Папина дочка, или Исповедь хорошего отца Чемберлен Диана

Глава 17 Робин

Я не видела Тревиса целых три месяца, и, когда он появился в нашей квартире в Чэпл-Хилл, хотя мы собирались отправиться в заранее спланированную поездку в Джордан-Лейк, я не удержалась и вцепилась в него, начала целовать. Я миллионы раз представляла нашу встречу, и в моем воображении мы Тревисом сливались в медленном, исполненном нежных чувств объятии. Но когда я увидела его, его прекрасные ресницы, любовь в его улыбке, меня охватило неодолимое желание. «Завтра ты можешь умереть, — твердил мне внутренний голос. — Используй сегодняшний день полностью».

Мы разделись с рекордной скоростью, и на полу гостиной, в квартире, где отец держал меня взаперти именно для того, чтобы не дать этому произойти, мы предались самому безумному, неистовому сексу. Это было неожиданностью, так как мы собирались в этот день на пикник и наш ланч уже лежал упакованный в сумке на кухне. Мы должны были вернуться домой до прихода с работы моего отца. Мы не планировали такого потного, жадного, до потери дыхания, слияния наших тел. Какой восторг снова быть с Тревисом! Я обвила ногами его талию, чтобы глубже ощутить его в себе. Ковер обжигал мне плечи. «Мне все равно, все равно, все равно!» — думала я. Все, что имело для меня значение, — это снова быть в объятиях Тревиса.

Когда мы кончили, мы долго лежали обнаженные, обнявшись. Тревис неожиданно рассмеялся.

— Забудем о Джордан-Лейк и останемся здесь, — предложил он.

Это были его первые слова с того момента, как он вошел в квартиру.

— Да, да! — согласилась я.

— У нас будет пикник прямо здесь, на полу.

— Да, — снова отозвалась я. Но есть мне не хотелось. От одной мысли о сэндвичах с сыром и индейкой, приготовленных пару часов назад, меня подташнивало. Я никак не могла отдышаться. Я лежала тихо, ожидая, пока пройдет тошнота. Мне не хотелось, чтобы Тревис знал, как мне плохо. Мне не хотелось испортить то, что только что произошло.

— А, черт! — Он хлопнул себя ладонью по лбу.

— Что?

— Презервативы. Я оставил их в машине. Я не ожидал, что ты так на меня набросишься. — Он снова засмеялся. — Как думаешь, это ничего?

Я хотела сказать, что все в порядке, но у меня не хватило дыхания, чтобы выговорить эти слова. Тупая боль пробиралась в мою грудь, запуская длинные пальцы в спину. А к этому еще и тошнота! Я чувствовала, что меня сию минуту вырвет.

— В ванную, — проговорила я, пытаясь сесть.

Я почувствовала, как рука Тревиса обняла меня, и это было последнее, что я запомнила, прежде чем провалилась в темноту.

Я очнулась в машине «Скорой помощи». Это было знакомое мне ощущение, не первый раз меня везли в больницу. Выла сирена, и кто-то прижимал к моему лицу кислородную маску. Мне показалось, что рядом со мной сидит Тревис, я видела расплывчатые очертания его бледного лица. Я приподняла к нему руку, но кто-то выжал всю жизнь из моей груди и легких, и мир снова исчез, прежде чем я успела его коснуться.

Много дней спустя отец сидел у моей постели. Глаза мои были закрыты, но я знала, что он здесь. Он осторожно убрал волосы с моего лица, и я почувствовала, как любовь стекает с кончиков его пальцев. Когда я открыла глаза, он наклонился и, обхватив мою голову своими большими руками, поцеловал меня в лоб.

— Привет, детка, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?

Я пожала плечами, я не знала, как себя чувствовала. Меня опутывало столько проводов и трубок, что мне казалось, все то, что в меня через них вливали, не давало ничего чувствовать.

— Я надеюсь, ты понимаешь, почему я запрещал тебе видеться с Тревисом, — сказал он. — Это было не из жестокости, Робин. Он не понимал, насколько ты хрупкая. Он тобой пользовался. Теперь ты понимаешь?

Я кивнула, потому что это было легче всего. У меня не было сил для борьбы. Он говорил так тихо. Так спокойно. Если отец и был на меня сердит, он этого не показывал. Я подумала, что он уже излил весь свой гнев на Тревиса. Одна из сестер мне все рассказала — как он угрожал убить Тревиса на пороге приемного покоя. Он назвал моего возлюбленного насильником и сказал, что обратится в суд, если тот не отстанет от меня. Мысль, что отец знал, что связывало нас с Тревисом, казалась мне унизительной. Без сомнения, все его угрозы — просто пустые слова доброго человека, опасающегося за свою дочь. И все же, лежа там, слабая и опутанная проводами, я думала о том, как мы сможем возобновить наши отношения. Отец будет следить за каждым моим шагом. Выйдя из больницы, я написала Тревису по электронной почте, что мне лучше. Чтобы он ни в чем не обвинял себя. Я отправила письмо и стала ждать. Целые часы прошли без ответа. Часы перешли в день. День — в два. Два — в неделю. Когда неделя превратилась в месяц, я поняла, что потеряла Тревиса. Я пыталась ему позвонить, но он сменил номер, а нового в справочнике не оказалось. Быть может, он решил, что я не стоила того беспокойства, которое ему причинила? Или он боялся моего отца? В любом случае я его не осуждала. Я знала одно: его нет, и в моей жизни образовалась огромная пустота, которую никому никогда не заполнить.

Глава 18 Эрин

Я никак не могла сосредоточиться на группе «Отец Харли и друзья», потому что, когда я сидела на своем обычном месте с чашкой кофе, мой взгляд то и дело устремлялся на дверь. Последнюю неделю Белла и Тревис приходили в кофейню каждый день, и дело дошло до того, что потом весь день я думала о них. Кроме Кэролайн, я никогда еще не видела ребенка чудеснее. Эти глаза! Последние пару дней Белла стала со мной разговорчивее, хотя раньше я в ней такой склонности не замечала. Иногда мне удавалось вызвать у нее улыбку или даже смешок. Тревис каждый день читал ей все ту же потрепанную книжку, которую она уже знала наизусть. Я видела на ней только два костюма — синие шорты и рубашку в белую и голубую полоску и коротенькие штанишки защитного цвета и розовую кофточку. Была ли у нее еще какая-нибудь одежда? Тревис был всегда в джинсах и рубашке, в сумке он носил теплую черную куртку. Приходя в кофейню, они первым делом отправлялись в мужской туалет и проводили там долгое время. Тревис выходил оттуда свежевыбритым, а Белла — с покрасневшими щеками, как будто он натер ей лицо. Потом Тревис ставил свой телефон заряжаться. Я подумала, что все это свидетельствует об отсутствии у них дома, и это внушало мне тревогу. Особенно из-за Беллы. Я знала, что дело с работой, приведшее Тревиса в Роли, провалилось. Каждый день он подбирал газеты, оставляемые другими посетителями на полу и на столиках, и просматривал списки вакансий. Я была уверена, что предложений работы по его специальности там было немного.

Я взглянула на часы на моем айпаде. Почти половина десятого, и моя чашка кофе почти пуста. Где же они? Я выглянула в окно. Мне хотелось надеяться, что они не придут. Это означало бы, что он нашел работу и кого-то, кому можно доверить Беллу. С одной стороны, это было бы чудесно, с другой стороны, это означало, что я больше не увижу Беллу, — осознавать это было мучительно больно.

Со своего места я не видела на столиках ни одной местной газеты. Одну я купила, и, пока расплачивалась у стойки, где собралась небольшая толпа, я заказала еще и кофе без кофеина. Заказ приняла молоденькая девушка-бариста, явно смущенная и растерянная, работавшая под руководством Нандо. Кофе мне совсем не хотелось, но мне нужно было чем-то заполнить время ожидания. Я не намеревалась уходить, пока не увижу Беллу.

Тревис с Беллой вошли, как раз когда взволнованная и смущенная девушка выполняла мой заказ и еще полдюжины других. По дороге в туалет Тревис помахал мне, и я добавила к своему заказу бутылочку апельсинового сока для Беллы. Я улыбнулась про себя и отошла к концу стойки дожидаться вместе с другими своего заказа.

Нандо улыбнулся нам всем, ставя на стойку чашки.

— У нее все прекрасно получится, — сказал он, кивая в сторону девушки. — Через месяц она тут будет заправлять всем.

Я ответила ему своей обычной бледной улыбкой и понесла кофе и газету к своему столику. Я быстро просмотрела списки вакансий в газете. Выбор невелик. Сегодня явно неудачный день для поисков работы. Я вдруг вспомнила о сайте в Интернете. Может быть, Тревис там сможет что-нибудь найти? Есть ли у него компьютер? Я в этом сомневалась, вспомнив, каким жалким завистливым взглядом он буквально впивался в мой айпад. Одолжу ему планшет, чтобы он посмотрел объявления.

