Рука, что впервые держала мою О`Фаррелл Мэгги
— Нет, не жена.
— Жена, подруга. Не надо цепляться к словам. — Он отрезает еще ломтик груши для Тео. — Впрочем, мы и до этого встречались.
Лекси вскидывает взгляд:
— Когда?
— Давно. — Роберт смотрит на свою тарелку, на ломтик груши, с которого снимает кожицу. — Вы приходили ко мне домой.
— Правда?
— С Иннесом Кентом.
Лекси, отложив яблоко, приглаживает вихор на макушке Тео, поправляет ему слюнявчик.
— Моя жена — заядлый коллекционер, — объясняет Роберт. — Она несколько раз покупала у Иннеса картины. Мы всегда доверяли его вкусу — в живописи он знал толк.
Лекси откашливается.
— Верно.
— Вы привезли литографию Барбары Хепворт — да, именно. Она и сейчас у нас. Он привез ее на заднем сиденье автомобиля. Вы ждали в прихожей и говорили с нашей дочкой о пожарных машинах, пока он заносил картину в дом.
Лекси берет вилку, серебряную, изящную. Вилка кажется странно тяжелой, будто вот-вот выпадет из руки, если не держать изо всех сил.
— Помню, — отвечает она. — Это было…
Роберт, метнув на нее взгляд исподлобья, отворачивается.
— Давным-давно, — заканчивает он за нее.
Остаток обеда проходит в молчании.
Наутро Тео просыпается ни свет ни заря и будит Лекси. Ей удается продержать его в комнате до семи. Лекси принимает ванну (вода ледяная), а после завтрака выходит с Тео во двор. Надо взять интервью у Фитцджеральда, посмотреть его работы и сегодня же ехать в Лондон.
Лекси просит экономку присмотреть за Тео, и та охотно соглашается. Они идут в сад с корзиной белья и прищепками. Экономка что-то говорит, а Тео выкрикивает: прищепка, цветок, нога, башмак, трава.
Двери студии закрыты, но вчерашний висячий замок болтается на цепи незапертый. Лекси, стоя у дверей, разглядывает замок, берет в руку. Величиной с человеческое сердце, приходит ей в голову.
— Его нет, — раздается за ее спиной голос Роберта, — в этот час его обычно не бывает.
Лекси резко оборачивается:
— У вас привычка подкрадываться сзади?
— Вовсе нет.
Лекси вздыхает, выпуская изо рта белый парок.
— Мне нужно в Лондон. Я надеялась успеть вечером на паром.
Роберт хмурится, шаркает ногой по земле.
— Вы всегда ездите одна?
— Нет, — отвечает Лекси. — Не одна, а с Тео.
— Я не об этом, — бормочет Роберт. — Я о том, что это… не совсем правильно, так?
— Что?
— Когда женщина путешествует одна с маленьким ребенком.
— Ну и что, — отвечает Лекси с ноткой досады и отступает на пару шагов от дверей студии. — Да и выбирать не приходится. Не знаю, как быть дальше, — говорит она будто бы про себя. — Не могу же я здесь торчать до бесконечности.
Позади нее вдруг раздается громкий стук. Это Роберт Лоу барабанит кулаком в дверь сарая. Спустя миг дверь приотворяется.
— Фитцджеральд, — говорит Роберт, — позвольте представить Лекси Синклер, она из лондонского «Дейли курьер». Вы, насколько я знаю, согласились дать ей интервью. Она спешит в Лондон. Сможете принять ее сейчас?
Интервью проходит гладко. Фитцджеральд показывает Лекси обнаженную, над которой работает. Он учтив и словоохотлив — редкая удача. Может быть, потому, что удалось застать его с утра. Лекси расспрашивает его о детстве, и Фитцджеральд рассказывает пару достойных цитирования историй о своем жестоком отце. Он пространно рассуждает о вдохновении, об истории своего дома, делится своими взглядами на англо-ирландские отношения. Под конец Лекси демонстративно откладывает блокнот — как всегда, поскольку собеседник раскрывается по-настоящему, лишь будучи уверен, что это не для печати. Так учил ее Иннес, и Лекси всякий раз думает о нем, когда откладывает блокнот. «Войди к ним в доверие, Лекс, веди себя как друг, — говорил Иннес, — и они тебе все расскажут, все покажут».
Фитцджеральд показывает Лекси свои инструменты — ряды резцов, любимый молот, — куски мрамора для будущей работы. Пускается в разговор о своих женах, считая их по пальцам. Очень откровенно рассуждает о сексе. Лекси сдержанно кивает. Она следит, чтобы их разделяла скамья. Но едва Лекси, поблагодарив его, направляется к выходу, Фитцджеральд хватает ее за руку, прижимает к краю раковины; Лекси чувствует его зловонное старческое дыхание, скрюченные артритом пальцы стискивают ей талию.
Лекси откашливается.
— Я, честное слово, польщена, — на такой случай у нее уже заготовлена речь, — но, к сожалению… — Конец речи она тут же забывает, увидев рядом Роберта Лоу.
Фитцджеральд оборачивается.
— Что? — вскидывается он, глядя на своего биографа. — Что вам здесь нужно?
— Мисс Синклер просят к телефону, — отвечает, отворачиваясь в сторону, Роберт.
Лекси, прижатая к раковине, выскальзывает и идет к выходу, стараясь держаться непринужденно.
У порога кухни она снимает трубку телефона:
— Лекси Синклер. — Подождав минуту, кладет трубку на рычаг и входит в кухню. Роберт сидит в кресле у плиты с книгой на коленях. — Там никого, — говорит ему Лекси.
Роберт не поднимает взгляда от книги:
— Знаю.
— Так зачем же вы тогда?.. — Лекси смотрит на него растерянно. — Почему вы это сделали?
Роберт, откашлявшись, мямлит что-то, похожее на «конечно».
— Прошу прощения?
— Я сказал, — Роберт наконец поднимает голову, — я думал, интервью подошло к концу.
Лекси молчит.
— Но простите, если помешал.
— Нет. — Лекси смотрит в окно. — Что вы, нисколько. Это было… Интервью закончилось. Надо… Я думала… Что ж, спасибо.
— Не стоит благодарности, — отвечает Роберт тихо.
Они переглядываются, Лекси выходит из кухни и поднимается к себе, собирать вещи.
Субботний день. Лекси стоит посреди спальни. За стеной спит Тео, уставший после долгой прогулки по Хэмпстед-Хит. Лекси разбирает игрушки, что скопились в комоде. Собака на веревке, жестяной барабан, резиновый мячик — он выскакивает из рук и катится под кровать.
Лекси нагибается за ним и, отодвинув край покрывала, заглядывает под кровать. Мячик виден, но его не достать; рядом лежит на боку туфля, а чуть дальше — что-то еще. Лекси присматривается. Протягивает руку и достает обруч для волос. Жесткий, пластмассовый. Темно-синий в белую крапинку, с рядами острых зубчиков.
Лекси, сидя на корточках, держит обруч в вытянутой руке, двумя пальцами. К обручу пристал липкой паутинкой длинный светлый волос. Лекси подносит волос к свету, а в другой руке вертит обруч. Рассматривает каждую грань, каждый крохотный зубчик. И роняет обруч и волос на ночной столик.
Потом встает, подходит к окну и, скрестив на груди руки, смотрит на улицу. Внизу выходят из машины мужчина и женщина; женщина, одернув юбку, ступает на тротуар; ее спутник переминается с ноги на ногу, подбрасывая теннисный мячик; женщина смеется, вскидывает голову, волосы блестят на солнце.
Лекси отворачивается. Спускается вниз, на кухню, наливает бокал вина и пьет на ходу. Окидывает взглядом картины: Поллок, Хепворт, Кляйн — все на месте. Лекси касается одной, другой, будто черпая от них силы. Возвращается наверх, заглядывает к Тео — спит ли? Заходит к себе в комнату, стараясь не смотреть на обруч для волос. Приводит в порядок бумаги на столе, пробегает глазами строчку-другую из неоконченной статьи. Поправляет настольную лампу. Берет с комода расческу и тут же откладывает. И открывает окно. Хватает со стула рубашку Феликса, серую, с длинным воротником, и бросает за окно, в нагретый солнцем воздух. Рубашка, раскинув рукава, летит в сад и приземляется возле клумбы с тюльпанами. Лекси отпивает еще вина и, схватив пару носков Феликса, тоже выбрасывает из окна. А следом — запонки из комода, ремень, клубок галстуков, что змеятся и извиваются в полете.
Когда Феликс расплачивается с таксистом, он вдруг замечает на тротуаре горстку людей. Все задирают головы, тычут пальцами. Феликс перекладывает кошелек в другую руку. Он пока ничего не подозревает, видит лишь, что люди толпятся у подъезда Лекси.
И вдруг он замечает, что все показывают на ее окна. Сунув кошелек в карман пиджака, Феликс устремляется через дорогу. Из окна высовывается Лекси, в руке у нее чемодан. Лекси швыряет его вниз. Чемодан с грохотом падает на крыльцо. Через миг Лекси появляется вновь, с охапкой одежды, и тоже швыряет ее в сад.
Феликс пускается бегом.
— Лекси! — кричит он, влетая в ворота. — Что за черт?
Лекси высовывается из окна и, точно крупье, раздающий карты, бросает вниз шелковый носовой платок, следом — галстук, за ним — трусы. Феликс тянется в надежде поймать их, но спотыкается о чемодан, потом — о стопку пластинок.
— Ничего, — отвечает Лекси. — Точнее, ничего особенного.
— Боже мой, Лекси. — Феликс вне себя. — Что ты творишь?
— Помогаю тебе вынести вещи из моей квартиры. — Взмах руки — и к ногам Феликса летит зубная щетка.
Феликс, метнувшись вперед, пытается поймать ее, но не успевает. Двое в толпе позади него вздыхают: «Уфф».
Феликс выпрямляется во весь свой немалый рост.
— Могу я узнать почему?
Лекси исчезает и тут же появляется, держа что-то в руке.
— Вот почему, — отвечает Лекси, а потом бросает и это.
Что-то легкое, тонкое, в форме подковы, кружится в воздухе, падает на ступеньки, подскакивает. Что-то синее в белую крапинку. Обруч для волос. Сначала Феликс не может вспомнить, откуда он взялся, лишь твердо уверен: у Лекси такого нет. Впервые за все время его передергивает от дурного предчувствия.
— Дорогая, — начинает Феликс, выступив вперед, — понятия не имею, откуда он. Кажется, я его и вовсе впервые вижу…
— Я нашла его под кроватью.
— Может, домработница обронила? То есть… Слушай, — продолжает Феликс, — к чему это здесь обсуждать? Я сейчас зайду.
— Не зайдешь. — Лекси откидывает волосы со лба. — Дверь на замке. Ноги твоей здесь больше не будет, Феликс, никогда.
— Лекси, выслушай меня. Ума не приложу, откуда он взялся. Я тут ни при чем, уверяю.
— Я скажу, откуда он взялся. — Лекси угрожающе высовывается из окна. — С головы Марго Кент.
— Не может быть… — Феликс запинается. И, с головой выдав себя молчанием, продолжает: — Я даже не уверен, что я…
Лекси, скрестив на груди руки, смотрит на него.
— Я же говорила, — продолжает она спокойно. — Я тебя предупреждала. Я же говорила, только не с ней. И у тебя хватает наглости, — Лекси срывается на крик, — развлекаться с ней здесь, в моем доме! В моей постели! Ты скотина, Феликс Рофф. Как ты мог?
Феликс не понимает, о чем речь, даже не помнит, что за девица. Разве что та худосочная пигалица, что тогда с ним заигрывала и с тех пор названивает. Неужели она? У Феликса обрывается сердце. Теперь он припоминает: он приводил ее сюда, когда Лекси ездила в Ирландию. К нему было нельзя, в квартире меняли трубы. Но он не виноват. И, честно говоря, странно, что Лекси так переполошилась — разве это соперница?
