Оборотная сторона Луны Морозова Эльрида

Глава 25

Брайен предложил поужинать, и я согласилась. Там в столовой я не смогла проглотить ни кусочка. Сейчас желудок давал знать о себе.

Когда Брайен хрустел хот-догами слишком сильно, проснулся Лео.

– Ну как ты? – участливо спросил его Брайен.

– Было нормально, пока ты не разбудил. Есть новости?

– Нет. Откуда бы они взялись? Я даже не знаю, что там планируют делать все остальные.

– «Планируют», – передразнил его Лео. – Думаешь, они на это способны? Они живут настоящим моментом, а в дальнейшее не заглядывают.

Брайен сделал недовольное лицо и посмотрел на меня, приглашая разделить его настроение:

– Вечно он ворчит, всем недоволен!

– А ты доволен? – Лео приподнялся на локте, но поморщился от боли и снова лег. – Через несколько лет у тебя закончился бы контракт и ты вернулся бы на Землю. А что теперь?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Брайен. – Лучше не думать об этом. Можешь считать меня таким же примитивным, как и все остальные, но я тоже предпочитаю не смотреть вперед. Все равно это делать бесполезно.

– Может, скажешь, что и жить бесполезно?

Он сделал усилие и все же приподнялся на локте. Брайен подошел к нему, положил руку на лоб и придавил его книзу.

– Ты бредишь, Лео. Давай ты выздоровеешь сначала, а потом примешься читать нотации. А может, ты хочешь покушать?

– Нет.

– Тогда закрывай глаза и спи.

– Ты меня разбудил.

– Может, спеть тебе колыбельную на ночь, чтоб ты заснул?

– Спой мне лучше похоронный марш!

Брайен недовольно защелкал языком, явно осуждая такие речи. Он убрал оставшиеся хот-доги в пакет, долго осматривал помещение, не зная, куда надежнее спрятать свое сокровище.

– Эх, был бы здесь подоконник, обязательно положил бы туда, – сказал он и оставил продукты на столе.

Затем разделся до трусов и полез под одеяло. Я выключила свет и легла на диван одетая.

– Ты что: замерз? – спросил меня Брайен.

– Да.

– А ты сними покрывало с дивана и укройся им.

Я подумала, что так будет лучше: сверху еще укрыться пледом для надежности. Но раздеваться в таких условиях было смерти подобно.

Вскоре все погрузилось в тишину. Даже из-за двери не было слышно ни звука. Наверное, даже самые дикие каторжники сейчас отходили на боковую.

Я закрыла глаза и вдруг – впервые за этот день – почувствовала огромное облегчение. Страх отпускал меня, в душу медленно проникали спокойствие и умиротворение.

Я была жива. Я смогла влиться в поток и стать его мелкой невидимой частицей. Я не знала, что ожидает меня завтра. Но сейчас я могла с уверенностью сказать себе, что победила. Я отыграла у жизни лишний день. Я сумела продержаться. А там, глядишь, будет легче. У меня уже есть люди, за которых можно спрятаться. А может, мне удастся выбраться из этого кошмара живой и невредимой.

Кто-то прошел по коридору. Я услышала голоса:

– Надо найти свободный номер… Желательно президентский…

Они прошли мимо. Брайен зашевелился на кровати, закашлялся Лео, и снова стало тихо. Все каторжники сейчас, пьяные от пива и победы, разбредаются по корпусу, ищут себе лучшие номера и устраиваются на ночлег. Скоро все здесь погрузится в тишину, и коридоры опустеют. Это самое подходящее время, чтобы предпринять что-то.

Глава 26

А вдруг компьютер не работает? А вдруг я встречу в коридоре каких-нибудь диких? Что я смогу сделать одна?

План, который казался мне блестящим при свете дневной лампы, теперь терял свою привлекательность. Я видела в этой вылазке гораздо больше опасности, чем необходимости. Пока я нахожусь рядом с Брайеном и Лео, я в относительной безопасности. А если я пойду сейчас куда-то ночью одна в этом корпусе? Нет, это было выше моих сил. Лучше забыть об этом и спокойно заснуть.

Но сон не приходил. Я понимала, что больше такого шанса не представится. Прав Лео: сейчас у каторжников нет плана действий. Они слишком опьянены победой. Но уже завтра все может все измениться. Здесь есть формальный лидер – Волк. И он обязательно начнет придумывать что-то. И пока он не успел еще что-нибудь напортить, надо воспользоваться моментом.

Я приподнялась на локте и посмотрела на кровать. Лео и Брайен спали. Я слышала это по их дыханию. Вот если бы разбудить Брайена и попросить его сопроводить меня, было бы легче. Да только этого никак нельзя делать! Если я начну переписываться с Землей, то буду писать правду о себе. Но никакому Брайену нельзя знать эту правду. Нет, надо придумать другой вариант.

Я снова легла и думала. Просто гоняла эти мысли одну за другой. Я не могу… Я должна… Я одна знаю коды доступа… Я могла их забыть от страха… Кроме меня некому… Но почему должна идти именно я?..

Когда я начала проваливаться в сон, то поняла, что попросту теряю время. Я теряю время последнего шанса. А когда такое выдается, то уже не думаешь о себе. А вдруг Лео прав, и Земля даже не попытается прислать сюда отряд спацназа? Им надо сказать, чтобы они это сделали. Что тут еще есть кого спасать. Правда, я осталась одна. Не слишком ли мало для целого отряда занятых и важных людей?

Я тихонько встала. Сцепила зубы, чтобы они не стучали и никого не разбудили. На ощупь добралась до выхода, отворила дверь и выскользнула в коридор.

Если бы там был хоть кто-то, я бы повернула обратно. Но коридор был пуст. Я перевела дыхание, а потом набралась смелости и пошла к наблюдательному пункту.

Я вспоминала истории про всяких стюардесс, которые спасали свой экипаж, а сами погибали. И про капитанов, которые покидали тонущие корабли последними. Сейчас я была в подобной ситуации. Я просто должна была идти на наблюдательный пункт и добиваться связи с Землей. Кроме меня сделать это было некому.

Я шла, прижимаясь к стенке, и вздрагивала от малейшего шума. Иногда вспоминала о том, что нужно выглядеть естественно, и ненадолго отлипала от стены.

Как во сне, я добралась до наблюдательного пункта, не встретив в коридоре ни души. Там тоже никого не было. Только из оранжереи доносились какие-то пьяные голоса. Думаю, они меня не слышали. Я старалась производить как можно меньше шума.

Защелка на двери была сломана. Она не закрывалась за мной. И это было очень плохо. Если сейчас кто-нибудь сюда войдет, он просто откроет дверь и тут же увидит меня. Надо придумать какое-то приспособление, чтобы закрыть дверь.

Я обвела взглядом помещение. В глаза мне бросилось ярко-красное пятно. Мое платье. Еще с утра я была в него одета. У меня были длинные волосы и яркий макияж. Сейчас я не понимала, как так можно было ходить по корпусу. Это было слишком ярко, слишком вызывающе и слишком заметно. Если я выживу, то никогда в жизни не надену больше ничего красного. Лучше выглядеть как можно серее и незаметнее. Тогда есть шанс остаться в живых.

Может, я пересмотрю свои принципы потом, когда опасность уйдет. Но сейчас это лучшее правило из всех существующих.

Один стул в комнате был сломан, другой цел. Целый я пододвинула к компьютеру, а другой поставила у закрытой двери. Если кто-то войдет, я услышу звук.

Я включила компьютер. Я молилась, чтобы он работал.

– Давай же, – прошептала я.

Эти несколько секунд, когда загружался компьютер, показались мне целой вечностью. Но все было нормально. Компьютер работал так же, как и прежде. Я вздохнула свободно. Ввела коды доступа, открыла программу отсылки писем, нашла личную корреспонденцию Арнольда Рассела, коменданта корпуса. Пересмотрела его контакты, но так и не решила, к кому лучше обратиться. Так что я напишу одно письмо и разошлю его по всем адресам Арнольда Рассела.

Нужно было составить само сообщение. Я уставилась в экран, не зная, о чем писать. Мысли роились и жужжали в голове, как стая диких пчел. Хотелось сказать много, но обличить это в слова я не могла. Не получалось даже сосредоточиться. Я схватилась руками за голову, словно это бы помогло. Потом снова уставилась на экран.

А время шло. И уходил последний шанс. Надо было писать хоть что-то. И я написала первое и самое важное: «Помогите!» Дело сдвинулось с мертвой точки. «Это Эл Гордон, наблюдатель. Я осталась жива единственная из всего корпуса. Все убиты, корпус захватили каторжники. Мы очень ждем вашей помощи. Пришлите корабли со спецназом».

Я так волновалась, когда писала эти строчки, что сама не заметила, как стала хлюпать носом. Слезы то и дело подкатывали к глазам, но я все еще сдерживалась. Руки начало трясти так, что я не попадала по клавишам. Отсюда было недалеко до истерики.

И вдруг я вздрогнула от прикосновения. Чья-то ладонь тяжело легла мне на плечо. Я не стала разбираться, кто это. Моей единственной мыслью было спрятать свое послание. Я лихорадочно стала уничтожать его. Но человек в таком состоянии склонен допускать ошибки. У меня ничего не получалось. Я промахивалась мимо кнопок.

Я не знала, что там за человек. И как много их за моей спиной. И почему я не услышала звук стула. Я просто понимала, что разоблачена, поймана на месте преступления. Жалость тупой болью резанула сердце. Лучше бы ничего этого не было! Лучше бы я не ходила никуда, а оставалась в постели. Ведь я хотела так сделать. Все было бы так просто. Но уже слишком поздно, чтобы что-то исправить.

– Ты думаешь, Земля помчится к тебе на помощь? – спросил меня человек.

Я резко оглянулась и увидела над собой Лео. Первое, что я почувствовала, было облегчение. Это не Волк, не Триппер, не другой дикий каторжник, а вполне адекватный Лео.

– Ты… – только и смогла сказать я.

Глава 27

Казалось, что все обошлось, что все позади, что Лео не причинит мне зла. Но длилось это не больше секунды. Затем появилось сомнение. Лео был обычным каторжником. А все они – мои враги. Мне нужно опасаться их всех.

– Ты врал мне! – сказал Лео. Он смотрел на меня как на предателя, с ледяным презрением.

– Что тебе от меня надо? – спросила я.

– Для начала – правду.

Это слово хлестнуло меня, как пощечина. Говорить каторжнику правду о себе было нельзя. Что угодно, кроме правды. Иначе меня тут изнасилуют, убьют и расчленят мое тело, как это сделали с другими женщинами. Может, стоит предложить Лео сделку? Пусть он пользуется мной, сколько хочет – а, наверное, после долгого времени воздержания он захочет многого, – а взамен молчит и не говорит никому правду обо мне. Это был бы лучший вариант. Когда-то я была против того, чтобы телом торговали, но сейчас это было самым невинным из всего, что тут происходило.

Я хотела предложить Лео сделку, но в горле стоял комок, и нужные слова не приходили на ум. Да и вряд ли он меня послушает. Я полностью в его власти. Он может изнасиловать меня и так, а потом еще расскажет об этом другим. Преступники – народ жестокий. Они не простят мне того, что я обманывала их.

– Ладно, можешь не отвечать, – сказал Лео. – Ты не каторжник. Ты работаешь здесь.

В глазах моих потемнело. Да, он все обо мне знает. И он не остановится не перед чем. Может, убить его, пока не поздно? Так всегда поступают со свидетелями. Конечно, мне будет трудно справиться с мужчиной. Но у меня нет другого выхода. К тому же, Лео ранен. Рука у него на перевязи. На груди тоже рана. Я знаю все его больные места. Так что надо сначала ударить по плечу, и как можно сильнее, а потом еще по груди. Только вот чем?

Я стала оглядываться по комнате в поисках оружия. Но видела лишь клавиатуру от компьютера. Если бы у нее не было шнура, ей можно было бы воспользоваться. Но пока я начну выдирать штекер, Лео сообразит, что я готовлю нападение. Нет, надо как-то по-другому. Может, вскочить и швырнуть в него стулом? Нет, это слишком долго. Да и смогу ли я убить человека? Даже если знаю все его больные места? Я же не каторжник, не убийца.

– Неужели ты думаешь, что Земля помчится тебе на помощь, прочитав это? – сказал Лео и стал тыкать пальцем в экран компьютера.

И тогда я ударила его в больное плечо. Я старалась сделать свой удар максимально мощным, чтобы открыть рану раз и навсегда. Я никогда бы не подумала, что бить кого-то может быть так больно. Похоже, я отбила себе кулак. Лео зарычал от боли и тут же схватил меня за руку. Другой я спешно схватила клавиатуру, дернула ее так, что штекер вылетел из гнезда, и хотела треснуть Лео по голове. Он шарахнулся от меня в сторону. Клавиатура ударилась об угол стола и сломалась. Придется драться сломанной. Я повернулась к Лео, делая новый выпад. Я готова была идти до конца и убить этого человека. Но вдруг увидела в руке Лео нож, наставленный прямо на меня.

– А ну тихо! – прикрикнул Лео. – Хочешь, чтобы я тебе кишки вспорол?

Мой прием почему-то не сработал. Рана не вскрылась. Я не знала, что теперь делать. Оставить попытки драться или идти до конца. Все равно после разоблачения тут же последует смерть. Так хотя бы бороться в этот момент.

– Брось клавиатуру, – сказал Лео, тряся передо мной ножом. – И не трогай меня больше. У меня же рана. Ты что, забыл?

– Вот именно! – закричала я. – Если бы не я, ты бы умер от потери крови! Да если бы я знала, то оставила бы тебя подыхать!

– Я помню об этом, – спокойно сказал Лео. – И я не собираюсь причинять тебе вред. Так что убери клавиатуру и сядь.

Я не верила. Он разоблачил меня, а потом говорит, что не собирается причинять мне вред? Чего только не наболтает преступник, лишь бы ему поверили.

– Сядь! – прикрикнул Лео и так тряхнул передо мной ножом, что я послушалась.

Мой кулак до сих пор еще ныл от боли. А Лео, похоже, уже оклемался от удара. Хотя я врезала по самому больному его месту.

– Сядь и просто послушай, – уже спокойнее продолжил он. – Мы должны отправить письмо на Землю. Я давно хотел это сделать. Я даже говорил тебе об этом, помнишь? Но нельзя посылать такое идиотическое письмо, как у тебя.

– Почему? – тупо спросила я.

– Потому что ради каторжников Земля ничего делать не будет. Это экономически невыгодно. Тут некого и нечего спасать. Не осталось ни людей, ни материальных ценностей. А кто будет оплачивать этот спецназ? Ты со своей зарплатой смог бы сделать это?

Я не понимала его и молчала.

– Они могут послать помощь только высокопоставленному человеку. И он, к счастью, есть. Про него надо писать. И от имени его.

Я заставила себя спросить:

– Кто это?

– Арнольд Рассел.

– Сделать вид, что он остался жив, и написать от его имени?

– Он остался жив, – сказал Лео. – Он выходил к каторжникам с голыми руками и просил переговоров. Чтобы мы все мирно сдались. Волк не стал его слушать, приказал избить до полусмерти. Потом его заперли в какой-то комнате. Ключ у Волка. Он хотел его использовать для чего-то. Но сначала мы используем его имя.

Я почувствовала огромное облегчение, что не я одна осталась в этом корпусе. Кроме меня есть еще кто-то. Как бы связаться с Арнольдом? Может, ему требуется какая-то помощь?

– Остался ли кто-то еще? – спросила я.

– Насколько мне известно, нет.

