Игрушки для взрослых мужчин Борминская Светлана
– Что-о-о? Я говорю как Рената? – Влада с размаху кидает прихватку на пол и начинает ее топтать. – Не сравнивай меня больше с Ренатой, а то получишь в глаз, я не шучу!
– Не буду, – на удивление легко соглашается Егор. – Я вчера был у футуролога и заглянул в твое будущее, – Егор дует мимо чая и смотрит на сестру как ни в чем не бывало.
– И что тебе сказал футуролог?.. – Влада кричит, не скрывая своего раздражения. – Мне совершенно не интересно, что тебе сказал футуролог!
Егор машинально берет ложку из тарелки с холодной кашей и с аппетитом облизывает ее.
– Ты варила? – спрашивает он.
Влада кивает.
– Не умеешь, – Егор кидает ложку обратно в тарелку, и она тонет в каше с хлюпаньем. – Влада, послушай, люди начинают друг друга любить, несмотря ни на что, и люди перестают друг друга любить, несмотря ни на что!..
Умытый и благодушный Рэм Константинович наконец спускается в кухню.
– Ну что, семейный совет в сборе? – намазывая кусок хлеба камамбером, констатирует он.
– Все миндально, пап, – кивает Егор.
Рэм Константинович откусывает от бутерброда и серьезно кивает.
– Я и не сомневался, – он шумно отхлебывает из чашки чай. – Завари-ка покрепче, – требует он. – Влада, у тебя слишком серьезное отношение к мужчинам. Это по меньшей мере нецелесообразно, – с набитым ртом объясняет он дочери.
– Пап, но вы же с мамой прожили почти сорок лет, – напоминает Влада. – Это ли не серьезно?
Рэм Константинович и Егор переглядываются.
– Девица эта... телочка в кедах, – и Скотчинский задумчиво повторяет, – телочка... Я понимаю Влада, ему стало жаль ее, более жалкого зрелища я давно не видел. – Тут Рэм Константинович спохватывается и косится на дочь, похоже, введенную в ступор. – Нет, она небезупречна, а ты как раз... Эх, может, стоило побыть такой же небезупречной, а, Влада?..
– Папа, что ты такое несешь?.. Мне что, надеть кеды, как у нее, и начать мести проспект?.. – заикается Влада.
Ей не хватает воздуха.
– Дело не в кедах, Ладка, – Егор и Рэм Константинович цокают языками.
– А в чем же тогда?.. – снова срывается на крик Влада. – Мне одеться в ветошь, и он вернется ко мне?.. Если вы уверены, так я готова прямо сейчас!
– Она из южного района тундры, представляешь?.. – подливает масла в огонь Егор. – Метро никогда не видела, а подумать только, как быстро адаптировалась в Москве.
– Откуда у тебя столько пауков? – топает ногой по паркету Рэм Константинович. – А потом, Бармичев ведь никогда не был кроватных дел мастером, может, зря мы порем горячку?..
– Не был, – соглашается Влада, – может, зря, а откуда пауки, я не знаю, никогда их не было столько, – неожиданно всхлипывает она. – Егор, ты сволочь!..
Из часов на подоконнике вываливается кукушка и начинает звонко куковать.
– Ку!.. Ку-у!
– Что делать?.. – между двумя кукованиями вставляет Влада.
– Я с ним поговорю по-мужски, – Рэм Константинович сидит, сложа ручки на животе. – Главное, не переживай больше.
– А может, не надо, папа? – Влада и Егор спрашивают почти одновременно.
– Всю ответственность за разговор с Владом я беру на себя, – Рэм Константинович вытирает рот салфеткой и встает.
– Знаешь, у меня нехорошее предчувствие, – когда они остаются на кухне вдвоем, говорит Влада.
– Оно тебя не обманывает, – Егор надевает куртку. – Я позвоню тебе вечером. Пока.
– Влада! – сверху кричит Рэм Константинович.
– Что, пап?..
– Принеси мне три зубочистки!.. – через минуту отвечает Рэм Константинович.
Брат и сестра переглядываются.
– Почему три, а не пять?.. – начинает хохотать Егор.
Кутузовский проспект
Раннее утро. Солнце застряло в облаках. Холодно.
– Ну как же Валька могла уехать, не попрощавшись? – бормочет под нос Гульшат, оглядываясь на окна первого этажа дома, где до вчерашнего дня жила напарница.
– Да, Глебкова получила расчет, – бухгалтерша ЖЭУ только что ответила на все ее вопросы о Вале. – Слушай, тебе-то какое дело, а?.. Значит, нужно было человеку!
– А куда она уехала? Ничего мне не передавала, может быть, адрес какой?..
– Ничего и никому не передавала, расстроенная была... У нее ж ребенок болеет, вот и пошли навстречу, рассчитали. Ты же знаешь про ее сыночка?..
– Знаю.
Не откладывая, Гульшат сходила в соседние офисы, в которых Валя подрабатывала.
– А я ее жду, – удивился владелец «Тирли». – Уехала?.. Эх, жаль, я хотел ей работу получше, чем драить полы, предложить, – чертыхнулся он. – Не успел, значит.
Секретарша Лора из мехового холодильника возмутилась не на шутку.
– Где же мы теперь новую уборщицу найдем?.. Может, еще вернется?..
Гульшат отмахнулась.
– Вряд ли. – И уходя, на пороге столкнулась с участковым инспектором Новичковой.
– Случилось что-нибудь, Гульшат? – задала свой обычный вопрос Лидия Борисовна.
– Здравствуйте, – Гульшат хмуро обошла Новичкову. – Ничего, кроме того, что Валя уволилась и уехала, а адреса никому не оставила.
Лидия Борисовна приняла это к сведению и вошла в приемную холодильника, придержав рукой тяжелую дверь. В приемной пахло лавандой.
Секретарша приветливо предложила ей чай.
– А Николай Романович простудился, – Лора кивнула на закрытый кабинет начальника. – Вы к нему, наверное?
– А он дома? – поинтересовалась Новичкова.
Лора пожала плечами.
– Скорее всего.
– Лора, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, – Лидия Борисовна присела на краешек стула напротив. – Николай Романович часто ссорился с женой?..
У секретарши заметно увеличились глаза.
– А-а-а-ааа, – выдохнула Лора и закрыла ладонью рот.
– Хорошо, можешь не отвечать! – подумав, сжалилась Новичкова.
– Да я отвечу, нет, не ссорились, нет, – Лора, прикусив губу, улыбнулась. – Но я видела его супругу всего раза три, и здесь они точно не ругались, – Лора обвела глазами приемную. – Не было такого.
– А у Николая Романовича была любовница?
Лора покачала головой.
– Я про это ничего не знаю.
– Про любовницу?.. – уточнила Новичкова.
– Про личную жизнь Николая Романовича, – Лора развела руками. – Наверное, я – не типичная секретарша, извините.
– Ничего, – Лидия Борисовна кивнула, – и последний вопрос, хорошо?..
– Конечно.
– Твой шеф всегда так пьет?
– Нет, что вы, он не пил вообще... Я работаю с ним уже второй год и могу с уверенностью сказать, что Николай Романович пьет лишь сейчас!
– То есть с момента исчезновения жены?..
– Можно и так сказать... Здравствуйте! – Лора улыбнулась, на пороге стояла очередная клиентка. – А мы вас ждем, шуба упакована, вам надо лишь доплатить небольшую сумму за лишние двенадцать суток хранения. Можно чеком!
Новичкова не стала дожидаться окончания разговора и вышла из холодильника. Ветер нес по земле мокрые грязные листья, в Москве было холодно.
«Значит, Валя Глебкова уехала, – вспомнила она. – Как там ее сынишка?.. Выздоровел, наверное».
Серебряный Бор
Самолет уже заходил на посадку, до их встречи оставалось всего несколько часов... Влад ни секунды не сомневался, к кому поедет первым, сокрушаясь, что не сообразил купить Вале мобильник.
Весь последний час полета стюардесса, словно случайно, задевала его бедром, и раньше Бармичев только позабавился бы, ведь встречи со стюардессами еще никто не отменял.
Аэропорт. Октябрьские сумерки с отсветами багровых облаков над зашедшим за горизонт солнцем.
Бармичева встретил личный шофер. Через три минуты машина круто развернулась в сторону Москвы.
– В Серебряный Бор? – обернулся водитель.
– На Кутузовский.
– Хорошо, – водитель кивнул. – Знаете, что при-ехал ваш тесть?
– Когда? – удивился Бармичев.
– Точно не скажу, но пару дней назад он звонил в «Трансплутон» и узнавал, когда вы вернетесь.
– Тогда в Серебряный Бор, – глядя на часы, распорядился Бармичев.
– Лады, – кивнул водитель.
Москва надвигалась...
«Большие города обладают каким-то магнетизмом, – глядя на высотки окраин, думал он. – В маленьких живешь, словно на выселках, никто и никогда не увидит тебя оттуда. А чтобы состояться, нужно попасть в свой город и страну».
Размышления прервал телефонный звонок, звонил его тесть.
– Ты едешь, Влад? – с легким английским акцентом спросил он.
– Еду, – ответил Бармичев.
Москва мокла под дождем, и ожерелья домов у кольцевой дороги сияли огнями.
«Я не хочу домой, – вдруг отчетливо понял он, цепенея от мысли, что едет именно туда, – потому что она у меня в позвоночнике!» – думал он о Вале, и ему хотелось в эти минуты только одного – быстрее услышать ее ставший родным голос. Вот такую особенную нежность испытывал он к женщине моложе его почти наполовину.
У дома мокла оранжевая «Мазда» жены. Бармичев отпустил шофера и поднялся на веранду. Сделав небольшое усилие, он улыбнулся и открыл дверь. Глаза выхватили накрытый стол в гостиной и три родных лица, обернувшихся с возгласами радости.
– Я предложил ей прислугой в Париж, и знаете, она не сказала мне «нет», – закончил фразу тесть. – Здравствуй, Влад, – кивнул он зятю. – Давно не виделись!..
– Папка приехал, – дочь с разбегу бросилась ему на шею.
Влад рассмеялся, уронив чемодан и сумку на пол. В сердце кольнуло...
– Подарки будешь смотреть?.. Давай прямо сейчас...
– Здравствуй, милый, – подошла супруга, чмокнув его в щеку.
– Здравствуй, Владочка.
– Раздевайся и сразу ужинать, – Влада помогла ему снять куртку и повесила ее на крючок.
– Ужинать-ужинать, – хлопнул в ладоши тесть. – А утром Егор приезжал!
И начался обычный семейный ужин с переменой блюд и тостами.
– Живу с Полиной Давыдовной почти сорок лет, а ведь мог поменять жену не раз и не два-с, – тыкая вилкой в соленые грузди, разглагольствовал Рэм Константинович. – А знаете, дети, – вдруг к месту вспомнил он, – мой английский кот кушает грибы. Просто ест их, и все.
– Не заливай, дед, – хмыкнула Машка и подмигнула отцу.
Бармичев с аппетитом жевал жареную картошку и, улыбаясь, кивал... По полу гостиной бежали сразу три средних размеров паучка, но в полутьме их никто не заметил.
– Если сорок лет с Полиной Давыдовной прожил, значит, ничего себе жил, – вздохнул Рэм Константинович. – Веселился дома, на кухне и под одеялом!
– И бабуле ни разу не изменял?.. – Машка, хлопая зелеными ресницами, ждала, что скажет дед.
