Зона Посещения. Бродяга Дик Хорсун Максим

Они торопливо двинулись прочь от сияющей груды.

Дзын – послышалось позади – дзын, дзын, дзын… Горячий ветер настиг сталкеров, словно волна кипятка, вырвавшегося из гейзера. Взвыл Навуходоносор. По-заячьи заверещал Лопес. Захлебнулся длинным негритянским ругательством Папаша Линкольн. Злой и Картоха молча покатились в пыль. А Гризли повалил Ким в подвернувшуюся канаву, заслоняя девушку своим широким телом. Звон рождающихся «пустышек» слился в сплошной треск. Земля тряслась. Раскаленный ветер гулял над пустошью.

Ким задыхалась под тяжелой тушей русского, но боялась пошевелиться. Ей казалось, что волосы у нее на голове уже свернулись в мелкие, жесткие колечки, а кожа на руках покраснела и распухла. Как глупо… Получить ожоги здесь, в десятках километров от ближайшего врача… Ведь даже 911 не наберешь… А если и наберешь, кто откликнется?.. Ким принялась лихорадочно вспоминать, кому можно было бы позвонить – Бобу Хиггинсу? капитану Квотербладу? С перепугу она даже забыла, что в Зоне начисто отсутствует мобильная связь…

Строгов вдруг выдохнул ей в затылок и откатился в сторону. Ким поняла, что не в состоянии подняться – этот медведь вдавил ее в грязь, как солдат окурок сапогом. Она только приподняла голову и посмотрела на руки. Кожа и вправду немного покраснела, но волдырей не было. Облокотившись, Ким ухватила прядь волос, понюхала. Паленым не пахло.

– Вставай, Дейли, – сказал русский. – Цела твоя красота.

Он подхватил ее под руку. Помог подняться. Выбравшись из канавы, Ким увидела остальных сталкеров. Выглядели они страшновато, но не безнадежно. Лопес морщился, изрыгал латинские проклятия. Другие помалкивали. По их ошпаренным лицам было видно, что ругань латиноса раздражает их сильнее ожогов. Наконец, Папаша Линкольн пробурчал:

– Заткнулся бы ты, гуталинов выкормыш… И без тебя тошно…

– У меня в аптечке пузырек с «синей панацеей», – сказал Злой. – Немного, но на самые сильные ожоги хватит…

– Если нам и дальше так будет везти, – вставил Гризли, – скоро мы найдем целую цистерну «панацеи»…

– Если нам и дальше так будет везти, – подхватил главарь, – скоро мы напоремся на океан «зеленки» и «плешь» величиной с футбольное поле…

Дневное пекло уступило вечерней прохладе, но группа Папаши Линкольна все еще не преодолела расстояние, оставшееся до поселка «Радужные озера-2».

– Зона пошла густо, – прокомментировал ситуацию Картоха.

Остальные молча с ним согласились.

Каждый шаг приходилось прощупывать гайкой. Те из них, что удавалось подобрать, подбирали, но ловушек попадалось все больше, и запас гаек стремительно таял. Даже трюк с бечевкой не всегда выручал. Злому едва не вывихнуло руку из плеча, когда гайку на бечевке схватила неизвестная аномалия – стремительно, словно аллигатор – удочку зазевавшегося рыболова.

Папаша Линкольн как в воду глядел: правда, на океан «зеленки» они не напоролись, но зато вдоволь полюбовались на ее фонтан, бьющий из сердцевины обширной «комариной плеши». Строгов попытался вякнуть что-то о взаимосвязи между гравиконцентратом и квазибиологическими массами, но его быстро заткнули – нервы у всех были на взводе, научно-популярная лекция могла закончиться банальным мордобоем.

Шоссе, ведущее к поселку, было перепахано широким оврагом. На дне, будто нерастаявший снег, лежали пласты «жгучего пуха».

– Хорошо хоть ветра нет, – почти шепотом произнес Папаша Линкольн. – Придется обходить…

И они двинулись в обход оврага, прислушиваясь к малейшему дуновению. Страшно было представить, что произойдет, если ветер поднимет «пух» и это облако накроет не успевших вовремя убраться сталкеров. Каждому хотелось мчаться со всех ног, подальше от опасного места, но Зона по-прежнему «шла густо» и все так же приходилось промерять каждый шаг. Впрочем, иногда случалось и бежать.

Овраг со «жгучим пухом» остался далеко позади, сталкеры зашли в мертвый, высохший на корню лесок. И попались. Ким не сразу поняла, что произошло – земля вдруг ушла у нее из-под ног. Падая, она увидела, что и другие сталкеры валятся, будто сбитые кегли. Ким попыталась приподняться, но едва она оторвалась от гнилой лесной подстилки на несколько сантиметров, как вновь распласталась на спине. Вернее – на рюкзаке, в чертовски неудобной позе, когда тело согнуто, а голова запрокинута. И то ли от этой позы, то ли под влиянием неизвестной аномалии, но Ким почувствовала, что теряет власть над телом. И ведь непонятно – почему: ни малейшего сотрясения почвы, ни свинцовой тяжести «комариной плеши». Никакого внешнего воздействия, только мерно разливающаяся по мускулам слабость. Похожие на опрокинутых жуков, сталкеры ругались богохульными словами, но это единственное, что они могли вознести к небесам. Не то что встать – руки не поднять, ногу в колене не согнуть.

– А ну хватит матюкаться! – рявкнул Папаша Линкольн, как и остальные, лежащий навзничь и взирающий на тускнеющее вечернее небо. – Хотелось бы услышать конструктивные предложения.

– Какой тут, на хрен, конструктив, – пробурчал Лопес. – Будем здесь валяться, пока не сгнием…

– А ты помолись святому Гуталину, – съязвил Злой. – Он пошлет ангелов…

– Я сказал – хватит! – озверел главарь. – Предложения давайте!

– Ползком надо выбираться, – предложил Навуходоносор.

– А попробуй… – тут же встрял Злой.

Ким повернула голову набок. Навуходоносор лежал рядом, и она увидела как подергивается его длинное, нескладное туловище.

– Бесполезно… – простонал сталкер. – Будто ватой набили…

– Значит – отметается, – спокойно констатировал Папаша Линкольн, словно они сидели за столом в его резиденции, а не валялись, подобно забытым тряпичным куклам в прошлогодней листве. – Еще идеи есть?

– Есть, – отозвался Гризли. – Если это не поможет, нам кранты…

Он завозился, втискивая непослушную руку в карман камуфляжных штанов. Прошла уйма времени, прежде чем Строгов прохрипел:

– Готово…

Не понимая, что он имел в виду, Ким прислушалась к своим ощущениям, с удивлением отмечая легкое покалывание во всем теле. Спустя несколько минут, она попробовала приподнять руку – получилось. Подтянула ноги – слушаются. Перекатилась на живот, отжалась, встала на четвереньки, потом осела на пятки. Мышцы дрожали, но подчинялись. Сталкеры с проклятиями и стонами возились на земле, принимая более-менее вертикальное положение.

Покалывание усилилось, переходя в зуд. Ким почесала руку. Не помогло. Немедля зачесалась другая рука. Зуд перекинулся на ноги, живот, грудь. Ким вскочила и принялась неистово чесаться. Ей казалось, что тысячи крохотных, юрких насекомых забрались ей под одежду, пока она валялась в прошлогодних листьях. Ким обуял ужас, она начала спешно расстегивать комбинезон.

– С ума сошла! – прикрикнул на нее русский. – Нашла место стриптиз устраивать…

Окрик отрезвил Ким. Она будто очнулась. Сталкеры уже все были на ногах. Они морщились, приседали, крутили головами и яростно чесались.

– Ну, Гризли, – простонал Лопес. – Я тебе эту «зуду» припомню…

Злой зарычал и с размаху огрел латиноса по уху.

– Я тебя урою, если ты залупнешься на Гризли, – пообещал он.

– Заткнитесь все! – велел Папаша Линкольн. – Отходим назад, пока нас «зуда» не порвала…

Костер развели на вертолетной площадке.

Хворосту натаскали Навуходоносор с Картохой. Они долго бродили окрест, выбирая, на первый взгляд, не самые подходящие ветки. Злой с «М-16» наперевес стоял на страже, всматриваясь в затянутые сумерками заросли – слишком много было вокруг площадки следов собак-мутантов. И судя по кучкам экскрементов – твари были здесь совсем недавно и в любой момент могли вернуться. Остальные сталкеры доставали из рюкзаков снедь, разворачивали спальники. Гризли вскрывал большим ножом жестянки с мясом и овощами.

Ким чувствовала себя слишком разбитой, чтобы суетиться. Ужин ее не интересовал. Она с удовольствием растянулась на спальнике, который раскатал для нее Строгов, – о том, чтобы забраться внутрь не могло быть и речи. Она уснула сразу, едва голова коснулась полупустого рюкзака. Гризли вздохнул, снял с себя замызганную куртку, заботливо укутал спящую.

Навуходоносор с треском грохнул о выщербленный бетон кучу хвороста. Гризли зашипел на него, показал на девушку. Верзила хотел было послать русского подальше, но наткнулся на неодобрительный взгляд Папаши Линкольна и сник. Главарь подошел поближе к Ким, сел, скрестив ноги, у разгорающегося костра, всем своим видом демонстрируя, что намерен охранять покой умаявшейся журналистки от любых посягательств. Сталкеры быстро поняли это и поэтому старались не производить лишнего шума.

Костер, тихо потрескивая, разгорался. Сталкеры сидели вокруг, ждали, пока разогреется тушенка. Ночь сгустилась. Над узким кругом колеблющегося света взошли созвездия, необычайно яркие из-за атмосферной рефракции. Запрокинув голову, Строгов всматривался в их геометрический рисунок, когда-то казавшийся полным смысла. Ярился Дракон. Пялилась голова Медузы Горгоны в руке отважного Персея. Африканская красавица Андромеда жмурилась от ужаса. Раскинув крылья, вечно парил в пустоте Лебедь; если верить расчетам, то, что породило Зону, появилось из окрестностей ярчайшей из его звезд. Астрономам древности, которые так любили порядок среди небесных светил, и в кошмарном сне не могло привидеться, что гигант Денеб – украшение ночей Северного полушария – оставит столь чудовищный след на Земле.

Картоха быстро одолел свою порцию. Закурил. Покосился на Гризли, который все еще смотрел на звезды, сказал:

– Прилетели, поганцы, нагадили и смылись…

Строгов посмотрел на приятеля, осведомился:

– Ты это о ком?

– О ком, о ком… – пробурчал Картоха. – О пришельцах, конечно…

– Что ты можешь знать о них, сталкер… – отозвался физик. – Не больше, чем мусорщик знает о тех, кто наполняет контейнеры…

Картоха плюнул в костер, пробормотал:

– Ну, ты сравнил…

– Ну не мусорщик… – продолжал Строгов, которому вдруг захотелось пофилософствовать. – Скажем – муравей, который ползает по свалке бытовых отходов.

– Это я-то муравей?!

– И ты, и я, и все человечество, если разобраться… Ведь муравью… или, скажем, пчеле, на нашей свалке не легче приходится, чем нам в Зоне. Ползает несчастное насекомое по пустой банке и не знает, на что наткнется – на остатки меда или солидола. Чем окажется белый порошок в пакете – сахаром или дустом?.. И кто измерит весь ужас муравья, когда он вместо меда, сахара или дуста обнаружит что-то совсем не постижимое его утлым муравьиным разумом?

– Кокаин, например… – сквозь зевоту проговорил Картоха.

– Что?!.

– Какой у муравья разум, говорю… И потом, я все это уже читал… Ричард Нунан «Мои встречи с доктором Валентином Пильманом», издано в городе Нью-Йорке в одна тысяча девятьсот девяносто втором… Страница шестнадцатая…

– Неважно, – отрезал Строгов. – Я и не претендую на оригинальность… Я хочу сказать, что дело не столько в пришельцах, сколько в нашей реакции на их посещение… В средневековье Зоны, без сомнения, вызвали бы паническое бегство, а не ту вялую миграцию, коей удостоился Хармонт. Лет двести назад они могли бы стать центрами новых религиозных учений, основанных на массовой вере в Апокалипсис, дать почву для пророчеств и откровений…

– Гуталин со своей бандой живет сейчас, а не двести лет назад…

– Да, да, не сбивай с мысли… Я о том, что в наше время… по крайней мере, для большинства, Зоны оказались доступны для обживания, что ли… Если их нельзя ни понять, ни игнорировать, то можно хотя бы извлечь пользу… Соответственно Зоны становятся не столько источником эсхатологических ожиданий, сколько источником дохода…

– Мы обживаем Зону, Зона обживает нас, – заметил Картоха. – Она нам хабар, мы ей – своих детей…

– У тебя есть дети, Картоха? – вдруг спросил Злой, как и другие сталкеры, казалось, не вслушивающийся в болтовню приятелей.

– Нет, но…

– Вот и засохни…

– Все засохните! – как обычно вмешался Папаша Линкольн, предпочитающий гасить конфликты в зародыше. – И ложитесь спать… А тебе, Гризли, ежели не спится, первым заступать в караул… Поразмышляй настороже, только собачек не проворонь, философ…

Ким разбудил выстрел.

Она вскочила, тараща сонные глаза. Утреннее солнце заливало вертолетную площадку. Костер превратился в кучку золы. Сталкеры были на ногах. Стрелял Картоха – ствол «М-16» в его руках еще дымился.

– Верткая дрянь…

– Промазал?

– Эх ты, стрелок…

Ким поднялась и посмотрела туда, куда пялились сталкеры. Она не сразу разглядела в зарослях стаю. Страхолюдные псы-мутанты воздев к небу раздутые морды, нюхали воздух. Вместо глаз у них были белесые наросты. Шерсти на поджарых боках почти не осталось, кожа была покрыта тошнотворными розовыми пятнами, не понять – то ли лишаями, то ли шрамами от ожогов.

– Дьявол! – выкрикнул Злой. – Они же слепые…

– Вот именно, – пробормотал Навуходоносор. – Они нас по запаху нашли… Сам знаешь, чем от сталкера воняет…

– Что делать будем, вонючки? – спросил Папаша Линкольн.

– Здесь торчать резону нет, – сказал Гризли. – Если псов станет больше, они нас одолеют.

– А идти, значит, есть смысл, да… – заныл Лопес. – Там они нас не одолеют, да…

– Гризли прав, – поддержал русского Злой. – Будем прорываться – появится шанс. Останемся на месте – они нас измором возьмут.

– Решено, выступаем. Собирай манатки, живо…

Сталкеры, не исключая девушки, похватали свое добро, как попало распихивая его по рюкзакам. Спустились с площадки и направились по тропинке, отмеченной собачьими следами. Порой даже – густо отмеченной. Ким уже стала привыкать к Зоне и к ее вывернутой наизнанку логике. Она понимала, что, если следов много, следовательно, этот путь безопаснее прочих. Слепые псы учуяли приближающихся сталкеров, но препятствовать их продвижению не стали. Напротив, они попятились в заросли, наступая друг другу на лапы и огрызаясь. Ким разглядела клыкастые пасти и желтую, тягучую слюну, свисающую до земли.

– Сообразительные песики, – радостно сказал Картоха. – Пулю в брюхо получить не торопятся…

– Испугались, думаешь? – спросил Гризли. – А я думаю, они просто не мешают нам сунуть голову в капкан.

– Ничего, шелудивым не дамся…

– Не гоношись, стрелок, – пробурчал Навуходоносор. – Когда они твои кишки по кустам размотают, тогда будешь грозиться…

Воодушевленные такими речами, сталкеры прибавили шагу.

Тропинка пошла под уклон. Мертвый лес по обе ее стороны начал карабкаться в гору. Из груд пожухлой листвы торчали скальные останцы, будто клыки из собачьей пасти. Сами обладатели собачьих клыков неторопливо трусили позади. Картоха хотел было пугнуть их огнем, но Папаша Линкольн отнял у него винтовку. Сталкер не возражал, хотя и самому себе не признался бы, что рука не поднимается – стрелять в живое. Он потому и промахнулся, когда один из слепых псов подкрался к площадке. Рука дрогнула.

Собачьи следы уводили сталкеров все ниже и ниже, в распадок между скалистыми отрогами. Воздух словно бы становился гуще, будто слежался на дне котловины. К аромату лесной прели стали примешиваться совсем другие запахи, смутно знакомые, тревожащие. Ким чувствовала, что они спускаются в какое-то особое место – возможно, это и было настоящее сердце Зоны. И не гнилое, как выразился сталкер по кличке Злой, а бьющееся, дышащее, сочащееся сукровицей неведомой жизни.

– Не нравится мне, что эти шавки тащатся за нами, – пробормотал Навуходоносор, сдергивая с плеча дробовик. – Шугану-ка я их дробью…

Он расстегнул куртку, вытащил из патронташа пару патронов, но зарядить не успел.

– Оставь, – сказал Папаша Линкольн. – Обозлятся только…

– Ладно, – буркнул Навуходоносор. Он все же надломил ружье и зарядил. – На всякий пожарный…

Тропинка достигла дна распадка, и стало ясно, что, если слепые псы хотели загнать сталкеров в ловушку, то они сделали это. Со всех сторон распадок обступали скалы. Петли высохшего плюща свисали с них и со зловещим шорохом терлись о камень. Опавшие листья скопились у подножия, и там тоже что-то шуршало. Ким подумала о мышах, и ей стало дурно, хотя опасаться следовало не мышей. Дно распадка оказалось изрыто норами. От них так и разило мокрой псиной, вперемешку с запахом экскрементов.

– Та-ак… – проговорил Папаша Линкольн. – Теперь все, у кого есть чем стрелять, держите стволы наготове…

Псы кинулись все разом.

Ким еще успела удивиться тому, как слаженно действуют эти слепые твари.

Сталкеры сошлись спина к спине, заслонив девушку. Грянули из всех стволов. Собак разметало. Уцелевшие тут же принялись пожирать раненых и убитых.

– Вперед! – скомандовал Папаша Линкольн. – Экономь заряды!

Сталкеры пошли на прорыв, работая прикладами, ногами и ножами. Псы не собирались так просто отпускать добычу. Они хватали людей за щиколотки, за запястья, пробовали добраться до горла. Воспитанные в уличных потасовках, сталкеры отбивались стремительно и умело: ножи в их руках действовали не хуже собачьих клыков, а хорошим ударом ноги удавалось не только отшвырнуть настырную тварь, но иногда и сломать ей челюсти. И все-таки бельмастых псов было слишком много. Истекая густой, словно творог, кровью, мутанты атаковали людей все снова и снова.

Сразу четыре пса окружили Папашу Линкольна, нападая на него попарно. В руках немолодого негра, воспитанного в хармонтских трущобах, появилась велосипедная цепь, плотно, в несколько слоев обмотанная черным скотчем. Несколько хлестких ударов и три псины откатились с раздробленными черепами. Четвертая смылась, сообразив, что выбрала не ту дичь. Целая свора самок, с отвисшими до земли сосцами, попыталась загнать в угол Лопеса, но латинос оказался парнем вертким и явно знакомым с экзотическими боевыми искусствами. Он прыгал, вертелся как уж, хватал собак за лапы и разбивал их головы о скалы. Две твари бросились Картохе на спину, повалили его в листву, но Навуходоносор громадным тесаком перерубил им шеи и помог товарищу подняться. Тут же громадный бельмастый самец попытался вцепиться в горло Злому, но промахнулся и толстобрюхий сталкер раскроил ему череп кастетом. Три по виду совсем еще молодых пса прижали Ким к скале. Они тявкали, клацали зубами, но больше мешали друг другу. Ким завизжала, к ней на выручку немедля рванулись Гризли и Лопес. Добыча оказалась щенкам не по зубам и они предпочли, поджав хвосты, забиться в норы.

– Отходим! Быстро, быстро! – прокричал Папаша Линкольн.

Строгов подхватил Ким под локоть и потащил. Лопес прикрывал их, азартно размахивая десантным ножом. Сталкеры начали отходить обратно по тропе, но путь оказался отрезан. Подоспела стая, преследовавшая группу Папаши Линкольна с самого начала. С яростным визгливым лаем она сбилась в плотную кучу. Злой дал короткую очередь из своей излюбленной американской штурмовой винтовки. Полетели кровавые ошметки, но псы и не думали отступать, подвывая от страха, они лишь плотнее сгрудились. Тогда Навуходоносор зарядил оба ствола картечью. Дуплет выкосил из рядов слепых тварей сразу четырех особей, но и картечь не разогнала хищников.

– Не пробьемся… – досадливо сплюнул Навуходоносор. – Зря патроны просадим…

– Ты прав, – поддержал его главарь. – Ладно, посмотрим, что у них здесь еще есть…

– Я проход видела, – сказала вдруг Ким. – Между скалами… Там только плющ ободрать…

– Молодец, Дейли! – одобрил Папаша Линкольн. – Показывай…

Проход оказался узким, только только протиснуться самому широкоплечему из сталкеров. Когда по ту сторону оказался последний, Лопес сказал:

– Немного подождите, я устрою песикам сюрприз…

Ловкий и подвижный, как обезьяна, он полез в расщелину. Вернулся через пару минут, на ходу пряча в карман моток проволоки.

– Растяжку поставил? – осведомился Гризли.

Латинос усмехнулся, буркнул:

– Что-то вроде…

– Не знал за тобой таких способностей.

Лопес посмотрел на него черными, непроницаемыми глазами.

– Ты много чего не знал, русский, – тихо произнес он. – Да и не хотел знать. Была бы понюшка, а там хоть потоп…

– А ты, значит, о мировых проблемах печешься?

– На мировые мне плевать, – отозвался тот. – А вот ты, русский, если хочешь и дальше кокс получать, должен сделать так, чтобы данные о Бродяге Дике не попали в загребущие клешни Краба.

– Ты свихнулся, Лопес, – бросил Гризли и отвернулся.

– Вижу, ты меня понял, – сказал латинос. – Детали обсудим позже.

– Что вы там топчетесь, троглодиты? – окликнул их главарь. – Тащите сюда свои волосатые задницы. Картоха что-то нашел…

«Кажется, это было в каком-то фильме…» – подумала Ким, глядя на блестящий купол, состоящий из множества стеклянистых нитей.

Нити крепились к скалам, а может, росли прямо из них, переплетаясь друг с другом и образуя причудливые кружева, напоминающие морозные узоры на окнах. Только узоры эти были объемными. Они вбирали в себя свет и сияли алмазными переливами, создавая впечатление чего-то праздничного, словно облепленные грязью и кровью сталкеры вдруг вышли к пряничному домику с леденцовыми окнами. Но стоило приблизиться к «домику» вплотную, как впечатление праздничного рассеивалось, уступая место мистическому ужасу пополам с горечью обманутых ожиданий.

Папаша Линкольн, который всегда был настороже, сначала обстучал стеклянистую массу, привязанной к бечевке гайкой. Узорный купол отвечал на прикосновения металла вовсе не звоном, как этого подсознательно ожидали люди – гайка словно бы стукалась о жгуты полупрозрачной резины. Никаких опасных аномалий простукивание не выявило. Тогда главарь потрогал непонятное образование рукой в перчатке. Ничего не произошло. Папаша Линкольн внимательно осмотрел перчатку, потом махнул остальным, ожидающим его вердикта по-одаль.

– Идите сюда! Кажется, эта хрень безопасна…

Сталкеры приблизились. Ким украдкой вытащила телефон, включила на видеозапись. Впрочем, на нее никто не обращал внимания. Купол притягивал взгляд, будто неподвижные зрачки удава. Издали он напоминал верхушку исполинского яйца, врытого в почву, но вблизи становилось ясно, что толщина его «скорлупы» неоднородна. У земли она была толще и практически непроницаема для взгляда. К верхушке «скорлупа» истончалась, словно кто-то специально оставил в ней смотровые окна.

Строгов почувствовал, что в нем просыпается чисто научное любопытство. Ему не терпелось заглянуть внутрь. Он поискал взглядом, что бы такое использовать в качестве подставки, но ничего подходящего не обнаружил. Тогда он обратился к Навуходоносору:

– А ну-ка, браток, подсади…

– Чего? – тупо переспросил тот.

– Подсади, говорю, дубина! Хочу вон в то окошко заглянуть…

– Нашел дурака, медведя подсаживать, – пробурчал Навуходоносор.

– Давай вместе! – предложил Злой. – Пусть глянет одним глазком, он же физик.

Навуходоносор покосился на Папашу Линкольна, тот согласно кивнул. Тогда тощий, но жилистый сталкер вздохнул и подставил натруженные лапищи. Злой – тоже. Гризли расшнуровал ботинки, оперся на сталкерские плечи, подпрыгнул и утвердился стопами в шерстяных носках на заскорузлых ладонях товарищей.

– Ровно держите! – прикрикнул он сверху.

– Командует еще, – отозвался Навуходоносор. – Пялься в свое окошко, пока мы добрые…

– Ты там давай быстрей, – поддержал его Злой.

Гризли, с двух сторон заслонив лицо ладонями, всмотрелся в пронизанную солнечным светом внутренность яйца и почти сразу же наткнулся на отчаянный взгляд Торопыги Плюмбума.

– Что там видишь, Гризли? – спросил Папаша Линкольн.

Вместо ответа русский оттолкнулся от яйца, сделал в воздухе сальто, спрыгнул на землю.

– Эффектно! – оценила Ким.

Гризли в изнеможении опустился на корточки, попросил хриплым голосом:

– Дайте закурить!

Картоха немедленно раскурил сигарету, сунул приятелю в губы. Гризли закрыл глаза, с наслаждением затянулся. Сталкеры подошли к нему и тоже опустились на корточки.

– Ну! Рассказывай! – потребовал главарь.

– Там что-то вроде коконов… – проговорил Строгов. – А в них… сталкеры…

– Как сталкеры?

– Живые?

Физик покачал головой.

– Не понять, – сказал он. – На мертвых, во всяком случае непохожи…

– А кто именно? – уточнил Папаша Линкольн.

– Я узнал Торопыгу Плюмбума, – ответил Гризли.

– Эх… Торопыжина… – вздохнул Картоха. – Угораздило же тебя…

– И Кабана Кента, – продолжал русский. – И Безмозглого Лю. И Истеричку Сару. И Брандашмыга… Других я не знаю… Мне кажется, они были до меня…

Злой присвистнул.

– Выходит, эта дрянь давно людей жрет…

– Она не жрет… – задумчиво сказал Строгов. – Это похоже на окукливание… Люди лишь гусеницы. Теперь им пришло время окуклиться… А завтра, кто знает, может из них выведутся бабочки…

– Бабочки! – заорал Злой, вскакивая. – Эта погань изуродовала моего ребенка… Она наслала на город упырей-счастливчиков… А теперь делает из честных сталкеров каких-то гребаных насекомых!

– Злой! – крикнул Папаша Линкольн, первым почуявший неладное. – Остынь!

– Остыну… щас…

Злой сорвал с плеча «М-16» и дал по гнездовью будущих «бабочек» очередь. Пули с чмоканьем вонзались в скорлупу, не причиняя видимого вреда. Навуходоносор бросился к Злому отнимать винтовку, но не успел. Яйцо-гнездо вдруг выстрелило одной из своих стеклянистых нитей, словно хамелеон языком. Нить пробила горло сталкера по кличке Злой насквозь, и он упал замертво, обливаясь кровью.

– Рвем когти, сталкеры! – заорал Папаша Линкольн и, пригибаясь, кинулся под прикрытие скал.