Зона Посещения. Бродяга Дик Хорсун Максим

Ким вынула планшет, снова принялась его вертеть, стучать об колено, поглядывая на сталкеров, но никто не вызвался ей помочь.

– Да брось его, – посоветовал Лопес. – Что ты сможешь написать? Тебя посадят, как только ты заикнешься, что ходила со сталкерами в Зону.

– Не посадят, – отмахнулась Ким. – Победителей не судят.

– Посадят, – заулыбался Лопес, вынимания табакерку. – Ты – преступница, Ким. Директория не даст тебе шанс сбежать в Штаты. Ты отправишься в Ледник – тюрьму для особо опасных преступников, – и он со смаком втянул понюшку табака.

Строгов легонько пихнул Лопеса в плечо.

– Заткнулся бы!.. Кому-то, похоже, мало епитимьи Гуталина.

– Дейли! – позвал вдруг Папаша Линкольн. Ким встрепенулась, но старый сталкер жестом показал, что вставать ей не нужно. – Осмотрись! Что тебе кажется подозрительным?

Ким прикусила губу, обшарила взглядом вокруг себя.

– Левый крайний причал отражается в воде неправильно, отражение как будто перевернуто, – сказала она. – Я вижу, что в центре озера есть участок полтора на полтора ярда, на котором нет ряби, потом дальше, – она указала подбородком туда, куда вели следы Дика, – темные пятна – наверное, «разрядник». Дрожащий воздух, очевидно, указывает на «прожарку». А там, под кустом полыни, что-то отблескивает. Похоже на морскую ракушку, но из металла. Артефакт, наверное.

Сталкеры переглянулись.

– Что ж, – протянул Папаша Линкольн, – быть может, из тебя и выйдет толк, мадемуазель. Быть может, ты не просто балласт в этом приключении.

– Хорошая девка, – поддакнул Навуходоносор, подняв руку большим пальцем вверх, – не зря пошла с нами.

Ким усилием воли прогнала видение погибших Кучерявого Мартина и Злого, чьего настоящего имени она до сих пор не знала. Но видение не уходило. За завесой жаркого марева, что колыхалось над «прожаркой», просматривались силуэты двух человек.

– Мужики, не спать! – рявкнул Строгов. – К нам гости!

– Кто? Что? – завертелся на месте Навуходоносор. – Люди Гуталина?

– Наших здесь нет, – заверил Лопес глухим голосом.

– Срань господня… – пробубнил Папаша Линкольн.

С внезапно задрожавшей руки Лопеса на землю упала очередная понюшка.

– Мутанты… – догадалась Ким. – Мутанты! – обрадовалась она, выхватывая мобильник. – Из поселка!

– Убери! Спрячь! – набросились на нее сталкеры. – Мы же договаривались, что фото не будет!

– Я же не вас собираюсь снимать, больно вы мне нужны. А их! – парировала Ким, пряча телефон за спину, чтоб Папаша не выбил мобильник у нее из рук.

– К черту, ребята! – Строгов вынул револьвер и повернулся к приближающимся фигурам. – Оставьте ее, у нас другие заботы.

Было видно, что незнакомцы идут, петляя – наверняка они огибали гиблые места, обжитые смертоносными аномалиями.

Навуходоносор забросил на плечо дробовик, Картоха снял с предохранителя покрытую коркой болотной грязи «М-16». Ким подумала, что вот сейчас Папаша Линкольн вытащит свою бандитскую велосипедную цепь, с которой он, вероятно, намеревался идти на гиганта Дика. Но главарь, нехорошо улыбаясь, порылся в рюкзаке и выудил ручную гранату.

Приближающиеся существа действительно смахивали на погибших сталкеров. То ли это было чистое совпадение, то ли так насмехалась над пришельцами из мира людей Зона. Один был рослым, большеголовым и лысым, как Кучерявый, второй – необъятно толстым, словно пародия на Злого. Вокруг существ вертелись разноцветные искры, и было непонятно с первого взгляда, чем вызвано это светопреставление.

Расстояние между существами из поселка и сталкерами таяло. Стало видно, что оба незнакомца одеты в ветхое тряпье, которое раз сто латали и штопали. Черты их лиц как будто кто-то случайным образом исказил в «Фотошопе». Безусловно, это были мутанты – страшные, покрытые свежими болячками и застарелыми шрамами, опухолями и наростами дикого мяса. Не лица, а маски на Хэллоуин. Кружащие искры оказались «рачьими глазами», а к запястью лже-Кучерявого была примотана чем-то похожим на изоленту самая настоящая смерть-лампа.

Ким посмотрела на ноги мутантов: они были босые. У одного ступни походили на клешни, у другого количество пальцев на левой ноге не соответствовало количеству пальцев на правой.

И все же, несмотря на внешние уродства, несмотря на смерть-лампу, Ким не чувствовала исходящей от этих существ угрозы. По крайней мере – желания и готовности немедленно атаковать.

Папаша Линкольн выплюнул бычок, и Ким сейчас же прочитала в глазах мутантов неудовольствие. Еще бы – приперлись из своего Хармонта, и давай мусорить. Может, они тут, у гнилой воды кишащего аномалиями озера, отдыхают, пикники с семьями устраивают…

– Видели куколки? – спросил вдруг лже-Злой. Говорил он вполне обыкновенно, разве чуть невнятно. – Красивые, правда?

Сталкеры молчали. Папаша Линкольн задумчиво взвешивал на ладони гранату, Картоха, Навуходоносор и Строгов сжимали свое оружие так сильно, что Ким слышала, как хрустят суставы их пальцев. Вокруг существ все так же носились разноцветными искрами «рачьи глаза», лишь изредка они зависали в воздухе, чтобы смерить сталкеров взглядом.

– Каждый по-своему понимает красоту, – сказала она, и разновеликие глаза мутантов сфокусировались на ней. – А вы живете в поселке?

– Всю жизнь, – ответил лже-Кучерявый.

– Вы пришли из-за внешнего предела, – констатировал мутант-толстяк. – Что нового за горами, где садится солнце?

– Все вроде по-старому, – осторожно ответил Папаша Линкольн. – Бедные беднеют, богатые богатеют.

– Выпивка подорожала, – добавил Навуходоносор.

– Вы видели Бродягу Дика? – спросил Строгов.

Мутанты переглянулись. Очевидно, они в первый раз слышали это прозвище.

– Бродяга Дик большой, – принялась объяснять Ким, – иногда он похож на дым, но все равно оставляет следы.

– Следы? – лже-Кучерявый вскинул лысую шишковатую голову. – Мы следим за гнездом. Охраняем, поддерживаем порядок.

– Мы не тронули гнездо, – заверил Картоха.

– В гнезде были люди из нашего города, – Папаша Линкольн гадливо поморщился. – Они стали этими чертовыми куколками!

– Зачем вы это сделали? – подхватил за главарем Строгов. – Каким образом, в конце концов?

Мутанты снова переглянулись.

– Да кто вы вообще? – почти с мольбой обратилась к ним Ким.

– Не мы сделали, – ответил ей лысый. – Мы только смотрим, чтоб куколки дышали и не мерзли.

А толстый добавил, почесывая болячку на подбородке.

– Трудолюбивый Трутень. Думается, они говорят о Трудолюбивом Трутне, Джон.

Лысый кивнул.

– Вот оно что, Алекс… – протянул он, а потом отвернулся, посмотрел на праздничные крыши поселка. – Трудолюбивый Трутень ушел сегодня на восток. Он не вернется к гнезду до нового дня. Быть может, вы хотите шакты скочегрызить?

– Да, – одобрил толстый. – Идите в наш поселок. Отдых. Шакты гнать. Ваш путь – долгий и опасный. Здесь, – он развел руками, заставив парящие вокруг него «рачьи глаза» изменить орбиты, – тоже может быть опасно.

Папаша Линкольн чертыхнулся. Навуходоносор и Картоха недоверчиво опустили оружие. А Ким дернула Строгова за рукав:

– Пожалуйста-пожалуйста! Пойдемте с ними!

Ким почувствовала, что внутри нее просыпается то, что оказалось погребенным под ворохом трагических и пугающих событий, чужих смертей, туманных пророчеств. Она вновь ощутила себя мисс «Дейли Телеграф» и возликовала: ведь дело пахло настоящей сенсацией! Они открыли цивилизацию мутантов, которая закрепилась в Сердце Зоны и существует в изоляции от всего мира. Маугли, выросшие среди аномалий и вскормленные… благодаря артефактам? Бродягой Диком? О, эта томительная завеса тайны, которую так хочется сдернуть – только протяни руку. Все становится интереснее и интереснее! Экспедиция Папаши Линкольна и без того оказалась не заурядной вылазкой за хабаром, а охотой на местного Годзиллу. А тут еще такое открытие…

– Мы присматриваем за гнездом, – сказал, потирая нагретую солнцем лысину, Джон. – Мы мало что знаем о Трудолюбивом Трутне. Может, в поселке вам расскажут больше?

– Все равно следы ведут в сторону поселка, – неожиданно встрял Лопес. – Что тут думать? Я ничем вам больше не смогу помочь в роли проводника.

– Я – против, – сразу сказал Строгов.

Ким пихнула его кулачком в поясницу.

– Ты специально, да? О чем бы я ни просила, ты сразу против, да?

Строгов бросил в сторону Ким холодный взгляд.

– Ты здесь благодаря мне. Не заставляй жалеть об этом.

Ким фыркнула.

– Если мы пойдем с вами, – обратилась она к мутантам, – вы можете гарантировать нашу безопасность?

Мутант Джон вынул из кармана подрагивающую «иголку», ткнул ею в зрачок зависшего, словно в ожидании, «рачьего глаза». Затем втоптал «иголку» в землю.

– Удовлетворены?

– Теперь вы нам верите? – толстяк Алекс улыбнулся, показав отменные зубы.

Папаша Линкольн хмуро огляделся.

– Ладно! Рюкзаки на спины, мы выдвигаемся, – принял решение он. – Быть может, мы действительно найдем Бродягу Дика в «Радужных озерах» или рядом.

Строгов двинулся вперед, гремя гайками, зажатыми в кулаке.

– А куда это он собрался? – поинтересовался, склонив голову Джон. Пара «рачьих глаз» зависла над русским, их зрачки тускло отблескивали в солнечном свете, словно объективы телекамер.

Строгов бросил первую гайку, «рачьи глаза» метнулись за ней, словно пара псов, готовых «принести палку».

Толстый Алекс добродушно хохотнул, наблюдая за действиями сталкера. Наверное, он догадался, что таким образом Строгов собирается проторять путь. Мутант хлопнул в ладоши, сплел пальцы, количество которых на каждой руке тоже было разным.

– Мы с Джоном пойдем вперед, а вы держите шаг и не отставайте. Мы покажем вам, как правильно искать путь.

– Иначе к нашему приходу скочегрызят и шакты, и даже риины.

Папаша Линкольн недоверчиво хмыкнул и почесал чекой гранаты за куцым ухом.

– Хорошо, будь по-вашему, – сказал он. – Я тоже не прочь прибавить ходу. Скоче-чего-то-там меня абсолютно не тянет, но с удовольствием выпью кипятка, закушу сухпайком и вытяну ноги, если ваша деревня – действительно безопасное место.

Мутанты одновременно развернулись и зашагали не очень быстро, но и не медленно. Разноцветный вихрь непоседливых «рачьих глаз» сорвался с места, понесся вперед.

Ким почувствовала страх: два дня они брели по Зоне в черепашьем темпе, один за другим, от гайки к гайке, и вот теперь шагают, как по бульвару. От этой скорости захватывало дух, будто на американских горках. Впрочем, какая там скорость – самый обычный шаг. Но каждую секунду она страшилась увидеть, как возглавивших отряд мутантов сминает невидимым прессом «комариная плешь», а то и разрывает на куски затаившаяся среди пожухлой травы «шутиха».

– Как вы заставили «рачьи глаза» летать? – спросил вдруг Строгов.

Мутанты захмыкали, замялись; Ким поняла, что от них ускользнула суть вопроса.

Вода в озере забурлила. Вскипела за гнилыми, покрытыми сине-зеленой плесенью камышами пена, тошнотворно пахнуло сероводородом. Над поверхностью показалось что-то острое, хищное, отблескивающее металлом. В первый миг Ким подумала, что это – чей-то клюв, но уже в следующее мгновение «клюв» раскрылся, словно бутон цветка, выпростав из сердцевины пару неоново светящихся усиков.

Сталкеры вскинули стволы, а Ким навела на жителя озера камеру телефона. Усики слепо пошарили над водой, затем «клюв» захлопнулся, его обладатель снова опустился на дно, оставив лишь расходящиеся круги.

– Больше тридцати лет хожу в Зону, но чтоб я когда-нибудь такое видел! – Папаша Линкольн снова перебрасывал из ладони в ладонь гранату. – Гризли, что это, мать твою, было?

– Я-то откуда знаю, – насупился Строгов.

– Ну, ты же физик, – весомо сказал главарь.

Строгов мотнул головой.

– Здесь, похоже, пригодился бы эколог.

– А вы что скажете? – обратилась Ким к мутантам.

– Мы не знаем, – ответил Алекс чуть плаксиво. – Оно живет здесь… просто живет… всегда.

– Людей не трогает, – добавил Джон.

– Это хорошо, если людей не трогает, – согласился Папаша Линкольн. – Хотя, если речь идет о таких, как вы, то это и понятно. Я бы тоже вас не тронул, побрезговал… Кстати, откуда вы вообще взялись здесь?

– Джон родился в поселке, – ответил, не оборачиваясь, Алекс. – А я тут всегда жил.

– Как это – всегда? – переспросил Строгов. – Ты поселился здесь до Посещения?

– Да, – Алекс, прищурившись, посмотрел на небо и заулыбался. – Когда-то моя бабушка готовила оладьи с черничным вареньем, а я играл во дворе… не помню название игры.

– Погоди! – махнул рукой Строгов. – Ты был здесь в момент Посещения?

Улыбка сошла с лица толстяка. Он втянул голову в плечи и зашагал быстрее.

– Отвечай! – потребовал Строгов. – Что такое Посещение? Что ты помнишь? Как это произошло?

Алекс посмотрел на товарища, словно ища поддержки, помял отвислый живот, затем выпалил:

– Я ничего не помню! Я был маленьким. Я спал. Это случилось ночью. Я ждал, что из города приедут папа и мама, но они так и не приехали. И никто больше не приехал. Мы оказались одни.

– Бедняги, – пожалела мутантов Ким.

– А что было дальше? – с жадностью спросил Строгов.

– Потом с кладбища пришли мертвецы, – ответил Алекс унылым голосом. – Это я помню хорошо. Они бродили по улицам поселка, пытались зайти в дома, но мы заперли все двери.

– Мертвецы же безобидны, – вставил Навуходоносор, – зачем от них запираться?

– Мы тогда не знали и очень боялись, – пояснил Алекс. – Бабушка умерла быстро. Она пошла в магазин, чтобы раздобыть еды, но упала в Жаркий Колодец, – мутант кивнул в сторону черной проплешины, над которой дрожал горячий воздух.

– Мы называем эту аномалию «прожарка», – высказался Папаша Линкольн.

– Это неважно, – отмахнулся Строгов. – Но как вы смогли выжить? Ваши запасы должны были быстро закончиться.

Алекс поднял руку. Ким только сейчас увидела, что у мутанта есть пальцы даже на запястье. Эти лишние отростки походили на красных бескостных червей. К ладони Алекса сейчас же прильнул с десяток «рачьих глаз». Мутант что-то проворковал, почесывая белесые, мягкие брюшки.

– Вики сшивает воздух шилом, – сказал Алекс, и сталкеры лишь недоуменно переглянулись: для них эта фраза была такой же бессмыслицей, как для мутантов – вопрос Строгова о «рачьих глазах». А Алекс продолжил: – Гарри наращивает шакты, Боб говорит с Шестерней, а мы с Джоном присматриваем за гнездом, а еще нам послушны Мелкие Засранцы… – и он почесал брюшко первому попавшемуся «рачьему глазу».

Ким и Навуходоносор прыснули. А Строгов выдал еще одну фразу, смысл которой показался загадочным и для сталкеров тоже.

– Что ж, – сказал он. – Похоже, некоторые живут так, словно Пикник продолжается.

А Папаша Линкольн спросил:

– Похоже, Мелкие Засранцы помогают вам определять расположение аномалий?

– Мы говорим Колодцы, – поправил Джон. – Колодец Смерти, Жаркий Колодец, Темный Колодец…

– Ну понятно, – перебил его Папаша. – Вы тут сами с усами. Но мне нравится, как вы приспособили «рачьи глаза», вот бы и наши ребята так научились.

– Не получится, – возразил Лопес. – Для этого у вас нормальное количество пальцев… и всего остального.

Отряд, возглавляемый двумя мутантами, отправился дальше. Ким то и дело бросала в сторону озера опасливые взгляды, но больше ничто не потревожило размеренный ритм бутылочно-зеленых волн.

…Чем ближе они подходили к поселку, тем менее праздничным становился вид коттеджей. Словно наведенная иллюзия, которая вблизи теряет силу, так развеивался этот мираж. Яркие цвета блекли, четкие грани и прямые линии становились ломаными или волнистыми, пропорции искажались, привычная геометрия вытеснялась сюрреалистическим бредом.

Было ясно видно, что крайний коттедж оброс похожими на грибы-паразиты «сучьими погремушками», другой дом опутывали мерцающие лианы, третий был облеплен трепещущей на ветру влажно блестящей пленкой. С каждым шагом у сталкеров оставалось все меньше желания провести в «Радужных озерах-2» хоть сколько-нибудь времени. Но следы Бродяги Дика все так же отлично читались на пожухлой траве и на мягкой, сыпучей земле, а в сопровождении мутантов они за полчаса прошли столько, сколько в обычных условиях проходят в Зоне за день. Точнее, за ночь.

Шоссе, которое вело к поселку, когда-то наверняка было образцовым, и мажоры гоняли по нему на роскошных тачках шестидесятых-семидесятых годов, под рок-н-роллы Пресли и Берри. Но некогда гладкий асфальт давно растрескался, из трещин пучками росла трава и «черная колючка».

Выйдя на дорогу, мутанты прибавили шагу. Уже порядком измотанные сталкеры едва поспевали за ними. Возле поселка, очевидно, было безопасно, поэтому «рачьи глаза» разлетелись в разные стороны и замелькали над степью, словно трассирующие пули.

Из поселка навстречу отряду выбежало горбатое существо. Оно стремительно переставляло кривые ноги и то и дело опускалось на четвереньки, опираясь на костяшки пальцев длинных и тонких рук. Изувеченное мутацией тело было прикрыто серой рогожей. С шеи свисала похожая на сдувшийся воздушный шар опухоль. Ким собрала всю волю в кулак, чтобы не выказать нахлынувшего на нее страха, а еще – жалости и неизбежного отвращения.

Ребенок… В его внешности осталось еще меньше человеческого, чем в облике Мыши. Из поколения в поколения мутанты «Радужных озер-2» все сильнее отдалялись от людей. Приближаясь к тем, кто стоял за Посещением? Или же в данном случае утрата человеческого не означала близость к чему-то, пусть хоть далекому, но стоящему на равном или более высоком эволюционном уровне? Но, скорее всего, все это было погружением в хаос.

Ким запустила руку в рюкзак. Вытянула планшет, и едва не подпрыгнула от радости, когда увидела, что экран светится. Она собралась было записать свою мысль по «горячим следам», но потом подумала, что у всякой «отмороженности» должен быть предел. Идти по неисследованным землям Зоны, уткнувшись носом в планшет, было бы моветоном и верхом снобизма.

Ребенок-мутант обежал Джона и Алекса, словно посчитал их недостойными внимания, кинулся сразу к сталкерам. Ростом он был им по пояс.

– Черт! – отшатнулся Папаша Линкольн, когда грязные руки с ненормально вытянутыми пальцами захлопали по его карманам.

– Не дергайся, Папаша, – посоветовал Строгов. – Он хочет с тобой подружиться. Дай ему сухарь, что ли.

– Сигаретой могу угостить, – буркнул главарь.

– Нехорошо, – пожурил Лопес. – Сигарету – ребенку.

Существо перебежало к Ким, заплясало вокруг нее, словно дождавшаяся хозяина собака. Свисающая к земле опухоль оказалась второй головой – с мягкой черепной коробкой, отсутствующим, наверняка, мозгом, но все же живой: она моргала мутными глазами и пускала слюни кривым ртом. Скрепя сердце, Ким позволила сухим и холодным лапкам ощупать ее руки и карманы комбеза. Но не прошло и минуты, как она пожелала об этом: в грязных пальцах существа появился ее телефон.

– Что? – опешила Ким. – Как ты себя ведешь! Отдай!

Существо скривилось, шумно захныкало, разбрызгивая слюни и выдувая носом пузыри. А затем развернулось и понеслось в степь, огибая невидимые для обычных людей аномалии, да так прытко, что сталкеры присвистнули.

– Кое-кому не нужны Мелкие Засранцы, чтобы найти безопасный путь, – высказался Строгов.

– Важно другое! – подхватила Ким. – Земные формы жизни сумели приспособиться к Зоне.

– Наоборот, Дейли. Зона приспособила этих несчастных для своих нужд, – сказал Папаша Линкольн.

– Ты, Папаша, и скажешь! – усмехнулся Навуходоносор. – Какие нужды могут быть у Зоны? Зона – это же Зона. Зона – она и есть. Сама по себе.

Строгов улыбнулся и похлопал Навуходоносора по спине.

– Ты – гений, дружище. Еще никто не давал Зоне такого простого и четкого определения. «А еще мы за хабаром туда ходим», да?

– Да пошел ты! – беззлобно отмахнулся Навуходоносор.

Крайние коттеджи нависли над дорогой. Из окон на отряд таращились мутанты один другого отвратительнее. Словно отзываясь на волнение сталкеров, зрелые «сучьи погремушки» на стенах и крыше ближайшего дома разразились сухим костяным стуком. На центральной улице поселка показались гротескные кособокие фигуры.

Сталкеров встречали.

– Хорошо, что все на своем месте, – продолжил разговор Картоха. – Они – здесь, люди – там. А мы – все равно что астронавты, идущие по Луне.

– Нет, Картоха, к сожалению это не Луна, – возразила Ким. – И Зона расширяется, хотя формально ее границы остаются неизменными.

– Что ты хочешь сказать? – поинтересовался, поджав губы, Папаша Линкольн. – У меня в отряде появился еще один яйцеголовый? Та «комариная плешь» в городском парке, о которой тебе могли рассказать хармонтские оболтусы, – всего лишь детская выдумка!

– Мы сами помогаем Зоне расширяться. Мы выносим артефакты, – продолжила Ким, – артефакты используют везде, где только можно – от ювелирных украшений до космических и военных технологий. Мы – как насекомые, которые разносят споры. Мы сами помогаем нашей планете меняться, и делаем ее все больше и больше похожей на Зону. А потом, когда разница исчезнет, придут эти, – она кивнула на Джона и Алекса, которые пока и не думали принимать участие в беседе. – И вот они заселят новые территории.

– Если ты имеешь в виду терраформирование, то что-то в твоих словах есть, – важно надул щеки Строгов. – Процесс может занять сотню-другую лет, но потом изменения приобретут необратимый характер…

– Чушь вы городите! Оба! – вспылил Папаша Линкольн. – Ты, Дейли, еще и «булавки» не вынесла за Периметр. А берешься судить!

– Но ведь в таком случае, – продолжил Строгов, не обратив на реплику Папаши внимания, – мы можем говорить, что это – спланированное вторжение, – он подмигнул Ким. – Как тебе такой заголовок?

– Не в тренде, – призналась Ким. – Лет пять назад пошел бы на «ура».

Картоха кашлянул и провел исцеленной рукой по примятой траве, что выбивалась из трещины.

– А следы нашего драгоценного Дика, между прочим, ведут прямехонько в поселок.

– Тем лучше, тем лучше, – потер ладони Папаша Линкольн.

Толпа жителей поселка двинулась сталкерам навстречу. Каждую секунду к ним присоединялся еще кто-то: мутанты выходили из коттеджей, из переулков, выбирались из тени покрытых блестящим, словно иней, налетом деревьев. И одетые в рванину, и приспособившие вместо нарядов старые занавески, скатерти, гнилые мешки, ветхие чехлы от автосидений. На лицах, которые привели бы в восторг каждого любителя второсортных фильмов ужасов, читались удивление и любопытство. Их дети носились кто на своих двоих, кто на четвереньках, оглашая улицу самыми разными, но даже отдаленно не похожими на речь, звуками.

– Люди пришли из-за горы, за которую садится солнце! – громко объявил лысый Джон.

– Сами? Никогда такого не было! – зазвучали вразнобой голоса. – Они точно не мертвецы?

– Сами-сами, – подтвердил Алекс. – Мы пообещали, что в нашем поселке эти люди будут в безопасности.

Из толпы вышел старый мутант, одну половину головы которого закрывали длинные седые волосы, а вторая походила на открытый мозг. В корявых пальцах он перебирал четки, сделанные из «черных брызг».

– Нет необходимости в каких-то обещаниях, – сказал старик, рассматривая сталкеров по очереди; в его глазах зажглись огоньки, когда он понял, что в отряде есть и девушка. – Наш дом безопасен для всех. Мы никому не желаем зла. Меня зовут Боб, Старый Боб.

– Но сначала представим их Шестерне! – выкрикнули из толпы. – Боб, пусть предстанут перед нашей Шестерней!

Сталкеры переглянулись. Строгов положил руку на рукоять револьвера. Боб отмахнулся.

– Само собой, они окажутся перед Шестерней, потому что, зайдя в поселок, с ней трудно разминуться. Но что-то мне кажется, что этим людям сначала нужен отдых и что-нибудь скочегрызить, так или нет?

– Да, Боб! – отозвалась толпа.

Папаша Линкольн прочистил горло и шагнул вперед. Строгов с сомнением поглядел на старого сталкера и передвинулся на всякий случай ближе к Ким.

– Послушайте, – начал Папаша Линкольн. – До сегодняшнего дня я не знал, что в Зоне живут люди. Причем живут долгое время, с самого Посещения. Мы случайно наткнулись на Джона и Алекса, и у нас не было цели оказаться в вашем поселке. Мы пришли сегодня и уйдем завтра, мы не доставим вам хлопот, я ручаюсь за людей, которые со мной. Мы… – главарь сделал паузу, посмотрел на мыски своих ботинок, затем с вызовом вскинул голову. – Мы ищем того, кого вы называете Трудолюбивым Трутнем. Он в ответе за гибель многих наших ребят… Даже не гибель, а, быть может, нечто более страшное. По пути сюда мы побывали в гнезде и увидели, во что превращаются там наши ребята. Поэтому цель у нас сейчас простая и понятная: найти Бродягу… найти Трудолюбивого Трутня и поквитаться с ним, если вы понимаете, что я имею в виду.

Мутанты молчали, было очевидно, что они в недоумении. Только безмозглые детишки все так же носились с места на место и щебетали на все голоса.

Старый Боб первый пришел в себя. Он подмигнул Папаше Линкольну, поднял руку большим пальцем вверх и сказал:

– Вижу-вижу, скочегрызить вам просто-таки необходимо! Идемте, мы покажем вам отдыхальни!

– И Шестерню! – добавили из толпы.

– И Шестерню… – согласился Старый Боб.

В сопровождении толпы отряд сталкеров двинулся к центру поселка. Само слово «шестерня» вызывало у Ким дурные предчувствия. На ум приходили острые, как у дисковой пилы, зубцы, способные резать плоть и кости, вспоминалась также средневековая казнь «колесование», и много еще чего неприятного.

– Дик проходил и здесь, – сообщил вполголоса Лопес. – Вон под той стеной – лужа его мочи. Розовая, словно марганцовкой покрасили. Видите?

Ким брезгливо поморщилась. А Картоха заметил:

– Похоже, наши новые друзья вась-вась с Диком.

– Нам бы только подобраться к этому ублюдку, – процедил Папаша Линкольн, и Ким поняла, что их главарь охвачен лихим, граничащим с куражом, отчаянием камикадзе. И что вряд ли в те минуты Папаша задумывался, останутся ли сталкеры его отряда живы. Подавай ему Бродягу Дика, и все тут. И ради чего? Смерть Дика не излечит сына Папаши от душевного недуга. Все же готовность старого чернокожего идти наперекор всему к цели, причем не ради денег, не ради славы, а ради чего-то большего, пусть даже иллюзорного, воодушевляла. И Ким была благодарна Папаше за это.

– А вот и Шестерня! – с гордостью объявил Старый Боб.

– Шестерня! – подхватили мутанты.

Между разрушенным фонтаном и заросшей «черной колючкой» клумбой темнела груда ржавого железа. Сталкеры уставились на протянувшиеся вдоль дороги тросы и трухлявые фермы. Механизм был донельзя ветхим и практически уничтоженным временем, дождями и ветром. Лишь один массивный маховик, наполовину засыпанный ржавьем, отблескивал хромом, словно его только что сняли со шлифовального станка.

– Подъемный кран, – прокомментировал Навуходоносор.

– Остался со времен застройки, – добавил Картоха.

А Строгов сглотнул и отступил на шаг.

– Ребята, у меня есть предположение, и оно вам не понравится.

Но договорить он не успел. Старый Боб, улыбаясь, подошел к ржавой руине, с благоговением посмотрел на сияющий маховик.

– Шестерня говорит, – объявил он, обводя взглядом каждого, – что она не голодна! Сегодня мы можем пройти!

Мутанты тут же направились гурьбой к подъемному крану. Принялись азартно перебираться через фермы на другую сторону улицы.

– Что ты там хотел насвистеть? – поинтересовался Навуходоносор у Строгова.

– Пока ничего, – вздохнул русский.

Мутанты провели сталкеров в отдыхальню – просторную беседку из арматурных прутьев, чуть поросших «мочалом». Когда-то вдоль арматуры тянулись виноградные лозы, но они давно умерли и сгнили. Хозяева поселка прикрепили к прутьям листы фанеры и шифера, чтобы внутри беседки была тень и прохлада. Обстановка, конечно, была далека от комфорта апартаментов «Метрополя», но сталкеры и Ким, недолго думая, расселись на нехитрых топчанах и плетеных креслах, разожгли перед входом в беседку костер, достали из рюкзаков припасы, радуясь минутам спокойствия, которыми наградила их Зона.

Вскоре к ним присоединились Старый Боб и Алекс. Мутанты принесли «иголки», «пищащие гребешки», «губки» и «туманные грозди». Деловито разложили артефакты возле костра и принялись над ними камлать. Сталкеры, почесывая затылки, наблюдали за действиями обитателей поселка. Ким, скинув кроссовки, устроилась на лежанке с ожившим планшетом, но, увидев, что происходит нечто необычное, отложила текст и присоединилась к остальным.

«Дымные грозди» таяли на ладонях мутантов, превращаясь в трепетные шары холодного пламени. «Иголки» протыкали воздух и вытягивали мерцающие нити энергии неизвестной природы. «Губки» вспухали, насыщаясь энергией, покрывались коркой, которую мутанты счищали «пищащими гребешками». В итоге из «губок» вынули с десяток совершенно новых артефактов: прозрачных, стеклянистых, размером с монету в один доллар, совершенно разных форм и размеров – застывшие капли причудливого вида.

Сталкеры с любопытством и опаской глядели на то, что получилось в результате «камлания». Ким потянулась было к похожей на леденец стекляшке, но Строгов хлопнул ее по руке, как маленькую. Мутантов такое отношение сталкеров удивило и, возможно, расстроило. Пока обиды не зашли слишком далеко, Папаша Линкольн поспешил подсунуть Старому Бобу и Алексу по банке подогретой тушенки и по паре галет. Сталкерская жратва мутантов не вдохновила, пробовать ее не стали, понюхали и вернули: на радость Строгову и Навуходоносору, которые были не против съесть чего-нибудь еще.

– Чистые шакты… – с сожалением прогудел Старый Боб, и «стекляшки» на его ладони превратились в лиловые огоньки. – Для самой взыскательной скочегрызки… – огоньки неспешно, точно пушинки в восходящем потоке, поднялись к голове Боба, а затем один за другим впитались в ту ее сторону, что походила на открытый мозг.

А следом за Бобом и Алекс поглотил свои шакты, но не головой, а гипертрофированным брюхом.

Мутанты повалились навзничь на землю, раскинули руки, заурчали от удовольствия.

– Некоторых по жизни прет и без кокса, – заметил Лопес.

Ким обернулась и увидела, что латинос вертит в руках ее планшет. Наверняка, сунул хитрый длинный нос в записи.

– Положи на место! Совсем обнаглел?

Лопес усмехнулся и опустил планшет на топчан.

Старый Боб закряхтел, завозился, пытаясь подняться. Строгов подал ему руку.

– Иногда я вижу во сне Рексополь, – признался Боб, смаргивая слезы. – В снах это не тот второсортный городишко, каким он был на моей памяти. Мне снится, что многоэтажки стали черными башнями высотой до неба, вдоль дорог растут диковинные деревья-мутанты, а в небе скользят летающие машины, разукрашенные разноцветными огнями.

– Летающие машины есть, – ответил бесхитростный Навуходоносор. – Мы называем их «галоши».

– Беда в том, что я никогда не увижу Рексополь, – Старый Боб покачал уродливой головой. – Не схожу в кинотеатр на углу Королевской и Пятьдесят Восьмой на новый фильм с Лизой Тейлор, не посижу за бокальчиком темного «Данкеля» в баре напротив корейской прачечной за Старой Кольцевой.