жить в публичном доме… — Я ещё не отошёл от шока. — А если об этом узнают?
— В общем, смотри сам. — Нубиец пожал плечами. — Агнесса хочет сдать комнаты благородным, чтобы заработать на праздновании, но дворяне отказываются, как и ты. А простым она сдавать боится, переживает из-за девушек.
— Может, плюнуть на конспирацию и в самом деле купить домик? — Я ещё сильнее понизил голос, чтобы слышали только телохранители.
— Тогда твоему плану, как ты там говорил, — нубиец передразнил выражение моего лица, — «тише воды, ниже травы» — точно не сбыться. Ты знаешь, сколько сейчас стоит жильё в столице?
— Представляю. — Я понял, что публичный дом не такой уж и плохой вариант. — Если постой столько стоит. Ладно, веди нас, посмотрим на качество жилья.
Довольный нубиец, подмигнув шаману, направился к выходу, чтобы забрать лошадей. Хозяин, видя, что мы встаём, со льстивой улыбкой материализовался возле стола.
— Господин отбывает?
— Да, сколько с меня?
— Полтора кесария, господин, — хозяин поклонился ещё ниже.
Я не стал вредничать и, достав два золотых, опустил их в подставленную ладонь, подхватил копьё и зашагал к выходу.
— Благодарю вас, благородный господин!.. — Хозяин бросился провожать меня до самой двери.
«Откажусь, — грустно думал я по дороге к дому вдовы, — откажусь, если хоть что-то не понравится. Всю ночь не спать из-за криков в соседней комнате? Это чересчур».
— Ну вот и её дом. — Весёлый нубиец показал рукой на спрятавшийся за небольшим садиком аккуратный двухэтажный домик. Я пригляделся и с удивлением понял, что сад в отличном состоянии, все кусты подстрижены, клумбы, виднеющиеся за железной оградой, расположены точно друг против друга, а между ними проходит выложенная каменными плитками дорожка.
— И это публичный дом? — голос шамана был полон неподдельного удивления.
— Это дом для встреч дам с кавалерами, — поправил его Рон, — и прошу при Агнессе по-другому не выражаться, она может обидеться. Ещё раз повторю, у неё очень приличное заведение.
— Ты запал на неё саму или её девочек? — хмыкнул Загиял.
Я засмеялся во весь голос, увидев побагровевшее лицо нубийца. Даже не подозревал, что негр умеет краснеть.
— Да ну вас, — разозлился он и пришпорил лошадь.
— Думаю, не дешевизна помещения привлекла его в этот дом, — Загиял понизил голос, наклонясь ближе ко мне.
— Я ещё ничего не решил, — ответил я, хотя моё настроение явно улучшилось.
Когда мы подъехали к изгороди, я снова удивился — ворота открыл представительный, одетый в хорошую ливрею швейцар и приветственно нам поклонился.
— Добро пожаловать, господин барон, — голос его был вежлив, но полон скрытого достоинства, — прошу вас спешиться и предоставить заботу о конях нам. Хозяйка вас уже ждёт.
Я не сразу понял, почему он сказал слово «нам», но не успел спешиться, как появившийся из садика слуга принял у меня поводья, а второй забрал наши вещи. Чтобы не тащить копьё в такой чистый и мирный домик, я его тоже отдал слугам.
— Благодарю вас, господин, — швейцар снова поклонился. — Ваших телохранителей я провожу сам. Не беспокойтесь, здесь вы будете в полной безопасности.
Рон и Загиял посмотрели на меня, ожидая моего решения. «Мы в центре столицы, я не в розыске, чего мне бояться?» — подумал я и кивнул им, ответив на безмолвный вопрос. Швейцар, заметив моё согласие, направился к одноэтажному строению типа флигеля, бывшему, видимо, пристройкой для слуг.
«Организация на высшем уровне, — не переставал я удивляться, — пока мне не в чем упрекнуть хозяйку и отказаться, посмотрим, как пойдёт дальше».
Оставшись один, я оглянулся, но никого не обнаружил. Странно, хотя я и находился в центре оживлённой столицы королевства, но тут, буквально в десяти метрах от изгороди, этого совершенно не ощущалось. Стоя в тени деревьев, я не слышал шума, обычно сопровождающего дневную жизнь любого города.
Я посмотрел на клумбы и заметил, с какой любовью за ними ухаживали, все цветочки были высеяны аккуратно, как по линейке, и наверняка как-то дополняли друг друга, поскольку вид сорт шёл за другим в строго определённом порядке.
— Интересуетесь цветами, господин барон? — из задумчивости меня вывел мягкий женский голос, раздавшийся за спиной.
Я повернулся к говорившей. Передо мной стояла женщина в возрасте примерно сорока лет, немного полноватая, но это ничуть её не портило. Над лицом и кожей рук кто-то хорошо поработал, поскольку не было заметно ни единой морщинки, а свободное вверху платье, перехваченное в талии широким поясом, внизу распадалось на множество кружевных юбок.
Я не был профессионалом в дамских туалетах, но такое выражение, как «выглядит на миллион долларов», легко подходило к даме.
— Нет, просто приятно смотреть, с какой любовью за ними ухаживают, — неожиданно я сказал то, что думал.
Глаза женщины слегка расширились, и она взглянула на меня иначе, чем в начале разговора.
— Обычно на них никто не обращает внимания, просто проходят мимо, — вроде бы просто сказала дама, но я заметил, что она ждёт ответа.
— Возможно, и я не заметил, если бы столь долго не ожидал хозяйку, — я легко попенял ей на своё одиночество.
Женщина легко рассмеялась.
— А если хозяйке нужно было присмотреться к тому, кого она пускает к себе на постой? — с улыбкой спросила она.
— И кого же? — заинтересовался я, мне стало интересно просто стоять и разговаривать ни о чём, я и забыл, когда в последний раз вёл не деловой разговор.
— Вам правда интересно, господин барон, общаться с простолюдинкой или вы просто из вежливости спрашиваете? — Голос хозяйки внезапно изменился, подобно резкому ветру, а улыбка исчезла.
— Знаете, вы просто первая, с кем я болтаю ни о чём, — неизвестно почему я снова сказал то, что думал.
Женщина на секунду задумалась, но потом улыбка опять вернулась на её лицо.
— Вы очень необычны, господин посол, я бы даже сказала — непривычны.
— Это Рон разболтал? — я недовольно нахмурился.
— Что вы, — махнула рукой хозяйка, — Рон тут совсем ни при чём, просто нетрудно было, узнав ваше имя, навести кое-какие справки.
— За два часа? — не поверил я.
— За полчаса, — хозяйка подошла поближе. — Если знать, что и у кого спрашивать, то можно узнать всё необходимое и за меньший срок. Поверьте, не знать имя посла короля у Подгорного престола не может ни один уважающий себя дворянин. Едва я произнесла ваше имя, как тут же узнала о вас буквально всё.
— Чисто ради любопытства, и что же? — Я был удивлён до крайности, поскольку считал, что меня никто не знает, и совершенно не подумал о том, что пост посла — это очень серьёзная должность в иерархии государства.
Ведь и правда, не знать того, кому гномы должны были отрубить руки и до сих пор этого не сделали, было для местных аристократов просто преступлением. Не зря в прошлом году сплетни о моём назначении расползлись не только в столице, но и по всему государству. Так что, похоже, мой план остаться незамеченным был заранее обречён на неудачу.
— Бастард старого барона, — хозяйка лукаво покосилась на меня, словно ожидая подтверждения своих слов, — унаследовали феод с богатыми залежами серебра, попали между двух огней, выбрали наименее горячий, предпочли одному герцогу другого.
Я всё больше и больше удивлялся информированности обыкновенной женщины, держащей публичный дом.
— Этот герцог прибрал ваш феод под себя, вас же отправил на верную смерть, — продолжила хозяйка, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я был бесстрастен, она выдавала официальную версию, которую знали все.
— Однако вы умудрились не только выжить, но и чем-то расположить к себе гномов, которые наотрез отказались сменить вас на более благородного представителя королевства.
«А вот это уже что-то новенькое, — я снова был удивлён, — нужно будет поинтересоваться у герцога, что за номер такой он выкинул».
— Буквально на следующий день после того, как пришёл ответ от гномов, ваше имя было на устах всех дворцовых сплетников, — хозяйка лукаво мне подмигнула. — А поскольку вашу деятельность курировал лично его светлость, а по совместительству глава Тайной канцелярии, то слухи были один интереснее другого.
— То есть вы хотите сказать, что как только я появлюсь при дворе, то сразу стану объектом для пересудов? — я вычленил главное из её речи.
— И не только пересудов, — хозяйка внезапно стала серьёзной. — Мой источник сказал, что неприятности вам обеспечены, поскольку одна пострадавшая в результате отказа Подгорного престола сторона осталась этим очень недовольна.
— И что за источники у вас такие? — поинтересовался я, просто поражённый её осведомлённостью.
— Люди ко мне приходят разные, у всех есть свои проблемы, — улыбнулась она. — Некоторым я могу помочь, и они остаются мне благодарны.
— Я надеюсь, что мои проблемы не станут ничьим достоянием? — мой тон похолодел градусов на сто. — Я могу быть не только благодарен, но и злопамятен.
Хозяйка испугалась.
— Господин барон, вы можете быть уверены, что я не стану играть в игры с человеком с вашей репутацией.
Я спокойно и ровно продолжил, чтобы убедить её во всей серьёзности моей угрозы:
— Моя репутация дорого стоит, и я надеюсь, что, если кто-то попросит вас о ней рассказать, я узнаю об этом?
Хозяйка отодвинулась от меня, её лицо побледнело, видимо, этот самый источник не просто так рассказал обо мне, но и потребовал что-то взамен.
— Агнесса, мне совершенно не хочется пугать такую очаровательную и умную женщину, как вы, — я отвернулся от неё и посмотрел на клумбы, — но имейте в виду, мне будет очень неприятно сжигать этот прекрасный домик и вас в нём, однако, если вы вынудите это сделать, меня никто не остановит.
Бледная, с расширенными от ужаса глазами хозяйка отступила на шаг.
— Если бы не произошёл этот разговор, можно было бы выбрать другое место, — добавил я, — но теперь вы не можете мне отказать.
— Но… — залепетала женщина, разом потеряв весь свой лоск, — я могу позвать стражу…
— Агнесса, — я повернулся к ней и протянул руку, — одно я вам обещаю: если кто-нибудь захочет получить от вас информацию обо мне, при этом угрожая вам неприятностями, сразу обращайтесь ко мне. То, что вы им расскажете, мы совместно с вами обсудим, и потом можете передавать это кому угодно.
— Я могу позвать стражу, — повторила женщина.
Её не отпускал страх, и она не обращала внимания на мою протянутую руку.
— Агнесса! С этой минуты я беру вас и ваш дом под свою охрану. Теперь вы можете боятся только меня и больше никого вокруг.
— Не хотелось бы стать вашим врагом, барон, — женщина коснулась моей ладони, — меня всю трясёт от разговора с вами.
— Агнесса, — я легонько подтянул её к себе и сказал, понижая голос: — Давайте станем друзьями, и вам нечего будет опасаться.
— Вы просто не оставили мне выбора. — Женщина покачала головой, не пытаясь вырвать руку.
— В связи с озвученными вами обстоятельствами и учитывая некоторое беспокойство, которое повлечёт мой постой в вашем доме, я увеличу плату за него до пяти кесариев в день, — спокойно произнёс я. — Лошади и еда отдельно.
Услышав о такой сумме, хозяйка оторопела.
— Вы серьёзно? Но ваш слуга сказал, что вы стеснены в средствах, да и то, какой дворянин захочет остановиться в публичном доме, если нет крайней нужды!
— Я рад, что остановился у вас. — Я отпустил её руку. — Покажете мне мою комнату?
Агнесса вспомнила о том, что она тут хозяйка, и пошла вперёд, а я догнал её и зашагал рядом.
— Вы и правда могли бы сжечь дом? — перед следующим предложением женщина сделала паузу, но, решившись, продолжила. — И убить меня?
— Это была просто злая шутка, — я вежливо ей улыбнулся.
— Точно могли, если в состоянии шутить на такие темы. — Хозяйка остановилась и посмотрела на меня заплаканными глазами. — Я сделаю всё так, как вы предложили, но защитите ли вы меня?
Я прикоснулся к её руке, она немного дрожала.
— Даю слово дворянина.
После моих слов она сразу успокоилась, в этом мире слово дворянина было не шуткой и им не разбрасывались направо и налево.
— Я вам верю, — она нервно улыбнулась, — ах, и зачем я только расспрашивала про вас, всё моё проклятое любопытство.
— Если бы не ваше любопытство, — я улыбнулся в ответ, — я собирался найти любую причину, чтобы уйти отсюда.
— Вы собираетесь уплатить всю сумму сразу или внесёте аванс? — Получив моё слово, женщина быстро взяла себя в руки и снова стала хозяйкой.
— Не знаю, сколько продлятся празднования. — Я задумался, а затем вытащил из внутренних карманов куртки два кошеля и протянул ей. — В каждом — по пятьдесят золотых. Думаю, теперь мы вполне можем доверять друг другу, так что смело тратьте и сообщите мне, когда я выйду за пределы этой суммы.
Посмотрев на кошели, женщина улыбнулась.
— Они тяжёлые.
Я ругнулся про себя, мог бы и сам догадаться, что женщине тяжело будет их тащить.
— Неотёсанная деревенщина, что с меня взять, — извинился я. — Ведите меня в ваш храм любви.
Хозяйка захихикала так, что я опешил, а она, видя моё недоумение, начала уже громко смеяться.
— Ох, господин барон, вы так правдиво играете неотёсанную деревенщину, — она вытерла слёзы уголком платочка, появившегося из недр её юбок, — что если бы не первые десять минут разговора, я бы вам поверила.
«Чего я такого сморозил?» — недоумевал я.