Уловки любви Лэндон Лора

Глава 15

Винсент стоял у окна своей спальни и смотрел в темноту на улицу. Снаружи было тихо, даже самые припозднившиеся гуляки уже давно разъехались по домам. День его свадьбы наконец закончился. И он каким-то образом его пережил.

Черт побери, он никогда не думал, что ему придется пройти в жизни через еще один свадебный день. Он помнил его в мельчайших деталях, начиная с той минуты сегодня утром, когда он вошел в дом Веджвудов. Он хотел улучить момент и побыть с Грейс наедине, чтобы подготовить ее. Тогда бы сегодня вечером, когда он привел ее в комнаты и ушел, ему бы не пришлось увидеть на ее лице удивление и даже разочарование. Леди Каролина сказала ему, что Грейс была занята подготовкой к венчанию, но он-то знал, что это не совсем правда. Грейс плохо себя чувствовала. И это из-за ребенка, которого он ей сделал. Хотя она пыталась скрывать от него свое плохое самочувствие, он видел, как она страдала каждое утро в загородном доме.

Винсент подавил всплеск паники, такой мощный, что он едва не свалил его на колени. Он никогда не был членом такой семьи, как семья Грейс, — семьи, где бурлит жизнь, царят любовь и смех. Будучи единственным ребенком, он рос один, и на сегодняшний день у него остался всего один родственник. Грейс же росла в окружении других детей, и сегодня все ее родственники нагрянули в дом Веджвудов праздничной толпой. Всем скопом, шесть сестер и их мужья. Леди Каролина, естественно, была уже в доме, первыми прибыли леди Джослин с мужем, виконтом Кармоди. Затем леди Фрэнсин с мужем, графом Болдуином, и леди Сара с мужем, бароном Хенсли. И леди Мэри с мужем, графом Эдлиджем. И наконец, леди Энн с мужем, лордом Уэксли.

К счастью, детей, которых было ни много ни мало одиннадцать, и, если Винсент не ошибался, к Рождеству их станет еще больше, сразу же увели наверх. Ими занялся целый полк нянек и гувернанток. У Винсента в голове не укладывалось, как они могли столь беззаботно производить на свет детей. Как каждый из этих мужчин не боялся снова и снова рисковать жизнью своей жены?

Поначалу он думал, что их браки основаны не на любви или каких-то близких к ней чувствах, но потом понял, что это не так. Нежные чувства между каждой из сестер и ее мужем были заметны. Порой они даже удивляли, любовь сквозила в их взглядах друг на друга, в улыбках, в том, с какой непринужденной легкостью они прикасались друг к другу. Винсент вытер пот со лба. Они не знают, как рискуют. Они не испытали сокрушительную сердечную боль от потери тех, которых они любили. И от сознания, что это они виноваты в их смерти. Он закрыл глаза и представил себе улыбающееся личико Анджелины и более серьезное, белое, словно фарфоровое, лицо Лорейн. Он их не забудет и не повторит в этом новом браке свои прежние ошибки. Он опоздал предотвратить беременность третьей женщины, но еще не поздно защитить свое сердце. Грудь Винсента сдавила тяжесть, ему стало трудно дышать. О, как же он желал Грейс! Он желал ее с тех самых пор, когда поймал ее в ловушку в кабинете Веджвуда. Винсент помнил, как ее грудь быстро вздымалась и опадала в такт взволнованному дыханию, помнил ее расширенные от испуга глаза. Как он ни старался, он не мог стереть из памяти то, что чувствовал, когда обнимал ее, прикасался к ней, погружался в ее лоно в их самую первую встречу. И не мог не думать о том, как ему даже сейчас хотелось обнять ее и целовать, пока им обоим не будет хватать воздуха.

Винсент уперся руками в боковые косяки окна и прижался лбом к холодному стеклу. Если бы только он никогда ее не встречал, если бы он не знал, каково это — заниматься с ней любовью. Он весь горел внутри, и не было никакой надежды погасить это пламя каким-то иным способом, кроме как в ее объятиях. Винсент медленно провел руками по лицу, мечтая, чтобы этот жест мог стереть из его разума все мысли о Грейс. Он тяжело вздохнул, подошел к камину и подложил в умирающий огонь еще одно полено.

Открылась дверь, и по полу поползла полоска слабого света. Винсент резко выпрямился и повернулся.

— Грейс?

Он поднял халат и набросил его на себя, чтобы прикрыть наготу.

— Что-нибудь случилось?

— Можно войти?

— Конечно. Тебе что-нибудь нужно?

— Да.

Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Винсент ждал. После небольшой паузы она подошла к нему. Она держалась прямо, ее атласная ночная рубашка колыхалась, переливаясь при ходьбе. Винсент сцепил руки за спиной, чтобы удержаться от искушения прикоснуться к ней, привлечь ее к себе, сжать в объятиях, прикоснуться своими губами к ее рту.

— Что случилось, что тебе нужно?

Грейс подняла подбородок и ответила:

— Ты.

Грейс стояла так близко к нему, что ощущала тепло, исходящее от его тела. Так близко, что чувствовала свежий аромат мыла, которым он мылся в ванне, и слышала, как после ее ответа он резко втянул воздух. От возбуждения и от страха ее сердце громко колотилось. Кровь бежала по венам с такой скоростью, что каждая клеточка ее тела ожила и наполнилась томлением. Чтобы удержаться от желания протянуть руки к Винсенту, она сжала руки в кулаки по бокам, пряча их в складках ткани.

— Что тебе нужно? — снова спросил Винсент, как если бы не понял. Или предпочел не понять.

— Так это здесь ты собираешься спать всю оставшуюся семейную жизнь?

Он поднял плечи.

— Да. Это моя комната.

— А комната, соседняя с твоей, — это место, где должна спать я?

— Да.

— Ты собираешься когда-нибудь прийти в мою комнату? В мою постель?

Винсент нахмурился, выражение его лица стало почти рассерженным.

— В чем дело, Грейс? Сейчас почти три часа ночи. Неужели ты не можешь отложить этот вопрос до другого времени, хотя бы до завтра?

— Нет, ваша светлость. Я думаю, лучше всего обсудить все открыто, чтобы не осталось недопонимания.

Грейс поборола импульсивное желание уйти или хотя бы опустить глаза, чтобы не встречаться с его стальным взглядом.

— Ответь мне, пожалуйста, ты собираешься вообще когда-нибудь спать в моей постели?

Винсент молчал, только его грудь поднималась и опадала в тяжелом дыхании.

— Ваша светлость, это что — мое наказание? — Собственный голос показался Грейс глухим. — Это так я должна страдать за мой обман? — Она растеряла храбрость и стала смотреть на горящие поленья в камине. — Ты собираешься и дальше заставлять меня разыгрывать спектакль для света? Ты хочешь, чтобы мы продолжали играть наши роли и притворяться, что у нас идеальный брак?

Грес почувствовала, что в ее голосе прозвучали обвинительные нотки, что ее слова прозвучали не как вопрос, а как критика. Но ей было все равно, она боролась за само свое существование.

— Сколько времени, по-твоему, мы должны притворяться, что наша взаимная влюбленность была настолько всепоглощающей, что мы пренебрегли периодом ухаживания и не захотели долгой помолвки, но поженились через считанные недели после знакомства? Да еще и по специальному разрешению на брак? — Грейс отвернулась от камина и поймала его взгляд. — Может быть, месяц? Или дольше?

— Грейс, я…

— А что потом, Винсент? Ты планируешь, что каждый вечер мы будем возвращаться домой, ты вежливо будешь целовать меня в щеку, отправлять в постель и не будешь вспоминать о моем существовании до тех пор, пока не придет время нашего следующего спектакля? Как ты себе это представляешь? Что каждый вечер мы поднимаемся по лестнице рука об руку, как любящая пара, которую мы изображали днем, а потом ты вежливо желаешь мне спокойной ночи и закрываешь за мной дверь, чтобы забыть о моем существовании?

— Грейс, это не…

— Винсент, я не могу так жить. И не буду. — Грейс решительно махнула рукой в воздухе. — Если бы это было возможно, я бы отменила то, что я сделала, но это невозможно, я не могу повернуть время вспять. Я не могу…

— Довольно! Чего ты от меня хочешь?

Грейс шагнула к нему, чтобы у него не было иного выбора, кроме как посмотреть ей в глаза.

— Я хочу, чтобы ты был мне настоящим мужем.

— Ты не знаешь, о чем просишь.

Но Грейс стояла на своем.

— Знаю. Я понимаю, как ты страдал, когда потерял первую жену и младенца. Я знаю, что потерять вторую жену и еще одного ребенка, жить дальше с разбитым сердцем было намного больнее и тяжелее. И мне известно, что после этого ты дал клятву никогда больше не жениться.

Винсент нахмурил брови.

— Откуда ты…

— Мне рассказал об этом твой кузен, когда он многословно поздравлял меня с тем, что я похитила твое сердце и заставила тебя снова пойти на риск, который ты поклялся никогда больше не предпринимать.

— В таком случае ты знаешь…

Грейс замотала головой:

— Я ничего не знаю, кроме того, что я иду на точно такой же риск, как ты. Разве ты можешь гарантировать, что еще до рождения нашего ребенка тебя, к примеру, не задавит на улице упряжка лошадей? Ты можешь мне обещать, что Фентингтон не попытается тебя убить и что в следующий раз он не преуспеет? — Грейс старалась сдержать слезы, но они заволокли ее глаза. — Ты знаешь, с каким чувством вины я живу каждый день, сознавая, что он ненавидит тебя за то, что сделала я? — Она крепко обхватила себя руками за талию. — Ты знаешь, как меня мучает совесть от мысли, что это из-за меня ты получил пулю?

— Нет, это была не твоя вина.

— Моя. Так же как это я виновата, что тебе пришлось снова жениться. Я бы отдала все на свете, только бы придумать другой способ избежать брака с Фентингтоном. Такой, который бы не затрагивал тебя, не навлек бы на тебя опасность, но я не смогла. Я не ожидала, что ты меня когда-нибудь найдешь, что ты вообще вздумаешь меня разыскивать.

Слезы хлынули по щекам Грейс. Винсент протянул к ней руки и попытался привлечь ее к себе, но она вывернулась и рассекла ладонью воздух между ними.

— Винсент, я не хочу вести такую жизнь! Я не хочу, чтобы между нами существовала непреодолимая пропасть. Чтобы наш брак был лишь пустой скорлупой, внутри которой ничего нет. Прошу тебя, не оставляй меня наедине с моими сожалениями.

Грейс видела, как его затравленный взгляд становится еще мрачнее, и чувствовала, что ее мир рушится.

— Я не ожидаю, что ты меня полюбишь, — прошептала она еле слышно. — Особенно после того, что я тебе сделала, как я тебя обманула. Но прошу тебя, не обрекай нас на безрадостное существование! Не заставляй меня всю оставшуюся жизнь расплачиваться за то, что я однажды тебя обманула.

Винсент застыл неподвижно, словно прирос к полу. Наконец Грейс увидела, как его плечи приподнялись, и услышала усталый вздох.

— Грейс, я не виню тебя за то, что ты сделала, чтобы избежать брака с Фентингтоном. У тебя не было особого выбора. И в том, что Фентингтон сделал после этого, ты тоже не виновата. Он сумасшедший, он мыслит не так, как ты и я, и ты не отвечаешь за то, что он попытался меня убить.

— Тогда в чем дело? Неужели ты совсем не можешь желать меня как свою жену? Неужели так трудно обнять меня, как ты это делал в ту ночь у мадам Женевьевы, до того, как узнал, кто я? Ты не можешь заниматься со мной любовью?

— Это не так! — вскричал Винсент, и Грейс услышала в его голосе боль. — Но после этого я не смогу от тебя отказаться. Я не могу пройти через это снова.

Его слова поразили Грейс. Он раскрыл ей свои страхи как открытую кровоточащую рану. Как гнойную язву, которая терзала не только его тело, но и душу.

— Винсент, тебе не придется от меня отказываться, я обещаю. Ты не потеряешь меня, как потерял Анджелину и Лорейн.

— Ты не можешь это обещать, — с горечью проговорил он.

— Могу. — Грейс взяла его за руку и положила его ладонь на свой живот. — Я собираюсь дать тебе этого ребенка, который во мне растет. И еще дюжину других. Вместе мы будем их любить, заботиться о них, наблюдать, как они растут и взрослеют.

Он издал мучительный стон, полный невыразимого страдания и боли от прошлых потерь.

— Винсент, люби меня.

Она ждала, моля Бога, чтобы Винсент поднял руки и обнял ее, чтобы ей удалось сломать барьер, который он между ними воздвиг.

— Не обрекай нас на одинокую жизнь вдвоем, на пустой, бессмысленный брак. Я этого не переживу.

Стоя очень близко от Винсента, Грейс повернулась к нему так, что ее тело оказалось вплотную к его телу. На нее накатывали волны желания, каждая частичка ее жаждала его прикосновения. И так было всегда, всякий раз, когда она находилась рядом с ним.

— Пожалуйста, люби меня.

Он издал низкий рык побежденного животного, обхватил ее руками и притянул к себе, потом накрыл ее рот своим, целуя ее с такой страстью, с какой умирающий от жажды припадает к источнику. Его губы прикоснулись к ее, и Грейс открыла рот в непреодолимом желании. Она охотно следовала за ним, прильнула к нему, вцепилась в его плечи. Их соединение было подобно взрыву. Винсент целовал ее снова и снова, он отдавал и брал, пока ей перестало хватать воздуха. Но дыхание больше не имело значения, ей не нужно было никакого другого воздуха, кроме того, который они делили с Винсентом. Ей нужно было только одно — чтобы он сжимал ее в своих объятиях. Она подняла руки и обвила его шею, ближе притягивая к себе.

— Мне следовало догадаться, что держаться от тебя подальше будет невозможно, — прошептал он.

— Невозможно. С самого начала, — так же шепотом ответила она.

Он стал покрывать поцелуями ее щеку, потом шею сбоку. Грейс сгорала от желания, казалось, ее тело становилось все горячее, и вот уже она стала опасаться, что вспыхнет пламенем. Руки Винсента двигались по ее телу, по чувствительной коже ее спины. Он прижал ее к себе крепче. В ночной тишине раздался стон Грейс, она погрузила пальцы в густые темные волосы Винсента.

От поднял голову от ее шеи и снова припал к ее губам в глубоком поцелуе. Он целовал ее так страстно, что вскоре она почувствовала, что у нее слабеют ноги. Ее сердце грохотало в груди, как упряжка бешено мчащихся лошадей. Руки Винсента творили свое колдовство, поглаживая ее бока. Из груди Грейс вырвался тихий стон, она запрокинула голову. Его пальцы неутомимо ласкали ее, и она потеряла способность думать.

— Винсент…

Воздух вырывался из ее груди хриплыми вздохами, все ее тело лихорадочно дрожало от желания, какого она никогда еще не испытывала. Она даже не знала, что можно желать так сильно. Она едва сознавала, что Винсент поднимает ее ночную рубашку и снимает ее. Ее кожи коснулся прохладный ночной воздух. Эта прохлада была ей приятна, ведь все ее тело, казалось, было в огне. А потом он прикоснулся к ней. Плоть к плоти. Его пальцы и руки скользили по ее коже, прокладывая путь к животу, где рос их ребенок.

Грейс почувствовала, что слабеет, и схватилась за его плечи. Ей стало трудно стоять прямо.

— Ты мне нужна, — пробормотал Винсент.

Он поднял ее на руки и понес к кровати. Грейс потянула его на себя. Он тоже был ей нужен. Нужен, как никто и никогда в ее жизни.

Еще долго после того, как Грейс и Винсент занимались любовью, они не отодвигались друг от друга, их тела были все еще соединены, руки и ноги сплетены, так они и лежали в приглушенном лунном свете. Грейс гладила руками его тело, бугристые мускулы плеч и рук. Винсент приподнялся на локте, посмотрел на нее и спросил:

— Ты в порядке?

Тревога за нее проложила на его лице тонкие линии морщинок. Грейс отвела с его лба упавшую прядь волос и улыбнулась:

— Лучше некуда. Ты был само совершенство.

Она обвила его руками и притянула к себе, обнимала его великолепное тело, гладила влажную кожу и изумлялась ощущениям, которые только что пережила. От избытка чувств из ее глаз текли слезы. Слезы любви.

— Ты собираешься заставить меня рискнуть всем, не так ли?

Он перевернулся на бок и повлек ее за собой, притянул ее ближе и натянул на них обоих одеяло.

— Что за жизнь была бы у нас, если бы я этого не сделала?

Грейс лежала рядом с ним, пристроив голову под его подбородком. Он поцеловал ее в макушку и стал гладить ее тело легкими нежными движениями, пробегая пальцами вверх и вниз ее по рукам, по спине. От его прикосновений ей становилось тепло, и она знала, что много бы отдала, лишь бы так было всегда.

— Грейс, я не уверен, что у меня достаточно храбрости для этого. Я уже…

Он замялся, Грейс знала, как трудно ему подобрать слова, как трудно признаться, что он очень боится.

— Я знаю, что ты потерял. Но у меня достаточно храбрости для нас обоих. — Она прижала ладонь к его щеке, не давая ему отвернуться и вынуждая смотреть на нее. — Пообещай, что никогда не будешь во мне сомневаться, что будешь верить, что я никогда тебя не оставлю.

В его глазах была такая глубокая печаль и тень сожаления, что это тронуло Грейс до глубины души. Он пытался защитить свое сердце. Да, ей потребуется вся ее храбрость. И терпение. И ее любовь.

Грейс положила пальцы на его шею и притянула его голову к себе так, что их губы соприкоснулись. От прикосновения по всему ее телу от макушки до кончиков пальцев на ногах разлетелись огненные стрелы. Он поцеловал ее с нежностью, тронувшей ее до самого сердца. Потом поцелуй стал глубже, и она открыла рот, принимая его.

— Винсент, люби меня.

— Ты уверена? — прошептал он, касаясь губами ее губ, а его руки тем временем уже скользили по ее телу.

Грейс улыбнулась:

— Доверься мне.

Он снова ее поцеловал.

— Жена, ты не оставляешь мне выбора.

Глава 16

Винсент был прав. Свет дал им ровно две недели уединения, и все это время никто не навязывал новобрачным своего общества. Целых четырнадцать дней их не потревожила ни одна живая душа. И это были две самых восхитительных недели в жизни Грейс. Никогда еще она не была так счастлива. Винсент оказался самым заботливым любовником. И самым удивительным. Грейс и раньше знала, что любовь между мужем и женой — это нечто особенное, но до Винсента она даже не представляла, что жизнь может быть настолько чудесной.

Ей очень не хотелось, чтобы их уединение кончалось. Они проводили дни и вечера, лучше узнавая друг друга. Гуляли в прекрасном саду за внушительным городским домом Рейборна, а иногда даже проводили день, занимаясь любовью. Часто бывало, что Грейс сидела и читала, в то время как Винсент работал над бухгалтерскими книгами, которые ему приносил управляющий Генри Джеймс. Винсент постоянно изыскивал способы внести какие-то усовершенствования в то, что перешло к нему по наследству, улучшить жизнь тех, за кого он был в ответе. Он часами расспрашивал управляющего о состоянии земли и скота, о здоровье арендаторов, узнавал, чьи дома нуждаются в ремонте.

По вечерам Грейс играла ему на рояле. В зависимости от настроения Винсента она выбирала на каждый вечер какую-то определенную пьесу, которая, как она думала, ему понравится. Что-то серьезное и наводящее на размышление или оживленное и игривое. Иногда это могла быть одна из самых энергичных мелодий Бетховена. Грейс считала, что они нравятся Винсенту больше всего. После того как она заканчивала, они сидели вместе у пылающего камина. Винсент обнимал ее, а она прижималась щекой к его груди и слышала, как под ее ухом спокойно бьется его сердце. Когда огонь угасал и в комнате темнело, он нежно целовал ее и они вместе поднимались в спальню. После той первой ночи Винсент ни разу не прощался с Грейс у ее двери, он всегда приходил в ее постель или брал ее в свою. Иногда они сначала разговаривали, он держал ее в своих объятиях и рассказывал, каково это — расти единственным ребенком в семье. А Грейс рассказывала ему, каково расти среди толпы сестер. Он смеялся над ее историями, и она понимала, как ей повезло иметь сестер, потому что Винсент не представлял себе иной жизни, кроме как в одиночестве.

Потом с нежным вздохом он подтягивал ее под себя и они занимались любовью. В том, как он ее любил, всегда было настоящее волшебство. Иногда он занимался с ней любовью медленно и как бы лениво, иногда — стремительно и страстно, с отчаянием, которое проистекало из его страхов. Хотя Винсент постоянно боролся, чтобы скрыть от нее своих демонов, Грейс знала, что битва с ними все еще продолжается. Она делала все, что было в ее силах, чтобы ослабить его страхи. Но даже после ночи любви, когда они оба были удовлетворены и довольны, на лицо Винсента набегала тень. Грейс знала, что для того, чтобы окончательно изгнать его страхи, потребуется больше времени. Для этого она должна благополучно произвести на свет их ребенка. Но она не прекращала попыток. Не переставала делиться с ним своей радостью и воодушевлением, никогда не давала ему повода чувствовать что-то, кроме радости от того, что в ней растет их ребенок. Потому что каждое утро, когда она открывала глаза, первым, что она видела, было мужественно красивое лицо Винсента. Потом он обнимал ее, целовал, и она была счастливее, чем когда-нибудь могла себе хотя бы представить.

К сожалению, счастливая и здоровая — не одно и то же. Ее по-прежнему тошнило каждое утро, как только она вставала. Сегодняшнее утро было хуже обычного. Ей было так плохо, что она даже не присоединилась к Винсенту за завтраком. Если у маленькой горничной Элис и были какие-то соображения о том, что ее хозяйка уже страдает от утренней тошноты, то она никак этого не показывала. Но Грейс подозревала, что ее состояние стало постоянной темой разговоров среди прислуги Рейборна. И судя по тому, как они с ней носились, все до единого были по этому поводу счастливы. Всякий раз, видя хозяйку, слуги улыбались самым сердечным образом. Особенно участливой была миссис Криббадж, которая работала в кухне. Вчера утром Элис принесла Грейс поднос с каким-то горячим напитком и тоненьким, как вафля, тостом. От напитка исходил сладкий запах. По словам Элис, миссис Криббадж приготовила его, потому что он должен был помочь хозяйке от ее недомогания.

Грейс взяла себе на заметку, что нужно будет обязательно поблагодарить миссис Криббадж за заботу. Сегодня кухарка снова приготовила такое же питье. Грейс выпила еще немного напитка и подумала, что, пожалуй, он действительно помогает. Грейс знала, что утренняя тошнота — нормальное явление, и молилась, чтобы оно поскорее прошло. Она была уже в конце третьего месяца, а у большинства ее сестер тошнота продолжалась не намного дольше этого срока. Грейс с нетерпением ждала, когда период ее тошноты закончится, не столько ради себя, сколько ради Винсента. Каждое утро, когда она спускалась, чтобы присоединиться к нему, он был почти таким же бледным, как она сама. Грейс ясно видела, что он беспокоится. Возможно, он вспоминал, как две его предыдущие жены так же страдали.

Она положила руку на живот и улыбнулась. Живот у нее был не таким плоским, как раньше. Ребенок рос, и скоро будет уже заметно, что она в положении. Вероятно, всего месяца через два ей придется удалиться от общества.

Грейс закончила одеваться. Сегодня она выбрала модное утреннее платье в белую и розовую полоску — Элис уверяла, что этот цвет сделает ее щеки ярче. Грейс подошла к зеркалу, чтобы в последний раз посмотреть на себя перед выходом, отметила с удовлетворением, что ее лицо не кажется таким уж страшно бледным, и направилась к лестнице.

Спустившись вниз, Грейс направилась к кабинету Винсента, зная, что найдет его там. Она не стала стучать, просто открыла дверь. Грейс думала, что застанет его за письменным столом, работающим с бухгалтерскими книгами. Но за столом его не было, он стоял спиной к двери у окна и смотрел на улицу.

Некоторое время Грейс молча смотрела на него, ее сердце громко стучало в груди. Его поразительная мужественность всегда очень сильно на нее действовала. Он был одет только в белую льняную рубашку, темно-коричневые бриджи и черные сапоги. Его бордовый фрак висел на спинке стула, белый шейный платок лежал поверх фрака. Грейс знала, что когда он повернется к ней, ворот его рубашки будет распахнут, открывая темные волосы на груди. Она представила, как проводит пальцами по его груди, гладит упругие мускулы его живота.

— Даю пенни за твои мысли.

Услышав ее голос, Винсент повернулся. За доли секунды до того, как он приклеил на лицо улыбку, она заметила в его глазах выражение муки — он не сумел скрыть его достаточно быстро.

— Я просто думал о том, как прекрасна моя жена, и о том, что я счастливейший мужчина в Лондоне.

Он протянул к ней руки, и Грейс пришла в его объятия.

— Думаю, это не совсем то, о чем ты думал, но все равно принимаю этот комплимент.

Винсент наклонился, чтобы ее поцеловать, и она обвила руками его шею и прижалась к нему. Он со смешком отстранил ее от себя.

— Ты нечестно играешь, жена.

Грейс одарила его самой невинной улыбкой, за которой последовал еще один быстрый поцелуй, потом продела свою руку под его и крепко обняла мужа.

— Не представляю, что ты имеешь в виду.

Ее голос прозвучал чуть более хрипло, чем следовало.

— Сейчас лишь слегка за полдень, а мне уже хочется отнести тебя обратно наверх и уложить в постель.

— А что, это звучит довольно заманчиво, — сказала Грейс.

Она улыбнулась мужу открытой улыбкой. Но он погладил ее по щеке и покачал головой:

— Боюсь, что нет. Наши две недели уединения закончились. — Он показал на стопку визитных карточек и приглашений, высившуюся на углу его письменного стола. — Все это принесли только сегодня утром. И днем у нас непременно будут гости. Я предполагаю, что первой прибудет вдовствующая герцогиня Билтмор, а с ней леди Праттс и леди Франклин. Все три известны своим любопытством — и к тому же неутомимые сплетницы. Я бы не хотел, чтобы мы были еще в постели, когда они появятся.

Грейс рассмеялась. На протяжении прошедших двух недель она чувствовала себя какой угодно, только не серьезной тридцатилетней, засидевшейся в девках особой, лучшие дни которой позади. Она была невероятно счастлива и временами чувствовала себя мечтательной и легкомысленной, как школьница. И причиной этого чувства был Винсент. Это из-за него она больше не сожалела о содеянном. И ей хотелось поблагодарить Ханну за то, что она свела ее с идеальным мужчиной.

— Если они застанут нас в постели, это даст им пищу для разговоров.

— Через несколько месяцев у них будет больше чем достаточно пищи для разговоров. Но я бы предпочел, чтобы они не начали судачить уже сейчас.

После слов Винсента Грейс замолчала и задумалась.

— Это так сильно тебя смущает?

Он обнял ее за плечи и сел вместе с ней на диван, обитый тканью в цветочек. Винсент специально велел переставить его в кабинет, чтобы Грейс могла сидеть здесь с удобством, пока он работает. После того как они сели, Винсент правой рукой обнял Грейс за плечи, а левой взял ее за руку.

— Наш малыш будет не первым в истории, кто родился меньше чем через девять месяцев после свадьбы. К тому времени, когда новость достигнет модных гостиных, найдутся какие-нибудь другие скандалы, более интересные.

Грейс была так счастлива, что ей самой в это не верилось. Как будто между ней и Винсентом никогда не происходило ничего, о чем стоило бы жалеть. Как будто в том, как они познакомились, не было ничего необычного. Как будто она могла забыть об опасности, которая таилась в тени. Грейс немного колебалась, но потом задала вопрос, который волновал ее еще с той ночи, когда случился пожар:

— Винсент, что ты собираешься предпринять по поводу Фентингтона?

— Грейс, я не хочу, чтобы ты об этом волновалась. Я справлюсь с этой проблемой.

— Но я волнуюсь. С ним что-то не в порядке, он воспринимает вещи не так, как другие люди.

— Ну, это очевидно. Он так долго жил со своими заблуждениями и сознанием собственной праведности, что убедил себя, будто у него нет недостатков.

— Как ты думаешь, почему он в тебя стрелял? И пытался сжечь дом вместе с нами?

— Потому что я его прилюдно унизил. Потому что его жестокость и извращенность наконец стали достоянием гласности, и теперь никто в приличном обществе не желает даже близко подпускать его к своим женщинам и детям. И он винит в своем крахе меня. А ты была его следующей жертвой, пока он не узнал, что я лишил тебя невинности. То есть для него это значит, что я тебя испортил и ты ему не досталась.

— Бедная Ханна, — вздохнула Грейс, теснее прижимаясь к Винсенту, как к своему защитнику. — Что она испытала, живя с таким чудовищем. Неудивительно, что она ненавидит его как…

Грейс осеклась, спохватившись, что проговорилась.

Винсент напрягся.

— Ханна, то есть мадам Женевьева — дочь Фентингтона?

Грейс не могла ему ответить, она дала Ханне обещание.

— Винсент, не надо. Оставим это.

Он нахмурился и вскочил на ноги.

— Черт подери! Мне следовало догадаться! Мадам Женевьева — это Ханна, дочь Фентингтона. Когда она так точно описывала Фентингтона, я должен был сообразить, что только человек, живший под одной крышей с ним, может знать о нем так много.

— Это он с ней сделал. — Грейс помнила, как отчаянно Ханна стремилась вырваться из родительского дома. — Это он сделал ее тем, кем она стала. Она чуть не умерла, живя на улицах, когда ей было некуда пойти и никто ей не помогал. В конце концов, у нее не было иного выбора. Это лучше, чем изо дня жить в его доме, как в аду. Она могла выжить, только став мадам Женевьевой.

Каждый раз, когда Грейс думала, что должна была переживать Ханна, у нее слезы выступали на глазах. Но винить в этом надо было не Ханну, а его — отвратительного монстра, дочерью которого Ханна имела несчастье родиться.

— Все хорошо, Грейс. — Винсент снова привлек ее к себе и обнял. — Женевьева нашла свое место в жизни, и она им довольна. Я рад, что она оказалась рядом, когда была тебе нужна, и помогла тебе. Я перед ней в большом долгу.

Грейс подняла на него взгляд, и одновременно его губы коснулись ее губ. Поцелуй был теплым, нежным. Он непременно должен был перерасти в нечто более глубокое. К сожалению, пыл Винсента остудил стук в дверь — это пришел Карвер.

— Ваша светлость, к вам с визитом герцогиня Билтмор и леди Праттс и Франклин. А также мистер Кевин Жермен. Вы дома?

Винсент посмотрел на Грейс, улыбнулся и сказал:

— Да, Карвер, мы дома.

Грейс смутилась, покраснела и попыталась скрыть от дворецкого румянец. А Карвер едва ли не усмехался. Это был далеко не первый случай, когда он смущал их, заставая в момент проявления нежности.

— Проводите их, пожалуйста, в утреннюю комнату. — Винсент чуть было не рассмеялся. — Мы сейчас придем. Пойдем, дорогая моя. — Он подал Грейс руку, помогая встать. — Лучше нам показаться гостям, пока они не подумали, что оторвали нас от чего-то более серьезного, чем простой поцелуй.

Винсент шел со своей женой к утренней комнате. Перед дверью они остановились, и Грейс отдала Карверу распоряжение, чтобы Эмили как можно быстрее подала чай с пирожными. Рейборн был этому рад: небольшая пауза дала ему время вернуться в роль, которую он играл до женитьбы, — роль поклонника, очарованного женщиной, за которой он стал ухаживать. И вдруг он внезапно понял, что несколько недель назад он вовсе не играл роль. Он глубоко вздохнул и перевел взгляд на жену. Ее щеки покрывал густой румянец. Когда она вздохнула, вздох получился дрожащим. Она нервничала, и ему надо было улыбнуться. Винсент поднес ее пальцы к губам и поцеловал их, потом кивнул Карверу, чтобы он открывал дверь.

Карвер выполнил указание, и Винсент ввел Грейс в гостиную. Они впервые принимали гостей как муж и жена, и было очень важно, чтобы оба казались искренне счастливыми. Входя в комнату вместе с Грейс, Винсент широко улыбнулся гостям. На лицах герцогини Билтмор, леди Пратт и леди Франклин появилось такое благоговейное выражение, что Винсент чуть было не рассмеялся. Ему пришлось взять себя в руки, чтобы удержаться. А его кузен, судя по его виду, просто испытал облегчение от того, что кто-то пришел и спас его от трех самых известных сплетниц Лондона.

Винсент и Грейс бурно приветствовали гостей и с открытыми улыбками приняли их добрые пожелания. Затем Винсент позаботился, чтобы все три дамы заметили, как он протянул руку за спиной Грейс и привлек ее ближе. Было важно, чтобы гости убедились, что между мужем и женой существует подлинная близость, и чтобы их взаимная привязанность не вызывала сомнений. От гостей не укрылось, каким сияющим взглядом Грейс посмотрела на мужа, когда он к ней прикоснулся.

— Я очень рад, что вы смогли нас навестить, — сказал Винсент, глядя на трех дам. — Моя жена и я были очень заняты, привыкая к будням семейной жизни. Боюсь, мы были пока не готовы выйти в свет.

Винсент видел на лицах трех дам легкое недоверие, все три посмотрели на талию Грейс. Он знал, какая мысль придет всем в голову в первую очередь, и уже убедил себя, что для него не имеет ни малейшего значения, что они подумают.

Он улыбнулся Грейс и подвел ее к удобному двухместному дивану. После того как она села, он сел рядом. Гостьи восседали на мягком диване напротив, а Жермен сидел в кресле справа от Винсента. Все шестеро образовали тесный маленький кружок.

— Вы даже не представляете, как нас удивила мысль о вашей свадьбе! — воскликнула герцогиня.

Она разглядывала Грейс так, словно искала в ее лице малейшие признаки недовольства или, может быть, намек на разочарование. Винсент кашлянул, прочищая горло.

— Да, мы знали, что некоторых шокирует внезапность нашего брака. Но хотя ее светлость предлагала подождать подольше, боюсь, именно я настоял на том, чтобы пожениться немедленно. — Он повернулся к Грейс. — Не так ли, дорогая?

Посмотрев на мужа, Грейс залилась очаровательным румянцем, а потом ответила самым лучшим способом, какой только можно было придумать, — она положила руку на руку Винсента, лежавшую на его колене, и сказала:

— А я проявила мудрость, согласившись после всего лишь минутного колебания.

Кажется, скептицизм гостей растаял: леди Праттс и леди Франклин вздохнули, а герцогиня Билтмор присоединилась к их вздохам.

В это время открылась дверь, и Эмили вкатила сервировочный столик, на котором стояли чайник с чашками и тарелки с пирожными и сандвичами.

— О, а вот и чай, — сказала Грейс. — Дамы, пока я разливаю, расскажите нам, пожалуйста, все последние новости. Между прочим, вы, мистер Жермен, до сих пор не произнесли ни словечка, а я хочу услышать и ваши новости.

Винсент сидел, откинувшись на спинку, и с удовлетворением слушал, как Грейс беседует с четырьмя гостями. Даже Жермен, казалось, получал удовольствие от беседы, добавляя те новости, которые знал он. День прошел безупречно, гости задержались даже дольше, чем предписывали правила этикета. Однако по прошествии некоторого времени герцогиня Билтмор и леди Праттс и Франклин все-таки ушли, задержался только Жермен. Наконец он тоже встал.

— Мне пора уходить, — сказал он. — Я просто хотел поздравить вас первым и приветствовать в нашей семье. — Он склонился над рукой Грейс. — Позвольте мне выразить мои самые добрые пожелания.

— Благодарю вас, мистер Жермен, — сказала Грейс с дрожащей улыбкой. — Вы даже не представляете, как много для меня значит ваша доброта.

— И для меня тоже, — добавил Винсент. — Давай-ка я провожу тебя до двери, хочу кое-что с тобой обсудить.

Жермен вышел из комнаты, Винсент направился следом. Дойдя до входной двери, они остановились.

— Когда я сказал, что твои добрые пожелания для меня много значат, — сказал Винсент, — я говорил серьезно. Я боялся, что после того как я наложил ограничения на твои расходы, твое отношение ко мне изменится.

— Ерунда, — сказал Жермен. Он принял из рук Карвера свое пальто и шляпу. — Ты сделал только то, что считал самым правильным, теперь я это понимаю.

— Мой поверенный доложил, что ты управляешь поместьем Доунс-касл прямо-таки образцово. Он сказал, что ты стал самым добросовестным домовладельцем и, по-видимому, проявляешь большой интерес к управлению поместьем.

Кузен Винсента грациозно поклонился и повесил на руку тросточку.

— Рейборн, я всего лишь пытаюсь соответствовать твоим ожиданиям. Нелегко, знаешь ли, всегда быть в тени твоей фигуры.

— Кевин, я не хочу, чтобы ты оставался в моей тени, и твой отец тоже бы этого не хотел. Он бы хотел, чтобы ты отбрасывал свою собственную тень, был самым лучшим человеком, каким ты способен быть. И я желаю для тебя того же самого.

— Благодарю, ваша светлость. Я ценю твое доверие. На этом прощаюсь и желаю тебе хорошего дня.

— Спасибо, что пришел.

— Я очень приятно провел время. Тебе очень повезло, твоя жена очаровательна. Хотя я и был уверен, что ты никогда больше не женишься, теперь я вижу, что ты очень хорошо вошел в роль мужа. Прими мои поздравления. И я уверен, что на этот раз ты получишь наследника, которого хочешь.

Карвер открыл перед гостем дверь, Винсент отступил назад и проводил Жермена взглядом. До этого его очень тревожила незрелость молодого кузена, но теперь он понял, что волновался зря. Все отчеты его поверенного были хвалебными, возможно, молодому человеку с самого начала нужна была лишь твердая рука, а он был так слеп, что не понимал этого.

Винсент направился обратно в утреннюю гостиную, весьма довольный новым положением дел. Ему было очень приятно, что Грейс сегодня днем превосходно справилась с задачей развлечь гостей. Она проявила поразительный талант, удерживая в рамках трех самых известных сплетниц лондонского высшего света. Винсент шел и думал, что, возможно, в конце концов все сложится хорошо. Он уже понял, что не в силах удерживать Грейс на расстоянии. Он чувствовал, что она стала ему очень дорога. И все это произошло меньше чем за три месяца с тех пор, как он впервые ее встретил.

Его лицо расплылось в улыбке. Ему не терпелось к ней вернуться. Но едва он шагнул в комнату и увидел побледневшее лицо Грейс и ее поникшие плечи, его улыбка испарилась.

— Грейс!

Он бросился через всю комнату и привлек ее к себе. Кожа ее была холодной и липкой, ей едва хватало сил держать голову прямо.

— Винсент? — пробормотала она дрожащим шепотом. Ее лицо покрылось тонкой пленкой пота. — Со мной все в порядке, мне просто жарко.

Он прижал ее ближе.

— Я отведу тебя в кровать и вызову врача.

— Не надо, со мной все хорошо. Просто посиди немного со мной, пожалуйста.

— Ты уверена?