— Милая, — начинает Феликс умиротворяющим тоном, каким обычно говорит с Лекси, — не кажется ли тебе, что ты делаешь из мухи слона? Что бы там ни было, это пустяк. Ты меня знаешь. Ничего серьезного. Впусти меня, и мы поговорим.
Лекси качает головой:
— Нет. Убирайся. Я так и знала, что этим кончится, с нее станется. Я так и знала. Я тебя предупреждала, Феликс, предупреждала, а я слов на ветер не бросаю.
— Как — предупреждала? — недоумевает Феликс. — Предупреждала о чем?
— О ней. О Марго Кент.
— Когда?
— В тот раз, после обеда в «Кларидже».
— После какого обеда?
— Мы встретили ее на улице, и я просила держаться от нее подальше, и ты обещал.
— Ничего я не обещал.
— Обещал.
— Лекси, что-то не припомню такого разговора. Но вижу, ты не в духе. Впусти меня, чтобы мы…
— Нет. Между нами все кончено. Вещи твои там. — Лекси указывает в сторону сада. — Прощай, Феликс. Удачно тебе довезти все до дома! — Она захлопывает окно.
Феликс и Лекси в очередной раз расстаются — как выясняется, окончательно.
Спустя примерно неделю у Лекси с самого утра все шло вкривь и вкось. Она опоздала на встречу с представителем Совета по искусствам[30] — в метро ее поезд полчаса простоял в тоннеле. Ей поручили написать рецензию на постановку «Случайной смерти анархиста»,[31] но режиссер, с которым она надеялась поговорить, заболел опоясывающим лишаем, и рецензию пришлось отложить на неделю, а взамен срочно придумать что-то другое. Феликс звонил три раза, голос был виноватый, умоляющий. Лекси каждый раз бросала трубку. Тео как будто немного простыл, и Лекси весь день не покидало беспокойство: а вдруг у него не простуда, а что-то серьезнее? Она так и не свыклась с вечной тревогой за сына, с постоянной тягой к нему. Он был ее магнитным полюсом, ее внутренний компас всегда указывал на него.
— Спасибо вам большое, — говорила Лекси в телефон, вставая с кресла и свободной рукой нашаривая под столом сумочку. — Пожалуйста, передайте ей, что я очень признательна… Да, непременно… Я приеду самое большее через полчаса.
Лекси накинула пальто, поставила на стол сумочку, сунула в нее блокнот и карандаш.
— Если будут спрашивать, — сказала она товарищам по работе, — я уехала в Вестминстер. Скоро вернусь.
Выскочив в коридор и на ходу затягивая пояс, Лекси прикидывала в уме, какие вопросы задаст на интервью. Вдруг кто-то тронул ее за локоть. Лекси вздрогнула, обернулась. Рядом стоял человек. Вельветовый пиджак, рубашка с распахнутым воротом тут же показались ей знакомыми, но она не сразу сообразила, кто перед ней.
Роберт Лоу. В обшарпанном коридоре «Курьера» он выглядел до того неуместно, что Лекси рассмеялась.
— Роберт, — сказала она, — это вы.
Роберт пожал плечами:
— Да, я.
— Как вас сюда занесло?
— Вообще-то… — начал Роберт и осекся. — Я… Я виделся с другом, который работает в «Дейли телеграф» и… решил, раз уж я здесь, на Флит-стрит, пойду-ка разыщу вас. Но, — он указал на ее пальто и сумку, — похоже, я не вовремя.
— Да что вы, ничего подобного. День у меня сегодня, прямо скажем, невезучий. Мне нужно в Вестминстер.
— Ясно. — Роберт кивнул, спрятал руки в карманы. — Ну что ж…
— Можете проводить меня на улицу… если вы не против.
— На улицу?
— Я такси поймаю.
— А-а.
— Только если я вас не задерживаю.
— Нисколько, — заверил Роберт. — Я вас провожу.
Лекси пустилась по лестнице, Роберт следом.
— Как у вас дела?
— Все хорошо. А у вас?
— Тоже.
— Вы давно из Ирландии?
— Вчера вернулся.
— Много удалось вытянуть из Фитцджеральда?
— Не особо. — Он улыбнулся. — Собеседник он непростой, как вы знаете.
— Еще бы.
— Придется мне туда вернуться. Примерно через месяц. Иногда его тянет на разговоры. Как при вас. Он очень расстроился, когда вы уехали.
Роберт распахнул перед Лекси дверь, и уже на пороге ей послышалось: «Как и мы все».
Небо было низкое, белесое. Лекси, стоя на бордюре, окинула взглядом Флит-стрит.
— Ни одного такси, — вздохнула она, — так я и думала.
— Когда они нужны, их нет. — Роберт откашлялся, развел руками. — Как Тео?
— Ничего. Простыл немного.
Роберт встал рядом с ней на бордюр.
— Это означает «Божий дар».
— Что означает? — Лекси отвлеклась, высматривая среди встречных машин огонек такси.
— Его имя. Теодор.
Лекси удивленно оглянулась на Роберта:
— Правда?
— Да. От греческого theos, Бог, и doron, дар.
— Я и не знала. Божий дар. От кого мне это узнать, кроме вас?
Оба замолчали. Казалось бы, что тут особенного — двое стоят на тротуаре, ждут такси, — но для Лекси все вдруг наполнилось глубоким смыслом, она и сама не знала почему. Лекси сглотнула, уставилась в землю, отгоняя прочь эту мысль.
— Рада вас видеть, — сказала она, потому что была и впрямь рада и не могла понять, что привело его в рабочий день сюда, на Флит-стрит.
— Правда? — Он пригладил волосы и вдруг поднял руку: — Вот и такси.
Такси притормозило, развернулось и подкатило к бордюру.
— Слава богу. — Лекси села в машину, Роберт захлопнул дверцу. — До свидания! — Она протянула в окно руку. — Жаль, что я тороплюсь.
Роберт взял протянутую руку и не отпускал.
— И мне очень жаль.
— Рада была вас видеть.
— И я тоже.
Разговор их напоминал пародию или дрянную пьесу, это было невыносимо. Роберт выпустил ее руку, и Лекси смотрела из окна, как фигура на тротуаре все уменьшалась и уменьшалась.
Через несколько дней, когда она зашла в комнату журналистов, ее коллега Даниель помахал перед ней телефонной трубкой:
— Лекси, тебя.
— Лекси Синклер, — сказала она в трубку.
— Это Роберт Лоу, — ответил знакомый голос. — Скажите, вы и сегодня в бегах?
— Нет, не в бегах. Я… как бы это сказать… наоборот, бездельничаю.
— Понятно. Не совсем представляю, в чем заключается для вас безделье, но входит ли в это понятие обед?
— Да.
— Вот и отлично. Жду вас в час у выхода.
В итоге они сразу перешли к делу. Ни преследования, ни уловок, ни соблазнения. Он стоял на тротуаре, Лекси подошла к нему. Ни слова, ни приветственного жеста. Лекси достала из пачки сигарету.
— Вы мне кажетесь тем человеком, — начал, помолчав, Роберт, — который умеет обращаться с тайнами.
— В каком смысле? — переспросила Лекси, ища в сумочке спички.
— Вы умеете их хранить.
— А как же. — Лекси поднесла к сигарете зажженную спичку.
— Вы ведь знаете, что я женат?
— Да.
— И вы замужем, — он поднял руки, будто с ходу пресекая ее возражения, — или как это назвать. Я не собираюсь оставлять жену.
Лекси выпустила дымок.
— И все же… — кивнула она.
— Что нам делать?
Лекси на минуту задумалась. Уже потом она спохватилась: а вдруг он всего лишь хотел спросить, где им пообедать? Но тогда она сказала:
— Пойдем в гостиницу?
Подобные сделки порой заключаются на удивление просто.
