Игрушки для взрослых мужчин Борминская Светлана
Машка покачала головой.
– Что мне, делать больше нечего?..
– Старый хрыч, – разозленно пробормотала Влада, нажимая на дверь гостевой спальни, которая никак не хотела открываться, – напился, а мне убирай... У меня же нет прислуги, папа, и ты сам отлично это знаешь... Папа!.. – закричала она.
Рэм Константинович лицом вниз лежал на полу в луже мочи. Его снятые брюки комом валялись у двери и мешали войти... В комнате нестерпимо пахло туалетом.
– Папа, ты жив?! – Влада осторожно стала поворачивать отца на спину.
– Ла... зап... летык... – нечленораздельно выговорил Скотчинский, когда Влада тихонько стукнула его по мокрой щеке ладонью.
Серые губы на багровом лице бессмысленно разевались, но Влада так и не смогла больше разобрать ни слова.
– Машка!.. – крикнула Влада. – Машка, вызывай «Скорую» и позвони Цаце, чтобы приехала... Слышишь?! И воды принеси.
– Что, мам?..
В дверях стояла дочь с бутербродом в руке.
– Ой, что это с ним, мам?.. – Машка отступила назад, не решаясь войти. – Я боюсь.
– Помоги, Маш, – обернулась Влада. – Мы его перевернем вместе, у него удар всего лишь... Он не умер, ну, иди же сюда.
– Ой, я боюсь, мам!.. Ты уж сама как-нибудь, – замотала головой Машка.
– Тогда позвони в «Скорую»! – закричала Влада. – Быстрей!.. И перестань жевать!
– Цаца, приезжай! – выкрикнула она, набрав номер подруги с мобильного отца, который лежал на полу у кровати. – Я потом все объясню... Быстрей!
– А все-таки что за спешка? – зевнула Цаца. – Давай встретимся во второй половине дня?
– Приезжай, пожалуйста, с папой удар! – Влада не сводила глаз с отца.
Он тоже смотрел на нее с пола, не мигая... Очень долго смотрел, пока не закрыл глаза.
Почти следом за реанимобилем к дому подъехала Цаца на «Ауди»... Падал снежок, было холодно, и она замерзла, пока сидела на раскрытой веранде.
Ей показалось, что от соседнего забора к веранде бегут не меньше трех среднего размера паучков... Она присмотрелась внимательнее, обнаружив маленькую протоптанную тропинку, которая, похоже, часто использовалась какими-то домашними животными. Цаца встала и пошла к забору, сознательно никуда не торопясь, потому что очень трусила входить в дом, где только что случилась беда.
– Показалось, наверное?.. – не обнаружив больше ни одного паука, Цаца повернула назад.
Из дома как раз выносили накрытого одеялами Рэма Константиновича, и бледное лицо и всклокоченные волосы Влады привели Цацу в состояние паники. Она молча обняла подругу и завела ее в дом... В доме было холодно и пахло туалетом, как на вокзале.
Они сидели на кухне, и не замечаемый ими чайник потихоньку выкипал на плите.
– Почему ты не поехала в больницу? – Цаца наконец обратила внимание на чайник и выключила его.
– Сказали, что мне не надо ехать, – Влада всхлипнула, – в реанимацию все равно не пускают... Знаешь, я матери пока ничего не скажу.
– И правильно, – Цаца кивнула, – позвони лучше Бармичеву.
– Я уже звонила, он сказал, что обязательно приедет, – Влада поежилась и взглянула в зеркало на стене. – Пойду умоюсь и накрашу глаза.
– Вот видишь, и повод для воссоединения нашелся, – постучала по столу Цаца. – Такова жизнь.
Влада с надеждой взглянула на нее.
– Может быть, – кивнула она. – Я так на это надеюсь.
«Куин Мэри II»
В приемной мехового холодильника резко пахло каким-то реагентом. Николай Романович стоял у зеркала и поправлял галстук.
– Лора, у меня снова появились волосы, – обернулся Скотчинский, подмигнув секретарше.
– Вы каждый день хвалитесь, Николай Романович, – Лора заполняла банковские документы и даже не подняла головы. – Кстати, вчера вам пришел факс.
– Факс?.. – Николай Романович повернулся. – А в связи с чем?..
Дверь хлопнула, на пороге стояла их постоянная клиентка.
– Ваша шубка уже ждет вас, – Лора улыбнулась, кивнув на сверток. – И бонус на следующее хранение в нашем холодильнике.
Клиентка выплыла из холодильника ровно через минуту.
– Откуда факс?.. – Скотчинский крутанулся возле зеркала, разглядывая свой опушившийся затылок.