Я чувствовала себя почти счастливой в ожидании возвращения Тревиса и Беллы из мужского туалета. Но, сделав глоток кофе, я чуть его не выплюнула. По вкусу он был как… как я не знаю что. Мыло? Соль? Заставив себя проглотить его, я чуть было не поперхнулась. Сняв с чашки крышку, я увидела внутри какую-то молокообразную смесь. Это точно не мой кофе без кофеина. Я встала и вернулась к стойке. Там уже стояла одна посетительница, пожилая женщина в розовом костюме. Она жаловалась девушке-баристе, что ей подали не тот кофе.

— Мне кажется, мы поменялись чашками, — сказала я.

— Я, наверно, перепутала заказы, — ужасно смутилась девушка.

— Нет проблем. — Нандо похлопал ее по плечу. — Эти две милые дамы подождут, пока мы исправим положение.

Он взял наши чашки и невозмутимо начал процесс снова.

— Что это было? — спросила я женщину в розовом, указывая на чашку, которую Нандо взял у меня.

— Мой любимый кофе с шоколадом по-баварски, — сказала она.

— Это… это совсем другое, — возразила я, и она засмеялась.

Я снова села. Тревис с Беллой выходили из туалета.

— Привет, Эрин, — сказал Тревис, когда они подошли ко мне.

— Привет, Тревис. Привет, Белла. Я уже думала, что вы не придете.

— А мы тут как тут. — Тревис не стал садиться, а Белла вскарабкалась на диван. Розовая сумочка болталась у нее на руке. Свою овечку Белла прижимала к груди. Тревис положил руку ей на головку.

— Посиди здесь, пока я принесу наш завтрак, Белла.

— Я купила ей апельсиновый сок, — сказала я.

Он приподнял брови.

— Что нужно сказать, Белл? — спросил он.

— Спасибо, — сказала Белла.

— Пожалуйста. И будьте там поосторожнее, — предупредила я Тревиса. — За стойкой новая девушка. Мне дали не ту чашку, и, по-моему, это была отрава.

Он засмеялся.

— Я всегда осторожен с кофе. Однажды я был на рыбалке с друзьями в Кил-Дэвил-Хиллз. По дороге туда я купил себе кофе в «Макдоналдсе» и поставил его на кухонный стол в коттедже, который мы снимали. У одного из моих друзей был такой же стакан, только у него в нем были черви.

— Не может быть! — Я состроила гримасу.

— Может, — сказал он, содрогнувшись. — Великолепный червивый сок.

Я засмеялась, наверно, в первый раз за многие месяцы.

— Моя мать сказала, что это мне досталось в наказание за то, что я ел в «Макдоналдсе».

— Баба? — спросила Белла.

Он поколебался секунду.

— Она самая, — сказал он. Он погладил ее по плечу с нежностью, от которой у меня встал комок в горле. — Баба.

Где она сейчас? Разве не мог он оставить Беллу с бабушкой, пока занимался поисками работы?

Тревис отошел к стойке, а я смотрела на Беллу. Впервые мы с ней остались наедине. Не то чтобы мы были на самом деле одни. За ближайшим столиком сидели четыре женщины, женщина в розовом костюме болтала по телефону, тут и там бизнесмены, работающие на компьютерах или читающие «Уолл-стрит джорнел». Но я видела перед собой только маленькую девочку на диване.

— Тебе нравится твоя сумочка, да, Белла?

Она приподняла сумочку, чтобы дать мне разглядеть ее получше.

— Розовый цвет подходит к моим глазам, — сказала она, повторяя то, что я говорила ей несколько дней назад.

— Это правда, — кивнула я. — А что у тебя в ней? Ты мне можешь показать?

Она кивнула и попыталась расстегнуть сумочку.

— Тебе помочь? — Кэролайн терпеть не могла, когда я пыталась помочь ей в таких мелочах, поэтому я не удивилась, когда Белла отрицательно покачала головой.

— Я сама. — Она нахмурилась, сосредоточенно поджав губы. Господи! Какой чудесный ребенок! Она подняла на меня глаза, признавая свое поражение. — Нет, не могу.

— Но ты ведь ее уже почти открыла, — сказала я. — Трудно, да?

Она встала и сделала шаг ко мне, протягивая сумочку. Одной рукой она оперлась на мое колено. Я почувствовала сквозь ткань брюк тепло ее маленькой пухлой ладошки. Или мне это только казалось. Мне хотелось, чтобы она оставила мне свою руку навсегда. Когда я брала у нее сумочку, мои руки дрожали.

— Ну и ну, — сказала я, раскрывая сумочку. — Даже мне замок открыть трудно. Не удивляюсь, что у тебя не получилось.

— Зато из нее ничего не выпадает, — сказала она.

Я ощущала ее запахи. Мыло. Зубная паста. Немытые волосы. Я глубоко вдохнула их все, потом протянула ей открытую сумку.

— Хочешь показать мне, что у тебя там внутри?

Она кивнула и запустила руку в шелковую розовую подкладку. Она торжественно извлекла оттуда миниатюрную куколку типа Барби с длинными блондинистыми волосами, в купальнике в розовую и белую полоску.

— Какие удивительные волосы! — сказала я.

Белла облокотилась на ручку моего кресла и присмотрелась к кукле.

— Желтые волосы называются белокурые, — сообщила она.

— Как мои, — сказала я.

Она изучающе посмотрела на мои волосы и покачала головой.

— Они у тебя не желтые, — сказала она с откровенностью, на которую никогда не отважился бы взрослый. Я улыбнулась. Наверно, темные у корней и выцветшие сверху волосы уже не казались желтыми.

— А имя у нее есть? — спросила я.

Она тряхнула головой, а потом вдруг подпрыгнула.

— Ага. Да. Я забыла. Это принцесса.

Ее внезапный энтузиазм вызвал у меня улыбку.

— Она красавица, — сказала я.

Тревис сел на диван, поставив на стол кофе.

— Вот, Белла, — сказал он. — Вот твоя половина маффина.

Я вдруг осознала, что каждый день, сколько я их видела, они делили маффин пополам. Сначала я думала, что они позавтракали дома и маффин — просто перекус. Теперь я убедилась, что дома у них нет, а половина маффина и есть их завтрак.

— Я показывала ей, — Белла указала на куклу.

— Показывала мисс Эрин, — поправил дочь Тревис.

— Я показывала мисс Эрин, что у меня в сумочке.

— А теперь отложи ее в сторону и ешь свой маффин, — сказал он. — А потом мы почитаем.

— Еще вот что, — добавила Белла. Она вытащила из сумочки фотографию и дала ее мне. Почти облокотившись на мои колени, она указала на троих людей на фотографии.

— Это я, папа и баба.

Они сидели на пляже в купальниках, на фоне океана.

— Какой красивый замок! — сказала я, указывая на песочный замок на снимке. Он был большой, тщательно слепленный и почти весь украшенный ракушками. Я видела, что Тревис пытался снова усадить Беллу на диван, а я подрывала его родительский авторитет. Но я не хотела отпускать ее от себя.

— Это мы его построили, — сказала она.

— А где живет твоя баба? — спросила я.

— Она жила с нами, а потом ушла на небо.

О боже! Я взглянула на Тревиса и беззвучно произнесла одними губами «простите». Он печально кивнул.

— Ты, наверно, по ней скучаешь, — сказала я Белле.

— Она не может вернуться, — вздохнула она и снова полезла в сумочку. На этот раз она достала фотографию хорошенькой девочки-подростка. Так обычно дети фотографируют друг друга в школе.

— А это кто? — спросила я. Скорее всего, подумала я, это сестра Тревиса.

— Моя мама, — сказала она.

Я не решилась спросить, где живет ее мама, и Тревис уловил эту мою нерешительность.

— Она живет в Боуфорте, — произнес он. Он держал чашку у рта, но не пил.

— Вот как, — сказала я, решив больше не задавать вопросов. — Положи все это обратно в сумочку и съешь свой маффин.

Я проследила за тем, как она бережно, один за одним, уложила все предметы в сумочку. Когда она засовывала туда фотографию своей матери, я заметила на обороте надпись «Робин».

— Видишь, тут два отделения. — Белла показала мне внутренность сумочки. — Картинки — с одной стороны, а кукла — с другой, чтобы картинки не помялись.

— Хорошо придумано, — кивнула я, когда ей удалось защелкнуть замочек. Она влезла на диван рядом с Тревисом.

— Это мои газеты, — сказала я Тревису, указывая на «Ньюс» и «Обсервер», лежавшие на столе. — Взгляните на объявления, если хотите.