Они пошли на улицу близ Британского музея, где несколько гостиниц принимали посетителей в дневные часы. Лекси не спрашивала, откуда Роберт о них знает. В номере были синие занавески из линялого бархата, папоротник в горшке, умывальник, а над ним — разбитое зеркало. На стене висел счетчик, который упорно не желал принимать ни шиллинга. Подушки были жесткие, щетинились перьями. Оба были взволнованы. Все произошло быстро, оба спешили переступить черту и успокоиться. Потом они разговаривали. Роберт совал в счетчик шиллинги, но безуспешно. Потом они снова занимались любовью, на этот раз спокойнее, со вкусом. Лекси, одеваясь, смотрела в узкое окно на гряды облаков.
План их был прост до гениальности и родился, можно сказать, в считанные секунды. Видеться они решили дважды в год, не чаще, причем только за городом, встречи назначать телеграммами. «Гранд-Отель, Скарборо, четверг, 9 марта». И все. Никто никогда не узнает. Они никогда не говорили о семье Роберта, о его жене Мэри. Лекси не рассказывала, что произошло между нею и Феликсом. Роберт не спрашивал, почему она всегда приезжала на их встречи вместе с Тео. То ли догадывался об истинных причинах, то ли нет.
Трудно сказать, помнил ли Те о Роберта от встречи к встрече или всякий раз знакомился с ним заново, но, как бы там ни было, встречал его всегда радостно, хватал за руку и уводил куда-то — показать краба в ведерке, морскую раковину или куриного бога.
Миссис Галло и Лекси стояли на кухне, вертя ручки плиты, и дружелюбно спорили, правильно ли это, что миссис Галло печет для Лекси пирог с курицей. Миссис Галло как раз завладела духовкой, когда в дверь позвонили.
— Пойду открою, — сказала Лекси, отступив от духовки и на ходу потрепав Тео по макушке. Тео складывал из подушек высокую мягкую башню.
— Дорогая, — сказал Феликс, когда Лекси открыла, и заключил ее в долгие объятия, — как дела?
— Хорошо. — Лекси высвободилась. — Я не знала, что ты собираешься прийти. Надо было позвонить.
— Не будь такой букой. Могу я повидать моего сына и наследника, если хочу?
— Конечно. Но сначала позвони.
Они сверлили друг друга взглядами, стоя в тесной прихожей.
— С чего бы это вдруг? — спросил Феликс, не спуская глаз с ее лица. — У тебя гости?
Лекси вздохнула:
— Да, Пол Ньюмен, кто же еще? С Робертом Редфордом. Заходи, познакомлю.
— Уезжаешь? — Феликс указал на сумки в прихожей. Лекси и Тео как раз вернулись из Истборна, где виделись с Робертом.
— Нет, только что вернулась, — бросила через плечо Лекси и зашла в гостиную, где Тео прыгал с дивана на подушки, а миссис Галло присматривала за ним.
Феликс застыл на коврике у входа, будто стоя у воды и не решаясь нырнуть.
— Здрасьте, молодой человек! — громовым голосом приветствовал он Тео, потом кивнул миссис Галло: — Миссис Галло, как поживаете? Цветете!
Миссис Галло, которая была невысокого мнения о Феликсе — мол, будь он порядочным человеком, давно бы женился на Лекси, — в ответ то ли фыркнула, то ли кашлянула.
Тео взглянул на отца и произнес с убийственной четкостью: «Роберт».
Лекси еле сдержала смех.
— Не Роберт, сынок, а Феликс. Феликс. Забыл?
— Что еще за Роберт? — спросил Феликс, когда Лекси шла на кухню.
Лекси не ответила.
— Хочешь чаю, Феликс? Кофе?
Феликс пошел за ней следом — от чая он никогда не отказывался. Лекси достала из буфета три кружки, а из холодильника — молоко, и все это время наблюдала за Феликсом. Тот пробежал взглядом записки на холодильнике, повертел в руках бутылочку Тео, достал из вазы с фруктами яблоко и положил обратно.
— Как работа? — спросил он отрывисто.
Лекси открыла кран, налила воды в чайник.