Дочери Ганга Бекитт Лора
Огромные руки шарили по ее телу. Спасения не было, но вдруг Сона извернулась и каким-то чудом смогла дотянуться до светильника. Запахло палеными волосами. Мужчина с диким криком схватился за лицо. Теперь ему было не до Соны.
– Выпустите меня отсюда! – стонал он. – Эта дрянь выжгла мне глаза!
Девушка стояла в углу, вжавшись в стену. На ее губах едва ли не впервые в жизни сияла жестокая торжествующая улыбка.
У нее отобрали почти все, но она умудрилась припрятать осколок глиняной чашки, и следующий клиент покинул подвал с исцарапанным лицом. Выдрав из циновки солому, Сона изловчилась и сплела веревку, а после накинула ее на шею очередного мужчины и чуть не задушила его.
Ее били, но она казалась нечувствительной к ударам и ничего не боялась. Тюремщики понимали: стоит сломить ее один раз, и дальше все будет гораздо проще. Они долго думали, а потом обратились к одному из жрецов.
Помолчав, тот поднял вверх высохший желтый палец и глубокомысленно изрек одно-единственное слово:
– Опиум.
Варанаси с полным правом можно было назвать городом цветов. Они плавали по воде, были разбросаны по ступенькам гхатов, горами лежали на огромных металлических подносах возле входов в храмы. Неудивительно, что плетение гирлянд и их продажа приносили хороший доход.
Ратна отказалась торговать (ее могла увидеть та же Сунита), зато с удовольствием проводила дни в мастерской, где женщины выполняли заказы к свадьбам, похоронам и различным праздникам.
Она не переставала горевать по Аниле, хотя и старалась утешиться мыслью о том, что дочь осталась жива и воспитывается в любящей семье.
Зато Айрон всегда был с ней, и молодая женщина радовалась, что его с младенчества окружают созвездия гирлянд и буйство красок.
Лотос, гибискус, жасмин, ашока, чампа – Ратна не только запоминала названия, но и училась правильно сочетать цветы. Она не стеснялась спрашивать совета у более опытных женщин и исправлять свои ошибки.
Нередко, одну за другой нанизывая пышные цветочные головки на прочную нить, она думала о Джее, гадая, жив ли он, а если жив, то забыл ее или нет. У нее не было особой надежды разыскать его, если только боги не смилостивятся и не подарят случайную встречу.
Как-то раз Ратна спустилась к Гангу на рассвете, чтобы встретить первые лучи солнца. Люди на гхатах замерли в напряженном ожидании, обратив лица к горизонту. Едва светило появилось из-за красной черты, разделявшей землю и небо, как сотни тел погрузились в воду и над рекой взвился фонтан искрящихся брызг.
Ратна вполголоса произнесла молитву и умыла Айрона в Ганге. Потом опустила в воду бледно-золотой, еще не распустившийся, но уже благоухающий розовый бутон, какие не использовались для плетения гирлянд, но вполне годились для подношения богам.
Был тот редкий миг, когда Ратна ощущала всем сердцем величие жизни и благодарность за то, что она существует на свете. Она мысленно обращалась к Гангу, восходящему солнцу и бесконечному небу с мольбой о простом человеческом счастье.
Вечером молодая женщина снова пришла сюда, чтобы совершить еще один обряд. На сей раз между зонтов из пальмовых листьев бродили козы, подбирая упавшие цветы, и лежали буйволы с черной лоснящейся шкурой и изогнутыми рогами.
Волны прибили к берегу увядшие гирлянды и всякий мусор. Огромный оранжевый солнечный шар почти касался воды. На гхатах по-прежнему было много народа.
Ратна держала в руках глиняный светильник. Все, что она могла сделать, – это вновь обратиться с просьбой к матери-Ганге и всемогущим богам. Она терпеливо ждала. Когда солнце ушло за горизонт, молодая женщина опустила светильник на воду, а после не спускала глаз с плывущего огонька.
Многие огни гасли, но ее лампадка упорно плыла по реке. Все это время можно было загадывать желания, но у Ратны их было не так уж много. Сона и Арун, Айрон и Анила – она просила за них. А еще молила богов подарить ей хотя бы одну, последнюю, встречу с Джеем.
Глава XXII
«Здравствуй, дорогая Эйприл! У меня много новостей, но, пожалуй, начну с самой сногсшибательной из них. Мне неловко об этом писать, но… кажется, у меня появился кавалер! Молодой англичанин, офицер. Он воспитан, умен и хорош собой, правда, беден.
Как это ни удивительно, тетя одобряет мой выбор. Наверное, из-за того, что на ее долю не выпало любви (насколько мне известно, она вышла замуж по расчету), или потому, что Джей-сон Блэйд происходит из уважаемой семьи, а деньги, как говорит тетя, – это еще не все. Поразительно, но когда ты обретаешь богатство, становится ясно, что это действительно так.
Джейсон еще не сделал мне предложение, но я надеюсь на это. У нас много общего, и все-таки я не знаю, выбрал бы он меня, не будь я наследницей Флоры Клайв. Что ж, боюсь показаться циничной, но если деньги помогут мне обрести личное счастье, то так тому и быть. Также они, как выяснилось, дарят свободу перемещений.
По окончании службы Джейсон намерен вернуться в Лондон, поэтому не исключено, что мы с тобой снова увидимся! Странно, совсем недавно я полагала, будто навсегда останусь в Индии. Мне нравится страна, я привыкла даже к жаре, хотя в наших европейских платьях здесь можно просто умереть! Меня по-прежнему занимают индийские женщины в их загадочных сари: они облегают тело так естественно, будто складки задрапированы не человеческими руками, а порывом ветра».
Дописав строчку, Грейс прикусила губу. Она до сих пор ничего не выведала о связи Джейсона с индийской девушкой, потому что не знала, как к этому подступиться.
Они проводили вместе достаточно времени, и даже Флора считала, что намерения Джейсона серьезны. Она хотела, чтобы племянница вышла замуж при ее жизни и желательно за порядочного человека.
– Он не пустоцвет и не пустозвон, – говорила она о Джейсоне. – И если ему не повезло, то это вовсе не признак глупости. Просто порой порядочность играет с людьми дурную шутку.
Закончив письмо, Грейс спустилась вниз, чтобы передать его лакею для срочной отправки. Она не клала свои послания на стол Флоры из опасения, что тетка вскроет их и прочтет.
Грейс было стыдно за свое недоверие, но она ничего не могла с собой поделать. Иногда девушка писала подруге о таких вещах, которые наверняка насторожили бы, а то и оскорбили бы Флору: о переменчивости в настроении тетки, о внезапных откровениях, перемежавшихся с непонятной закрытостью, о характере, в котором было много жесткости и твердости, если не сказать, черствости и равнодушия.
После посещения Патны они с Флорой перестали разъезжать по стране, но Грейс не огорчалась и не скучала: ее время, ее внимание, ее мысли полностью поглотил Джейсон Блэйд.
Он был весьма предупредителен: иногда целовал ей руку, но не более, и о любви пока не было сказано ни слова, что, впрочем, отвечало представлениям Грейс о романтических отношениях. Настоящая жизнь, полноценная, полнокровная и бурная, начинается после свадьбы – в это она свято верила.
В то время как Грейс передавала лакею письмо, к воротам особняка Флоры Клайв подошел человек с более темной, чем у европейцев, кожей и черными волосами – индиец. Привратник узнал его.
– Ты?! Какими судьбами? Говорят, ты сбежал! Покинул теплое место.
– Вот и скажи хозяйке, что я вернулся.
– Хорошо, доложу. Подожди здесь.
Едва услышав, кто к ней явился, Флора поспешно спустилась вниз. В тот миг она ни о чем не думала. Она просто желала его увидеть.
Он сильно изменился – словно перешел на некую темную сторону. Его губы кривились, глаза полыхали смесью отчаяния и злобы: в их черноте рдел кровавый отблеск.
Флора жадно разглядывала его. Хотя от нее не укрылись происшедшие в нем перемены, это не внушило ей опасения. Какое-то время оба молчали. Потом женщина спросила:
– Что тебе нужно? Зачем ты пришел?
– Чтобы получить по счетам.
– Я тебе что-то должна?
– Свою жизнь взамен жизни Соны! И пусть она ничего не стоит, я все же хочу ее взять! – произнес он и сомкнул пальцы на шее старухи.
Флора извивалась и хрипела. И хотя у Аруна, возможно, хватило бы сил ее задушить, он, внезапно ощутив нечто непередаваемо страшное, выворачивающее наизнанку, гадливое, ослабил хватку. Его, как всякого индийца, с детства учили быть терпеливым, не причинять зла другим живым существам, позволять жизни течь естественным образом, быть сдержанным в проявлении чувств. Он понял, что не сможет убить даже такого человека, как Флора Клайв.
Ей удалось позвать на помощь. Сбежались слуги. По приказу старухи Аруна посадили под замок. Она намеревалась передать его властям.
В доме царил переполох. Хозяйка дома лежала на диване. На ее шее остались зловещие следы, напоминавшие трупные пятна, и Грейс впервые подумала о том, что слово «наследство» сопряжено со словами «смерть» и «похороны».
Девушка не знала, как утешить Флору и что ей сказать. Лицо женщины выглядело безжизненным, холодным, глаза потухли. Грейс казалось, будто она сидит у теткиного гроба.
– Почему он это сделал? – осторожно спросила она, вспоминая реакцию Флоры на ее рисунок. – При первой встрече он произвел достаточно хорошее впечатление: такой привлекательный, умный, милый…
– Прежде он служил в моем доме, – прошелестела Флора. – Потом убежал, прихватив с десяток рупий. Тогда, в Патне, я узнала его, а он – меня. Я не знаю, что привело его сюда и почему он на меня набросился. Возможно, он сошел с ума.
– Где он?
– Внизу, в подвале.
Она закрыла глаза, словно давая понять, что больше не желает об этом говорить.
Хотя объяснения Флоры показались Грейс недостаточно правдоподобными, она ничего не сказала. Ей очень хотелось повидаться с Джейсоном и обо всем ему рассказать, однако она не сочла возможным оставить тетку после столь ужасного происшествия.
Вернувшись к себе, Грейс легла, но не могла заснуть. Она размышляла, почему тетка сразу не вызвала полицию, и начала догадываться, что та задумала совершить что-то еще, возможно, как-то расправиться с индийцем.
В окно светила серебристо-белая луна, огромная, кристально-ясная, какая бывает лишь в южных странах. Сад был безмолвен и пуст, а залитые прозрачным сиянием листья казались почти белыми.
Грейс не знала, что заставило ее накинуть капот и выйти из комнаты. Она просто чувствовала, что должна это сделать. Миновав поворот, она увидела Флору. Судя по всему, тетка намеревалась сойти вниз, причем не одна, а с группой мужчин. Присмотревшись, Грейс узнала ее верных охранников. Немного поколебавшись, девушка решила последовать за ними.
Спустившись в подвал, Флора остановилась перед решетчатой дверью, за которой томился пленник. Несколько мгновений она молча разглядывала его, потом удовлетворенно произнесла:
– Значит, мне все-таки удалось уничтожить ту, из-за которой ты заварил эту кашу.
Арун заскрежетал зубами.
– Я намерена позаботиться о том, чтобы у тебя больше не было женщин, чтобы ты никому не нравился, никому не был нужен, в том числе и мне, – продолжила старуха и подозвала одного из своих телохранителей.
– Утром я отправлю этого человека в тюрьму и навсегда забуду о нем. А сейчас я хочу, чтобы ты оставил на его лице память обо мне и моих чувствах к нему. Разрисуй его так, чтобы от его красоты не осталось и следа! Открой дверь.
Когда дверь отворилась, Флора протянула охраннику нож, и хотя он взял его, было видно, что мужчина не решается исполнить приказ хозяйки.
– Чего ты медлишь?
– Мэм, если он расскажет, что с ним сделали…
Флора жестко усмехнулась.
– Кто поверит индийцу? Он мог порезать себя сам. Он же сумасшедший! Чего ждать от человека, который врывается в дом и начинает душить хозяев!
Двое мужчин завели Аруну руки за спину. Он не сопротивлялся и только смотрел на Флору полным ненависти взглядом.
– Страшно, Кришна? – прошипела она.
– Режь! Мне все равно.
В его голосе было столько неподдельного равнодушия и стального холода, что охранник вновь опустил руку. Тогда Флора в бешенстве вырвала у него нож и сама нанесла удар.
Арун инстинктивно отшатнулся, и лезвие лишь оцарапало его щеку. Флора собиралась продолжить, но тут вдалеке послышался дрожащий девичий голос:
– Что происходит?
К ним приближалась Грейс. Сунув нож охраннику, Флора быстро вышла в коридор, бросив через плечо:
– Запирайте дверь!
Решетка с лязгом захлопнулась. Флора преградила племяннице путь.
– Что ты здесь делаешь?
Грейс подняла свечу. Увидев раздувавшиеся ноздри тетки, ее гневно сжатые губы, жесткие очертания подбородка, девушка испугалась. От волнения она не могла придумать никакого объяснения своему поступку, потому сказала правду:
– Мне не спалось, я вышла в коридор и, заметив вас, решила узнать, что случилось.
– Ничего. Возвращайся к себе, – отрывисто произнесла Флора и, видя, что племянница колеблется, добавила: – Я тоже иду. Придется выпить настойку опия, чтобы заснуть.
Они поднялись наверх. Грейс чувствовала, что тетка кипит от злобы, однако она ничего не сказала племяннице.
Войдя в свою комнату и присев на кровать, девушка твердо решила не спать. Какие бы отношения ни связывали ее с Флорой, Грейс во что бы то ни стало желала знать, зачем тетка спускалась в подвал и что там произошло.
Минул час или два. Ночь казалась непроницаемой, особняк словно замер. Грейс снова зажгла свечу. Она знала, где Флора держит ключи от всех помещений в доме: на ночь она всегда клала их в большую раковину на туалетном столике.
Пересилив страх, девушка тихо вошла в теткину спальню. Флора не двигалась. Со стороны могло показаться, будто она умерла. Вспомнив, что тетка решила принять опиум, дабы крепче спать, Грейс облегченно перевела дыхание.
Девушка сжала связку ключей в кулаке, чтобы они не звенели. Металл холодил пальцы, и ей казалось, что нечто леденящее проникало и в душу.
Спустившись вниз и открыв дверь в подвал, Грейс прошла по каменному коридору, где было темно и тихо и пахло чем-то затхлым. Такой запах обычно стоял в помещениях, где хранят старые вещи, давно ставшие ненужными.
Внизу было несколько каморок, похожих на кладовые. Но одна из дверей поразительно напоминала дверь тюремной камеры. Девушка сразу поняла, что пленник находится там, хотя из помещения не доносилось ни звука. Немного поколебавшись, Грейс тихонько произнесла:
– Эй!
Арун подошел к решетке. Сперва Грейс испугалась, но после решила, что ей нечего бояться. Она не собиралась его выпускать, а он, судя по всему, не имел намерения нападать.
Впервые увидев этого человека, Грейс подумала, что природе, без сомнения, понадобилось немало вдохновения, чтобы создать такую внешность. Поражали даже не столько черты, словно изваянные божественной рукой, сколько живость, яркость, сияние, пленительное выражение глаз.
Сейчас молодой человек выглядел совершенно иначе. Он был в крови, щеку пересекала глубокая царапина, которую было бы неплохо зашить и на месте которой мог остаться шрам.
Но это было не все. И даже не самое главное. Из молодого индийца, казалось, вынули душу. Его глаза были холодными, а лицо словно окаменело. Усилием воли Грейс взяла себя в руки.
– Ваше лицо в крови! Вам нужна помощь! Кто это сделал?
– Вы не догадываетесь?
– Возьмите. К сожалению, больше у меня ничего нет. – Протянув ему платок, Грейс быстро оглянулась. – У меня мало времени. Что привело вас сюда и почему вы напали на миссис Клайв?
Арун приложил ткань к лицу, и она мгновенно пропиталась кровью.
– Я решил отомстить.
– Вы чуть не задушили ее! – В голосе Грейс звучал упрек.
– К сожалению, это оказалось сложнее, чем я думал.
– Что она вам сделала?
– Приказала убить мою жену.
– Вашу жену? – повторила Грейс, и в ее памяти всплыла фраза: «Труп бросьте в Ганг». – Но почему?
– Флора пыталась уничтожить меня, но у нее ничего не вышло, и тогда она решила вырвать мое сердце. А я всего лишь хотел быть счастлив с Соной, мечтал радоваться жизни. Я учил детей… Наверняка со временем у нас бы появился и свой ребенок. Но теперь ничего не будет. Сона утонула в Ганге.
– А если она жива?
– Я чувствую, что больше никогда ее не увижу.
Завороженная его печальным голосом, Грейс забыла и об осторожности, и о времени.
– Вы уверены в том, что это вина моей тети? Миссис Клайв не настолько жестока. Она занималась благотворительностью, помогала и взрослым, и детям.
– Благотворительностью? Вы были на опийной фабрике, куда она сослала меня в надежде, что я погибну, и откуда мне удалось бежать? Люди попадают туда за долги и редко возвращаются обратно. Там такие условия, что легче даже в аду!
– Я не могу понять, неужели миссис Клайв так жестоко поступила с вами из-за того, что вы украли у нее деньги? – в замешательстве произнесла Грейс.
Арун усмехнулся.
– Не думаю, что ее способна огорчить потеря нескольких рупий. К тому же в этом случае было бы достаточно отправить меня в тюрьму. Она не может простить мне другого.
– Чего?
– Вы правда хотите это знать?
Грейс не колебалась ни единой секунды.
– Да, иначе я не пришла бы сюда.
Арун заговорил. Хотя он выбирал выражения, Грейс будто окатило горячей волной. Это было гнусно и унизительно. Она не могла ни предположить, ни представить, что Флора не только не отличалась воздержанностью и нравственной чистотой, а что ее дурные наклонности граничили с сумасшествием.
– Я вам не верю! – прошептала она.
– Я знал, что вы это скажете.
Наступила пауза.
– Ваша жена знала?
– Да. Так же, как я знал, что она вдова. Нам нельзя было жениться, но мы это сделали. Флора не хотела с этим смириться, она обещала оставить мне свое состояние, но я отказался. Я отобрал у нее игрушку – самого себя, и вот за это она мне мстит.
– Я рада, что ей не удалось изуродовать ваше лицо!
– Поверьте, мне все равно.
– Я на вашей стороне, – сказала Грейс. – Но, к сожалению, я не знаю, как вам помочь.
– Это лишнее.
– У меня есть друг, я посоветуюсь с ним, – решила Грейс и добавила: – Простите, что не принесла вам даже воды.
– Мне ничего не надо. Похоже, у меня не осталось никаких человеческих желаний, кроме желания убить эту женщину.
Осторожно положив ключи на место и вернувшись к себе, Грейс была ни жива, ни мертва. Девушка не знала, спала ли она прежде или спит сейчас, что больше похоже на правду, а что – на кошмар.
Она понимала только одно: ее жизнь больше никогда не будет течь спокойно и ровно, отныне ей придется существовать в окружении угрожающих рифов и кипящих волн.
Грейс чудилось, будто некая холодная и скользкая змея каким-то образом нашла себе путь в глубины ее сердца. У этой змеи было имя – Флора. И ее яд мог оказаться смертельным.
За завтраком Грейс дрожала от страха, что выдаст себя. Ее тошнило, и она не могла ничего есть. Она словно ощущала запах старости, который не могли заглушить ни ароматические курения, ни духи. Но даже тело Флоры в неизменном черном футляре платья вызывало меньше отвращения, чем ее гадкая, гнилая душа.
Грейс с трудом заставила себя справиться о теткином самочувствии. Впрочем, должно быть, Флора была крепка, как камень, если в таком возрасте могла курить опиум и предаваться оргиям!
– Я чувствую себя вполне нормально, – ответила тетка и больше ничего не добавила.
Воцарилось тягостное молчание. Грейс незаметно вцепилась руками в сиденье стула. Девушка представила, как она сейчас выглядит: пунцовые щеки, встревоженный взгляд. Ей так и не довелось узнать, о чем думала Флора в эти мгновения, потому что через пару минут та промолвила, неспешно помешивая ложечкой чай:
– Предлагаю забыть об этом молодом человеке. Сегодня его увезут в тюрьму. Я уже вызвала полицию.
– Да, хорошо. – Грейс перевела дыхание.
Однако когда девушка вернулась в свою комнату, ей стало стыдно, и она быстро нацарапала взволнованную записку: «Мистер Блэйд! Нам надо срочно увидеться – я очень нуждаюсь в вашем совете». Грейс хотела написать «в помощи», но постеснялась.
Они встретились в парке. Вечернее солнце нежно просвечивало сквозь листья пальм, напоминавшие ярко-зеленое оперение попугаев, на глади подернутого ряской пруда белели кувшинки, дорожки были посыпаны крупным желтым, точно золото, песком.
Внимательно выслушав Грейс, Джейсон сказал:
– Но ведь он и впрямь взял у нее деньги, да еще хотел задушить ее!
– Но он объяснил, почему это сделал, – многозначительно произнесла Грейс.
Она рассказала Джейсону про фабрику, но постеснялась признаться в том, что Арун был любовником ее тетки.
– Никто не станет слушать оправданий индийца. Думаю, его судьба решена.
– Я чувствовала, что мне не нужно ехать в Индию, – сдавленно промолвила девушка. – Но отчаяние и бедность заставили меня пересечь океан. Я забыла о том, что большие деньги чаще всего невероятно грязны. Я не хочу иметь ничего общего с фабрикой, где мучают людей!
– Вступив в права наследства, вы можете избавиться от акций компании и продать предприятие, – сказал Джейсон.
Грейс заметила, что он вовсе не призывает ее отказаться от теткиного богатства, и вспомнила его фразу: «С этого дня вам не надо терять осмотрительность – завещание в любой момент можно изменить».
Если она лишится денег, ей нечего рассчитывать на внимание Джейсона. И не потому, что он предельно расчетлив и циничен, просто положение не позволит ему жениться на бесприданнице.
А если он узнает, насколько порочна ее тетка?! Не взбунтуется ли его честь?! Собравшись с силами, Грейс решила идти до конца.
– Я узнала про Флору Клайв совершенно ужасные вещи.
– Вы имеете в виду условия на фабрике? Поверьте, исколесив половину Индии, я повидал много такого, что…
– Нет, не это. – Грейс в волнении сжала руки, а после опустила глаза и быстро проговорила: – Она держала этого молодого индийца в своем доме, чтобы… развлекаться с ним. Все думали и думают, будто она суровая и строгая английская вдова, а на самом деле… Когда он сбежал от нее и женился на индианке, она принялась ему мстить. Минувшей ночью по ее приказу ему чуть не изуродовали лицо. Помешало только мое появление.
Джейсону с трудом удалось скрыть свое изумление. Вот это тетушка! Значит, его догадки относительно Флоры Клайв были еще достаточно скромны.
– А где сейчас этот индиец?
– Тетка сдала его полиции.
– Надеюсь, теперь она оставит его в покое, – заметил Джейсон, прекрасно зная, какова судьба туземца, угодившего в колониальную тюрьму. Лицо там ему, возможно, не изуродуют, но душу покалечат точно.
Грейс продолжала смотреть в землю.
– Миссис Клайв что-то заподозрила, а может, поняла все, просто не подала виду, потому что не знала, как себя вести. Когда она все обдумает…
Джейсон всей кожей ощущал, как напугана девушка и как она нуждается в защитнике. Не временном, а постоянном, надежном. Когда Грейс наконец подняла взор, ее серые глаза умоляли: «Не уходите! Останьтесь со мной… навсегда».
Стало быть, он должен защищать молодую здоровую девушку от старухи, чьи дни, возможно, сочтены? Джейсон горько усмехнулся. На самом деле будущее Грейс казалось ему куда более предсказуемым, чем его собственное.
Восстание сипаев было подавлено. Нана Сахиб бежал, Азимулла-хан умер, кого-то приговорили к пожизненной каторге, других повесили. Кое-где еще шли партизанские бои, но расправа с этими отрядами была вопросом времени.
Джейсону Блэйду предстояло получить новое назначение. Куда именно, он не знал. Быть может, в некое малярийное захолустье. Какой бы страшной женщиной ни была опиумная королева Флора Клайв, мужу ее племянницы будет куда проще продвинуться по службе, чем остальным молодым офицерам колониальной армии.
Он ужаснулся при мысли о своих планах. Под налетом благородства (уберечь бедную девушку от безумной тетки!) скрывался голый расчет. Да и была ли Флора Клайв сумасшедшей?
Джейсон представил старуху, ошалевшую от одиночества, сознания неосуществившихся грез, приближавшегося конца и непомерного богатства, которое не принесло ей никакого счастья. Наверняка Флора Клайв лучше других знала, в чем разница между деньгами и чувствами.
Потом он подумал о другом, вернее, о другой. Какое-то время Джейсон бежал вслед за каждой молодой индианкой, хотя бы отдаленно напоминавшей Ратну. Женщины испуганно шарахались от него. От англичан и прежде нельзя было ожидать ничего хорошего, а теперь колониальное иго было сродни беспросветному мраку. И если раньше союз между белым и индианкой не одобрялся ни той, ни другой стороной, то теперь это и вовсе казалось немыслимым.
– В случае угрозы вы можете поведать миру, что на самом деле представляет собой Флора Клайв, – испытывая неловкость, произнес Джейсон.
Грейс печально вздохнула.
– Разве мне поверят?
– Тогда забудьте о том, что узнали. В конце концов, это не ваши тайны, не ваши пороки и вам не в чем себя винить.
Она молчала. Джейсон понимал, что не оправдывает ее ожиданий, и снова прикинул, как ему быть. Грейс казалась ему симпатичной, вдобавок она была совестливой и обладала отзывчивым сердцем. Эта девушка могла дать сто очков вперед тем же дочерям генерала Кормана, если бы даже не имела ни гроша за душой.
– Хотите, я приду к вам завтра? Возможно, со стороны намерения вашей тетки будут лучше видны?
Она радостно встрепенулась.
– О да!
Джейсон в самом деле пришел и постарался уделить побольше внимания Флоре. Слушая ее старушечий голос, ощущая на себе проницательный взгляд, он раздумывал: правда ли то, о чем поведала Грейс?
Взять в любовники не просто мужчину, а индийца, да еще намного моложе себя, – это было немыслимо! Даже здесь, на задворках империи, условности английского общества соблюдались весьма строго.
Джейсон не ожидал, что Флора заговорит о своей племяннице, и потому отчасти угодил в ловушку. Девушка вызвалась собственноручно подать чай, и молодой человек остался наедине с ее теткой.
– Бедная девочка пока так и не освоилась с тем, что на нее свалилось. Казалось бы, вот оно – пиршество жизни, сияние солнца! Но Грейс выросла в лондонских туманах, и в ней слишком мало веры в счастье. Понятно: деньги порабощают, чувства тоже, и лучше не иметь ни того, ни другого…
– В таком случае лучше всех приходится мертвым, – пошутил Джейсон.
– Я охотно стала бы мертвой еще при жизни, но мне этого не дано! В моей душе все еще что-то теплится. Вы не поверите, но мой возраст благодатен: теперь я могу думать и заботиться о других. Скажем, о моей племяннице. За это время я успела ее изучить. Грейс необходима надежность. Не празднество, не риск, а именно тихая гавань. Семейная жизнь с порядочным и честным человеком. Таким, как вы.
Не ожидавший подобной прямоты Джейсон страшно смутился. Флора усмехнулась. Ее взгляд был таким же цепким, как тонкие сухие пальцы.
– Вы же знаете, у меня ничего нет.
– Зато у меня есть все. Или почти все. А чего нет у меня, есть у вас.
– Возможно, мне придется вернуться в Лондон.
– Возвращайтесь. Может, и мне пора повидать родные края?
Представив свою мать, у которой тоже был сложный характер, рядом с Флорой, Клайв Джейсон подумал, что этому никогда не бывать. Но старуха была начеку.
– Я пошутила. Я не намерена удерживать Грейс в Индии. Она вправе поехать туда, куда пожелает.
Джейсон молчал, обдумывая ситуацию. Впрочем, он размышлял обо всем этом уже давно. Непростительно давно.
Он вновь вспомнил Ратну с ее знойной красотой и тайной преданностью во взоре. Он не выдержал изнурительной борьбы с самим собой и все еще думал о ней. Оковы этих безнадежных, наверняка ошибочных отношений оказались слишком крепкими.
Флора угадала его мысли.
– До меня дошли слухи, что у вас была связь с индианкой.
Джейсон посмотрел ей в глаза, а потом вспомнил о шрамах на своих ладонях. Он никому не рассказывал об этих метках, как и о старых ранах в сердце, все еще продолжавших ныть.
– Это правда.
Флора усмехнулась.
– Понимаю… Обычная интрижка молодого белого мужчины, который…
– Я не назвал бы это интрижкой.
Старуха выдержала паузу.
– Надеюсь, эти отношения в прошлом?
– Да.
Джейсон вложил в свой короткий ответ очень многое, но Флора Клайв услышала только то, что ожидала и хотела услышать.
В комнату вошла Грейс с подносом в руках. На ней было платье из солнечно-желтой тафты, выглядевшее празднично и ярко, но лицо девушки казалось осунувшимся и бледным. В эту минуту Джейсону почудилось, что она никогда не сравнится с Ратной ни красотой, ни живостью.
Спустя две недели Грейс Уоринг отправила своей подруге очередное письмо.
«Дорогая Эйприл! Свершилось то, на что я втайне надеялась, о чем давно мечтала: я выхожу замуж. Мы уже разослали приглашения. Я не думала устраивать пышное торжество, Джей-сон – тоже, но тетя настаивает.
Читать бесплатно другие книги:
