Оборотная сторона Луны Морозова Эльрида
– Мы уже уходим, – слышала я голос Лео.
Он рванул меня за руку. Я опять с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть. В глазах снова потемнело.
– Идем. Ну что ты раскис? – слышала я над своим ухом.
Мы были на пути к выходу. Но тут один из дружков Волка распахнул передо мной дверь в ванную.
– Иди умойся, – сказал он.
Я не посмела ослушаться и вошла в ванную. Лео остался снаружи. Я подумала, что он может сейчас разболтать Волку и его дружкам о том, что я не каторжник. Это было бы предательством с его стороны. Но разве можно доверять Лео? Он преступник. У них свои ценности. Мэриан говорила, что они отбросы общества. А для отбросов не существует ничего святого.
Я посмотрела в зеркало. Из носа у меня текла кровь. Я пыталась сообразить, как же так могло выйти, что удар пришелся по уху, а кровь течет из носа. Мне казалось, это неправильно. Думалось почему-то мне с трудом. И было постоянное ощущение паники: что если я не слежу за Лео, он обязательно разболтает про меня Волку.
В дверь постучали. Я вздрогнула. На пороге стоял Лео.
– Да пошли ты, хватит размываться. Дома умоешься.
Я подумала, что, наверное, он не стал бы рассказывать обо мне Волку. Может, не в этот раз.
Я вышла из ванной вслед за ним. И когда мы уже были на пороге, то вдруг Волк крикнул:
– А ну стоять!
Мы обернулись. Волк сидел за компьютером. Рядом с ним стояли еще двое его товарищей. Третий был возле ванной комнаты.
– А как вы вошли в этот комп? – спросил меня Волк. – Тут везде требуются пароли!
Ну да, так и есть: большинство программ защищено паролями. Я знала их наизусть. Но как объяснить все это Волку?
– Не все, – стала я оправдываться. – Игрушки без паролей. Машинки там…
– Меня не интересуют машинки. Мне нужно расписание космических кораблей! Как я его тут найду?
Я пожала плечами:
– Не знаю.
– Машинки нашел, а расписание не сможешь? Послушай, ботаник. Ты что мне тут заливаешь? Может, по второму уху хочешь получить?
Мне показалось, что если я получу по второму уху, то не выживу. Я придумывала наилучший ответ. Один из друзей Волка сделал более грозный вид, чтобы запугать меня.
– Расписания… Ну они, наверное, должны быть в таблицах, – сказала я.
– А где они? Не поверю, что комп спрашивает везде пароли, а на нем хранятся только долбанные игрушки.
Я прекрасно знала не только, где хранится документ с расписаниями и как его открыть, но и все это расписание наизусть. Но мне приходилось выдумывать что-то на ходу.
– Попробуй через Поиск, – сказала я.
– Слушай, Микки Маус, – обратился Волк к своему дружку. – Двинь-ка ему по второму уху.
Микки Маус подошел ко мне. Я приготовилась к самому худшему. Но он грубо схватил меня за руку и толкнул к компьютеру.
– А ну быстро! – сказал он.
Я села. Нажала поиск и одновременно с этим комбинацию клавиш. Окошко, спрашивающее пароль, даже не всплыло.
– Чего это ты там сделал? – начал кричать на меня Волк.
– Комбинацию клавиш.
– Какую?
Я показала.
– Откуда ты знаешь ее?!
– На многих компьютерах стоит такая защита.
– И ты хотел утаить это от меня?
– Нет. Видишь, я показываю тебе?
Он стукнул меня кулаком в плечо. То ли не сильно больно. То ли я уже начала к этому привыкать. Но мне уже не показалось, что меня убивают.
Я ввела в поиск название «Расписание космических кораблей» и запустила его. Надо было действовать так, словно сижу за этим компьютером в первый раз. Но как бы я не тянула время, искомый документ предстал перед Волком через две минуты.
Он хищно набросился на него.
– Ага! Корабли прилетают сюда каждые три дня! Олухи! Они уже летят сюда. Будут… Черт, какое сегодня число?
Еще минут пять они выясняли, когда ждать ближайший корабль. Оказалось, он должен быть завтра в двенадцать часов дня.
– Ты уверен, что завтрашний корабль будет? – попытался отрезвить его Микки Маус.
– Конечно, будет! Они не знают, что здесь произошло. И у них все идет по расписанию.
При этих словах мы с Лео едва заметно переглянулись. И я подумала, что он не при каких обстоятельствах не стал бы выдавать меня Волку и его приспешникам.
– А если им уже известно, что тут произошло? – спросил второй его товарищ.
– Заткнись, Джеральд. Не каркай. Ну откуда бы им узнать?
Джеральд мотнул головой на меня и Лео. Волк приблизился ко мне:
– Ты трогал здесь какие-нибудь программы? – спросил он меня.
Я понимала, что надо быть крайне осторожной. Хотелось клясться, что никакие программы я в жизни не трогала. Но нужно было держаться около правды.
– Мы тут играли в машинные гонки, – призналась я.
– А еще?
– Пасьянс «Косынка».
– Ладно, – не стал спорить Волк. – А в какой программе могут отсылаться письма или видео на Землю?
Я не сразу ответила. Пыталась найти наилучшее решение. Нужно сказать, что я вообще ничего не соображаю в компьютерах. Но это было неправдой. Волк только что видел, как я миновала пароли и нашла ему нужный документ. Он попросту не поверит мне.
Я попыталась найти обобщенный ответ:
– Да в любой почтовой программе…
– Покажи, – сказал Волк и чуть не ткнул меня лицом в компьютер. – Давай, найди.
Я опять не прямо открыла программу, а пошла окольными путями, чтобы отвести от себя подозрения. На сей раз я провозилась дольше. Но через некоторое время открыла перед Волком программу отправки писем. Подгоняемая его вопросами и требованиями, я выложила перед ним все. Даже личную переписку Арнольда Рассела с президентом. Утаила я только одно. Эта программа у меня могла работать только автономно. Когда запрашивались коды доступа для соединения, я сказала, что не знаю их. Сделала вид, что даже немного расстроена этим фактом.
– А ты подбери его! – требовал от меня Волк.
– Никак не могу. Видите: здесь нужно пятнадцать символов. Их никак нельзя подобрать вручную.
– А ты комбинацией клавиш! – подсказывал мне Джеральд.
– Она срабатывает далеко не во всех случаях. Она может открыть какой-нибудь «Ворд», но не доступ к президенту Америки.
Эти слова почему-то очень разозлили Волка. Он опять ударил меня, и я чуть не слетела со стула. Кроме того, что это было больно, так еще и очень унизительно. Как-то перестаешь чувствовать себя человеком. С тобой обращаются как с вещью или как с рабом. Это очень плохо.
– Найдите мне хакера! – требовал Волк. – Пусть он найдет и починит связь с Землей!
– При всем уважении, – подошел к нему Микки Маус. – Среди нас вряд ли сыщется хакер лучше этого, – он кивнул на меня головой. – А этот говорит, что взломать коды невозможно.
Волк посмотрел на меня. Я кивнула головой, подтверждая последние слов Микки Мауса.
– Тогда убирайтесь, пока я добрый, – сказал Волк.
Я боялась поверить, что эта пытка осталась позади. Я шла к двери и думала, что Волк может выстрелить в спину. Или просто вернуть нас, как в тот раз. Когда я уже вышла за дверь, то услышала за собой оклик.
– Эй, пацан!
Я остановилась и посмотрела на него.
– Как тебя зовут?
– Эл, – ответила я.
– Назначаю тебя моим личным хакером. А теперь пошел отсюда, сопляк!
Глава 28
Лео мог бы уйти, когда Волк остановил меня и заставил сидеть за компьютером. Но он не бросил меня. Он поступил как настоящий друг, хотя совершенно не был мне другом.
Мы шли с ним по коридорам. Я все еще хлюпала носом.
– Как ты думаешь, Земля напишет ответ? – спросил Лео.
– Думаю, да. Сообщит, когда пришлет за нами корабль.
– До сих пор веришь в это?
– А что еще делать? Надо же во что-то верить.
– Вот они – истоки религии, – усмехнулся Лео. – Безысходность.
– Ты становишься философом, – заметила я. – Именно в том смысле, в котором ты видишь это слово. Нет бы сделать что-нибудь дельное. Проще взять и опошлить все, что видишь. Любую попытку губишь на корню. Любую надежду подрубаешь. Мое письмо назвал идиотским. Но оно хотя бы было правдивым! В отличие от твоего!
Я сама не заметила, как разошлась. Мне хотелось кричать на Лео.
– Давай посмотрим на ситуацию трезво, – пытался он успокоить меня. – Чем сейчас дорожит Земля в осиротевшем лунном корпусе? Все работники погибли, вся техника сломана. Единственное, что здесь есть, – это освободившиеся каторжники. Если судить их за то, что здесь произошло, приговор вряд ли будет мягче электрического стула. Так стоит ли чем-то рисковать ради них? Все равно, когда здесь кончатся запасы продовольствия, каторжники вымрут здесь, как динозавры. И тогда Земля пришлет сюда корабль с бригадой чистильщиков. Это обойдется дешевле, чем отряд спецназа. Чистильщики подберут мертвые тела, наведут здесь порядок, и лунный корпус снова начнет функционировать и приносить доход. Сюда приедут новые рабочие и, может быть даже, новые каторжники. Хотя, мне кажется, больше никто не рискнет посылать их сюда.
– Но ведь нечестно заочно подписывать нам смертный приговор. Ведь каторжники – тоже люди.
Почему-то эта фраза вывела Лео из себя. Он остановился посреди коридора и посмотрел на меня в упор. Мне показалось, он может ударить меня, как и Волк.
– Ты, компьютерная крыса, с каких это пор ты заботишься о каторжниках? Наверное, когда мы сидели за решеткой и никому не мешали, ты считал нас отбросами общества. Ты вряд ли думал о нас как о людях. Мы были просто рабочей силой. На нас держалась вся основная черная работа в корпусе. В ваших лабораториях делают химический анализ руды, которую добывали мы. В ваших проектных мастерских делают чертежи строений, которые потом делаем мы. На отдых вы ходите на смотровую площадку, которую сделали мы! Тут все держится на грубой рабочей силе. В то время как вы, простые смертные, имеете возможность выбора, где вам пачкать свои ручки: на компьютере или в лаборатории. А мы на своих горбах выносили всю эту тяжелую работу. Но мы были никто. А вы были люди!
– Это не так, – вставила я слово во время паузы.
– Ну конечно! – вспылил Лео. – Для тебя главное – спасти свою шкуру. И тебе плевать на всех нас. Раньше было плевать. А сейчас и тем более! Ты не думал о нас плохо, потому что вообще не думал!
Едва ли нашелся в этом корпусе второй такой же защитник каторжников, как я. Я спорила о них с Мэриан и Дэном. Я пыталась поднимать этот вопрос на собраниях женской коалиции. Однажды я пыталась отстаивать права каторжников даже в разговоре с Арнольдом Расселом. Упреки Лео были явно не ко мне. А доказывать обратное я ему не собиралась. Прошло то время, когда я жалела каторжников. Сейчас я ненавидела и боялась их. А когда ты боишься кого-то, ты не будешь отстаивать его права.
Лео молчал. Он все еще злился. Но я видела, что он постепенно успокаивается. Мы снова пошли по коридору.
– Лучше скажи все это системе, этим сложившимся традициям, – продолжила я. – Кстати, мне они тоже не нравятся. И никогда не нравились. Да только каторжная система – не мое изобретение. Моей подписи под этим нет и не было.
– Ладно, извини, – коротко сказал Лео. – Сам понимаю, что погорячился. Пошли спать. Где наша чертова комната?
– Семьсот четырнадцать, – остывая, сказала я.
Лео посмотрел на меня и усмехнулся:
– Да что ты? Хорошо иметь в товарищах жителя этого корпуса. Знает, где столовая, где медпункт, где наша комната. Знает устройство компьютера, как обойти пароли, как отправить письмо президенту!
– Заткнись! – остановилась я перед ним. – Да, я отсюда. Ты решил всем это растрепать?
– Я не буду этого делать. Мне это попросту невыгодно. Ты слишком ценный человек, чтобы можно было тебя лишиться. Я это понял сразу, как только увидел. Ты чем-то отличаешься от всех нас. И когда ночью ты пошел куда-то из комнаты, я решил за тобой проследить. Как видишь, не зря.
– Ты врешь!
– Нет. Да говорю же: можешь меня не бояться. Не собираюсь я трезвонить о тебе. Меня первого же пристрелят за то, что у меня в друзьях был приятель из чистеньких. Не выгодно мне тебя выдавать.
Я с сомнением смотрела на него. И снова старые мысли полезли в голову. Вот бы схватить его за шею да свернуть. Или ударить по руке и открыть рану. Как можно было убить высокого и здорового парня сподручными средствами?
Лео как будто бы прочел мои мысли.
– Мне можно будет спокойно спать этой ночью или опасаться покушения на жизнь? – спросил он.
Я постаралась говорить максимально честно.
– Подумай сам, в каком я положении. Если обо мне кто-то узнает, меня убьют. Ты знаешь. И пока что ты один. Но как я могу тебе верить? Я – как ты говоришь, «из чистеньких» – верить тебе, каторжнику? Я даже не знаю, за что ты сидишь: убийство, изнасилование, расчленение трупа, извращение, подлог, шарлатанство или все это вместе. Как я могу доверять тебе?
– Хорошо, – сказал Лео. – Давай поговорим не как «чистенький» с каторжником, а как мужчина с мужчиной.
– Как человек с человеком, – кивнула я головой.
– Я не собираюсь тебя выдавать. Я понимаю, что тебе тут очень хреново. Наверное, хуже всех. И может быть даже, хорошо, что я тебя обнаружил. Потому что смогу иногда одернуть, чтобы ты не совершил очередную глупость. Я… Я не знаю, как еще тебя убедить. Но даже с эгоистической точки зрения. Мне нет резона выдавать тебя. С Волком или Триппером я не дружу. Выслуживаться перед ними мне незачем. Остальным ты нафиг не нужен. Поиметь с тебя мне ничего не удастся. Зато если ты будешь рядом со мной, ты всегда подскажешь, где столовая, а где медпункт. Ну что, понял?
Я с сомнением смотрела на него.
– Ты понял? – повысил голос Лео. – Я говорю с тобой как мужчина с мужчиной. Отбрось замашки «чистенького», а я отброшу замашки каторжника.
Я покачала головой:
– Чтобы нам уравняться, мне надо кое-что отбросить. А тебе – принять недостающее. А где ты его возьмешь?
Наверное, это была непростительная грубость. Наверное, мне в ответ следовало бы хорошенько врезать в ухо. Но Лео почему-то ничего этого не сделал. Он только поджал губы и сказал:
– Я же говорил: ты ставишь себя выше, чем нас.
Глава 29
Я нашла нашу комнату, тихонько отворила дверь. Хотела войти на цыпочках, чтобы не разбудить Брайена. Но тот сонно зашевелился и приподнялся на постели.
– Ах, вот вы где! – сказал он. – Ну как, хорошо потрахались?
Я остановилась на пороге. Опять старое ощущение страха, будто бы меня разоблачили. Я и забыла, что каторжникам нет разницы, кого трахать: мужчин или женщин. Они могут делать это даже с трупами.
Именно в этот момент я поняла, что Лео может скрывать от других, что я не каторжник. Но от своего друга он это не скроет. И вскоре и Брайен будет знать обо мне.
– Хватит этих глупостей, – сказал Лео.
– Станете убеждать меня, что выходили по другим причинам? А почему тогда у Эла нос разукрашен? Ах ты, шалунишка! – погрозил он пальцем Лео.
Тот кинул на меня извиняющийся взгляд. А потом повернулся к Брайену:
– Слушай, мне до смерти надоели твои плоские шуточки! Постарайся говорить о чем-нибудь другом. О еде, например. Ты же так любишь покушать.
– Я стараюсь, Лео. Но когда вы вдвоем ушли трахаться, а меня оставили одного, я не мог больше думать ни о чем другом, кроме секса.
– Идиот!
– Педик, – не остался в долгу Брайен.
Наверное, у них такой юмор. Мне никогда он не казался смешным. И никогда я не пойму, над чем тут можно смеяться. Обзывать друг друга, унижать – это и есть верх остроумия по понятиям каторжников?
Говорят, все преступники – люди со сдвигом. Во-первых, к этому предрасположены люди с антисоциальным поведением, у которых снижена планка обычных моральных законов. Во-вторых, совершив однажды убийство или попав в эту среду, как можно остаться равнодушным ко всему этому? В этих условиях невозможно не сломать свою психику. Если мне суждено выбраться отсюда живой, я, наверное, попаду в какую-нибудь психиатрическую клинику.
О, как бы мне хотелось сейчас попасть в какую-нибудь клинику, пусть даже психиатрическую, только где-нибудь на Земле, подальше отсюда. Я бы тогда забыла обо всем, что тут было. И было бы так хорошо, так спокойно на душе…
– Завтра сюда должен прилететь корабль, – тихо рассказывал Лео своему другу. – Волк хочет захватить его, поиметь заложников, а потом отправиться на Землю.
– Неплохо, – оценил Брайен.
– Ты считаешь?
– Да. Нам ведь надо добраться на чем-то до Земли. А там уже разбредаться своей дорогой.
– Ракету надо сначала захватить, – напомнил ему Лео. – А там тоже не дураки, небось. Если они и пришлют нам корабль, то не с пассажирами, а с группой захвата. И всех нас тут попередушат.
– А ты, что ли, хочешь им так просто сдаться?
Лео глубоко вздохнул и ответил не сразу.
– Бывают ситуации, в которых нет наилучшего выхода. Как ни крути – все плохо. Это ситуации, которые нельзя было допускать. Лучшим вариантом было остановить это сразу, пресечь на корню. Но это не получилось. Ладно, когда умираешь за дело, в которое веришь. А когда бессмысленно… Нет, это не так называется. Это не отсутствие смысла, это против всякого смысла вообще. Мы теперь – это не Брайен, не Эл, не Лео, мы часть этой толпы. Не винтик в машине, а, скорее, мусор, подхваченный потоком. Мы умрем за чужое дело. Было бы не так обидно, если бы за дело. А то за чье-то минутное настроение…
– Слушай, хватит говорить о смерти! – шикнул на него Брайен. – Когда я про секс говорю, тебе не нравится. А мне, думаешь, нравится выслушивать про смерть? Знаю, знаю. Сейчас скажешь, что говоришь правду. А я, мол, осел, не внемлю голосу разума. Даже если бы передо мной апостол Павел появился и начал бы пороть правду, я бы и то не захотел слушать. А тебя и тем более. Ты не апостол. И хватит прочищать мне мозги. Не хочу я слушать твою правду. То, что ты считаешь правдой по своей глупости. У меня есть теплое одеяло и мягкая кровать, удобная одежда и сытый желудок – вот моя правда.
– Если даже ты не хочешь рассуждать здраво, никто не станет этого делать, – вздохнул Лео. – Если бы нам организовать несколько человек…
Брайен привстал на кровати и обратился ко мне:
– Эл, признайся: это от его сказок у тебя кровоточат уши? Значит, скоро и у меня так начнут!
Мы легли, наконец, спать. Тяжелый день, даже слишком тяжелый по всем человеческим меркам. Но сейчас у меня был мягкий диван, теплое одеяло и сытый желудок. И я ощущала какую-то тихую радость от всего этого. Я все еще жила, думала, чувствовала, хотела чего-то. Напряжение, сковывающее мое тело и разум, наконец, ослабевало. Взамен приходила обычная усталость.
Нет, не надо думать о том, что ожидает впереди. Главное: сейчас я жива и в относительной безопасности. И у меня есть мягкий диван, теплое одеяло и сытый желудок. А если завтра меня не станет… Что ж, такова была моя судьба. Все люди когда-нибудь умирают. Кто раньше, кто позже, кто своей смертью, а кого убивают.
Теперь здесь властвуют каторжники – живые люди с мертвой совестью. Когда я смотрела на них со своего наблюдательного пункта, я пыталась понять, что они чувствуют, чем живут и что думают. Я могла приблизительно представить себе это, но никогда не думала, что все может быть настолько ужасным. Люди с извращенными, искалеченными душами – если каждый из них является угрозой для общества, что можно ожидать от целой толпы таких?
То ли во сне, то ли наяву, на меня накатывали волны страха. В этих кошмарах не было ничего конкретного, одни ощущения. Хотелось закричать и сесть на постели. Но каждый раз что-то опережало меня на какую-то долю секунды и не давало это сделать. Я просто открывала глаза, вываливаясь в реальность, но не издавала ни звука.
Я всегда считала, что когда человек кричит или стонет во сне, это происходит помимо его воли и он не властен над собой. Во сне преобладают чувства, а не разум.
Но мое сознание уже было пропитано одной постоянной идеей: быть как можно более незаметной, чтобы меня не разоблачили. Именно это и удерживало меня от внешних проявлений страха. Пусть он остается внутри меня, а не снаружи.
Осколки мыслей вперемешку с осколками снов вытаскивали на поверхность воспоминания, о которых я давно забыла. Мой сломанный трехколесный велосипед – как я ревела над ним! Мне казалось, что хуже того детского горя уже ничего не может быть. Напрасно отец говорил мне: «Я куплю тебе новый, только не ори так громко». А я кричала еще сильней: «Я не хочу новый! Я хочу этот!»
Вспомнила Дэна, склоняющегося ко мне: «Я люблю тебя, Эл. Я хочу, чтобы именно ты подарила мне детей». Дэн хотел ребенка. Я помню, как он постоянно оглядывался на чужие детские коляски. Как он улыбался, глядя на малышей. После него ничего не осталось. Никто больше не сможет улыбаться так, как он. Даже если бы я сейчас оказалась беременной и родила от него. Ребенок был бы слабо похож на своего отца. Но никогда и никто в жизни не сможет заменить Дэна. Глупо искать продолжение в другом. Глупо пытаться покупать те же вещи, что были у тебя когда-то. Глупо восстанавливать старое из обломков. Я не буду этим заниматься. Сейчас у меня есть мягкий диван, теплое одеяло и сытый желудок. И сейчас мне этого достаточно.
Глава 30
Я проснулась за секунду до того, как начали ломиться в дверь. Сначала кто-то постучал, потом раздались выстрелы, и человек с оружием вошел внутрь. Лео и Брайен молча сели на своих местах.
– Эй вы, подонки! – сказал человек с автоматом. – Собирайтесь и идите в зал для совещаний на пятом этаже. Волк собирает там всех. Не придете – пристрелим.
– Я думал, вы принесли нам кофе в постель, – сказал Брайен.
– А может, тебе еще девочку из публичного дома?
– Я бы не отказался.
– Давай пошевеливайся! – разозлился человек. – Волк ждать не будет!
– Да, – ворчливо протянул Брайен. – Небось, девочку бы подождал!
Парни встали с постели. Я всего лишь вылезла из-под одеяла. Лео хотел идти умываться, но человек с автоматом сказал, что это лишнее.
– Если вы через пять минут не будете в зале для заседаний, то вместо обоев будете тут висеть на стене! – кипятился он.
Брайен подошел к нему, развернул за плечи и попытался вытолкать в коридор:
– А ты иди, других собирай. А то если ты через пять минут всех не пригонишь, посмотрим, кто будет вместо обоев висеть.
– Чего?!
– Иди, иди. Нам собраться надо. Ты же не хочешь, чтобы у нас шел неприятный запах изо рта? А ты иди пока других людей буди. И не забудь говорить им, чтобы тоже почистили зубы. Это полезно для здоровья.
– Если через пять минут не выйдете, я вернусь и всех убью! – пригрозил человек и вышел за дверь.
Каким образом у Брайена получилось выставить его, я не понимала. Человек с автоматом пришел сюда как хозяин, чтобы отдавать приказы и ожидать их исполнения. А его так бесцеремонно вытолкали за дверь. Почему он позволил так вести себя с собой?
– Вот скотина! – процедил Брайен сквозь зубы, когда дверь за человеком закрылась. Он повернулся к Лео: – Ты помнишь, каким он был раньше?
– Да не скотина он, а просто лох, – поправил его Лео.
– Так вы его знаете! – догадалась я.
– Конечно! Его все знают, – ответил Брайен. – Это самый лоханутый в мире лох! Ты что, не заметил?
– Как-то не было времени… – протянула я.
– Он был в нашей группе, – пояснил Лео. – Очень мерзкий тип. Примыкал то к одним, то к другим. Где ему лучше покажется, туда и лезет. За кусок хлеба был готов себя продать. Его раз прогонишь, два прогонишь, а он возвращается. И все время готов услужить, будто сама любезность. А на самом деле – мразь.
Я поняла, зачем Лео говорит мне все это: вводит в курс дела. Чтобы я владела нужной информацией. Он знал, что я не каторжник, и пытался дать мне то, что я должна была знать.
– С ним можно было делать все что угодно, – продолжал Лео. – Трахать, мочиться ему в лицо, плевать в суп. Он все мог вытерпеть, а потом улыбался и изображал из себя лучшего друга.
Мне стало жутко. Я подумала, до чего нужно было довести человека, чтобы он стал таким. Наверное, если бы я попала в тюрьму на каторгу, я бы вела себя так же. Ведь надо же выживать как-то среди этих дикарей. Мне было жалко Лоха.
– Ты необъективно к нему относишься, – сказал Брайен Лео. – Думай о нем как о божьем человеке, поступающем по всем принципам Библии. В него плюнут – он другую щеку подставляет. И всех прощает, и всех прощает.
Лео посмотрел на него и усмехнулся:
– Оделся бы лучше, чем языком чесать.
– Не хочу я этот дурацкий комбинезон надевать, – сказал Брайен. – Я лучше посмотрю, есть тут что-нибудь приличнее.
С этими словами он подошел к шкафу и принялся ворошить вещи. Тут же начал примерять кое-что. Лео пошел умываться. А я сидела на диване и не знала, что делать.
– Интересно, зачем Волк собирает нас? – спросила я.
– Возомнил себя комендантом корпуса, – ответил Брайен. – Внутри у него сидит политик. Сейчас он проснулся и начал действовать.
Из ванной вышел Лео и продолжил за него мысль:
– Вспомни, что было вчера. Волк хочет готовиться к встрече корабля с Земли. Наверное, он выдаст всем оружие… Ах да, на всех его не хватит. Тогда оружие возьмут самые сильные. А остальных он пошлет вперед, как живой щит. Сортировать он будет нас самолично. Догадайтесь с трех попыток, куда попадем мы.
– Твои оптимистические речи так и придают заряд бодрости, – огрызнулся Брайен.
Он нашел среди одежды смокинг и начал примерять все это перед зеркалом. Вдруг дверь в комнату с треском распахнулась.
– А ну быстро отсюда! – закричал человек, появившийся на пороге.
Он пустил по полу автоматную очередь, затем подскочил к Лео, дернул его за руку и выпихнул за дверь. Меня он сдернул с дивана так, что я врезалась в стену, а потом уже сама добиралась до коридора. Брайен вылетел из комнаты полуголый, с толстовкой в руках.
– Он даже не дал мне одеться! – говорил он, по пути надевая на себя чужую толстовку. – Хорошо, хоть я успел выкинуть смокинг к черту и схватить что-то получше. А то бы меня сначала бы оттрахали, а потом выставили как живой щит.
– Быстрей, сволочи! – кричал человек. Он шел от комнаты в комнату и так же выгонял оттуда народ. Он не был рассержен, просто выполнял свою работу.
– Вот это я понимаю, – сказал Брайен. – От такого приглашения трудно отказаться. Не то что Лох…
Я шла по коридору, стараясь не отставать. Многие каторжники выходили из дверей и оглядывались в поисках зала совещаний. На остановившемся эскалаторе стояла целая группа и громко смеялась чему-то. За кадкой с пальмой я увидела труп какого-то человека. Камера слежения пялилась в пустоту своим разбитым глазом. Все это были реалии теперешней жизни. И к этому я начала уже привыкать. Я не вздрагивала и не отводила глаз, когда видела мертвые тела или части тел. Я не пыталась вжать голову в плечи и жмуриться, когда рядом проходили другие каторжники. Как быстро привыкает ко всему человек! И наверное, особенно быстро – к чему-то плохому и неправильному.
На Земле я была знакома с одной женщиной. У нее был сын, больной ДЦП. Он совершенно не мог ходить и передвигался по дому на инвалидной коляске. Я была у них в гостях и видела это. И я успела привыкнуть. И когда вышла от них, то была удивлена всему миру. Я видела детей, играющих на улице в догонялки. И мне казалось, что все они должны ездить друг за другом на инвалидных колясках. Было странно видеть нормальных детей после парализованного мальчика.
Так и сейчас: я привыкла тому, к чему не должна была. И когда вернусь на Землю, первое время мне будет недоставать трупов, крови, насилия и жестокости. Говорят, что именно так человек и сходит с ума. Не что-то плохое сводит его, а когда он после плохого возвращается к своему привычному.
Глава 31
В зале совещаний я сделала открытие в себе. Я думала, что молчаливой овечкой сяду в ряды, уставлюсь в пол и начну ждать, что будет дальше. Но почему-то я глазела по сторонам и замечала здесь многое. Я могла бы делать это, чтобы изучить местоположение врага. Но врагов было слишком много. Похоже, я делала это просто из любопытства.
Трое человек в передних рядах что-то тихо обсуждали. Их лица были полны решимости, а их жесты ясно давали понять, что кому-то вскоре не поздоровится. Однако они говорили тихо, не желая привлекать к себе внимание. Иногда они оглядывались по сторонам: не следит ли кто-то за ними? Тогда я отводила взгляд в сторону.
Около двери сидел у стены один человек. Он был небритый и лохматый, лицо перепачкано кровью. Он бессмысленно смотрел в одну точку и качался из стороны в сторону. Казалось, что вообще ничего не воспринимает извне. «Сумасшедший», – догадалась я. В этой ситуации трудно остаться в здравом уме.
«А вдруг я тоже сошла с ума? – подумала я. – Сейчас сижу где-нибудь, не воспринимаю действительность и качаюсь из стороны в сторону. А все, что сейчас со мной происходит, это всего лишь бред, продукт моего больного воображения. Как было бы тогда хорошо! Дэн, Киф, Мэриан, Крис – все были бы живы. Одна лишь я сошла с ума. Они жалели бы меня и думали, что это худшее, что может произойти в жизни. А может, и этих людей нет? Может, я все придумала сама? Мало ли что может вообразить себе сумасшедший?»
Я встряхнула головой. С этими мыслями действительно можно с ума сойти. Не успела бы выйти оттуда, возомнила бы себя ненормальной. А там было так хорошо, так спокойно: уцепиться за эту ложь.