Муж напрокат, или Откровения верной жены Чемберлен Диана

9 Майя

Не успела я вскрикнуть или спрятать голову, как прогремел выстрел и мужчина, сидевший за соседним столиком, судорожно дернулся и обмяк. Вот тут-то я закричала – совсем как двадцать лет назад, на подъезде к дому. Но на этот раз я была не одна. В маленьком ресторанчике началась настоящая паника. Я съежилась, стараясь казаться как можно незаметнее, и почувствовала, как Ребекка прикрыла меня своим телом, будто ширмой. Руки у меня были прижаты к ушам, что не помешало мне услышать топот ног, бегущих к двери.

– Держите его! – раздались крики. – Хватайте его!

Люди в спешке роняли стулья, и те с грохотом падали на пол.

– Звоните девять-один-один! – донесся до меня голос Адама.

Ребекка села, и я осторожно выпрямилась. Желудок плотным кольцом сжался вокруг той экзотической пищи, которую я успела съесть. Брент и Адам склонились над раненым, который безвольной кучей лежал на полу. В следующее мгновение к ним присоединилась и Ребекка. Сама я застыла на стуле в немом оцепенении. Столик мешал моему обзору, так что я улавливала лишь обрывки разговора.

– Дави сильнее, – раздался голос сестры.

– Не могу нащупать пульс, – произнес Адам.

– Парень мертв, – это уже Брент.

Может, стоило попытаться помочь им? Какое там. Не зря же эти трое принадлежали DIDA, а я нет. Мне нравилось держать все под контролем. «Майя занимается тем, что сшивает крохотные косточки» – так обычно представлял меня Адам новым знакомым. Я всегда любила фиксировать то, что поддавалось фиксации.

Мой взор упал на тарелку с десертом, и я тут же увидела пятно крови на остатках пирога. Дыхание у меня перехватило, и я из последних сил бросилась к женскому туалету. Крохотная комната оказалась заполнена испуганными, рыдающими женщинами, которые дружно завопили, стоило мне распахнуть дверь. Я глянула на это море разгоряченных тел, и мне вновь чуть не стало плохо. Вывалившись в коридор, я устало опустилась на грязный плиточный пол.

Горло у меня словно перехватило. Эти холодные глаза. Неумолимый прицел. Жадно глотая воздух, я опустила голову к коленям. Изо всех сил боролась я с темнотой, которая уже застилала мне глаза. Никогда прежде я не падала в обморок – ни при первой работе с трупом, ни во время студенческой практики в операционной. А вот теперь сознание грозило покинуть меня. Он ушел, сказала я себе. Опасность миновала.

За шумом голосов и прочей суеты я услышала отдаленный вой сирен. Женщины плотной толпой высыпали из туалета. Они обтекали меня, стараясь не наступать мне на ноги. Я сидела, крепко прижав к груди колени и вслушиваясь в гул сирен, которые становились все громче. Судя по всему, машины полиции и «Скорой помощи» были уже где-то возле ресторана. Очень скоро к голосам в зале добавились новые.

Прошло еще несколько минут, и в коридоре показался Адам. Присев передо мной на корточки, он осторожно коснулся моей руки.

– Все в порядке? – спросил он с тревогой в голосе.

Я кивнула.

– Парень умер, – добавил он.

Я вновь кивнула.

– Мне очень жаль, Май, – сказал Адам. – Все это совсем некстати. Я знаю, ты и так чувствуешь себя хуже некуда.

Он оглянулся, будто за спиной у него был ресторанный зал, а не аляповато раскрашенная стена, после чего присел напротив меня. Ему даже не потребовалось отпускать мою руку – настолько узким был этот коридорчик. Как же мне нравились его прикосновения! За последнюю неделю я не раз задавалась вопросом, прикоснется ли он ко мне когда-нибудь еще.

– Полицейские заперли двери. Они желают опросить всех, кто был в это время в зале, – продолжил Адам. – Прежде всего это касается тебя и Бекки, ведь вы смотрели прямо на стрелка. Но если ты не готова… Я скажу им, чтобы тебя оставили в покое. Что ты шесть дней назад потеряла ребенка. Съездишь потом в полицейский участок и…

– Я в порядке.

Мне хотелось быть сильной ради Адама. Мне требовалось его восхищение, а не жалость.

Адам повернул руку, и пальцы наши переплелись.

– Эти несколько минут были такими сумасшедшими, – заметил он, – и тут вдруг ты исчезла. Я почему-то подумал, что тебя убили… Даже заглянул под стол. У меня просто сердце остановилось.

Голос его дрожал от сдерживаемых эмоций, и я поняла, что он по-прежнему любит меня. Только теперь мне стало ясно, как сильно в последнее время я стала сомневаться в его любви.

– Со мной все в порядке, – повторила я, поднимаясь на ноги. – Пойду поговорю с полицией.

Два часа спустя мы в унылом молчании ехали домой. Машину вел Брент, который к этому времени полностью протрезвел.

Он высадил нас с Адамом на подъезде к дому, и мы зашагали к парадной двери. В это мгновение хлопнула дверца машины. Я оглянулась и увидела Ребекку, которая бежала к нам по садовой дорожке.

– Хочу поговорить минутку с сестренкой, – бросила она Адаму.

Он кивнул, вытаскивая из кармана ключи.

– Жду тебя дома, Май, – сказал он мне.

В свете фонаря на лице Ребекки отчетливо читалась тревога.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Все хорошо, – кивнула я.

Я огляделась по сторонам в надежде, что яркий свет, бьющий из окон, и вид пышной зелени изгонят из памяти зрелище окровавленного пирога.

– Когда Брент предложил этот ресторан, я боялась, что тебе не захочется идти, – заметила Ребекка. – Я знаю, ты не любишь заглядывать в эту часть города. Но поначалу все шло просто здорово. А потом вдруг случилось вот это, – она покачала головой. – Ужасно, что и говорить.

– Со мной все в порядке, – повторила я.

Ребекка глянула в сторону машины, затем вновь повернулась ко мне.

– Нам так и не удалось поговорить о ребенке после моего возвращения. Я имею в виду, нам вдвоем. Давай как-нибудь встретимся, прежде чем я отправлюсь в очередную командировку?

В тот момент я вовсе не думала о ребенке. И мне не хотелось, чтобы мысли о малыше – моем сыне – мешались с событиями этой ночи. Но Ребекка ждала от меня ответа.

– Ладно, – сказала я. – В действительности… – я взглянула на дверь, за которой совсем недавно скрылся Адам, – нам нужно решить, стоит ли пытаться вновь.

– Или усыновить.

Я покачала головой:

– Не думаю, чтобы Адам согласился на это.

– А в чем проблема? – с долей раздражения заметила Ребекка. – Пожалуй, мне стоит поговорить с этим парнем – вбить в его голову капельку здравого смысла.

– Не надо, прошу тебя. Мы как-нибудь сами договоримся. Хорошо?

Ребекка провела рукой по своим коротко стриженным волосам, вновь глянула в сторону машины.

– Не самое удачное начало командировки для Брента, – промолвила она. – Впрочем, работая на DIDA, привыкаешь к разного рода неожиданностям.

Не стоило ей говорить этого сейчас, когда Адам устроился добровольцем в DIDA. Должно быть, Ребекка тоже это сообразила.

– Но знаешь, Майя, – быстро добавила она, – за годы моей работы там со мной не случалось ничего подобного.

Мне не хотелось говорить о DIDA. На языке у меня вертелся вопрос: сегодняшний случай не напомнил тебе о том вечере, когда погибли папа с мамой? Но я бы ни за что не спросила ее об этом. Наши отношения с Ребеккой никогда не отличались простотой. В чем-то мы были близки друг другу. В чем-то – весьма далеки. И если она тоже вспомнила о прошлом, я никогда об этом не узнаю.

– Тебе нужно поспать, – заметила она. – Есть у тебя дома ксанакс?

– Где-то был.

Она легонько коснулась моей щеки – совсем как мать прикасается к ребенку. Ребекка никогда не отличалась особой нежностью, и я была тронута этим жестом. Затем мы обнялись.

– Люблю тебя, – шепнула она.

– И я тебя люблю.

Мы постояли так с минуту, не желая разрывать объятия. Но как бы крепко ни прижимала я ее к себе, та давняя ночь вклинилась между нами, будто каменная стена.

10 Ребекка

Ребекка удобно расположилась в «Старбаксе», на своем любимом красном стуле. Туфли она скинула и сидела, поджав под себя ноги. На столике перед ней стоял двойной американо. Ребекка читала книжку, которую написал парень из Красного Креста – один из тех, что работали в Китае после землетрясения. Она и сама работала в Китае после землетрясения, но сегодня ей никак не удавалось сосредоточиться на книге. Она злилась, и даже кофе тут не мог помочь.

Землетрясение в Эквадоре оказалось куда более разрушительным, чем можно было предположить, и Ребекке не терпелось отправиться на место. Брент уже неделю находился в тридцати милях от эпицентра. Вчера ему наконец удалось позвонить по мобильному. «Скажи Дот, что ты нужна здесь», – заявил он. Им отчаянно не хватало людей, однако Доротея не захотела ее отпускать.

– Сначала посмотрим, что на уме у этих дьяволов из Атлантики, – сказала она Ребекке в ответ на просьбу Брента.

Тропический шторм, блуждавший на приличном расстоянии от Бермуд, получил название урагана Кармен. По мнению Ребекки, его и ураганом-то трудно было назвать: так, пушистая белая амеба на карте погоды. Никто понятия не имел, где именно Кармен обрушится на берег – если обрушится вообще. Возможно, в Южной Каролине. А может, дальше к северу. Однако шторм казался настолько жалким, что эвакуация была исключительно добровольной. Ребекка знала, что большинство жителей останется на месте – понаблюдать за волнами и ощутить себя в центре опасности (сознавая в то же время, что ты надежно защищен). Дарему и прочей части штата были обеспечены проливные дожди и пара дней ветреной погоды, и только. Так неужели она застряла в Северной Каролине ради возможных ливней? Впрочем, у Дот всегда было шестое чувство насчет штормов. Ребекка порой думала, что та перепутала с призванием – с ее-то способностями надо было идти в метеослужбу.

– На самом деле меня беспокоит вовсе не Кармен, – сказала ей этим утром Доротея, привычно расположившаяся в своей столовой, которая служила ей еще и кабинетом. – Видишь этих ребят к северу от Гаити? – она ткнула пальцем в две другие амебы. – Вот их-то и стоит опасаться.

– Ладно, тебе лучше знать, – сдалась Ребекка.

И вот теперь она попросту убивала время: бегала, ходила на тренировки, просматривала почту и помогала Доротее с бесчисленными административными вопросами.

Прошлым вечером ей наконец-то удалось побыть пару часиков наедине с Майей. Устроившись за кофе в том же «Старбаксе», они смогли поговорить о детях, и Ребекка дала сестре дельный, как ей казалось, совет: не стоит торопиться с решением о новой беременности и ребенке вообще. Майе нужно дать Адаму время погоревать, прежде чем заводить разговор о том же усыновлении. Может, к тому времени он будет готов.

Майя выслушала ее в своей невозмутимой манере, глядя не столько на Ребекку, сколько на чашку с кофе. Подождав, пока Ребекка выскажется до конца, она подняла наконец голову.

– Я знаю, Бек, что ты хочешь мне только добра, – сказала Майя, – но вряд ли ты можешь понять, каково это – потерять ребенка.

Ребекка и сама не знала, почему слова сестры ранили ее так сильно. Может, потому, что в них была правда. Она действительно не могла понять. Ей хотелось рассказать Майе о той странной фантазии, которую она пережила в комнате Брента – о ребенке, прижатом к груди, о невосполнимом чувстве утраты, – однако она вовремя удержалась. Ее потеря была воображаемой. Потеря Майи – реальной.

– Пусть так, – сказала она, – но я хочу понять.

– Все это создает напряжение между мной и Адамом, – пояснила Майя.

Ребекка нахмурилась. Что значит «это»? Майя порой бывала такой уклончивой: она все ходила вокруг да около, вместо того чтобы сразу обозначить проблему.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – Все из-за того, что он отказывается от усыновления?

– Отчасти, – ответила Майя. – Я о многом тебе не рассказывала, потому что не хотела тревожить, но с момента первого выкидыша наши отношения стали меняться.

Ребекка припомнила, как обедала с Адамом несколько недель назад и тот говорил ей о Полливог. Каким счастливым он тогда выглядел. В тот момент она вдруг осознала, сколько радости ушло из него за последние пару лет.

Затушив сигарету, она наклонилась вперед.

– Майя, у вас прочные отношения, – заметила она. – У всех пар бывают взлеты и падения.

Сказав это, Ребекка замерла в ожидании, что Майя вновь заявит ей примерно то же: она не в состоянии понять, поскольку никогда не была замужем. Однако Майя лишь пожала плечами.

– Я знаю, – промолвила она, – но все это выглядит… не очень здорово.

Адам и Майя. Майя и Адам. Они были совершенно не похожи друг на друга: экстраверт и интроверт, шутливый и серьезная. Но вместе они составляли целое, сбалансированное существо. Ребекка не могла представить Майю без Адама. Она и свою жизнь не могла представить без такого зятя.

– Это лишь фаза, – заметила Ребекка, – и вы через нее пройдете. Ускорить ее нельзя – тут уж ничего не поделаешь. Но кое-что ты можешь изменить, и это касается твоей работы. Ты слишком много работаешь в последнее время.

Работа относилась к темам, которые она могла понять, и тут уж Ребекка чувствовала себя на твердой почве. Майя подменяла сейчас одного из коллег, который ушел в отпуск. Но его мог заменить кто-нибудь другой – из тех, у кого не было выкидыша пару недель назад.

– Ты же знаешь, в такие моменты мне нужно все время чем-нибудь заниматься, – возразила Майя.

Ребекка это знала. Работа всегда была для Майи способом справиться с трудностями. Вот и после смерти родителей, когда жизнь их полностью перевернулась, Майя с головой ушла в учебу. Учителя в школе возносили ее до небес. Майя всегда была хорошей ученицей – из тех, кому не приходилось зубрить помногу часов, чтобы получать отличные отметки. Ребекка, которой учеба давалась не так легко, неизменно завидовала сестре. Но после смерти родителей Майя еще усердней налегла на занятия, потратив на обучение в старших классах не четыре года, а три. Все с восхищением говорили о ее способностях, и никто словно бы не замечал того, что Ребекке пришлось пожертвовать годом в колледже, чтобы заменить сестре мать и отца. Она готовила, стирала и убиралась в доме, пока Майя становилась лучшей ученицей в своем классе.

Но главное, что изменилось в Майе после гибели родителей, – это то, что из счастливого и беспечного ребенка она превратилась в особу, боящуюся собственной тени. И это неудивительно, ведь тогда она тоже оказалась на линии огня. Кто бы не изменился, пройдя через такое?

Ребекка со вздохом закрыла книжку: за последние пятнадцать минут она не усвоила оттуда ни капли информации. Допив свой кофе, она решительно поднялась со стула. Пора пробежаться. Бег поможет изгнать тяжелые воспоминания.

Выйдя из магазина, она направилась в сторону машины. Ребекка шла быстро, словно стараясь оставить позади неприятные мысли, однако сделать это было не так-то просто. Весь прошлый вечер, пока они разговаривали с Майей, Ребекка вспоминала о стрельбе в ресторане. Она ненавидела оружие и терпеть не могла ухаживать за теми, кто получил огнестрельное ранение. Тем не менее она делала это, пытаясь спасти им жизнь, с той одержимостью, которая выходила за рамки простого профессионализма. Прошло уже двадцать лет, но в каждом раненом она по-прежнему видела окровавленные тела своих родителей.

Происшествие в бразильском ресторане наверняка напомнило Майе о том вечере. Ребекка ясно видела панику в ее глазах. И даже через пару часов, обняв сестру на прощание, она почувствовала, что та дрожит. По молчаливой договоренности они никогда не обсуждали между собой убийство родителей, но Ребекка неизменно чувствовала свою вину перед Майей.

Она знала: сестре есть за что упрекнуть ее.

11 Майя

– Вот это да! – воскликнул Адам, удобно расположившийся в гостиной на диване. – Майя, ты только взгляни!

Я закрыла посудомойку и направилась в гостиную. Дождь за окнами лил сплошным потоком, и сгустившаяся тьма не позволяла разглядеть окружающих дом деревьев. Время уже перевалило за восемь вечера, и было непонятно, вызвана ли эта тьма одним ливнем или приближающейся ночью. В любом случае в такую погодку лучше сидеть в уютном доме. Чонси притулился у раздвижной двери, глядя на улицу с немой печалью.

Адам кивнул в сторону телевизора.

– Это в Уилмингтоне, – пояснил он. – Говорят, урагану уже присвоена четвертая категория.

Я уселась рядом на диване. Репортер, одетый в плащ с капюшоном, отчаянно цеплялся за фонарный столб под усиливающимися порывами ветра. Второй рукой он пытался прикрыть глаза от потоков дождя. Шум был такой, что он не говорил, а кричал в микрофон. Я прищурилась, всматриваясь в экран.

– Где это он? – спросила я. Уилмингтон находился в трех часах езды от нашего дома. Мне всегда нравился этот приятный городок, расположенный на реке Кейп-Фир.

– Это, случаем, не Набережная?

– Верно, – ответил Адам. – Только послушай.

– …не движется, – донесся до меня голос репортера. – Словно застыл в устье Кейп-Фир. На улицах сейчас никого нет, однако большинство жителей не успело эвакуироваться. Некоторые попытались это сделать, поскольку ожидается, что вот-вот на берег обрушится еще один ураган, Эрин. В этом-то и состоит проблема… – Он хлопнул рукой по капюшону, пытаясь удержать его на голове. – Большая проблема. Тут полно людей, которые хотели эвакуироваться и застряли прямо на дорогах – из-за наводнения и упавших деревьев. Они старались… выбраться, но оказалось слишком поздно. – Последовал очередной порыв ветра, и репортер еще яростнее вцепился в фонарный столб. – Никто не ожидал, что Кармен окажется такой разрушительной… И уж точно никто не ожидал, что она обрушится на берег именно здесь. Как я уже сказал, люди пытаются выбраться из города на машинах, но большинство крупных дорог и почти все мелкие уже оказались под водой. И если следующий шторм, Эрин, ударит в этом же месте, – он наклонился, пытаясь увернуться от пролетевшего мусора, – если, говорю вам, Эрин ударит здесь же, мы получим крупнейшую за последнее время катастрофу.

Чонси пристроился рядом со мной. Пес положил свою большую голову мне на колени, и я стала легонько поглаживать его короткую шерсть.

– Надеюсь, до следующего урагана еще далеко, и люди успеют уехать. – Я глянула в окно, но там по-прежнему царила непроницаемая мгла. Ветер и ливень не прекращались, и я с тревогой подумала о нашем дворе. Я не забыла про ураган Фрэн, ударивший по Северной Каролине вскоре после того, как я перебралась в этот штат. Тогда я училась в медицинском колледже и жила в одной квартире с Ребеккой. До сих пор помню деревья, в беспорядке наваленные во дворах и на улицах города.

– Чего нам стоит ожидать? – спросила я у Адама. – Они не сказали?

Покачав головой, он приобнял меня за плечи, и я вдруг ощутила глубокое облегчение. За исключением того момента в ресторане, когда мы сидели с ним в коридоре, Адам не проявлял ко мне особой нежности. Я старалась не принимать это слишком близко к сердцу, не желая ставить под сомнение наши отношения. И сейчас я с готовностью прильнула к нему. Мне хотелось вернуть былую близость. Хотелось поговорить с ним по душам. Раньше мы с легкостью разговаривали на разные темы. Однако я не решалась обсуждать с ним то, что крутилось у меня в голове. Я чувствовала, что буду выглядеть в его глазах жалкой и смешной, тогда как Адам хотел видеть меня сильной и уверенной в себе. Вдобавок я здорово сердилась на него за то, что он отгородился от меня и моих проблем. Прежде я редко сердилась на мужа и теперь просто не знала, что с этим делать. В голове у меня постоянно крутилось одно и то же: потерянный ребенок, бывшая жена Адама, решившая все-таки завести детей, и мой аборт, о котором я ему никогда не говорила. Порой я думала: пора сесть и сказать ему: прошу тебя, Адам, мне нужно это выплеснуть. Выслушай меня и не говори, что все у нас хорошо и мне не о чем беспокоиться. Прошу тебя. Но я так ничего и не сказала. Мне было страшно, и я даже не знала толком, чего именно я боюсь.

Парень на экране повторял одно и то же, однако мы не решались выключить телевизор.

– Доротея была права, – заметила я.

– О чем ты?

– Вот почему она не разрешила Ребекке улететь в Эквадор. У нее было нехорошее предчувствие насчет этих ураганов. И теперь наша Ребекка отправится в Уилмингтон или куда-то там еще, где разрушения окажутся сильнее всего.

– Возможно, я тоже, – сказал Адам.

Я подняла голову с его плеча.

– В самом деле?

Он кивнул.

– Очень даже неплохо для первого назначения. Практически у себя дома. Лучше, чем лететь в Эквадор.

– Само собой, – согласилась я.

Но мне не хотелось, чтобы он попал в Уилмингтон. Мне вообще не хотелось, чтобы он работал с DIDA. Однако в целом Адам был прав: гораздо лучше, если он будет в Северной Каролине, чем в Южной Америке.

– …метеорологи, должно быть, только качают головами, поскольку никто и предположить не мог, что этот ураган ударит с такой силой, – продолжал вещать репортер.

На экране появился снимок со спутника. Ураган поражал своими размерами и идеально круглой формой, а внутри у него красовался яркий голубой глаз. Он осел в устье Кейп-Фир, явно намереваясь двинуться вверх по реке. За ним на экране появился метеоролог с ярко-рыжей шевелюрой. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и в это время экран погас – как погас и свет во всем доме.

– Так и знал, что без этого не обойдется, – заметил Адам, поднимаясь с дивана. – Пойду достану фонари.

– Уже достала, – сказала я, тоже поднимаясь на ноги.

Я вытащила их из кладовки сразу после обеда, когда дождь неумолимо перерос в ливень.

– Радио тоже тут, – продолжила я, на ощупь пробираясь на кухню. – А еще свечи.

За окном раздался зловещий треск – это от дерева оторвало огромную ветку. Я замерла на полпути, ожидая неизбежного удара. Оставалось только надеяться, что упадет она не на дом. Послышался хруст более мелких ветвей, а за ним – громовой удар о землю. Чонси бешено залаял и стал носиться вокруг меня, яростно размахивая хвостом. Да уж, нынешняя ночь не предвещала ничего хорошего.

На следующее утро я проснулась от звука пилы. Должно быть, Адам уже встал и принялся за работу. Поднявшись с постели, я подошла к окну спальни и глянула вниз. Двор был засыпан ветвями, однако все они казались достаточно мелкими, так что мы без труда могли отволочь их куда подальше. Странно только, что мир вокруг оставался серым, почти что черным – как если бы шторм не желал сдавать своих позиций.

Дверь спальни распахнулась, и на пороге появился Адам.

– Мы без кофе, – заметил он с гримасой недовольства.

– Ох, – я тоже недовольно сморщила нос, – свет так и не дали?

Он кивнул.

– Двор у нас не особо пострадал. А у Скоттов огромная ветка упала прямо на подъездную дорожку. Загляну-ка я к ним со своей пилой.

– Ладно, – улыбнулась я.

Было ясно, что все мужчины в округе не упустят случая поиграться сегодня с пилами.

– Займусь пока уборкой двора, – заметила я.

Одевшись, я направилась на первый этаж, попутно набирая номер Ребекки.

– Привет, – раздался в трубке ее голос. – Ну как, дом не пострадал?

– Света нет, а в остальном все хорошо, – ответила я. – А вы как?

Я знала, что особо тревожиться не из-за чего: деревья вокруг дома Доротеи не шли ни в какое сравнение с нашими.

– Тоже все в порядке. Разве что с крыши сорвало пару черепиц. Смотрела уже новости?

– И рада бы, да не могу.

– Ах да. Так вот, Райтсвилл-Бич уже практически под водой. Про Уилмингтон я даже не говорю – река затопила часть зданий по Центральной улице.

– Быть не может. Мы видели вчера в новостях, что люди не смогли вовремя эвакуироваться. Там, должно быть, полно раненых? Ты тоже туда едешь?

Поедет ли туда Адам?

– Масса людей отрезана от мира. Трудно сказать, что именно там происходит, поскольку никто не может выбраться из затопленных районов и никто не может туда попасть. Вдобавок Эрин уже подошла. Говорят, она ударит завтра утром.

– Уже? И где она ударит? Я думала, Эрин нечего опасаться раньше… – я попыталась вспомнить, какие предсказания делались насчет второго урагана.

– Рассчитывали, что она подберется к четвергу, но ураган стал двигаться быстрее, – произнесла с воодушевлением Ребекка. Моя сестра любила катаклизмы. – Ураган не такой уж большой, поскольку не успел провести достаточно времени на воде и набрать силу. Тем не менее это четвертая категория. А второй порции ливней район просто не выдержит.

– Надеюсь… – я вспомнила разрушения, произведенные Катриной. – Надеюсь, что люди не пострадают.

– Я тоже, – ответила Ребекка. – Адам дома? Дот, скорее всего, отправит нас обоих в Уилмингтон после Эрин – если только она не обернется простым дождиком.

– Он где-то поблизости, со своей пилой.

– Да, у нас тут тоже звенят пилы, – рассмеялась Ребекка. – Ладно, пусть перезвонит мне, когда появится. Как ты сама?

– Отдам полжизни за чашку кофе. Но в нынешних условиях это не самое большое горе.

– Эй, сестричка, знаешь, как называют эти два урагана?

– И как же?

– Сестры-бури.

– Возможно, – заметила я, поразмыслив, – они похожи на нас с тобой. Кармен была дикой и необузданной, а Эрин будет тихой и незаметной.

– Дай-то бог, – ответила Ребекка.

12 Ребекка

Хотя день был ясным, Ребекка не могла припомнить более тошнотворного путешествия на вертолете. Они с Адамом разместились на низеньких сиденьях военного вертолета вместе с командой врачей из Ашвиля. Это были люди из медицинского подразделения для оказания помощи в чрезвычайных ситуациях (DMAT). На полу, еле закрепленные, громоздились кучи припасов и оборудования. Людей постоянно швыряло из стороны в сторону, и Ребекка в конце концов обреченно закрыла глаза, чтобы остановить подступающую тошноту.

– Только глянь! – прокричал ей Адам сквозь шум пропеллера.

Ребекка слегка ослабила ремень безопасности и развернулась к расположенному за спиной окну. Картина, открывшаяся внизу, заставила ее охнуть. Вышедшая из берегов река растеклась почти до горизонта. Там и сям виднелись верхушки деревьев и крыши домов. С высоты они казались мусором, разбросанным по водной поверхности. На одной из крыш Ребекка разглядела две фигуры. Мужчина и ребенок.

– Видел? – указала она в направлении парочки. – Нужно снять их оттуда!

Перегнувшись через Адама, Ребекка потянула за руку мужчину в форме DMAT. Она успела поговорить с ним перед вылетом, и тот показался ей весьма знающим парнем. Он был уже не первой молодости – с седыми волосами и прочертившими лоб морщинами, что не мешало ему, впрочем, находиться в прекрасной форме. Казалось, будто ему ничего не стоит высунуться из вертолета и подхватить этих несчастных голыми руками.

– Там на крыше люди! – прокричала она. – Мы можем их снять?

– У нас нет необходимого оборудования, – покачал тот головой. – Это дело одного из спасательных вертолетов.