Я подумала, что человек, искавший по корпусу живых, владеет этой информацией лучше всех.

– А сейчас мы обеспечим себе безопасность, – сказал Лео. – Для прикрытия можешь открыть в компьютере игру. Если кто войдет, можно будет сказать, что играешь, а не пишешь письма на Землю.

– Клавиатура сломана, – вспомнила я.

– Мы возьмем от другого компьютера. Я принесу тебе.

Он спрятал свой нож и пошел за другой клавиатурой. Он был ко мне спиной и ни о чем не подозревал. Вот если бы напасть на него сзади. Только как сделать это незаметно? И как рассчитать свой удар так, чтобы Лео потерял сознание?

Пока я думала об этом, Лео отсоединил клавиатуру от другого компьютера и принес мне. Я ничего не успела сделать. Я чувствовала от этого разочарование и облегчение одновременно.

– Ты можешь открыть письма, которые Рассел писал президенту?

– Это нарушение личного права.

– Я уже понял, что ты чтишь закон. Однако открой письма Рассела. Нужно понять его стиль.

Я открыла парочку, и Лео пробежался по ним глазами.

– Все понятно. Пиши так. «Мистер президент, довожу до вашего сведения обстановку в Лунном корпусе. Произошел бунт каторжников около двух часов по местному времени. Около трех часов корпус уже весь был взят. Все мирные жители были убиты. Нас осталось только двое: я и мой ассистент… (Дальше пиши свои имя и фамилию). Очевидно, есть еще уцелевшие люди, но мы пока еще не можем сказать, кто это и сколько их. Как бывший комендант корпуса, я прошу только две вещи. Объявить на Земле траур по погибшим шести тысячам мирных жителей на Луне. И выслать нам помощь. Каторжников надо нейтрализовать, чтобы представить честному суду».

Он не знал, как дальше продолжить. И я отлично поняла его. Он хотел сказать, что нельзя бросать корпус на произвол судьбы. Что даже среди каторжников есть люди, достойные спасения. И что если им кажется, будто их нет, надо допустить такую возможность.

Да, здесь были хорошие люди. Взять хотя бы Лео и Брайена. Взять того человека, что искал по корпусу выживших. И сейчас я была уверена, что их гораздо, гораздо больше. Не одной мне требовалась помощь. Она была нужна всем нам.

– «Дайте ответ так быстро, как только сможете. У нас с ассистентом мало времени. Наши жизни здесь каждую секунду подвергаются опасности. Ваш искренний друг, Арнольд Рассел».

Я дописала письмо и отправила его. Некоторое время мы просто смотрели на пустой монитор.

– Сколько времени письмо идет от нас до Земли? – спросил Лео.

– Около шести минут. Они ответят, как только смогут.

Мы ждали, затаив дыхания. Из оранжереи доносились пьяные голоса.

– Хорошо я придумал про траур? – спросил меня Лео.

– Это чтобы было похоже на Рассела?

– Да. Это было бы в его стиле.

Ответ пришел через семь минут после отправки.

«Уважаемый мистер Рассел! Примите мои соболезнования насчет случившегося. Пришлите нам видеописьмо. Мы должны пообщаться с вами лично, чтобы я мог что-то решить. С уважением, президент».

– Черт! – сказал Лео. – Плохо дело. Пиши, что видеосвязь сломана. Что ее сломали каторжники.

– В каком стиле это писать?

Он продиктовал. Мы стали ждать ответа. Я написала еще одно письмо, изложив в нем подробности. Мы напряженно смотрели на экран, ожидая ответа. И вот пришли несколько строк.

«Мы делаем все возможное, чтобы вызволить вас. Вы должны помочь нам представить картину всего произошедшего. Постарайтесь найти где-нибудь камеру и наладить видеосвязь. Сколько человек кроме вас осталось в живых? Что планируют делать каторжники? Где они расположились? Имена их главарей. Требуют ли они выкуп. Какие потери несет наша сторона. Любая информация очень важна для нас. Держитесь, и верьте нам: мы вам поможем. Ждем вашего ответа как можно быстрее».