Скотчинский смерил внучку взглядом и покосился на зятя.
– Твои шутки всегда немного неуместны, Маша... Владик, если ты поел, может быть, поговорим, а? – предложил он.
Бармичев кивнул и встал.
– Поел, спасибо всем. – И направился в кабинет.
Рэм Константинович соскользнул со стула и, переваливаясь на коротеньких ножках, направился следом.
– Рядом с умным мужчиной должна быть достойная же... – все, что услышали через приоткрытую дверь Влада с дочерью.
Дверь хлопнула, как от удара ногой, и закрылась – по дому гулял сквозняк.
Примерно через час из кабинета вышел Рэм Константинович Скотчинский и, отмахнувшись от невидимого собеседника сразу двумя руками, уселся в гостиной на диван и, пошарив рукой, нашел, что искал, и стал быстро переключать пульт телевизора по всем известным ему программам.
– Я ему преподал азы семейной жизни, – наконец, выбрав канал эротики, обернулся он к сидящей с закрытыми глазами дочери.
– Где он, пап?.. – Влада открыла глаза и зевнула.
– Он ушел.
– Что?.. Ушел?.. – тихо переспросила Влада. – Куда?
Скотчинский кивнул в сторону кабинета.
– Его там нет, он ушел через веранду.
И Влада в три прыжка оказалась на веранде.
– Влад, ты где? – позвала она. – Влад!
– Мы обязательно поговорим, – Бармичев вышел из тени гаража. – Но мне нужно сегодня уехать, прости.
– Что?.. Куда уехать, ты только что приехал, Влад!..
Джип мужа мок под дождем рядом с ее «Маздой».
– Неужели ты готов в порыве страсти разрушить все?.. Ты сошел с ума, Влад? – громкий бурлящий звук вырвался из ее горла.
– Отчасти, – Бармичев кивнул, чувствуя стыд и облегчение одновременно. – Прости, скоро все наладится, Влада. Мне нужно собраться с мыслями.
– Ты вернешься? – И Влада крикнула: – Скажи? – и, перепрыгнув стальной трос, тянущийся от беседки к забору, бросилась к нему и повисла на нем. – Не уезжай... Ты что, Влад?.. Не уезжай, я прошу тебя... Дождись хотя бы утра, – всхлипнула она. – Мы же твои... Как мы будем жить?..
– Влада, не теряй достоинство, – с веранды кашлянул Рэм Константинович, – этот кретин еще пожалеет. – И Скотчинский рубанул воздух палкой, с которой не расставался с самого приезда в Москву.
Дождь забарабанил по крыше дома сильней. Тяжелый джип Бармичева медленно свернул от калитки и растворился в темноте.
Рэм Константинович закрыл глаза, не в силах смотреть, как острые плечи Влады трясутся в плаче. Он усадил дочь на диван и принес ей бокал какого-то вина, которое нашел в шкафу.
– Выпей-ка!.. И иди спать, доченька.
«Когда-то за эти плечи идиот был готов продать душу дьяволу...» – скрипнул зубами Скотчинский, думая о зяте.
О своем бывшем зяте.
Бодяга
В ту ночь мало кто спал...
Лидию Борисовну только что вызвали на третий за сутки семейный скандал, который случился в соседнем доме.
– Вызывайте наряд милиции, у меня рабочий день закончился!.. – попробовала откреститься от «приглашения» Новичкова.
– Ага, пока они приедут, Мишку убьют, – не согласилась прибежавшая Мишкина мать. – С членовредительством, – истово притопнула она.
– Ну ладно, сейчас я. – И Лидия Борисовна, накинув пальто на ночнушку, стала натягивать сапоги.
– А оружие?..
Новичкова вздохнула и положила в сумку пустую тяжелую кобуру, от которой пахло духами. Фото плачущей Мэрилин на ее столе в темной комнате осталось дожидаться хозяйку.
Николай Романович Скотчинский с Татой Модуляш усердно любили друг друга, перемежая занятие просмотром ночных телевизионных программ.
Они помирились. Тата напевала под нос что-то из Бьорк , выгибаясь пантерой на всклокоченной кровати... Синяки на ее лице были замазаны профессиональной крем-пудрой от «Макс Фактор». Но если бы Тата видела в темноте выражение покрасневших глаз Николая Романовича, то вряд ли продолжила бы напевать что-то из Бьорк .
Влад Бармичев переминался перед дверью квартиры, где жила Валя Глебкова и, не отпуская, жал на черную кнопку замазанного коричневой краской дверного звонка... Он еще с улицы заглянул в темные Валины окна, и то, что в квартире никого нет, почувствовал, едва подъехал к дому.
Недолго посидев на ступеньках подъезда, он поднялся и вышел на улицу.
В пять утра вышедшая с метлой на утреннюю вахту Гульшат обнаружила Влада Бармичева, дремавшего в «Навигаторе» с открытой дверью. Гуля закурила и стала отгонять дым метлой от машины. Нога Бармичева в пыльном ботинке смешно торчала из автомобиля, Гульшат постояла, мрачно гипнотизируя ногу, и так же мрачно начала мести.
– Вот бодяга-то!.. Ручка от метлы отвалилась... Плохая примета, – Гуля, опираясь на палку от метлы, свернула к дворницкой.
«Нет, ну почему хорошие люди бедны, а богатые – какие-то жуки навозные?» – рассуждала она, вышагивая через пять минут с новой метлой.
С неба на землю смотрело маленькое застывшее черное солнце.
– Сорбонна и Институт искусств при Лувре не помогли удержать мужика, – ворочался Рэм Константинович, не замечая, как со всех сторон в темноте к его кровати бегут пауки, маленькие, средние и большие, со смешными мохнатыми лапками. – Да-а-а... Черт бы драл все эти институты! Вот приезжает какая-то дворняжка в Москву с Чукотки, и у Влады нету мужа, генерального директора, между прочим... Где муж?.. А ушел к дворняжке!.. – тут Рэм Константинович вскочил и босиком ринулся в туалет.
Пауки бросились врассыпную...
– А ему плевать, – повторяла Цаца, жалуясь по телефону на своего супруга. – У тебя чукча, а у меня стриптизерша мужа увела. Познакомился на корпоративном празднике – из торта за ногу вытащил!..
– У моего теперь с этой Валей постельное двоеборье, – вторила Влада. – По гештальту когда-нибудь я буду вспоминать о сегодняшней боли как о счастье, но вот только когда, Цац?..
– Подцепим кого-нибудь, – высморкалась Цаца. – Ой, ну ладно у твоего «любовь-морковь», а мой-то на проститутку обычную клюнул... Ох... Самому скоро пятьдесят, операция простаты год назад была, я же ему подгузники меняла после операции, а туда же... Нет, все-таки жаль, мы ее не напугали, пока твой в Америке был.
– Поздно, – нервно рассмеялась Влада, – мой папочка, как всегда, постарался и выгнал Влада из дома.
– Как?..
– Так и выгнал... Влад уехал, а я теперь в свободном падении, – Влада замолчала.
– Прости, прости, прости... Да-а-а, вот что мужики творят, – Цаца снова всхлипнула.
– Да, – вздохнула Влада. – Пойду, может быть засну?..
– И я, – отозвалась Цаца. – Хотя нет, не засну.
И разговор незаметно продолжился еще на час.
Утро
Гульшат, заполнив мешки листьями, оглянулась. У джипа прохаживался тот самый Валькин знакомый...
«Проснулся. Натуральный Махаонище, – поморщилась Гульшат. – И что он нашел в Вальке, поди разбери? Если его жена – та самая краля из красной иномарки, может быть, он сумасшедший?..»
