Зона Посещения. Бродяга Дик Хорсун Максим

Интерлюдия седьмая

Строгов ввалился в свой кабинет. Сорвал с себя исполосованную когтями мутанта рубашку, скомкал и запихал в мусорное ведро. Распахнул дверцу старенького шкафа, выудил из его утробы не новую, но чистую футболку. Такими темпами рубашек не напасешься. То тебе счастливчики, то твари из Зоны. Теперь бы в душ… Институт может позволить себе бойлеры, и вода в душе всегда теплая. Ким ждет его дома… или не ждет, а умчалась искать приключения на пятую точку. В любом случае, после сегодняшней заварухи нужно было чуток привести себя в порядок.

Он заглянул в зеркало. Верхняя губа – как валик от дивана, посинела. Это вчера приложила камерой Ким. Левая щека пробита, осколок гранаты застрял между боковыми зубами, словно кусок куриной косточки. Кровь больше не сочится, и ладно. Сначала – душ, потом – перевязка. Но глоток коньяка не повредит – какая-никакая, а дезинфекция.

Сквозь окно виднелся скудно освещенный город с залитыми неоновой дымкой центральными улицами. То там, то здесь моргали проблесковые маячки курсирующих на разной высоте патрульных «галош».

Он подошел к столу, вытащил из нижнего ящика начатую бутылку «Бурбона». Взгляд зацепился за предмет, которого раньше здесь не было: перед монитором компьютера стоял покрытый лаком крабик.

Пить коньяк перехотелось. Строгов подхватил крабика повертел его в пальцах. Левая клешня хрустнула и отвалилась. Пахнуло тухлятиной.

– Бродяга Дик, Бродяга Дик… – протянул Строгов, затем открыл форточку и вышвырнул крабика в ночь. – Вот вам – Бродяга Дик!

…Строгов нашел Андре Лопеса в лаборатории химического анализа. Сдвинув на край стола батарею подставок с пробирками и освободив перед собой место, Лопес резал тонкими полосками засыпанный специями кусок копченого сала. Наготове был кусок хлеба и банка пива.

– Что делаешь, малой? – полюбопытствовал Строгов, оглядываясь. В освещенном флуоресцентными лампами помещении с опущенными жалюзи на окнах, кроме них двоих не было ни души.

– Не видишь, что ли? – Лопес вытер нож о край грязного халата и бросил его в выдвижной ящик. – Собираюсь ужинать. А тебе чего надо?

– А что, не понятно? – в тон ему ответил Строгов.

Лопес похлопал по карманам, затем запустил в рот полоску сала и сказал, жуя:

– Ну, извини, брат. То, чего тебе надо, у меня с собой нет. Да и вообще теперь нет. Счастливчики засрали квартиру, жить придется здесь, при лаборатории. Постелил матрац на ящиках с реактивами, Голдинг милостиво разрешил.

– Не возражаешь? – Строгов заграбастал кусочек сала, бросил на язык. – М-да, – протянул, жуя. – Вкусно! Прямо, как в Чернобыле. Помню, был у нас случай возле Припяти…

– Этот кусок свиного жира мне подогнал Чабаненко, – пояснил Лопес, отхлебывая из банки. – Столовка не работает, магазины разграблены, а у него холодильник забит салом. Надо же что-то жрать?

Строгов кивнул, мол, понимаю и сочувствую. Затем снял с подставки одну пробирку наугад, посмотрел сквозь бледно-розовую жидкость на свет.

– Поставь на место! – потребовал Лопес. – Я за это головой отвечаю!

– А что это?

– Работа… с тех пор, как ты выставил меня из своей лаборатории, – оскалился Лопес. – А именно эта пробирка – определение химсостава мочи Бродяги Дика мокрым способом.

– Да? – Строгов выдернул тугую пробку, помахал перед носом ладонью. – Запах какой-то непривычный, йодистый. На морскую капусту похоже.

Лопес проглотил еще кусочек сала, откусил хлеба.

– Не знаю, не знаю. Но я этой морской капусты нанюхался сегодня до тошноты.

– А ваши, оказывается, собачек из Зоны приручают, – Строгов слямзил еще одну полоску сала.

– Чего-чего? – недоверчиво улыбнулся Лопес.

Тогда Строгов вытянул из-за пояса револьвер. Сунул его погрызенной рукоятью Лопесу под нос.

– А вот это видел?

Лопес закатил глаза. Брезгливо, указательным пальцем отвел револьвер в сторону.

– Будь же человеком! Дай пожрать! Ну чего ты ко мне прицепился, как клещ? Собаки какие-то…

– Жрать – скотское дело, – Строгов навис горой над щуплым Лопесом и проговорил громким шепотом: – Не юли, Андре. Я видел то, что видел… – «жучков» в химлаборатории не было, а камеры охраны если и работали, то на мониторы в это время все равно никто не смотрел; но Строгов избегал называть вещи своими именами. – Мне нужно, чтобы ты обеспечил проход мне и моей группе. Через ваши тоннели. Нам нужно попасть в горы.

Лопес прожевал, с трудом сглотнул.

– Так, – протянул он. – Тебе, док, кажется, разъяснили доступным разговорным английским, чтоб ты не совал нос в чужие дела. Занимайся наукой, нюхай кокс, тискай девок – и будет тебе счастье. А все остальное – от лукавого. Гони от себя такие мысли. Какая такая группа… Физиков-теоретиков, что ли?

Строгов с грохотом опустил револьвер на стол. Пробирки подпрыгнули, банка перевернулась, пиво, шипя и пенясь, потекло на пол. Пока Лопес хлопал ушами, Строгов одним движением швырнул своего бывшего лаборанта под стол. Тот охнул, заперхал, выплевывая на пол непережеванное сало. В следующий миг Строгов опустился рядом, прижал коленом Лопесу горло, да так, что тот лишь выпучил глаза и немо распахнул на всю ширину рот.

– Сейчас ты поймешь, что вольным сталкерам начхать на угрозы третьесортных бандюганов, – в руках у Строгова появилась пробирка, он мотнул головой, выдергивая зубами пробку. – Не захотел говорить по-хорошему? Будешь пить мочу Бродяги Дика.

Лопес в отчаянии выгнулся, заскреб ногтями по линолеуму, захрипел, выпучил глаза еще сильнее. А Строгов с брезгливой миной начал переливать жидкость тонкой струйкой из пробирки Лопесу в глотку.

– Вот она – твоя морская капустка… Глотаем-глотаем-глотаем!

Когда лицо Лопеса стало лиловым, а глаза налились кровью, Строгов отшвырнул пробирку.

– Дистиллированная вода, балбес! – оскалился он, любуясь, как Лопес покрывается испариной. – Но вот эта, – он сграбастал со стола вторую пробирку, повертел ее перед Лопесом, позволяя, как следует, рассмотреть жидкость розоватого оттенка, – стопроцентная морская капуста. Малой, нам в Зону надо, врубаешься? И желательно – по проторенному безопасному пути. Ваши тоннели подойдут. Моргни, если врубился. Вот так, умник, и больше не задавайся.

Глава 8

Инициация Дейли

Хармонт: спальные районы окраины

«Это было очень странное создание, – строчила Ким. – Не плотнее дыма, способное просачиваться через малейшую щель, оно тем не менее во время движения сотрясало землю. Русский физик, сотрудник хармонтского Института, который помог мне выбраться из этого ада, уверяет, что Бродяга Дик – это скопление нанороботов, связанных какой-то разновидностью электромагнитного поля в единое целое. Летучее, как дым и массивное, как авианосец – еще одно причудливое порождение Зоны, которое, будучи изученным нашими учеными, сможет принести…»

Ким с отвращением оттолкнула от себя планшет.

Где были ее глаза раньше? Ведь когда-то все написанное казалось без малого гениальным. А теперь… Вот уже третий час она корпела над статьей о нашествии счастливчиков, но получалась какая-то мертвечина, ни одного живого слова, ни единого свежего образа. С такой статьей к боссу лучше не соваться. Да, видеоматериал ударный, но в газете его не разместишь, да и на сайте одного ролика недостаточно, нужен еще и столь же ударный комментарий.

Ударный материал, ударный комментарий…

Ким пролистала все, что написала в Хармонте, и совсем приуныла. Сумбурные, бессвязные заметки. Нет единой линии, внутренней логики, которая могла бы донести до читателя мысль, что Зоны Посещения – это не столько благо, сколько зло…

«Ладно, – сказала себе Ким, – схожу в Зону, и общая картина возникнет сама собой…»

Лязгнул замок на толстой, как у сейфа, металлической двери. Ким с притворным вздохом отключила планшет. Вернулся Строгов. Как и подобает доброй хозяйке, мужчину следовало накормить.

Ким вышла в прихожую, намереваясь поцеловать мужчину хотя бы в щеку, но Строгов был настолько страшен, что она не решилась к нему приблизиться.

– Боже мой, кто же тебя так отделал?

– Какие-то отморозки, – буркнул он.

– Люди Гуталина?

– Ого! – удивился он. – Ты и это знаешь?.. Интересно – от кого?

– От капитана Квотерблада.

Строгов глянул исподлобья, пробурчал:

– А ты с ним… тоже…

– Кретин!

Ким развернулась и ушла на кухню.

Строгов покряхтел, сдирая изгвазданные ботинки. Прошлепал босыми ногами в ванную, страдальчески морщась, умылся холодной водой. Щека саднила. На душе было муторно, да еще мандраж подступал – перед выходом в Зону всегда так было. Вот только девушку зря обидел.

Он пробрался на кухню. Ким нарочито громко гремела сковородками и кастрюлями. Если судить по звуку – готовился обед, как минимум из десяти блюд, но когда Строгов с виноватым видом примостился с краешка стола, Ким брякнула перед ним тарелку с яичницей и поджаренным беконом.

– Ким, – сказал Строгов. – Ты прости меня… День выдался тяжелый…

Она посмотрела на него искоса, проговорила:

– Не за что… Чего еще ты мог ожидать от продажной журналистки…

Он уткнулся в тарелку, вяло ковыряя вилкой в яичнице. Сказал:

– Мы тут все очерствели в этом городишке… Сплошная грязь и кровь. Лучше бы тебе и в самом деле уехать…

– Теперь я точно не уеду!

Строгов кивнул.

– О'кей, мисс! Тогда готовьтесь к выходу в Зону!

Она стремительно обернулась к нему.

– Правда?!

– Да… Мне удалось кое с кем договориться… Пойдем в самую сердцевину… Да еще с немыслимым в нашем деле комфортом. Все ради вас, мисс.

Ким присела перед ним на корточки, искательно заглядывая в глаза.

– Спасибо, Майкл! – сказала она искренне. – Я тебе этого никогда не забуду.

Он, наклонив голову так, чтобы пища не касалась израненной щеки, старательно прожевал пережаренный кусок. Пробурчал:

– Спасибо скажешь, когда живой в свой Нью-Йорк вернешься.

– Обязательно скажу!.. Выпить хочешь?

– Хочу, но не буду, – отозвался он. – Перед выходом – ни капли. Вернемся, тогда набухаемся от души.

Он хотел добавить: «если вернемся», но решил лишний раз не стращать девушку. Вместо этого он сказал:

– Но учти, что придется подготовиться… В Зоне нянек нет, каждый отвечает сам за себя…

– Угу, я понимаю, – тихо произнесла Ким.

– И никаких прав человека… Новички беспрекословно подчиняются опытным сталкерам. Ничего не трогать без разрешения, никуда не лезть… Налей мне кофе. Только чтобы не горячий…

– Хорошо… Я молоком разбавлю, не возражаешь?

– Валяй… Так ты меня поняла?

– Поняла… Когда начнем подготовку?

– Дай пожрать спокойно…

Изображение на экране прыгало, было видно, что оператор держал камеру в руках, без всякого штатива, и, похоже, делал он это лежа. Между двумя холмами по ложбине ползла зеленая жижа, медлительная и вязкая, словно вулканическая лава.

– Эту дрянь в просторечии именуют «зеленкой», – комментировал Строгов. – На самом деле – это гигантская колония микроорганизмов, продуктом метаболизма которых является серная кислота. Думаю, не стоит говорить, что от нее следует держаться подальше.

На экране теперь была другая картинка: с виду совершенно безобидный смерчик, поднимающий пыль, сухие ветки и другой мусор, но вот он достиг груды ржавого железа, и вся она встопорщилась, ощетинилась рваными краями, с громом понеслась через пустырь.

– «Веселый призрак», – продолжал физик. – Не дай бог с ним встретиться, когда ему приспичит подхватить что-нибудь относительно тяжелое. Человека, например. Разрывает в клочья.

Снова, как в дурно смонтированном фильме, в стиле «реалити», сменилась картинка. Вертолет, расплющенный в дюралевый блин. И раздавленные до толщины тени птицы вокруг.

– Это я знаю, – поспешно вставила Ким. – Гравиконцентрат, или «комариная плешь».

– Верно… А вот это?

На экране появились, пересекающие ржавую железнодорожную ветку скорострельные плевки «чертовой капусты».

– Не знаю, – проговорила журналистка. – Очень похоже на брокколи в кипящем масле.

Строгов усмехнулся.

– Ты почти угадала, – сказал он. – От «чертовой капусты» следует держаться еще дальше, чем от перегретой сковородки. Как вот и от этой дряни… – Он ткнул кружкой с кофе в сторону телевизора.

– Это что? Гигантский одуванчик!

– Ага, – отозвался физик. – Ты подуй на него… Это «жгучий пух». Следует избегать контакта с открытыми участками кожи… или как-то так… Ничего, детка, мы тебе выдадим профессиональный комбинезон. Он защищает от многих враждебных агентов внешней среды Зоны…

– Еще раз назовешь «деткой», и вторая губа будет напоминать непропеченную оладью, – пообещала Ким. – А за комбинезон буду благодарна.

– Угу… Поехали дальше… Это вот «ведьмин студень» или коллоидный газ… Слыхала, наверное?..

– Как же, – откликнулась она. – Карригановская катастрофа… Я еще в школе учила. По истории Посещения у меня всегда был высший балл…

– Умница… – проговорил Строгов и добавил по-русски: – Возьми с полки пирожок… Тогда, должно быть, и о «серебристой паутине» тебе известно?

На экране покачивалась в темноте гаража шестиугольная ловчая сеть инопланетного паука.

– Красиво! – выдохнула Ким.

– Да… Только вот эта красота всасывается в тело без остатка и спустя несколько часов вызывает или обширный инфаркт, или паралич органов дыхания – по выбору.

– Бррр…

– Вот именно… Смотри дальше… «Прожарка» – область аномально быстрого движения молекул воздуха… А вот это – «разрядник» – подпочвенный электрический конденсатор. Тут уж если напоролись – стойте руки по швам, как солдаты на плацу и без команды не шеве-литесь…

– Я поняла… Чтобы не создавать разницу потенциалов…

– Ты, я вижу, не только по истории Посещения была отличницей. Уважаю… Впрочем, все это лирика. В Зоне опасны не столько известные ловушки, сколько неизвестные… В любом случае, держись меня. Я не дам тебе пропасть. Постараюсь, по крайней мере…

Фильм кончился.

– Это все? – поинтересовалась Ким.

– Да, – сказал Строгов, поднимаясь. – Теперь перейдем к активной фазе подготовки.

– Что это значит?

– Сейчас мы отправимся в резиденцию Папаши Линкольна. Подгонка снаряжения. Последний инструктаж. Карантин.

– Карантин? – изумилась она. – Неужто вы боитесь занести в Зону какую-нибудь инфекцию?

Русский хмыкнул, давая понять, что оценил юмор.

– Перед выходом в Зону всегда полезно убедиться, что ни одна полицейская крыса не унюхала твоих намерений, – сказал он. – Поэтому сталкеры, полностью экипированные, сидят у Папаши, режутся в карты и ждут сигнала к выходу.

– Сигнала от кого?

– Много будешь знать, скоро состаришься…

Строгов подошел к платяному шкафу, покопался в нем, выудил мешковатые джинсы и клетчатую рубаху-ковбойку. Протянул девушке.

– Переоденься.

– Спасибо… А я уж думала, что придется идти в лохмотьях, которые остались от моей одежды…

Резиденция Папаши Линкольна – трехкомнатная квартира в старом доходном доме недалеко от муниципалитета – оказалась полна народу. Едва Строгов и Ким возникли на пороге, как на них обрушился гвалт. Орали в несколько глоток сразу. Физик приоткрыл дверь в гостиную, просунул голову.

– Ба! – тоже заорал он. – Какие люди!

В ответ ему посыпались такие отборные ругательства, что Ким даже присела.

– Тихо, сталкеры! – рявкнул русский. – Со мною девушка.

Сталкеры встретили это известие восхищенным свистом. Строгова втащили в комнату и в проеме двери появилось несколько веселых рож.

– А ну цыц! – гаркнул кто-то густым басом.

Рожи исчезли. Дверь распахнулась во всю ширь, и перед Кимберли Стюарт воздвигся рослый пожилой негр в домашнем халате и тапочках.

– Меня зовут Папаша Линкольн, – сказал он. – Я хозяин квартиры. А эти веселящиеся свиньи – обыкновенные сталкеры, которые так мандражируют перед выходом, что превращаются в инфантильных идиотов. Простите их, мисс…

– Стюарт, – представилась Ким. – Кимберли Стюарт. Внештатный корреспондент «Дейли Телеграф».

– Добро пожаловать, мисс Стюарт.

– Зовите меня просто Ким.

– Договорились, Ким, – отозвался негр. – А вы уж, будьте любезны, называть меня кличкой. Как и всех остальных. Конспирация.

Ким кивнула, гулко сглотнув слюну.

Папаша Линкольн посторонился, пропуская ее в гостиную.

В большой комнате было накурено. За овальным столом, заставленном жестянками из-под безалкогольного – сухой закон! – пива и мясных консервов, сидела целая толпа сталкеров. У Ким даже руки зачесались, так захотелось вытащить камеру или планшет, чтобы запечатлеть эту компанию, но показалось неудобным.

– Знакомьтесь! – сказал хозяин. – Впрочем, нет… Правила одинаковы для всех. Идущие в Зону знают друг друга только по кличкам. Нашу напарницу зовут… Мисс Дейли. – Он обернулся к Ким. – Не возражаете?

Она пожала плечами.

– Пожалуйста, только без «мисс»…

– Ок! Тогда Дейли знакомься… – Папаша Линкольн стал по очереди показывать на ухмыляющихся сталкеров. – Вон тот громила – Злой. Кличка исчерпывающая характеристика для него. Этого юного ниггера… – он показал на Мартина, которые строил Ким глазки, как давней знакомой… – мы зовем Кучерявым. Думаю, не надо пояснять почему. Твоего приятеля мы все называем Гризли – он настоящий медведь. А этот вот скромник в углу – Картоха… Если не считать Гризли, Картоха самый умный из нас. Этот араб у нас зовется по-царски… Навуходоносор поклонись девушке… – Тощий сталкер, заросший курчавой, черной бородой, кивнул. – Ну вот и вся компания… Садись, Дейли, к столу. Хочется есть – ешь. Хочется пить – пей. Главное держи уши открытыми. Будем совещаться.

Сталкеры потеснились, и Ким уселась между Мартином-Кучерявым и Строговым-Гризли. Кто-то протянул ей только что вскрытую банку с пивом, кто-то подвинул чистую тарелку. Есть Ким не хотелось, но из вежливости она пригубила теплого, отвратительного на вкус пива. На нее никто не обращал внимания, потому что Папаша Линкольн вывел на экран большого телевизора, который служил монитором навороченному компьютеру, плохонькую спутниковую карту Хармонтской Зоны. Хозяин квартиры взял лазерную указку, принялся елозить красной точкой по изображению, намечая маршрут движения группы. Специфическая сталкерская терминология так и сыпалась из него. Другие участники поддакивали, вставляли свои замечания и предложения. Ким ровным счетом ничего не понимала, но старательно слушала.

Вдруг она поняла, что в комнате есть еще кто-то. Увлеченные обсуждением, сталкеры ничего не замечали, но Ким явственно ощутила присутствие постороннего. Она повертела головой, пытаясь обнаружить таинственного невидимку, но тщетно. И это незримое, но явственное пребывание в комнате чужака показалось Ким страшнее всех счастливчиков вместе взятых. Она хлебнула пива, чтобы промочить внезапно пересохшее горло, схватила Гризли за рукав и резко дернула.

– Что с тобой? – спросил русский.

– Мы не одни… – пролепетала она.

– Конечно, крош…

Гризли осекся на полуслове. Зашелестели плотные портьеры, занавешивающие окно, и перед остолбеневшими сталкерами возник высохший, черный как уголь, едва подернутый седой золой, старик. Ким мгновенно узнала его – это был нищий с бульвара, который под гитару распевал религиозные гимны.

– Не помешал? – осведомился он бесцветным голосом.

– Гуталин! – в тоне Папаши Линкольна совсем не чувствовалось удивления.

Кучерявый Мартин подсуетился, подал старику стул, но Гуталин словно и не заметил этой лакейской любезности. Он прохаживался вдоль стен гостиной, увешанных картинами и полками с разными безделушками. Папаша Линкольн напряженно наблюдал за ним, видимо, не ждал от незваного гостя ничего хорошего.

– Умеешь ты жить, Вебер, – проговорил старик, игнорируя правила конспирации. – Нажил добра на сатанинских дарах… Как будто не знаешь, что все обретенное в Зоне – есть дьявольский соблазн и пропуск в геенну огненную…

– Знаю, Гуталин, – отозвался Папаша Линкольн, – но человек слаб, а я, признаться, люблю все изящное.

– Водится за тобой такой грешок… – продолжал старый негр. – Впрочем, сатана могущественен, он и не такие души улавливает в свои сети… А с твоей душонкой он продешевил… Пропуск в ад тебе выписали еще на Кубе, Вебер, где тебя давно бы скормили акулам, если бы не нашлись заступники в Пентагоне…

– Кто сам без греха…

– Да, вы все тут грешники, – произнес Гуталин тем же бесцветным голосом, – включая эту белую мисс… Крокодилы тоже чувствуют боль, детка… Их невинные души взывают об отмщении…

Кимберли Стюарт хотела постучать себя по лбу, но Строгов вовремя перехватил ее руку. От проницательного взгляда страшноватого старика не укрылось и это.

– Заступник… хе-хе… – хихикнул он. – Нравится тебе девочка – понимаю… Но кокс тебе нравится больше, русский… И ради лишней понюшки ты продашь кого угодно… Зачем ты тащишь это дитя на заклание, а, Майкл? Думаешь, ее менструальная кровь угодна твоему черному богу?..

Гризли засопел, стискивая кулак.

– Ладно, не тряситесь, дьяволовы отродья, – снисходительно проговорил Гуталин. – Я пришел не для того, чтобы вас исповедовать… Мой заблудший брат Лопес по неразумению своему обещал вас провести тайными тоннелями праведных… Я уже наложил на него епитимью… Однако препятствовать вам в греховных ваших устремлениях я не намерен… Мне ничего не стоило бы смиренно упросить своих братьев покарать святотатцев каленым свинцом, но одна из причин, по которой я не сделаю этого, достойна уважения… Ты! – он ткнул скрюченным пальцем в могучую грудь Папаши Линкольна. – Ты хочешь испросить у диавольской Зоны своего сына?! – Вебер кивнул. – Ты испросишь его… И все вы испросите – найдете то, что жаждете, и обретете то, что ищите… Я помогу, ибо такова воля пославшего мя…

Гуталин осенил себя косым крестом.

– Через час мои братья будут ждать вас у Сухого тоннеля, – сказал он совершенно обыкновенным голосом. – Потрудитесь не опаздывать.

Он бесшумно скользнул за портьеру. Что-то сухо щелкнуло, и в комнату ворвался сквозняк. Загадочный вожак террористического подполья ушел через окно.

– Чертов сумасшедший фанатик… – прошипел Папаша Линокольн.

И все присутствующие, за исключением русского физика и американской журналистки, загомонили.

– А ты еще и наркоман, оказывается, – проговорила Ким, не глядя на белого от гнева Строгова.

– А ты, я вижу, истребительница редких видов, – парировал он.

– Господи, и откуда он все знает?..

– Даже то, что у тебя месячные, – добавил русский.

И они нервно расхохотались.

– А ну заткнитесь все! – рявкнул хозяин квартиры. – Вы что, не слышали?! Через час всем быть у Сухого тоннеля. А ну шевелитесь, сталкеры… Дозиметры, металлоискатели и прочую лабудень не брать! Идем налегке. Жратва, вода, гайки. Гризли, подбери для Дейли комбез в моей кладовке… Кучерявый, ты будешь приглядывать за ней. Начнешь зыркать в сторону хабара, гляделки выдеру… Злой, Навуходоносор – вам следить за ребятами Гуталина, чтобы они какую-нибудь подлянку не выкинули… У нас в этот раз особая ходка, смекаете?

– Как это – особая? – непонимающе воззрился на него Кучерявый Мартин.

– Тупой ниггер… – в сердцах выразился Папаша Линкольн. – Его черное величество Гуталин Первый Полоумный решил нас наградить главным сатанинским даром, по его мнению…

– Ты хочешь сказать, Папаша, – проговорил Гризли, – что нас выведут на Золотой Шар?

– Вот, все же не зря у тебя высшее образование, русский медведь. Соображаешь!

– Все ясно, – понурился Михаил Строгов. – Гуталин решил обрушить на сей погрязший в грехах мир наши потаенные желания…

Интерлюдия восьмая

«Возможно, это моя последняя запись. Я, Кимберли Раймонда Стюарт, внештатная сотрудница газеты «Дейли Телеграф». Этой ночью я отправляюсь в Зону в составе большой группы опытных сталкеров. Мне удалось добиться того, зачем я приехала в Хармонт из Нью-Йорка…

Ради чего я это делаю? Ради чего рискую жизнью?

Мне трудно найти вразумительный ответ. Хармонт поразил меня. Этот город существует как будто вне привычного пространства и времени. Здесь я увидела, насколько пыльной и неприглядной может быть изнанка жизни. Бессмысленный теракт на дороге и гибель четырех военнослужащих… Покинутые кварталы и дома с заколоченными окнами… Нечеловеческие глаза девочки-мутанта Мыши… Крики людей, которые гибли на улицах, когда их рвали на части, заходясь хохотом, счастливчики. А теперь еще – Зона. Территория смертельно опасных аномалий. Территория, не приспособленная для жизни человека. И все же я иду туда.

Ради денег? Нет. Ради удостоверения штатного сотрудника? Нет. Ради ударного материала? Нет, нет и еще раз нет.

Я могу обманывать себя, всякий раз ища своим действиям логичные объяснения.

На самом деле, все, похоже, не так.

Зона притягивает меня. Зона зовет меня. И я иду туда, потому что чувствую, что в конце концов я должна там оказаться…»

Глава 9

Сопротивление среды

Восточная окраина Хармонта, Сухой тоннель,

далее – Зона Посещения

Сухой тоннель брал начало за городом. Там, в унылой, обработанной гербицидами местности, находились заброшенные очистные сооружения Хармонта. Дно каналов, одетых в размытый дождями бетон, было покрыто растрескавшимся илом гнилостного серо-зеленого цвета. Проржавевшие до дыр шлюзы и фильтры, пустые, если не считать осадка с неприятным химическим запахом, септики и отстойники… Открытые нараспашку двери, обычно запертые на висячий замок, и черная глотка входа в главный коллектор.

Ким шла, прислушиваясь, как под подошвами ее кроссовок трещит и похрустывает циновка, сплетенная из стелящихся по земле мертвых трав. Сталкеры же двигались совершенно бесшумно, будто были невесомы. Даже от похожего на борова Злого не было ни шороха. И хотя не светил ни один ручной фонарь, все ступали уверенно, точно видели ночью так же хорошо, как и днем. Чувства обострились; вскоре Ким удалось подстроиться под общий ритм движения, а ее взгляд начал выхватывать в звездной, но безлунной ночи, все новые и новые детали.

И все же для нее стало неожиданностью, когда из-за полузасыпанных землей баков септиков выскользнули такие же бесшумные, как и отряд Папаши Линкольна, силуэты. В мгновение ока сталкеры оказались в кольце. Ким испуганно вздохнула и невольно вцепилась Строгову в локоть. Навуходоносор вскинул дробовик, но Папаша перехватил ружье и увел ствол вниз.

– Это не понадобится… – проворчал главарь.

– Да. Гуталин сказал, что Конец Света уже близок… – проговорили с сильным акцентом; Ким узнала этот голос – он принадлежал Андре Лопесу. – Армия Тьмы направилась в Зону, чтобы воссоединиться со своим нечистым владыкой. И белая женщина с вами, как в пророчестве…

– Христа ради, кто тебя так отделал, Андре? – спросил вполголоса Строгов.

– Это все за грехи… это епитимья… – неохотно ответил Лопес.

– Какое еще пророчество? Что ты мелешь? – вмешался Папаша Линкольн.

– Полегче, ниггер! – буркнул кто-то из людей Гуталина.

– Ты кого тут ниггером назвал? – вспылил Кучерявый. – Ты, белая жопа! А ну быстро иди сюда!

Ким завертела головой, ожидая, что с секунды на секунду загремят выстрелы. А фотокамеры-то с собой нет!

– Молчать, салаги! – негромко, но значительно бросил Папаша Линкольн. – Вам было приказано провести нас в Зону? – обратился он к людям Гуталина. – Вот и выполняйте. А проповеди читайте моей бабушке. Она на кладбище в Зоне, у ограды.