– Из ассоциации меховых холодильников, Николай Романович, – Лора с минуту искала в бумагах на столе. – Вот он.
– Что там, читай быстрей! – велел Николай Романович.
– Вас делегируют в Гамбург, – Лора, поморщившись, добавила: – На следующей неделе... Поедете?
– Зачем? – Скотчинский заинтересованно кашлянул.
– Представлять интересы владельцев меховых холодильников России, – улыбнулась Лора.
– А почему, собственно, я? – Николай Романович удрученно вздохнул. – С какой такой стати?
– В качестве участника недельной конференции холодильщиков на лайнере «Куин Мери II». Неужели не поедете, Николай Романович?
– Двадцать седьмого числа и ни днем раньше?.. – уточнил Скотчинский.
Лора кивнула.
– По факсу следует, что двадцать седьмого числа вы летите из Домодедова в Гамбург и там садитесь на лайнер... Вас встретят и отвезут на него. Кстати, Николай Романович, вы можете взять с собой даму, но уже за свой счет, тут написано, – Лора ткнула ногтем в нижнюю строчку и поглядела на него.
– Изумительно, – проворчал Скотчинский. – А хочешь, я возьму с собой тебя, Лорка? – внезапно предложил он. – Отдохнешь. Обещаю не приставать.
Лора вздохнула.
– А кто останется в холодильнике?.. Мы ведь не можем вот так просто взять постороннего человека с улицы, чтобы доверить ему несколько тонн элитного меха?
– Не можем, – сразу согласился Николай Романович. – Лора, я хочу повысить тебе зарплату на десять процентов, если не возражаешь, – подумав с минуту, добавил он.
– Большое спасибо, – Лора привстала и чмокнула босса в щеку. – С этого месяца повышаете?..
– Да, и не благодари. Ты заслужила. Кстати, полью-ка я фиалки, – и Николай Романович, махнув детской лейкой, завернул в свой кабинет.
Секретарша посмотрела ему вслед. На полу приемной остались длинные разводы от пролитой из лейки воды.
Он звонил?.. Приезжал!
Весь день и вечер Влада убирала комнату отца... Сняв перчатки, она огляделась и осталась почти довольна.
«Ковер с пола придется выбросить», – решила она.
Телефонный звонок застал ее врасплох с тряпкой у кровати.
Звонила мама.
– Он жив, не волнуйся, но его хватил удар, мамочка!.. Слышишь? – как можно бодрей выговорила она. – Я не хотела тебе говорить, мам, но все-таки решила, что ты должна знать, – Влада всхлипнула. – Только что ушел Влад, мы так и не помирились с ним... Он меня не слышит!
– Ничего... ничего, – и Полина Давыдовна повторила: – Ты держись там, заинька.
А через минуту в комнату к ней вбежала напуганная Машка.
– Мама, ты чего? – бросилась к ней Машка. – Дед умер, да?.. Ты так громко плачешь!
– Ничего... ничего, – с интонацией Полины Давыдовны повторила Влада. – Я в порядке, поговори с бабушкой, – и протянула трубку.
– Ты сказала бабуле про деда?.. – шепотом спросила Машка.
Влада кивнула.
– Ну давай... Здравствуй, ба, – пропела в трубку дочь. – А дед как огурец, ты не думай... Как там твой Зяблик, а?.. Не хулиганит?.. Птичку поймал, любитель пернатых?.. Привет ему передавай и скажи, чтоб птичек больше не ловил, да...
Влада свернула ковер и, открыв окно, выкинула его туда. «Мне надо что-то делать, чтобы свалиться от усталости и заснуть сегодня!» – думала она.
Уже в полночь ей позвонила Цаца.
– Ну что, помирились?.. – бодрым шепотом спросила она. – Влад с тобой?.. Ну что ты молчишь, Ладка?
– Приехал, посидел недолго, – Влада вздохнула, поправив полотенце на мокрых волосах.
Глянув на себя в зеркало, сразу же отвернулась.
– И что? Спит?.. Остался?.. – Цаца замолчала, дыша в трубку.
– Уехал.
– Черт, ну почему?.. – возмутилась Цаца.
– Не знаю я, ничего не знаю. – И Влада тихо добавила: – Возможно, они уже живут вместе?..
– А что он говорил про вас с ним?
– Сказал, мол, «прости, это – жизнь, и повторов не будет», – усмехнулась Влада. – Представляешь?..
– Каких повторов?! – возмутилась Цаца.
– Не знаю, – Влада хмыкнула, – и еще он сказал: «Будь счастлива... Я благодарен за все».
– Кому – благодарен?.. – возмутилась Цаца.
– Мне, а кому же еще?
– Он что, издевается?! – закричала Цаца, и Влада, отстранив от уха телефон, ответила:
– Наверное... Я ему сказала: «Не притворяйся циником, Влад».
– А он что?!
– Ничего, уехал. Я пойду спать, устала, – Влада положила трубку.
За окном шевелилась ночь и шел тихий снежок.
Лови шанс
Гульшат шла, засунув руки в карманы, и злилась – было холодно, у нее замерз нос и кончились сигареты.
«Где она может быть?..»
Гуля дважды звонила в хоспис «Белая Обитель», но Валя туда так и не приехала.
– Нету Глебковой, ну сколько можно спрашивать? – облаяла во второй раз Гулю хосписная секретарша. – Не отвлекайте от работы!
– Нажрался в сопли и собирать бычки на Кутузовский приехал?.. – Гуля сердито взглянула на молодого пьяного мужчину, который слонялся у подъезда, где раньше жила Валя.
– Тут жена моя живет, Валька, – мужик весело взглянул на Гульшат. – Стучал, звонил, где она, не знаешь, татарчонок?..
– Предъявите ваши документы!
Гульшат вздрогнула. Сзади нее стояла участковый инспектор Лидия Борисовна Новичкова, и ее звенящий голос не предвещал ничего хорошего.
– А ты кто? – Мужчина вытащил из куртки обтрепанный паспорт.
– Я работаю в милиции, – Лидия Борисовна быстро пролистала странички паспорта. – Андрей Глебков... Не из Москвы, значит... Где ваша регистрация, Андрей Антонович?
– А я к жене... тутти-фрутти, – Андрей кивнул на забитые фанерой окна первого этажа. – Слушай, а ты красивая бабенция, – подмигнул он участковой.
Лидия Борисовна и Гульшат переглянулись.
– Законная жена меня зарегистрирует, не сомневайся!..
– Сомнения все-таки есть, потому что ваша супруга здесь больше не живет, – Лидия Борисовна вернула Глебкову паспорт.
– Уехала?.. Вот дура, – Глебков, пожав плечами, повернулся и быстро пошел от них в сторону Кутузовского.
По заплетающейся походке было видно, что он едва идет.
– Он деньги у Вальки украл! – крикнула ему вслед Гульшат и обернулась: – Может, задержишь его, Лид?..
– Деньги он пропил уже, а Глебковой только мужа в тюрьме не хватает, – Лидия Борисовна поглядела на окна квартиры на первом этаже, где раньше жила Валя.
– В точку, – поморщилась Гульшат.
– Так ничего не слышно о ней? Она адрес тебе не оставила?
– Нет, – Гуля метко закинула в урну пустую сигаретную пачку. – Не оставила, – у Гульшат вдруг заблестели глаза. – Хотя, наверное, я знаю, где она может быть...
Они уже давно стояли в подъезде нового дома, и Гуля взахлеб рассказывала все новости за последние дни, восклицая то и дело:
– Как твой пьяный Глебков ушел, я и вспомнила про унитаз, который тебе предлагали чистить. Хорошо хоть адрес запомнила, который ты мне показала... Ну как ты тут, Валь?..
– Работаю, Антошку в хорошую больницу помогли устроить. И снова анализы берут, представляешь?.. – Валя поправила растрепанную челку.
– А ты похудела, – отметила Гульшат. – Много сейчас получаешь?..
Валя неожиданно рассмеялась:
– Очень, я ж всю работу по дому делаю!
– А певица-то хоть ничего?.. Дома поет? – Гуля фыркнула. – И унитаз впрямь серебряный?
– Певица на гастролях, ее Наташа зовут, а унитаз серебряный... Красивый. Хочешь взглянуть, пошли, – Валя кивнула наверх.
– Не-а, – Гульшат покачала головой, – ну его подальше!.. Твой Махаон приезжал, дать ему этот адрес, если снова приедет?.. – Гуля помолчала. – Или не давать?..
– Если приедет, можешь дать, – подумав, разрешила Валя.
– Ну ладно, не провожай меня, – Гульшат улыбнулась, – я к тебе еще зайду.
– Заходи, – рассмеялась Валя. – Зря в квартиру не зашла, посмотрела бы...
– Еще чего, – проворчала Гуля и, стуча каблуками, стала спускаться вниз.
На улице стоял туман. Снег растаял, и Москва стала похожа на туманный Альбион.
Лидия Борисовна
«Валя Глебкова, работящая, скромная... Так и уехала неизвестно куда, – глядя в окно на Гульшат, которая везла тележку с метлами, подумала Новичкова. – А Скотчинский вылетел в Гамбург на симпозиум холодильщиков двадцать седьмого числа. Завтра первое ноября, а погода-то уже зимняя!»
Тот самый кирпич, который она подобрала у окон служебной квартиры больше недели назад, так и лежал у нее под столом. По утрам Лидия Борисовна клала на него ноги, и сидеть было не в пример удобнее.
Новичкова покосилась на кирпич и решила пока его не выбрасывать...
Вчера наконец-то она нашла цветочный магазин, где составили букет для Инны Скотчинской. Букет продавался в ассортименте с плюшевой собакой Тотошкой и имел название по каталогу – «Песня роз».
Лидия Борисовна на всякий случай взяла адреса, по которым в тот день курьер магазина отвозил букеты и подарки. Но лишь одна из фамилий – Фридман – показалась знакомой.
Вчера у нее состоялся разговор со следователем, которому передали дело об исчезновении Инны Скотчинской.
– Как жизнь, Лидия Борисовна?.. – остановил ее на пороге РОВД капитан Сычев, седой въедливый дядька далеко за сорок.
– Вот, хотелось бы, чтоб сейчас был май, а не ноябрь, Алексей Егорыч, – Новичкова смахнула дождевую пыль с воротника и улыбнулась.
– Май не обещаю, а чаю налью, – пообещал ей Сычев. – Пойдем поговорим.
Они сидели в его кабинете уже достаточно долго.
– А вы сами-то что думаете, Алексей Егорыч, настоящее горе у Скотчинского или имитация? – Новичкова незаметно посмотрела на часы.
– Возможно, имитация, и причина самая банальная – гипертрофированная ревность... Скажи, ну разве можно верить такой красивой женщине, как Инна?.. Я бы не поверил.
– Ну, до Клеопатры ей далеко, – отмахнулась Новичкова.
– Ты про египетскую царицу?.. – уточнил капитан Сычев. – Так царица Клеопатра была кривонога и волосата, а я вот не поленился и сходил в КВД, и получил по запросу медицинскую карту Николая Романовича Скотчинского, – капитан Сычев жестом фокусника вытащил из стола папку и раскрыл ее.
– КВД... Это именно то, о чем я подумала?.. – пробормотала Новичкова.
– Да, именно. Запущенный хламидиоз и положительная реакция на гонококки... Мы лечились, Лида, – наклонив голову, шепотом поделился с ней капитан Сычев.
– Кто это – мы? – у Лидии Борисовны непропорционально увеличились глаза.
– «Мы» – это Николай Романович Скотчинский, сразу после женитьбы на Инне Анатольевне Шляпниковой, – и капитан Сычев, имитируя стыд, закрыл глаза рукой.
– И Инна Анатольевна тоже лечилась?
– Скотчинская Инна Анатольевна, в девичестве Шляпникова, видимо, лечилась у частного врача, – вздохнул капитан Сычев. – В КВД по ее месту жительства медицинской карточки нет, я проверил.
– И все-таки, Алексей Егорыч, почему вы решили пойти в кожно-венерологический диспансер? – улыбнулась Новичкова. – Какова была мотивация?
– Ну как же, после года супружеской жизни муж заявляет о пропаже жены, – перебил ее Сычев. – К тому же среди собранных вами материалов по делу Скотчинской есть диктофонная запись...
– Их несколько.
– Та, где одна из ее подруг говорит: «После третьего мартини в трусиках остаться невозможно...» – на память процитировал Сычев. – Ведь она говорит про Инну?..
– Про Инну, – согласилась Новичкова. – Кстати, хотите, я вам дам адрес цветочного магазина и список адресатов, куда отвозили похожие букеты четвертого сентября, в день исчезновения Скотчинской?
– Знаешь, Лид, сдается мне, Скотчинский сам купил букет для Инны. У них же как раз была годовщина свадьбы! И вот он входит в квартиру и что-то такое видит... Кстати, Скотчинский приезжает третьего ноября, если не задержится в Гамбурге по форсмажорным обстоятельствам... Я хочу с ним поговорить, может быть, составишь мне компанию?.. Кстати, ты видела фиалки в его кабинете?..
– Да. Ничего удивительного: фиалка – символ постоянства, и если вам дарят горшок с фиалкой, то вы очень любимы, – Лидия Борисовна поднялась. – Спасибо за чай, Алексей Егорыч, звоните, если что...
– Хорошо, позвоню, – пообещал капитан Сычев. – И, пожалуй, тоже куплю пару горшков с фиалками, а то подоконник пустой.
«Неужели бедолага Скотчинский притопал домой с букетом в приподнятом настроении и застал жену в чьих-то объятиях на годовщину их свадьбы – четвертого сентября? Врагу не пожелаешь...» – грустно размышляла Лидия Борисовна, пока шла к своему участку.
Мимо, стуча шпильками, пробежала Тата Модуляш.
– Привет, Лид, – обернулась она.
– Скотчинский не приехал? – спросила Новичкова.
– Позвонил, что вернется третьего, – улыбнулась Модуляш. – Вот, в холодильник иду, узнать, как там дела.
– Скучно без него?..
– Нисколечко, Лид, – отмахнулась Тата и побежала дальше.
– Здравствуйте, Семен Леонидович, – поздоровалась Новичкова с хозяином ретривера. – Тата, я хотела спросить... – обернулась она, но Модуляш уже сворачивала за соседний дом.
Мелькнуло ее красное меховое пальто, и Новичкова, пожав плечами, свернула к зданию общежития МИДа, где ночью произошла кража.
Сто факторов счастья
Телефонный разговор двух подруг, один из десятка за день.
– Это я, Лада, привет, как твой папа?
– Перевели из реанимации, уже сидит, ест одной рукой, только ложку часто роняет! – весело сообщила Влада. – Извини, но сегодня опять никак не получится встретиться, Цац.
– Говорит хоть?
– Ага, два слова, – Влада хмыкнула, она снимала сапоги и прыгала на одной ноге.
– А какие?..
– «Гады» и «сволочи» говорит!
Цаца рассмеялась.
– Молодец, все правильно. А Полина Давыдовна что?
– Ночует на соседней койке, – складки у губ Влады на секунду разгладились, и на похудевшем лице появилось растерянное выражение. – Зато из приятного, Цац, купила меховую курточку. А еще в «Артиколи» завезли новую партию сумок Chloe... Черная сумка была единственной, и угадай, кто стал счастливым обладателем?
– Конечно, ты! – фыркнула Цаца. – Я не сомневалась...
– Случайно не знаешь, стоит посылать Машку в Нюрнберг в Школу текстиля и моды? Она рвется с этого Нового года.
– Хочешь, я узнаю и перезвоню тебе через полчаса? – Цаца помолчала. – А с Владом ты разговаривала?
– Один раз.
– Он не думает возвращаться?
– Цаца, я не буду стариться с этим человеком, – Влада тяжело вздохнула, – и пусть... Останусь молодой!
– С этим человеком... – смешно передразнила Цаца. – Ты не останешься одна, как бы ты ни хотела этого, уж поверь, и ты сама знаешь это!
– Спасибо тебе, дорогая, – Влада открыла дверь в свою комнату и, стараясь не глядеть на супружескую кровать, начала быстро раздеваться. – Я перезвоню чуть попозже, Цац, – пообещала она.
Сумерки
Три дня они жили в съемной квартире.
– Предупреждаю, ты моя, – каждое утро повторял Бармичев. – Ты. Моя. Ты. Моя. Ты. Моя. Ты. Моя. Ты. Моя. Ты. Моя.
Светлая ночь на первое ноября.
Звонок.
– Влада, я тебя разбудила?.. Скажи, ты еще ничего не знаешь? – проглатывая окончания слов, Цаца внезапно смолкла, словно испугалась своего придушенного голоса.
– Чего я не знаю?.. – Влада уже сидела на кровати. – Ну не молчи!
– Только что в новостях показали «Навигатор» с его номерами, – и Цаца по памяти назвала номера. – И тело, покрытое простыней, – Цаца прерывисто вздохнула. – Вот, подруга, бог шельму метит, оказывается!.. Не ушел бы от тебя, может быть, и жил.
Повисла пауза.
– Влада, ну как ты? – поинтересовалась Цаца почти через минуту. – Не жалей о нем и не вздумай...
– Все нормально, – Влада вздохнула, – он жив.
– Жив?.. Нет, подожди, я своими глазами видела, это же его машина... И тело на дороге... Даже его фамилию назвали!
– Да, жив и здоров, он звонил Машке и сказал, что машину угнали, – Влада зевнула. – Спи уж!
– Так это угонщик разбился? – шепотом переспросила Цаца. – С ума сойти... Бедный.
– Видимо, угонщик, – вздохнула Влада. – Я перезвоню тебе часов в десять, пока.
– Пока.
На часах было около двух ночи – в темноте невозможно было разобрать, но Влада не стала включать ночник, хотя ей и не спалось.
Справа, там, где раньше спал Бармичев, лежали три шкатулки с драгоценностями, а сверху была накинута шуба из шиншиллы – его подарок на день рождения в прошлом году.