Сам себе Тарантина (сборник) Дихтяр Юрий

На моей улице в такое время уже закрыты все магазины, жизнь кипит только в двух барах, вывески которых никак не светятся, а из музыки – только пьяные голоса, вразнобой запевающие что-нибудь фривольное. Завтра рабочий день, и многие уже отходят ко сну. «Рано ложиться спать – значит беречь здоровье и экономить на электричестве и еде», – говорил мой отец. «Если какой-то день ты не можешь вспомнить, то ты прожил его зря», – говорил Марко.

Если я не мог мечтать прокатиться с Марко в его машине, то побывать в ночном клубе и подавно. Этот день я точно проживу не зря.

Я боялся, что меня не пропустят из-за возраста, но Билл молча провёл нас внутрь, и ни у кого не возникло вопросов относительно меня. Объяснилось это очень просто – «Фламинго» оказался клубом Марко Ди Чента. Я не стал оставлять шляпу в гардеробе, и мы прошли в зал. Программа ещё не началась, но народу уже был полный зал.

У меня голова закружилась от богатства интерьера, от гула голосов, от танго, которое играл оркестр на сцене, от ароматов блюд, о существовании которых я даже не подозревал, от шёлка, бархата, парчи и атласа, стразов, пайеток и блёсток, горжеток, перьев и боа, жемчугов и бриллиантов, фальшивых и настоящих, от чулок и помады, от духов и табачного дыма, от изобилия шикарных женщин и роскошных мужчин. От контраста с тем миром, в котором я жил и искал свои радости, кажущиеся мне теперь бедами.

Сегодня я не просто заглянул в щёлочку на иную сторону жизни, я стал её частью, пусть всего на вечер, но никто не смотрел на меня, как на случайно забредшего изгоя. На меня не оглядывались и не показывали пальцем, что означало, что я один из них.

Билл остался у входа с кем-то поговорить, а Патриция провела меня к кабинке, в которой уже сидел Марко в компании с Беппе и Вико. Увидев меня, Марко даже стакан не донёс до рта.

– Антонио, запомни этот день, – сказал он, – ты стал мужчиной. Я до последнего дня относился к тебе, как к ребёнку, но, клянусь, я ошибался. Ты настоящий мужчина.

Беппе одобрительно покачал головой, а Вико показал большой палец. Они допили виски в стаканах и ушли. Мы остались втроём.

Я уже не помню, о чём мы говорили. Ничего существенного. Марко, обычно не разговорчивый, не умолкал и рассказывал весёлые случаи из жизни. Пэт смеялась, не выпуская из рук бокал и сигариллу. Стол ломился от еды, я даже не знаю, как назывались те блюда, но всё было вкусно и необычно. Пэт уговорила Марко, чтобы он позволил мне выпить шампанского. В итоге, я раскололся, что иногда покуриваю, и Марко угостил меня сигарой. На сцену вышло варьете, и я не мог оторвать глаз от стройных ног, и Пэт сказала, что у неё ноги лучше, чем у любой из этих танцовщиц.

Чёрт, я никогда не был так счастлив! Мне хотелось остаться здесь навсегда, чтобы этот праздник никогда не кончался. Я был рядом с двумя людьми, которые очень важны для меня. Марко был для меня маяком, в сторону которого я пытался направлять корабль своей жизни, а Патриция – первой любовью.

– Потанцуем? – Пэт докурила и поднялась, протянув мне руку. – Марко совсем не хочет со мной танцевать.

– Нет, нет! – я забился в угол дивана.

– Потанцуй с ней, – сказал Марко. – Я просто боюсь отдавить ей ноги.

– Но я не умею.

– Ты просто обязан научиться танцевать. Вставай, это совсем не сложно.

К третьему танцу я уже вполне сносно танцевал фокстрот.

Пока мы был на танцполе, Марко выпил больше, чем полбутылки виски.

Мы вернулись, и Марко налил новый стакан. И он уже не был весел и раскован. В глазах нездоровый азарт и лёд.

– Марко, этот мальчик отличный ученик. Или я хороший учитель. Марко, я обязательно должна научить тебя танцевать.

Он лишь бросил на неё равнодушный взгляд. Его мысли были далеко, алкоголь разрушил ту маску, которую Марко надевал на люди. Он всё чаще посматривал на вход и переглядывался со своими приятелями, которые сидели через две кабинки. Атмосфера лёгкости и веселья утекала, как растаявшее мороженое. Мне почему-то стало жаль Марко, и в то же время, в его взгляде было что-то, вызывающее у меня подсознательный страх. Я понял, что совсем не знаю его. Что наше с ним общение всего лишь малюсенькая часть его жизни, а всё остальное для меня было скрыто под тёмными водами. И тот Марко, которого знал я, совсем не Марко Ди Чента, гангстер, убийца и рэкетир. Он просто бутафория, созданная зачем-то лично для меня. Я не знал, чего можно ждать от настоящего Марко.

