Дочери Ганга Бекитт Лора
– И все же, куда мы едем?
– В одно место. Там будет много мужчин, но вы не должны бояться. С вами ничего не случится – я отвечаю за это.
Грейс подумала, что едва ли в подобных обстоятельствах слово одного человека может влиять на решение многих.
– У меня нет даже самых необходимых вещей.
– Вам все дадут. Вы не будете чувствовать себя пленницей.
Грейс не могла понять, почему она так спокойна, отчего ее не волнует ни собственная судьба, ни чувства Флоры.
– Когда вы сообщите моей тете о том, что я в ваших руках?
– Скоро. Мы прибудем на место, вы напишете письмо, и я…
– Я не стану ничего писать, – перебила Грейс. – Я не сопротивляюсь, но и содействовать вашему замыслу тоже не буду. Это затеяли вы, вот и выкручивайтесь сами.
– Я не вправе вас заставлять. И те люди, которых вы вскоре увидите, тоже не будут этого делать.
Арун умолк. Они выехали на неровную проселочную дорогу, и тонгу стало кидать из стороны в сторону. Спустя несколько утомительных часов пути впереди показалась окруженная банановыми рощами деревушка с ярко расписанными традиционными узорами хижинами.
Чуть в стороне, у подножия большого холма, стоял двухэтажный каменный дом с портиком и колоннами. Во дворе было множество мужчин и лошадей.
Арун помог Грейс сойти на землю. Одновременно на крыльце появился человек, при виде которого девушка невольно замерла.
На нем была белоснежная курта, расшитый серебром синий кафтан и мягкие кожаные сапоги на высоких каблуках и с загибающимися вверх носками. Белый тюрбан был украшен переливчатым павлиньим пером с драгоценной брошью. На поясе висела кривая сабля с серебряной рукоятью.
Он был молод, статен, красив, держался воистину с королевским достоинством и, казалось, явился из волшебной индийской сказки. Судя по всему, его появление в подобном облачении явилось неожиданностью и для Аруна.
Юноша низко поклонился и отступил, тогда как Грейс продолжала стоять неподвижно и прямо, открыто разглядывая человека, по чьему приказу ее, очевидно, похитили.
С виду она казалась спокойной, хотя на самом деле ее сердце едва не выпрыгивало из груди. Но не от страха. Просто в этом человеке с внимательными черными миндалевидными глазами она узнала мужчину с картинки, того самого, чей образ давно не давал ей покоя!
Возможно ли такое наяву или ее воображение в конце концов сыграло с ней дурную шутку? Рисунка при себе не было. Оставалось полагаться на память.
– Я – Дамар Бхайни, бывший правитель этой области. Прошу вас стать моей гостьей.
Грейс ничего не ответила, однако вошла в дом вслед за хозяином, чувствуя на себе любопытные, но ненавязчивые взгляды его соратников.
– Я предлагаю вам отдохнуть до завтрашнего дня. Если вы не найдете чего-то необходимого, воспользуйтесь колокольчиком.
В комнатке пахло сандалом. Мебель была розового дерева, пол устилал расшитый сказочными птицами ковер. Оконные жалюзи отзывались на порывы ветра нежным звоном. В высоких вазах стояли цветы.
– Вам понадобится служанка?
– Думаю, нет, – ответила Грейс, впервые заговаривая с ним, – я все привыкла делать сама.
Коротко поклонившись, Дамар Бхайни вышел. Грейс осталась одна. Умывшись и причесавшись, она села на кровать. Интересно, дадут ли ей бумагу, чернила и перья, позволив отправить письмо Эйприл, если при этом она откажется писать тетке?
Впрочем, пока рассказывать было особо нечего. Не могла же она сообщить, что встретила мужчину с картинки, которую прижимала к сердцу еще в Лондоне, в Британской библиотеке, и что он оказался ее похитителем!
Облик Дамара Бхайни вызывал ощущение величия, но никак не опасности. Он казался благородным человеком, хотя кража женщины с целью выкупа не вязалась с благородством.
Близилась ночь. Рассыпанные по темно-синему небу звезды были похожи на серебряные украшения на изысканном сари индийской красавицы.
Арун остановился на веранде. Он не знал, как отныне обращаться к человеку, который позвал его сюда.
– Садись, – пригласил тот. – Будет лучше, если мы станем общаться, как прежде. В конце концов, ты не мой подданный.
Арун присел на резной табурет. Перед ними стояли медные чашечки с кофе. Курильница источала сладковатый опьяняющий аромат.
– Ты не говорил, что эта англичанка столь молода и красива, – задумчиво промолвил Дамар Бхайни.
– Для меня существовала лишь одна красивая женщина, – ответил Арун.
– Ты знал о том, кто я?
– Такие догадки приходили мне в голову.
– Ты удивлен?
– Не очень. Ты всегда казался мне особенным человеком. Я рад, что мы вовремя повстречали друг друга, хотя у нас разные цели. Тебе нужны деньги, мне – месть.
– Дело не в бедности, – помолчав, произнес Дамар Бхайни. – На личные нужды мне бы хватило денег до конца моей жизни. Суть в гордости. Я не могу признать свое поражение и поражение моего народа. Уж лучше смерть.
– Понимаю. Мне тоже все равно, буду я жить или нет.
– Я хочу жить, – возразил Дамар Бхайни. – Только не так, как сейчас. Не под англичанами.
– Боюсь, такое положение сложилось надолго, если не навсегда, – осторожно промолвил Арун. – Это не покорность, а доводы разума.
Глаза Дамара Бхайни сверкнули гневом.
– Ты считаешь, я должен это принять?
– Не знаю. С ними нельзя договориться?
– Ангрезы предлагали мне сделку, как и другим раджпутам, но я отказался. Буду идти до конца.
– Это заслуживает уважения.
Дамар Бхайни сделал глоток кофе.
– Ты останешься с нами?
– А куда мне идти?
Сказав это, Арун подумал, что утратил цель жизни, перешел ту грань, за которой на него могли влиять чужое одобрение и сочувствие, а также собственная совесть. Отныне в его душе жили только горечь, безнадежность и отчаяние.
Как ни странно, Грейс проснулась в хорошем настроении. Оказалось, ее уже ждали вода для умывания и завтрак.
На медном подносе стояли кофейник, кувшинчик с молоком, сахарница, фарфоровая чашечка с серебряной ложечкой, тарелка с вареными яйцами и мясными пирожками и бокал с манговым соком. Грейс тронуло, что ей не предлагают индийскую еду, хотя она была готова к этому.
После еды девушка вышла на веранду. Вчера она не разглядела, в какую красивую местность ей довелось попасть. Залитая ярким светом округа развернулась перед ней, словно большая карта. Холмы окаймляли ее подобно поясу, облака в вышине сияли, как жемчуг. Розовые кусты обсыпала еще не успевшая высохнуть бриллиантовая роса, а ветер был благоуханным и свежим. Торжество солнца, зелени и небесной синевы кружило голову. Хотелось мысленно обнять эти просторы и благоговейно прижать к груди.
На несколько минут Грейс почудилось, будто из ее души изгнаны все печальные чувства и разум свободен от мрачных воспоминаний. Она подумала о том, что сегодня ее ожидает разговор с Дамаром Бхайни. Он производил впечатление образованного человека и говорил по-английски почти без акцента. Грейс было интересно послушать, что он скажет.
Когда он вошел, раздвинув бесчисленные нити цвета утренней росы, служившие занавеской, девушка нисколько не испугалась и стала с любопытством разглядывать его.
Дамар Бхайни говорил серьезно, Грейс – с легкой иронией.
– Вам нравится ваша комната?
– Да, если учитывать, что я очутилась в ней не по своей воле.
– Мне не хочется, чтобы вам казалось, будто вы – пленница.
– Но ведь я пленница, не так ли?
– Обещаю, что с вами ничего не случится и вы скоро окажетесь дома.
– При этом вы избавите мою тетю от нескольких тысяч фунтов стерлингов, – заметила Грейс и задала вопрос: – Что будет, если миссис Клайв откажется платить?
– Такое возможно?
Девушка пожала плечами.
– Вполне.
Дамар Бхайни посмотрел ей в глаза.
– Обещаю, что вы не пострадаете.
– Тогда какой смысл устраивать все это?
Он помолчал, потом произнес:
– Мне кажется, вас не слишком страшит потеря денег.
– Вы правы. Потому что у меня их нет и никогда не было. Это деньги моей тети.
– Так вы не из богатой семьи?
Грейс задалась вопросом, зачем ему знать подробности ее биографии, а потом представила себя, худую бледную девочку, лица которой редко касались солнечные лучи, бесприданницу в поношенном платье, грубых башмаках и штопаных чулках, существо, на которое другие, хорошо одетые дети смотрели как на пустое место. Вспомнила, как ломала голову над тем, что купить, пирожки или бумагу и краски.
– Я бы сказала, из бедной.
– Обычно бедные люди дорожат нежданно свалившимся на них богатством.
– Думаю, они не знают о том, что само по себе оно не приносит счастья.
Дамар Бхайни вновь сделал паузу, а после сказал:
– Наверное, я в самом деле сделал неправильный выбор. Просто мне сказали, что ваша родственница, Флора Клайв, – известная угнетательница индийцев, сотнями гибнущих на ее фабрике.
– Даже если то, что вы говорите, – правда, я не имею к этому никакого отношения.
– Вы ее наследница, – веско произнес Дамар Бхайни.
– Если б я могла повлиять на ситуацию, то непременно сделала бы это. Или сделаю в будущем.
– Отмоете деньги от крови? В одиночку вы не сможете пойти против течения. Если попробуете, то превратитесь в изгоя.
– У меня и так нет друзей, – ответила Грейс и заметила: – Вы – странный похититель! Пытаетесь объяснить жертве причины своего поступка. Мы с вами заведомо находимся по разные стороны границы. Так что просто делайте то, что задумали.
Давая понять, что разговор окончен, она отвернулась к окну, но Дамар Бхайни не спешил уходить.
– На эти деньги я хочу вооружить армию и освободить район Лакхнау от англичан. Я желаю вернуть своему клану отобранные земли, а себе – былую власть. Прежде я ни за что не стал бы добывать средства таким способом. Но белые люди не учат нас хорошему.
– В таком случае, зачем перенимать привычки белых людей? – не выдержала Грейс. – И что толку отвоевывать небольшой кусочек земли, если вся Индия принадлежит англичанам!
Дамар Бхайни выпрямил и без того ровную спину. Его тело напряглось, а в темных глазах отразился блеск солнца.
– Индия не принадлежит англичанам, потому что они не видят ее сути, не знают ее духа, не признают гордости индийцев и их права на собственную жизнь, не приемлют их традиций! Вы давно утратили свой прежний мир, а мы стремимся его сохранить! Наши люди до сих пор исповедуют ту же религию, почитают тех же богов и поют те же гимны, одеваются в те же одежды, что и тысячи лет назад, и не собираются отказываться от этого!
Он покинул комнату, исполненный важности своей миссии, наконец сумевший найти доводы, способные загнать в клетку внезапно пробудившуюся совесть.
В это время Флора Клайв беседовала с начальником полиции Варанаси. Узнав, что Грейс не появлялась у Корманов и проведя бессонную ночь, она решила обратиться к властям.
– Вы полагаете, вашу племянницу похитили? – сразу спросил суперинтендант.
– Я не исключаю этого.
– Она не могла уехать сама, то есть сбежать? – осторожно поинтересовался собеседник Флоры.
Ответом была издевательская усмешка.
– Сбежать от чего? От наследства, от заботы? И потом – сбежать куда? И с кем?
– У мисс Уоринг был жених?
– Полагаю, эту непривлекательную историю знает весь город, – мрачно произнесла Флора.
– Если вашу племянницу похитили с целью выкупа, к вам скоро явятся с требованиями. Вы никого не подозреваете?
– Конкретно? Нет.
– Кстати, – начальник полиции неловко кашлянул, – преступнику, напавшему на вас в вашем собственном доме и приговоренному к повешению, удалось сбежать из тюрьмы. М полагаем, он сделал это вместе с другим заключенным, как позже выяснилось, весьма влиятельным человеком.
От возмущения на губах Флоры вскипела пена.
– Как вы допустили такое?!
Суперинтендант приложил немалые усилия, чтобы не отвести глаза.
– Виновные будут наказаны. Вы не предполагаете, что похитителем может оказаться тот самый преступник?
Флора стиснула костлявые пальцы.
– Еще как предполагаю! Этот индиец, некогда служивший у меня, сошел с ума, он способен на что угодно! Что мне делать, если он вновь появится здесь?
– Надо попытаться его задержать. Я дам вам своих людей. Хотя, скорее всего, похитители отправят письмо или подошлют к вам человека, которому ничего не известно об этом деле.
Так и вышло. Два дня спустя к дому Флоры подошел нищий старик с бумагой в руках. Неизвестные заплатили ему, велев доставить письмо в особняк. Больше он ничего не знал. В послании содержались требования, которые привели Флору в бешенство. Ее вынуждали расстаться с немалой суммой!
Флора не умела и не собиралась проигрывать. Она с трудом сдержалась, чтобы не разорвать бумагу, а потом тщательно изучила почерк. Он не был похож на почерк Аруна, но вместе с тем было ясно, что писал грамотный человек, возможно, даже белый. Значит, у Аруна имелись сообщники. Или похитителем был не он? Тогда кто?
Когда она показала письмо начальнику полиции, он сразу спросил:
– Миссис Клайв, вы согласны платить?
– Разумеется, нет!
Голос Флоры звенел и срывался от злобы. Ее собеседник задумался.
– Хотя в письме нет прямых угроз жизни вашей племянницы, на вашем месте я бы не расслаблялся. Она вам дорога? Кажется, вы выписали ее из Лондона?
– Да, из Лондона. Потому как не могла допустить, чтобы мое состояние досталось проходимцам, не имеющим к нему никакого отношения!
Флора смотрела на него старческими глазами, в которых угадывалась далеко не старческая сила, и начальнику полиции почудилось, что эта женщина ценит свое богатство куда больше благополучия, чести, да и жизни племянницы. Грейс Уоринг была для нее не более чем средством вложения капитала.
– Так что мы будем делать?
– Вы, – с нажимом произнесла Флора, – сделаете все, чтобы моя племянница обрела свободу, а я при этом не потеряла ни фунта.
– Это будет нелегко. Риск слишком велик.
– Полиция предпочитает легкие задания, не любит рисковать? – усмехнулась Флора и небрежно добавила: – Я заплачу. Лучше вам, а не каким-то грязным индийцам!
Суперинтендант с удовольствием задушил бы старуху собственными руками, но, к несчастью, она была слишком влиятельна и богата.
– Хорошо. Я займусь разработкой плана.
– Поспешите, – твердо произнесла Флора. – Я хочу как можно скорее увидеть племянницу живой и здоровой. А ее похитителей – пойманными и сурово наказанными.
Начальник полиции, сам человек далеко не сентиментальный, коротко поклонился, подумав: «Как хорошо иметь стальные нервы, железное сердце и слепую приверженность золотому тельцу».
Глава XXVIII
Дни заточения пролетели быстро. Впрочем, Грейс не ощущала себя пленницей. Она не пыталась бежать, хотя за ней никто особо не приглядывал. Она свободно гуляла по саду, проводила время на веранде или в отведенной ей комнате. Все, в чем она нуждалась, ей приносили по первому требованию.
Хотя Дамар Бхайни редко разговаривал с ней, девушка постоянно ощущала его присутствие, его власть над этим местом и окружающими людьми. Грейс случалось видеть, как суровые с виду воины слушались одного его взгляда, словно он стоил их всех.
Только Арун держался так, будто был сам по себе и мог в любую минуту собраться и уехать куда глаза глядят.
Вероятно, Флоре уже сообщили о том, что ее племянницу похитили. Тетке предстояло принять решение, и, как ни странно, Грейс не знала, каким оно будет.
Девушка считала себя виноватой перед Флорой – за то, что заставила ее волноваться, за то, что обманула ее, сказав, что идет к Корманам, а сама в одиночку отправилась на рынок, за то, что поневоле вынуждает ее платить.
Вместе с тем Грейс не могла не признать, что эта история удивительным образом отгородила ее от прошлого, в том числе и от недавних переживаний.
Она не понимала, почему воспринимает случившееся как неожиданное приключение: из-за поразительного сходства Дамара Бхайни с индийцем, изображенным на картинке? Оттого что все это кажется нереальным, будто происходящим во сне?
А потом наступил день, когда Грейс покинула особняк. С ней были Дамар, Арун и другие вооруженные всадники. Хотя ей ничего не говорили, она сразу поняла, куда ее везут. На встречу с Флорой или с теми, кому тетка доверила передачу выкупа. Сегодня все должно было закончиться. И ее это нисколько не радовало.
Грейс не знала, чего она ждет. Просто ей казалось, будто в этой истории отсутствует некий эпизод, какое-то важное звено.
Сидя в крытой повозке, девушка любовалась пейзажем. Ей чудилось, что вокруг на многие мили нет ни деревень, ни людей. Пели птицы, жужжали пчелы, а солнце сияло настолько ярко, что слепило глаза.
Они прибыли в незнакомое пустынное, вероятно, заранее оговоренное место. Люди Дамара Бхайни и лица, сопровождавшие Флору Клайв, застыли друг против друга, как две маленькие армии.
– Пусть миссис Клайв подойдет одна! – громко произнес Дамар по-английски. – Ей ничто не угрожает.
О чем-то посовещавшись с окружавшими ее мужчинами, Флора сделала несколько шагов.
Дамар с Грейс тоже двинулись навстречу. Она шла вровень с ним, остро осознавая и чувствуя пугающую напряженность момента, способную обернуться чем угодно.
Флора протянула руку с чеком так, чтобы Дамар мог видеть проставленную в нем сумму. Грейс пыталась поймать взгляд своей тетки, но ей не удавалось это сделать. Вместе с тем она видела, что в глазах Флоры застыли хищная настороженность и холодная злоба.
Казалось, Дамар Бхайни готов взять чек. Не зная, что делать, и не смея нарушить молчание, девушка подалась вперед, и в этот миг Флора резко отдернула руку.
Грейс не знала, было ли так задумано или у тетки не выдержали нервы, однако создалось впечатление, будто нечто, натянутое до предела, вдруг стало стремительно рваться.
Со стороны сопровождающих Флоры раздался выстрел, и люди Дамара Бхайни как по команде вскинули свои винтовки.
С этого момента все пошло не так, превратилось в хаос. Началась перестрелка; Грейс упала на землю, вернее, кто-то толкнул ее, одновременно прикрыв своим телом.
Она почувствовала, как по телу течет что-то теплое – кровь; вероятно, чужая, потому что она не ощущала иной боли, кроме боли от падения. Все смешалось в ее мозгу и в душе, все испытанное ранее вдруг показалось никчемным, жалким, не достойным ни переживаний, ни страха, ни сожалений.
Грейс подняли и увлекли в повозку. Она не сопротивлялась, ибо впала в прострацию и ничего не соображала. Окружение Дамара Бхайни среагировало мгновенно: людям Флоры не удалось отбить девушку.
Когда туман в ее голове рассеялся, она поняла, что тетка осталась далеко позади, а повозка мчится по выжженной дороге. Рядом находился Арун, двое незнакомых мужчин и Дамар Бхайни. Последний лежал с закрытыми глазами и посеревшим лицом.
– Слишком тряско, – заметила Грейс, увидев, как на его груди расплывается кровавое пятно.
– Нам нужно оторваться от погони, – сказал Арун.
Девушке показалось, что повязка наложена неумело и затянута слабо.
– Давайте сделаю так, как надо, – предложила она, вспомнив о своих скромных медицинских познаниях, полученных в лондонском пансионе.
– Вы сумеете?
Грейс кивнула. Воспитанниц водили в госпиталь, где они могли попрактиковаться в перевязках. Тогда она боялась крови, но сейчас был другой случай.
Ей не стали мешать, и она впервые прикоснулась к телу своего похитителя. В тот же миг он перестал казаться ей человеком с картинки, и пугающая жестокая реальность встала перед ней во весь рост.
Когда Дамар открыл большие черные глаза, они вспыхнули незнакомым огнем. Все в нем было влекущим и вместе с тем далеким, чужим. Его губы разомкнлись, и он промолвил:
– Мы увезли вас не потому, что не смогли получить выкуп, просто так получилось. Все произошло слишком быстро. Вы могли угодить под пули. – Он сделал паузу и, глубоко вздохнув, продолжил: – Все-таки я был неправ. Когда мы вернемся обратно, вы получите свободу. Вас проводят в Варанаси, к вашей тете.
– Вы были неправы? – повторила Грейс.
– Да, потому что вы подверглись куда большей опасности, чем я думал.
– Вы закрыли меня своим телом, – прошептала девушка.
– Это меньшее, что я мог сделать. Вы ни в чем не виноваты.
– Я – наследница Флоры Клайв, – напомнила Грейс.
– Это неважно, – твердо произнес Дамар Бхайни. – Нельзя использовать женщин в мужских делах. А еще борьба должна быть честной. Так меня учили с детства, а я отступил от своих правил.
Внезапно Грейс захотелось узнать, женат ли он, есть ли у него семья, в каких условиях он воспитывался. Дамар казался человеком, отринувшим радости мирной жизни, всецело посвятившим себя войне, человеком, который никому не открывает душу.
– Скажите, – вспомнив о Флоре, девушка перевела взгляд на Аруна, – моя тетя жива?
– С ней никогда ничего не случится, – хмуро ответил тот.
– Полагаете, она бессмертна? – невесело пошутила Грейс.
– Просто у нее нет сердца.
Когда они прибыли в особняк Дамара Бхайни, Грейс впервые вошла в его покои. К ее удивлению, здесь была очень скромная обстановка, граничившая с аскетизмом.
– Рана не опасна? – вполголоса спросила Грейс у Аруна после того, как Дамара осмотрел врач.
– Она не смертельна. Хвала богам! Говорят, что вопреки всему они всегда милосердны к нам, – ответил Арун и добавил: – Я провожу вас домой. Мы выедем завтра утром. Постарайтесь отдохнуть.
Однако Грейс не могла заснуть. Стоя на веранде, она смотрела на небо, сперва казавшееся раскаленным докрасна, после ставшее желтым, как латунь, затем сделавшееся фиолетовым и, наконец, черным.
Сверху подмигивали звезды, на землю снизошел глубокий покой. Девушка говорила себе, что в эти часы волей Бога все во Вселенной бьется в едином ритме, все, кроме человеческих сердец, каждое из которых живет чем-то своим.
Грейс знала, что завтра увидит тетку, и не понимала, почему ей настолько тоскливо. Она вспоминала Англию, где многое из того, что проникало внутрь ее существа, было подобно медленному яду: унылые мысли, всплески бесплодных надежд. Сейчас с ней творилось что-то похожее, только то был яд иного рода. Она не хотела принадлежать к миру Флоры Клайв, она желала чего-то другого.
Утром, перед отъездом, Грейс попросила позволения увидеться с Дамаром Бхайни. Ее вновь поразило, что его комната лишена всякого декора, а все вещи имеют чисто практическое назначение. Только раз он появился перед ней в роскошной одежде, но ни тогда, ни после не казался человеком, утверждавшим свой статус с помощью чего-то материального.
Дамар лежал на диване, и его взгляд выражал удивление и еще что-то, недоступное ее пониманию.
– Я пришла проститься, – неловко промолвила Грейс.
– Вот как? С похитителем?
– Я поняла ваши мотивы. К тому же я еще раз хочу поблагодарить вас за то, вы уберегли меня от пуль.
– А я – вновь попросить прощения, – произнес Дамар, и девушке почудилось, будто он хотел что-то добавить, но не счел нужным.
– Как же теперь ваша армия?
– Я найду возможность вооружить ее другим способом, – ответил Дамар и вдруг спросил: – Вам нравится Индия?
Ей часто задавали этот вопрос, и Грейс всегда отвечала по-разному. Сейчас она вдруг вспомнила о щелястом, продуваемом сквозняками доме, в котором они жили с матерью, и о комнатах пансиона, где топили так плохо, что даже ночью девушки не имели возможности раздеться до сорочки.
– Здесь я впервые узнала, что такое тепло.
– Это хорошо. И все же будьте осторожны. Кожа белых не приспособлена для нашего солнца, – сказал Дамар, но это прозвучало не как забота, а как лишнее напоминание о том, что, как и все остальные англичане, Грейс – чужая в этой стране, на этой земле.
Когда девушка выходила из комнаты, ей почудилось, что она оставляет позади себя нечто очень важное. Почти судьбоносное.
В дороге они с Аруном молчали. Грейс ощущала исходящие от него отчужденность и холод. Когда впереди показался пригород Варанаси, привычная картина с густыми деревьями, под которыми возчики распрягали быков, чтобы те могли пожевать солому и жмых, пока они сами будут печь на огне круглые лепешки, приправляя их солью, чесноком и топленым маслом, она спросила:
– Значит, я по-прежнему твой враг?
– Против вас я ничего не имею. Я раздосадован тем, что ни Дамар Бхайни, ни я не получили желаемое.
– С помощью мести ты не вернул бы себе ни душевное равновесие, ни… жену.
Арун молчал.
– Расскажи, что творится на фабрике моей тети, – попросила Грейс.
– Зачем это вам?
– Если когда-то эта фабрика в самом деле перейдет ко мне, я хочу знать, с чем имею дело.
Арун заговорил, и хотя он старался обойтись без лишних эмоций, в его голосе слышалась боль, которую он так и не смог загнать в дальние уголки души, как не сумел настолько иссушить свое сердце, чтобы оно превратилось в камень.
Грейс стало жаль его, и она спросила:
– Почему ты с Дамаром Бхайни?
– Так получилось.
– Ты мог бы уйти, но не уходишь.
– Потому что мне некуда идти. А еще я преклоняюсь перед ним. В отличие от меня, Бхайни знает, кто он и для чего живет на свете. Я никогда не гнушался бесчестных поступков, а он на редкость благородный человек.
Они расстались за два квартала до улицы, на которой стоял особняк Флоры Клайв. Не зная, что сказать индийцу на прощание, Грейс просто кивнула, и он сделал то же самое. В отличие от Дамара Бхайни, Арун не попросил у нее прощения, но девушка не винила его за это.