Кровавый разлом Теорин Юхан

69

Сколько сотен метров до хижины Пера? Семьсот пятьдесят… может быть, восемьсот. Герлоф вспомнил, как его приятель Эрнст повесил на дороге рекламный щит с надписью: «Скульптуры из камня — 1 километр», — но это он преувеличил. Герлоф утешал себя этой мыслью.

— Не так уж далеко, — пробормотал он себе под нос.

Он знал когда-то каждый сантиметр этой узкой, ухабистой дороги. Несчетное количество раз ходил он по ней — навестить приятеля. Но последний раз Герлоф был в доме Эрнста лет шесть-семь назад… Ему было тогда семьдесят пять, он был здоров и почти молод.

Каждый шаг отдавался болью в тазобедренных суставах, и он шел короткими, осторожными шажками. Дорога казалась ему бесконечной, она широкой дугой огибала каменоломню, только в самом конце ее, очень далеко, маячила хижина Эрнста.

Дойдет ли он? Всего сто метров позади, а спина уже заболела. И в ногах появилась неприятная дрожь… слава богу, догадался надеть зимнее пальто, не замерзнет.

Герлоф не посмотрел на часы перед уходом. Солнце висело уже над самым проливом, как раз уместившись на узкой голубой полосе между тучами и морем. Скоро зайдет совсем. Ветер усилился. Он смаргивал слезы и упрямо шел дальше.

Через несколько минут он миновал первую шикарную виллу. Курдин, кажется, так зовут хозяина. Людей не видно, но пара окон освещена. Он подумал, не зайти ли и попросить о помощи, но сжал зубы и двинулся дальше.

Пока ему удавалось сохранять баланс — выручала палка, — но дрожь в ногах не унималась.

Дорога шла довольно далеко от края каменоломни, вниз он заглянуть не мог, для этого надо было сделать крюк, но у него были сильные подозрения, что водитель поехал по берегу и что искал он именно Пера Мернера.

А что может сделать он, Герлоф, если даже доберется до места? Погрозить злодею палкой — а вдруг испугается?

Наверное, стоило позвонить в полицию… и что он им скажет? У меня, мол, дурные предчувствия? Вряд ли полиция, узнав про его предчувствия, пошлет на север Эланда вооруженный патруль…

Он миновал вторую виллу, Ларссонов, перевел дыхание и с тоской вспомнил свое кресло-каталку. Оставалось еще метров триста, а может, и четыреста.

Шаг за шагом.

У каменоломни никого не было, но у дома Эрнста стоял старый «сааб» Мернера. Значит, Пер дома, если не ушел на прогулку.

Хорошо бы попалась по пути хоть какая-нибудь скамейка, но у дороги не было даже более или менее пригодного камня. Посидеть бы хоть пару минут… Ветер свистел в ушах… или это не ветер? Ветер, да… но какой-то еще звук. Похоже на автомобильный мотор на холостых оборотах.

Оставалось еще метров двести. Солнце почти погрузилось в пролив, тучи стали темнее, а розовые полосы над горизонтом постепенно становились багрово-красными.

Как только солнце исчезло, поползли ночные тени, словно только и ждали своего часа. Густеющие сумерки постепенно заполняли каменоломню.

Надо было спешить, но сил не осталось. Он вынужден был остановиться и передохнуть.

И тут в каменоломне что-то вспыхнуло, и до него донеся глухой удар.

Что-то там взорвалось.

Герлоф глубоко вдохнул и изо всех сил заковылял к краю скалы. Он услышал чей-то крик. Пахло горящим бензином.

70

Пер зажмурился и каждую секунду ждал, что Фалль швырнет спичку в отсвечивающее в свете фар озерцо бензина. Всего-то щелчок большим и указательным пальцами — а потом отойдет немного полюбоваться результатом.

Но нет, Фалль действовал осмотрительнее — а вдруг спичка погаснет в полете? Он присел и поднес спичку к вытекшему из лужи крошечному ручейку, но порыв ветра внезапно погасил спичку. Яркая точка тлела еще пару секунд.

Надо встать и бежать… либо сшибить его с ног… я же занимался дзюдо…

Но встать он не мог: рука обожжена, ребра переломаны. Все тело онемело и казалось чужим. Хотя, если не шевелиться, боли он почти не чувствовал… он вообще ничего не чувствовал.

Фалля нисколько не обескуражила погасшая спичка. Он небрежно отшвырнул ее и достал другую… нет, судя по жестам, не одну, а несколько штук сразу.

Тот же шипящий звук — и спички вспыхнули. Пламя от них было намного сильнее, чем в первый раз. Ветер вряд ли задует такое пламя.

Пер сидел на обломке скалы. В голове бухало, но он упрямо думал о дзюдо. Точно так же он сидел в спортзале в Кальмаре, на коленях, на тонком мягком мате… он вспомнил, как тренер заставлял их расслабиться и сосредоточиться на движении. Одно движение — бросить себя вперед, откатиться в сторону, упасть на спину и перевернуться…

Упасть на спину. Он мог бы попробовать упасть на спину.

Фалль нагнулся. В ту же самую долю секунды Пер напрягся, упал назад и сделал кувырок назад, расслабившись и отвернув голову в сторону, представив свое тело в виде гибкой дуги, откатившейся от смертельного огня.

С резким выдохом — хуфф! — вспыхнул бензин, изъеденную стену каменоломни осветило колеблющееся пламя.

Пер лежал у самого края пылающей бензиновой лужи на спине. Он заставил себя еще раз перевернуться через голову, и тут же присел на четвереньки — боль в груди была невыносимой. Под ребра ему точно воткнули нож.

Но огонь уже не грозил. Пропитанная бензином одежда загореться не успела.

Хорошо… держись от него подальше. Только держись от него подальше.

Он уперся правой рукой в траву и, застонав, встал.

Надо бежать… но куда? Он был в ловушке. За спиной — вертикальная стена каменоломни, а между ним и дорогой — Томас Фалль с его «фордом».

Метров в пятидесяти лежала большая груда неиспользованного камня. Оттуда они с Йеспером брали плиты для ступенек. Примерно два метра высоты — за ней вполне можно спрятаться. В отблесках огня груда камня напоминала игрушечную крепость.

Хромая, он начал осторожно передвигаться по направлению к укрытию. Пройдя метров двадцать, оглянулся — Фалля видно не было. Бензин почти весь прогорел, на земле остались только крошечные догорающие костерки. Клубящийся столб дыма поднимался вверх. И где-то за ним Пер услышал звук мотора. Зажглись фары — и машина начала двигаться по кругу, шаря двойным конусом света по стене каменоломни.

Пер, насколько мог, прибавил ходу — и в тот момент, когда свет фар уже почти его настиг, нырнул за большую груду камней и пригнул голову.

Свет мазнул по камням. «Форд» по-прежнему двигался кругами — Фалль искал свою жертву. Мотор работал на низкой передаче и то и дело грозно взревывал.

Пер жадно хватал ртом воздух. Он посмотрел на юг — там колебались бело-оранжевые сполохи. Костры в эту ночь жгли на всем острове, и ни один человек ничего не заподозрит, если увидит пламя в каменоломне. На помощь надеяться нечего.

Томас Фалль терпеливо кружил по усыпанной щебнем площадке все более широкими кольцами. В конце концов он его обнаружит.

Где же топор? Теперь, в темноте, не найти…

Свет фар упал на недостроенную лестницу. Лестница вела в дом, где были телефон и оружие — инструмент Эрнста. Сто метров… даже меньше, но по пути скрыться совершенно некуда.

Луч света скользнул по его ногам и остановился. Пер понял, что обнаружен.

Фалль подождал несколько секунд и направил машину прямо на груду камней. Пер попытался забраться повыше, но камни были скользкими и осыпались под руками. Грудь то и дело прорезала острая боль. Он сжал зубы. Фалль затормозил в последнюю секунду. Бампер «форда» задел камни рядом с ногой Пера. Вся куча затряслась, и в десяти сантиметрах от него с грохотом свалился на землю большой камень.

«Форд» дал задний ход, отъехал на десяток метров и изготовился ко второй попытке.

Ждать нельзя. Он оттолкнулся от камней и побежал к лестнице. Ему оставалось только надеяться на неповоротливость противника.

Если хочешь выжить, забудь про сломанные ребра. Он раскинул руки для баланса и побежал, стараясь не споткнуться на усыпанной камнями земле. Бежал в световом конусе автомобильных фар — прятаться было некогда, да и некуда. Горизонтальная скала высотой около четырех метров… вскарабкаться на нее — нечего и думать, но, если он остановится, она все же в какой-то степени его защитит — вряд ли Фалль решится вмазать машину в монолитную скалу.

Он подбежал к скале. Остановился и перевел дыхание.

Фалль, казалось, сомневался. Он то и дело нажимал на газ с выжатым сцеплением, звук напоминал рев моторов перед стартом гонки. Потом «форд» развернулся, отъехал метров на двадцать и двинулся вдоль стены каменоломни.

Прятаться больше негде. Только бежать. Бежать к лестнице.

Он услышал крик и инстинктивно поднял голову. На краю каменоломни виднелась длинная согбенная фигура. Это был старик Герлоф. Он стоял и кричал что-то, подняв свою палку.

До лестницы осталось еще метров пятьдесят, но сзади он слышал нарастающий звук мотора и короткое сухое чирканье бампера, задевающего камень. Фалль ехал вплотную к скале, и деваться Перу было некуда. Только бежать.

Герлоф наверху махнул ему рукой, но Перу было не до него. Сердце выскакивало из груди, он почти терял сознание.

Рев мотора был совсем близко. Пер понял, что ему не успеть, на ходу оттолкнулся от скалы и бросился ничком в сторону, стараясь подобрать под себя ноги.

«Форд» пролетел мимо, левые колеса прошли в каком-нибудь дециметре от ног Пера.

Он зажмурился. Визг тормозов, хруст гравия под колесами, резкий удар и мелкий продолжительный звон осыпающихся стекол.

Он открыл глаза.

Томас Фалль врезался в его лестницу. Разбитая фара погасла. Но задние фонари смотрели на него, как два злобных красных глаза.

Лестница закачалась. Блоки известняка, которые он с таким трудом устанавливал на место, медленно, словно в рапиде, срывались со скалы и обрушивались на машину. Капот и лобовое стекло были размозжены.

Когда наконец сорвался самый верхний блок, он почувствовал, как под ним задрожала земля. Он зажмурился и дождался тишины. Мотор кашлянул и заглох.

Пер выдохнул и открыл глаза. Огромный кусок известняка лежал прямо у его ног.

Он медленно встал. Крыша «форда» была вмята почти до сидений, боковые стекла вылетели и раскрошились на мельчайшие, красные в свете габаритных огней осколки. В машине никто не двигался.

Прямо над капотом в свете единственной фары горела гранатовая горизонтальная полоса — кровавый разлом.

Выше кровавого разлома троллям дорога заказана.

71

Наверху дул сильный холодный ветер.

— Я гляжу, он не тормозит… — сказал Герлоф, — он же за тобой охотился… вот я, значит, и кинул палку.

Пер прижал опять начавшую кровоточить бровь. Они стояли над обрывом в нескольких метрах друг от друга.

— Попали? — спросил он.

— В стекло. Он растерялся и въехал в скалу.

— Метко…

— А то! Всю жизнь кидал чалку, там меткость еще та нужна, а теперь вот — палку… — устало улыбнулся Герлоф. — И тоже, как видишь, ничего…

Пер посмотрел вниз. Левая фара и габаритные огни сзади по-прежнему горели. Куча камней и щебня покрывала полусплющенный «форд». Водителя не видно.

На юге небо было озарено колеблющимся заревом костра, оттуда слышались обрывки музыки и взрывы смеха.

Когда лестница обрушилась, он попытался отвалить каменные блоки, но сломанные ребра так болели, что Пер бросил свои попытки и пошел обходной дорогой к своему дому. Герлоф ждал его там.

Он посмотрел на Пера:

— А ты цел?

Пер прислушался к себе:

— В порядке… если не считать сожженной руки и пары сломанных ребер. Ну еще синяки, ссадины… и, наверное, сотрясение мозга.

— Могло быть хуже.

— Намного хуже. — Он опять посмотрел вниз, и ему показалось, что огни горят уже не так ярко. — У него была самодельная зажигательная бомба, такая же, как те, что он заложил в студии… Только на этот раз с чем-то вроде напалма. Сначала хотел меня сжечь заживо, потом переехать…

— Это был Ганс Бремер?

— Нет… не Бремер. Бремера он убил. Связал и поджег. Его звали Фалль, Томас Фалль. Имя Бремера он взял взаймы.

Пер пытался вспомнить, что сказал ему Фалль во время их первого разговора. Чем он занимался? Рекламным фото? Что бы там он ни говорил, ему, очевидно, не хотелось, чтобы его имя связывали с порно. Деньги ему были нужны, но вредить своей репутации он не собирался. А в конце, когда Джерри заболел, Маркус Люкас умер от СПИДа, а настоящий Ганс Бремер с Джессикой Бьорк пришли к нему требовать денег, он решил одним ударом покончить со всеми. Даже Джерри вызвал.

Пер посмотрел на Герлофа:

— А вы как догадались?

— Я его видел в машине… он остановился недалеко от меня. Возился с какой-то странной бутылкой, но дело даже не в этом… а в часах.

— Каких часах?

— У него было двое часов на руке… золотые и стальные. Точно как у твоего отца. Странно, думаю… ну и пошел посмотреть, что он затевает.

Пер вздохнул:

— Я так его и не разглядел… вы-то видели его на свету, Герлоф… вы ничего не заметили? Мы и вправду похожи?

— Похожи? С какого…

— Он сказал, что мы сводные братья.

Пер отвернулся от обрыва — ему почему-то стало очень грустно. Смотреть на исковерканный автомобиль больше не хотелось. Он был весь в крови, сожженная кожа на руке местами почернела, разорванная одежда, до сих пор воняющая бензином… пришел и его черед ложиться в больницу.

— Надо позвонить в «скорую», — сказал он тускло. — Пойдемте в дом, Герлоф.

Он уже повернулся и хотел уйти, но что-то в облике Герлофа его насторожило, и он быстро обернулся. Герлоф стоял на краю обрыва с опущенной головой.

— Герлоф! — крикнул Пер.

Старик приподнял голову и пробормотал:

— Без палки не дойду… Что-то мне как-то…

Он не докончил фразу. Его качнуло в сторону обрыва. Пер в три прыжка настиг Герлофа. Сломанные ребра хрустели и причиняли дикую боль, но он со всей силы дернул старика назад — тот едва не свалился в каменоломню.

72

Изредка все это было похоже на сон, но только изредка. В основном — забытье без видений и картинок… иногда забытье прерывалось голосами, или вдруг появлялись странные сиреневые тени, они то пытались поднимать ее, то тянули за руку, словно куда-то приглашая… но ей было не до них. Вендела спала.

Наконец она проснулась и, не открывая глаз, привычно опустила руку погладить Алоизиуса, но сразу отдернула и открыла глаза. Где она?

Она лежала на спине в больничной кровати, а над ней нависал незнакомый снежно-белый потолок, по которому тянулись какие-то трубки.

Стены выкрашены в холодный желтоватый цвет, с полосками солнечного света из закрытого жалюзи окна. Она огляделась — никого, кроме нее, здесь не было. Одна, в больничной палате, а за окном солнце… почему? Наверное, она спала очень долго, но все равно чувствовала себя сонной.

— Есть здесь кто? — крикнула она.

Никто не ответил. Рядом с кроватью на никелированной стойке висел прозрачный пластиковый пакет, а от него тянулся длинный шланг. Она проследила глазами и поняла, что шланг этот тянется к ее левой локтевой ямке, к заклеенной пластырем канюле.

Капельница! Ей зачем-то поставили капельницу!

Она вспомнила таблетки. Вспомнила, как она, изнемогая от горя и отчаяния, решила последний раз отправиться к камню эльфов… У нее была с собой баночка с таблетками… да, она ее открыла… и что дальше? А дальше вот что: она просто хотела успокоиться. А выпила слишком много таблеток.

Я, наверное, очень больна и очень несчастна… Наверняка… никто же не назовет меня веселой и здоровой…

Она медленно села в постели. Комната поплыла перед глазами, и она немного подождала, пока пройдет головокружение. Потом осторожно спустила ноги на пол. Подождала немного и встала.

Вендела постояла немного и подышала. Нос дышал свободно, весенней аллергии как не бывало.

У стены стояла пара тапочек, а на крючке висел красный льняной халат. Она, толкая перед собой стойку с капельницей, подошла к стене и на всякий случай оперлась рукой. Как будто бы ничего страшного. Надела тапочки и халат и открыла дверь в коридор.

Вендела хотела было опять позвать кого-нибудь, но звать было некого. Ярко освещенный коридор был совершенно пуст. Стеклянная дверь с нарисованным зеленым человечком и надписью «ВЫХОД» на вид была очень тяжелой, и Вендела, решив, что ей такую дверь не осилить, пошла в противоположную сторону. Коридор заканчивался чем-то вроде комнаты отдыха там стояли диваны и стулья, на стене тихо работал телевизор. Показывали какие-то состязания — молодые полуголые парни и девушки, подбадривая друг друга, бежали по затянутому паутиной лабиринту, а вокруг шевелились пестрые змеи.

На диване сидел плотный мужчина в коричневой водолазке. Вендела не сразу сообразила, что это Макс.

Он повернулся к ней и вскочил:

— Привет… ты проснулась?

Как будто не видит, что я не сплю.

— Где мы?

— В Кальмаре… в больнице.

Она кивнула, не сводя с него глаз.

Макс выглядел очень усталым, но он был жив. Вендела была совершенно уверена, что он умер: она же просила эльфов, чтоб его сердце остановилось. Ради этого пожертвовала обручальным кольцом.

Почему он жив? Наверное, эльфов уже нет… Адам Люфт все врал… а впрочем, она об этом догадывалась и раньше.

— Макс… какой сегодня день?

— Пятница. Первое мая.

— А почему никого нет? Ни одной сестры?

— Есть где-то. Сегодня же праздник.

Вид у Макса был кислый. Вендела вспомнила, что он всегда ненавидел этот праздник — Первое мая.

— Тебе нужна сестра? — спохватился он. — Я пойду и найду кого-нибудь.

— Нет… я просто так спросила.

Они молча разглядывали друг друга.

— Что произошло? — спросила она. — Помню, что была в альваре… меня кто-то нашел?

Макс кивнул:

— Сосед… Пер Мернер. Он позвонил в «скорую»… — Макс помолчал. — А потом и сам угодил в больницу. Попал под машину… вернее, не сам попал. Его сбили намеренно. Кто-то, очевидно, хотел его убить.

— Кого? Пера?

Макс кивнул:

— Так что он тоже в больнице… Но сестры сказали, ничего страшного. И дочь его утром оперировали.

— Она теперь здорова?

— А вот этого я не знаю… и, думаю, никто не знает. Операция была тяжелой, но все прошло хорошо… — Макс помолчал. — А ты-то как?

— Ничего… только спать хочу. А так ничего.

Она видела, что Макс ей не верит, и у него были на то основания. Она сделала как раз то, чего он все время опасался: наглоталась таблеток.

Да… вряд ли то, что с ней происходило, можно определить словом «ничего»… Но Вендела ясно чувствовала, что черное облако на этот раз прошло стороной.

— Мне надо идти, — сказала она, взялась за стойку с капельницей и повернулась к выходу.

— Тебе что-то надо? В туалет? Я могу…

— Нет, Макс… я должна лечь.

Она вышла в коридор. Дверь палаты показалась очень далекой.

— А поговорить мы можем? — услышала она голос Макса.

— Не сейчас, Макс… не сейчас.

— А где твое кольцо? Когда тебя привезли, кольца на пальце не было, — сказал он ей в спину.

Вендела остановилась и слегка повернулась к нему — на четверть оборота, не больше:

— Мне очень жаль, Макс… Я его выкинула.

— Почему?

— Потому что в нем нет смысла. — Она медленно пошла в палату, стараясь не оборачиваться. Она боялась, что Макс ее догонит или крикнет что-то ей вслед.

Но ничего такого не произошло.

Она дошла до своей палаты и оглянулась.

Макс сидел на стуле, сгорбившись и бессильно уронив руки на колени.

Она из последних сил дошла до койки и повалилась.

Она разуверилась во власти эльфов. Но все же что-то было… что-то все же было. Они выполнили, хотя и не совсем так, как ей представлялось, жуткое пожелание насчет сердца ее мужа.

Эпилог

Ветер донес сильный цветочный запах. Черемуха? Или черемуха уже отцвела?

Пер точно не знал.

Он также затруднялся определить, лето на Эланде или все еще весна. Скорее всего, раннее лето. Двадцать третье мая. Вся деревня зазеленела, и даже в каменоломне из щебенки выглядывали тонкие стрелки травы, а на каменных грудах угнездились маленькие кустики, щеголявшие свежими, клейкими листьями.

Он огляделся. Вот так, подумал он. Кажется иногда — жизнь кончена, а она упрямо возвращается назад.

От лестницы и следа не осталось. Они не стали ее восстанавливать. Когда в начале мая полиция вывезла тело Томаса Фалля и его расплющенный «форд», Пер решил, что никакая лестница им не нужна. Они с Йеспером посвятили целое воскресенье, чтобы убрать завалы каменных блоков.

А потом Йеспер вместе с Йоном Хагманом начали раскопки. Они терпеливо оттаскивали крупные камни и откидывали кучи щебня, но вовсе не для того, чтобы строить новую лестницу.

— Вот здесь, — показал Йеспер Герлофу на самую большую груду камней, когда тот спросил, где именно тогда, на Пасху, Йеспер нашел человеческую косточку. Ту самую груду, за которой Пер безуспешно пытался спрятаться от Фалля.

Там они и копали.

А Пер занимался своим делом. Он подтащил трехногий гриль к самому краю каменоломни и жег старые бумаги и сухие прошлогодние листья. Дело шло споро, хотя рука все еще была в повязке.

Листья он сгреб в саду, а бумаги были отцовские. Это были контракты, которые Томас Фалль забрал в квартире Джерри в Кристианстаде. Почему он их не уничтожил — непонятно. Полиция нашла их при обыске в квартире Фалля, скопировала все адреса и телефонные номера и передала Перу. Пер оказался теперь единственным наследником Джерри.

Он стоял у пылающего гриля и, перед тем как бросить их в огонь, просматривал эти контракты. В последний раз.

Господи, сколько выдуманных имен…

Даниела, Синди, Савана, Амбер, Дженна, Виолетта, Крисси, Мэрилин, Тамми…

Длинные ряды кличек… Но рядом с этими призрачными именами были и настоящие. В конце каждого контракта указано, что нижеподписавшийся соглашается участвовать в съемках совершенно добровольно. Подпись, адрес и расшифровка подписи — настоящее имя и фамилия. Он кидал бумаги в пламя, почти не глядя, как вдруг ему на глаза попалось имя. Регина.

Оказалось, настоящее имя Регины Мария Свенссон. Имя самое обычное, таких тысячи, адрес наверняка старый, но в контракте указан ее персональный номер. Найти наверняка не составит труда…

— О чем ты думаешь, папа?

Он обернулся. Нилла сидела на каменной веранде в кресле-каталке.

— Угадай.

— Не могу… в голове пусто.

— Пусто потому, что и у меня пусто, — улыбнулся Пер. — Ни о чем я не думаю.

В таком же кресле-каталке рядом с Ниллой сидел Герлоф. Их разделяло ни много ни мало семьдесят лет, но им, похоже, было хорошо вместе. А Нилла скоро встанет на ноги.

Он сказал Йесперу и Нилле, что их деда больше нет, но на похороны на прошлой неделе они не пошли. Пер был единственным представителем семьи Мернер.

Гроб украсили цветами, но в церкви почти никого не было. Пара незнакомых кузенов Джерри, священник, сторож и женщина в черном лет шестидесяти пяти. Она сидела в своем углу, и как только церемония закончилась, быстро ушла. Пер заметил, что она вписала свое имя в книгу посетителей. Когда гроб выносили, он быстро открыл книгу и посмотрел.

Сюзанн Фалль.

Мать Томаса Фалля пришла попрощаться с Джерри…

Если Джерри и был отцом Томаса Фалля, то он об этом не знал. Сюзанн ему ничего не сказала. А сыну рассказала все. Так что Томас вырос в тени своего небезызвестного отца, но, в отличие от Пера, решил продолжить его дело — не открывая секрета, что он его сын. Он заплатил своему спившемуся учителю фотографии Гансу Бремеру и под его именем нанялся на работу к Джерри. И в том кошмарном, лишенном человеческих чувств мире, который создал отец, он чувствовал себя как рыба в воде.

Томас стал ему почти сыном, таким сыном, каким Пер стать отказывался. Сыном-продолжателем, хотя Джерри и не знал, что Томас его сын. Но кончилось все это пожаром, двойным убийством и отцеубийством.

Джерри похоронен, зато его внучка Нилла выздоравливает и скоро будет совсем здоровой — в этот солнечный день Пер даже представить себе не мог чего-то другого.

— А ты-то как? — вдруг спросил Герлоф. — Уже начал работать?

— Ищу работу.

— Да? А как же изучение рынка?

— Они меня уволили… сказали, что жульничаю.

Он посмотрел на виллу на другом конце каменоломни. Вендела была там, он знал, хотя и не встречался с ней после того, как ее неделю назад выписали из больницы. Но видел, как к ней приезжала дочь, видел, как она выходила гулять с новой собакой. Маленький терьерчик.

Вилла Курдина была заколочена. Он не видел их после Вальпургиевой ночи, но на Иванов день они приедут.

А Макс Ларссон?