Прелат Крючкова Ольга

Глава 10

Постепенно темнота приобретала очертания. И это были очертания темноволосой смуглой, если не сказать: краснокожей девушки. Её лицо, отличительное некой дикой экзотической красотой, выражало чрезвычайную сосредоточенность. Девушка аккуратно налила из кувшина воды в широкую глиняную чашу и поднесла её к губам Рене.

«Это Рай или Ад? Впрочем, всё равно – лишь бы утолить жажду…» – подумал он и с жадностью припал к чаше с водой. Испив божественный напиток почти до последней капли, идальго испытал безумное наслаждение, сравнимое разве что с жаркими объятиями Мадлен.

– Ещё… – едва слышно вымолвил он и удивился звуку собственного голоса.

Девушка снова наполнила чашу водой и поднесла её к губам идальго. После второй чаши затуманенное сознание Рене прояснилось: он увидел дона Рамиреса, лежащего несколько поодаль, – над ним хлопотали две женщины, постоянно переговариваясь на странном неизвестном ему языке.

– Я жив? – спросил он удивлённо черноволосую красавицу. Она ничего не ответила, лишь слегка улыбнулась. – Где я?

Девушка, сидевшая рядом с идальго, встала… Он невольно осмотрелся: «Вероятно, я – в хижине… Неужели – у местных дикарей?» Пока идальго предавался размышлениям, девушка подошла к большой корзине, стоящей в углу и что-то достала оттуда. Затем она вернулась к идальго и протянула ему чистую одежду из домотканого полотна, украшенную замысловатым орнаментом.

Рене невольно приподнялся, опершись на правую руку, затем сел, приняв свежую одежду, предложенную хозяйкой.

– Благодарю вас, сударыня. – Вежливо сказал он. – Где я могу переодеться?

Красавица недоумевающе смотрела на испанца и, наконец, догадавшись, о чём просит гость, указала ему рукой на занавес, отделяющую примерно треть хижины. Тот неприменул уединиться и сменить потную и грязную одежду на предложенный наряд. Разоблачившись, Рене почувствовал облегчение во всем теле, с удовольствием натянув холщёвые штаны и рубашку свободного покроя. Неожиданно Рене спохватился: «Оружие! Пояс! Где они? Хотя, даже если бы мне их оставили – вряд ли они спасут в данных обстоятельствах …»

Идальго отодвинул холщёвый занавес, дабы показаться гостеприимной хозяйке в новом обличии. С удивлением он увидел двух мускулистых индейцев, стоящих рядом с ней, и с нескрываемым интересом рассматривавших его персону. Рене не знал, что делать…

Но индейцы предупредительно опередили гостя: каждый ударил себя в грудь правой рукой и произнес нечто на своём гортанном языке, вероятнее всего – приветствие. Рене подумал, что невежливо будет отмолчаться и ни коим образом не прореагировать на внимание хозяев положения. Он поклонился и сказал, как можно мягче:

– Благодарю вас за воду и одежду, а так же за заботу о моём друге. – Рене посмотрел в сторону дона Рамиреса, над которым по-прежнему радели женщины.

Индейцы кивнули в знак того, что поняли смысл сказанного. Затем один из них жестом указал Рене следовать за ними. Он подчинился.

Рене с сопровождении индейцев проследовал через небольшую площадь, на которой отчётливо разглядел три высоких деревянных столба, выкрашенных причудливым образом, очевидно носивших ритуальный характер. Мимо него пронеслась стайка детишек, они держали небольшие луки и о чём-то громко переговаривались. Наконец, миновав ещё несколько хижин, подобных тем, где ему оказали гостеприимство, но несколько меньших по размерам, откуда на пришельца взирали любопытные женщины и дети, индейцы достигли цели – высокого просторного строения, крытого соломой, которой с трудом можно было назвать хижиной.

Один из индейцев сделал жест рукой, который Рене истолковал, как: «ожидайте». Индеец вошёл в дом и исчез в его полумраке. Рене поёжился, у нег возникло чувство, что в чреве этого строения есть нечто то, что может касаться именно его…

Прошло некоторое время, прежде чем индеец появился вновь. Он махнул Рене рукой в направлении полумрака, царящего в доме, и слегка подтолкнул гостя. Идальго сглотнул, ему стало не по себе: что ожидает его в этом ужасном незнакомом месте? Может там, в доме, сидят людоеды, которым поклоняются местные дикари? А его выбрали, как праздничную жертву?

Рене попытался взять себя в руки и переступил черту страха и сомнения – вошёл в дом. Его обдало прохладой и сильным незнакомым запахом трав. Он шёл вперёд чисто интуитивно, наконец, полумрак исчез: перед взором предстало просторное почти полупустое помещение, освещаемое через отверстие в крыше. Посередине, на полу, устеленном множеством шкур, сидел человек в замысловатом головном уборе из ярких птичьих перьев и аппетитно предавался трапезе, вокруг него – четыре девушки, чуть поодаль – человек, по виду напоминающий священника.

Рене ощутил острое чувство голода… Неожиданно он услышал до боли знакомый голос:

– Прошу вас идальго, проходите. Вы у меня – в гостях, чувствуйте себя свободно и откушайте со мной.

Рене вздрогнул и замер от неожиданности… Человек, сидевший на полу, с аппетитом доел кусок мяса, вытер руки о холщёвую тряпицу, и попытался встать… Но его чрезвычайно грузное тело не хотело ему подчиняться – на помощь тут же пришли девушки, они подняли хозяина, с обожанием взирая на него. Тот сделал жест рукой, который вероятно означал, что прислужницы свободны, они тотчас заняли свои прежние места.

– Дон Рене, я, что так изменился за столь короткое время? – полюбопытствовал хозяин.

Рене не верил своим глазам…

– Фернандо?! Вы ли это? – наконец вымолвил он в полной растерянности.

– Ну, слава Всевышнему! Вы обрели дар речи. Конечно, это – я! А кто ж ещё?! – воскликнул довольный собой профессор.

– Но… Я не понимаю…

– Да, я сам не очень-то понимаю, дорогой друг, как всё так получилось. Видите ли, виноват Его Величество случай…

Рене протянул руку и дотронулся до профессора. Тот рассмеялся.

– Слово чести, я – не призрак. Вот можете меня спокойно потрогать сколько вам угодно.

Фернандо вплотную приблизился к Рене. Тот не удержался и обнял его…

– Господи, Фернандо, дорогой друг… – расчувствовался Рене. – Я думал вы погибли.

– По правде говоря, я тоже так думал… Впрочем, вы вероятно голодны, откушайте со мной… Прошу вас, присаживайтесь и не обращайте внимания на мой внешний вид.

Рене послушно опустился на шкуры. Девушки, подхватили профессора и помогли удобно разместиться на своём почётном месте.

– Вот так, прекрасно… – пыхтел учёный муж. – За столом бы трапеза выглядела более привычно… Но что поделать – уж лучше так.

Перед Рене появилась глиняная чаша с жареным мясом, множеством овощей и совершенно незнакомых фруктов. Он подозрительно посмотрел на содержимое блюда, с трудом превозмогая голод.

– Ешьте, дорогой друг, не бойтесь. Мясо дикобраза вкусное и сытное, поверьте на слово. А все эти экзотические овощи и фрукты вполне сносны.

Рене ещё раз посмотрел на мясо.

– Дикобраза, говорите… Ну, что ж… Правда, я понятия не имею, как он выглядел при жизни.

– Да не важно, дон Рене. Кажется, он был похож на огромного ежа.

– Хм… Ежей я ещё не ел. – Сказал Рене и принялся с жадностью поедать мясо дикобраза. Оно показалось ему необычайно вкусным.

Профессор выждал, пока идальго несколько насытился и начал свой рассказ.

– Когда дон Рамирес принял решения спасаться бегством с места сражения, да простит Господь мои слова, ибо остаться – значит, обречь себя и оставшихся в живых на верную гибель, я, не помня себя от страха, поджигал титаниус и бросал его в ряды неприятеля. – Профессор перекрестился. – Страшно вспомнить… Так вот, когда оставшиеся в живых наёмники и вы под предводительством командора побежали в лес, я почувствовал, что – это конец, ибо страх сковал мои члены и бежать я попросту не могу. На меня надвигались эти чудовища, я бросил в них два титаниуса, сие возымело действие. Затем я машинально сунул ещё два мешочка за пазуху, не забыв к своему вящему удивлению и про огниво… И что вы думаете я сделал? Никогда не догадаетесь? – профессор рассмеялся.

– Мне трудно что-либо предположить, – признался идальго. – Я теряюсь в догадках.

– Вот я говорю: ни за что не поверите – я залез на дерево! Представляете!

– С трудом… – признался Рене, доедая внушительный кусок жареного дикобраза. На мгновенье он представил, как грузный профессор, словно кошка, карабкается вверх по дереву: да, картина была живописная!

– Жажда жизни, дорогой друг, – великая сила! Так вот я очутился на дереве по воли Божьей… – невольно профессор икнул, сказалась сытная трапеза. Рене посетила мысль, отнюдь не отражающая помыслы истинного христианина: «Вероятно у Господа огромная воля, дабы заставить шевелиться сего толстяка …». Профессор же продолжил свой рассказ: – Я трясся от страха, словно листок на ветру… Ох… Вспоминаю с ужасом. – Профессор смахнул рукавом одеяния пот, проступивший на лбу, задев роскошный головной убор, отчего тот слегка съехал на бок. – Не помню, сколько времени я просидел на дереве, но когда очнулся было тихо… Неожиданно я услышал голоса: переговаривались на незнакомом мне гортанном наречии. Я буквально вжался в дерево: неужели это сатанинское отродье ищет именно меня? – я не стану лёгкой добычей! И вот тогда я извлёк из-за пазухи два припасённых титаниуса, благо небольшое огниво всегда при мне. Вы же знаете мою привычку набивать карманы всякой всячиной! Я не задумываясь поджог трут одного из мешочков и метнул в кровожадных дикарей… Но… Видимо страх и усталость сделали своё дело: я промахнулся и к своему стыду очень сильно – мешочек упал почти под самым деревом. БУМ!!! Титаниус пришёл в действие! Меня буквально подбросило, и я упал на землю, ударился и потерял сознание. Не знаю, как долго времени я пребывал в таком беспомощном состоянии, но когда я очнулся, то увидел, что надо мной склонились эти размалёванные дикари – они явно хотели привести меня в чувство. И вот, когда я, наконец, открыл глаза, из их уст вырвался крик радости, если не сказа восторга…

Профессор, утомлённый долгим рассказом, прервался и отпил из чаши воды. Рене внимательно слушал, не переставая удивляться везению своего давнего друга.

Пока профессор утолял жажду, Рене заметил, как девушки внимают рассказу Фернандо. Конечно, они не понимали ни слова из сказанного им, но с каким обожанием они на него смотрели! Невольно идальго подумал, что после столь долгого воздержания он бы не отказался от одной из этих молоденьких дикарок. Затем его взгляд невольно скользнул на человека, находящегося несколько поодаль, того, что он принял за священника. Священник безмолвствовал, потупив взор…

– Так вот, дорогой идальго, я продолжу повествование о своих необычайных приключениях. – Фернандо откашлялся. – Дикари подхватили меня на руки и принесли сюда, в своё селение. Я думал – меня зажарят и съедят, или скормят каким-нибудь чудовищам, но судьба распорядилась по иному. Оказалось, что отец Николас, – профессор кивнул в сторону священника, – чудом спасшийся из Сен-Филиппе, принадлежит местному вождю в качестве раба. Так вот отец Николас отлично освоил местное наречие за годы миссионерства. Он многое может поведать вам…

Священник встал и поклонился идальго.

– Я рад видеть соотечественника вдали от родной земли… Надеюсь, сударь, ваша вера в Бога не покачнулась?

Рене удивлённо округлил глаза.

– Нет, святой отец, скорее напротив…

– Я рад слышать от вас такие слова, сын мой. Венесуэла – бесовское место, здесь многое меняется, порой люди вручают свои души, отнюдь, не в руки Господа нашего Иисуса Христа.

Профессор махнул рукой в сторону священника, тот умолк.

– Итак, я продолжу… Меня принесли в селение, нарядили вот в эти одежды, водрузили на голову перья, и усадили на площади. Вы вероятно через неё проследовали и обратили внимание на ритуальные столбы? – Рене кивнул в знак согласия. – Так вот, они усадили меня между этими столбами на какое-то плетёное кресло, если его вообще так можно назвать, и начали поклоняться… как Богу…

Рене заметил, как священник выказал беспокойство и нервно заёрзал, явно желая что-то сказать. Но профессор, казалось, ничего не замечал и продолжал упиваться своим рассказом.

– Профессор, почему вы решили, что дикари поклонялись вам, как Богу? – удивился Рене.

– Безусловно, дорогой друг, я – Бог!!! – самоуверенно заявил Фернандо, и приосанился, гордо выпятив грудь, которая, впрочем, тотчас слилась воедино с приличным брюшком.

Священник, пытавшийся всё это время сохранять спокойствие, взорвался:

– Как вы смеете называть себя богом! Вы – богохульник!

Профессор кисло воззрился на священника.

– Отец Николас, успокойтесь, иначе мои жёны набросятся на вас с ножами и перережут вам горло.

Священник внезапно утих, слова профессора возымели магическое действие. Рене не преставал удивляться:

– Фернандо! Что всё это значит? Бог? Жёны? Я ничего не понимаю…

– Всё очень просто, мой друг. Я – Бог, который по легенде индейцев придёт с небес и победит Зло, поселившееся в Золотом городе. И это надо принять, как должное! Моё падение с дерева было расценено не иначе как пришествие с небес! А жёны… У каждого порядочного здешнего Бога – по несколько жён. А чем я хуже?

Священник фыркнул.

– Вы… вы… – попытался сказать он.

– Да, я знаю, что вы скажите, отец Николас. Но у меня есть оправдание: во-первых, я – Бог местного пантеона и это ни коем образом не имеет отношение к Господу нашему Иисусу Христу; во-вторых, я хочу разбогатеть и вернуться в Испанию. А вы, святой отец? Вы хотите умереть в этих диких землях? Вы не хотите построить церковь где-нибудь в спокойном месте, скажем, в Кастилии? – и быть её настоятелем? – священник насупился и с недовольным видом уселся на прежнее место. Фернандо же продолжил свою мысль: – И вообще, вы были здесь рабом. Не так ли? – на что отец Николас недовольно крякнул. – Вот, вот… То-то же. А теперь вы – под моим покровительством. Та, что вам придётся смириться с тем, что я – Бог.

Рене не выдержал и рассмеялся от души.

– Фернандо, вы поражаете меня своим умением устраиваться в жизни! Вы умеете из всего извлекать выгоду, даже там, где это на первый взгляд кажется совершенно невозможным.

– Да, такова уж моя натура.

– Но, профессор, откуда вы знаете про легенду? – заинтересовался Рене животрепещущей темой.

– Дело в том, что отец Николас пребывает в Венесуэле почти пять лет, здесь же – не более месяца после гибели Сен-Филиппе. И многое знает о местных обычаях, в том числе и легендах. Жители этого селения – прямые потомки Золотого города. Они покинули его после того, как там поселилось Зло. Так вот у индейцев селения существует легенда: якобы с небес явиться Бог и победит Зло. Так, вот, как я вам уже говорил: я, по их мнению, – тот самый Бог и есть.

– И что из этого следует профессор: вы отправитесь в Золотой город и сразитесь со Злом? – не скрывая сомнения, поинтересовался Рене.

– Что-то вроде этого. Но Зло имеет конкретное имя.

– И какое же?

– Чёрный Лис. Согласно легенде Зло вселилось именно в него.

Рене прекрасно понимал: о чём говорит Фернандо. Чёрный Лис – источник того самого Зла, которое ему предстоит уничтожить.

– И убить его можно, только поразив сердце… – добавил идальго.

– Да, точно! – воскликнул профессор. – А вы откуда знаете?

– Догадался. – Уклончиво ответил Рене и решил сменить тему разговора: – Может быть, вы всё же приоткроете тайну: каким образом я и командор очутились здесь?

– О! Я просто отправил на ваши поиски индейцев здешнего племени. Они обнаружили мёртвого Гонсалеса, затем ещё четверых растерзанных наёмников, а потом уж и вас с командором. Без малого вы блуждали по диким лесам два дня. Странно, что вы вообще выжили. Да, и ещё я приказал прихватить у подножья «Огнедышащего Змея» оставшийся титаниус.

Рене внимательно посмотрел на Фернандо, его угнетало сомнение.

– Профессор, вы можете объяснить: зачем индейцы здешнего племени отправились к «Огнедышащему Змею»? Что они хотели там найти?

– Думаю, это был небольшой отряд. Они искали: чем бы поживиться.

– Да, поживы там более, чем достаточно: и кирасы, и оружие… – согласился Рене.

– Так вот, дорогой идальго… – профессор надкусил сочный экзотический фрукт. – М-м-м… Ошеломительный вкус! Да… Вы и командор отправитесь со мной в Золотой город, дабы победить Зло, а отец Николас – в качестве переводчика. Наша экспедиция продолжается, просто меняются приоритеты.

Священник перекрестился.

– Это поход в пасть самого сатаны! – воскликнул он. – Я чудом избежал смерти, когда эти твари напали на Сен-Филиппе!

– Да, вы правы. Но у нас нет выбора. Если индейцы поймут, что я – не Бог… Догадайтесь, что произойдёт.

Отец Николас снова перекрестился.

– Господи Иисусе!

Рене живо представил, как индейцы изощрённым способом умертвляют его, профессора и дона Рамиреса.

– Конечно, Фернандо, экспедиция продолжается. Но карта потеряна… Я её помню лишь приблизительно.

– О, дорогой друг, это не важно. Насколько мне стало известно при посредничестве отца Николаса: недалеко от селения есть гора, через которую ведут тайные ходы прямо к Золотому городу.

– И вы знаете, как через них пройти?! – удивился идальго.

– Нет. Но есть жрец, который совершает в пещерах горы ритуальные обряды – приносит жертвы богине Чималькан[115]. Он получил знания от своих предков и знает путь через подземные лабиринты.

Рене задумался: всё складывалось не плохо, за исключением того, что весь отряд наёмников погиб.

– Профессор, вы не боитесь идти в Золотой город после того, что случилось у подножья «Огнедышащего Змея»? – напрямик спросил Рене.

– Боюсь. Ещё как боюсь… – профессор вздохнул. – Но я не теряю надежды. С нами пойдёт отряд индейцев.

– Им можно доверять?

– Конечно, Рене. Их же поведу я! А я – Бог!

Рене подумал: «Пожалуй, профессор слишком вошёл в роль божества и чем всё закончится неизвестно».

Выдержав некоторую паузу, идальго всё же решил задать отцу Николасу вопрос, который не давал ему покоя с тех пор, как он ступил на землю Венесуэлы.

– Отец Николас, а всё же – что случилось с доном Барбалесом?

– Будь он проклят! – с жаром воскликнул священник, не удержавшись от захлестнувших его эмоций. – Господи, прости меня за сии слова! Он бросил крепость на растерзание демонов, а сам бежал на каравелле!

Рене кивнул, проявив при этом завидное спокойствие.

– Я так и думал…

Глава 11

Через несколько дней, когда дон Рамирес почти оправился от полученных ран, экспедиция, на сей раз возглавляемая профессором или По-Фа, как его называли индейцы и благоговейно падали ниц перед живым Богом, отправилась в сторону Золотого города.

По-Фа восседал на носилках, которые, взвалив на плечи, несли четыре крепких молодых индейца, жёны Бога также следовали вслед за процессией.

Рене и дон Рамирес, вооружённые до зубов, – идальго вновь надел свой любимый пояс и метательными ножами и верным мечом, с серьёзным видом шествовали рядом с носилками По-Фа. Идальго краешком глаза поглядывал на профессора, вальяжно развалившего на носилках, и думал о том, как порой жизнь принимает непредсказуемые обороты. Теперь экспедицию возглавлял профессор, ещё недавно торговавший в Испании лионскими тканями! Это было поистине – поворот судьбы, да ещё и какой!

Мало того, профессор обращался к Рене и дону Рамиресу не иначе как: дорогой друг! – какая гордыня и самонадеянность! Но командор, страстно желавший добраться до древнего золота индейцев, стерпел сию вольность со стороны учёного мужа, беря во внимание то, что он всё-таки обязан новоявленному Богу жизнью. Ему также предавал уверенность в успехе предстоящего предприятия отряд из пятидесяти индейцев, вооружённых копьями и охотничьими ножами, беспрекословно следовавший за своим божеством.

Процессия, возглавляемая По-Фа, достигла горы, в которой по преданию обитала богиня Чималькан. К её подножью, недалеко от входа в подземный лабиринт, прилепился небольшой храм, из которого вышел жрец, разрисованный странными знаками, в пышном головном уборе из перьев дивной красоты, вознёс руки к небу и что-то громко покричал. Индейцы-воины, следовавшие за По-Фа, упали ниц.

– Отец Николас, – шепотом обратился Рене к священнику, следовавшего всё это время около божества, профессора. – Что он говорит?

– Призывает Бога Солнца, дабы тот помог пройти через лабиринт… – пояснил он. – Язычники… Что с них взять?

– Странно, целесообразнее было бы обратиться к демону тьмы, если они таковому поклоняются.

Священник кивнул.

– Подождите… вот он опять что-то говорит… Кажется, теперь он призывает бога Шибальба. Этот бог властвует над подземным миром…

– А… По-крайней мере, это уже кое-что… – прошептал Рене.

– Не богохульствуйте, идальго! – возмутился отец Николас. – Лучше сотворите молитву Господу нашему Иисусу Христу!

Рене решил последовать совету священника и несколько раз перекрестился, прежде чем спуститься в мир, где господствует Шибальба.

Царство Шибальба выглядело отнюдь неприветливо. Узкие лабиринты уходили вглубь горы, и лишь один человек – жрец, ориентировался в этом подземном царстве. По-Фа покинул носилки и теперь шёл вслед за жрецом в окружении своих жён, Рене, командора и священника. Женщины несли факелы, освещая ими извилистые проходы…

Рене ощутил запах воды, действительно, вскоре «экспедиция», если таковой её можно назвать, вышла к огромному подземному озеру. Жрец сделал жест рукой, который, по всей видимости, означал – СТОЙТЕ! И один, неся в правой руке факел, он последовал вперёд. Неожиданно из сумрака появились очертания жертвенного камня, где жрец по обыкновению совершал необходимые ритуалы в честь богини Чималькан. Затем он воткнул факел в специальную подставку, высеченную в камне. В мерцающем свете Рене увидел богиню Чималькан – огромную змею с блестящими глазами…

Неожиданно По-Фа, позабыв осторожность и всякие нормы приличия, рванулся вперёд, прямо к статуи Чималькан.

Жрец оцепенел от страха, когда новоявленный Бог бесстрашно осветил факелом змеиный лик Чималькан. Он издал крик… По-Фа обернулся: лицо его выражало радость, словно у ребёнка при виде долгожданной игрушки.

– Изумруды! – воскликнул он. – Это настоящие изумруды!

По-Фа выхватил из-за ножен кинжал и с остервенением начал выковыривать правый змеиный глаз. Жрец, объятый животным ужасом, что-то пытался объяснить и постоянно указывал жестами на подземное озеро. Но По-Фа продолжал выковыривать изумруд.

– Жрец говорит, что придёт Чималькан и покарает их всех. Она появляется из озера… – прокомментировал священник.

– Выдумки! Эти язычники горазды на всякие сказки.