Мне сразу стало легче дышать. Как я только могла усомниться в том, что Земля поможет?

А Лео рядом со мной стукнул по столу кулаком. Я вздрогнула и посмотрела на него с ужасом. Мне показалось, он сошел с ума.

– Кретины! – процедил он сквозь зубы. – Неужели они не понимают, что нам некогда поставлять им информацию? Пусть бы лучше написали, когда вытащат нас отсюда!

– Но им ведь надо знать, что здесь происходит, – слабо возразила я.

– Да? А ты выкини из их письма первое и последнее предложение и перечитай текст. Думаешь, зачем им нужна видеосвязь? Они попросту нам не верят!

Я вздрагивала от каждого его резкого слова. Я думала о том, что Лео преступник, и его мир ограничивается жестокостью, холодными расчетами и предательством. Он не знает, какова действительность на самом деле. Он привык не доверять людям и не ждет от них ничего хорошего. Но я-то знаю, что сейчас на Земле уже собран совет, который строит планы по спасению лунного корпуса. Нам обязательно помогут. Это в мире каторжников царит жестокость, а в верховном правительстве – гуманность и взаимопомощь.

– Пиши, – стал диктовать Лео, и я послушно забарабанила пальцами по клавишам. – «У нас нет времени докладывать вам обстановку. Ответьте, сколько нам еще ждать. Когда вы пришлете за нами корабль. Долго продержаться мы не сможем. Пожалуйста, спасите наши души».

Я печатала за Лео и думала, а верит ли он сам в свои слова? Только что говорил, что Земля ничего не сделает для нас. А сейчас спрашивает, когда они прилетят за нами. И вообще, он пишет от имени Арнольда Рассела. Но когда нам на выручку прибудет корабль, они будут спасать настоящего Арнольда Рассела, а не каторжника, взявшего на себя его имя. На что он надеется?

В коридоре раздался какой-то шум. Не со стороны оранжереи, а с лестницы. Сюда кто-то шел. Я слышала топот не одной пары ног, и чьи-то громкие голоса.

– Убирай все, – сказал Лео.

Он мог бы и не говорить. Я написала последние строчки: «Сюда идут. Не можем больше здесь оставаться» и отправила их. Затем уничтожила последнее письмо из отправленных. Надо было еще закрыть программу и разорвать связь с Землей. Голоса и шаги раздаются все ближе.

Дверь отворилась с огромным грохотом. На пол полетел стул, подпиравший ее. Мне казалось, можно оглохнуть от этого шума. Мы с Лео посмотрели на гостей. Это был Волк в сопровождении своих громил. Это было плохое начало. «Сейчас изнасилует и убьет», – подумала я.

– Что вы здесь за баррикады устроили? – спросил Волк, подходя к нам ближе.

Он посмотрел на экран и увидел там машинные гонки. Эту игру я открыла для отвода глаз. Будто я всего лишь играла здесь в машинки. Это была бы отличная маскировка. Если бы не одно но.

– Поздравляю, ты последний, – констатировал Волк. – Все уже приехали, а ты только сдвинулся со старта.

– Я отвлекся, – сказала я.

– На меня, что ли? Правильно. Я не дам тебе доиграть. Пшел отсюда!

В следующее мгновение он ударил меня прямо в ухо. Я полетела на пол вместе со стулом. Хорошо, что не вскрикнула. Моя привычка молчать теперь давала положительные результаты. Своим визгом я могла бы выдать в себе женщину.

Ощущение было ужасное. Мне показалось, что меня убили. Я ничего не видела перед глазами, зато пол ощутила всем телом очень хорошо. Затем различила знакомый незатейливый рисунок на сером фоне. Это был паркет. Когда-то на работе, когда мне нечего было делать, я рассматривала это рисунок. Никогда бы не подумала, что он может оказаться так близко. А затем я увидела на нем красное пятнышко. А потом второе. Это была кровь. Кажется, моя. Чужая давно бы уже здесь засохла.