Мне не долго довелось ждать, чтобы выяснить это.

– Как она тебе? – спросил вдруг меня Ди Чента, когда Патриция пошла в женскую комнату.

– Кто? – я сделал вид, что не понял вопрос.

– Патриция. Как она тебе?

Я растерялся и не знал, что делать. Молчание скажет намного больше, чем слова, и молчание не умеет врать, поэтому судорожно подбирал слова. Слишком долгая пауза тоже выдаст меня с потрохами.

– Она красивая, – первое, что пришло в голову.

– Я знаю, что она красивая. Ты понял, о чём я тебя спрашиваю, – у меня мурашки побежали по спине от его взгляда, холодного и пронизывающего.

– Но, мистер…

– Если ты ещё раз назовёшь меня «сэр», «мистер» или ещё каким-нибудь дерьмом, я отрежу тебе ухо, – он был пьян, язык заплетался. – Меня зовут Марко Ди Чента! Марко! Ты понял? Я хочу, чтобы ты звал меня Марко. Тебе ясно?

– Да, Марко.

Все ощущения от клуба вмиг рассыпались в прах. Мне жутко захотелось домой, и я снова стал беспомощным маленьким мальчиком, возомнившим о себе чёрте что.

– Прости меня, Тони, просто у меня сейчас проблемы, понимаешь? Не важно. Я не должен был… Итак, Тони, я повторю вопрос – она тебе нравится? Я же вижу, как ты смотришь на неё. Но это… это не страшно. На неё все так смотрят, потому что она такая… да. И ты тоже ничего не можешь поделать с собой. Я же всё понимаю.

– Но, Марко, не важно, как я смотрю. У меня даже в мыслях нет. Она же твоя невеста, – выпалил я.

Он рассмеялся, и смеялся долго, вытирая платком слёзы. Это больше было похоже на истерику.

– Антонио, дружище, ты действительно думаешь, что я могу жениться на какой-то шлюхе? Она даже не итальянка. Возможно, я бы и женился на шлюхе, если бы она была итальянка…

Если бы на его месте был Тод или Сэмми, или даже Рыжий Майк, я бы выбил ему все зубы за такие слова. Но сейчас я просто сдержал дрожь в теле, только почувствовал, как кровь прилила к лицу.

– Да, Тони, она всего-навсего шлюха. Дорогая и красивая, но шлюха! Я нашёл её в Нью-Йорке и привёз сюда. Почему нет? Она шикарна, виртуозна в постели и у неё лёгкий характер. Это дорого стоит, но я в состоянии это себе позволить.

Он склонился ко мне и, пьяно улыбнувшись, сказал:

– Хочешь её? – и подмигнул так, как всегда.

Я не находил слов и просто молчал.

– Я тебя спрашиваю, Тони, хочешь её?

– Нет.

– Не ври мне! Её хотят все, и ты хочешь! Правда?

– Нет, я бы никогда…

– Что «никогда»? Тони, пойми, послушай меня, Тони, – он целую минуту тряс указательным пальцем, подбирая слова, – ты, единственный из этого сраного города, с кем бы я… с кем бы я не хотел распрощаться. Остальные пусть отправляются в ад. Ты когда-нибудь поймёшь. Или не поймёшь. Не важно. Это не важно. У тебя есть девушка? Ты когда-нибудь трахался? Хочешь, я подарю её тебе. Не навсегда, нет. Просто скажу ей, и она отведёт тебя наверх и после этого даже рай тебе покажется грязной помойкой. Только скажи.

Я молчал. Я хотел убить его. И растоптать его дурацкую шляпу. И убить себя.

– Тони, – продолжал он, – если ты думаешь, что я раздаю её направо и налево, ты ошибаешься. Она моя, и только моя. Но сейчас уже не важно. Для тебя мне не жалко, потому что…

– Марко, можно я пойду? Мне нужно домой.

Он откинулся на спинку дивана, залпом выпил виски и прикурил погасшую сигару. Он молчал долго, и я весь извёлся. Я боялся просто так встать и уйти.

– Конечно, можешь идти. Билли отвезёт тебя.

– Нет, я сам.

– Я сказал – Билли отвезёт тебя.

По пути домой я находился в полной прострации. Я не понимал, где я и что происходит. Только бешеной каруселью в голове вертелся наш последний диалог. И ещё страх за Патрицию, и ненависть к Марко, и отвращение к такой сложной и запутанной взрослой жизни.

Придя домой, я забежал в свою комнату, ничего никому не сказав, и прорыдал, пока не отключился от полного отупения и усталости.

На следующий день я узнал новость: вчера на перекрёстке Оук-стрит и Тейлор-стрит, на том самом кровавом перекрёстке, было совершено покушение на Марко Ди Чента. Об этом писали газеты и говорили люди на нашей улице. Марко здесь знали все, поэтому тема обсуждалась весь день, и к вечеру обросла такими подробностями, что скорее стала похожа на сказку. Но Марко не пострадал. Нападающий, неизвестный мужчина, был застрелен одним единственным выстрелом в голову и слегка оцарапало Вико Ригони. Я всё пытался выяснить, была там девушка или нет, но насчёт этого никто ничего не знал. Одни говорили, что была, другие, что нет. Я ещё по инерции порадовался, что с Марко всё обошлось, но потом ловил себя на мысли, что лучше бы его пристрелили, как собаку. И никак не мог определиться. Старые добрые чувства к нему ещё не развеялись, а новые ещё не до конца созрели. Но лучше бы он всё-таки умер, потому что мне не хотелось встречаться с ним. Я не представлял, как буду смотреть ему в глаза, жать руку, разговаривать с ним. А послать его к чёрту у меня не хватит сил. И я каждый раз буду предавать самого себя.

Через три дня вся улица гудела слухами о гибели Марко. Ему давно говорили, чтобы сменил кабриолет на купе. В его машину бросили гранату. Всё, что от него нашли, – обугленную головешку и шляпу с обгоревшими полями. Ту самую, единственную на весь Чикаго. А ещё изувеченный труп Патриции. Её взрывом выбросило из машины, и поэтому труп смогли опознать. Марко же остался внутри, и когда машина загорелась, он поджарился вместе с ней, превратившись в кусок сгоревшего барбекю. Полиция долго не разбиралась и закрыла дело. А что там было расследовать? Таких «Дюзенбергов» на пальцах пересчитать. Шляпу знали все. Другую такую пойди, поищи. Девушка тоже. Марко с ней в последнее время не расставался. Задачка на три действия с одним неизвестным. Слишком простая задачка, как мне кажется.

Я не стал бухгалтером. Я уехал из Чикаго. У меня стойкая аллергия к полосатым костюмам и федорам. Я не стал таким крутым и богатым, как Марко, и ни капли об этом не жалею. Жалею я лишь об одном – что не успел проститься тогда в клубе с Патрицией. А Марко Ди Чента, если он не попал в рай, от всей души желаю попасть в ад.

Бутылка вина

Что только не перевозил Лу Бартин в своём «Шевроле»: наркоту, оружие, сумки, набитые купюрами, разных неудачников с кляпами во рту и ещё больших неудачников, порезанных на куски и расфасованных в пакеты для мусора. И ни разу ни один коп не сунул нос в багажник. Лу знал подход к полицейским, одевался всегда скромно и даже носил при себе очки с обычными стёклами. Для солидности. Был предельно вежлив и спокоен, несмотря на груз, весящий иногда до пожизненного заключения. Он никогда не превышал скорость и соблюдал правила на дороге. Были ещё хитрости, например, детское кресло на заднем сидении, букет цветов на переднем. Однажды он провёз через весь город полную сумку героина, украсив машину атрибутами свадебного кортежа.

Вот за это и ценил Лу Бартина босс, доверял самые ответственные перевозки и, естественно, вознаграждал как материально, так и своей личной благосклонностью.

– Сынок, – сказал ему босс, – ты знаешь, как я к тебе отношусь, но если вдруг, что-то случится, я тебя из-под земли достану и лично отрежу голову. Цена поездки – несколько сот миллионов долларов, так что, сам понимаешь, какую ответственность я возлагаю на тебя. И, понимаешь, с каким доверием отношусь к тебе. И, понимаешь, что благодарность моя будет соответствующей.

– Босс, я могу узнать, что я буду везти?

– Конечно. Самое интересное, что ничего незаконного. Нужно доставить в Чикаго бутылку вина. Всего-навсего. Никакого криминала.

– Бутылку вина? Никогда не слышал о таком дорогом вине.

Босс рассмеялся и похлопал Лу по плечу.

– Вино действительно дорогое. Даже очень. Конечно не настолько, но бизнес с человеком, которому ты его доставишь, обещает быть очень доходным. Он страстный коллекционер, и будет рад такому подарку ко дню рождения. Вину более ста лет, и, скорее всего, там давно уже уксус, непригодный даже для того, чтобы приправить салат, но этого никто никогда не узнает, потому что такие бутылки не открываются. Она имеет цену, пока запечатана. У тебя неделя. В Чикаго передашь груз Тому Солизини, он сам уже доставит её клиенту. А ты можешь неплохо провести несколько дней в моих апартаментах и ни в чём себе не отказывать. Так что, чем раньше ты выедешь, тем лучше для тебя, и тем спокойнее для меня.

– Я выеду сегодня же.

– Я верю в тебя, сынок.

Босс верил в Лу больше, чем во все авиакомпании мира, после того, как разбился его племянник с семьёй. Было бы, конечно, быстрее и надёжнее отправить такой груз самолётом, но тема полётов для шефа закрыта раз и навсегда.

Кукурузные поля тянулись бескрайним морем вдоль трассы, вот уже почти третий час. Изредка попадались небольшие городки, но Лу даже не останавливался, чтобы купить содовой. Не любил он такие места, в которых живут воняющие навозом и перегаром ковбои, не упускающие возможности надрать задницу приезжим. В местных забегаловках ужасный кофе, вчерашние пончики и идиотские песенки в стиле кантри в музыкальных автоматах.

Лу ехал весь день без остановки, ноги стали затекать, да и следить за дорогой стало труднее, монотонность пейзажа усыпляла. Он остановился, припарковавшись к пыльной обочине, достал из дорожного холодильника банку колы и сэндвич. Неплохо бы присмотреть место для ночлега. Останавливаться в придорожных мотелях не хотелось. Или номер в хорошей гостинице или уже спать в машине. Лу достаточно было подремать пару часов, и он снова мог гнать довольно долго. Он нашёл карту, вышел из машины, чтобы размять ноги. Разложил карту на капоте, и стал водить пальцем, пытаясь понять, где находится. Выяснив координаты, он увидел, что от основной трассы ответвляется второстепенная дорога, позволяющая срезать несколько миль, но, мало того, проходящая мимо озера. После палящей жары захотелось хоть одним глазком посмотреть на водную гладь. Тем более, что никаких населённых пунктов не было. Можно было поставить машину на берегу и немного отдохнуть, наслаждаясь прохладой и кваканьем лягушек. Только бы не пропустить поворот.

Лу открыл багажник, чтобы убедиться, что груз в порядке. Груз и не мог быть не в порядке. Бутылка лежала в пенопластовом ящике, набитом опилками и соломой. Этот ящик лежал в деревянном ящике, который, в свою очередь, был подвешен на ремнях внутри ящика металлического. Так что, если бы Лу попал в аварию, разбив машину и себя в лепёшку, с бутылкой ничего бы не случилось.

Проехав пару миль, Лу увидел нужный поворот. Дорога оказалась вполне сносной. Кукуруза закончилась, и начались луга. Одинокие ивы предвещали близость воды. Но вместо воды впереди показались дома. Лу остановил машину и ещё раз посмотрел карту. Никаких поселений на этом участке отмечено не было. Такое вполне могло быть. Сколько небольших деревушек, разбросанных по бескрайним степям, не удостоились чести быть нанесёнными на карту автомобильных дорог. И странно бы было, если бы возле озера не селились люди. Эти фермерские посёлки не достойны внимания, чтобы Лу в них останавливался, разве что заправиться бензином.

Только решив тронуться дальше, Лу услышал сзади сирену полицейской машины. Нет ничего хуже этих деревенских полицейских, самодовольных, подозрительных, слишком уверенных себе и в своей неуязвимости.

Пришлось застегнуть все пуговицы на рубашке и напялить очки. Полицейская машина остановилась метрах в десяти от «Шевроле». Лу в зеркало заднего вида увидел, как коп вылез из автомобиля и идёт к нему.

– Добрый день, сэр, – полицейский заглянул в окно.

– Наверное, добрый. Вам права показывать?

– Не стоит. Я увидел, что вы стоите, решил поинтересоваться, может, что-то случилось. Далеко едете?

– Далеко. Спасибо, сэр, что побеспокоились. Я просто рассматривал карту. Это что там за городок впереди? Его нет на карте.

– Лейквилль. Вряд ли можно назвать его даже городком, – улыбнулся полицейский, – всего триста пятьдесят четыре жителя, если, конечно, никто не умер сегодня.

– Вы оттуда?

– Нет. Не совсем.

– Слава богу, жара спала, – Лу стал переводить тему на нейтральную тему.

– И не говорите, дождей уже две недели не было.

– Ужас.

– Кошмар.

Оба замолчали, выдерживая паузу, после которой можно спокойно прощаться.

– Скажите, сэр, – как-то неуверенно спросил полицейский. – Вы случайно не везёте в машине спиртное?

Лу почувствовал, как напряглось всё внутри. Он уже прикидывал, как бы выхватить пистолет и прикончить любопытного копа. Странный вопрос. Странный, потому что в тему. Мысли зароились в голове. Откуда он знает о бутылке? Что ему нужно? За таким пойлом, которое стоит целое состояние, может охотиться кто угодно. Те же люди из бригады босса могли позариться на лакомый кусочек и послать следом. Убить, забрать добычу и свалить всё на Лу. Хотя, если бы хотели прикончить, то уже рыли бы яму недалеко от дороги, а не разглагольствовали о погоде. Те ребята разговаривать не любят.

– Это противозаконно? – спросил Лу, натянув на лицо добродушную улыбку.

– Как сказать. Просто, если вы везёте спиртное, я бы порекомендовал вернуться на трассу.

– Это ещё почему?

– Моя обязанность дать вам этот совет. Решать, конечно, вам.

– Если у вас всё, я могу ехать?

– Не смею задерживать.

Нет уж, никуда я возвращаться не буду. Если кому-то сломал планы, то это не моя проблема.

– Всего доброго, – Лу включил зажигание и ещё раз улыбнулся полицейскому.

Лейквилль вполне оправдывал название, так как находился на берегу довольно большого озера. Лу увидел несколько небольших причалов с лодками. Главная улица выглядела так же, как выглядят улицы в тысячах подобных посёлков. Несколько магазинчиков с давно немытыми окнами, забегаловка, небольшая церквушка, старые грузовики и пара тракторов на обочине. Несколько вязов и клёнов вдоль улицы. Аккуратные домики с клумбами. Всё так везде, только бросилось в глаза, что дома покрашены в слишком яркие цвета. Слишком кислотные, популярные во времена Вудстока и движения хиппи. Людей почти не было. Пара пацанов проехали на велосипедах, старик в ковбойской шляпе что-то рассказывал бродячей собаке, да девица в скромном ситцевом платьице вылезла из старенького форда и, бросив взгляд на машину Лу, исчезла в двери магазинчика.

Лу остановился возле кафе. Нужно переждать, всё обдумать, посмотреть, не приедет ли кто-нибудь следом. Вопрос полицейского растревожил его. Если его преследуют, то рано или поздно, приедут сюда. Только Лу будет теперь на чеку. Он надел кобуру, сунул в неё пистолет, сверху накинул куртку, вышел из машины и зашёл в забегаловку.

Внутри было пусто, если не считать скучающего бармена и двоих потрёпанных парней, почему-то пьющих молоко.

– Привет, – сказал Лу бармену, – мне кофе и что-нибудь поесть.

– Яичница с беконом.

– Всё равно.

Что-то было не так. Бар как бар, стандартный интерьер, типичный мужик за стойкой, столики, стулья. Всё обычное и знакомое, но что-то было не так. Лу сел возле окна, чтобы было видно «Шевроле». Официантка – толстая тётка – принесла заказ. Яичница оказалась вполне съедобной, а кофе крепким. Парочка за столиком заказала ещё молоко. Почему молоко? Они совсем не похожи на любителей молока. Лу ещё раз бросил взгляд на стойку, и у него отвисла челюсть. На полках не было ни одной бутылки спиртного. Даже пива. Заведение совсем не напоминало кафе-мороженное для детей. Скорее, наоборот. Лу допил кофе и подошёл к бармену.

– У меня к вам вопрос.

– Если смогу помочь…

– Это бар?

– Ну, в общем, да.

– А у вас пиво есть?

– Спиртным не торгуем. А зачем вам, вы же за рулём.

– Это не важно. Почему у вас нет пива? И нет виски, и джина, и водки. Не подумайте ничего такого, просто любопытно.

– Вы хотите расслабиться? Могу предложить… – бармен положил на стол портсигар, – есть потяжелее, конечно, но я бы рекомендовал начать с этого.

– Что это? – спросил Лу.

– Угощайтесь, – портсигар открылся, предъявив взгляду ряд аккуратных самокруток. – Для гостей посёлка – первая бесплатно. Да не стесняйтесь, берите.

– Нет, спасибо, – отказался Лу. – Не балуюсь. И всё-таки, почему вы не торгуете спиртным?

– Нельзя.

– А это можно?

– А это можно.

– Ну, можно, так можно. Извините за беспокойство. Странно всё-таки.

– А что не странно? – философски проворчал бармен и взялся протирать бокал.

Лу заказал ещё кофе, потом сок с черничным пирогом. Он всё смотрел в окно в ожидании большой чёрной машины с парнями, которым просто нужна бутылка вина. Он даже представлял, как будет расстреливать их, выходящих из машины прямо через витрину. Если их будет не больше пяти, то шансов более, чем достаточно, чтобы вырваться и привести груз в целости и сохранности.

Но кроме нескольких вялых прохожих никто не появился. Клонило в сон, и Лу уже стал думать, что все его ожидания – паранойя и просто нужно сесть в машину и ехать дальше.

В бар зашли четверо парней, бросили на Лу безразличный взгляд, заказали молоко и пару косяков. Закурили. По бару расползся сладковатый запах марихуаны. Странное местечко. Наверное, в такой глуши такое сходит с рук, да и полиции здесь, скорее всего, нет. Ближайший участок в десятке миль в такой же дыре, только побольше. Да и там из копов шериф с помощником, просиживают зады, закинув ноги на стол, и обсуждают проходящих мимо клуш.

И тут Лу увидел полицейскую машину, остановившуюся возле бара. Но вышел из неё не тот коп, который задавал странные вопросы, а почти двухметровый верзила с тяжёлой челюстью и низким лбом. Значок шерифа блеснул на солнце. Полицейский обошёл «Шевроле», даже заглянул в окно, и направился в бар.

– Привет, Гарри, – подошёл он к бармену, – как дела? Что-то не людно сегодня.

– Жара какая, сидят все по домам. Ничего, через часик сползутся.

Запах от дури невозможно было не заметить, но коп совсем не реагировал. Повернувшись к Лу, полицейский уставился на него. Смотрел долго, не отводя взгляда. Лу дружелюбно улыбнулся, поправив на переносице очки. Полицейский что-то сказал бармену, и тот достал портсигар. Коп взял самокрутку, размял и подкурил, глубоко затянувшись. Задержал дыхание, выдержав несколько секунд, и только потом выпустил дым. Сразу было видно, что курильщик со стажем. Лу не верил своим глазам. Он за всю жизнь не видел человека в форме, взрывающего косяк.

– Что-то не так? – спросил коп, подошёл и сел за столик, напротив Лу.

– Нет, сэр… просто… да нет, всё нормально.

– Мистер, а вы какими судьбами в нашей глуши?

– Да вот, решил посмотреть на озеро, а здесь оказался такой милый городок.

– Нравится здесь? – коп выдохнул дым прямо в лицо Лу.

– Знаете, всегда мечтал жить вдали от городского хаоса. Шум, смог, спешка. Да и люди там не такие душевные, как в глубинках.

– Мечты иногда сбываются.

– Да, сэр. Жарко сегодня.

– Хорошая машина.

– Точно, такие сейчас не делают. Семьдесят шестого года. Внутри, конечно, всё уже не родное, но корпус, салон – обожаю старые тачки.

– А ещё, говорят, багажник просторный. В такой, наверное, можно корову засунуть.

– Да нет, багажник, как багажник.

– А можно взглянуть?

Лу слышал, как трещит трава в самокрутке, дым неприятно щекотал в носу.

– Конечно, можно. Какие проблемы?

– Если не затруднит. Прямо сейчас. Только без шуток.

Шериф встал и направился к выходу.

Лу вышел следом. Не нравилось ему это всё. Нездоровый интерес копов к его машине за последний час. Если бы там лежало что-то криминальное, то Лу, скорее всего, пристрелил бы этого питекантропа в форме сразу после упоминания о багажнике. Но сейчас боятся нечего. За бутылку вина никто его не арестует. Пусть посмотрит, будет потом детям рассказывать, что своими глазами видел пузырь бормотухи за полмиллиона долларов. Если, конечно, поймёт, что это за бутылка. Лу распространятся, естественно, не собирался.

Лу открыл багажник.

– Да, я думал, побольше будет, – разочарованно сказал шериф. – А это что за гроб у тебя?

– Ничего противозаконного.

– Подробнее можно?

– Бутылка вина.

– Бутылка чего? – удивлённо спросил коп.

– Вина, но вам лучше…

Лу не успел договорить. Перед лицом мелькнул здоровенный кулак, и неожиданно в голове что-то взорвалось, рассыпав вокруг сноп разноцветных искр. Теряя сознание, он ещё слышал, как ему зачитывают права и надевают наручники.

Лу очнулся на полу железной клетки. Голова болела жутко, подташнивало, и попытка подняться на четвереньки оказалась непростым занятием. Всё качалось и плыло, пол словно ускользал.

– Это мой козырный удар, – услышал Лу голос шерифа. – Дед научил. Он на бойне кулаком бычков валил. Насмерть.

За толстыми прутьями Лу увидел копа, сидящего за потёртым столом. Судя по обстановке, это был полицейский участок. Мебели минимум: кроме стола и кресла, сейф и небольшой шкаф с книгами и папками. На стене – карта и несколько фотографий.

Но самое страшное, что перед полицейским стояла бутылка вина. Та самая, которую вёз Лу. С пожелтевшей этикеткой и горлышком, залитым сургучом. Вся тара лежала на полу.

Лу закрыл глаза и попытался прийти в себя. Сделал несколько глубоких вдохов, сосредоточился на точке в затылке, как учил когда-то тренер по боксу. Стало немного легче, тошнота отступила, и координация движений пришла почти в норму. Лу стал на колени, и затем, держась за прутья, поднялся на ноги.

– Послушайте, шериф, – сказал он, – что происходит? Почему я здесь? Какое вы имеете право?

– Имею, имею, не переживай, – полицейский показал на бутылку, – ты нарушил закон. Влип ты, парень, крепко. Вот что я тебе скажу.

– Сэр, я не понимаю, о чём вы говорите. Я требую адвоката. Могу я позвонить?

– Конечно. Один звонок полагается по закону. Только у меня телефон не работает.

– У меня есть мобильник. – Лу увидел на столе свои вещи – бумажник, ключи, телефон. – Дайте мне телефон.

– Держи, – коп поднялся с кресла, протянул телефон.

Лу нашёл в справочнике номер Чака Валевски, правой руки босса, специалиста по решению проблем. Не было ситуации, которую Чак не смог бы разрулить. А решить вопрос с питекантропом из провинции для него вообще дело плёвое. И тут Лу увидел, что нет сети. Совсем нет, индикатор антенны был на нуле.

– Но здесь…

– Да, не принимает. У нас здесь мёртвая зона. Любая вышка от нас в зоне недосягаемости. Кому нужна связь в кукурузных полях? Будем считать, что звонок сделан.

Лу стал закипать. Ярость вперемешку с паникой захватили его. Адреналин хлынул в кровь, прибавляя сил.

– Слушай, урод, – закричал Лу. – Если с этой бутылкой хоть что-нибудь случится, хоть кусочек сургуча отвалится или уголок этикетки загнётся, ты труп. Десяток таких козопасов, как ты не стоят даже пробки от этой бутылки. Так что, давай, выпусти меня, верни мне моё, и я прощу тебе моё плохое самочувствие.

Полицейский улыбнулся, взял бутылку и сделал вид, что роняет её. У Лу чуть сердце не остановилось, когда бутылка зависла над самым полом, ловко пойманная шерифом.

– Ты говорил, что всегда мечтал жить в такой глуши, как наша? Тебе повезло, твоя мечта сбылась.

– О чём ты говоришь? Завтра же здесь будет мой адвокат и десяток серьёзных ребят. И ты отправишься или в тюрьму или на тот свет. Меня будут искать, а то, что найдут, можешь даже не сомневаться.

– Ты или заткнёшься, или я покажу тебе второй козырный хук. Можешь не выжить. Адвоката я тебе сейчас пришлю. Суд завтра.

– Какой суд? Какой, к чёртовой матери, суд? За что меня арестовали?

– Всё расскажет адвокат.

У адвоката было бледное лицо и красные слезящиеся глаза. Он потел и постоянно протирал шею платком. И постоянно шмыгал носом.

– Понимаете, мистер…

– Лу Бартин.

– …мистер Бартин, вы нарушили закон.

– Да какой закон?

– Посёлок Лейквилль является зоной, в которой действует сухой закон. Употребление, хранение и распространение на территории нашего городка считается противозаконным действием и несёт за собой уголовную ответственность в виде пожизненного заключения, и даже, иногда, смертной казни. Но, поспешу успокоить, в вашем случае до казни не дойдёт. Максимум, что вам дадут – лет пятьдесят тюрьмы.

– Уважаемый, что вы несёте? Какой сухой закон? Ваш шериф дымит дурь, которую свободно можно купить в баре, вы – явный кокаинщик, да и весь ваш кислотный городок – гимн наркотикам. Что здесь происходит?

– Я вам всё объясню. Белее века тому на этом месте находился город Лейквилль с населением порядка десяти тысяч человек. Провинциальный городок с пёстрым населением. Здесь недалеко были угольные копи, в которых нашли прожилки золота. Сюда ринулись всякого рода авантюристы, искатели приключений и прочие бандиты. Открылись салуны и бордели. Начался бардак на улицах – драки, перестрелки, грабежи. Виски завозили целыми обозами. Народ пил день и ночь. И в один прекрасный день летом тысяча восемьсот девяносто шестого года в городе началась настоящая война. Какие-то банды что-то не поделили, и началась пальба. Погибло около двух тысяч человек. Стреляли уже просто в прохожих, заходили в дома и расстреливали женщин, детей, стариков. В пьяном угаре не разбирали целей и мишеней. В итоге подожгли несколько домов, огонь перекинулся на соседние крыши и город сгорел полностью. Большинство выживших жителей погрузили свой скарб на телеги и покинули это проклятое место. А те, кто остался, подали в конгресс проект о принятии в Лейквилле сухого закона, оговорив меру наказания. Конгресс дал добро и тогда же, поступил запрос о легализации наркотиков в городе. В то время кокаин и опий считались лекарстом, конопля росла, как бурьян. Ею травили насекомых в погребах и делали из неё отличные ткани. С тех пор так и осталось. Зато в городе за последние сто лет не было ни одного убийства. Кроме смертных казней, конечно. Вот, собственно и вся история.

– Не верю своим ушам! Легализованные наркотики? В Соединённых Штатах? Что за бред? Что ты мне за хрень тут втираешь? Выпусти меня немедленно!

– Только не нужно нервничать. Всё не так плохо. Обещаю, что больше полтинника вам не светит. От виселицы точно спасу. Нет никаких отягчающих обстоятельств, кроме сопротивления шерифу, но этот момент мы уладим.

– Сопротивление? – перешёл на крик Лу. – Да я глазом моргнуть не успел, как из меня выбили все мозги. Посмотрите на моё лицо. У меня нет зеркала, но я представляю, что у меня сплошной синяк на роже.

– Есть немного. Не кричите. Я себя немного нехорошо чувствую.

– Так нюхни кокса, не стесняйся, я никому не скажу.

– Не хамите мне. Я на вашей стороне.

– Ладно, давай так. – Лу прижал лицо к прутьям и перешёл на шёпот. – Я готов оплатить вашу работу сполна. Если ты вытащишь меня отсюда и вернёшь бутылку, я заплачу тебе сто косых. Сто тысяч зелёных. Сомневаюсь, что здесь у тебя большие гонорары. Просто позвоню моему боссу, и завтра утром ты будешь самым богатым засранцем в этой дыре.

– Ваше предложение незаконно.

– Почему? Я нанимаю тебя, и плачу столько, сколько посчитаю нужным.

– Но я не смогу оправдать вас. Вы нарушили закон.

– Пошёл вон, тупой ублюдок! – заорал Лу и забился в дальний угол клетки, сев на пол и обхватив колени. – Мне не нужен адвокат.

– Вы имеете право защищать себя сами, но я бы советовал всё-таки не отказываться от мои услуг.

– Вали, забей себе нос кокосом, грёбаный торчок! Тема исчерпана.

Адвокат сочувственно посмотрел на Лу, шмыгнул носом и вышел.

Суд проходил в ратуше. На Лу надели кандалы с прикованной к ним гирей. В зале сидело десятка два зрителей. Лу не рассматривал их, но беглого взгляда хватило, что почти все под кайфом. Парень с засаленными волосами и жиденькой бородкой начал смеяться. Долго и заразительно. Шериф вежливо вывел его.

Появился судья, такой же бледный и потный, как адвокат. Дрожащими руками поставил на стол вещественное доказательство – трижды проклятую бутылку, переложил какие-то бумаги на столе, внимательно посмотрел на подсудимого, стукнул молотком по столу, требуя тишины. Все умолкли, только из-за двери раздавался истерический смех.

– Итак, – начал судья, – я рассмотрел дело мистера Лу Бартина. Думаю, ни у кого не возникнет вопросов по поводу справедливости приговора. Встаньте подсудимый. За хранение спиртных напитков на территории Лейквилля вы приговариваетесь к пожизненному заключению с отбыванием срока в местной исправительной колонии.

– Это ложь! Я ничего не перевозил! – закричал Лу. – В бутылке – уксус. Я требую провести экспертизу!

– Ну, что ж, – согласился судья, – я не возражаю. Шериф, вскройте бутылку.

Шериф достал из ножен большой охотничий нож и стал срывать сургуч. Добравшись до пробки, выбил её, стукнув по донышку бутылки. Понюхал, попробовал на язык и, скривившись, удивлённо сказал судье:

– Там действительно уксус.

Лу облегчённо вздохнул. Как хорошо, что он вспомнил слова босса. Надеюсь, что у них нет закона, запрещающего пить уксус. Выкусите, долбанные укурки! Месть будет страшной. Бойня в городе столетней давности покажется вам игрой в песочнице. Чёрт! Что делать с бутылкой? Что говорить боссу? Свалив с плеч один камень, он положил другой, ничем не лучше первого. Босс слов на ветер не бросает. Единственный выход – свалить из страны, сделать пластическую операцию и застрелиться, потому что его раньше или позже найдут. Босс не оставляет такие вещи безнаказанными.

– Позвольте, – судья взял бутылку, понюхал и удивлённо поднял брови. – Действительно уксус. Суд объявляет трёхминутный перевыв.

Судья достал из кармана серебряную табакерку, высыпал прямо на стол щепотку белого порошка, разбил кучку на две дорожки специальной серебряной пластинкой и втянул кокаин в нос прямо со стола. Засопел, потрепал кончик носа, смахнул с глаз выступившие слезинки и совершенно другим взглядом осмотрел присутствующих.