Гость из прошлого Баринова Наталья

– Спасибо. – Саша даже смогла благодарно улыбнуться. – В моем случае нужно вмешательство под общим наркозом.

– Вот как! – присвистнул водитель. – Вы не производите впечатления настолько нуждающейся в помощи женщины.

– А какое я произвожу впечатление?

– Вам одиноко. На душе пусто и еще, вы в растерянности.

– Да вы просто психолог, – вздохнула Лескова. – Не в бровь, а в глаз, как говорится. Может, и рекомендации припасли?

– А как же!

– Я внимательно слушаю.

– Замуж вам надо или, по крайней мере, общение с мужчиной, который подарит вам покой и надежду.

– Вы уверены, что я не замужем?

– Абсолютно.

– У меня есть мужчина.

– Значит, это не тот, который вам нужен. Не ваш мужичок. – Водитель уверенно кивнул головой. – Когда у женщины порядок на личном, у нее глаза горят. А у вас, извините, тьма кромешная.

Машина остановилась у дома Лесковой. Мужчина заглушил мотор и повернулся к Саше.

– Хотите, я скрашу ваше одиночество?

– Полный сервис. – Саша достала кошелек. – Так хорошо начали.

– Я поторопился, осознаю, – улыбнулся мужчина. Лескова только теперь внимательно посмотрела на него: приятный мужчина. – Простите и забудьте. Давайте начнем сначала?

– Вы отвезете меня обратно?

– Нет, я спрошу ваше имя.

– Саша.

– Павел.

– Вы недавно начали заниматься извозом, Павел? – поинтересовалась Александра.

– Два месяца.

– А раньше?..

– Работал в исследовательском институте.

– Уволили?

– Долгая история. Короче, ушел по согласованию сторон, – мужчина достал пачку сигарет. Предложил Лесковой. Она отказалась. – Крепкие для вас?

– Я не курю, – солгала Александра.

– Это хорошо. Сегодня все смолят, кому не лень, противно.

– Сколько я вам должна?

– Четвертной.

– Возьмите. – Саша положила деньги на приборную доску.

– Телефон не хотите оставить? – спросил водитель, когда Лескова собиралась закрыть за собой дверь.

– Нет, не хочу.

– Дело хозяйское, но вы зря. Что, если я – ваша судьба?

Саша не смогла сдержать смех, а когда перестала смеяться, поняла, что этому незнакомцу удалось расшевелить ее, вывести из ступора. Он сделал это легко, шутя. Только, если она сейчас продиктует ему свой номер телефона, он решит, что она такая же, как все. Давать свою визитку тоже не хотелось: в ней указана профессия, а в данном случае это совсем ни к чему. Саше вдруг стало стыдно, что она – опытный психолог – так расклеилась.

– Спасибо вам, Павел, – тихо сказала Лескова и закрыла дверь машины.

Поднимаясь по ступенькам крыльца, она услышала звук отъезжающего автомобиля. Расправив плечи, Александра ответила на приветствие спускавшейся соседки, услышала звонок мобильного. На дисплее высветилось «Симона». В этот момент Саша не была готова к общению с ней – яркой представительницей всего самого благополучного, современного, рассудительного. Советы лучшей подруги в данной ситуации могли оказать прямо противоположное действие. Желание сделать лучше – только навредить. Так бывает. Саша знала это по собственному опыту, поэтому нажала кнопку отказа. Она представила, как на дисплее Скуратовой обозначится «абонент занят», как удивленно подпрыгнут ее четко подведенные брови. Александра мысленно попросила у подруги прощения и, резко швырнув телефон в сумочку, достала ключи от квартиры. Сейчас она попадет в созданный ею мир. Она постарается успокоиться и навести порядок в своей душе. Кажется, она нуждается в этом не меньше, чем любой из тех, кто обращается к ней за помощью.

Глава 15

Примирение с Никольским состоялось в ту же ночь. Владимир осторожно открыл дверь, увидел выключенный свет и понял, что его никто не ждет. Обида переполнила его, но он пытался успокоить самого себя: очень поздно. Мама уснула – это хорошо. Не хватало выяснения отношений, на ночь глядя, с обязательным валидолом и слезами. А Саша только делает вид, что крепко спит. Не мог он поверить, что ей настолько безразлично, в котором часу он вернулся. Словно в подтверждение его мыслей, едва он вошел в темную комнату, диван скрипнул.

– Ты не спишь? – тихо спросил он.

– Конечно. Я переживала. Где ты был так долго?

– Главное, что сейчас я здесь, с тобой. – Никольский не хотел признаться в том, что провел это время в офисе: так громко называлась крохотная однокомнатная съемная квартира в многоэтажке.

– Тогда ты не будешь спрашивать, как я провела это время без тебя? – схитрила Саша.

– А где ты была?

– Главное, что я сейчас с тобой.

– Ну, погоди! Я тебе!..

Позабыв обещание, данное сгоряча, Саша не заставила себя упрашивать. Они занимались сексом, позабыв о том, что он – лишь временная мера для тонущего корабля семейного благополучия. Владимир поначалу проявил все признаки долгого воздержания, но тактичная Александра сделала вид, что все в порядке. Им пришлось приложить минимум усилий для того, чтобы получить взаимное удовольствие. Потом Никольский шептал ей на ухо нежные слова, признавался в том, что любит ее всем сердцем. Саша улыбалась, прижимала его голову к своей груди. Даже в темноте Лескова боялась встретиться с мужем взглядом. Ей казалось, он сразу увидит, что его слова вызывают у нее нестерпимое чувство вины и отвращения к самой себе. Она недостойна этого мужчины. Он к ней – со всей душой, а она изменила ему с первым, кто проявил к ней знаки внимания. Она улеглась в постель с тем, кто увидел в ней похотливую стерву. Никаких обязательств, потакание инстинкту, безответственное и жадное. А сколько раз она была неверна мужу в мыслях.

Люди духовные, чистые говорят, что это еще хуже предательства физического, но что поделать, если в ней уживаются, как минимум, две женщины. Одна из них хочет стабильности, душевного покоя, другая – опасности, приключений, сомнительных удовольствий. Эти две сущности периодически выясняют, кто сильнее. В случае с Филатовым победила та, которую видит в Саше свекровь. Неугомонная Галина Михайловна успокоится только тогда, когда даже тень ненавистной захватчицы навсегда покинет ее дом. Александра не предполагала, что эти времена могут настать очень скоро.

– Саша, если бы ты знала, как я хочу, чтобы мы никогда не ссорились… – тихо продолжал Никольский.

– Так не бывает.

– Почему? Почему, ответь?

– Можно я сначала наведаюсь в ванную? – Саша состроила жалкую мину. Владимир разжал объятия. Лескова чмокнула его в щеку. – Я мигом.

– Теперь моя очередь, – сказал Никольский, когда она, вернувшись, юркнула в постель.

Лескова отодвинулась от края, легла свободно, раскинув ноги и руки. Она сделала несколько глубоких вдохов и медленных выдохов. Обычно это помогало ей прийти в себя, успокоиться, но на этот раз не сработало. Владимир почему-то задерживался, а когда вошел в комнату, застал Сашу сидящей в кресле, поджав ноги. Она то включала, то выключала торшер, стоящий рядом.

– Ты что, Сань?

– Ничего. Ты ложись.

– Спать будем? – Никольский лег, потянулся. – Хотя, если честно, я так устал.

– Спи, я тоже сейчас лягу.

– Что-то не так? – в бликах то вспыхивающего, то угасающего света Владимир вглядывался в лицо женщины, которая сейчас, после близости, казалась ему еще более далекой, чем когда он провел ночь под открытым небом под ее окнами. Это был безумный, бесшабашный поступок, на который он пошел из отчаяния. Никольский тогда влюбился, что называется, с первого взгляда и хотел во что бы то ни стало вызвать ответное чувство. Правда, после свадьбы острота чувств быстро поубавилась. Он был не из тех, кто верит в вечную любовь, но все-таки надеялся, что его чувство окажется более жизнестойким. К тому же он был уверен, что Саша никогда не была с ним достаточно откровенна.

Она приняла его ухаживания, позволила ему быть рядом, приглядывалась, прислушивалась и почему-то решила ответить «да» на его предложение выйти замуж. Она отказывалась говорить о своем прошлом, как будто в нем было много того, о чем она не хочет вспоминать. Более закрытого человека Никольский не встречал, но желание растопить лед недоверия делало его одержимым этой женщиной. Может быть, мама права, когда говорит, что он еще не знает, кого привел в их дом? Уже несколько лет они вместе, а ближе друг другу не стали. Ни общих интересов, ни детей, ни планов. Их связывают бесконечные упреки Саши в том, что жизнь проходит мимо, а ей так надоело быть лишь наблюдателем того, как шикуют другие.

Они действительно жили очень скромно. Для Саши вести бухгалтерию, в которой нет места для незапланированных расходов, было сущим наказанием. Сколько раз на его вопрос о ребенке она поднимала на него глаза, полные осуждения. Как он может говорить об этом, когда их бюджет не выдерживает никакой критики.

– Она все делает только с выгодой для себя. Сейчас ей выгодно быть с тобой, через какое-то время, когда ее планы изменятся, в них может не оказаться места для тебя, сынок!..

– Хочешь, завтра пойдем и купим тебе сережки с бриллиантами? – неожиданно предложил Владимир. Он почувствовал, как приятное тепло разливается по телу: глаза жены вспыхнули незнакомым светом.

– Бриллианты? С каких дел?

– С тех, которыми я занимался две недели. – Муж положил руки под голову. – Я заработал хорошие деньги, Шурка, и это не единственная удача. Мы теперь по-настоящему заживем.

– Хороший сегодня день, – улыбнулась Саша, перебираясь из кресла на диван. – Сначала кофе в постель, потом – жаркий секс, теперь – подарки дорогие предлагают. Неужели я дождалась?

– А ты думала, мы всегда только и будем мечтать. Пришло то время, которого мы ждали. Мои обещания воплощаются в жизнь. – Никольский поманил Сашу к себе. – Помнишь, ты говорила, что я – инженер с большим будущим?

– Слово «инженер» отбрасываем? – Саша выключила торшер, прыгнула к Владимиру в постель.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Какая женщина не мечтает о бриллиантах? Просто одни в этом признаются, другие – нет. Мне интересно, как на нашу покупку отреагирует твоя мама? – Саша почувствовала, как муж напрягся.

– Какое это имеет значение? Тем более, что и она не останется без подарка. Она или мы, это как посмотреть.

– Ты о чем?

– Об однокомнатной квартире, куда она переедет в ближайшее время. Думаю, месяца три-четыре мы еще поживем вместе, повоюете, а потом будете обожать друг друга на расстоянии.

– Какую доходную работу ты, наконец, получил, Никольский! – Саша была и рада, и озабочена такими переменами. Не хотела, чтобы Галине Михайловне достались бонусы с первых же доходов, но перспектива жить на расстоянии – мечта, которая теперь была так близка.

– Я долго шел к этому. – Владимир верил, что теперь-то все недоразумения останутся в прошлом. Его жене не хватало средств, она говорила, что чувствует себя неуютно рядом со свекровью. Он все исправит, и тогда у них будет настоящая семья – с детьми, заботами, радостями и печалями.

На следующий день в ювелирном магазине Никольский впервые чувствовал себя хозяином своей судьбы. В его жизни было не много женщин, но только для Саши ему хотелось быть настоящим рыцарем. Никольского распирало от гордости, когда жена примеряла одно украшение за другим и, наконец, остановила свой выбор на классических сережках с бриллиантами.

– Ты уверена? – посмотрев на ценник, Владимир подумал, что рассчитывал на большую сумму.

– Да, они мне очень нравятся.

– Хороший выбор, – улыбнулась продавщица, с недоверием глядя на Никольского. В ее глазах он прочел: «Ты, жлоб, не купишь своей женщине такую дорогую безделушку!»

Вскипев внутри, Виктор решил показать, что из них троих на роль психоаналитика может претендовать только Саша, а продавщица так и не научилась отличать настоящего покупателя от лица, исключительно рассматривающего, приценивающегося, неуверенного, случайного.

– Мне кажется, ты должна подобрать колечко, – постукивая пальцами по стеклянной витрине, небрежно заметил Никольский. – Гарнитур или как там это у вас, женщин, называется?

Минут через пятнадцать Саша шла с мужем, находясь в состоянии полного отсутствия в реальности. Лескова выпала из времени, продолжая прокручивать в голове сладостные минуты поиска, выбора неожиданного подарка. Мысленно она все еще примеряла одни сережки за другими, теряясь от разнообразия. В какой-то момент она вдруг испугалась, что Владимир на самом деле не собирается ей что-то покупать и происходящее – сцена из запланированного сценария. Саша решила, что стоит ей выбрать вещь дорогую и действительно понравившуюся, как сказка закончится, не начавшись. Но Никольский выполнил обещание, и теперь Александра чувствовала себя еще паршивее, чем накануне.

Муж был не скупым, но и не слишком щедрым. У него все было просчитано, рассчитано. Никаких отступлений. Он никогда не был богат и, может быть, не знал, каково это – быть богатым. Он упорно делал вид, что такое положение вещей его устраивает. Никольский и Сашу пытался убедить в том, что счастье не измеряется наполненностью шкатулки для драгоценностей или наличием черной икры на обеденном столе. Александра делала вид, что разделяет его взгляд на жизнь, но периодически срывалась, напоминая о том, что заждалась обещанного благополучия.

– Я слишком долго отказывала себе в маленьких капризах, чтобы радоваться от перспективы жить так всегда! – сказала однажды Саша, вернувшись с работы.

Кто-то из сотрудниц принес красивые зимние сапоги. Это был Сашин размер, и к тому же ее зимняя обувь не выдерживала никакой критики. Но дырявый семейный бюджет остановил ее от расточительной покупки. Александра принципиально не брала ничего в долг, поэтому отказалась от предложения расплатиться после зарплаты. Вечером того же дня Лескова в очередной раз исполнила арию обманутой пустыми обещаниями супруги. Оправдания Никольского для нее звучали неубедительно. Особенно радовалась очередному всплеску негодования Галина Михайловна. Она посчитала нужным заметить, что семью строят двое, и перекладывать ответственность на плечи одного мужчины по меньшей мере неприлично.

– Вы практически всю жизнь прожили одна. Откуда у вас такие глубокие познания? – съязвила Саша, очень скоро пожалев об этом. Галина Михайловна принадлежала к тому типу людей, которых лучше причислить к друзьям. В качестве врага это была непредсказуемая в своей жестокости и злопамятности женщина. Но подружиться со свекровью Саше так и не удалось. Возникшая перспектива разъехаться могла, наконец, снять нарастающее напряжение. Никольский не мог не замечать явного и скрытого противостояния между двумя женщинами. Не желая становиться на сторону одной из них, он решил попросту разъединить их.

Оставалось догадываться, что побудило его на такой роскошный подарок. К тому же, учитывая, что от отношений между ним и Сашей все больше веяло прохладцей, момент был выбран по меньшей мере необъяснимый.

– О чем ты сейчас думаешь? – сжимая ее руку, спросил Владимир.

– Невероятно. Ущипни меня, Вова.

– Можно просто поцеловать? – не дожидаясь разрешения, он нежно поцеловал Сашу в ладонь.

– Все так неожиданно.

– Ты рада?

– Кажется, да.

– Кажется, – не в силах скрыть разочарования, произнес Никольский.

– Я очень рада, Володя. Просто трудно принять такой подарок, когда…

– Когда мы лишней конфеты не могли себе позволить, – закончил за нее он.

– Знакомая фраза… Когда успела, ума не приложу? – Саша поняла, что Галина Михайловна успела провести свою разрушительную работу за то время. Удивительное дело, насколько недальновидной была эта, по сути, неглупая женщина. Слепая материнская любовь словно лишала ее рассудка. Неужели трудно понять, что сын давно вырос? Но вслух Саша сказала другое: – Теперь праздник испорчен.

– Не дури, – серьезно сказал Никольский. – Вы с матерью заигрались. Пора бы понять, что вы обе важны для меня. Каждая по-своему, но обе. Ладно мать, но ты, ты почему участвуешь в этом бардаке?

Лескова не ожидала от мужа такого. Плохо же она его знает, если уже второй раз за день он умудряется удивить ее.

– Надеюсь, когда мы будем жить отдельно, вы обе, наконец, успокоитесь. Я устал от ваших войн.

– Что ты говоришь? – покачала головой Александра. – Я проглатываю все шпильки молча, я давлюсь ее каждодневными замечаниями и оскорблениями, а устал ты. Зашибись!

Они шли по многолюдной улице, разговаривали довольно громко, позабыв об окружающих. Хотя до них никому не было дела. У каждого свои заботы, кому какое дело, если молодая пара решила выяснить отношения на ходу.

– Знаешь, – с грустью сказала Саша, – если счастья нет, его никакие бриллианты не заменят. Вот они, сверкают у меня в ушах, кольцо – супер, а дома меня ждет убийственный взгляд свекрови и твое непонимание.

– Ты сгущаешь краски и напрасно обижаешься. – Владимир взял жену за руку, легонько сжал. Александра недовольно поджала губы, но руку не выдернула.

Они спустились в метро, купили жетоны и, увидев приближающийся состав, быстро сбежали по ступенькам. Они едва успели заскочить в вагон. Запыхавшись, довольные посмотрели друг на друга. Спешка на какое-то время приостановила зарождающуюся ссору. Саша тряхнула головой, к своему удовольствию заметив несколько пристальных женских взглядов. Это означало, что подарок мужа не остался незамеченным.

Александра повернулась к Никольскому. Он стоял, глядя на свое отражение в стекле. Сосредоточенный и отрешенный, он явно не слышал голоса диспетчера, объявляющего очередную станцию, не чувствовал, как внимательно смотрит на него Саша. Потом словно пришел в себя, вздрогнул и резко повернулся к ней.

– Что? – кивнул он в ответ на ее улыбку.

– Я подумала, что мы с тобой так часто ссоримся, но все равно остаемся вместе, – на самое ухо довольно громко сказала Лескова.

– Я надеюсь только на то, что появление ребенка все изменит. Мы вообще не будем ссориться!

– Идеалист, – прошептала Саша, но Никольский прочел сказанное по губам.

– Вот ты как думаешь? – Одной рукой он держался за поручень, другой стукнул себя по лбу. – Елки-палки, я, мужик, мечтаю о ребенке, а моя жена, женщина, находит сотни причин, чтобы не рожать. Слушай, может, у тебя проблемы по-женски, так ты скажи. Зачем скрывать, я ведь твой муж, не чужой человек все-таки. Ты же врач, вращаешься среди медиков, так решай поскорее свои проблемы! Я готов ждать.

– Нет у меня никаких проблем! – мгновенно ответила Александра, почувствовав, как краска заливает лицо и шею.

– Я смутил тебя, извини.

– Слушай, меня уже тошнит от твоей вежливости! – Саша отвернулась, автоматически пощупала сережку в правом ухе, а взгляд перевела на сверкающее кольцо. За долгие годы брака с таким занудой она заслужила этот подарок.

– Прости, я не хотел. – Никольский снова уставился на свое отражение в стекле. Саша перехватила его взгляд, показала язык и состроила зверскую рожицу. Он засмеялся, запрокинув голову, свободной рукой обнял жену за плечи. – Иногда я готов тебя растерзать, но я так люблю тебя…

– Не говори о любви так часто, – прервала его Саша. – Я предпочитаю словам дело.

– Сама ты точно никогда не говоришь о своих чувствах. Мне кажется, это говорит или о невероятной скромности и застенчивости, или об отсутствии любви.

– Мне мои пациенты так часто говорят о ней. Говорят, а сами не знают, что это такое. – Саша покачала головой. – У него раздвоение личности, а он твердит о любви к соседке. Они видятся три-четыре раза в месяц, но пациент в мыслях уже выстроил макет их серьезнейших отношений. Или у нее невроз после сильнейших потрясений, а она то и дело возвращается к виновнику своих страданий и ждет облегчения.

– А тебе со мной легко?

– Ты сегодня просто кладезь неоткрытого, непознанного. Удивляешь меня чем дальше, тем больше.

– Это не ответ. За те две недели, что меня не было дома, я многое передумал. Мне кажется, у нас ничего не получается.

– Говори громче.

– Не притворяйся, что не слышишь!

– Что-что? В вагоне слишком шумно, – прекрасно услышав мужа, Александра пыталась сделать вид, что ничего не поняла.

– Все ты поняла…

– Нам выходить на следующей станции, Володя.

Саша пробралась к дверям. Никольский стал у нее за спиной. Диспетчер объявил название станции. Рядом возникла давка. Как обычно, кто-то хотел выбраться из толпы в последний момент. Сашу качнуло от мощного толчка. Владимир помог ей удержать равновесие, а потом сказал, касаясь губами мочки уха:

– Мне с тобой тяжело. Меня надолго не хватит. Если ребенка не будет, семье нашей тоже не быть…

Саша резко повернулась, взглянула в потемневшие глаза мужа. Лескова не сомневалась: он говорит от чистого сердца. Она не почувствовала страха перед возможным расставанием. Наверное, потому, что знала: в их отношениях ребенок станет лишь новым поводом для ссор и скандалов. Между ними нет того единства и понимания, которое делает брак по-настоящему прочным. В их решении быть вместе главенствовал страх перед одиночеством – плохой союзник для основательных и долгосрочных отношений.

Лескова решила оставить высказывание мужа без комментариев. Она лишь усмехнулась и благодарно кивнула, когда муж предложил взять его под руку. Остаток пути они проделали молча. Саша ловила себя на том, что очень хочет снять серьги, кольцо, но желание увидеть ошалевшую от щедрости сына Галину Михайловну победило. Александра мужественно шла навстречу очередной порции непонимания. Противостоять этому было не так уж сложно, учитывая обрисованную перспективу.

«Я готова расстаться прямо сейчас!» – мысленно произносила Саша, улыбаясь мужу.

Он сверлил ее взглядом, полным негодования, и крепче сжимал хрупкую руку. В этот миг от радости и гордости после осознания собственной щедрости уже не осталось и следа. В глубине души он жалел о своем глупом порыве. Эта женщина никогда не оценит его по достоинству, завали он ее подарками. Да и в ответ от нее вряд ли дождешься теплоты и нежности, которых Никольскому так не хватало. Ему ведь так мало надо – немного внимания, немного терпения, немного хитрости. Ничего из перечисленного в Саше он не нашел. Она может быть собранна и преданна лишь своей работе. Она до мелочей помнит каждого своего посетителя и забывает то, что говорил ей муж минуту назад. Забывает или не слышит. Вот как сегодня, когда он прямо сказал, что их брак переживает критический период. Саша сделала вид, что не услышала его. Можно только позавидовать ее собранности и невозмутимости. Ему не понять, когда она настоящая. Она не хочет ребенка.

– Женщина рожает только от любимого мужчины, – учила его мать.

Сейчас он был согласен с этим утверждением. Любит его Саша или нет? Почему она ведет себя так, как будто делает одолжение, что находится рядом? Не любит. Она вышла за него замуж, потому что убегала от одиночества, от призраков прошлого. Саша – сплошная загадка. Раньше ему это даже нравилось. Владимир видел в ее сдержанности ту самую интригующую изюминку. Сейчас он разочарован. Он больше не хочет разгадывать ребусы. Он устал. Заглядывать в будущее – это не для него, и домашний психоаналитик ему не нужен. В конце концов, он хочет быть счастливым сегодня.

Глава 16

Сборы на работу отняли необычно много времени. Саша то и дело ловила себя на том, что, как нарочно, пытается отсрочить момент выхода из дома. Она села в кресло, отложила сумочку и задумалась. Лескова не могла долго находиться в состоянии конфликта сама с собой, а с ней происходило именно это. Убийственное ощущение бесполезности наступившего дня и боязнь дня завтрашнего – что может быть разрушительнее для человека? Особенно, если этот человек сам врачует людские души. Саша закрыла глаза, пытаясь освободиться от мыслей, вопросов. По опыту она знала, что только после пребывания в таком молчаливом, спокойном состоянии она сумеет совладать с собой. Но только Саша погрузилась в приятное своей легкостью и бессмысленностью состояние медитации, как все разрушил телефонный звонок. Характерный рингтон прозвучал так некстати. Саша попыталась не реагировать – тщетно. Степень ее погружения в себя оказалась недостаточно глубокой – она реагировала на сигналы извне. Вздохнув, Саша открыла сумочку и достала мобильный. Звонила лучшая подруга.

– Привет, Симона! – стараясь скрыть недовольство, произнесла Лескова.

– Привет, ты где?

– Я… на пути к стоянке. Уже опаздываю.

– Я приеду к тебе на работу.

– Симона, а можно не сегодня? – попросила Саша. – Я плохо себя чувствую. У меня всего два посетителя. Боюсь, я не смогу ждать тебя до вечера.

– Я приеду, когда скажешь.

– Симона, я не могу точно…

– Саша! Скажи, когда ты освободишься, и я приеду. И все! Ничего не объясняй, просто ответь.

– Как насчет встречи на нейтральной территории? Давай в «Кухне»?

– Почему там? – удивилась Скуратова.

– Когда мне было двадцать, это место казалось центром Вселенной.

– Тебя снова тянет в прошлое. Ну хорошо. В котором часу мы встретимся?

– Часа в три.

– Господи, да я с ума сойду до этого времени! – воскликнула Скуратова.

– Не сойдешь. До встречи.

Саша довольно грубо прервала разговор. В том состоянии, в котором находилась Лескова, она меньше всего была готова сопереживать. С Симоной Александра всегда была предельно откровенна, но в этот день она не могла поверить, что с подругой действительно произошло нечто из ряда вон выходящее. У Скуратовой была привычка придавать событиям важность, не соответствующую действительности. Она окружала себя страшилками по собственному желанию, а потом ждала, чтобы все ее успокаивали. Она с жаром рассказывала о том, что произошло, удивительным образом переворачивая события с ног на голову. То, на что обычный человек внимания не обратит, в толковании Симоны выглядело невероятным приключением.

– Сима, Сима, если бы ты знала, насколько я не готова сейчас разделять твои проблемы… – прошептала Саша и испуганно прикрыла рот ладонью: за последнее время она уже не в первый раз разговаривала сама с собой.

Мысли вслух чаще одного раза в неделю – это уже диагноз. Лескова стремительно ворвалась на кухню, сметая все на своем пути. Открыв шкафчик, она дрожащими руками достала маленький блистер, выдавила крошечную таблетку. Подумала и выдавила еще одну. Проглотила без воды, но неприятное ощущение заставило все же налить в чашку немного остывшего чая и сделать несколько глотков. Быстрый взгляд на часы – катастрофа.

Лескова вернулась в комнату за сумочкой и поспешила выйти в коридор. На ходу взглянула на себя в зеркало. Прическа оставляет желать лучшего, но эти мелочи можно исправить в машине. Светофоров на пути много – время будет. Не замечая ступенек, Саша в считаные мгновения оказалась внизу. Автоматически улыбнулась и поздоровалась с соседкой, погладила ее милого йоркширского терьера.

Через несколько минут, направляясь к стоянке, Саша почувствовала себя гораздо спокойнее – лекарство подействовало. Вдыхая полной грудью прогретый летний воздух, Лескова шла привычным маршрутом. Только на этот раз она точно знала, что не хочет никуда идти. С каждым шагом она двигалась все медленней, медленней. Последние метры до автомобиля Александра едва плелась. Больше всего на свете она хотела вернуться и уединиться дома. Но нужно ехать на работу. Саша знала, что больше никогда не переступит порог своего кабинета с тем трепетом и радостью, как это было всегда. Смерть Овсянникова поставила жирную точку на ее карьере. Испарилось, сошло на «нет» желание помогать, распутывать узлы, получать удовольствие от созерцания идиллии, к которой имеешь прямое отношение. Наверное, она никогда не была хорошим психологом: все то, что удалось, было чистейшим совпадением, внушением, которое, в конце концов, приносило результат, но продолжать Саша не хотела. Ей нужно набраться сил для того, чтобы довести до логического завершения своих последних клиентов. В том, что она больше не запишет ни единого посетителя, Лескова не сомневалась. Ей нужно время, чтобы разобраться в себе. В таком состоянии она не может никому помочь, разве только – навредить.

По дороге в офис стало ясно, что опоздание переходит в непростительную халатность. Саша знала, что ее уже ждут, – случай невероятный, первый за всю практику. Уши пылали жарким огнем, хотя Александра уже не нервничала. Она спокойно, даже равнодушно посматривала на часы, отмечая время, потерянное для того, кто нуждался в ее помощи. Светофоры, как нарочно, то и дело включали «красный». Эта волна опоздания и бездействия ни на что принципиально повлиять не могла. Саша окончательно приняла решение. Ей давно пора изменить в своей жизни все. Пожалуй, даже не так, более глобально: пора начать другую жизнь. «Сначала» – это для идеалистов. Все равно прошлое время от времени будет напоминать о себе, а вот настоящее можно попробовать перекроить. Показать новый образ, непривычный для окружающих, но давно существовавший у тебя внутри. Наконец пришло время показать его миру.

Саша не замечала, что улыбается. Она шла к зданию, автоматически бросив взгляд на окна своего кабинета. Скоро там обоснуется другой человек. У него будет иная работа, цели, восприятие, привычки. К нему будут приходить люди, связанные с ним общим делом, спорными вопросами, случайные и близкие, но больше никогда этот порог не переступит Саша и те, кто нуждался в ее помощи, ее совете, ее протянутой руке. Ей стало легче от этой мысли.

Стремительно взбежав по ступенькам крыльца, Лескова на мгновение задержалась. Она оглянулась, пытаясь зафиксировать в памяти самую незначительную деталь этого утра. Ничего особенного не увидела и разочарованно вздохнула. Тут же пристыдила себя: почему этот день должен быть необыкновенным? Он принадлежит всем, а она хочет, чтобы он изменился для нее здесь, сейчас. Вот такое оно, утро перемен, точка отсчета нового времени.

Идя по коридору, Саша увидела женщину средних лет, сидящую в кресле в ожидании начала приема. Она выглядела взволнованной и напряженной, но, как только увидела Александру, заулыбалась, расслабилась. Ирина Малышева. Лескова поняла, что та уже предвкушает беседу, которая поможет ей окончательно разобраться в себе, в том, что мешает ей жить.

– Доброе утро, Ирина Семеновна! – улыбнулась в ответ Александра. Достав ключ, открыла дверь кабинета. – Входите, пожалуйста. Прошу прощения за опоздание.

Объяснять причины было неуместно. Да и могла ли Саша признаться в том, что скоро эта усталая от собственных страхов, болезненная женщина останется, по ее словам, без «единственного доброго советчика». И как с этим быть, тем более что Ирина Семеновна – одна из тех, кто еще нуждался в помощи Лесковой.

– Ну что вы такое говорите, Александра Олеговна, – затараторила посетительница, пытаясь за многословностью скрыть волнение. – Вам ли просить у нас прощения. Мы – люди, запутавшиеся, потерявшие веру в себя, отнимаем у вас столько времени.

– Это моя работа, – включая кондиционер, автоматически ответила Саша. Она не замечала, что в этот день все делает машинально, не задумываясь. И отвечала так, как делала всегда, но не чувствовала того, что обычно.

– Знаете, а мне сегодня было очень неуютно, когда я ждала вас, – пытаясь поймать взгляд своего психоаналитика, Ирина Семеновна нервно наматывала на указательный палец кончик выбившейся из-за уха пряди. – Эти минуты показались мне вечностью.

– Почему? – Лескова жестом предложила занять место на кушетке, сама остановилась рядом.

– Я подумала, что вы больше не придете. Не знаю, как это получилось, но я сидела, закрыв глаза, и пыталась представить, как вы идете по коридору, и не могла. Тогда я стала думать о том, что буду делать, если так и не дождусь вас… Все снова рухнуло. Кроме стука сердца, я ничего не слышала. Все звуки заглушали эти быстрые, ритмичные звуки. Как мне стало страшно, как в тот день, когда мама… Ну, вы понимаете.

– Конечно, понимаю, – вздохнула Лескова, вспоминая.

Ирина Семеновна Малышева пришла на первую встречу в ужасном состоянии: ее мать потеряла рассудок. Принять этот свершившийся факт оказалось непросто. Тем более, ничто не предвещало такого развития событий. Это произошло вмиг. Однажды утром мать проснулась и, глядя на домашних пустыми глазами, спросила:

– А вы кто?

После этого началась долгая дорога из тьмы к свету. Так считала Ирина. Поверить в то, что мама навсегда ушла в свой мир, где нет места близким, где больше не существует привычных радостей, было невозможно трудно. Уколы, процедуры, консультации, гипноз, бесконечные таблетки – все это слилось в одно очень дорогое и неэффективное лекарство от безумия. Когда первый шок от происшедшего миновал, отец Ирины, она сама и ее муж впряглись в заботы о женщине, которой уже не было никакого дела до них, до самой себя. Потом начались проблемы со стационаром, и мать пришлось забрать домой. Статья расходов «сиделка» здорово подкосила семейный бюджет. В конце концов, на свой страх и риск больную женщину стали оставлять одну. Благо, за несколько лет, что длилась эта печальная история, она ни разу не сделала ничего угрожающего ее жизни и жизни окружающих. Только однажды она хотела затеять стирку и взяла поварскую соль вместо стирального порошка.

Когда в одно солнечное утро полгода назад, войдя в комнату матери, Ирина не услышала уже привычного вопроса: «Вы кто?», она не могла предположить, что в эту ночь сердце женщины, переставшей жить в этом мире, остановилось.

– Она умерла, как ангел, – рассказывала Ирина на первой встрече с Лесковой. К психоаналитику она обратилась после того, как устала бороться с бессонницей и призраком матери, преследовавшим ее в редкие часы неглубокого сна. Дошло до того, что Ирина Семеновна боялась идти домой. Пребывание в собственной квартире после рабочего дня с каждым днем превращалось во все более изматывающее испытание. Обеспокоенный муж, дочь настояли на необходимости получить помощь специалиста.

Два месяца два раза в неделю Ирина Семеновна приезжала в кабинет, в котором чувствовала себя уютно и спокойно. Александре удалось привести нервную систему измученной женщины в порядок. Вернулся сон, радость жизни, необходимость в сексе, нормальные отношения с близкими людьми. Саша собиралась сказать своей подопечной, что та уже не нуждается в их беседах. Остались одна-две встречи, не более. Все указывало на то, что Ирина Семеновна готова вернуться к нормальному ритму: работа, дом, дочь. Но сегодняшнее заявление Малышевой говорило о том, что Александра поторопилась с выводами. В ее помощи все еще нуждались, а она физически не могла дать ее, потому что чувство вины практически намертво придавило ее способности неподъемной бетонной плитой. Смерть Леонида Овсянникова стала точкой отсчета нового видения реальности. Александра не чувствовала себя вправе врачевать людские души. Она не спасла молодого, красивого, успешного, но невероятно несчастного мужчину. Саша не смогла подарить ему надежду на лучшее, поэтому он решил больше не сопротивляться. Он ушел, оставив ей своих демонов. К борьбе с ними Лескова оказалась не готова.

– Да вы не слушаете меня, – удивленно заметила Ирина Семеновна, неестественно ровно выпрямив спину, она села на край кушетки. В ее голубых глазах застыло недоумение, граничащее с паникой. – Не слушаете!

– Продолжайте, – не глядя на пациентку, Александра пыталась скрыть замешательство.

– Я не могу продолжать.

– Вы не можете продолжать.

– Да, не могу, потому что вас здесь нет. Что с вами, Александра Олеговна?

– Со мной? Вы шутите? Мы меняемся местами? – улыбнулась Лескова. – Нет, нет, давайте продолжим, как обычно.

– Как обычно не получится. Вы опоздали, а теперь стоите такая отрешенная. Вам больше не интересна ваша работа? Или дело во мне? Я утомила вас своими страхами и проблемами. Наверное, так бывает, как говорится, последняя капля.

– Ирина Семеновна, я не пропустила ни слова. Я не комментировала. Мой способ общения неизменен. Я хотела, чтобы вы как можно глубже раскрыли свою проблему, обнажили ее, и тогда мы вместе найдем способ ее решить. По-моему, мы уже справились с задачей. Вы согласны?

– Не знаю… Вы намекаете… Сейчас, когда я думаю, что эта встреча может стать последней, мне снова тревожно.

– Думайте о том, что у вас начинается новая полоса. Белая, просторная, полная радостей и свободы. Теперь вы вернули себя настоящую. Ко мне приходила тень женщины по имени Ирина Малышева, а сейчас вы снова обрели себя! Пришло время смело воплощать в жизнь свои мечты. Вы не хотели куда-нибудь поехать за новыми впечатлениями?

– Нет. Я не чувствую в себе силы для путешествий.

– Нужно только захотеть.

– Значит, я недостаточно сильно захотела. Кстати, муж тоже что-то говорил о Болгарии, Греции. Он точно засиделся дома.

– Вы хотите, чтобы он отправился путешествовать сам? – Лескова едва владела собой. Ей было безразлично, что ответит эта женщина с пытливыми голубыми глазами. Осторожно поглядывая на часы, Саша ждала, когда же истечет время, выделенное на эту встречу.

– Нет, не хочу. Если проводить отдых порознь, то зачем вообще жить вместе? Делить будни и трудности, а радоваться и праздновать врозь? Это не для нас. Мой муж будет стоически ждать, пока мы оба пожелаем сотворить нечто!

Лескова понимающе кивнула головой. Они с Владимиром тоже придерживались мнения, что совместный отдых укрепляет семью. Правда, последние два года они вообще никуда не ездили, если не считать поездки за город на дачу к знакомым. Да и там они предпочитали заниматься каждый своим: Саша загорала, наслаждаясь возможностью молчать и поглощать жаркие солнечные лучи, а муж соревновался в длительности погружения под воду, как сумасшедший нырял в бассейн, переплывал его, словно хотел установить олимпийский рекорд. Потом он с аппетитом поглощал все, что предлагали радушные хозяева, а Саша едва притрагивалась к угощению, предпочитая охлажденное белое вино и фрукты. Тогда ее раздражало, как муж ест, успевая поддерживать непринужденную беседу. Он покорил всех за столом, а ей только и шептали на ушко, какой интересный мужчина достался ей в мужья. В тот момент Сашу раздражало то, что никто даже не пошутил на тему о том, как Никольскому повезло с такой женой, как она.

– Интересно, как долго ваш муж будет ждать, пока вы соблаговолите справиться со своими призраками? – неожиданно зло спросила Лескова. Ирина Семеновна удивленно подняла брови. – Просто интересно: сколько еще здоровый молодой мужчина будет терпеть ваши капризы, ваши смены настроения, нежелание быть женщиной?

– Как прикажете вас понимать?

– А как хотите, – Александра пожала плечами и направилась к своему столу. Села в кресло, поворачиваясь на нем из стороны в сторону.

– Мне уйти?

– Прежде чем вы закроете за собой дверь, я скажу вам то, что давно хотела: оставьте прошлое и живите сегодняшним днем. Ничто так не усложняет жизнь, как постоянное недовольство и взгляд в день вчерашний. Вы живете с мужем, дочерью – подумайте о том, каково им вариться в вашем надуманном безумии. Ваша мать оказалась честнее – она ушла в свой мир безвозвратно и покинула его в свой час легко и безболезненно. Не усложняйте жизнь своим близким… Может так получиться, что с вами они мучаются, а без вас вздохнут с облегчением. Не сразу, конечно, но обязательно почувствуют облегчение. Вам это нужно? Вы этого добиваетесь?

Ирина Семеновна ошарашенно смотрела на своего психоаналитика. Выстроенное за долгие часы бесед здание покоя и уверенности рухнуло в один миг. Неужели она столько времени потратила на общение с этой истеричкой?

– Истеричка… – не заметила, как произнесла это слово вслух. Вздрогнула, виновато глядя на Лескову, но, встретив ее насмешливый взгляд, осмелела: – Вы сами нуждаетесь в помощи. Это очевидно, поэтому я не обижаюсь на вас. Жаль потерянного времени.

– Ни о чем никогда не жалейте! – прокричала Александра, когда за Ириной Семеновной уже закрылась дверь. А потом, запрокинув голову, прошептала: – Простите, простите, ради бога…

Лескова набирала штрафные очки, делала все, чтобы не осталось никакой возможности вернуться к работе, к тому, чем она занималась всю жизнь. Саша сознательно сжигала мосты. Остался еще один посетитель. Если она и с ним поступит так бесчеловечно, она совершит ошибку, которую невозможно будет исправить.

Достав пачку сигарет, Александра никак не могла найти зажигалку. Наткнулась на завалявшуюся коробку спичек. Саша никогда не курила в промежутках между приемом, но сегодня был особенный день. Сегодня можно то, что раньше было под запретом. Больше никаких табу, норм, никакой клятвы Гиппократа – все это осталось в той жизни, в которой был жив Леонид Овсянников и учился на хирурга сын Прохорова, в которой она была верна Никольскому и верила, что у них все получится.