И решительно направилась к джипу.
– Здрасте, – сухо поздоровалась она.
– Мы знакомы? – пробормотал Махаон.
– Забыл, что ли, я Валькина подруга, между прочим, – Гуля хмуро разглядывала небритые щеки и голубые глаза Махаона.
– Ага, понял, – и Махаон оглянулся на окна дома.
– А она уволилась, – Гульшат проследила его взгляд. – Второй день два участка мету, свой и ее.
– Значит, Валя уехала к себе? – повернулся к ней Махаон. – Два дня назад, говорите?
– Вот чего не знаю, того не знаю, а ты всю ночь тут проспал? – насмешливо поинтересовалась Гульшат.
– Наверное, – Бармичев кивнул.
– Трудовую забрала и уехала, даже не попрощалась, – Гуля сердито высморкалась в бумажный носовой платок. – Ладно, записывай адрес, не думаю, чтобы она уехала насовсем из Москвы.
– Я запомню, – поднял на нее глаза Бармичев.
– Хоспис «Белая Обитель», Каширское шоссе, тридцать девятый километр.
Через два часа Бармичев вышел из хосписа. Небо по-прежнему было серым. Некоторое время он размышлял, что ему делать дальше. Главный врач «Обители» подтвердил, что к ним поступила заявка на одно место в детском отделении на имя Антона Андреевича Глебкова, которого привезет его мама, но на сегодняшний день они так и не приехали.
Еще через полчаса Влад вышел из «Ходорковски-Сити» с двумя пакетами красного сухого вина «Старый Тбилиси». Сидя в машине, он пил вино большими глотками прямо из бутылки...
«Когда любовь к другой женщине сбивает с ног, прошлое уходит безвозвратно?.. А никуда оно не уходит...» – думал он, вытирая слезы.
Вчера, уезжая из своего дома, он оглянулся, «Мазда» жены почти не различалась в темноте у забора. «И все-таки первый шаг к разводу уже сделан!» – жестко напомнил он себе и нажал на газ.
Внезапно заболело сердце, совсем как вчера, когда он оглянулся.
«Я негодяй, такое натворил...» – вдруг пришла безнадежная мысль. Похожие мысли приходили только в школьные годы...
Влад посмотрел на дорогу – фары машин светили ему прямо в глаза... Уже перевалил за полдень обычный серый день без солнца. То, что у него теперь нет жены, дома и семьи, он понял со всей очевидностью и, допив вино, поехал на работу.
Обесценивание чувств
Утренний яркий свет пробивался сквозь капроновые занавески на кухню. Влада варила кофе и выливала его в раковину, не в силах больше пить.
Спиртного с появлением Рэма Константиновича в доме не осталось... Точнее, что-то было, но все стояло в спальне, где он проводил большую часть времени, припрятанное за кроватью.
За время ночных бдений Влада убила штук десять каких-то пушистых белесых пауков.
– Откуда они? – шепотом спросила она себя и поежилась.
– Мам, ну ты подумала насчет Школы текстиля и моды, а? – Машка, обжигаясь, пила кофе и жевала сыр, отламывая его прямо от большого куска длинными ногтями. – Я хочу учиться там, и перестань снова варить кофе, мам!
– Давай на следующий год, – автоматически ответила Влада.
– Мама, а можно с этого Нового года, а не с сентября? – Машка страдальчески сморщилась. – Меня переведут, я уже узнавала...
– Я подумаю, – кивнула Влада.
– Обещаешь? – улыбнулась Машка.
– Обещаю, – Влада с удовольствием взглянула в обрадованное Машкино лицо.
«Даже лучше меня – добьется всего, чего хочет...» – подумала она и решительно встала.
– Ты куда? – спросила Машка.
– Хочу поговорить с дедом, – Влада тяжело вздохнула. – Как считаешь, поговорить или спустить на тормозах?
Читать бесплатно другие книги:
