Зона Посещения. Бродяга Дик Хорсун Максим
– Я не волоку в гаджетах, да и Зона не любит тонкую электронику. Неудивительно, что не пашет.
– Угу, – поддакнул Кучерявый.
– Как жалко, – вздохнула Ким. – Я должна все записать, пока впечатления ярки. Что же теперь делать?
– Отдыхать, – посоветовал Папаша Линкольн. – Через десять минут мы продолжим движение.
– Папаша, – обратился Навуходоносор к главарю, – у Картохи, кажись, перелом.
– Дерьмо! – прошипел Папаша.
Картоха уныло разглядывал распухшее запястье.
– Пальцами пошевели, – попросил напарника Строгов.
Раненый сталкер, морщась, сжал и разжал кулак.
– Пальцы-то работают, – сказал он виноватым голосом, – только больно очень. Да какой там перелом, ушиб, скорее всего…
– Хрена с два – ушиб! – фыркнул Злой. – Как пить дать перелом!
Ким похлопала себя по карманам.
– У меня же обезболивающее есть! Дать?
– Не откажусь, – кисло улыбнулся Картоха.
– Держи!
– Дай бог тебе здоровья!
Строгов почесал затылок и предложил:
– Мужики, а давайте Картохе шину, что ли, сделаем… У нас есть и жгут, и бинты. Пару дощечек бы, – он посмотрел в сторону строительных вагончиков.
Злой запыхтел, тяжело поднялся.
– Мы в Зону зачем ходим? За хабаром, чтоб мне сдохнуть, а не за дощечками, – процедил он. – Совсем оборзели понаехавшие. Ладно, сейчас что-нибудь нарисуем…
– Я с тобой! – Навуходоносор поднялся, подхватил рюкзак.
– И я! – Кучерявый тоже вскочил на ноги.
– Ниггер, сидеть! – осадил младшего сталкера Папаша Линкольн. – Ты мне нужен здесь.
– Ладно, – насупился Кучерявый.
Папаша Линкольн и Строгов подсели ближе к Картохе.
– Ну, давай, показывай, что там у тебя распухло… – проговорил, скаля зубы, главарь.
– Мужичье и сброд, – тихо бросила Ким и принялась копаться в рюкзаке. Ладонь легла на гладкий корпус бесполезного в Хармонте мобильного телефона. Ким вытащила устройство и стиснула кнопку включения. Телефон работал. Сеть, само собой, не ловил, но на нем была какая-никакая камера и диктофон.
– Скажите мне, джентльмены, – она повернулась к сталкерам, выставив руку с телефоном. – Зачем мы идем в Зону?
Строгов в ответ фыркнул и отмахнулся.
– Эй-эй, я объясню, – Кучерявый заерзал, привлекая к себе внимание. – Тут просто хорошая мужская компания, чистый воздух и еще – отличная возможность заработать положительную мутацию, чтобы стать таким как Халк или как Ниндзи Черепашки.
– Болтун, – без злобы бросил Папаша Линкольн.
– А вы, Папаша? – Ким подошла к главарю. – Плохо верится, что вы только из-за денег идете сами и ведете за собой людей в неизвестную часть Зоны.
– Моя история не для прессы, – отозвался после недолгой паузы Папаша Линкольн, – а для тебя, Дейли. Ты можешь записать ее на свою приблуду, чтобы слушать иногда перед сном и вспоминать эту адскую ночь. Ты можешь напечатать ее в газете и придавить тем самым старого чернокожего могильной плитой, из-под которой он уже не выберется. Решаешь ты, мне же, в общем-то, все равно. Этот поход – пик моей карьеры, моя лебединая песня, если говорить книжным языком, – Папаша Линкольн окинул взглядом притихшую компанию. – Я шел по жизни весело, с куражом. Я успешно сталкерил с середины восьмидесятых, и у меня родился сын, Дейли. Как все и пророчили, Щенок был мутантом, наше сталкерское проклятье не обошло его стороной. Внешне Щенок не отличался от других детей, но разумом он был чужаком. Он видел сны наяву, Дейли, и в этих снах он всякий раз приходил на завод к Бродяге Дику. Щенок никогда не отходил от дома дальше соседней улицы, но он рассказывал о Зоне такие вещи и в таких подробностях, что у меня мороз бежал по коже. Без сомнения, он был связан с Зоной некой невидимой пуповиной, и каждый раз, глядя в его глаза, я понимал, что это Зона вглядывается в меня. Это Бродяга Дик, ее хренов хозяин, смотрит мне в душу…
Плечи Папаши Линкольна задрожали. С минуту он молчал, глядя перед собой. Потом продолжил, понизив голос:
– За Бродягу Дика дают чертову кучу «капусты». И этой суммы хватит, чтоб начать новую жизнь за пределами Директории. Но я иду по его голову не из-за бабла, будь оно проклято, – я просто хочу убить Дика. Убить, понимаешь, Дейли? Я хочу разорвать пуповину, которая до сих пор связывает моего сына с Зоной. А потом найти Щенка – его держат в психушке, в Рексополе – и бросить к его ногам глаза и внутренности Бродяги Дика, бросить череп этого проклятого чудища, его член, если он у него есть, и сказать: «Сынок, я освободил тебя! Больше никто не держит тебя в Зоне!» Я бы сказал, Дейли: «Сынок, возвращайся! Потому что я – старый черномазый, растративший свою жизнь на хабар и шлюх, и без тебя у меня нет будущего, кроме одинокого пьянства в пустой квартире в покинутом доме».
– О да, – протянула Ким, поглядывая на Строгова, Картоху и Кучерявого.
– Дайте кто-нибудь ему «Оскара»! – попросил Строгов. – Ким, старый дуралей заливает. Все было не так драматично…
– Чего это я заливаю? – подпрыгнул Папаша Линкольн. – Гризли, ответишь за свои слова?
– Отвечу, – спокойно парировал Строгов. – Если бы все было так, как ты говоришь, то тебя давно бы загребла полиция. Ведь получается, что ты – отец мутанта, днем и ночью грезящего вылазками в Зону.
– Да молодежь сейчас только мыслями о Зоне и живет, – проговорил, морщась, Картоха. – Нет чтоб астронавтами мечтать стать… или хотя бы водителями или сварщиками. Всем Зону подавай. Все сталкерами хотят быть!
Папаша Линкольн поморгал в растерянности, потом уверенно заявил:
– Если меня не загребли, значит, это кому-то нужно. И отставить «верю – не верю»! Кто здесь главный, салаги?!
С силой запущенная гайка стукнула Папашу по груди. Все встрепенулись.
– И что за ссора без моего участия? – донесся из темноты голос Злого. – Может, я тоже не прочь разбить пару морд?
Через миг грузная туша Злого нависла над сидящими кружком сталкерами. А Навуходоносор, который шел след в след за здоровяком, бросил на землю связку деревянных реек.
– Там была «полная пустышка», – сказал он с сожалением, – и еще – «сучьи погремушки» третьего размера. Но мы добыли вам стройматериал.
Картоха уныло хмыкнул.
– Что вы притащили? Они, наверняка, радиоактивные.
– Не бзди, Картоха, – Злой похлопал раненого сталкера по плечу, пытливо всматриваясь, не появится ли на его лице гримаса боли. – Сейчас подлечим твою кочерыжку. На время. А в Хармонте ее все равно будет лучше ампутировать. Мало ли что может случиться: начнет расти ручонка в другую сторону, как рукоблудничать тогда будешь?
– Как-как, – пробурчал Картоха. – Так я тебе и выдал все свои секреты.
– Мужичье… – бросила Ким и отключила диктофон.
Глава 10
Проверка на выносливость
Зона Посещения: Гнилое сердце
На рассвете из долины поднялся туман. Видимость упала до нуля, и Папаша Линкольн приказал сделать привал. Сталкеры повалились, где стояли, и почти сразу же захрапели. Ким переминалась с ноги на ногу, ей не хотелось ложиться в сырую траву, хотя комбинезон не пропускал влаги. Да и вообще, как-то странно было спать в этом дьявольском месте. Но ноги, измученные многочасовым переходом, гудели, и Ким все-таки села в траву рядом с похрапывающим Гризли. Облокотилась на рюкзак в полной решимости просидеть так до рассвета. Кошмарные видения прожитого дня прокручивались в ее памяти, как закольцованный ролик. Болтающийся на веревке, но живой счастливчик. Безголосые псы. Кормящая мать с самокруткой марихуаны. Мальчишка с гитарой – юная копия зловещего фанатика Гуталина…
Маленький певец подмигнул Ким, и вдруг хриплым голосом Строгова произнес по-русски:
– Пора, красавица, проснись…
Ким разлепила веки. Небритая рожа сталкера Гризли нависала над нею. Запах изо рта его был так омерзителен, что девушка невольно поморщилась.
– Ладно, целоваться не будем, – пробурчал русский. – Вставай, Дейли. А то на гигиенические процедуры не останется времени.
Он отодвинулся, ловко вскрыл жестянку с тушеным мясом и воткнул в бело-розовое пахучее месиво алюминиевую ложку.
Зевая и потягиваясь, Ким поднялась с сырого ложа.
Воздух был свеж и прозрачен. Утренняя серость постепенно уступала дневной голубизне. Солнце еще не вылезло из-за горных вершин, над которыми, дрожа и переливаясь, вставала зеленая заря Зоны.
Сталкеры возились возле своей поклажи – им не было никакого дела до здешних красот. Кроме Ким, на необыкновенную зарю обратил внимание только Лопес. Чувствительная к эмоциональному фону, Ким не замечала в этом его внимании восторга – странный сотрудник Института, и по совместительству член банды Гуталина, взирал на чудо внеземной природы с холодной расчетливостью профессионала. Где-то Ким уже видела такой взгляд – пристальный и жесткий, словно видевший мир исключительно через прицел?..
Огнистый краешек солнечного диска показался из-за перевала, и изумрудное сияние погасло. Ким очнулась. Поспешно достала маленькую зубную щетку, плеснула на нее водой из фляги и принялась чистить зубы. Пасты недоставало, но, на худой конец, можно было обойтись и без нее. Когда Ким закончила, сталкеры уже были готовы к переходу. Гризли сунул ей наполовину опустошенную жестянку и ложку – ту самую, которой только что ел сам. На лице Ким отразилась вся гамма чувств, при виде этого непритязательного столового прибора. Строгов поспешно сказал:
– Ты не думай, я ее помыл.
– Спасибо!
Ким почувствовала, что проголодалась и потому решила не привередничать. Все равно, по возвращении домой, придется потратить кучу денег на врачей. Одной инфекцией больше, одной меньше…
– Выступаем! – скомандовал Папаша Линкольн, и добавил, ни к кому в особенности не обращаясь: – Кто не успел пожрать, пусть жрет на ходу. Вперед. Навуходоносор, твоя очередь гайку кидать…
Это было что-то вроде шутки. Потому что сталкеры вдруг дружно заржали. Но Навуходоносор и в самом деле швырнул перед собой гайку и жестом показал, что идти можно. Они неспешно тронулись вдоль тропы, петлявшей среди травы и отдельных валунов, скатившихся с окрестных склонов, постепенно поднимаясь к узкой расщелине в скалистой гряде.
Полностью доверяя чутью своих спутников, Ким без опаски вертела головой, удивляясь совершенной безмятежности, царившей на перевале. Если не знать, что это лишь часть Зоны, никогда не заподозришь, что здесь однажды тоже распоряжались таинственные пришельцы. Камни, трава, утренний ветерок, небо, солнце – все земное, привычное. Ким поймала себя на мысли, что в последние дни фраза «инопланетная цивилизация» ассоциируется у нее не с вершинами знания, и даже не с вершинами технологии, а с развалинами, среди которых затаилась самая разнообразная смерть, и с людьми, живущими в нечеловеческих, хотя отнюдь не в инопланетных условиях.
Кучерявый, которому было велено приглядывать за Ким, воровато озираясь, время от времени кидался в траву, выхватывал что-то из нее и прятал в поясной мешочек. Не трудно было догадаться, что собирал он не красивые камешки, а разную зоновскую мелочь – этаки, «черные брызги», «белые браслеты», «скрепки». Ким поняла, что только ей долина кажется свободной от воздействия Зоны, а сталкеры, будто соколы-сапсаны в степи, выхватывают острым взглядом, притаившуюся среди ледниковых валунов добычу. Главарь отряда, Папаша Линкольн, либо не замечал поползновений Кучерявого, либо делал вид, что не замечает. Лишь непривычно молчаливый Картоха, как младенца, баюкающий сломанную руку, укоризненно качал головой.
Кучерявый, которому было плевать на осуждение Картохи, бросался за добычей все чаще и чаще, все дальше отбегая от тропы. Даже у Ким, ничего не понимающей в здешних особенностях, от нехорошего предчувствия заныло сердце. В очередной раз украдкой глянув на вышагивающего впереди Папашу Линкольна, Кучерявый длинными, бесшумными прыжками помчался к едва заметной между моренами ложбинке. Словно невидимый ток встряхнул сталкеров, они как по команде посмотрели туда, куда направился их обезумевший от алчности товарищ.
– Стой, ниггер! – заорал Папаша Линкольн.
– Назад, мать твою эфиопскую! – подхватил Гризли.
Другие сталкеры тоже заорали, сразу на нескольких языках.
Кучерявый Мартин вроде одумался. Он даже успел оглянуться на окрик, но что-то дернуло его за ногу, опрокинув ничком. Молодой сталкер попытался приподняться на руках, но сделал только хуже. Невидимая ловушка дернула его еще сильнее. Кучерявого развернуло по часовой стрелке, и голова его треснула, словно перезрелый арбуз, неаппетитной кляксой разметав содержимое по поверхности «комариной плеши».
– Упокой господи душу жадного ниггера, – пробурчал Папаша Линкольн.
С минуту Ким визжала не переставая, пока не сорвала голос.
– Я же говорил, что он сдохнет первым, – флегматично заметил Лопес. Его слова в наступившей тишине прозвучали, как гром.
Строгов бешено обернулся к нему.
– Заткнись!
Оглушенная собственным визгом, Ким решила, что русский орет на нее, и отвернулась с оскорбленным видом. Сбросила рюкзак на траву. Съеденная на ходу слишком жирная тушенка, подкатила назад, к горлу. Ким скорчилась в рвотном спазме. Злой молча вытащил из ее рюкзака упаковку салфеток, протянул с трудом разогнувшейся девушке. Сталкеры терпеливо дождались, пока она приведет себя в порядок. Наконец, Папаша Линкольн скомандовал:
– Продолжаем движение!
– А как же… Мартин? – слабым голосом спросила Ким.
– Теперь это вешка, – пробурчал Навуходоносор.
– Кто?! Что?!
– Вешка, Дейли, – откликнулся Строгов. – Глупый сталкер будет показывать умным, куда им не следует совать носу.
– Это бесчеловечно…
– Да, милая, – согласился русский. – Как и все в этом месте…
– Я сказал – топаем! – прорычал Папаша Линкольн.
– Пошли, – буркнул Гризли.
Ким кивнула и покорно поплелась вслед за физиком. Позади нее теперь шел Злой, но Ким все казалось, что это бедняга Мартин, и она несколько раз оглядывалась. Злой заметил это и сказал:
– Не вертись, Дейли… В Зоне это бывает. Мертвецы продолжают движение…
– Суеверие…
Злой усмехнулся и проговорил:
– Не гневи сатану, детка… Ты же сама чувствуешь… Да не беспокойся, он скоро отстанет. Мертвяки плохие сталкеры.
Эти слова не успокоили Ким, наоборот, ей стало совсем жутко. А тут еще и тропа втянулась в расщелину. Солнечный свет померк. Потянуло гнилым сквозняком. Идущий в авангарде Навуходоносор все чаще звякал гайками о камни. Запах гнили становился все сильнее. Ким не выдержала.
– Чем это пахнет? – спросила она у Злого.
– Гнилым сердцем Зоны, – ответил он.
– Вы меня нарочно пугаете?
– Делать мне нечего, – отозвался сталкер. – Я тебя предупреждаю, чтобы не ждала чудес… Здесь не Голливуд. Все местные чудеса – поганые. Даже те, что полезны.
– Уж не в гуталиновскую ли секту ты наметился? – осведомился Строгов.
– Если хочешь знать, Гуталин в чем-то прав, – сказал Злой. – Зона – дьявольское место. И все ее дары – дьявольские… Ты Мышу мою видел? То-то же…
– Мышу? – оживилась Ким. – Вы отец этой славной девчушки?
– Уже познакомились? – голос Злого заметно потеплел. – Она у меня хорошая, только не повезло ей с папаней…
– Завяньте вы, барышни! – рявкнул главарь. – Чего раскудахтались?
Сталкеры замолчали, но Ким не жалела об этом. Расщелина в скалистом гребне, отделявшем перевал, упокоивший сталкера Кучерявого, от «гнилого сердца Зоны», забирала все круче вверх. Каменистая тропа здесь оказалась покрытой какой-то слизью, подошвы кроссовок скользили, и Ким приходилось цепляться руками за скалистые стены. Дыхание сбивалось, стало не до разговоров. А еще – эта вонь… Она даже перебила запах сталкерского пота. Впрочем, если уткнуться в спину сталкера носом…
Ким очнулась. Она и впрямь почти уткнулась в спину Гризли: движение прекратилось, сталкеры топтались на месте и ругались черными словами. Только Картоха помалкивал – воспользовавшись передышкой, он присел, прижавшись спиной к скале. Лицо Картохи было покрыто бисером пота.
Ким стукнула кулачком в широкую спину русского.
– Что случилось?
– Паутина, мать ее… Выход затянула…
– И что теперь?
– Дьявол его знает… Назад нам ходу нет.
Злой, толкая брюхом в поясницу журналистки, выкрикнул:
– Ну, долго мы будем в этом толчке корячиться?!
– Если ты такой умник, – огрызнулся Папаша Линкольн, – сними паутинку, освободи дорогу…
– Нашел дурака… – пробурчал Злой. – Пусть Навуходоносор идет, у него шкура толстая…
– А что если рюкзак бросить? – вдруг предложила Ким.
Сталкеры среагировали не сразу. Похоже, их поразила сама мысль, что эта пигалица, которую они невесть зачем тащат на своем горбу, может подавать идеи. Тем более – дельные.
– А ведь верно! – сказал, наконец, Папаша Линкольн. – Швырнем рюкзак Навуходоносора. Он самый большой…
– Только сначала в твою камуфлю завернем, – парировал тот. – В нее и слона завернуть можно.
– Давай… – главарь скинул свой рюкзак, принялся расстегивать длинный, пятнистый плащ.
Пока они возились с Навуходоносоровым рюкзаком, заматывая его в Папашин плащ, Ким успела разглядеть серебристое посверкивание, перегораживающее голубую полосу неба, издали казавшуюся такой узкой. Папаша Линкольн и Лопес, которые торчали между Навуходоносором и выходом из расщелины, легли ничком. Жилистый сталкер с кряхтеньем вздернул рюкзак над головой и метнул его в паутину. Серебристый блеск исчез. Сталкеры заметно повеселели, хотя и тронулись к выходу с опаской. И вот они уже стояли на краю обрыва и смотрели на глубокую котловину, затянутую сизой дымкой.
– Вот оно, сердце Зоны, – сказал Злой.
Ким потянула носом воздух. Никакой гнили, наоборот – пахло озоном, словно после грозы. Из-за дымки невозможно было толком разглядеть, что там внизу. Дорога. Лес. Озеро. Какие-то строения… Руины, наверное… Деревья… Нет, тени деревьев…
Что же это за дымка?..
– Сожри меня дьявол! – изрыгнул Папаша Линкольн. – Небось «прожарки» курятся…
Полдня они спускались с обрыва под отвесными лучами солнца.
Едва ли не каждый шаг приходилось промерять гайками. Сталкеры уже не швыряли их направо и налево – экономили. У Злого на этот случай оказался моток бечевки. К ней привязывали гайку и бросали в наиболее подозрительное место. Пару раз бечевку обрывали «комариные плеши». Один раз ее пережгла «прожарка». В четвертый раз – гайку отнял «веселый призрак». Но чаще всего гайка падала впустую. И это мгновение, когда гайка, отблескивая гранями, летела к земле, выматывало сильнее, чем многочасовой переход.
Оказавшись внизу, сталкеры двинулись через болотце, полное черной воды. Болотце выглядело совершенно безобидным, но неожиданно Злой ухнул с головой в том же месте, где только что спокойно прошли все остальные. Над черной жижей остались лишь руки, сжимавшие «М-16». Первая реакция любого нормального человека – держаться подальше от опасного места, но Ким не могла бросить отца Мыши на погибель. И потому вцепилась в раскаленное железо винтовки. Больше всего она боялась, что Злой выпустит оружие и с концами уйдет в трясину. Видя, что даже Дейли намерена бороться за сталкерскую жизнь до последнего, к ней на помощь поспешили Навуходоносор и Гризли. Проклиная «неуклюжего жирдяя», они схватили его за предплечья и волоком потянули из грязи. Трясина долго не хотела отпускать Злого. Пришлось изрядно повозиться. Наконец, измазавшись в грязи с головы до ног, сталкеры выволокли неудачника на относительно сухое место.
Увидев, в каких чучел превратились Гризли с Навуходоносором, Ким была рада, что не может посмотреть на себя в зеркало. Кое-как, салфетками, она вытерла лицо и руки, но о том, чтобы вымыться, оставалось только мечтать.
– Злой… Как ты? – осведомился Папаша Линкольн.
– В порядке, – буркнул сталкер.
Из болота сталкеры выбрались на шоссе. Бетонное покрытие сохранилось на удивление хорошо, лишь кое-где смещения грунта разорвали его небольшими трещинами, а дождевые потоки подмыли насыпь. Шоссе уводило в подернутую голубоватой дымкой даль. По нему так хотелось беззаботно шагать, насвистывая что-нибудь бравурное. Но Папаша Линкольн первым делом швырнул гайку. Железный шестигранник ударился о бетон и завис, слегка покачиваясь на незримой оси. Сталкеры замерли.
– Это что еще за хрень? – пробормотал Гризли.
– Не знаю, – откликнулся Папаша Линкольн. – Не встречал.
Он разбросал еще с десяток гаек, обозначая новую аномалию, но все они легли нормально. И только первая гайка продолжала вращаться, отбрасывая на горячий бетон колеблющуюся тень.
Гризли подошел к аномалии, присел на корточки, разглядывая гайку.
– Ты ее понюхай еще, – сказал Лопес.
– Много ты понимаешь, – пробормотал физик. – А если это антигравитация? Точечный источник! Наподобие односторонней пустышки…
– Ладно вам, физики-шизики, – сказал Папаша Линкольн. – Идти надо…
Строгов нехотя оторвался от созерцания очередного чуда внеземной природы. Сталкеры обогнули аномалию и пошли вдоль шоссе, постукивая гайками на бечевках о бетон. Солнце припекало. Болотная грязь на одежде стала подсыхать и отваливаться кусками. Знойный воздух неподвижно висел над котловиной. По обе стороны шоссе стояли мертвые, словно обугленные деревья.
– Что это за место? – спросила Ким у Картохи, который плелся с ней наравне. Выглядел сталкер неважно, и журналистке захотелось его отвлечь.
– Радужные озера – два, – отозвался тот.
– А почему – два?
– Потому что, просто Радужные озера по ту сторону, – он махнул рукой куда-то к югу. – А здесь построили поселок для богатых и назвали «Радужные озера-2». Строили перед самым Посещением. И уже начали дома продавать… А потом… «добро пожаловать, господа пришельцы»…
– Значит, эти строения, что мы видели – поселок?
– Да… Точнее то, что от него осталось… Строили с размахом… Парк, каскадные водопады, конюшня, площадки для частных вертушек… Все пропало втуне… Даже на дерьмовых спутниковых картах хорошо видно, что там центр Зоны, но ни один сталкер туда не добирался. Мы первые…
– Эй, в арьергарде! – крикнул Папаша Линкольн. – Побереги дыхалку! Нам топать и топать…
Через час они подошли к указателю «Радужные озера-2» 1,5 километра». Сразу за указателем был съезд на берег водоема. Здесь строители воздвигли живописную ротонду. По их замыслу, проезжающие могли посидеть в тенечке, полюбоваться природой, перекусить. Сталкеры не прочь были отдохнуть и перекусить. Правда, любоваться было нечем – в водоеме стояла гнилая вода, а от деревьев остались одни пеньки.
– Навуходоносор, Гризли, прощупайте тропку, – распорядился Папаша Линкольн. – Надоело на солнцепеке торчать…
Дырявый купол покосившейся ротонды давал хоть какую-то тень.
Сталкеры сидели кружком на прохладном мраморном полу и дружно скребли ложками.
У Ким от усталости и нервного напряжения аппетит пропал. Она вяло жевала галеты и запивала уже изрядно нагревшейся водой из фляги. Ким жалела, что ввязалась в эту авантюру. Какой там репортаж из Зоны Посещения? Живой бы выбраться. Ради чего, спрашивается, полезла она в эти дебри, где каждый камень может таить в себе смертельную ловушку? Ради того, чтобы в соответствии со штатным расписанием, едва ли не ежедневно лицезреть масляные глазки мистера Пибоди? И ждать, что в любую минуту он может тебя облапать? Дура сисястая…
Насытившись, сталкеры принялись обсуждать дальнейшие планы. Ким вдруг показалось, что они похожи на детей, которые строят планы завоевания Марса. По крайней мере, реализуемость сталкерских планов была, по ее мнению, того же порядка – забраться в самое сердце Зоны, чтобы поближе сойтись с Бродягой Диком. Не смешно. Наклонится к ним заводной медвежонок, и станут они ему на лапы карабкаться. А потом сорвутся и упадут. А медвежонок – вот шутник – станет на изувеченных их телах танцевать, а напоследок еще и кислотной своей мочой обдаст…
Ким фыркнула. Галетные крошки полетели во все стороны. Ким попыталась зажать рот грязной ладонью, но смех вырвался наружу. И тогда она захохотала в полный голос.
Сталкеры смотрели на нее недоуменно. Навуходоносор даже гыкнул. И только Картоха сказал:
– Вы что, не видите? «Хохотунчик» ее пробил…
Лопес и Гризли бросились к журналистке, которая уже билась в истерике, подхватили, приподняли. Ким с нечеловеческой силой выгибалась в их руках. Зная, что двум здоровенным мужикам не справиться даже с ребенком, если его «пробил хохотунчик», на помощь кинулись Навуходоносор и Злой. Ким уже не смеялась, а визжала как фурия, извиваясь так, будто вовсе лишилась костей.
– Где же она «хохотунчика» подцепила, а, Картоха? – спросил Папаша Линкольн, наблюдая за титаническими усилиями четырех дюжих сталкеров. – Ведь на ней комбез из моей кладовки. Он ни одну заразу не пропускает…
– Не знаю, – буркнул тот. – Думаю, в тоннеле. Мало ли какая дрянь там водится… Не всякую погань гайкой прощупаешь…
– Ты прав, – согласился главарь. – Никто ведь и не знает, какая аномалия вызывает «хохотунчик»… Жалко девицу… Ее бы в клинику Мясника…
– Мясник далеко… Да и оклемается, сам знаешь…
Папаша Линкольн кивнул, хотя он-то хорошо знал, чем может закончиться «хохотунчик». Но с другой стороны – никто эту пигалицу в Зону силком не тащил. Сама напросилась.
Минут через пятнадцать Ким перестала визжать и биться, она бессильно обвисла в руках, уже выдохшихся сталкеров, и залилась слезами. Ее бережно положили на пол. Строгов опустился на корточки рядом и принялся салфетками вытирать ей лицо. Еще через полчаса, Ким окончательно пришла в себя, спросила:
– Что это со мною было?
Гризли тайком показал товарищам кулак: молчите, дескать, и проговорил беззаботно:
– Ничего особенного, крошка… Просто тебе стало дурно от жары…
К ним подошел Папаша Линкольн, поинтересовался:
– Как ты себя чувствуешь, Дейли? Идти сможешь?
Ким прислушалась к своим ощущениям.
– Смогу, пожалуй, – сказала она.
– Это хорошо, – сказал главарь. – А то нам пора… Иначе мы тут чертову вечность будем бродить…
– Да, конечно…
Не без помощи Строгова, Ким встала. Ее шатало, но она оттолкнула руку физика.
– Я в порядке.
– Выдвигаемся! – рыкнул Папаша Линкольн.
Они вернулись на шоссе. Побрякивая гайками о бетон, словно слепые, щупающие тросточками дорогу, стали продвигаться к поселку. Через пару километров увидели первые признаки приближения центра Зоны. Миновали бензоколонку, сплошь заросшую «черной колючкой». Переждали залп «чертовой капусты». Подивились россыпям «черных брызг», но брать не стали. Только Лопес тайком сунул пару горстей в карман. Наконец, набрели на громадную лужу «газированной глины».
– Ну все, Картоха! – весело проговорил Гризли. – Повезло тебе. Через час-другой твоя рука будет цела…
Картоха с кряхтением опустился на колени перед лужей. Строгов, натянув резиновые краги, принялся обмазывать «глиной» поврежденную руку напарника прямо поверх самодельных шин. По лицу Картохи было видно, что процедура болезненна, но он терпел. Другие сталкеры тоже полезли в лужу, щедро смазывая свои синяки и ссадины.
Ким уже в который раз пожалела, что Строгов запретил ей брать камеру. За такие кадры ухватился бы любой телеканал. Там, в большом мире, «газированная глина», исцеляющая переломы, ушибы, резаные и колотые раны в считанные часы, стоила бешеных денег. А здесь банда бродяг-сталкеров запросто черпала немытыми лапами эту драгоценную массу.
– Хватит вам, – буркнул Папаша Гризли. – Дорвались до сладкого… Мне не терпится взглянуть, что за куча там отсвечивает…
Это были «пустышки». Целая гора «пустышек». «Пустышек пустых», «пустышек полных», «пустышек односторонних». Солнечный свет преломлялся между медного цвета дисками под самыми причудливыми углами, превращая груду «гидродинамических ловушек» в сияющую, исполинскую друзу горного хрусталя.
– Да это же целое состояние! – выдохнул Навуходоносор. – А, братва? Сначала «брызги», потом «глина», теперь вот «пустышки»… Таскать, не перетаскать!
– Так о покойниках говорят, идиот, – проворчал Папаша Линкольн. – Много ты отсюда натаскаешь…
– А что? – не унимался Навуходоносор. – Дорожку прощупали. Потихонечку, полегонечку…
– Куда тебе «пустышку» тащить, дистрофик, – отозвался Злой, поглаживая приклад своей «М-16».
– Справлюсь получше тебя, баба брюхатая…
Сталкеры еще какое-то время препирались добродушными голосами. По привычке они видели в этом небывалом изобилии артефактов лишь кучу хабара, за который можно выручить сопоставимое количество зеленых. В глазах Строгова явно светился иной интерес: для ученого сие изобилие было прежде всего еще одним необъясненным феноменом Зоны Посещения. Даже Ким как зачарованная смотрела на эту гору света, все больше проникаясь тем странным чувством, которое старые сталкеры называют Зовом Зоны.
Пока они любовались, раздался мелодичный звон, и появилась еще одна «пустышка». Она не свалилась с общей кучи, а возникла словно из ниоткуда и, подпрыгивая на мелких камешках, подкатилась к Картохе. Он машинально придержал ее ногой.
– Черт, откуда она взялась? – спросил Злой.
– А откуда они все берутся, – философски заметил Папаша Линкольн. – Прямиком из ада!
– Похоже, размножаются делением, как этаки, – заключил Гризли. – Эх, просчитать бы энергетику процесса… Все-таки у «пустышки» масса раз в десять больше…
Дзын!
Новая «пустышка», на этот раз – полная, появилась прямо в воздухе, едва не огрев по плечу Лопеса. Латинос противно взвизгнул и отскочил. «Полная пустышка» тяжко грянула оземь.
– Чего визжишь? – осведомился Навуходоносор.
– Ошпарила, сука!
– Все правильно, – сказал Строгов. – Выделение тепла…
– Да засунь ты себе в жопу эти выделения! – заорал Лопес. – Физик-нарик…
– Рвем отсюда! – завершил дискуссию главарь. – Пока нас заживо не изжарило…
Читать бесплатно другие книги:
